Текст книги "Всадники Ветра (СИ)"

Автор книги: Бай Айран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Слезы высохли, но глаза болезненно щипало, лицо опухло, а голова закружилась от резко нахлынувшей боли. Принц милосердно не стал въезжать в главные ворота, где все нас ждали, а тихо провел лошадь вдоль каменной стены, ища там достаточный проход. Спрыгнув на землю, он без спроса подхватил меня на руки и поставил на ноги. Наши руки лишь крепче вцепились друг в друга. Силенс молча протиснул меня в узкую щель, следом поспевая за мной. Принц беззвучно ступал по оживающей земле, чего я сделать, как ни пыталась, так и не смогла. Он умело обходил людные места, и совсем скоро мы вошли замок через незнакомую мне дверь. Силенс вел меня по коридорам, вталкивая в темные ниши, если слышал шаги, угрюмо смотрел вперед, но ничего не говорил.

Принц увлек меня в какую-то темную, совершенно неосвещенную комнату. Ставни, надежно запертые, вовсе не пропускали лунный свет, но запах здесь стоял жилой, все еще витало тепло от камина, но стояла пугающая тишина. Ленс, а за ним и я по пятам, подошел к окну, распахнул его, запуская в комнату прохладный воздух вечерней ночи. Потом все так же уверенно прошел к очагу, одной рукой наложил дров и разжег огонь. Древесина весело затрещала, а Силенс с лучиной кружил по комнате, зажигая свечи. Я, неуклюже спотыкаясь, след в след шла за ним. Левая рука заныла от неудобного положения, тупой болью отзываясь в плече. Но наследник трона продолжал свои незамысловатые действия. Взял кувшин и налил воды в небольшой таз на сундуке, а я сумела, наконец, оглядеться.

Покои Силенса выглядели на военный лад. Гобелен на стене висел только один – в изголовье кровати, тщательно заправленной темно-красным покрывалом. Камин освещал большую часть комнаты, но в темных уголках прятались лишь тени и призраки моих страхов. Добротный дубовый сундук блестел своей покрытой лаком поверхностью в отблесках пламени, на нем стоял таз, кувшин и несколько свечей. У камина рассыпались дрова, а чуть подальше от них я заметила разбросанные вещи – принц в спешке собирался на помолвку. Устоявшийся дух Силенса стал для меня привычным, и наше соприкосновение уже не казалось мне необычным, но когда он резко провел рукой по моей спине, заставляя нагнуться, я едва не закричала в протесте. Более собранный принц ладонью омыл ледяной водой припухшее от слез лицо, и легко провел пальцами за ушами, предварительно убрав мешающие волосы за спину. Оттолкнув меня бедром, Ленс сам умылся той же водой, и выпрямился, приглаживая растрепанный воинский хвост.

Я на миг залюбовалась им. Небрежно расстегнутый камзол открывал серебристую шелковую рубаху, распахнутую у горла. Я успела заметить зарубцевавшийся шрам под виском, который раньше скрывали волосы. Смугловатая кожа в свете очага казалось золотой, а серые глаза превратились в черные, но все также рвали меня на части.

– Как вы?

– Простите…

– Не надо, Эверин, не надо, – покачал головой Силенс. На губах дрогнула грустная улыбка. – Я понял все, что вы хотели мне сказать. И это я хочу попросить у вас прощения.

– Не надо. Я уже вас простила, – второй раз я говорила принцу эти слова, а он все мне не верил.

– Хах, – усмехнулся принц и перевел глаза на черную ткань. – Нам снимать ее нельзя, но что ж, придется перешагнуть через традиции. – Он положил левую руку на узел.

– Нет! – резкий окрик заставил его замереть. – Не надо!

– Но… мне надо спуститься и сказать, что мы вернулись. – Он пожал плечами.

– Я пойду с вами. – Гордо вздернув подбородок, я выпрямилась. Не хотелось видеть красные от слез глаза и распухший нос, но я должна выполнить свой долг, а, значит, созерцание собственного несовершенства не поможет мне на это решиться.

– Уверены? – Принц откровенно насмехался.

– Да.

Он лишь кивнул и пошел к двери, увлекши меня за собой. Я, как маленький ребенок, шаткой походкой поспевала за его широкими шагами. Силенс уверенно спускался в Сверкающий зал, теперь уже не скрываясь от слуг и прочих чужих глаз, которые удивленно останавливались на нас.

Зал взорвался криками, когда мы с принцем переступили порог, король поспешно встал, негромко крякнув от напряжения. Казалось, только королева никак не отреагировала на наше появления, продолжая тупо смотреть в пол помоста, на котором стояло ее кресло.

Принц легкой походкой взлетел по ступеням, едва не лишив меня равновесия, и, почтительно преклонив голову, застыл перед отцом. Энтраст радостно улыбался, щеки порозовели от выпитого алкоголя, глаза блестели, огоньки сечей плясали в них.

– Нечерия! Принц! – провозгласил он. – Вы взглянули на свои будущие владения, а теперь можете разделить с нами празднество вашей помолвки! – Король под восторженные восклицания развязал черный узел ткани, крепко связывавшей нас. Я не отняла руки, и принц продолжал ее сжимать.

– Теперь ты скажешь, когда состоится наша свадьба? – Сердце оглушительными ударами сопровождало слова Силенса. Король нахмурился от недовольства, которое, впрочем, вскоре улеглось.

–Свадьба принца Силенса Могучего и нечерии Секевры Эверин пройдет в день Первого Ветра! – по всеуслышание объявил Энтраст. Я задрожала. Так скоро!

Волк пронзительно завыл за стеной замка, наверное, только я и принц, не одурманенные алкоголем и радостью, услышали этот печальный, пронизывающий до костей звук. Поклонившись, Силенс спустился с помоста, держа меня за руку. Мы отошли к большому окну, и я оперлась о прохладную поверхность зеркала, успокаивая расшалившиеся нервы и чувства. Принц сочувственно смотрел на меня с высоты своего роста, но ничего не говорил. Горячие пальцы с неохотой покинули мою руку. Из моей груди едва не вырвался вздох сожаления и протеста.

– Сегодня был сложный день, не так ли? – спросил он риторически, но я все равно кивнула. – Я многое узнал.

– И я.

– Да, – согласился принц. – Скажите, Эверин, как вы…

– Я ведь говорила! – обиженно прервала я.

– Нет-нет, постойте! – взмолился принц, заметив, что я хочу уйти. – Вы не так меня поняли, – после некоторого молчания добавил он.

– Но как вас еще понимать? Вас тревожит лишь мой Динео!

– Вы надели его, – неожиданно сказал Силенс. Я удивленно опустила взгляд. Голова волка серебрилась между ключиц.

– А не должна была?

– Ну что вы, – тихо ответил он. Казалось, это сильнее всего за весь долгий день поразило принца. Пфф, подумаешь кулон, надетый едва ли не насильно моей сестрой. Я хотела в этом признаться принцу, но почему-то быстро передумала.

– Так что вы хотели спросить? – я вывела его из размышлений.

Принц непонимающе посмотрел на меня, несколько секунд молчал, а потом вышел из своего странного оцепенения.

– Как вы вошли в мое сознание? Вы ведь не можете обладать еще и Королевской магией!

– Что? – У меня едва рот не открылся от удивления, потому что я сделала это – проникла в принца – совершенно неосознанно, повинуясь велению собственной магии. – Я могла применить Динео.

– Он на это не способен, – категорически возразил принц.

– Откуда вам известно? – отозвалась я достаточно резко.

– Но…

Он замолчал, лишь смотрел на меня. Я ощущала, как что-то в нем поднимается, отражаясь на лице, и отвернулась. Мне отчего-то не хотелось этого видеть. Силенс печально вздохнул.

– Вас проводить до покоев?

– Не стоит, – покачала я головой. – Вам надобно остаться подле отца, я думаю, – добавила я уже мягче. Принц просиял, как мальчишка.

– Хорошо. Знаете, Эверин, я хотел бы сказать, что я…

Его голос был прерван испуганными криками, и принц мгновенно встрепенулся и твердо двинулся в сторону помоста. Там творилось что-то неладное. Я, обессиленная и опустошенная, последовала за ним, чуть ли не хватаясь пальцами за полы его синего камзола.

Охмелевшие люди стопились вокруг помоста, не давая даже возможности протиснуться ближе – между ними и мышь бы не проскользнула. Потерпев несколько неудачных попыток отодвинуть гостей в сторону широким плечом, принц повысил голос, и гости расступились, повинуясь властному приказу своего будущего монарха. Я вцепилась в его локоть и во все глаза глядела вперед.

Королеве стало плохо, она безвольно повисла на руках своего мужа. Заметив то же, что и я, Силенс рванулся наверх по ступеням, невольно оттолкнув меня назад. Чуть не свалившись, я твердо решила подняться за ним. В то время как невидимая картина предстала перед моими глазами, принц уже подхватил свою мать и, оторвав ее от пола, понес из Сверкающего замка. Старая женщина тяжело и хрипло дышала, слабо цепляясь пальцами за рубашку сына. Силенс что-то ласково ей шептал, а напряженный король следовал за сыном – он был ниже сына и тощим, так что я не сразу его заприметила.

Когда наследник трона проходил мимо меня, я обмерла, взглянув на лицо Лайс. Старое морщинистое лицо желтоватого оттенка ужасно осунулось, выдавая признаки скоропостижной болезни. Опухшие веки прикрывали розовые от лопнувших сосудов белки глаз. Губы слабо шевелились в попытках что-то произнести, но медовый голос принца легко перекрывал эти невнятные звуки. Мне показалось, что королева заметно похудела за эти дни, что я ее не видела – ничего удивительного, что в руках принца она выглядела будто плохо сработанная марионетка. Ноги болтались, как тряпичные, подбородок дрожал, по нему стекала тягучая бесцветная слюна. Руки, оставив попытки держаться за рубашку принца, вяло покачивались от широких шагов Силенса. Глаза скользили вниз по оттекшим суставам и синюшным пальцам, точно бы королева страдала от сурового зимнего холода. Седые волосы грязным жиром блестели в свете Сверкающего зала – у нее явно не было сил ухаживать за собой, как и другим позволять это делать. Неприятный запах немытой, потной кожи подтвердил мои опасения, хотя еще утром женщина выглядела и пахла не так плохо. Я поняла, что болезнь цепко схватила ее в свои объятия. Лицо принца было темно, но он с легкостью вынес королеву из зала и начал подниматься к ее покоям. Я следовала за его широкой спиной, подгоняемая сзади лекарем, поспешно вызванным Энтрастом.

В покоях королевы пахло застоялой болезнью и старостью, нос инстинктивно морщился, защищаясь от неприятного, режущего ноздри запаха. Увидев грязные, пожелтевшие простыни от облегчений королевы, испуганный принц дрогнувшим голосом приказал немедля переменить постель матери. Слуги, дрожащие от ужаса, который внушал грозный принц, спешно выполняли его приказания.

– Как такое могло произойти? – громогласно допытывался он от отца. Король рассеяно пожимал плечами и качал головой.

Выгнав всех слуг, кроме лекаря, принц бережно опустил свою мать на свежую перину, и промокнул ей лоб влажной тканью. Лайс слабо зашевелилась, но опухших век поднять не смогла. Дребезжащий хрип вырвался из ее отощавшей груди, и она подняла руки, туго обтянутые пергаментной кожей, покрывающейся странными пятнами.

– Я не знаю, что с ней, – беспомощно развел руками лекарь и с проклятьями был выгнан Силенсом из покоев королевы.

Женщина тяжело дышала, а принц торопливо обмывал ее потное лицо. Тряпка в его руках осталась безобразно грязной, а лимонная кожа приобрела нормальный для ее возраста цвет, желтизна исчезла. Принц еще раз грязно выругался и попросил меня принести чашку чая. Я поспешно повернулась к камину, обнаружив чайник покрытый слоем пыли, а чашки усеянными мелкими трещинами. Отправив слугу за свежей водой и травами, я быстро отмывала чайник от грязи и пыли. Он поспешно избавлялся от нее, меняясь в своем цвете от серо-желтого к цвету слоновой кости, совсем как кожа королевы. Оправленный мною паж вернулся очень быстро, так что я поставила чайник, отмерила горстку трав на чашку и вернулась к кровати.

Выглядела Лайс не лучше, но зато дышала ровнее, хотя прерывалась на судорожные хрипы. Бледный Силенс сжимал в своей ладони ее тощие пальцы и что-то шептал, но женщина не отвечала.

– Отец, как ты мог такое допустить? – обвинительно начал принц.

– Сын, мальчик мой, я ничего не знал – она перестала допускать слуг в свои покои еще месяц назад, но я не придал этому значения. – Глаза принца расширились, он едва сдержал свой гнев. Закипевший чайник заставил меня отвлечься, но я прекрасно слышала их разговор.

– А ее внешность? Запах? Состояние? Не подсказали, что что-то не так? – Грозовые нотки гремели в принце. Не только в голосе.

– Я думал, это старость! – неумело оправдывался король, непривыкший это делать. – Я сам начинал себя так чувствовать, вот и решил…

– Решил! – прошипел принц. Его мать жалобно застонала, он наклонился над ней, но та ничего не смогла ответить. Я подала принцу чашку с чаем.

Лайс судорожно глотала чай, конвульсивно вздрагивая время от времени. Мое сердце сжималось от жалости к ней, но я боялась и рта открыть, так как этого от меня не просили.

– И теперь мы не знаем, что с ней! – горестно воскликнул принц. – И вынуждены наблюдать за ее страданиями!

– Сынок…

– Оставь! – прервал его принц. – Лучше объясни мне, куда ты смотрел? На молодых продажных девиц, что ты все прочил мне с совершеннолетия? – оскорбление даже не было смягчено голосом.

– Да как ты смеешь так говорить со своим королем! – взорвался Энтраст, воинственно распрямляясь.

– Королем? – горько усмехнулся принц. – Разве прежний Энтраст допустил бы, чтобы его королева потеряла свою жизнь в ее грязных и больных руинах? – принц обвел рукой комнату Лайс. Король сжал губы и угрюмо посмотрел на сына.

– Нет! – признал он.

Принц ничего не ответил, продолжая поить мать остывшим чаем, в глазах блестели слезы, которые Силенс тщательно скрывал даже от самого себя. Сердце в моей груди болезненно зашевелилось, понукая сделать хоть что-то полезное.

– Как? Как? – все повторял наследник трона, сжимая и сжимая пальцы матери. Женщина никак не реагировала на его действия, слабо дыша и выкатывая глаза. Сквозь веки было видно, как она напрягает глазные яблоки, но все тщетно – открыть глаза толком не удавалось. Она лишь тихо стенала старческим голосом. Принца трясло.

– Это все не просто так! – ядовито воскликнул король. – Это ты! – он указал исхудалым пальцем на сына. – ТЫ!

– Что я? – устало спросил Силенс, словно лишившись всех остатков сил. Помолвка обернулась трагическим вечером.

– Ты сделал так, чтобы твоя мать заболела!

– Что ты несешь! С какой стати? – гнев рокотал в горле молодого мужчины.

– Чтобы твоя жена стала единственной королевой замка!

Звонкая пощечина разнеслась по комнате громовым раскатом, ноздри принца расширились от ярости, глаза сверкали, зубы были стиснуты, а кулаки прижаты к бокам. Покачнувшийся от удара король, потряс головой, как мокрая собака, только что вышедшая из реки, и потер ушибленную щеку.

– Я совсем обезумел… – промямлил он. Монарх совершенно не производил впечатления сильного правителя.

– Да! – разъяренно согласился Силенс. – Да! – еще раз для убедительности прозвучало короткое слово. – С тех самых пор, как умер Ялдон! Ты не только сам медленно истлеваешь в живом теле, так и других тащишь за собой в бессмысленную могилу! Сколько можно по нему горевать? Мне тоже не хватает брата, но мне хватает кое-чего другого – он бы не умер, если бы не хотел принести пользу своему королевству! А ты только бездействуешь и убиваешь своих любимых! – гневным шепотом начал свою тираду принц. – Хватит, отец! Очнись от этого горестного сна. Ялдон мертв! – Король отшатнулся от сына, как от прокаженного. – Мертв! И никогда не будет живым! – Подсыпал соли в рану сын. – Может, ты поймешь, что нужен и мне? И своему королевству? Проснись, проснись, отец, проснись для жизни! – умолял Силенс.

Глаза пылали, грудь вздымалась, а голос звучал твердо и убедительно. На кровати зашевелилась королева и что-то нечленораздельно прошептала. Сын поспешно склонился над матерью, ловя каждое ее слабое слово. Кивнув мне, он сел и стал ждать, пока я наполню опустевшую чашку остывшим чаем. Он благодарно, почти мимолетно, коснулся моей руки и начал вновь поить мать. Королева увереннее глотала чай, и лицо ее медленно разглаживалось.

– Ты прав, Ленс, – полушепотом сказал король. Сын оглянулся на отца. – Мне пора перестать горевать по Ялдону. – Слезы сверкнули в напряженных глазах. – Я знаю это, но сделать ничего не могу, – сокрушенно признался Энтраст.

– Я больше не могу тебе доверять, – принц бросил резкую фразу и отвернулся к Лайс.

Я стояла посреди комнаты и не знала, куда себя деть. Слушать разговор отца и сына было неудобно, но и уйти я не могла, принц нуждался в моей безмолвной поддержке. Мне до боли страшно наблюдать за страданиями королевы, но ничего толкового предложить не могу. Кровь панически застучала в ушах, мысли оживленно начали искать пути к успеху. Каждое новое раздумье представлялось мне хуже предыдущего, но я с настойчивостью пыталась найти хоть какое-то полезное явление для своей королевы.

Сознание неожиданно ринулось к волку, как к спасительному кораблю кидается изнеможенный человек, несколько часов пробывший в открытом море. Из последних сил я тянулась к нему и с облегчением поняла, что он отзывчиво отвечает мне и пускает свой волчий рассудок в мою голову.

Нос недовольно поморщился от омерзительного запаха, захотелось зарычать – здесь витала смерть. Люди не умеют себя вылизывать, слабо подумала я, но отмахнулась, так как она настойчиво требовала какой-то помощи. Внимательно вглядевшись в лежащую женщину, поняла, что это она так плохо пахнет. Она мертвая? Нет, глаза говорят, что грудь еще вздымается. Вожак сжимает ее руки. Он делает ей больно.

– Силенс! – первый раз обратилась я к принцу по имени. Он потрясено посмотрел на меня. – Не сжимай ее пальцы – ей больно! – Принц мгновенно убрал свои руки за спину, словно опасаясь, что те без спроса вновь продолжат свое занятие. Я была удостоена еще одного изумленного взгляда, когда женщина промямлила что-то благодарное.

Она была недовольна моей помощью и требовала еще. Я поняла, что женщина умирала не от этой боли и приоткрыла рот, чтобы втянуть воздуха. Запах смерти поднимался от живота сморщенного человека, такой запах бывает у разлагающихся трупов. Я поморщилась. Женщина не ухаживала за собой, она ела не свежую пищу. Внутри нее гниль. Она ужаснулась и поспешно, но с благодарностью, вытолкнула меня из себя.

– Королева больна внутри! – прошептала я Силенсу, не зная, как прямо сказать то, что сообщило мне сознание волка.

– Что вы имеете в виду? – Я была благодарна всем богам, что он не спросил, откуда я это знаю.

– Я не знаю, как сказать. – Ощутив молящий взгляд принца, я сдалась. – Она… у нее… гниют внутренности. – Слова дались не просто с трудом, а с ужасным и немыслимым усилием.

Принц побледнел и часто задышал от волнения. Он больше не смотрел на меня – его вниманием овладела мать. Лайс успокоилась, грудь ее мерно вздымалась и опускалась, но слышались отчетливые хрипы. Как это связанно с внутренними заболеваниями, я не знала.

– Чем я могу тебе помочь? – спросил он у королевы, не надеясь получить ответ.

Волк торжествующе проник в меня. Я вздрогнула, но не выгнала его из себя, потянувшись, укрепила связь. Он понукал меня взять королеву за руку. Не обращая внимания на недоуменный вопрос принца, зачем я это делаю, я легко сжала пальцы королевы. Волк взял меня под свой беспредельный контроль.

Я шкурой ощущала смерть этой женщины, но не могла отказать вожаку в помощи, он изнывал от горя, наблюдая за страданиями невежественной суки. Наверное, он был ее щенком. Когда она коснулась пальцами иссохшей кожи, я ринулась вперед в умирающее тело. С трудом я смогла пробить высокие стены сознания старой женщины, она отчаянно сопротивлялась моим действиям, моей помощи, но вскоре затихла. Тело не просто пронизывала ужасная боль, оно буквально состояло из нее. Женщина давно мучилась этой болью, но никому не сказала об этом из своей стаи. Чувство сожаления давило на ее слабые виски, но она не могла уже ничего не исправить. Я чувствовала в ней горечь оттого, что она лишилась своих друзей, когда болезнь подступила к ней. Отослала из своей комнаты, чтобы те не ощущали запах гнили. Я знала, что сука обливалась пахучими жидкостями, чтоб другие не почувствовали этого и не заподозрили ее в слабости. Все ее чувства передались мне – она делилась своими воспоминаниями. Живот горел в адском огне, и постоянно хотелось пить. Жажда не просто сковывала горло, внутри нее будто все ссыхалось от недостатка воды. Глупая сука. Нужно было поесть целебных трав, тогда этого можно было избежать, но сейчас, как бы ни хотел этого вожак, исправить что-то невозможно. Старая женщина это понимала не хуже меня, поэтому с отчаяньем пыталась что-то прорычать щенку, но вожак не понимал ее невнятного скуления. Я раздраженно подтолкнула ее, но сука не отреагировала, но почувствовала мое стремление. Спустя некоторое время, она открылась мне, и я смогла дать ей немного сил. Женщина с силой молодой волчицы втянула воздух в грудь и решительно открыла отяжелевшие веки.

Я вернулась в не «отвергнутую», но тут же была выпровожена ею. Зарычала я уже в своем теле.

– Что ты сделала с ней? – оглушительно громко и яростно закричал принц. Для него все происходящее произошло за несколько секунд. Я своими глазами видела, как королева бьется в судорогах, пока волк помогал ей, ломал ее стены.

– Сынок, – достаточно уверенно сказала королева, и он потерял ко мне интерес. – Твоя невеста помогла.

Силенс посмотрел на меня со смесью благодарности и еще не остывшего гнева.

– Дала мне силы на этот последний разговор…

– Не последний! – по-детски запротестовал принц.

Королева некоторое время молчала, собираясь с данными моим телом, но сознанием волка, силы.

– Поверь мне, и поверь своей невесте – она сказала правду, я гнию изнутри, – призналась королева, не скрывая глубокой боли в своих словах. Сын дернулся вперед, но мягко положил свои пальцы на руку матери.

– Не говори так, – опять обиженно ответил принц на безрадостные признания королевы. – Можно что-нибудь сделать, я уверен. – Лайс печально улыбнулась.

Дыхание королевы стало прерывистым, ее муж хмурился и поглядывал на меня, но ничего не говорил. Я, вспомнив чувства королевы, быстро налила чая и поднесла к ее губам. Она признательно посмотрела на меня.

– Ты уже так много для меня сделала, – прошептала женщина.

– Но я ничего не делала, – возражение вырвалось самовольно.

– Нет, Эверин, нет, ты позволила мне быть спокойной. – Она прервалась, восстанавливая быстро тающие силы. – Спокойной насчет моего сына, – заключила она.

Я помрачнела, ведь мне вовсе не казалось, что я стану хорошей женой для ее сына, но переубеждать больную женщину не хватило духа. Тем более Силенс любовно глядел на мать, что разрушать его надежды вовсе не возникало желания.

– Король, – прошептала Лайс, он наклонился к ней. – Твое правление вышло долгим, победным и проигрышным. Смерть старшего сына сломила твой дух, и ты пал вместе с ним. Ох, Энтраст, ты совсем позабыл, что Ленс остался у нас, что он станет достойным королем. Ты тихо лелеял свою боль, считая, что только у тебя есть такие невыносимые страдания. – Она говорила прерывисто и медленно. – Теперь же ты должен понять, Энтраст, что он достоит стать королем.

– Мама! – прервал принц.

– Ох, Ленс, мальчик мой, не горюй так! – попыталась его успокоить Лайс. Вряд ли ей это удалось. Двадцатилетий сын смотрел на престарелую мать и не скрывал своего горя. Как же только он родился, подумалось мне, ведь уже тогда королева была немолода.

– Не надо говорить о смерти и безысходности, всегда есть выход! – упрямо произнес Силенс. Он не хотел примиряться с горькой правдой.

Королева слабо рассмеялась, но вряд ли этот скрипучий звук можно было назвать смехом при других обстоятельствах. Король непреклонно молчал, даже не ответив жене на ее слова, словно свои собственные у него кончились.

– Так говорил Ялдон, – печально выдохнула Лайс и погладила пальцем руку младшего сына. – Ты станешь не худшим королем, чем он…

– Разве это важно? – раздражение явилось противодействием подступающему горю.

– Конечно, важно, глупый, – как к малому ребенку, обратилась она к сыну. – Но я уверена, все буде прекрасно. – Королева остановилась и отдышалась. – Спасибо за эту уверенность твоей будущей королеве.

– Она даже еще не принцесса! – Протест короля прозвучал как-то абсурдно в этой интимной обстановке признаний.

– Молчал бы ты, Энтраст! – резко одернула его Лайс. Никто не ожидал такой силы в ее голосе. – Ты сам это прекрасно знаешь, ты ведь не зря хотел ее выбрать, хотя волхвы советовали отвергнуть.

– Что-что? – Силенс недоуменно вертел головой, поворачиваясь то к отцу, то к матери. – Какие волхвы?

– Советники, помогающие выбрать невесту, – на выдохе пояснила Лайс. – Они настаивали на отказе Эверин, но уверяли, что из Шорлен выйдет из рук вон плохая королева. Она разорит казну, сведет тебя в могилу раньше времени и развалит Королевство. Ее сила тщеславия слишком велика, а избалованность ненужное качество для королевы.

– Да, – подтвердил ее слабые слова Энтраст. – Но также они сказали, что не видят будущего Королевства Дейстроу в иных вариантах. Они редко его видят, – добавил он.

– И вы выбрали ее? – подытожил принц.

– Ты выбрал, Ленс, – тихо ответила мать. – Ты не знал нашего решения, ты нарушил традицию, но сделал правильный выбор.

Я дрожала от их слов, но чувствовала себя чужой в этой душной и тесной комнате. Хотелось бежать по земле, ощущая сильные лапы, ветер в шерсти и…

– Волхвы предсказали отцу Энтраста, что я рожу двух наследников. Больше они не видели ничего в будущем Дейстроу, их видения не стабильны и не всегда верны.

– Но… почему я о них ничего не знаю?

– Узнаешь, со временем, – заверил его отец.

Ощутив некий призыв от королевы, я вновь поднесла чашку к ее губам. Та жадно пила несколько минут.

– Но почему вы не обратились к лекарю? – робко спросила я. Принц вздрогнул от моего искаженного болью и страхом голоса. Я до сих пор частично разделяла страдания королевы, чтобы той было легче переносить разговор.

– Я не видела в этом смысла. Отрава шла изнутри, сделать что-то было просто невозможно.

«Ошибаетесь!» – хотела сказать я, но сдержалась, пожалев чувства принца. Королева поняла, что я знаю правду. Она не хотела себе помогать.

– Если бы я был в замке…

– Нет, Ленс, не смей винить себя! – грубо прервала его мать. – На то воля богов!

– Боги, – фыркнул принц.

– Да, мальчик мой, именно боги. – Не заметив усмешки в его словах, произнесла королева сдавленным голосом. Кожа ее бледнела, становилась практически серой, ближе к землистому оттенку.

– Иногда нужно делать все самим! – упрямо возразил Силенс.

– В этом ты не похож на брата, – тихо прошептала Лайс. Она становилась к Ялдону ближе, так она считала.

– Я на него не похож.

– Похож.

– Да, – вмешался король. Я так и не поняла, кого он поддерживал.

Поленья трещали в очаге, почти умиротворенная картина могла нарисоваться в этот вечер, но скверный дух болезни портил все окружающее. Королева в молчании лежала на кровати, глядя на своего единственного сына, который дрожал вместе с ней. Я тоже разделяла это чувство, точнее, острую боль в районе живота, которая разливалась по всему телу. Я знала, это лишь отголоски, королева испытывает еще большие мучения, но ни слова не произносит.

– Сегодня был хороший день, – внезапно для всех снова заговорила королева. – Я видела, как сын начал свое соединение с достойной женщиной. – Хрипота становилась все более отчетливой. – Совсем еще юной, но с огнем в душе, с пониманием в разуме и зачатками любви в сердце. – Я не стала опровергать ее последние слова насчет чувств к ее сыну. Что толку расстраивать королеву? – Я видела своего сына взрослым мужчиной, смотрящим пронзительным взглядом далеко в будущее. С мудростью, решительностью внутри и страстью в глазах. – Сын жалобно запротестовал, но был остановлен слабым жестом руки. – Черная ткань на ваших руках…

Оглушительный треск полена заставил всех вздрогнуть. Момент заработал свою печальную торжественность.

– В день нашей помолвки Энтраст снял ее, как только мы отъехали достаточно далеко от замка – ему было неудобно, – скорбно призналась королева в давнем грехе своего мужа. – Нарушив традицию, он поломал наш брак. – Король заскрежетал зубами. – Я долго вымаливала сыновей у Богов, я знала, их должно быть двое, и после тяжелого рождения Ялдона продолжала свои молитвы. – Королева дышала все прерывистей. – Наши предки не зря придумали свои традиции.

Мы с Силенсом переглянулись. Наш узел развязал сам король – мы не открывали рук для солнца целый день.

– Вы…

– Да, мама, нашу ткань снял только отец. – Королева довольно улыбнулась, даже тень радости промелькнула на ее осунувшемся лице.

– Я горжусь тобой, Силенс…

Гул горящих поленьев становился для меня все громче, а дыхание королевы все тяжелее. Все сильнее отголоски боли разливались от нее по моему телу, все чаще она начинала задыхаться. Сердце мое отчаянно искало выхода для боли, но лишь билось о преграду груди.

– Я видела… видела ее во сне… верхом… верхом на… – невнятно говорила королева, но мы ловили лишь кусочки ее фраз. – Ветер…

– Что? – ласково спросил сын, ближе придвигаясь к матери. Лайс собрала остатки своих усилий.

– Со временем ты поймешь, Ленс, не сейчас, – умиротворенно произнесла королева.

Энтраст возбужденно ходил вокруг кровати, явно раздражая принца, но Силенс был поглощен матерью.

– Конечно, как скажешь, – принц согласился достаточно покорно, ему не хотелось тревожить любимую мать.

– Знаешь, Энтраст, я всегда любила тебя… – Король встрепенулся и пораженно посмотрел на свою жену. Шок в глазах не являлся поддельным. Теперь стало ясно, почему он был почти равнодушен к изменениям, которые происходили с ней.

– И тебя, Ленс, маленький сорванец, – сквозь жалкую улыбку, сделала она еще одно признание. Алмазные слезы блеснули в серых глазах принца.

Я не могла поверить в то, что сейчас происходит, напряженно хмуря лоб, я вглядывалась в черты лица старой женщины. Глупая сука – так сказал волк. Нет, мудрая королева.

– Эверин, пусть твоя страсть не погаснет, – едва слышно выдохнула Лайс.

Угли зашипели от попавшей на них воды из чайника. Комната словно покачнулась от нескольких догоревших и резко погаснувших свечей. Дыхание королевы стало громким, хриплым и медленным.

Болезненное дыхание королевы резко прервалось. Грудь не вздымалась. Жизнь в ее теле прекратилась.