Текст книги "Скандальная жизнь настоящей леди"
Автор книги: Барбара Мецгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
Глава 2
После еще нескольких вопросов миссис Бертон поднялась, чтобы подойти к своему загроможденному столу.
– Съешь еще несколько печений, пока я отправляю записку Харри, – сказала она Симоне, придвигая ближе лист бумаги. – Джентльменам нравятся женщины, у которых есть немного мяса на костях.
Мадам заполняла пышным телом изящный стул и лиф своего платья так, как Симона никогда и не надеялась заполнить. Она надеялась, что старый друг этой женщины одобрит ее, несмотря на отсутствие роскошных изгибов и вздымающейся груди. Кажется, загородный прием будет высокопоставленным собранием, способным предложить другие направления для трудоустройства. Кто знает, а вдруг у любовницы какого-нибудь аристократа есть внебрачный ребенок, которому нужна гувернантка? Симона не могла позволить себе упустить такой шанс. Кроме того, покровитель миссис Бертон должен быть интеллигентным и хорошо воспитанным, если он требовал того же самого от своей компаньонки. Судя по словам более опытной женщины, Симона предположила, что он среднего возраста, а не какой-то похотливый юнец или распутный, закоренелый столичный щеголь. Он узнает из написанного письма, что у нее нет опыта, так что его требования не могут быть слишком высокими. А невысокие требования – насколько они невысокие? Образование Симоны имело серьезные пробелы, особенно, когда оно касалось того, что мужчина ожидает получить за свои деньги, и какая сумма денег, в таком случае, здесь фигурирует.
В этом отношении, догадалась Симона, ей сначала придется прийти к соглашению с миссис Бертон, договориться, кто получит какую долю от щедрот джентльмена. Симона больше нуждалась в деньгах, и она унаследовала нечто большее, чем черные глаза от торговавшего лошадьми дедушки, которого она очень любила, когда была ребенком. Однако не следует оскорблять мадам, по крайней мере, до того, как письмо будет отослано. Миссис Бартон может решить, что Симона недостаточно послушна, чтобы тратить на нее усилия, или слишком корыстна для любовницы аристократа. Симона знала, что члены благородного общества считали денежные вопросы слишком грубым делом, чтобы их обсуждать. Вот почему, как предполагала девушка, многие из них оказывались банкротами или в тюрьме для должников, и именно поэтому так много счетов от торговцев оставались неоплаченными. Неужели такое же глупое соглашение сохранялось и среди девиц легкого поведения и их покровителей? Симона не могла позволить себе такой утонченности в деловых отношениях. В самом деле, ей, возможно, придется попросить у джентльмена аванс в счет своей платы, если он ожидает, что она оденется, как высокооплачиваемая куртизанка.
Симоне пришлось посмеяться над собой за то, что она начала считать своих цыплят до того, как прибыл петух. Он может решить, что она слишком стара, слишком некрасива, слишком неподготовлена, слишком бесхитростна, чтобы стать его любовницей. Привратник решил, что у нее нет подходящих – или неподходящих – качеств. Так же думали и женщины, которые заглядывали в открытую дверь, а затем хихикали. Их волосы были завиты в локоны, их груди вываливались из низких вырезов платьев, а укороченные подолы позволяли разглядеть немного кружева на нижних юбках или шелковые чулки. Нет, Симона не выглядела так, как они, и никогда такой не была, даже когда у ее семьи были средства.
Мистер Харри не нанял никого из них, снова напомнила она себе для уверенности, взяв еще одно печенье. В том случае если ему не понравится она или то, что напишет миссис Бертон, то, по крайней мере, ее желудок будет полным.
Мужчины интересовалисьею. В противном случае Симона не оказалась бы в подобном положении, если бы мужчины не имели обыкновения набрасываться на каждую женщину, которая встречалась на их пути. Нет, никто не пытался приставать к ней в Оксфорде, под крышей ее родителей. Конечно, ведь даже ее кавалер, поклонник, за которого она собиралась выйти замуж, когда тот устроит свою карьеру, никогда не пытался поцеловать ее. Очень плохо, что она не пробуждала в нем такой же страсти, какую выказывали некоторые из ее нанимателей. Тогда молодой викарий смог бы жениться на ней, несмотря на отсутствие приданого.
Симона не могла решить, хочет ли она на самом деле стать объектом страсти этого самого Харри. Если он не наймет ее – или не ответит на записку миссис Бертон – тогда она не станет падшей женщиной, если, конечно, ее домохозяйка не увидит, как Симона пересекает улицу. Несомненно, в Лондоне имеется агентство по трудоустройству, в котором не потребуют рекомендаций. Или найдется какая-нибудь старая карга, у которой больше никто не захочет работать. Симона может еще усерднее попытаться поискать должность. Может быть, миссис Олмстед позволит ей убирать дом в обмен на арендную плату. Может быть, мистеру Фордайсу, живущему внизу, требуется секретарь. Симона быстро отклонила эту идею. Но, может быть, миссис Бертон станет платить ей за то, что девушка будет обучать здесь женщин. В конце концов, если никто из них неприемлем для благородной загородной вечеринки, то их нужно обучить, чтобы привлечь клиентов более высокого класса. Это был гораздо лучший план.
Симона почти остановила царапающее бумагу перо миссис Бертон. Но что, если мужчины хотят, чтобы их женщины были невежественными, глупыми и вялыми? Очевидно, что этот дом добился успеха, предлагая для продажи только такие легковесные товары. У Симоны не было ничего воздушного: ни кудряшек, ни оборок, ни хихиканья.
И у нее не было достаточно мужества для той сделки, которую она задумала. Девушка потянулась за своим черным плащом, но затем вспомнила о брате и снова упала на удобный стул. Печенье закончилось, так же, как и ее альтернативы.
Миссис Бертон позвонила в маленький колокольчик на своем столе, и вошел откормленный привратник, словно он ждал поблизости, чтобы прийти на помощь хозяйке.
– Проследи, чтобы это было доставлено Харри, Джордж. Если ты отнесешь записку в клуб «Макканз», они знают, где его найти. Я буду ждать ответа.
Джордж посмотрел на сложенный лист бумаги, а затем на Симону.
– Харри? – Его голос был полон недоверия.
Миссис Бертон отправила его исполнять поручение взмахом унизанной кольцами руки.
– К тому времени, когда наш Харри появится, он будет доволен тем, что увидит.
Джордж все еще выглядел сомневающимся, так что надежды Симоны – если это были надежды, потому что она все еще сомневалась – начали таять.
– Я должна вернуться домой и подождать там.
Миссис Бертон отмахнулась и от этого.
– Неужели ты хочешь, чтобы я привела Харри в дом к миссис Олмстед? И мы должны будем обсуждать твое дело в ее парадной гостиной, которая, готова поспорить, темная и унылая?
Мадам была права по всем пунктам. У миссис Олмстед случится удар, если она увидит Лидию Бертон на своем пороге, не говоря уже о том, что та приведет с собой предполагаемого любовника Симоны. Домохозяйка умрет от негодования; и у Симоны окажется еще один грех на душе.
– Боже мой, нет. Но вы можете послать за мной. Или я могу наблюдать из своего окна.
– Хм. Так, может быть, даже и лучше. Тогда Харри и я сможем сразу же уладить денежные вопросы. Ты же не захочешь торговаться из-за фунтов и пенсов в ту самую минуту, когда встретишься с ним. Я позабочусь об этом деле для тебя.
Симона вовсе не была уверена, что блеску в глазах миссис Бертон стоило доверять, этот блеск был похож на сверкание бриллиантов в ушах и на запястьях хозяйки. Симона могла пожертвовать своими колебаниями, но она намеревалась не упускать ничего другого из вида. Позволить мадам из публичного дома уладить дело с ее оплатой, и, возможно, прикарманить более чем справедливую долю за то, что представила Симону джентльмену? Ни за что.
– Вы говорили, что мистер, хм, Харри очень щедр. Думаю, что сначала мы должны узнать, подойдем ли мы друг другу прежде, чем беспокоиться из-за денег.
– Вы подойдете друг другу. Я позабочусь об этом. У одной из девочек должен быть такой же размер, как у тебя. Пойдем.
Симона должна будет надеть одеяние проститутки? О Боже.
– Я не хочу показаться слишком… слишком… – Она не могла подобрать слово, которое не оскорбит ее хозяйку.
– Фривольной? Распущенной? – подсказала, нахмурившись, миссис Бертон. – Аморальной?
Неизвестный Харри узнает о том, что она – падшая женщина по одному ее присутствию здесь. Симоне не хотелось казаться дешевой или безвкусной. В ее намерения входило получить существенную оплату. Она остановилась на таких словах:
– Неподобающе для леди.
– Конечно же, нет. Харри очень скрупулезен. В ином случае одна из моих девочек могла бы неплохо справиться. Мы найдем что-нибудь подходящее, не бойся. – Она фыркнула. – И что-то, что будет лучше, чем то, что сейчас на тебе. Полагаю, что все твои платья годятся только для мусорного ведра?
– Для классной комнаты. У меня есть одно шелковое платье для обедов, но оно серое. – И к тому же бесформенное и украшенное единственной потрепанной лентой.
– Мы хотим произвести впечатление на Харри, а не привести его в уныние. А сейчас пойдем. Нужно многое сделать.
Например, сшить шелковый кошелек из коровьего уха. Симона сочла бы это невозможным, до тех пор, пока не увидела результаты. Лидия Бертон была не просто деловой женщиной или свахой, она оказалась волшебницей. Мадам взмахнула волшебной палочкой – во всяком случае, своей блестящей рукой – и произошли чудеса.
Наблюдая за тем, как она преображается, Симона беспокоилась, что все они впустую тратят свое время и усилия.
– Что, если он не придет?
– О, он придет. Харри знает, что я не побеспокою его без серьезного основания. Кроме того, сейчас, когда война закончилась, он и вполовину не так занят.
– Значит, он работает для армии? Для правительства? Или он имеет дело с поставками или перевозками?
Миссис Бертон кусала губы, наблюдая за созданием новой прически для Симоны.
– Он расскажет тебе то, что пожелает. Джентльмены оберегают свои тайны и личную жизнь. Ты должна помнить о том, мисс Райленд, что важнее всего в этом бизнесе. То, о чем говорится в приватной обстановке, должно оставаться приватным. Ты понимаешь?
– Конечно. – И вовсе нет. Разве девушки не бросились исполнять распоряжения мадам, сплетничая о своих недавних клиентах? Симона предположила, что для того, чтобы стать любовницей, существуют другие правила.
Кто-то принес платье, которое миссис Бертон сочла приемлемым, но оно оказалось слишком длинным для Симоны, слишком широким в поясе, чересчур провисающим у ворота. Хозяйка быстро послала за булавками, иголкой и ниткой.
– Я не смогу заплатить вам, – сказала ей Симона, – или всем остальным за то, что одолжили мне платье, за его переделку, за помощь с волосами.
– О, мы сделаем все, что угодно, для нашего Харри, – ответила одна из девушек, и все остальные согласились.
Кажется, в этом доме его все любили. Симона к тому же не была уверена, хорошо это или плохо. Очевидно, он был волокитой, не из тех, кто содержит постоянную любовницу. Также было несомненным, что Харри был дружелюбным типом, вежливым с людьми всех классов и внимательным. Вот этой женщине он принес ленты для ее новой шляпки, отправил послание брату другой, отослал больную девушку обратно в деревню и доставлял лекарства всем, кто заболел. Он всегда приносил сладости, когда приходил, и часто читал девушкам романы, когда они не были заняты. В самом деле, этот мужчина казался истинным совершенством – за исключением того, что навещал бордель, а не благотворительное учреждение.
Когда Симона начала расспрашивать о нем, о его возрасте, внешности, о том, что он любит и не любит, Лидия хлопнула в ладоши.
– Секретность, леди, секретность. – Она имела в виду Харри, а не Симону. – Пусть мисс Райленд составит свое собственное мнение. Мы заинтересованы в том, какое она произведет впечатление на Харри, а не наоборот.
Скоро прекрасное платье снова подняли над ее головой и опустили на простую, заштопанную сорочку девушки.
Миссис Бертон нахмурилась, но не настаивала на том, чтобы Симона полностью разделась.
– Никто не увидит это сегодня, хвала Небесам.
Платье было сшито из яркого темно-голубого муара. Этот цвет совпадал с цветом глаз Харри, поклялась Молли. Глаза Харри больше похожи на сапфиры, сказала Сюзи, хотя сама видела только фальшивые копии этих драгоценных камней. Нелл заявила, что глаза Харри красивее любых драгоценностей из-за темного ободка вокруг голубизны, и потому что они искрятся, когда он смеется.
Симона немного расслабилась. Этот человек казался очаровательным. Он может даже понравиться ей, что намного больше, чем она ожидала.
А вот вырез платья был гораздо ниже, чем она ожидала. Позаимствованный корсет приподнял ее груди выше, чем она привыкла, но сейчас платье выглядело так, словно было сделано для нее, а она сама сотворена для мужского восхищения. Симона не возражала. Во-первых, никто не стал бы ее слушать, а во-вторых, ей хотелось завоевать одобрение Харри.
Ее волосы был собраны в свободную прическу вместо тугих кос, по моде завиты щипцами и поддерживали букет шелковых фиалок, который добровольно принесла Мэг.
– Лорд Мэйнс не смог прийти в обычное для него время. Его жена в городе, так что он прислал вот это взамен.
Все рассмеялись, за исключением мадам, которая снова упрекнула их.
– Секретность, девочки.
Затем Дженни принесла поднос с косметикой.
Краска для лица?
– О, я не могу пользоваться…
Дело было сделано до того, как Симона смогла закончить предложение. Румяна на смуглой коже подчеркнули ее выступающие скулы и заставили цвет ее лица выглядеть загорелым, а не темным; черная линия вокруг глаз сделала их больше и загадочнее взамен серьезного взгляда; смешанное с золой вещество удлинило ее ресницы; лак замаскировал недавнее грубое обращение с ее ногтями. Лидия застегнула нитку жемчуга вокруг шеи Симоны и объявила, что это верный штрих для хорошо воспитанной мисс.
– Имей в виду, ничего пестрого. Харри этого не захочет. – Затем она предложила Симоне встать и пройтись по комнате.
Симона сделала один шаг перед тем, как ее волшебница-крестная выругалась и схватилась за сердце.
– Клянусь короткими волосами Сатаны, на ней все еще проклятые ботинки!
Пять девушек помчались искать ей подходящие туфли.
Затем Симона прошлась по комнате так, как ее учила мать: с прямой спиной, подняв вверх подбородок, плавными, грациозными шагами.
– Оох, разве она не выглядит, как настоящая леди?
Лидия налила всем по бокалу вина, чтобы отпраздновать.
– Давайте надеяться на это, ради Харри.
Глава 3
– За Харри! – воскликнул кто-то.
– И за мисс Райленд, на удачу, – добавила другая женщина, так что Симоне пришлось поднять бокал за всех остальных.
– За новых друзей и за везение.
– Особенно за везение, – добавила миссис Бертон.
Джордж, дворецкий, откашлялся, стоя у двери в личные покои хозяйки, затем вошел и прошептал ей что-то на ухо.
– Майор Харрисон идет? Черт бы его побрал. Я надеялась на… – Лидия спохватилась прежде, чем успела сказать что-то еще, и хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание девочек. – Секретность, моя дорогие. Вы знаете, как майор Харрисон оберегает свою личную жизнь. Я уверена, что у вас есть чем заняться, чтобы подготовиться к сегодняшнему вечеру. Мэг, твой певческий голос нуждается в практике. Салли, твои волосы выглядят тусклыми. Возможно, стоит попробовать лимонный сок?
Через несколько минут они все разошлись, унося баночки, корзиночки для шитья и лишние туфельки.
Симона опустила свой бокал.
– Кто-то еще придет? Я уже почти привыкла к идее с Харри. Он показался мне довольно приятным человеком.
– О, это так, таков наш Харри. Майор Харрисон. Жаль, что он не может перестать… – Она снова остановила себя. – О, ну что ж, он придет сюда в течение часа.
Симона хотела, чтобы мадам закончила предложение. По крайней мере, она знала, что Харри был военным человеком, офицером и джентльменом. Если он купил свой чин, то был богатым, а если заработал его на поле битвы – то храбрым. Как и многие другие офицеры Харри, весьма вероятно, оставит свой пост сейчас, когда Наполеон наконец-то повержен, если только он не слишком стар, чтобы давным-давно перестать сражаться или работать в штабе в Лондоне. Или майор мог быть ранен во время войны и ушел в отставку на половинное жалование, что вовсе не подходило для целей Симоны. Что, если он покрыт шрамами или покалечен, и поэтому не может найти для себя подходящую женщину? О Боже. А потом существовали еще командующие офицеры, поборники строгой дисциплины, которые привыкли к тому, что каждый их приказ выполняется. О Боже, о Боже.
Должно быть, девушка застонала вслух, потому что Лидия заново наполнила ее бокал.
– Не беспокойся, – проговорила она, неверно истолковав источник беспокойства Симоны. – Харри будет доволен. Я уверена в этом, особенно если ты будешь помнить одну важную вещь.
– Я знаю – уважать его секретность.
– Тогда две вещи. Его секретность и его требование честности. Харри – самый любезный парень во всей Англии, но он не может выносить лжи. Просто говори ему правду, и все будет отлично.
Сказать ему правду о том, что она испугана, унижена и неподготовлена? Симона застонала.
– Ты ведь не собираешься упасть в обморок, не так ли?
– Я никогда раньше этого не делала, – ответила Симона. Конечно же, она никогда прежде не была связана с кем-то такими непостоянными сестринскими отношениями, и не выставлялась в позаимствованном наряде для одобрения джентльмена, словно лошадь в Таттерсоллз. Для храбрости она проглотила содержимое своего бокала. Ее французская бабушка сбежала в Англию со своим цыганским торговцем лошадьми, ее мать убежала с преподавателем латыни, семья которого была против их брака. Симона поклялась стать такой же храброй, как они, женщиной, которая сама прокладывает себе пусть в этом мире.
…женщиной, чьи колени громко стучат друг о друга под взятыми взаймы шелковыми юбками.
Нет, это вовсе не грохот ее костей; это был звук трости, постукивавшей по полу в коридоре. Какое несчастье, он слепой! Нет, если рассудить, миссис Бертон не настаивала бы так на краске для лица, если бы Харри не мог видеть.
Спустя сто лет или секунду – Симона была слишком сбита с толку, чтобы заметить, сколько именно времени прошло – Джордж отворил дверь, поклонился и провозгласил:
– Майор Харрисон, мэм.
– Очень впечатляет, Джордж, – раздался голос позади него, сам гость был скрыт от глаз массивной тушей Джорджа. – Никто бы не догадался, что раньше ты зарабатывал на жизнь в качестве профессионального боксера.
– Да, сэр. Я имею в виду, нет, сэр. – Джордж засунул предложенную ему монету во внутренний карман и на самом деле улыбнулся сгорбленному пожилому человеку, который прохромал мимо него в комнату. Лидия бросилась вперед и поцеловала его в заросшую бакенбардами щеку.
– Ах ты дьявол. Почему тебе нужно было…
– Разве ты не собираешься представить меня молодой леди, с которой ты пригласила меня встретиться, Лидди? – спросил старичок, поворачиваясь к Симоне.
Девушка пожалела, что ей не было видно его глаз из-за толстых темных очков, которые носил майор, потому что их ошеломляющая – по всеобщему мнению – голубизна была бы единственной привлекательной чертой в наружности пожилого офицера. Его голос был приятным, а его манеры – изысканными, когда он поклонился в ее сторону. В противном случае он мог бы сойти за любого ученого коллегу ее отца, дремлющего в своем клубе. От него и пахло точно так же – старой кожей, курительной трубкой и спиртными напитками. Одежда майора – он не был в униформе – не выглядела модной, хотя была отлично сшита, потому что хорошо сидела на его сутулых плечах и согнутых ногах. Его коричневый парик принадлежал прошлому веку, точно так же, как и его пронизанная серебром борода и усы. Симона ухватилась за свой стул – и за свою храбрость – обеими руками, когда поднималась, чтобы сделать реверанс.
– Прекрасно, Лидди, – заявил майор. – Как ты и обещала. Ты отлично поработала.
– Я думаю точно так же. Не направить ли нам мисс Райленд в гостиную внизу, пока мы обсудим подробности?
Он рассмеялся. Это был очень приятный смех, решила Симона, которая искала что-то, что могло ей понравится. И Харри оказался слишком разумным, чтобы покупать кота в мешке, так как предположил, что он и мисс Райленд сначала должны немного побеседовать, чтобы выяснить, будет ли им комфортно друг с другом.
Лидия прищурила глаза.
– Вы подойдете друг другу. Она молода и привлекательна, говорит на нескольких языках и имеет хорошие манеры, как я и писала тебе.
– Ах, но есть нечто большее в этом, хм, деле, чем просто чтение резюме.
– И я хочу быть посвященной в любое соглашение, которое будет заключено, – вставила Симона. Майор хотел честности? Она не станет притворяться, что их отношения будут чем-то иным, кроме финансового соглашения.
Он снова рассмеялся.
– Она умна, Лидди, и освежающе прямолинейна. Ступай, сделай одолжение. Ты же знаешь, что можешь доверять мне, чтобы иметь дело одновременно с вами обоими.
Совершенно недовольная ими, миссис Бертон покинула комнату с раздраженным шелестом тяжелого красного атласа. Харри, майор Харрисон, присел напротив Симоны. Она подтолкнула ближе к нему скамеечку для ног, точно так же, как сделала бы это для своего папы. Ей показалось, что он улыбнулся, хотя об этом сложно было догадаться, учитывая всю эту растительность на его лице.
– Сейчас, когда Лидди ушла, – проговорил он, – мы можем поговорить свободно. И честно.
Ее предупреждали.
– Я понимаю, сэр. Меня воспитывали, приучая говорить только правду.
– Хорошо. Мне хотелось бы знать о вас немного больше, если позволите?
Девушка кивнула, думая, что он может спросить о ее здоровье или об опыте по уходу за больными, потому что джентльмен выглядел так, словно ему больше нужна была сиделка, чем любовница.
– Я так понял, что вы пришли к Лидии потому, что для вас настали тяжелые времена, моя дорогая, – начал майор.
Он хотел правды? А Симоне хотелось сбежать. Вместо этого она ответила:
– Я бы не сказала, что они настали, больше похоже на то, что меня подтолкнула к нищете смерть моих родителей. Я не смогла удержаться на работе из-за страха перед заигрываниями хозяев, так что я предпочла стать распутницей, а не голодать.
Харрисон закашлялся.
– Возможно, это чуть больше информации, чем я просил. Но все равно спасибо. У вас нет других родственников?
– Нет.
Его рот скривился, словно он проглотил что-то кислое или его тошнило. Старики обычно страдают от одышки, Симона знала об этом.
– Я подумал, что мы договорились о правде. Ложь оставляет горький привкус у меня во рту. – Он начал подниматься. – Лидди ошиблась. Мы не подойдем друг другу. Ciao [1] [1] Ciao(итал.) – до свидания.
[Закрыть] .
Симона не осознавала, что они говорят по-французски до тех пор, пока майор не перешел на итальянский. Итак, он проверял ее, ее навыки и готовность повиноваться его приказам. Эта ерунда насчет правды была индивидуальной особенностью старика – ведь он не мог знать об Огюсте – но девушка подумала, что должна потакать ему, чтобы сохранить благосклонность миссис Бертон.
– Мои извинения. Я думала, что вы имеете в виду других родственников, которые могли бы помочь мне. У меня есть младший брат, чье образование зависит от моего дохода.
– А в другом случае вы не стали бы наниматься на работу такого рода?
– Полагаю, что смогла бы обойтись без этого. – Ее сбережений могло бы хватить на то время, пока Симона нашла бы респектабельную должность, если бы она не потратила свои последние деньги на книги и обеспечение для Огги.
Майор Харрисон казался удовлетворенным ее ответом, потому что откинулся на спинку и принял стакан вина из буфета миссис Бертон, который Симона налила ему. Сделав глоток, он спросил:
– А что, если я предложу профинансировать обучение вашего брата в школе?
Девушка почти подавилась вином, которое пила.
– Почему вы поступили бы так?
– Потому что я могу позволить себе это, и потому что люди были добры ко мне, когда я был маленьким. И еще потому, что я не хочу видеть, как любую женщину заставляют вести подобный образ жизни против ее воли. Лидди выбрала свою профессию, когда ее к этому не принуждали.
– Но тогда я буду у вас в долгу. Я все равно буду ощущать, что должна отплатить вам какими-то услугами, если не деньгами. Я не могу принять такой откровенный подарок, даже ради моего брата. Я скорее стану работать, чем бы мне не пришлось заниматься, но не буду обязанной благотворительности.
– Что, если я не захочу иметь мученицу в своей постели?
– Я буду притворяться, что нахожусь там потому, что мне это нравится, а не просто из благодарности.
Он поморщился от таких слов.
– Это будет еще хуже.
– Нет, потому что я смогу насладиться загородным приемом, шансом увидеть знаменитый особняк, куда в противном случае меня никогда бы не пригласили, поездкой в деревню, и, может быть, возможностью снова покататься верхом.
– Давайте начнем заново. Расскажите мне о вашей семье.
– Зачем? Клянусь, что никто не собирается вызывать вас на дуэль из-за моей чести.
Майор хихикнул.
– Расскажите мне, и говорите правду. От вашего ответа зависит больше, чем я могу сейчас вам сказать. И я отправлю сыщиков проверить ваши объяснения, прежде чем поверю им.
Симона решила, что старичок больше, чем просто эксцентричен; у него не все дома. Она не могла себе представить, почему еще он так одержим правдой о незнакомке, если только не впал в старческое слабоумие. Господи, он же нанимает любовницу на неделю, а не адвоката! Тем не менее, он ждал, уставившись на нее, как полагала Симона, сквозь свои темно-зеленые очки. Поэтому она повторила историю о своем происхождении, на этот раз не пропустив сведений о цыганском и французском наследии, которое сделало ее мать нежеланной персоной в Англии.
– Поначалу моя мать притворялась, что предсказывает будущее, чтобы добавить доход к тому, который мой отец зарабатывал в качестве преподавателя латыни. Они никогда не были обеспеченными, и местное общество никогда хорошо не принимало их, но мои родители были счастливы вместе, и наш дом был полон любви.
– Она на самом деле могла? Я имею в виду, предсказывать будущее.
Теперь Симона была уверена, что на его колокольне порхают летучие мыши [2] [2]Английская пословица (bats in his belfry), означающая «у него не все в порядке с головой».
[Закрыть]– или они гнездятся в его парике. Она не ответила на такую ерунду, но продолжила рассказывать то, что она знала о неизвестных ей родственниках Райлендах, о своей несчастной истории трудоустройства.
Майор слушал внимательно, не вынося никаких суждений, помимо того, что спросил у нее имя барона, который теперь носил ее отметку от каминной кочерги.
– Вы же знаете, что он не дал мне никаких рекомендаций. Ни для какого рода работы.
– Он больше не нападет ни на одну молодую женщину, которая будет работать на него, – вот и все, что произнес майор в ответ, отчего по спине Симоны пробежала дрожь. Затем он, задумавшись, отпил еще вина.
– У меня есть связи, – наконец проговорил он, когда Симона уже боялась, что старичок заснул. – Я могу найти вам другую должность, где вы будете честно работать. И я могу одолжить вам средства для брата до тех пор, пока он не сможет зарабатывать сам и выплатить мне долг.
– Но вы не знаете меня. У вас нет никакой причины, чтобы прилагать такие усилия. – Она не добавила, что подобные усилия никто, даже дальние родственники в далеком Камберленде, не сочли целесообразным предпринять.
– Как я уже говорил, мне помогали люди, которые не были обязаны делать это. Я не был рожден для привилегированной жизни, но мне было дано гораздо больше, чем я имел право ожидать.
– Ваши родители были беднее, чем мои, их нигде не принимали?
– Они никогда не были обвенчаны.
– О. – Симона знала, что большинство незаконнорожденных детей росло изгоями или их просто бросали. Они подвергались гораздо худшему остракизму, чем те, в чьих жилах текла цыганская кровь. – Мне жаль.
– Не стоит. Меня взяла на воспитание замечательная семья, Харрисоны, и сделала все для того, чтобы я чувствовал себя их собственным сыном. Мой настоящий отец сгладил мой жизненный путь образованием и связями, хотя его доброта стоила ему доверия собственной семьи. Я пытаюсь выказывать ту же доброту другим, жить так, как мой отец – настоящий джентльмен, отдавая ему дань уважения. Мои понятия о чести не позволяют вовлекать женщину в жизнь полусвета.
Он мог быть сумасшедшим, решила Симона, но майор Харрисон – Харри – был душкой. Не удивительно, что все девочки в заведении миссис Бертон любили его.
– Благодарю вас за заботу, но я сама принимаю собственные решения. Работа в качестве гувернантки или компаньонки никогда не даст мне собственный дом или какое-либо будущее, кроме пенсии, когда я состарюсь, и то если повезет. И вы не можете гарантировать мою безопасность от нанимателей, подобных барону.
– Нет, но в такой жизнь тоже есть риск. Вы все еще готовы посетить этот загородный прием в качестве моей компаньонки, даже если подвергнетесь там возможной опасности?
Девушка отодвинулась подальше от него на своем сиденье. Милый старичок, должно быть, сумасшедший в большей степени, чем она думала.
– Опасность для меня?
Он нахмурил кустистые брови.
– Я не думаю, но это возможно. Я сделаю все, что в моей власти, чтобы обеспечить вашу безопасность.
Что он сможет сделать, ударить нападающего своей тростью? Сама идея была абсурдной.
– Что за опасность может таиться на изысканном загородном приеме?
– Как я уже говорил, объяснения могут подождать, но за этим собранием скрывается нечто большее, чем просто отдых в деревне. Я нажил себе врагов. Они угрожают моей жизни.
– Правда?
– Я никогда не лгу. Я не всегда говорю всей правды, потому что хороший карточный игрок никогда не раскрывает все, что у него на руках, но я не лгу. Может возникнуть опасность. Почти наверняка.
– Тогда я не смогу поехать с вами. – Ее сожаление удивило даже ее саму. Неделя вне Лондона, вдали от ее забот, с любезным старичком казалась привлекательной. – Я не могу рисковать и оставить моего брата одного в этом мире, безо всякой семьи, если я пострадаю, тогда некому будет заботиться о нем.
– Я понимаю ваше беспокойство, и все же вы идеально подходите для этой роли. Ваши навыки в языках, намек на что-то экзотическое в вашей внешности, тот факт, что вас никто не знает. Это как раз то, что мне нужно. – Майор отставил стакан с вином и сложил домиком пальцы, которые, как заметила Симона, были длинными и изящными, а вовсе не скрюченными и покрытыми старческими пятнами. Через минуту он спросил: – А что, если я назначу опекуна для мальчика в случае, если произойдет самое худшее?
Симона попыталась покачать головой, но майор Харрисон продолжал:
– Графа, который – я клянусь в этом – позаботится о его будущем.
