Текст книги "Всадники Ветра (СИ)"

Автор книги: Бай Айран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Вы воевали с шестнадцати? А что же теперь, мирное время?

– Пока, думаю, да, а заглядывать в будущее и видеть там беспрестанные войны с Красной страной я не хочу. Они слишком кровожадный и властолюбивый народ, не хотят мириться с тем, что мое королевство им не покоряется. Но мы одержали убедительную хоть и печальную победу, с тех пор они не суются на нашу землю со своими бандитскими рейдами. – Силенс задумчиво откинулся на верхнюю ступеньку. – У Красной страны нет взгляда в мир – они видят свое будущее лишь в войне, а это нехорошо для их соседей. Но правитель Красного народа не желает ничего другого, кроме как завоеваний. Даже если он и сделал нам передышку, то небольшую. Восстановив силы, они вновь попытаются отбить у нас Вондэр, а если их союзником выступит Ейс, с посягательством на Рийвэр, наше Королевство займет не самое завидное положение, – ум принца устремился в рассуждения о войне, я хмуро улыбнулась. В его словах слышался не только глава армии, но и аккуратный дипломат, рассуждающий о возможностях мира.

– Но почему Красная страна?

– Они прозвали себя так за цвет земли, которая не по природе своей приобрела такой оттенок. Слишком долго там шли междоусобные войны, такие, что пролили немало крови – так много ее никогда не видел мир. Теперь там красная земля, до сих пор не сумевшая исторгнуть из себя кровь.

– Какой ужас! – воскликнула я, мой голос эхом прокатился по спящему двору.

– Ужас в том, что из них теперь получилось государство-завоеватель, – отрицательно покачал головой Силенс. – Это грозит всем опасностью, а Дейстроу, с его огромными самостоятельными частями – тем более.

– И в этом мне предстоит провести жизнь.

Он кивнул.

– Не возникает такого желания, – кисло призналась я.

– Я понимаю, что обрек вас на такую жизнь, и да простите вы меня за такой выбор, но слушаться своего сердца – так для меня непривычно.

– Сердца? Вы знали меня несколько секунд, о какой любви…

– А не о любви речь идет, – перебил Силенс. – Я увидел в вас королеву, да, еще только просыпающуюся, но королеву. – Я покраснела. – А она нужна этой стране, после того как я взойду на трон. Кто, как не вы, будет управлять государством, пока я стану сражаться на границах, отстаивая свою правоту на эту землю?

– Я…

– Понимаю, в это трудно поверить, но что ж, со временем вы поймете, моя принцесса, поймете, и тогда многое перестанет казаться вам настолько сложным.

Слова принца что-то затронули в моей душе, и я неосознанным порывом поверила ему, хотя категорически отказывалась это делать. Ему поверила не только часть меня, но и волк за замковой стеной, резко вскинувший голову, он сонным взглядом смотрел сквозь все постройки туда, где сидели мы с принцем. Предательское доверие хищника подтолкнуло и меня к тому же, хотя моя суть «дикобраза», как выразился Силенс, отчаянно сопротивлялась. Но принц говорил так убедительно, что просто не оставалось выхода, кроме как самой поверить в это и воплотить в жизнь.

Он ждал от меня преданности его королевству, и я с готовностью могла присягнуть в ней ему, как совсем недавно на коленях принц клялся мне в верности, как своей королеве. В том в очередной раз проявилась наша незримая связь, коя появилась в день помолвки – когда черная ткань на весь день связала руки двух чужих людей. То был непростой ритуал, я утвердительно кивнула давешним словам королевы – боги не просто так оставили его нам в наследство. Эта нехитрая уловка помогала найти общности у двух совершенно разных людей – девушки из знатной семьи и наследного принца. Силенс любил простое и доступное, я любила тоже самое. Он рисковал собой ради своего народа, я смирилась со своей судьбой принцессы ради своих родителей. Не это ли в нас сходство? Самопожертвование и искренность? Не эти ли два чувства давали мне силы в одиноком обучении быть принцессой? Не они ли вдохновляли принца, когда тот размахивал топором и рубил на куски врагов, угрожающих его земле? Людям, которых он любил просто так за то, что те стали гражданами его Королевства? Связь показалась мне такой естественной и нужной, что я, наконец, смогла отбросить все свои сомнения. Что бы ни происходило, это должно произойти.

Волк внутри меня внезапно заметался, протестуя. Он рвал когтями землю, разбрасывая клочья в разные стороны, дикий рык утробно вырывался из его горла, а желтые глаза яростно сверкали в лунной темноте ночи. Волк прорывался в мое сознание, но не смог этого сделать – меня окружала высокая, надежная стена, закрывающая от его атак. Я почувствовала себя одинокой – пропало постоянное присутствие хищника, к которому я так незаметно привыкла. Но животное отказывалось оставлять свои попытки, бешено кидаясь на мою стену, не останавливаясь, а лишь еще неистовее принимаясь за свою работу.

Она грубо закрылась от меня, выстраивая защиту вокруг своего сознания глупыми мыслями о преданности короне. Сначала я поддержала ее, но когда почувствовала швырок, то испугалась. Она не просто закрылась на время, она запечатала свой рассудок от моих вторжений, и как бы я не пыталась, порвать эту печать мне не удавалось. Жалостливый, полный боли вой разлился по долине, окутывая и замок, в котором пряталась «неотвергнутая». Я знала, что та вздрогнула и посмотрела вдаль, но не так, как умела это делать со мной, не открываясь окружающему миру.

Он прижался к моему тяжело вздымающемуся, вспотевшему боку, и ласково ткнулся мордой в плечо, успокаивая. Его действия были мне не нужны – я упустила свой шанс, проиграла битву за наши жизни, а он проявляет ко мне милосердие? Грубо оттолкнув волка, я сделала несколько шагов и бессильно повалилась на землю. Не обращая внимания на протестующий рык, глупый кобель подошел и лег рядом, делясь своим живым теплом. Мне же хотелось закоченеть от холода и умереть голодной смертью. Я проиграла. Отпустила ее. Позволила избавиться от себя. Они сделали ошибочный выбор – я не подошла для этой миссии. Волк жался ко мне, разделяя мою скупую, тупую, но поглощающую все на своем пути, боль. Тихий скулеж заставил меня раздраженно щелкнуть зубами перед влажным носом кобеля. Мне не нужна жалость! Я резво вскочила на усталые лапы. Мышцы запротестовали, загудели, заболели, но я упрямо протиснулась сквозь кустарник и потрусила вверх по склону, зная, что волк неотступно следует за мной. Может, это он должен был держать ее? Они выбрали нас обоих. Может, я ошиблась, решив, что должна познакомить ее с нами сама? Нет. Я отбросила глупые сомнения. Он даже не выносил ее нахождения во мне, а если бы уж она попыталась проникнуть в него…

Запах кролика даже не привлек мое внимание, хотя желудок сжимался в комок от голода. Лапы несли меня вперед и вперед, ветер трепал шерсть на загривке, а горячее дыхание наполняло пространство вокруг моего носа. Останавливаться даже для охоты я не желала. Я знала, что нужно бежать медленнее – его лапа до сих пор еще плоха, но ярость не позволяла мне рассуждать трезво, и, поймав наш застарелый запах, я мчалась по склонам к ним. Они не будут благородны, они могут нас убить, но другого пути не видно. Нужно во всем признаться, тогда, может быть, милосердие постигнет нас. Нет, глупо на это надеяться, очень глупо. Волчьи инстинкты заставили меня остановиться. Он едва не врезался в мой хвост, тяжело дыша, мгновенно вывалил свой язык. Прохладный ветерок остудил и мою голову.

Что делать? Вернуться к ним с пустыми лапами обозначало бы верную смерть – они отыщут других, и те-то уж точно не потерпят неудачу, не обращая внимания на силу «неотвергнутой». Вернуться к ней и продолжать биться о защитные стены? Я повернула ушастую голову в сторону человеческого логова. Оно слабо выделялось на фоне темных скал. Нет уж, так я только быстрее и вернее убью нас. Но что же тогда делать?

Он нетерпеливо заскреб землю под своими лапами и заскулил. «Цыц!» – рыкнула я и отвернулась в противоположную сторону от логова «неотвергнутой». Там лежали холмы, ведущие к ним. Долгий путь по камню вновь сотрет подушечки лап в кровь, а там нас могут только хладнокровно убить. Я с сожалением поглядела на волка. Его глаза выражали беспокойство, но покорность. Он пойдет со мной куда угодно – на смерть, на мучения. Но не в одно из этих состояний приводить волка я не хотела, кобель и так двигался на пределе своих возможностей. С укором, отметила, что рана на его плече открылась и кровоточит, пачкая серебристую шерсть лап. Он даже не пожаловался, а помочь ему сейчас было сложно – нужные травы даже ростков еще не дали. Я раздраженно зарычала. Почему мы должны страдать из-за нее?

Мой взгляд обратился в сторону от моря, не по одному из выбираемых мною пути? Отправится к Иным? Примут ли они пару блуждающих волков, сбежавших от своего предназначения? Имелись на моей памяти подобные случаи? Но жалость к волку переборола все сомнения. Я решила отправится к Иным.

Волк ощутил мое решение и задрожал всем телом. Жалобно заскулив, он мотнул большой головой, и махнул хвостом в сторону морского побережья. Нет уж, друг мой, солью твою рану уже не излечишь, нам помогут только Иные. Повелительно зарычав, я толкнула его мордой в бок, ткнулась носом в его влажный нос и побежала вниз.

Лапы пружинили по прогретой днем солнцем земле, которая сейчас прохладно отдавалась в подушечках. Я свернула с человеческой тропы, и мы помчались по первой весенней траве, все дальше и дальше удаляясь от логова, в котором пряталась моя неудача. Не позволяя себе думать об этом, я бежала и бежала, мечтая только том, чтобы Иные нас не отвергли. Тогда нас ждет не просто смерть, а вечный позор всему нашему роду. Мы отреклись от них, я не смогла перебороть «неотвергнутую», я предала свой долг и честь, но это был единственный верный путь в моей жизни.

Но все-таки сердце сжималось от горечи – мне не хватало ее. Она так привычно и легко вошла в мою жизнь, я легко примирилась с ее незримым присутствием, делилась с ней своими чувствами, оказывала помощь в ее начинаниях, а она отвергла меня. Боль несвойственна волкам, но даже те несколько дней и ночей, проведенных в компании «неотвергнутой», позволили мне перенять человеческие привычки, и в них присутствовало и сожаление. Я скорбела вместе с ней над смертью глупой суки, слушала вожака в его странных рассказах о чем-то непонятном. Разделила боль ее падения, даже охраняла сон, когда та устало закрывала глаза. Предательница! Нет… Это я не смогла удержать, укрепить нашу связь, не сумела удержать ее в своем рассудке. Поэтому она перешла в другую стаю, в которой нет места для меня и моего волка.

Он зарычал, поняв, что я опять думаю о ней, но я только отмахнулась, осознавая, что никогда не сумею себе этого простить. Меня учила мать, седая волчица отдала свою жизнь, чтобы я обрела эти сознательные возможности вторгаться в человека, но вот как все вышло. Ее жертва оказалась напрасной, бессмысленной и ненужной. Волк вновь сердито зарычал, обгоняя меня. Сверкнувшая ярость в глазах позволила смириться со свершившимся, и я стала волчицей. Не думающей волчицей, как человек, не страдающей, а только лишь мечтавшей о еде и отдыхе. Я радостно припустила, уловив сочный запах добычи. Зубы торжествующе вонзились в плоть, теплая кровь побежала по губам, желудок в восторженных судорогах заурчал в животе. И тут я поняла, что только после моего окончательного отрешения наша связь с «неотвергнутой» звонко лопнула. Ненужное тело кролика полетело вниз.

Я глубоко вздохнула, освобождаясь от влияния волка. Он бесповоротно разорвал нашу связь, ощущения было пренеприятным, но оставалось лишь стискивать зубы и терпеть. Все произошло слишком быстро, принц даже не заметил моего мысленного отсутствия.

– Я даже уверен в этом, – продолжал Силенс. Я с трудом вспомнила, о чем он говорил. Неужели волки могут так быстро двигаться? Нет, тут какой-то секрет, заключила я.

– Почему вы решили, что тот волк принадлежит мне? – совершенно неосознанно спросила я.

– Волк? Какой… ах это, – принц тоже позабыл о такой мелочи, как появление хищника в замке, хах. – Просто он так осмысленно на вас смотрел, а вы на него, между вами будто существовала связь, из чего я и сделал такие выводы.

– Странно, – пробормотала я.

– Что именно, моя принцесса?

– Прекратите, – заявила я упрямо.

Принц замолчал, но улыбка появилась на его лице. Ночь показалась мне бесконечной, последний контакт с волком и его разрыв измотали меня донельзя.

– Вы пользуетесь Динео и даже не замечаете этого. – Он явно говорил свои мысли вслух.

– Я им не пользуюсь, мои способности неустойчивы и слабы…

– Это так, но все же они есть, и отдаленно Динео напоминает мне Королевскую магию, иначе бы я не слышал, как вы его используете. – Брови принца шевелились от тревожащих его размышлений. – Постойте! Это пропало?

– Пропало что? – я уточнила, опасаясь, что принц имеет в виду нашу связь с волком.

– Звучание вашей магии, – заявил принц и, повернувшись, пронзил меня своим серым взглядом, я невольно отвернулась.

– Не понимаю, о чем вы, – тихо ответила я, хотя в действительности все прекрасно понимала. Волк отказался от меня.

– Нет, вы определенно что-то ощущаете…

– Может, вы ошибаетесь? – предположила я, принц остался недовольным моим уходящим от истины ответом.

Я сама задумалась над его фразой. Я определенно что-то ощущаю, но… что? Сожаление? Да, оно наличествовало в моем существе, жалобной ноткой отдаваясь в голове, как раненное животное, не могущее смирится со своей откушенной капканом лапой. Боль? И она тоже явственно откликалась в моей опустевшей от чего-то душе. Чувство, что меня предали? О, оно ярче всего полыхало в моем сознании! Волк меня отверг! А ведь я ему доверяла! Даже просила о помощи!

В растерянности оглядев двор, я поняла, что-то изменилось. Краски вокруг меня померкли, даже лунный свет не особо помогал разглядеть расположение зданий. Темные тени стали просто непроглядными, а доселе четкие звуки спящих лошадей из конюшни пропали. Словно у меня забрали чувствительность слуха и зрения. Я поняла, что та была заслуга волка, который постоянно во мне присутствовал где-то на задворках моего «я», направлял и помогал.

Тоска по волку охватила меня, и я задрожала, словно хотела заплакать от обиды, как маленький ребенок, обнаруживший свою любимую игрушку сломанной. Слабыми пальцами обхватила свои плечи и начала раскачиваться, в бесплодных попытках успокоить свой скулящий разум. Принц уловил перемены во мне и мягко коснулся рукой коленок, которые я подтянула к подбородку.

– Вы в порядке? – озабоченно и уже не в первый раз спросил Силенс. – Эверин?

– Да, – жалобно закричала я, надеясь, что мой крик обманет его хоть на какое-то время, чтобы он оставил меня в покое.

– Нет, – перевел он мои слова на свой лад. – Что такое, Эверин? – мягкий и вкрадчивый голос не сумел меня обмануть.

– Я ясно сказала, что все прекрасно! Замечательно! – Истерика рокотала в горле, с трудом не вырываясь наружу. Я зажмурилась, надеясь, что таким способом избавлюсь от тьмы, которая начала наступать на меня. Почему предательство волка так повлияло на меня? Будто других проблем мне мало…

– Со мной вы можете поделиться, – ласково настаивал принц.

– Силенс! – взмолилась я. – Могу, но не хочу, это так сложно понять? – Грубый тон заставил его отшатнуться. Жар его пальцев пропал с моих колен.

– Как пожелаете, – холодно ответил принц.

Я его обидела. О боги, но за что? Я только начинала выстраивать наши отношения, которые помогут мне в будущем справляться с проблемами, а этот чертов волк норовил все разрушить своим предательством, которое по-детски задело и не давало возможности успокоиться и собраться с разрозненными мыслями, нуждающимися в срочном порядке.

– Вы невиноваты, мой принц, простите, – выдавила я из себя. – Не знаю, что нашло на…

– Правда? – доверчиво уточнил Силенс. Стало жаль его чувства.

– Конечно, вы сами говорили, что я дикобраз. – Он слабо улыбнулся. И отчаянно захотелось, чтобы наступил рассвет, но ночь тягуче плескалась вокруг нас.

– Я не совсем это имел в виду, – он загадочно ухмыльнулся. – Но, может, вы и правы, Эверин.

– Вы не устали, мой принц?

– А вы? – ответил он вопросом на вопрос.

– Немного устала, – признание не показалось даже сложным, так как наверняка мое лицо это выдавало.

– Что ж, не смею вас долее задерживать, – принц встал и отряхнулся. Он подал мне руку и помог подняться, другой рукой сгребая свою куртку.

– Спокойной ночи, мой принц, – вежливо сказала я и направилась к дверям. Силенс продолжал стоять на месте.

– И вам, моя принцесса, – наконец произнес он, когда я уже прикрывала за собой дверь в большой створке.

Шаги тяжело отдавались в промерзшем и задеревеневшем из-за долгого сидения теле. Спина нещадно ныла, и я мечтала лишь о том, чтобы поскорее оказаться в постели.

Коридор второго этажа был слабо освещен одной свечой, стоящей на подоконнике среднего окна. Почему-то эта странность не показалась настораживающей, и я продолжала идти к своим покоям. Замок все еще спал, хотя утро должно уже приблизиться и разбудить слуг. Но ночь стала невероятно долгой, медленной и томительной, видимо, для всех, а не только для меня. Откровения принца, предательство волка в эти темные часы совсем разбередили мою душу, не позволяя мыслям привычно течь в голове. Я забыла даже о смерти королевы, о ее погребальном костре, полыхающем на ветру. О пепле, который осел на моем лице, когда я вместе с принцем глядела на уходящую из тела всяческую жизнь – даже ее форму. Как закатные лучи окрасили тухнущие угли, будто окропляя их невидимой кровью, как тяжело дышал принц, и я делила с ним его страдания. Все эти воспоминания таинственным образом стерлись из моей памяти, оставив лишь горьковатый привкус незавершенности и неполноты. Это все, потому что я делила их с волком, он их и унес со своим уходом, оставив меня какой-то ополовиненной, не целой.

Теперь злость властвовала надо мной. Да как он посмел?! Это мои воспоминания, он просто не мог взять их и отобрать! Так нечестно! Единственный, с кем я делила свои мысли и переживания, предал меня ради чего-то другого, более важного. Это заставляло меня мучиться и терзаться, я слишком болезненно восприняла уход волка. Неужели он значил для меня так много? Да. Он стал моей магией, моим слабым жужжащим над ухом принца Динео, который вселял в меня уверенность в своих поступках. Теперь этого не было. Исчезло. Стерлось. Но я заслужила такой поступок, поэтому волк ушел. Но чем? Я делилась с ним собой, а этого оказалось недостаточно, чтобы удержать его рядом? Но что еще большее я могла дать ему? И зачем он вообще появился в моей жизни? Тысячи вопросов обрушились на мою голову, но ни на один из них я не знала ответов, хотя с упорством копалась в известных мне данных. В свитках о Динео ни о чем подобном речи не велось. Там в принципе было мало информации, но даже она охватывала все то, чем я могла управлять, а вышло совсем иначе. Мои неустойчивые способности нашли контакт с хищником, или животное само навязало мне это? Нет, я поспешно отмела обвинительную мысль. Сейчас во мне говорила гордость, не желающая примиряться с отвержением волка. Но не об этом ли я мечтала, когда стояла возле помоста короля? Я хотела, чтобы меня отвергли. Но теперь испытав это, я не чувствовала никакого торжества или радости, напротив, меня наполняла боль и опустошенность. Неужели ни для чего негодна? Не быть женой принца, не быть спутницей волка? Я не знала, почему прямо продолжаю об этом думать, но шаг мой замедлился, почти остановился.

Я стояла возле горящей свечи и зачарованно смотрела на маленький язычок пламени, заставляющий воск плавится от своего крохотного жара. Вид этой стихии поглотал меня. Вот она первобытная сила, что наполняла мое тело и разум, когда волк проник в королеву. Наша магия являлась естественной и нужной нам, как огонь нужен человеку, чтобы согреться, разогнать тени ночи и приготовить пищу. Осознание явилось горьким оттенком моим и без того опустошенным чувствам.

Шорох за спиной заставил резко обернуться, но кроме черной тени я не заметила ничего, и лишь пожала плечами, продолжая глядеть в огонь свечи. Воск медленно таял под его упорством, распространяя приятный аромат. Запах какого-то растения затуманил мое сознание, тело непослушно покачнулось, пальцы схватились за каменный уступ стены. Головокружение едва не вызвало приступ тошноты, и я со стоном попыталась собраться с духом, но запах свечи окутывал со всех сторон.

Рука дрожала, как у разбитого старческими судорогами человека, но я непреклонно тянулась к свече. Наконец, спустя бесконечную минуту, пальцы дотронулись до теплого воска и с огромным усилием опрокинули свечу на пол. Избавившись от большей части дурманящего дыма, я торопливо затоптала огонек для надежности, все еще опираясь о стену. Странное растение, ароматы которого впитал в себя воск при изготовлении мастером свечи, отрицательно влияло на мои движения и мысли. Я будто вся была поддернута туманной дымкой непонимания. Руки и ноги показались ватными и непослушными, хотя до моих покоев оставалось каких-то несколько шагов. Если бы я смогла услышать звуки просыпающейся кухни, то наверняка позвала бы на помощь, но кровь оглушительно грохотала в ушах, не позволяя этого сделать. Глаза заволоклись соленой дымкой, а дыхание стало слишком тяжелой работой.

Боль с яростью накинулась на мой разум, я застонала, но звук получился слишком глухим, потому что во рту пересохло от удушливого запаха свечи, который до сих пор витал вокруг меня. Язык распух, стал похож на огромную ватную подушку, и не желал шевелиться. Нос отказывался вдыхать пары ядовитого растения, но дышать было жизненно необходимо. Я в панике заметалась внутри своего тела, ставшего предательской камерой, после которой меня ждала верная смерть. Тень, которая некоторое время назад привлекла мое внимание шорохом, шагнула вперед и остановилась расплывающейся картинкой перед глазами. Горло стиснуло рвотными судорогами, по лбу ручьями лился пот, даже если бы зрение не отказало бы мне, я вряд ли увидела что-нибудь сквозь его липкую пелену.

Я судорожно втягивала ядовитый воздух, не думая о том, что тень пришла мне не на помощь, лишь потянулась к спасительному существу и захватила рукой пустоту. Тень отступила на шаг, она не предпринимала попыток мне помочь. Я едва не заплакала. Так что же тогда она здесь делает? Так сложно хоть как-то меня поддержать? Еще чуть-чуть и свалюсь головой вниз! Но я упрямо цеплялась второй рукой за стену, хотя уже согнулась пополам от давящих на меня слабости и боли. Слезы смешались на лице вместе с потом, я не могла перенести такого позора, а тень не хотела мне помогать.

Виски запульсировали огнем, вот-вот я лишусь сознания, но нужно как-то дать знать еще кому-то об этом. Распухший язык не давал никакой возможности произнести не то что слово, хотя бы вразумительный стон. Я с отчаяньем искала выход и наткнулась на стену вокруг своего сознания. Истово застонав в пределах своего рассудка, начала ломать и крушить ее камни. Это оказалось не так-то просто. Выстроенные в порыве признательности принцу, они крепко стояли на месте, но я уперлась в мысль о том, что разрушив их, смогу дотянуться до волка, пусть тот и отверг меня. Иного путь просто не было. Камни мысленной защиты начали медленно поддаваться, а я тратила свои быстро тающие силы на то, чтобы они развалились.

Защита пала. Но ее падение позволило не только мне добраться до волка, но и странным атакам тени проникнуть внутрь меня. Безнадежно сцепившись со своим мысленным невидимым врагом, свободной своей частью я потянулась к хорошо знакомому животному. Волк застыл посреди дороги.

Я вскинула голову. В ушах громозвучно взорвался ее полный боли и моления крик. Она звала меня, звала так сильно и неистово, что вновь установила ниточку связи между нами. Даже он застыл, нервно дергая хвостом и оглядываясь в ту сторону, где за холмами лежало логово людей. С ней произошло что-то нехорошее.

Шерсть на загривке встала дыбом в предупреждающем жесте, но человек, дурно пахнущий, не заметил этого и продолжал приближаться к ней. В руках у него сверкало что-то плохое, оно испугало меня, я знала, что надо это как-то остановить. Но даже если я помчусь со всех лап к замку, я не успею – человек окажется быстрее меня. Отвратительный запах мужчины, который скрывал свою морду под чем-то черным, щипал ноздри и глаза – он весь пропах белладонной и волчьей ягодой. Его опасная поступь говорила о том, что он собирается причинить вред «неотвергнутой», но та ничего не видела. Не знаю, как я вырвалась за пределы наших общих сознаний и смогла наблюдать картину со стороны, но это у меня получилось. Она стояла, согнувшись пополам, и тяжело хватала воздух, истратив последние силы на призыв, направленный мне, но я не пришла на помощь. Когтями и зубами, как надеялась она. В безысходности завыв, я попыталась мысленно атаковать человека, но тот не обратил на мои бесплодные попытки внимания, продолжая наступать. Ее сознание подсказало, что в руках у черного меч.

Я в бессилии заскребла землю, поскуливая и оглядываясь по сторонам, осознавая, что сознание ее померкло, и я вновь оказалась в своем животном теле. Умоляюще посмотрев на него, я не заметила ничего, кроме мрачной отрешенности.

Волк мне не помог, так что оставалось рассчитывать только на свои силы. А дышать с каждой секундой становилось все сложнее. Тень зашевелилась и медленно пошла ко мне, обнажая меч. Я испугалась, но даже страх не помог мне исторгнуть из себя крик. Только мысли достигли волка, больше никто не захотел мне помочь. Втайне я надеялась, что Силенс ощутит вспышку моей магии, но принц не придал этому значения, поэтому в коридоре дышали только двое. Я и тень.

Она все надвигалась на меня, словно сама смерть претворилась в ее образе, внушая мне первобытный ужас. Но мое тело не сделало никаких попыток пошевелиться, даже слабые пальцы соскользнули со стены, я начала медленно оседать на пол. Но сильные руки подхватили меня и выпрямили. Я прижалась влажной спиной к холодной стене. Резкий контраст горячей, полыхающей кожи и льда камня заставил еще сильнее задрожать, сознание едва заметно прояснилось, но я ничего не успела понять.

Яркая вспышка где-то над едва ли не ослепшими глазами сообщила мне, что тень занесла надо мной руку с мечом. На сопротивление не хватило сил, я безвольно ожидала удара, и он не заставил себя долго ждать.

Огненная боль пронзила мою грудь от кости правого плеча, через ключицу и до левой подмышки. Почудилось, будто кровь раскаленным дождем хлынула из рассеченной плоти, покрывая липкостью тело и одежду, заволакивая в манящий мир темноты и спокойствия. Цепкое сознание тени не давало мне погрузиться в небытие, и я трепыхалась, захлебываясь кровью, в сильных руках неизвестного человека. Казалось, все вокруг плескалось, обжигалось, наполнялось отвратительным влажным запахом. Я не могла кричать, даже стонать мне не удавалось из-за распухшего языка и будто ссохшегося горла, только билась в безмолвных судорогах в жестоких объятиях моего убийцы. Боль стала мною, я стала болью. Рана на груди мешала дышать, кровь точно бы лилась в мое горло, мой разум, во всю меня, болезненным потоком разнося яд по истощенным венам. Ничего подобного я раньше не испытывала, но понимала, что ничем себе помочь я не могу. Я почти сразу отпустила волка, чтобы тот не разделял боли, это оказалось бы бесполезным – только еще одно существо страдало бы попусту. Смерть гнилым дыханием коснулась моих перепачканных кровью волос, моего влажного соленого лица, пульсирующей раны на груди и рассеченной плоти, которую я не видела, но прекрасно ощущала. Как потоки ядовитого дыма касаются рваных краев, как он попадает внутрь, в без того им опоганенную, лишая всяких способностей сопротивляться неизбежному. Кровь лилась из раны, словно тень пересекла артерию, я знала, что давно бы лишилась сознания, если бы не холодные пальцы магической силы, вцепившегося в него. Она хотела, чтобы я страдала, и я страдала.

Отвратительное чувство наполнило все мое существо, когда пальцы тени дотронулись голой плоти в рассеченной ране. Грязные, покрытые тем же ядом, что был в свече, пальцы возились в моей груди, раздирая и без того располосованную кожу. Я корчилась, молилась, кричала всеми своими способностями.

Не зная иного выхода, я потянулась к Силенсу. Наша магия была различной, но он сам говорил, что слышит, как я пользуюсь Динео. Принц, устало распластавшись на постели в одежде, мирно спал. Даже взрыв моих способностей не заставил его проснуться, когда я разрушила стены вокруг себя, но он был моим последним шансом на спасение, иначе тень не отпустит меня, пока я не испущу последний дух. Бессильно зарыдав, дернулась в грубой хватке убийцы. Динео колотился о Королевскую магию принца. Последнее, что я успела заметить это то, как он резко сел и огляделся по сторонам. Напрягая все свои физические и не физические силы, фаталистически напрягая свое горло, я закричала, что было духу. Крик неистовой вспышкой отозвался в рассеченной ране, само пламя ада охватило ее края. Тень грубо оттолкнула меня, и я повалилась на пол лицом вниз в лужи собственной крови.

Наконец, все закончилось. Я с благоговением погрузилась во тьму.

Сквозь острую боль и пелену яростного протеста, мое тело сообщило мне о новом страдании. Кто-то слишком резко поднял меня на руки, я глухо застонала, хотя язык все еще мешал мне дышать и распухшей поверхностью упирался в зубы. Воздух, попадавший в горло, казался мне расплавленным железом, которое огнем стекало внутрь. Ободранная ядом плоть болезненно реагировала даже на необходимость дышать. Шаги несшего меня человека омерзительно отзывались в моей груди, застилая сознание бредом и пыткой дрожащего тела. Вновь спасительная тьма обступила со всех сторон.

Я протяжно выла в небо среди расцветающего утра. Ей было слишком больно, она могла не проснуться к ночи, чтобы разделить со мной радость охоты. Он подталкивал меня, и мы брели в сторону Иных, все сильнее отдаляясь от «неотвергнутой», хотя она звала и звала меня своим жалобным скулением. Но я понимала, что уже сделала выбор, как это понимал и он, поэтому раз за разом влажный нос толкался в пушистый бок. Путь казался бесконечным, потому что я ощущала эхо ее страдания, но не могла его отвергнуть, заставив тонуть человека в океане собственной боли. Печально передвигая лапы, свесив голову чуть ли не до земли, я плелась за упрямым волком, хотя мое сердце билось где-то возле «отвергнутой».