Текст книги "Власть женщины"

Автор книги: Барбара Брэдфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

3

Все говорили, что она необыкновенная.

Сама Хлоя, когда она стала уже достаточно взрослой, чтобы понимать такие вещи, тоже знала, что она отличается от других. Она не такая, как все, потому что она незаконнорожденная.

Хлоя носила фамилию Джардин, так как это была фамилия ее матери, но уже давно знала, что на самом деле не принадлежит к семье Джардин.

Мать никогда не скрывала от Хлои, что она незаконный ребенок. Когда девочке было восемь лет, Стиви подробно рассказала ей историю ее рождения, и благодаря этому Хлоя спокойно приняла ситуацию. Так же, как три ее брата. Даже старый Брюс – так они с Майлсом называли деда – казалось, смирился с ее существованием и не возражал против того, что она носит его фамилию. Хлоя называла его дедушкой, и Брюс всегда относился к ней так же, как к братьям.

Даже когда Хлоя была совсем маленькой, она не хотела ничем отличаться от других детей. Хлоя всегда стремилась быть такой же, как все, обычной.

Однажды, когда ей было лет десять, она спросила Майлса, почему люди называют ее необыкновенной. Брат улыбнулся своей теплой улыбкой, его ярко-голубые глаза смотрели на нее очень внимательно:

– Потому что ты счастливый маленький эльф, воздушный и солнечный. Ты напоминаешь всем о лете и тепле, даже зимой; ты сделана из смешинок и ужасно веселая. Это во-первых. А во-вторых, ты очень красивая девочка, ты хороша собой, и у тебя прекрасное сердце. И наконец, твоя душа уже жила когда-то.

Хлоя нахмурилась: ее задели непонятные слова.

– Что это значит, Майлс? Как это уже жила?

– Так говорят о человеке, который понимает гораздо больше, чем ему положено по возрасту…

– А-а! – Несколько секунд она переваривала сказанное, а затем спросила: – А это хорошо?

Майлс просто взорвался от смеха, у глаз появились морщинки. Он потрепал сестренку по волосам.

– Думаю, да, и я счастлив, что у меня такая сестренка. В нашем уродливом мире немного таких, как ты.

Хлоя любила Майлса больше, чем других братьев. С ним всегда было намного легче, чем с его близнецом Гидеоном и самым старшим – Найгелом. У Майлса всегда находилось для нее время, хотя он был на девять лет старше.

Несмотря на то, что Майлс объяснил ей, почему она необыкновенная, – по крайней мере, как мог, – Хлоя никогда не представляла себя такой, как он описал ее. Она была просто другая, и все. Из-за обстоятельств своего рождения. Только поэтому ее считают необыкновенной.

Хлоя никогда не испытывала стыда из-за того, что она незаконнорожденная, и особенно не задумывалась над этим, однако часто представляла себе своего отца. В ее свидетельстве о рождении был записан Джон Лейн. Хлоя точно не знала, верное ли это имя, потому что Стиви всегда очень неохотно говорила об отце.

Но в последнее время девушка постоянно думала о нем, она была полна вопросов, которые хотела, но не смела задать матери.

Когда Хлоя заводила разговор об отце, Стиви неизменно повторяла, что он погиб в автомобильной катастрофе.

А поскольку мама в таких случаях выглядела очень несчастной, она почти плакала, когда Хлоя заговаривала об отце, девушка не смела настаивать. В последнее время ей очень хотелось побольше узнать о нем, как он выглядел, какие у него были привычки, какой характер. Всю дорогу до Коннектикута Хлоя размышляла, можно ли ей расспросить маму в эти праздники.

Сейчас, стоя перед зеркалом в своей спальне, девушка рассеянно смотрела на свое отражение и думала о матери, которую обожала. Хлоя, как маленький ребенок, была убеждена, что ее мама самая лучшая на свете. Необыкновенная, любящая, щедрая и добрая. Стиви всегда давала людям возможность проявить себя с лучшей стороны и стремилась разглядеть прежде всего их достоинства. Даже в старом Брюсе, который был таким ворчуном.

Мать прекрасно воспитала дочь, внушила ей все необходимые правила, это признавал даже придирчивый Брюс. Теперь Хлоя и Стиви стали почти подругами, многие из одноклассниц завидовали ей.

– Твоя мама такая милая, – часто говорила лучшая подруга Хлои, Джастин Сивелл.

И девушка была права. Стиви во многих отношениях вела себя как старшая сестра, хотя в серьезных вещах была очень строгой. Хлоя знала, что для нарушения правил нет никаких извинений.

Внезапно Хлоя поняла, что не сможет собраться с духом и спросить Стиви об отце на этом семейном празднике. Если снова напомнить маме о Джоне Лейне, погибшем более восемнадцати лет назад, она расстроится. Лучше поговорить с дедушкой, Дереком Райнером. Хлоя всегда была откровенна с ним, а он всегда обращался с ней как со взрослой, даже когда она была совсем крошкой. Дерек подскажет ей, как лучше поступить.

Это решение подняло ей настроение, и беспокойство Хлои рассеялось, как тучки от легкого весеннего ветерка. Девушка взяла серебряную щетку и пригладила длинные темные волосы, затем поправила воротник-капюшон своего свитера цвета красного вина.

Хлоя отошла от зеркала и увидела себя в полный рост. Она решила, что весьма неплохо смотрится в леггинсах под цвет свитера. При ее росте в пять футов семь дюймов в этом наряде она казалась выше и стройнее. Это было приятно. Побрызгав на себя любимыми духами с легким цветочным ароматом, Хлоя надела серьги в виде золотых монет и сбежала вниз.

Когда она приехала полтора часа назад, мама суетилась на кухне, поэтому Хлоя туда и направилась.

Она нашла Стиви сидящей за большим дубовым столом и разговаривающей с Каппи Мондрел, их домоправительницей и кухаркой. Обе женщины одновременно замолчали и посмотрели на нее.

– Привет, Хло! – воскликнула Каппи, широко улыбаясь и откровенно радуясь приезду девушки.

– Привет, Кэп! – ответила Хлоя и побежала к ней, чтобы крепко обнять. Каппи работала у них уже восемь лет и стала почти членом семьи. Хлоя была очень к ней привязана, и добрая женщина отвечала ей взаимностью.

Смешно сморщив носик и принюхиваясь, Хлоя спросила с надеждой:

– Это что, готовится мое любимое блюдо?

– Да, нос тебя не подвел. Цыпленок в горшочке для моей маленькой цыпочки.

– Ты меня балуешь, Каппи.

– Я знаю, но мне это нравится, – засмеялась кухарка.

– Тебе очень идет твой наряд, – улыбаясь, сказала дочери Стиви. Она с удивлением отметила, что Хлоя выглядит уже совсем взрослой. И стала очень красивой. Сияющие темные глаза, блестящие волосы и нежная кожа.

– Спасибо, мам. Ты тоже здорово выглядишь. Просто цветешь, я сразу заметила, как вошла.

– Спасибо, детка.

– Когда приедут остальные? – спросила Хлоя.

– Завтра, около полудня.

– Майлс привезет с собой подружку?

Стиви была так поражена, что откинулась на спинку стула.

– Не думаю, – ответила она. – Он ничего не говорил об этом. Я даже не знала, что у него есть подружка. По крайней мере, не знала ни о ком конкретном.

Она внимательно посмотрела на Хлою, но дочь молчала. Тогда Стиви спросила:

– А о ком ты говорила?

Хлоя пожала плечами и нерешительно сказала:

– Ну, я точно не знаю. – Она прикусила губу. – Он часто встречается с Алисон Грейнджер, но вообще-то не очень об этом распространяется.

– А кто такая Алисон Грейнджер? – спросила Стиви, вопросительно подняв брови.

– Художник по костюмам. Она работает с ним над одной пьесой. Ты видела ее, ма. У нее рыжие волосы и полно веснушек.

– Ах, да! Теперь я вспомнила ее. Она довольно симпатичная. – Стиви озабоченно сдвинула брови. – Ты думаешь, это серьезно?

– Вряд ли, – беспечно ответила Хлоя и засмеялась. – Мне кажется, это продлится еще пару недель. А потом кончится. Ты же знаешь Майлса и Гидеона, ма, они такие непостоянные.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Сначала они жутко увлекаются на пару недель – наконец-то встретили большую любовь, это настоящее и навсегда, – а затем все резко кончается. И они всегда окружены другими девушками, просто так, на всякий случай. Майлс говорит, что в компании безопаснее.

Стиви улыбнулась. Как хорошо Хлоя изучила братьев!

– Кажется, он приедет один, наверное, эта история уже кончилась.

– Ничего удивительного, – пробормотала Хлоя, а затем перевела взгляд на Каппи. – Я вам помешала? Вы так серьезно что-то обсуждали, когда я вошла.

– Нет. Мы просто составляли меню на завтра и планировали еще кое-что, но уже почти закончили к твоему приходу. Каппи сказала:

– Я, пожалуй, начну накрывать на стол…

– О, не надо, – перебила ее Стиви. – Мы поужинаем сегодня в маленькой гостиной. Там намного уютнее. Приготовь нам, пожалуйста, два подноса, и мы устроимся там перед камином.

Позже вечером, когда они уже заканчивали десерт, Хлоя решительно отложила в сторону вилку и, глядя Стиви прямо в глаза, сказала:

– Я хочу с тобой кое о чем поговорить, мам.

– Конечно, детка, – ответила Стиви, ласково улыбаясь дочери. Однако она уловила напряженность в голосе дочери. – О чем ты хочешь поговорить?

– Это насчет следующего года, мам. Ну в смысле насчет колледжа после того, как я закончу школу. Ты понимаешь… – Хлоя замолчала и смотрела на Стиви, кусая губы.

– О чем ты, Хлоя?

– Ну, я на самом деле не хочу… В смысле не хочу в колледж.

Стиви непроизвольно выпрямилась.

– Ты имеешь в виду, что не хочешь поступать в американский колледж? Или в колледж вообще?

– Ну да, мам! Я не хочу поступать в колледж.

– Даже в Оксфорд? Ты столько говорила об этом, и всегда с радостью. Еще несколько месяцев назад ты говорила мне, что не можешь дождаться, когда же наконец туда попадешь.

– Я помню. Но я с тех пор передумала. Мне больше хочется работать в ювелирном деле, мам. Я хочу работать в «Джардин».

Это заявление застало Стиви врасплох. Правда, она знала, что Хлоя любит магазин «Джардин» в Нью-Йорке. Она мягко сказала:

– Я буду рада, если ты поработаешь со мной в магазине, но все-таки мне хотелось бы, чтобы ты сначала окончила университет. Ты сможешь заняться бизнесом чуть позже, когда тебе исполнится двадцать один или двадцать два.

Хлоя яростно потрясла головой.

– Честно, мам, я не хочу учиться в колледже. Дело в том, что я просто хочу работать. Если кто-нибудь и может меня понять, то это ты. Ты работаешь, как пчела, и очень счастлива.

– Это правда, я люблю свою работу. И я понимаю, что ты хочешь мне сказать. Но тем не менее я считаю, что тебе необходимо получить образование. Это очень важно, Хлоя.

– Но ты же не училась в колледже.

– И очень жалею об этом.

– Но что бы ты узнала в колледже? Я имею в виду о ювелирном деле. Да ровным счетом ничего. А посмотри, каких успехов ты достигла! Ты просто гениальная женщина, талантливый бизнесмен, ты знаешь все о бриллиантах и других драгоценных камнях. Ты даже… Гидеон сказал, что ты стала легендой в ювелирном деле. И то, что ты не заканчивала университета, абсолютно ничего не значит.

– Все это так, но я многому научилась у Ральфа в первые годы нашей совместной жизни. А потом моим наставником стал Брюс. Работа с ним стоила нескольких университетов. В своем деле он эксперт, как и дядя Андре. От него я тоже многому научилась.

– А я смогу многому научиться от Гидеона в Лондоне. Вот куда мне хочется, мам. Я поеду в Лондон и буду работать с Гидеоном в магазине на Бонд-стрит.

Этот план поразил Стиви, и на несколько секунд она просто лишилась дара речи. Затем она нерешительно начала:

– Но почему бы тебе не поработать со мной в Нью-Йорке? Я не понимаю… – Стиви не закончила предложения и молча с любопытством рассматривала дочь.

Хлоя быстро сказала:

– Ну, мамочка, я бы с радостью работала с тобой в Нью-Йорке. Когда-нибудь потом. Но мне хотелось бы начать в Лондоне. Гидеон – замечательный ювелир, он сможет многому меня научить. К тому же лондонские мастерские намного больше, чем в Нью-Йорке. Я думаю, что я там всему научусь. Кроме того, там Брюс. Ну я понимаю, что он уже отошел от дел, но два раза в неделю он еще бывает в магазине, и он тоже может много мне дать, как когда-то тебе.

– Понятно.

– Мам, ты сердишься?

Стиви покачала головой.

– Я не сержусь, правда, Хлоя.

– Тогда что?

– Наверное, просто разочарована.

– Из-за того, что я не буду учиться в университете?

– Поэтому тоже. Но больше всего из-за того, что ты не хочешь работать со мной в Нью-Йорке. Конечно, мастерские в Лондоне больше, это так. Но наши тоже совсем не плохи. У нас есть Марк Сильвестер и другие прекрасные гранильщики. Ты могла бы учиться у них не хуже, чем в Лондоне.

– Но я хочу учиться у Гидеона.

– Я всегда знала, что вы очень близки.

– На самом деле, я больше дружу с Майлсом, мам, но я люблю Гидеона, и он хороший учитель. Он уже рассказал мне кое-что о ювелирном деле, когда я заходила к нему в мастерскую на каникулах.

– Он, безусловно, очень терпеливый и старательный, он во всем стремится достичь совершенства, поэтому я могу поверить, когда ты говоришь, что он хороший учитель. Мне легко представить его в этой роли. – Стиви внимательно посмотрела на дочь и спокойно спросила: – Ты уже обсуждала это с Гидеоном?

Хлоя отрицательно помотала головой.

– Да нет, мам! Ничего я не обсуждала. Я хотела сначала тебе сказать. – Девушка наклонилась к Стиви, на ее лице были написаны ожидание и надежда. – Ты согласна?

– Я не знаю. Все это так неожиданно. Мне нужно как следует это обдумать. Это очень важный шаг в твоей жизни – уехать в Лондон и жить там одной.

– Но, мамочка, я же не буду там одна. У меня два брата и невестка, и еще старый Брюс. И бабушка с дедушкой. Блер и Дерек с меня глаз не спустят.

– Если я на это соглашусь – не забывай об этом «если», – недостаточно будет просто присматривать за тобой, Хлоя. Ты будешь жить с кем-нибудь из членов семьи.

Хлое очень не понравилось это предложение, и недовольство немедленно отразилось на ее лице.

– Ты что, хочешь сказать, что я не смогу жить в нашей квартире на Итон-сквер?

– Конечно, нет. Ты не можешь жить одна.

– Но ведь там есть Глэдис.

– Глэдис приходит пару раз в неделю, чтобы сделать уборку. Нет, нет, этот вариант мы даже не будем обсуждать. Если я соглашусь на твой план.

– Я могу жить у Гидеона. Ему это понравится.

– Ерунда. Для него это было бы ужасно. Одинокий мужчина двадцати семи лет, у которого сотни подруг, если верить твоим же словам, не захочет делить квартиру даже с горячо любимой младшей сестренкой. Это совершенно не впишется в стиль его жизни.

– Тогда я буду жить у Найгела. Он ведь женат. И Тамаре я нравлюсь.

– Да, я знаю, что вы с Тамарой подруги. Но этот вариант тоже не подходит. Они еще почти молодожены, и ты будешь им мешать.

– Ну мам! У них же двое детей!

Стиви удержала улыбку, вызванную детской логикой дочери, и сказала:

– Но все-таки такой молодой семейной паре, как Найгел и Тамара, ни к чему ответственность за тебя. Они и так очень загружены.

– Но я не хочу жить со старым Брюсом в его старом доме, если ты к этому подводишь! Там так мрачно, как в тюрьме. Ты же не заставишь меня там жить, правда, мамочка?

– Я пока еще не согласилась на этот план, Хлоя.

– Бабушка возьмет меня к себе, они с Дереком очень любят меня, ты же знаешь, – настаивала Хлоя.

– Да, они тебя просто обожают. Но ты ставишь телегу впереди лошади. Я должна все хорошенько обдумать. Мне понадобится на это время, я не собираюсь принимать такое серьезное решение второпях.

– И когда ты это решишь?

– Я не знаю.

– Но мамочка!

– Никаких «но», Хлоя, – перебила дочь Стиви. – Ты сказала мне, чего ты хочешь, и теперь я должна это обдумать. Я хочу, чтобы ты тоже задумалась над своим будущим. Только представь себе, сколько ты потеряешь, если не поступишь в университет. Подумай, что могут значить для тебя три года в Оксфорде. Я говорю не только об образовании, которое ты бы там получила, но и о твоем досуге и о людях. О друзьях, которых ты можешь там приобрести на всю жизнь. Я честно тебе признаюсь, я немного озадачена, тебе ведь всегда хотелось поступить в Оксфорд. Что же случилось?

– Я передумала, мам.

– Пообещай, что подумаешь об этом еще.

– Ну ладно, – пробормотала Хлоя, расстроенно глядя в пол.

Стиви бросила на нее быстрый взгляд и строго сказала:

– Только не становись капризной, тебе это совсем не идет.

Хлоя покраснела и закусила губу. Затем, отодвинув столик с подносом, она вскочила и пересела на диван к Стиви.

Хлоя нежно сжала руку матери и поцеловала ее в щеку.

– Не сердись на меня, мамочка!

Глядя на ее расстроенное лицо, Стиви мягко прошептала:

– Я не сержусь, Хлоя, но я хочу сделать так, как будет лучше для тебя, и пытаюсь принять правильное решение. Ты ведь уже какое-то время над этим думаешь, а я в первый раз слышу об этом плане, поэтому дай время, чтобы привыкнуть к этой мысли. И позволь поговорить с Гидеоном. И с моей мамой и Дереком.

Хлоя кивнула, ее лицо просветлело, и она воскликнула:

– Значит, ты мне не отказываешь?

– Нет, конечно, нет. – Стиви слабо улыбнулась. – Скажем так, я отвечаю: может быть.

С давних пор Стиви знала, если она не может уснуть, лучше встать и заняться чем-нибудь полезным, особенно если есть какая-нибудь серьезная проблема. Беспокоиться гораздо легче, когда двигаешься, а не лежишь в постели.

Как и Хлоя, Стиви пошла спать в одиннадцать. Она сразу заснула, легко отключившись после двух бокалов красного вина, выпитых за ужином.

Но неожиданно проснулась в три часа ночи. И сон уже не возвращался к ней. В четыре часа Стиви решительно выбралась из постели, приняла душ, надела джинсы и свитер и спустилась вниз.

После чашки кофе с тостами Стиви начала обходить дом, собирая горшки с орхидеями, украшающие все его уголки. Она снесла их в оранжерею, рядом с помещением для стирки, и принялась аккуратно и методично мыть цветы в большой раковине, тщательно промывая каждое растение.

Все знали, что Стиви любит орхидеи, поэтому она часто получала их в подарок. Ее коллекция была уже довольно большой: около тридцати цветочных горшков было расставлено по разным уголкам этого дома и еще больше – украшали квартиру в Нью-Йорке.

В основном это были орхидеи сорта Phalaenopsis с белыми или желтыми цветами и нежно-розовые гибриды. Стиви также нравились миниатюрные кудрявые орхидеи с бледно-зелеными или темно-коричневыми цветами и темно-красные «Sherry Baby» с крошечными соцветиями, пахнущими горьким шоколадом.

Но самыми любимыми были белые и желтые орхидеи, Стиви прекрасно ухаживала за ними, и они цвели месяцами. Климат в доме идеально подходил цветам: прохлада и много мягкого рассеянного света.

Стиви подняла горшок с желтыми цветами и понесла его на место, в солярий.

Отступив на шаг, она чуть склонила голову набок и полюбовалась особенно выигрывавшими на фоне белых стен прекрасными цветами, стоящими на темной крышке античного буфета. В этом углу между двух окон освещение было идеальным для капризных орхидей.

Стиви почти час хлопотала, расставляя по местам цветы, а затем налила себе еще одну чашку кофе и вернулась в солярий.

Она замерла у высокого французского окна, обхватив чашку ладонями, чтобы согреть руки, время от времени отпивая глоток кофе, и рассматривала неприветливое утреннее небо. День, судя по всему, будет серым, холодным; бледные тучи не пропустят ни одного солнечного луча. Даже ландшафт казался мрачным: деревья, потерявшие листья, газон, покрытый инеем. День Благодарения в 1996 году начинался не блестяще.

Стиви отошла от окна и села на большой мягкий диван, обитый пастельных тонов ситцем с затейливым рисунком.

Как же поступить? Что делать с Хлоей? Она не была уверена. Даже совсем не уверена. Дочь удивила и разочаровала ее, когда так внезапно заявила, что не хочет учиться в университете, хотя раньше она всегда мечтала об Оксфорде. Стиви очень хотела, чтобы Хлоя получила хорошее образование и университетский диплом. Она никак не ожидала услышать, что дочь хочет работать в «Джардин». Хлоя никогда не проявляла особого интереса к ювелирному делу, хотя магазин в Нью-Йорке не оставлял ее совсем равнодушной.

Не нужно себя обманывать, придется признать, что желание Хлои работать в Лондоне причинило ей сильную боль. Слова дочери прозвучали как пощечина.

Стиви прекрасно знала, что Хлоя может всему научиться в Нью-Йорке. Нет никакой необходимости уезжать для этого в Лондон. Хотя в Нью-Йорке всего один магазин «Джардин», зато в нем на втором этаже своя мастерская. И это замечательная мастерская. Марк Сильвестер, ее главный гранильщик, потрясающе талантлив, и Хлоя может учиться у него не менее успешно, чем у Гидеона или у Гилберта Дрексела, главного гранильщика в лондонском отделении.

«Наверное, я эгоистка. Я хотела бы, чтобы она всегда была рядом со мной, – спрашивала себя Стиви. – Что это? Властность? Или желание защитить?»

Если быть честной, то всего понемногу.

Но какая же мать не стремится к тому, чтобы ребенок оставался как можно дольше под ее защитой? И если не совсем под крылом, то хотя бы поблизости – в той же стране. А Хлоя хочет не только покинуть родное гнездо, но и улететь к далеким берегам.

Стиви тяжело вздохнула, думая о дочери. Хлое всего восемнадцать, но во многих отношениях она намного наивнее, чем ее ровесницы. Наверное, это потому, что она всегда была защищена от трудностей реальной жизни, особенно, когда они жили в Лондоне. Она была окружена семьей. Три брата, бабушка, дедушка… Она посещала закрытую частную школу для девочек. Едва ли у нее выработались какие-то представления о жестких законах взрослого мира.

Да и в течение этих восьми лет, которые они прожили в Нью-Йорке, жизнь Хлои была полностью регламентирована. Она была постоянно окружена заботой и любовью.

«Она слишком чувствительна, слишком ранима и, наконец, слишком юна, чтобы уезжать далеко от дома, далеко от меня. Я не пушу ее в Англию. Я разрешу ей уехать, только если она поступит в Оксфорд».

В этот момент решения Стиви показалось, что тяжелый груз упал с ее плеч. Она почувствовала желанное облегчение. Тупая боль в груди, не отпускавшая ее с самого пробуждения, наконец начала стихать.