Текст книги "Власть женщины"

Автор книги: Барбара Брэдфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

6

– Актер, играющий Хеви, неожиданно заболел в середине картины, и мы оказались в затруднении. Все мысленно перебирали подходящих кандидатов на его роль, – рассказывал Дерек. Его звучный голос рождал эхо в большом холле.

– Тогда я заметил ассистентке, что нам здесь лучше всего подошел бы Сидни Гринстрит. Он был бы великолепен в роли бандита Реднера. И она немедленно достала записную книжку и стала спрашивать телефон его агента, чтобы срочно связаться с ним и пригласить на эту роль.

Дерек засмеялся и заразил остальных своим весельем. Его истории о съемках всегда пользовались успехом.

– Ничего не скажешь, ассистентка просто трогательная, серенькая девочка. Невозможно было устоять, чтобы не разыграть ее. Конечно, она еще очень молоденькая. Даже слишком молоденькая для такой работы. Откуда ей знать, что старина Сидни уже давно отправился к Создателю. Сомневаюсь, чтобы она вообще когда-нибудь о нем слышала. Или смотрела «Мальтийского сокола».

– Или «Касабланку», – закончила за него Хлоя. – Он мне очень нравится в этом фильме.

– Мне тоже, золотко, – отозвался Дерек, улыбаясь девушке.

Хлоя улыбнулась в ответ.

– «Касабланка» – это вообще мой самый-самый любимый фильм. До сих пор!

– И мой любимый, – сказал Майлс и, глядя на Дерека, добавил: – Вчера у меня был похожий разговор с одной молодой женщиной, работающей в костюмерной. Я сказал, что Дебора Керр была самой лучшей Анной, что она была непревзойденной в этой роли, а девушка посмотрела на меня так, что стало ясно: она и понятия не имеет, о ком я говорю.

Дерек кивнул и очень серьезно сказал:

– Знаете, я люблю молодежь и всей душой за расцвет новых талантов, но некоторые из этих двадцатилетних ребят, работающих в кино и театре, совершенно безграмотны профессионально. Они ничего не знают о прошлом, даже о совсем недавнем. История кино их не интересует.

– Точно, – согласился Майлс. – Как будто они прилетели с другой планеты.

– А помните фильм по пьесе «Король и я»? Дебора была в нем просто божественна, – проворковала Блер.

– И Юл Бриннер. Им просто не было равных, – убежденно сказал Дерек.

– Ну я не была бы так категорична! – с горячностью воскликнула Блер. – А как же ты, дорогой?

Дерек слегка наклонил голову и благодарно улыбнулся жене.

В разговор вмешалась Стиви:

– Мама, конечно, права, но я понимаю, что ты имеешь в виду, Дерек. Так много великих актеров уже умерли или оставили сцену.

– Очень печальная мысль, моя дорогая, – ответил Дерек. – Но я должен признать, что мне очень недостает многих из них. Лоуренс Оливье, Джек Хоукинс, Дюк Уэйн, Билл Холден… Но больше всего я тоскую по Ричу. Боже, что мы пережили с ним! Какое волшебное время! Он был необыкновенным человеком и потрясающе талантливым. Я помню, каким он был в «Гамлете» в пятидесятых. Кажется, это был пятьдесят третий год. Рич в роли принца Гамлета вместе с Вик Клэр, играющей Офелию, – это был незабываемый дуэт. Чтобы посмотреть на них, я ездил в Эдинбург. Рич был чертовски хорош. Потрясающе. – Дерек задумался и тихо прибавил: – Знаете, я всегда завидовал его голосу.

– Ты завидовал? – Майлс был просто поражен. Он смотрел на Дерека широко открытыми от удивления глазами. – Но ведь у тебя потрясающий голос! Все только и говорят об этом, Дерек!

– Спасибо, Майлс. Но мой голос нельзя и близко сравнить с голосом Рича, наверное, самым завораживающим на английской сцене. Он зачаровывал слушателей и был более звучным и выразительным, чем у Оливье, по крайней мере я так считаю. В нем было что-то кельтское. Мы, уэльсцы, любим слова ради них самих. Как всегда говорили в наших родных долинах, у него был колокольчик в каждом зубе. Обычно так отзываются о голосах певцов, но это определение применимо и к драматическим актерам. Во всяком случае, когда речь идет о Риче. В его голосе эмоции звенели, я мог слушать его часами.

– Как и мы все, – напомнила Блер.

– Я вас покину, – поднялась Стиви, – мне нужно проверить, как у Каппи дела с обедом, – и она поспешила на кухню. – Посмотрю, что там происходит, может быть, требуется моя помощь.

– Я пойду с тобой, дорогая, – сказала Блер и последовала за дочерью.

– Ма! Я тебе нужна? – закричала Хлоя.

– Нет, детка, мы справимся, – ответила Стиви, исчезая в кухне.

Дерек прошел к столику с напитками и, указав Майлсу на бутылку белого вина, предложил:

– Не хочешь поднять настроение?

– Нет, спасибо, Дерек, мне и так хорошо.

Дерек налил себе бокал вина и вернулся к камину.

Устроившись на софе рядом с Хлоей, он обратился к Майлсу:

– Как движется оформление в твоей постановке?

– В целом неплохо. Пьеса будит воображение, и я дал себе полную свободу. Колокола в храмах, статуи Будды, слоны, экзотические ткани, золото, серебро. Драгоценности. Яркие, живые краски. Все это помогло воссоздать дворец в Сиаме. На сцене это производит сильное впечатление. И должен сказать, что костюмы просто восхитительны, особенно костюмы Анны. Все эти колышущиеся кринолины…

Дерек вопросительно поднял бровь.

– А как тебе Мартин Мейсон в роли Анны?

– Она очень хороша, Дерек. И Бен Трэснер тоже неплохой король. Может быть, он и не Юл Бриннер, а Мартин не Дебора Керр, но, думаю, это выигрышная пара.

– Значит, спектакль будет иметь успех.

– Хоть бы так и было! – возбужденно воскликнула Хлоя.

Мужчины обменялись взглядами и рассмеялись. В холл вплыла Каппи и позвала Хлою на кухню:

– Твоя мама хочет, чтобы ты пришла и помогла нам. Лишняя пара рук не помешает.

– Я не возражаю, даже если придется сделать что-нибудь самое ответственное, ты же знаешь, я все умею, – ответила Хлоя и побежала через холл к кухне.

На пороге девушка остановилась и обратилась к Майлсу и Дереку:

– Прошу прощения, я совсем ненадолго, и не говорите обо мне, пока меня не будет.

Мужчины снова рассмеялись, и Дерек сказал:

– Обещаю тебе, девочка!

Как только они остались одни, прежде чем начать разговор, Майлс поднялся и подвинул свое кресло ближе к Дереку.

– Я хочу спросить у тебя кое-что, пока мама не вернулась из кухни.

Дерек удивленно посмотрел на внука, пытаясь догадаться, что у того на уме.

– Выкладывай, Майлс. Я тебя слушаю. Что тебя беспокоит? Я вижу, что дело серьезное, по крайней мере об этом говорит выражение твоего лица.

– Да, я серьезно обеспокоен. Дело касается Гидеона.

– Да? – Дерек выпрямился и стал серьезным.

– Я знаю, что ты видел Гидеона, когда он три недели назад прилетал по делам в Лос-Анджелес, и хотел спросить, как он тебе показался. То есть… – Майлс подумал и продолжил: – Я имею в виду, ты не заметил ничего необычного в его настроении или поведении?

Дерек ответил не задумываясь:

– Он показался мне таким, как всегда. Но к чему ты ведешь?

– Я виделся с ним на прошлой неделе, когда на пару дней летал в Лондон, и, честно говоря, он был просто на себя не похож.

– Нет, Майлс, я ничего такого не заметил. Хотя нет, пожалуй, я не прав. Он и вправду был рассеян во второй вечер, когда мы встретились за ужином. Я даже спросил его, не случилось ли чего. И сейчас припоминаю, похоже, он был расстроен или даже встревожен. Словно витал где-то…

– Когда я с ним виделся, он был явно расстроен, даже мрачен, – обеспокоенно сказал Майлс.

– Он всегда был довольно угрюмым, Майлс, даже когда был ребенком, – напомнил Дерек. – Хотя вы очень похожи внешне, характеры у вас совсем разные.

– Я знаю. Но сейчас он вообще не похож на себя. Разве ты этого не заметил? – продолжал настаивать Майлс.

Дерек отрицательно покачал головой.

– Нет, и Блер тоже не заметила ничего особенного. По крайней мере, мне она ничего не сказала. Пожалуй, Гидеон действительно был рассеян, как будто его мысли были далеко. Теперь мне кажется, что он напряженно решал какую-то проблему. Но не более того. – Дерек нахмурился. – Скажи, а почему ты не хотел, чтобы наш разговор слышала Стиви?

– Ты же знаешь, она все принимает близко к сердцу. И сразу начинает волноваться.

– Это так, но Стиви справляется со всем, что на нее сваливается. И блестяще выходит из любого положения.

– Правда. Но мне не хотелось заводить разговор о Гидеоне сегодня, в День Благодарения. Ты же знаешь, это мамин любимый праздник. Я не хочу его портить.

Дерек кивнул.

– Я знаю, что это любимый праздник Стиви. И вся наша семья в этот день собирается, как солдаты при сигнале общего сбора. Всегда. Я съел столько индейки за эти годы, что не хватит воображения представить, а ведь это не самая любимая моя еда. Я предпочел бы утку, фазана или куропатку. Но она никогда не слушает меня, по крайней мере, когда речь идет о ее священной индейке.

Улыбаясь в ответ на эту страстную, хорошо сыгранную тираду, Майлс пытался решить вопрос, стоит ли говорить с Дереком о старшем брате. Многолетняя привычка не скрывать своих проблем от человека, который много лет заменял ему отца, взяла верх. Он тихо спросил:

– Скажи, мама говорила с тобой о Найгеле?

– Нет. Но мы с Блер почти и не видели ее в Нью-Йорке. Мы всего пару дней назад вернулись из Лос-Анджелеса, а Стиви была слишком занята предпраздничной торговлей в «Джардин». А что, ты считаешь, что у Найгела есть какие-то проблемы?

– Нет, я ничего об этом не знаю, но мама несколько раз говорила, что он будто что-то замышляет. – Майлс поколебался и добавил: – Похоже на интриги или вроде того.

– А, понятно. – Последовала драматическая пауза, затем Дерек спросил: – Борьба за корону?

– Да, что-то вроде этого.

Лицо Дерека стало задумчивым. Помолчав, он тихо спросил:

– А ты сам веришь, что он может действовать за ее спиной, Майлс?

– Я? Ну я не знаю.

– Зато я хорошо знаю Стиви. Она никогда не отличалась болезненным воображением. Стиви – большая реалистка, и вряд ли она станет выдумывать заговоры. Поэтому, если она решила, что он что-то замышляет, значит, так оно и есть. Хотя, если говорить откровенно, я не понимаю, зачем ему это нужно. В конце концов, ведь фирма в один прекрасный день будет принадлежать ему.

– Может быть, он стремится приблизить этот день.

– Да, но зачем?

– Мне тоже это непонятно, Дерек. Актер вздохнул.

– Честолюбие. Жадность. Жажда власти. Сколько кровавых преступлений, предательств вызвали эти страсти. Вспомни английские королевские династии Плантагенетов и Тюдоров. – Дерек покачал головой. Его красивое лицо стало печальным. – Должен тебе признаться, Майлс, Найгел всегда был для меня загадкой. Я никогда не понимал его до конца, даже когда он был ребенком. Да и подростком он был очень непростым. Но то, что происходит сейчас, это ведь совсем особая история, правда?

– Да, конечно. Признаться, я ничего не понимаю. Глядя на огонь в камине, Дерек на несколько мгновений погрузился в прошлое. Затем он неожиданно спросил:

– А как у Найгела дела в семье? Все в порядке? С Тамарой никаких проблем?

– Насколько я знаю, никаких. Она замечательный человек. Ему удивительно повезло, что у него есть Тамара и двое чудных ребятишек.

– А сам он это понимает, Майлс? Майлс пожал плечами:

– Кто знает.

Дерек снова погрузился в размышления.

Через некоторое время Майлс нарушил молчание:

– Кстати, о Гидеоне. Я подумал, может быть, он так переживает из-за Марго. Но тогда почему так страдает он, ведь они разошлись по его инициативе?

– Возможно, теперь он понял свою ошибку и страдает от того, что потерял любимую женщину? – предположил Дерек, глядя Майлсу в глаза.

– Возможно. Но в последнее время у них все шло довольно плохо. Думаю, она стала его раздражать. Марго обожает светскую жизнь, а Гидеон любит уединение. Он слишком серьезен, слишком увлечен своей работой. – Майлс вздохнул. – О господи, я не знаю… Ну кто может знать, что на самом деле думает или чувствует Гидеон! Это выше моих сил!

– А ты пытался поговорить с ним?

Майлс невесело рассмеялся.

– Ну конечно же, я пытался! В последний раз, когда я пытался, он чуть не заехал мне по морде.

– Может быть, у него сейчас депрессия, которая бывает частенько у молодых людей, – предположил Дерек. – Поиски себя или смысла жизни. Но, вероятнее всего, это связано с женщиной. Это самая распространенная причина того, что мужчина без видимых оснований выглядит озабоченным или раздраженным.

– Наверное, ты прав, Дерек.

Через несколько секунд в дверной арке появилась Хлоя.

– Цып-цып! – весело позвала она. – Уже почти половина четвертого, и наш обед наконец готов! Мама зовет всех в столовую. Она сказала, немедленно!

– Ее желание для нас закон. – Дерек поставил бокал и легко поднялся с дивана.

Майлс сделал то же.

Мужчины присоединились к Хлое, и все трое направились в столовую.

7

Настроение за обедом было праздничным.

Все много говорили, смеялись и хвалили вкусную еду. К этому моменту все уже достаточно проголодались.

Каппи и две ее помощницы превзошли самих себя: они приготовили настоящий обед американских колонистов. Главным блюдом была, естественно, огромная сочная фаршированная индейка. Был подан и сладкий картофель, и красная капуста.

Специально для Дерека были приготовлены виргинская ветчина и жаркое из куропаток. Он знал, что это сделано для него: после многолетних, но деликатных жалоб Стиви наконец поняла «намек». Когда День Благодарения праздновали в Лондоне, он обычно объяснял, что мясо английских индюшек грубее, чем у их американских родственниц. И хотя он просто поддразнивал Стиви, она принимала его слова близко к сердцу.

– Всего понемногу, – сказал он Каппи, хлопочущей у буфета, на котором стояли блюда с индейкой, ветчиной, куропаткой и овощами. – И, пожалуйста, только темное мясо, если вы положите мне индейку.

– А какие овощи, сэр Дерек?

– Жареный картофель и немного тушеных яблок к индейке. Спасибо, этого достаточно, Каппи. Я должен следить за своей фигурой.

В этот момент Майлс наливал ему красное бордо замка Грюо-Лароз, его любимое «Сент-Жюльен». Вино было разлито в 1989-м.

– Отличное вино, – заметил Дерек Майлсу, который, улыбаясь, ответил:

– Выбрано специально для тебя. Хлоя следовала за братом, наполняя бокалы для воды. Блер передавала корзинку со свежеиспеченным домашним хлебом, а Стиви подавала клюквенный соус. Наконец все приступили к еде.

Дерек ел медленно, наслаждаясь вкусом пищи. Иногда он вставлял реплику в разговор, но в основном слушал, с удовольствием глядя на дорогие ему лица.

Дерек был очень счастлив здесь сегодня, он наслаждался отдыхом и общением с родными. Как жаль, что собралась не вся семья! Дереку не хватало Гидеона, а также Найгела с Тамарой и детьми, вот с ними сбор был бы полным. Настоящая семья – все вместе под одной крышей, хотя бы по большим праздникам.

Это его вторая семья; давным-давно его окружали другие люди: его отец, мать, его братья Оуэн и Дэвид и сестра Гвинет. Его настоящая родня по крови. Как он любил их всех, когда был ребенком и они жили в маленьком поселке Истрадифодг в долине Ронды. Ронда… Как он любил само это слово, даже звуки которого пробуждали в его душе нежность. Это место он помнил всю свою жизнь. Там родились все его надежды и мечты. Именно там, в одной из долин угольного бассейна Южного Уэльса.

Шахта. Черное проклятое подземелье, дающее хлеб и отнимающее молодость и здоровье. А иногда и саму жизнь.

Отец Дерека пришел на шахту подростком и проработал там до своего смертного часа. Ненасытное чрево земли погубило многих и многих мужчин и разрушило поселок в тот самый день, когда рухнули крепи и вода ворвалась в шахту неудержимым потоком.

Брат Дерека Оуэн был в этот день в одной шахте с отцом, но, слава богу, стихия его пощадила. Ему удалось спастись, и он стал кормильцем всей семьи.

Благодаря своему старшему брату уцелел и сам Дерек. Оуэн да и Гвинет видели, что он не обычный ребенок. Они говорили, что у Дерека есть дар. И так случилось, что они не ошиблись, что-то отличало его от других и это что-то сделало его со временем великим актером, хотя никто не мог предвидеть этого тогда. Никто из семьи не мог бы определить, в чем состоит этот его «дар». Но они признали и оценили его. Простые люди, его брат и сестра, поняли, что он особенный, не похожий ни на них, ни на кого вокруг.

У Дерека была смесь разных талантов: пластичность, способность перевоплощения, волшебный голос, завораживающий буквально всех, кто его слышал. Об этом знал весь поселок, но родные видели за этим глубину. Оуэн больше всего ценил в нем страстное стремление к учебе и был убежден, что одно это откроет перед младшим братом большие возможности. И Дерек получил невероятный шанс избежать судьбы большинства мальчиков своего возраста в Южном Уэльсе сороковых годов – работы в угольных шахтах.

– Он не пойдет в шахту, я не позволю ему, – говорил Оуэн сестре. Гвинет, мать и брат Дэвид понимали, что Дерек слишком хорош для того, что идти работать «вниз».

Оуэна восхищал интерес брата к поэзии, его способность к декламации. Дерек знал наизусть классику. Оуэн поддерживал стремление брата стать актером и играть на сцене. Эта цель подчинила себе всю жизнь Дерека.

Дерек мечтал о перевоплощении. Он хотел играть, становиться другим человеком. Необычная мечта для мальчугана из шахтерского поселка. Откуда взялось чувство языка, любовь к слову, он просто чувствовал красоту скупой природы – некогда зеленых долин, изрытых подземными ходами, изуродованных отвалами пустой породы, утыканных выходами шахт.

И все же в этих загадочных кельтских душах была вечная любовь к живому и письменному слову. Кельты – странные, удивительные люди, которых иногда называют пропавшим коленом израилевым. Любовь к слову переходила к их предкам от далеких предков, и Дерек любил и знал родной язык. Еще мальчишкой он ощущал тягу к музыке. И пока его мальчишеский голос не начал ломаться, он по воскресеньям пел в церкви и участвовал в народных музыкальных праздниках.

Первым языком Дерека был уэльский, и Дерек не забыл его и до сих пор мог свободно говорить на нем. Но еще в ранней юности он начал учить английский и овладел им, как родным.

Оуэн и Гвинет так и не пустили его в шахту. Дерек был благодарен своей семье за поддержку и выражал свою благодарность как мог.

Он был преданным братом. Братья и сестра очень много значили для него. Ведь именно благодаря им он стал тем, кем он стал. По крайней мере, дали шанс добиться своей цели, завоевать успех, «сделать» жизнь.

Его уэльская семья, семья по крови. Все они еще живы, кроме его матери, которая умерла двадцать лет назад. Она дожила до его успеха, даже до триумфа.

Мама видела его в роли Генриха IV и Генриха V. Она была покорена его исполнением Гамлета и аплодировала его Ричарду III. Мама сидела в ложе и наблюдала, как он околдовывает зрителей, завораживает их, на протяжении двух-трех часов заставляет поверить в чудо. Его родная уэльская семья всегда притягивала его, к ней он всегда возвращался – ведь и дереву невозможно оторваться от своих корней и не погибнуть при этом. Дерек хорошо знал цену крепкому актерскому братству. В пятидесятые годы несколько талантливых молодых людей объединились в содружество и были неразлучны.

Это были Рич, Стэнли Бейкер и сам Дерек. Горстка уэльсцев, которых судьба свела друг с другом. Все были из простых семей, их детство прошло в бедности в зеленых долинах древних кельтов, изрытых шахтами. Они любили регби, пение, поэзию. Парни из рабочего класса, которые стали гордостью своего края.

Тогда они были – или казались себе – настоящими мушкетерами. Юношеские проделки в пивных и легкомысленные интрижки существовали больше на словах, чем на деле. Теперь Дерек хорошо понимал это. И все трое обожали играть в регби, смотреть и болеть за любимую команду с одинаковым энтузиазмом. Как они были молоды, как полны гордости и веры в себя! И популярность каждого из них росла. В Лондоне пятидесятых это была команда чемпионов.

У них было много общего: трудности детства, незаурядные способности. Они чувствовали себя одной семьей, бесспорным лидером которой был Ричард Бартон, незабываемый Рич. Настоящий глава их клана, готовый вести их к воплощению самых немыслимых и отважных замыслов. И он оправдал их надежды. Бесстрашный уэльский воин с огневым темпераментом и искрометным талантом, он подчинял, увлекал и очаровывал. Один из лучших актеров английской классической сцены своего времени. Да, пожалуй, и всех времен.

Один из критиков писал о голосе Рича: «незабываемо прекрасен». По мнению Дерека, именно голос делал Бартона великим актером.

Ричард умер в 1984 году в возрасте пятидесяти восьми лет, и Дерек проводил его в последний путь, как намного раньше они вместе с Ричем оплакали безвременно ушедшего Стэнли, умершего еще молодым в 1976-м. Сэра Стэнли Бейкера. И Рич, и Дерек не могли смириться с этой утратой: он ушел так рано и оставил их осиротевшими.

И всего через восемь так быстро пролетевших лет Рич последовал за другом. Он скончался от кровоизлияния в мозг в своем доме в Швейцарии. И их маленькая актерская семья перестала существовать. Остался только Дерек.

И все же он не один, у него есть семья. За этим столом в Коннектикуте, так далеко от родных уэльских долин.

Он посмотрел на Майлса, который заметил его взгляд и улыбнулся в ответ. Мысли Дерека обратились к своей семье – к людям, сидевшим за этим столом.

К Майлсу Дерек относился скорее как к сыну, чем как к внуку. Он пытался помочь Стиви воспитывать его после безвременной смерти Ральфа. По крайней мере, настолько, насколько это позволяла сама Стиви. В своем стремлении к независимости она, пожалуй, перехватывала через край. Она никому не позволяла стоять между ней и сыновьями.

Дерек старался помогать и в воспитании Гидеона, и Найгела, но ее отношение к этому было неизменным: «Я справлюсь». И никто не сомневался в этом, она всегда справлялась со всем, за что бы ни бралась.

Гидеон был довольно мрачным ребенком, но он был хорошим парнем, как и Майлс, который везде становился общим любимцем благодаря своей доброжелательности и умению ладить с людьми. Он мало изменился с тех пор, с возрастом его лучшие качества даже получили развитие. Майлс – редкий человек; в семье он играет роль миротворца.

Найгел же не был похож на братьев, он был истинный Джардин. Он не прислушивался ни к чьему мнению, включая и Стиви. Но сильная воля Стиви в конце концов привела ее к победе, а Дерек так и не стал для Найгела близким человеком. Что мог знать о жизни какой-то – пусть даже известный – актер, по мнению Найгела. К тому же он не был кровным родственником – всего лишь муж бабушки. Найгел всегда тянулся к своему деду – Брюсу Джардину. Это получалось у него как бы непроизвольно, само собой. Найгел всегда осознавал себя как Джардин. Однажды он даже перешел на их сторону в конфликте со Стиви.

Дерек никогда не мог простить Найгелу это предательство. Он пытался, ему даже удавалось убедить себя, что он простил. Но это было не так. Он мог заставить себя не вспоминать об этом, чтобы поддерживать ровные отношения с Найгелом, поскольку он был первенцем Стиви и членом семьи.

А вот его бабушку Дерек боготворил. Как только он увидел Блер, он забыл обо всем и обо всех. Он сразу же понял, что искал всю жизнь именно эту женщину.

Его брак с Ниной, первой женой, к тому моменту начал расстраиваться, и его любовь к Блер послужила динамитной шашкой, которая взорвала нестойкое семейное здание. Мир вокруг него рассыпался на мелкие кусочки, но Дерека это совсем не волновало. Ничего не имело значения, кроме Блер. Она была нужна ему. И он собирался ее завоевать. У них с Ниной не было детей, которые могли бы осложнить развод, Нина разочаровалась в Дереке и была к нему настроена весьма негативно, она представляла его всем знакомым как спивающегося актера. Это было, мягко говоря, совсем не так. То есть актером он, конечно, был, но роль пьяницы была явно не из его репертуара. Его можно было упрекнуть во многом, но не в этом.

Так что очень скоро Дерек и Блер поженились и, несмотря на всеобщие пугающие прогнозы, жили счастливо до сих пор. Она была для него возлюбленной, его музой, преданным другом, самым уважаемым критиком – словом, она была для него всем.

У Блер всегда было время для него, она подбадривала его в трудные моменты жизни, всегда готова была посочувствовать при неудачах, помогала всем, чем могла, и спасала от повседневных забот. Она была для него идеалом, как раньше его мать и сестра.

У них с Блер не было детей, но Дерек не слишком огорчался из-за этого. В конце концов, у них была Стиви и ее дети, а теперь еще и прелестные малыши Найгела. Он любил их всех, даже Найгела, которого иногда было так трудно понимать. Но Найгел был сыном Стиви, внуком Блер, значит, он заслуживал любви, несмотря на все свое сопротивление.

Дерек посмотрел на Хлою, сидящую рядом с Блер. Она просто потрясающе выглядела. Должно быть, такой была Блер в ранней молодости. Безусловно, это ее гены. В один прекрасный день Хлоя начнет разбивать сердца, решил Дерек, незаметно рассматривая любимую внучку. Если бы у них с Блер была дочь, он убежден, она была бы похожа на Хлою.

Хлоя была, по мнению Дерека, слишком юной для своих восемнадцати. Сейчас дети рано взрослеют. Он любит Хлою, он ее просто обожает. За ее избалованность именно он, пожалуй, несет самую серьезную ответственность. Но он ничего не мог с собой поделать.

Хлоя ему бесконечно дорога. Дерек решил, что надо поговорить со Стиви о колледже для Хлои. Она непременно должна поступить в Оксфорд. Хлоя давно об этом мечтала. Этим летом после окончания школы она должна приехать в Англию и поселиться у них с Блер, пока будет сдавать вступительные экзамены в университет. Хлоя – интеллигентная девушка с артистической жилкой, как и ее братья Майлс и Гидеон, и с острым умом, как ее мать. Он был уверен: Хлоя будет прекрасно учиться и добьется не меньшего, чем Стиви. А Стиви Дерек очень любил. Он всегда считал ее своей дочерью. Когда они с Блер поженились, Стиви уже исполнилось четырнадцать – опасный, бунтарский возраст. Он сразу же понял, что с этой девочкой не придется ждать спокойной жизни, но ни капли не волновался и не огорчался из-за этого. Он был готов с радостью принять ее в свое сердце со всеми тревогами и заботами, которые будут этому сопутствовать. Раз он женился на ее матери, она становилась ему дочерью. Иначе Дерек рассуждать не умел. Эти две женщины выдавались в комплекте. И этот прекрасный, желанный комплект он был счастлив принять.

Но жизнь сложилась так, что ему не пришлось долго заниматься воспитанием Стиви. Всего два года. А затем Стиви встретила Ральфа Джардина и молниеносно выскочила за него замуж.

Вначале Дерек не был уверен в том, что Ральф – подходящий муж для его приемной дочери. Он спрашивал себя, может ли быть порядочным взрослый мужчина, который соблазнил шестнадцатилетнюю девочку, такую невинную и неопытную.

Но, вопреки сомнениям, их брак оказался удачным, и Дерек понял, что Ральф искренне и глубоко любит Стиви. Не сразу Дерек принял Ральфа, но постепенно оценил его и глубоко переживал его раннюю смерть.

Дерек откинулся на спинку кресла и перевел взгляд на Стиви. Он очень гордился ею. Она стала необыкновенной женщиной, влиятельной персоной. Она сама управляла своим делом, пользовалась известностью среди ювелиров всего мира, но больше всего он ценил ее внутреннюю силу. Дерека восхищали бесстрашие Стиви и способность бросить вызов судьбе. Перед такой женщиной устоять невозможно.

Именно она взяла в свои руки управление делами семьи после смерти Ральфа, как только ей удалось справиться с первыми приступами отчаяния. «Несгибаемый» Брюс Джардин был потрясен смертью сына. После того как с ним стали случаться сердечные приступы, он растерялся, будущее пугало его. Что касается Алфреды, она была одной из самых ограниченных женщин, которых он встречал в своей жизни. Тупица, иначе не скажешь. Женщина, полная снобизма, над которым можно только смеяться.

Дерек был искренне удивлен, когда Стиви взяла в свои руки управление фирмой, – ведь у нее не было ни образования, ни опыта в этом деле. Она унаследовала от своей матери сильный характер, а ищущий, глубокий ум и необыкновенная храбрость были уже ее собственными достоинствами. Действительно, потребовалась недюжинная отвага, чтобы в двадцать шесть лет встать рядом с Брюсом во главе фирмы.

Брюс может сколько угодно отрицать ее вклад в дело, но Дерек знал реальное положение вещей, он знал, сколько сделала для фирмы Стиви. Только благодаря Стиви фирма «Джардин» продолжает существовать и остается поставщиком короны.

Единственное, что огорчало Дерека, – это женское одиночество падчерицы. Его очень печалило, что Стиви так и не вышла замуж после смерти Ральфа. Ему было жаль ее, он боялся, что в зрелые годы, когда дети обзаведутся собственными семьями, ей тяжело будет жить одной. Пока еще она деловая женщина, но в один прекрасный день она оставит работу, может быть, даже раньше, чем ей самой этого захочется, из-за Найгела.

Мысли Дерека снова перешли к первенцу Стиви. Скорее всего предчувствие не обманывает Стиви: Найгел пытается отстранить ее от бизнеса. Но почему? Это совершенно бессмысленно. Стиви никогда не будет ему помехой. Все роли распределены, все расставлено по своим местам. Если бы знать, что на уме у Найгела!