Текст книги "Всадники Ветра (СИ)"

Автор книги: Бай Айран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Очередное пробуждение не принесло облегчения, тем более я провела в сладостном мире без чувств совсем мало времени. Человек опустил мое слабо сопротивляющееся тело на жесткую кровать, стон извергся из моей груди, я мгновенно об этом пожалела – горло охватила обжигающая вспышка. Слабый запах дыма и очага не давал мне разорвать связь с этим безжалостным миром, потому что обоняние волка ловило все вокруг, дабы понять, где я нахожусь – в безопасности или нет.

Человек бережно коснулся пальцами кожи над раной, но тут же я позабыла о его заботе – на пульсирующую линию на груди полилось что-то омерзительно пахучее, вызвавшее во мне еще больший приступ судорог и боли. Я попыталась поднять руку, в надежде прекратить его пытки, но это едва ли у меня вышло, даже пальцы не шелохнулись от моего намерения. Кожа вокруг рваных краев онемела, почти не ощущая прикосновений человека. Он что-то озабоченно бормотал, потом с силой открыл мой стиснутый рот и пораженно охнул. Поток воздуха сообщил мне, что он отошел от кровати, и я заметно расслабилась. Мое затуманенное сознание сообщило, что яд все еще оставался в теле, но как сообщить об этом странному человеку? Он вернулся, приставив к губам теплую поверхность чашки. Я не поняла, что человек от меня хотел – глотать я боялась, потому что знала, как это мучительно скажется на моем горле. Но он властно запрокинул мою голову, и жидкость с привкусом незнакомых мне трав полилась в рот. Человек не обращал внимания на мои слабые протесты, а я, находясь в безвыходном положении, глотала мучительную воду, которая острым потоком разливалась по горлу и ниже в живот.

Облегчение пришло не сразу, но оно пришло. Голова избавилась от тумана яда, а язык постепенно вернул привычные формы, но вот от боли убежать все равно не удалось. Человек тяжело дышал в другом конце комнаты, напрягая мои и без того натянутые нервы. Я боялась шевелиться, пульсация в груди ни на секунду не прекращалась, а пахучая жидкость заглушала мое обоняние, еще из-за нее рот наполнялся неприятной слюной. Сглатывать я тоже не хотела, ведь ободранное горло тут же отзовется судорогой и жжением, терпеть которое не было ни сил, ни желания.

Человек подошел. Донесся слабый запах пепла и дыма, я пошевелилась, думаю, просто попыталась открыть веки, но он это остановил.

– Тише, тише, я помогу, – успокаивающие звуки обхватили меня, и я доверчиво провалилась в небытие. Сознание в который раз покинуло мое мучившееся тело, когда мужчина коснулся краев разодранной мечом плоти.

Крик почти подсознательно вырвался из груди, пронзительным звуком распространяясь по замку. Я очнулась от этого, но глаз открыть так и не смогла – тут обрушилась новая волна мучений.

Холодная сталь вонзалась в мою плоть и также резко выходила из нее. Вонзалась. Выходила. Вонзалась. Выходила. Я потеряла счет ее движениям, чувствуя, как за сталью тянется что-то неприятно шершавее, длинное, плотное, и оно тоже пронзает мою кожу, причиняет страдания, невыносимый огонь разжигает в моей груди. Я стонала, попыталась дернуться, но сильные руки уверенно прижимали меня к кровати, а сталь все продолжала ходить по моей коже. В комнате дышало еще два человека, словно они делали что-то невероятное сложное. Еще раз безуспешно попытавшись вырваться, я завопила, дабы они оставили все как есть. Где-то далеко послышался раздраженный стук в двери, и закричала еще громче, чтобы просьбу о помощи услышали и спасли. Но человек, державший меня, что-то зло крикнул, но слов я не разобрала. Стук прекратился. Я отчаянно забилась в объятиях моего истязателя, но крепкие руки не позволяли даже на дюйм сдвинуться.

А сталь все ходила и ходила туда-сюда по моей ране. Запоздало до меня дошло, что ее зашивают. Иголка и есть сталь, а что-то еще – это нитки. Я прекратила свои попытки вырваться и покорно застыла под умелыми руками. Человек облегченно вздохнул, но я не могла сосредоточиться на чем-то определенном, все полностью затмевала боль.

Наконец, он закончил и плеснул что-то адски огненное на мою рану. Теперь пронзительный крик лишил сознания, а не вывел из небытия.

Треск поленьев в очаге сопровождал мое прерывистое хриплое дыхание. Пот на лице смешался со слезами, оно пылало, горело в лихорадке. Все тело стало липким, неприятным, влажным и каким-то чужим. Шевелиться категорически не хотелось, я бы даже перестала дышать, если это стало возможным. Росчерк от меча мучительно горел, распространяя лихорадку по моему телу. Даже мысль причиняла осязательную боль. Я так часто молилась в те часы о смерти, что не знаю, как боги вытащили меня из ада. Но теперь я лишь жалко корчилась от мук, ноющей остроты, и даже глаз не могла открыть.

Холодная ткань аккуратно прошлась по влажной коже. Я благодарно застонала, и человек, воодушевившись, стал протирать мое вспотевшее лицо. Скоро привкус соли на губах сменился приятной свежестью воды, неожиданно ясно захотелось пить, но человек продолжал обтирать мое лицо, медленно спускаясь от подбородка к шее. Журчащий звук сообщил о том, что мужчина ополоснул тряпку, и вновь прохладная ткань коснулась моей кожи. Он осторожными, ласковыми движениями дошел до шва, который нещадно горел. Как только ткань подобралась слишком близко, я в протесте застонала, и человек поспешно отнял руку. Шевеля губами, я требовала воды, но вместо нее в мое горло полился жидкий огонь. Бурбон. Хотелось отплевываться и грязно ругаться, но я послушно глотала, чувствуя силу ладони, поддерживающей мой затылок.

После того, как человек напоил меня бурбоном, он продолжил обтирать мое тело, откинув одеяло. Только теперь я осознала, что совершенно обнажена – моя кожа не потрудилась сообщить мне об этом раньше. Но не было желания сопротивляться действиям мужчины, ведь прохладная ткань приносила такое облегчение, отгоняя лихорадку подальше от моего измученного организма. Тихий стук в дверь заставил его прекратить обтирать меня, он убрал тряпку и накрыл меня одеялом. Я с сожалением застонала.

– Кто? – устало спросил человек, заботящийся обо мне.

– Я, – коротко и емко ответил другой, более взрослый, но тоже знакомый мне голос. Память упорно отказывалась давать им имена.

Человек-из-сна открыл дверь и впустил еще одного мужчину в комнату, поспешно заперся. Чего он боялся, я так и не поняла, да и в принципе не смогла бы понять при всем своем желании.

– Как она? – озабоченно спросил только что вошедший мужчина.

– Не знаю, – сокрушенно признал человек-из-сна. – Лихорадка то подступает, то отходит, она постоянно мечется и бередит рану.

– Это плохо! – взволнованно воскликнул его собеседник.

– Думаете, я не знаю? – грустно отозвался тот.

– Конечно…

Оба замолчали. Каждый грустил о чем-то своем, не обращая внимания на то, как мне больно, и как отчаянно хочется почувствовать влажную ткань на теле. Я застонала.

– Эверин! – горестно воскликнул гость человека-из-сна. Я метнулась на постели, спасаясь от громкого и пугающего голоса – тень надвинулась на меня, внушив мне ужас.

– Не пугайте ее! – взмолился человек-из-сна. – Она боится резких движений, видимо, сквозь веки видит тени, они внушают ей ужас.

Его пальцы успокаивающе коснулись моей щеки, я доверчиво потянулась к этому прикосновению. Человек-из-сна обмакнул ткань в воде и положил ее на мой раскаленный лоб. Полегчало.

– Опять приступ, – выдохнул он.

– Когда же она придет в себя? – спросил второй.

– Я не знаю. Ей тяжело оправиться из-за того, что помимо раны как таковой, в ней был еще и яд – она не только надышалась, эта тварь занесла ее и в рану. – Мужчина яростно заскрежетал зубами.

– Успокойтесь, вы ей нужны больше, чем голова этого преступника, – примирительно произнес старший мужчина.

– Знаю, – признался человек-из-сна, но в голосе прозвучало сожаление. – Я бы с удовольствием свернул бы шею этой крысе, – закончил он.

– Опомнитесь…

– Не стоит, – прервал человек-из-сна. – Я здесь, а значит, могу отвечать за свои поступки. Меня убивает, что в замок могла попасть такая крыса, и не просто попасть, а еще причинить вред будущей принцессе и остаться безнаказанной! – громыхал он, я протестующе застонала – звуки были слишком громкими для меня, истощенной болью.

– Я не знаю, как выразить…

– О чем речь? Это мой долг, – опять прервал человек-из-сна своего гостя. – Просто невозможно смотреть на то, как она страдает. Еще эта лихорадка… – усталость и озабоченность в его голосе звучала все резче и резче с каждым словом.

– Вы спали? – заботливо спросил гость. Я буквально почувствовала, как человек-из-сна покачал головой.

– Когда? – вопросом на вопрос ответил он. – Боюсь, я не смогу оставить ее хотя бы на час…

– Неужели, вы мне не доверяете? – спросил его гость.

– Конечно, доверяю, но дело совсем в другом.

– В чем? – допытывался мужчина.

– Она привыкла ко мне, не боится. Вы сами были свидетелем того, как она буйно реагировала на то, когда лекарь попытался ее осмотреть, как мы совместно с вами зашили ее рану. Запах или что-то другое – но ей не нравятся незнакомые люди. Даже на вашу тень, – я содрогнулась при этом слове, – она реагирует так яро и неистово, что я боюсь оставлять даже вас возле нее.

– Поверьте, я справлюсь, вам нужно поесть и поспать, – настаивал второй мужчина. Человек-из-сна сокрушенно вздохнул.

– Вы правы.

Влажная ткань в последний раз коснулась моего лица, и он поднялся с моей кровати, которая распрямилась, избавляясь от его веса, при этом движение ужасно отозвалось в моей ране. Я застонала. Человек-из-сна счел это протестом.

– Не могу, – прошептал он, касаясь пальцами моего лба. Кожа потихоньку остывала.

– Иначе вы ей не поможете, поймите…

– Да. – Тихий звук посреди пустой, как мне казалось, комнаты. Только мое тяжелое дыхание разносилось по ее пространству. – Я отдохну. Присмотрите за ней, я вас умоляю.

– Конечно, – поток воздуха сообщил мне, что человек-из-сна отошел от кровати. Волчье чутье предупредило, что приближался знакомый незнакомец.

Звуки его шагов привычно отзывались в моих ушах, я точно знала их. Запах, сопровождающий его, даже ритм дыхания являлись отдаленно знакомыми. Человек-из-сна вышел из комнаты, и, будто бы вместе с ним, меня покинули всякие силы. То ли сон, то ли бред овладел мною.

Я тряхнула головой, разметав капельки воды в разные стороны. Он обтряхивался неподалеку, мы только что переплыли реку, ледяная вода обжигала кожу под шерстью, но мы упорно плыли на другой берег. Иные были совсем близко, он тоже это чувствовал, я начинала бояться. Тем более, чем дальше мы уходили, тем тоньше становилась связь между мною и «неотвергнутой», которая болела. Я, как могла, делилась с ней своими способностями, но волк постоянно меня одергивал, не позволяя тратить понапрасну силы на нее. Я не слушалась и упорно следила за ее безопасностью.

Сейчас человек возле ее кровати стал другим, но даже рыжим он не внушал опасения, она считала его запах знакомым, а я ей доверяла, так что позволила поспать. Ее слабое человеческое тело с трудом справлялось с раной, а «неотвергнутая» ее даже не вылизывала. Как она себя излечит? Но за ней ухаживали, что меня несколько успокаивало. Злобный рык волка заставил меня вернуться в свое тело.

Он с ненавистью смотрел на меня, ему не нравилось то, что я помогаю человеку, который, по его мнению, нам больше не нужен. Но она обратилась ко мне за помощью! Как я могу бросить ее, когда «неотвергнутая» потратила последние силы, чтобы докричаться до меня? Объяснить это волку я не сумела, поэтому, как могла, скрывала от него свои действия.

Шкура стала тяжелее в несколько раз от воды, но у нас не имелось времени, чтобы остановиться, вылизаться и просушиться. Я бежала к Иным. Теперь и они нас звали. Разум рвался на несколько частей.

Следующий приход в сознание сопровождался диким отчаяньем – я хотела встать, сесть, хотя бы пальцем пошевелить, открыть веки, в общем, сделать хоть что-нибудь. Но мучительно боялась даже дышать, хотя вдохи и выдохи мерно поднимали и опускали мою саднящую грудь. Человек-из-сна сидел рядом – волчье обоняние дало знать о нем почти мгновенно. От него исходил запах кожи от сбруи и жира, он что-то чинил, убивая время. Я пошевелилась.

– Эверин? – с надеждой спросил до боли знакомый голос, но ответа он не получил. Я лишь застонала.

Вода полилась в горло, все еще обжигая его поверхность. Желудок отчаянно хотел поесть, но я боялась, как отреагирую на еду после яда. Да и как о ней попросить я не знала. Казалось, забыла, как нужно шевелить ртом и языком, чтобы получались членораздельные и понятные другим людям звуки.

Человек-из-сна озабоченно вздохнул и поставил чашку на что-то деревянное. Характерный звук заставил меня задуматься. Я вспомнила! Дерево! Деревянный стол. Память возвращалась какими-то кусочками, но болезненно сжатое сознание почти не реагировало на мои успехи, оно устало билось о череп, в надежде вырваться в здоровое тело волка. Я себя отдернула.

Яростный голос и сотрясающий, чудилось, саму меня стук разбередил весь хрупкий покой. Человек-из-сна тихо гортанно выругался и подошел к двери.

– Что? – достаточно медленно спросил он.

– Впусти меня, взбалмошный юноша! – ответил ему визгливый, слишком громкий для меня женский голос. Я застонала – иного способа выражать чувства пока что не нашлось.

– Говорите тише! – негодующе бросил человек-из-сна. – Вы причиняете ей дискомфорт! – уже спокойнее добавил мужчина.

– Я сказала, впусти меня! – чуть смирнее настаивала женщина.

– Она не готова для таких темпераментных гостей, – пояснил человек-из-сна и вернулся к своему занятию. Женщина несколько минут колотила в дверь, раздражая меня, пока кто-то ее оттуда не увел. Я спокойно выдохнула.

– Буйная женщина, не так ли? – спросил человек-из-сна. Я замерла. Неужели он считал, что я способна говорить? – Ведь ты слышишь, Эверин. Ты не спишь! – радостно, почти торжествующе заключил мужчина. – Я вижу, как трепещутся твои ресницы! Открой же глаза, Эверин, открой, перестань нас мучить неизвестностью!

Я с удовольствием бы это сделала, если бы могла. Но нет, это мне было недоступно. Человек-из-сна не понимал, почему я этого не делаю, хотя лихорадка и не отступила полностью, он считал, что я достаточно сильна для разговора. Или нет?

– Эверин, я так жду, когда ты ответишь! – продолжал человек-из-сна. – Что готов уже говорить, что угодно, лишь бы ты пришла в себя полностью. Ты нужна нам, – уверенно прошептал мужчина, а потом до меня донесся звук чинимой сбруи.

Неожиданно резко заныла зашитая рана, я громко застонала, бессильная, заметалась по постели. Боль разливалась от краев, глубже в меня. Откуда она взялась, это я хотела бы знать, но огонь продолжал жечься, обжигая зашитые края, будто выплеснутый алкоголь на голое кровоточащее мясо. Я закричала.

– Эверин! – умоляюще ответил крик человека-из-сна. Он схватил меня за руки и прижал к постели.

Мне чудилось, что в ране ковыряются грязные, покрытые ядом пальцы моего убийцы. Он с садистским удовольствием продолжал свои действия, а я все кричала и звала на помощь, но почему-то никто не приходил, а пальцы все глубже и глубже раздирали рану. Нитки глухо рвались под его движениями, кровь вновь хлынула в разные стороны, обхватывая липкостью влажное тело. Я заметалась, истошно завизжала, но перед глазами была только тьма, как ни старалась, веки не открывались. Я вырывалась из сильных рук, плакала, кричала, звала на помощь, а пальцы все глубже впивались в мою плоть. Звуки стали хрипящими, а я оставила попытки вырваться. За дверь послышались взволнованные голоса.

– Что он там делает с моей девочкой? – пищала женщина.

– Тише!

Я закричала громче, срываясь на хрип, а яд растекался от грязных пальцев. Тень склонилась надо мной, я с новыми силами рванулась от него. И больно шлепнулась об каменный пол. Голова с силой стукнулась, сознание покинуло измученное тело.

Мой язык вывалился из пасти, шерсть клочьями торчала в разные стороны, а взгляд устало скользил по равнине. Мы пришли к Иным. Он дрожал у моего бока, передавая свой страх.

Иные лежали в тени лысых деревьев и мирно спали. Один из них поднял голову при нашем появлении, но тут же без интереса опустил голову. Мы двинулись ближе. Иные дышали и не обращали на нас никакого внимания, пока наши лапы беззвучно ступали между ними. Я ощущала тревогу, загривок невольно топорщился, а зубы с болью стиснулись.

Наконец, они поняли, что мы не просто волки. Один из Иных уставился на меня своими огромными глазами. Я задрожала, пронизанная его взглядом. Иной заинтересованно разглядывал нас, внушая ужас и вместе с ним спокойствие. Они нас не убили, они нас приняли. Я умиротворенно села, волк последовал моему примеру, обвив пушистым хвостом лапы. Иной продолжал смотреть на нас, к нему присоединялись другие, медленно просыпаясь. Мы пришли слишком рано – весна еще не успела их разбудить до конца.

Но мы пришли. Пришли! – громом отозвалось эхо в наших головах.

Я задрожала, чувствуя на себе неизведанную доселе мощь. Иной поднялся на лапы.

– Что опять? – голос гостя человека-из-сна вывел из забытья.

– Да, вновь этот приступ, – согласился молодой голос.

Запахи вокруг стали менее резкими. Волк, к сожалению, меня покинул, увидев какого-то загадочного Иного. В моей голове это укладывалось с трудом, сейчас все было подчинено боли.

– Как вы это объясните? – Страдание явственно слышалось в этом вопросе.

– Ее мучают кошмары пережитой ночи, – спокойно ответил человек-из-сна. Под маской спокойствия таилась настоящая тревога. – Но она справится.

– Объяснять это другим все сложнее, – сокрушенно признался гость.

– Я понимаю, и должен сам рассказать правду, но оставлять ее еще раз я не хочу.

– Но…

– Дело не в вас. Приступы стали случаться чаще. Боюсь, она совсем обезумит от вашего присутствия, если боится даже меня во время … этого.

– Не может же это продолжаться вечно, – слезы зарокотали в его горле.

– Не может, – согласился человек-из-сна. – Я намерен вытащить ее из кошмара, но на это понадобятся огромные силы.

– Я готов их предоставить! – Молодой мужчина грустно рассмеялся. – Почему нет? – удивился его гость.

– Силы не для меня, а для Эверин. Боюсь, она не сможет их принять от вас, – я почувствовала, что он пожал плечами. Движение привиделось мне смутно известным и понятным. Ноздри защекотал запах дыма и леса. Где я его слышала?

– Вы пытались ее кормить?

– Едва ли бы это увенчалось успехом. Она с огромной неохотой пьет, – печально пояснил человек-из-сна.

– Она так совсем истощает!

– О да, – усмехнулся молодой голос. – Куда ей уже тощать…

Эти люди страдали из-за моего увечья. Понимание медленно приходило в меня, после того как скупой животный разум покинул мою голову. Я начала по-настоящему возвращаться в свое тело.

– Лихорадка отступила, – известил человек-из-сна.

– Это радует, – уныло ответил его гость.

Я попыталась открыть рот. Губы с сухим треском разошлись в стороны, уголки болезненно растянулись, наверное, я давно не пила. Хотелось сказать, что мне гораздо легче, чем они думают, но из груди вырвались лишь хрипящие звуки.

– Эв! – воскликнул гость моего заботливого человека-из-сна.

– Спокойнее! – предупредил его молодой голос.

Тень надвинулась на меня. Инстинктивно мне захотелось сжаться в комок, скатиться с постели, лишь бы спрятаться от нее, но другая часть моего рассудка сообщила, что тот кошмар закончился, это друг.

– Удивительно! – выдохнул человек-из-сна. – Она перестала так явно бояться теней!

Так, значит, еще и этим я пугала моих названных лекарей. Вот бы вспомнить, кому принадлежат эти знакомые голоса.

– Может, Эверин возвращается в себя? – предположил гость. Да, да! Хотелось закричать мне, но ничего не удалось, лишь очередной хриплый звук прокатился по заживающему горлу.

– Вполне возможно, – человек-из-сна согласился с огромной охотой, будто сам мечтал о том же.

– Эверин, скажи хоть что-нибудь! – Я отчаянно захрипела, давая понять гостю, что это и есть слова.

– Подождите! – человек-из-сна как будто догадался. – Думаю, она просто не может говорить, хотя пытается! – Я согласно захрипела. – Тише, тише, Эверин, не напрягайся. Ты можешь открыть глаза? – Я ничего не могла ответить, как и сделать. – Что ж, то, что ты понимаешь нас, уже хорошо. Хочешь поесть? – заботливый голос позволил расслабиться. Я постаралась вложить в свой короткий ответ все возможное согласие, и он понял.

Человек-из-сна отошел к очагу, я отметила, что ориентируюсь с закрытыми глазами не хуже, чем ясно видящая и здоровая. Вскоре до носа донесся слабый запах каши на молоке. Мужчина сел на мою кровать, приподнял мою голову и поднес к губам ложку. Она приятно обожгла губы, а в горло полилась жидкость. Каша пламенем охватила мое израненное горло, я закашлялась, но продолжала есть почти жидкую молочную овсянку.

– Достаточно, ты слишком давно ничего не ела. – Давно? Захотелось узнать, сколько же времени я провела в забвении, но ответа на этот вопрос не получила, а человек-из-сна встал, унося с собой приятное тепло, которое грело мое бедро. Я поежилась, или попыталась это сделать, непонятно.

Звон чашек и звук воды дал мне понять, что обладатель молодого голоса моет посуду. Это показалось мне забавным, мне захотелось улыбнуться, но ничего не получилось.

– Замерзла? – спросил он, вытирая руки о полотенце. Я прохрипела что-то непонятное даже для себя. Одеяло приятно согрело мое уставшее, болящее тело. – Лихорадка ушла окончательно, – обратился человека-из-сна к своему гостю, который в молчании сидел где-то далеко от моей кровати.

– Она поела, – как-то странно сказал мужчина.

– Да, – подтвердил на всякий случай человек-из-сна. – Вы в порядке? У вас… вы плачете? – удивился он.

– Эверин будет жить, – застонал гость.

– А вы в этом сомневались? – Человек-из-сна отшатнулся в сторону.

– Стыдно признаться, но я склонялся к ее долгой и мучительной смерти.

Неприятное молчание повисло в пространстве комнаты, лишь огонь все трещал и трещал в очаге. Мужчины молча смиряли друг друга взглядами, я это чувствовала.

– Как вы могли лишиться надежды?

– Она была отравлена и серьезно ранена, о какой надежде идет речь? – раздраженно ответил гость человека-из-сна.

– Уходите. – Тихий голос был обманчив.

– Но почему? – недоумевал второй мужчина.

– Она все слышит, не думаю, что ей приятно, – заключил человек-из-сна, а я не поняла, почему должна что-то испытывать из-за этого разговора. Воспоминания все еще не вернулись ко мне окончательно.

Гость встал и вышел из комнаты, глухо хлопнув дверью, тем самым выражая свой протест против приказа человека-из-сна.

Желудок наполнился приятной, забытой тяжестью, и я разомлела, впервые за долгое время избавившись от голода и ноющей боли. Она, конечно, стала постоянным оттенком моих чувств, но сейчас не так остро отзывалась в груди от дыхания. Я со спокойной душой, под защитой человека-из-сна, уснула.

А он сидел и напряженно чинил сбрую, не зная, куда деть свои руки, и хмуро поглядывал на хрупкую фигуру девушки, лежащей на его кровати.

Иные приняли нас радушно. Они позволили поохотиться на их угодьях, поесть и восстановить силы. Относились к нам не так, как я предполагала, поэтому постоянно была напряжена, ожидая нападения со спины. Но Иные и не думали нападать, предоставляя свою защиту, пока мы с ним спали.

Невольно я проникнулась к ним доверием. Они объяснили нам мою связь с «неотвергнутой», предупредив, что ему тоже предстоит установить такую же. Он недовольно рычал в ответ на их слова, но спорить у волка не хватило духа, а я и так давным-давно об этом знала.

Но Иные отправили нас обратно в ее логово, сказав, что наша помощь нужна ей. Когда придет время, мы покажем дорогу «неотвергнутой» сюда, и она тоже увидит их. Я не хотела покидать Иных, но они настаивали. И вот волк бежал поодаль, тяжело пыхтя. Рана на его плече затянулась благодаря их знаниям в травах. Они завоевали нашу верность.

Но я волновалась за нее, ведь никак не могла дотянуться до ее сознания. Неужели «неотвергнутая» умерла?

Просыпаться совершенно не хотелось, ведь я действительно спала, а не уходила в забвение. Вокруг ничего решительно не менялась, возбуждая некоторое беспокойство. Я с наслаждением отметила, что рана перестала так остро ныть, позволяя почти беспрепятственно дышать. Может, сегодня удастся поговорить с человеком-из-сна?

Стоном я возвестила его о своем пробуждении, он подошел уже с чашкой и торопливо напоил водой, а потом принялся кормить. Знакомый вкус жидкой каши разлился по рту, но я жадно ела, когда человек-из-сна хотел убрать миску, я с протестом вцепилась зубами в ложку. Он рассмеялся. Искренне, не печально.

– Ты такая голодная? Ну, хорошо, еще немного! – радостно сказал он, тщательно скрывая в голосе напряжение. Несколько ложек вновь согрели мое почти зажившее горло. – Какая хорошая девочка! – похвалил человек-из-сна. Медовые переливы его оттаявшего моими действиями голоса становились все более знакомыми.

Он встал, поставил миску на стол и вернулся на свое место. Шершавые пальцы коснулись лба, потом скользнули к ране. Он бережно ощупал кожу вокруг шрама и довольно хмыкнул.

– Похоже, заживает, – сообщил он мне. Человек-из-сна? Нет, кто-то другой…

Я не заметила, как он отлучался, но на мою рану уверенными движениями стали накладывать пахучую мазь из смеси трав и жира какого-то животного. Она благотворно повлияла на горячую пульсацию в болезненном росчерке.

– Что ж, моя принцесса, тебе гораздо лучше. – Мозг отчаянно рылся в памяти, пытаясь понять, кто же так меня называл. О боги! Силенс! Знание обрушилось ледяной кадкой воды на голову.

Я решительно открыла глаза. Слабый свет от очага и нескольких свечей на некоторое время ослепил меня, привыкшую долгое время полагаться только на слух. Потолки комнаты мучительно кружились над моей головой, но вскоре, покачнувшись, остановились. Я заморгала, стараясь избавиться от слез, увлажняющих поверхность непривыкших глаз. Моя кровать стояла в комнате принца, узнавание пришло почти мгновенно. Рассудок вернулся в мое разбитое, но восстанавливающееся тело.

– Эверин! – радостно, со смесью слез, чуть ли не криком позвал меня принц. Я перевела на него слабо фокусирующийся взгляд.

Скулы резко выделялись на бронзовом лице. Серые глаза потемнели от тревоги, под ними пролегли синяки от недосыпания, щеки едва заметно впали от недоедания. Подбородок казался мне каким-то напряженным. Я заторможено его разглядывала, потом попыталась открыть рот, моля всех богов, чтобы у меня получилось.

– Силенс, – прохрипела я. Принц поднес к губам чашку. Вода приятно смягчила гортань. – Силенс, – немного увереннее повторила я. Слова зудяще отзывались в росчерке шрама, но говорить было вполне терпимо, а не так ужасно больно, как я предполагала.

– О, Эверин, ты вернулась! – В глазах блеснули алмазы слез, но он их не стыдился.

– Я не уходила, – едва заметно улыбнувшись, ответила я жутким хрипящим голосом.

– Не напрягайся! – предупредил принц и схватил мои пальцы, вкладывая их в свою ладонь.

Я пораженно смотрела на свои тонкие, белые пальцы, которые показались мне чужими. На самом деле я отвыкла от своего тела, от его вида, поэтому так недоуменно смотрела на его руку на своей, он истолковал мой взгляд иначе.

– Прости…

– Что вы, я просто смотрю на свои пальцы, – медленно проговорила я, слабо ворочая непривыкшим языком.

Глаза принца сверкали от счастья. Хоть он и не потерял надежды, как мой отец, Силенс очень страдал, что можно было сказать, просто посмотрев на его осунувшееся лицо.

– Как ты? – Достаточно глупый вопрос. По-моему, мой природный яд начал ко мне возвращаться.

– Не то чтобы прекрасно, но гораздо лучше, чем… эм… ну не знаю когда… – Я просто-напросто даже не предполагала, какой временной промежуток провела в забвении.

– Четыре недели назад? – уточнил принц.

– Сколько? – Я изумленно посмотрела на него. Принц кивнул. – О боги! Как долго!

– Тебе нужны были силы, Эверин, – он неожиданно запнулся. – Вам… – Я попыталась отмахнуться, но движение отозвалось болью в шраме. – Осторожнее!

– Не привыкла, – виновато оправдалась я. Опустив взгляд, я увидела розоватый шрам, пронизанный нитками. – Когда их вытянут? – с содроганием поинтересовалась я.

– О, Эверин, ты оправдываешься! – засмеялся принц сквозь беспокойство. – Откуда у тебя эта дурная привычка?

– Не знаю, – ответила я, даже не пытаясь пожать плечами. Тут тело сообщило, что на мне лишь одеяло. Я смущенно покраснела.

– Не подумай ничего…

– Я ничего и не думала, это слишком утомительно! – Мое заявление заставило Силенса в очередной раз улыбнуться. – Человек-из-сна.

– Что? – не понял он.

– Я так называла вас, когда на некоторое время выныривала из небытия. Я не могла вспомнить, кому принадлежит медовый голос, и прозвала вас про себя человеком-из-сна.

Он внезапно помрачнел, и губы превратились в узкую полоску, крепко сжав мою руку, принц спросил:

– Что произошло той злополучной ночью? – выдавил он из себя через некоторое время. Я оторопела.

– Что?

– Кто ранил тебя, Эверин?

– Тень, – тупо ответила я, не зная, что еще можно ответить. Принц решил, что память не совсем вернулась.

– Значит, попробуем позже…

– Нет, Силенс, я действительно видела только тень!

– Так вот почему ты боялась! – воскликнул он. Я кивнула, припоминая, как шарахалась от теней, которые видела под закрытыми веками.

Принц схватился за голову и встал, начал расхаживать по комнате, заставляя следить за его движениями. Глаза недовольно сообщили мне, что они устали. Я закрыла веки.

– Ты устала?

– Немного, – призналась я. – Вы тоже устали, Силенс, вам нужно отдохнуть, – надавила я. Вновь открывая глаза.

– Знаю, твой отец говорил об этом, но теперь я не хочу допускать к тебе даже его.

– Почему? – я действительно изумилась.

Силенс пожал плечами. Ответа не последовало.

– Я не могу тебя оставить.

– Отдохните прямо здесь, – настаивала я, кивая в сторону кресла возле очага. Голова шевелилась с трудом, но без боли. Мне нужно как можно скорее вновь научиться двигаться.

– Ты права.

Принц подошел к креслу и устало опустился в него. Глаза почти сразу закрылись, но потом он вновь встрепенулся.

– С тобой ведь не случится ничего плохого? – смятенно спросил он.

– Не случится, – заверила я Силенса, и мужчина почти мгновенно уснул.

Некоторое время я вглядывалась в его четкий профиль, а потом и сама закрыла глаза. Болезненная усталость до сих пор владела моим телом, и мне ничего не оставалось, как тоже погрузиться в сон.

Мы стояли с волком на вершине скалы. Под нашими лапами расстилалось логово «неотвергнутой». Я наконец-то вернулась к ней, ее сознание было поддернуто защитной дымкой, но она жива. Тряхнув головой, я не стала тревожить ее и разрывать защиту, лишь улеглась на весеннюю траву, подобрав под себя гудящие от долгого и быстрого бега лапы.