Текст книги "Скандальная жизнь настоящей леди"
Автор книги: Барбара Мецгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Тот приподнял темную бровь, но последовал примеру девушки и обнял ее, поцеловав в макушку.
– Что, ты беспокоилась за меня, любимая?
Симона беспокоилась о том, что ей придется судить дуэль на рисовальных кистях с двадцати шагов.
– Конечно, дорогой. Вы нашли собаку?
Теперь он приподнял обе брови от ласкового слова, но ответил:
– Да, мы начали с фермы, где ее заметили, и бедное создание все еще было там. Горэм и Колдуэл взяли с собой ружья, но мы хотели держаться подальше, чтобы не подвергать опасности лошадей. Нельзя предсказать, что может сделать бешеное животное.
Горэм подхватил нить рассказа.
– У этой дворняжки была пена вокруг рта, как и положено, она отощала и дрожала, едва стояла на ногах. Вид у нее был больной. Мы знали, что должны избавить ее от страданий прежде, чем она укусит другую собаку, или одного из детей моих арендаторов.
– А затем собака завиляла хвостом, – добавил Харри.
Горэм покачал головой.
– Кто мог подумать, что у Харри Хармона такое доброе сердце? Мы загнали зверюгу в угол, и, черт бы меня побрал, если Харри не спешился и не приблизился к этой дворняге, прямо на линии огня.
– Ты не сделал этого! – воскликнула Симона, зная, что это именно то, что он сделал.
– Я подумал, что увидел кое-что, и оказался прав.
– Рыболовный крючок, вот дьявол, – проговорил сэр Чонси Фиппс. – У дворняжки распухла вся пасть. Вовсе не бешеная собака, а просто ужасно голодная и страдающая от боли.
Еще один мужчина добавил:
– Харри доказал нам это, предложив собаке воды. Как известно, бешеные животные не притрагиваются к воде.
Сэр Чонси притворно вздрогнул.
– Вода? Я тоже не стал бы пить эту дрянь.
Симона все еще не оправилась от мысли, что Харри отправился навстречу смертельной опасности.
– Итак, вы гуманно положили конец ее страданиям?
Харри отряхнул рукав, где девушка теперь увидела темную шерсть.
– Не совсем.
– Он притащил чертово создание с собой в мою конюшню, дьявольщина! – Горэм взял стакан лимонада у слуги, который появился с подносом. – Харри настоял на этом, и вез собаку перед собой на этом звере, которого называет верховой лошадью.
– Фидус не возражал, – проговорил Харри, – так же, как и я. Джем и главный грум сейчас лечат собаку, после того, как мы извлекли рыболовный крючок, чтобы она смогла поесть. Кажется, это что-то вроде овчарки, но его шерсть грязная и вся спутана. Невозможно сказать, сколько времени собака бродила сама по себе. Я надеялся, что ты взглянешь на него, так как ты добилась большого успеха в причесывании мисс Уайт.
– Конечно. Хмм, она ведь не кусается, не так ли?
Горэм фыркнул.
– Я не позволил бы этому простофиле привезти ее домой, если бы она была злобной. Клэр не любит собак, не так ли, дорогая? – крикнул он туда, где все еще стояла его любовница.
– Собака немедленно успокоилась, как будто знала, что Харри – ее друг, – добавил сэр Чонси. – Он умеет прикасаться, наш старина Харри, не так ли?
Харри подмигнул Симоне. Та покраснела, думая о его прикосновении, зная, что он думает о том же.
Она быстро согласилась пойти с ним прямо сейчас.
– Я закончила рисовать. Мы все закончили. – Девушка произнесла эти слова достаточно громко, чтобы все женщины поняли, что и спор и конкурс завершились. – Но ты не сможешь увидеть ни мою работу, ни чью-то другую, потому что судейство должно быть справедливым. – Она направилась обратно к мольбертам и взяла свою картину, ту, что нарисовала Клэр, подлинную работу мисс Элторп и три другие. Симона оставила картину со штормовым небом в руках Клэр, которая сама выглядела, как грозовое облако.
Симона передала картины Саре, Сандари и слугам, попросив держать их отдельно друг от друга на тот случай, если они еще не просохли.
– Пожалуйста, отдайте их дворецкому. Как я понимаю, они должны быть выставлены в гостиной перед обедом. – Ей оставалось только молиться, чтобы леди продемонстрировали лучшее поведение.
Симона провела остаток дня, пытаясь избавить собаку от колтунов, колючек и паразитов, в то время как Харри держал животное и тихо разговаривал с ним. Пока девушка работала, он гладил собаку по голове и спине, покрываясь шерстью и слюной. На Симоне все еще был передник для рисования, так что ее одежда была в безопасности, но Метлок будет в ярости, предупредила она Харри.
Его это не волновало, он был слишком обеспокоен состоянием животного после того, как Симона срезала достаточно свалявшейся шерсти, чтобы показались выступающие ребра.
– Знаешь, мы не можем дать ему немедленно слишком много еды. И поначалу это должен быть только бульон и немного отварной говядины. – За исключением того, что Харри крошил один из сандвичей, поданных к чаю, на небольшие кусочки, которые могла проглотить собака.
– Думаю, что сейчас собака ценит твое внимание больше, чем еду. Она должна знать, что ты спас ей жизнь. Как ты назовешь ее?
– Лучше спроси, что я собираюсь с ней делать? Горэм не станет держать ее у себя. Вероятно, он закроет особняк после приема, когда уедет Клэр. Я думаю о том, что это животное могло бы стать замечательным подарком моему крестнику.
– Я полагала, что мальчик еще младенец.
– Ты же видишь, какая кроткая эта собака.
Симона видела, что эта собака все равно оставалась большой, даже без массы шерсти.
– Может быть, сначала ты должен спросить свою невестку?
– Я не беспокоюсь насчет Аманды. А вот Верити, мастиффу Рекса, может не понравиться странное животное в доме.
– Тогда почему бы тебе не оставить ее у себя?
Потому что он никогда не знал, кем он собирается быть, и где. Потому что собака может разоблачить любую маскировку, которую Харри наденет на себя. Потому что у него и так достаточно ответственности в его проклятой жизни.
– Нет.
– Мистер Блэк.
– Ты знаешь кого-то, кто возьмет животное?
– Нет, так ты должен его назвать, – произнесла Симона, игнорируя его отказ. – Мисс Уайт сможет научиться жить вместе с ним. Так же, как и миссис Джадд.
– Блэки [26] [26]Кличка Блэк переводится с английского как «черный».
[Закрыть]? Черный мальчик? – Собака навострила уши. – Знаешь, у меня никогда не было своей собаки. – Пес перекатился на спину, чтобы ему почесали брюшко, и застонал от радости.
– Теперь она у тебя есть.
И теперь настала очередь Симоны ревновать.
Глава 18
Этим вечером Симона взяла второй стакан хереса перед обедом, чтобы успокоить свои нервы. Но и трех было бы недостаточно, только не перед выставкой акварелей. Она также крепко вцепилась в руку Харри, когда они стояли у стены гостиной, где все гости собрались, чтобы присудить очки. Теперь она привыкла к подобной фамильярности на публике. Господи, то, что Симона держала его за руку, нельзя было сравнить с откровенно сексуальными демонстрациями привязанности – или вожделения – которые она видела на этом приеме. Лорд Горэм обнимал Клэр за плечи, а лорд Колдуэл запустил руку за лиф Моры Дойл. Еще до обеда? Симона отвернулась. Того, что она держала Харри за руку, было сейчас достаточно для нее.
Ей на самом деле нужна была поддержка Харри, была ли это лишь игра на публику или нет.
Шесть картин были помещены в рамочки и выставлены на позолоченных подставках в гостиной на каминной полке, перед ними стояло шесть стеклянных чаш. Каждому из оставшихся четырнадцати джентльменов, не важно, участвовала его возлюбленная в конкурсе или нет, вручили по новенькой золотой гинее, чтобы он мог положить ее в чашу перед понравившейся ему работой. Три картины с самым большим количеством монет выиграют очки для нарисовавших их художниц, которые к тому же смогут оставить себе деньги. Некоторые из мужчин устроили настоящее представление из выбора, поднимая свои монокли, чтобы изучить произведение искусства, разглядывая акварели с разных углов, рассуждая о мазках, о видении художника, лиризме и перспективе.
Бред сивой кобылы – вот что это, решила Симона, потому что эти важничающие павлины пытались выказать больше вкуса и интеллекта, чем те, кто рассматривал картины перед ними. Знатоки, ха! Банкир, вероятно, покупал любое произведение искусства, которое его поверенный рекомендовал, как хорошее вложение средств, а сэр Чонси Фиппс, который уже проглотил три стакана хереса и Бог знает что еще, признался, что предпочитает, чтобы на картинах было обнаженное тело, а не здания.
Кроме того, все знали, что только четыре из шести картин по-настоящему участвовали в конкурсе, так как остальные представляли собой всего лишь грязные пятна, напоминавшие оползни, а не пейзаж. Все – даже подвыпивший сэр Чонси и угрюмый лорд Джеймс Данфорт, потерявший всякий интерес, потому что его воспитанная в гареме любовница не потрудилась принять участие в конкурсе – точно знали, какая работа лучшая. Они также распознали ее, как принадлежащую Клэр. Это было не просто идеальное изображение особняка Гриффин-Вудс, но к тому же работа, выполненная мастерски и с любовью. Кроме того, акварели, подобные этой, за исключением сезонных отличий, цвета неба и цветов висели почти в каждой спальне.
Шесть джентльменов бросили свои монеты в чашу перед этой картиной.
Две печально-коричневые работы получили по одной монете от верных поклонников художниц, даже при том, что никто, как предполагалось, не должен был знать, кто их нарисовал.
Таким образом, осталось шесть голосов, шесть монет и три картины: Симоны, незаконченный оригинал Элизабет Элторп и француженки. Мадам Лекруа предпочла изобразить особняк на расстоянии, с садами на переднем плане в виде вспышек яркого цвета, представив более современную манеру живописи, чем картина Клэр. Джозеф Гэлоп, ее любовник, корабельный магнат, опустил свою монету в эту чашу, и то же самое сделал мистер Энтони из Ост-Индской компании потому что, как он пояснил, цветы напомнили ему о доме. Виконт мисс Элторп тоже почти положил свою монету туда же, пока женщина не прошипела ему опустить ее в правильную чашу – в ту, что перед ее картиной.
Трое джентльменов все еще не сделали свой выбор. Симона с такой силой вцепилась в руку Харри, что он не смог отойти, чтобы изучить картины или положить куда-то свою монету. Другие мужчины стояли перед камином, так что он едва видел, из чего нужно выбирать.
– Я должен пойти проголосовать, любимая.
Она выпустила его руку прежде, чем он стал отцеплять ее пальцы.
– Я не скажу тебе, которая из картин моя, потому что хочу, чтобы ты сам выбрал ту, что покажется тебе самой лучшей, а не из-за неуместной лояльности или страха перед ответными мерами, если ты этого не сделаешь.
– Я не смогу солгать, – вот и все, что он произнес, когда присоединился к другим мужчинам, изучающим картины. Затем он начал смеяться, и Симона пожелала, чтобы пол провалился под ее ногами и поглотил ее, или чтобы слуга принес ей еще один стакан хереса. Она сделала из себя посмешище. Что еще хуже, ее жалкие потуги сыграли злую шутку с Харри, который пытался сделать хорошую мину при плохой игре. Девушка услышала, как звякнула монета, но не могла смотреть. Затем она услышала, как звякнули еще две гинеи. Голосование закончилось. Она изучала вид за окном.
Харри коснулся ее плеча, а затем поцеловал ей руку, когда Симона обернулась. Он улыбнулся и вручил ей чашу с тремя монетами.
– Три? Я получила три голоса? – Симона произвела торопливый подсчет. Она заняла второе место! Девушка обняла Харри за шею и поцеловала его, прямо здесь, у всех на виду. Метлок разозлится из-за того, что она испортила складки накрахмаленного им шейного платка, но Симоне было все равно. – Ты проголосовал за меня?
– Я отдал голос за то, что мне понравилось больше всего, по всей честности. Я знал, что эта картина должна быть твоей, потому что у кого еще есть смелость, воображение и остроумие, чтобы нарисовать грифона [27] [27]Грифон (франц. griffon, лат. gryphus, от греч. gryps) – в мифологии некоторых народов Древнего Востока фантастическое чудовище с туловищем льва, крыльями орла и головой орла или льва. В данном случае название поместья – Гриффин-Вудс – можно перевести как «Лес Грифона».
[Закрыть]в саду у Горэма, с львиным хвостом, головой орла и всем прочим? Конечно, ты нарисовала и дом тоже, чтобы Клэр не смогла исключить тебя, хотя я готов поспорить, что она пыталась. Ты великолепна, Нома.
Так что она поцеловала его снова, под аплодисменты всей аудитории.
Клэр снова вышла из себя из-за того, что она, победительница, не получала почестей. Хуже того, она выиграла только шесть гиней, когда заслуживала всех двенадцати! Лорд Горэм, не переставая, похлопывал ее по руке и шептал ей, что она – самая лучшая художница, с самой лучшей техникой, с самым прекрасным в идением. И ему нужна еще одна картина с изображением особняка для собственной спальни.
– Он хочет получить вот эту, – прошептал Харри Симоне, – но я сказал ему, что ему придется сразиться со мной за нее.
Виконт мисс Элторп также был рассержен. До него дошел слух о предпринятой ею попытке надувательства, и он посчитал, что это дурно отразится на его собственном вкусе. Сознавая свое высокое положение в обществе, виконт выбрал наименее скандальную любовницу, какую смог найти, самую образованную и несгибаемую – когда она не лежала в его постели, конечно же. Сейчас ее артистический блеск потускнел, а его собственной чести был нанесен урон отвратительными поступками мисс Элторп. Как полагал виконт, они разумно обсуждали сложившуюся ситуацию, как умудренные опытом люди, обладающие интеллектом и манерами. А затем она назвала его кретином.
– И Клэр была права – ты бессердечный, бесхарактерный комок. – Она пнула его в голень для ровного счета, перед тем как отправиться паковать вещи.
Виконт выглядел более смущенным сценой, которую устроила его бывшая любовница, чем обиделся на ее оскорбления. К тому же он, кажется, вздохнул с облечением, а не расстроился. Он подошел к камину, вынул свою монету и вручил ее Симоне.
Это не сделало ее победительницей, но Клэр разозлилась еще больше.
– Когда вы вообще собираетесь выступить для нас, мисс Ройяль? Вы уже выбрали свое развлечение?
Симона попыталась быть дипломатичной.
– Я бы не осмелилась петь, только не после вашего потрясающего концерта. Я прошу вас дать мне еще несколько дней, чтобы выбрать.
– Хмм. У вас кончается время. И у меня кончается терпение наблюдать за вашим важничаньем и любезностями. Вы притворяетесь такой учтивой, словно и воды не замутите, но я вам не доверяю. Вы, мисс Ройяль, появившаяся ниоткуда, чтобы похитить видного покровителя, совсем не та, кем кажетесь.
Горэм вмешался и увел Клэр прочь.
– Пойдем, моя милая, объявим о твоем сюрпризе этим вечером.
Симона смяла рукав сюртука Харри.
– Она знает.
– Нет, она просто теряется в догадках. Не беспокойся. Ты самая обворожительная женщина здесь. Пять повес уже спрашивали о моих намерениях, чтоб узнать, каковы их шансы. Я ожидаю такого же вопроса от бесхарактерного виконта до того, как закончится этот вечер.
Симону не заботили ни другие распутники, ни их неприличные предложения. Ей хотелось знать о намерениях Харри, и только о них. Но Клэр хлопнула в ладоши, чтобы гости замолчали и выслушали, в чем будет заключаться ее сюрприз.
Последний сюрприз, с которым столкнулась Симона, перевернул ее мир вверх дном. К тому же она не могла представить, чтобы Клэр объявила о чем-то приятном, разве только любовница Горэма собиралась сказать им, что выходит из соревнования. Шансы на то, что это произойдет, были такими же призрачными, как и шансы Симоны получить от кого-нибудь благородное предложение.
– Я позвала вас сегодня вниз слишком рано для судейства потому, что запланировала особенный обед этим вечером, перед тем, как мы посмотрим выступления леди, которые сегодня собираются блеснуть своими талантами. – Она бросила угрожающий взгляд на Симону. – Так как этот вечер такой чудесный, то мы пообедаем под открытым небом, под тентом возле конюшен. Это недалеко, но леди могут взять с собой более теплую накидку.
К тому же им не помешали бы сапоги и более теплые юбки. В сторону Клэр устремилось немало недовольных взглядов. Хозяйка приема надела красное шерстяное платье с длинными рукавами и высоким воротником, которое выглядело бы скромно на ком-то с меньшей грудью, или если бы у платья было меньше швов, подчеркивающих формы. Она выглядела как спелая ягода клубники. И ей было тепло.
Другие женщины нарядились в шелк и кружева и постарались, чтобы и того, и другого было как можно меньше. На них были шелковые туфельки, которые испортятся от прогулки по траве, косметика, которую никто не увидит в темноте, и драгоценности, от которых уже замерзли шеи. Они ворчали, не переставая, из-за того, что им пришлось искать шали и спенсеры, чтобы прикрыть то, на украшение чего они потратили не один час.
Симона не видела Сандари в толпе, но решила взять одну дополнительную накидку на тот случай, если индианке потребуется больше тепла, чем лорд Джеймс Данфорт, кажется, готов был предоставить ей. Сара вручила Симоне новый бархатный коричневый плащ и возбужденно сообщила, что слугам позволили посмотреть выступления этим вечером, тем, кто не прислуживал за столами и не помогал в кухнях. Настоящее удовольствие для горничных и камердинеров гостей, продолжила девушка, и она собирается надеть собственную новую шаль, но принесет и одну для мисс Сандари – и разве ее наряды не оригинальные? И не думает ли мисс Ройяль, что ей понадобится шляпка?
Симона тоже была возбуждена. Сейчас, когда присуждение очков за картины было в прошлом, и ей не нужно было выступать сегодня вечером, девушка могла получать удовольствие. От компании Харри. В темноте.
Он ждал ее в коридоре и нежно накинул плащ ей на плечи, помог надеть капюшон.
– Коричневый бархат, – прошептал молодой человек, завязывая бант у ее шеи, до того, как Симона смогла сделать это сама. – В точности такого же цвета, как твои глаза. Я думал, что они черные, но сегодня вечером твой взгляд кажется нежным и влекущим. Как бархат. – Его руки все еще лежали на ее плечах, поглаживая мягкую ткань, разогревая ее предвкушение. Харри наклонил голову, а она запрокинула лицо для поцелуя.
Дворецкий у двери кашлянул.
– Все другие господа уже ушли, сэр.
– Совершенно верно. Обед. Под тентом. – Дворецкий, лакей, ждущий с фонарем и Симона, все они знали, что он предпочел бы подняться обратно наверх и остаться голодным. – Черт побери. – Харри взял ее под руку и последовал за лакеем на улицу, в сумерки.
Какими бы ни были другие недостатки Клэр, она была хорошей хозяйкой. Разноцветные китайские фонарики освещали путь к конюшням, раскачиваясь на ветках от легкого ветерка. Там также висели и колокольчики, завораживая идущих по дорожке, создавая ощущение, что под тентом, к которому они приближались, их ожидает какое-то волшебство. Колокольчики звенели, шелковые флаги трепетали на ветру, а гирлянды цветов на каждом столбе и подставке наполняли воздух приятным ароматом.
Гости, приглашенные к обеду, сами выбирали себе еду с длинных столов, уставленных множеством блюд и супниц, в то время как слуги продолжали наполнять бокалы вином. Симона не заметила Сандари в этой веселой толпе, но увидела Данфорта, пьющего в одиночестве.
– Слишком плохо, – произнес Харри, когда она указала ему на лорда Джеймса. – Это могло бы оказаться хорошей возможностью, чтобы обыскать его комнату. Все личные слуги придут сюда, чтобы посмотреть, как я понимаю, после собственного обеда.
Симона была рада этому. Она хотела, чтобы Харри находился рядом с ней сегодня вечером, подальше от опасности, чтобы он думал о ней, а не о маловероятной схеме шантажа.
Они съели еще одно роскошно приготовленное блюдо на фарфоре с монограммами, на льняных скатертях, украшенных цветочными композициями, вдыхая запах ароматических свечей, которые почти замаскировали душок от близлежащих конюшен.
– Какого черта мы делаем в загонах? – захотел узнать сэр Чонси, почти врезавшись в одну из подпорок, пока выходил из-под тента. Его спутница, танцовщица из Королевского Балета, изящно выбирала дорогу между свидетельствами присутствия лошадей. Мисс Сьюзан Бейлор будет танцевать в другое время, в помещении, слава Богу.
Симона запахнула свой плащ поплотнее вокруг себя, когда они вышли из-под тента.
– Полагаю, мисс Харбау собирается выступать сегодня вечером. Клэр не позволила бы ей привести лошадь в бальный зал особняка, так что это будет ее сценой.
Сэр Чонси успокоился.
– Всегда любил цирковых наездниц. На них не так много одежды, кроме фальшивых бриллиантов, знаете ли.
Балерина присоединилась к Данфорту, который все еще стоял сам по себе, в отсутствии Сандари. Сэр Чонси пожал плечами, а затем ухватился за забор для равновесия.
– Все равно я от нее устал.
Пространство рядом с конюшней было огорожено, окружено факелами, украшено еще б ольшим количеством цветов и вымпелов. На одном конце были установлены скамьи, а на другом уже собирались слуги, которые будут стоять.
Горэм помог Клэр взобраться на одну из скамей, чтобы она смогла представить выступающих. Голосом, привыкшим заполнять концертные залы, она объявила, что мисс Харбау поедет на Маджесто. Так как им требовалось музыкальное сопровождение, а пианино невозможно было вынести на улицу, то были приняты другие меры. Симона знала, что мисс Хансон была готова играть здесь, но Клэр отказалась подвергать инструмент воздействию ночного воздуха: женщины могли вынести такую влажность, а вот фортепиано – нет.
Клэр продолжила свою речь, объясняя, что две французские гостьи любезно предложили одновременно поделиться своим талантом. Мадам Элоиза Лекруа, развлечение корабельного магната, пока его жена находилась в положении, и которая заняла третье место в конкурсе картин, будет играть на скрипке. Мадемуазель Мими Грансо – Клэр закашлялась, представляя бывшую Мэйзи Грант – подарит нам – кхе, кхе, – возможность насладиться – кхе, кхе, – ее талантом: умением свистеть.
Несколько джентльменов зааплодировали этой перспективе. Это должно быть лучше, чем опера, поэзия и терзание арфы. Некоторые засмеялись.
Вначале мадам Лекруа выступила в другой круг, освещенный фонарями, держа скрипку. Судовладелец откашлялся, и все смешки стихли. Женщины заняли места на скамьях. Большинство мужчин подошло поближе к ограде.
Элоиза сняла шаль и подула на пальцы. Затем она пощипала струны инструмента перед тем, как начать классическую пьесу. Это почти напомнило Симоне о дедушке и его скрипке, о том, как он играл под открытым небом, потому что это напоминало ему о юности и цыганских походных кострах. Иногда мать Симоны позволяла ей не ложиться спать, чтобы послушать его игру при свете звезд.
Насколько Симона понимала, мадам играла превосходно, но в этой музыке не было дедушкиных аккордов любви и потери, так запавших ей в душу.
Затем лакеи зажгли еще больше факелов. Элоиза заиграла бодрую мелодию, и Мэдлин Харбау, урожденная Мэдди Хогг, выехала в круг на блестящем белом коне. В гриву и хвост лошади были вплетены красные ленты. Ленты того же цвета удерживали неправдоподобно желтые волосы Мэгги заплетенными в косу. Таким же неправдоподобным образом ей как-то удалось втиснуть свое тело в старый костюм для верховой езды из красного атласа. Один из мужчин захлопал в ладоши, пока любовник Мэдди, тучный лорд Эллсворт, не ударил его тростью по плечу. Это было серьезное искусство.
Пока мадам Лекруа играла, Мэдди направляла лошадь, чтобы та двигалась разным шагом. Молча, не двигаясь, сидя в идеальной позе в дамском седле на огромном животном, Мэдди заставляла его менять темп под музыку, проскакать вокруг кольцо сначала в одну сторону, потом – в другую. Без слов, без поводьев и без хлыста, она направляла Маджесто выполнить восьмерку, затем – гарцевать, высоко поднимая копыта, шагать боком, и наконец – поклониться аудитории. Теперь Эллсворт аплодировал вместе со всеми гостями и слугами на другом конце.
Мэдди уехала прочь, но Элоиза сыграла еще один сложный концерт для скрипки, чтобы продемонстрировать свое мастерство. Затем она тоже присела в реверансе и отступила в сторону, когда Мими Грансо, любовница мистера Энтони из Ост-Индской компании, вышла вперед. Мими подождала, пока Маджесто выехал в круг, с тем, чтобы напряжение среди аудитории возросло. В этот раз на мисс Харбау были белые колготки, поверх них – кружевная юбка с красными блестками и короткая, облегающая красная блузка. Она набрала больше чем немного веса с тех пор, как выступала, и много ела во время этого приема с его роскошными трапезами. Так что ее пышный зад едва уместился на широкой спине лошади, когда Мэдди уселась на нее по-мужски, без седла. Лошадь была в гораздо лучшей форме.
Мадам Лекруа приложила скрипку к подбородку, Мими сделала глубокий вдох, а Мэдди вскочила на ноги на широкой спине белой лошади.
Все зааплодировали, когда они объехали круг, почти заглушив скрипку и свист. Мэдди сделала стойку на руках – шаткую, но все же сделала. Толпа затихла, ожидая следующего трюка. Теперь можно было слышать насвистывание «Зеленых рукавов» [28] [28]«Зеленые рукава» (англ. Greensleeves), – одна из знаменитых и популярных английских фольклорных песен, известна с XVI века. Дважды упоминается Уильямом Шекспиром, в том числе в «Виндзорских насмешницах».
[Закрыть].
Это смогла услышать и собака в конюшне. Мистер Блэк начал выть.
Мэдди и ее аккомпаниаторы игнорировали шум и смешки среди аудитории за оградой. Мэдди сделала пируэт на спине лошади, слегка подпрыгнув. Затем она попыталась устоять на одной ноге, в то время как Маджесто легким галопом скакал по кругу.
Вот тогда мистер Блэк сбежал из своего стойла в конюшне. Мэдди исполняла свой лучший трюк: свесившись набок, наполовину спешившись, потом следовал потрясающий прыжок обратно на спину лошади, а затем она должна была подняться на ноги. Скрипка начала играть в нарастающем бурном темпе; свист тоже стал громче.
Собака вбежала в круг.
Лошадь привыкла к цирковым собачкам, маленьким, похожим на терьеров, одетых в пачки, прыгающих через кольца и уважающих других исполнителей. Маджесто не встречался со стрижеными овчарками, тявкающими и преследующими его, несмотря на раздутую пасть. Конь просто перепрыгнул тощую дворняжку. Мэдлин Харбау приземлилась с другой стороны от своей лошади, на землю, на свой зад, проклиная лошадь, собаку и твердую поверхность. Мими смеялась так сильно, что не могла больше свистеть, особенно после того, как Мэдди поднялась и ударила ее по лицу. Француженка воскликнула « Mon Dieu» и начала лупить их обеих скрипкой, которая вскоре сломалась.
Лорд Эллсворт попытался поймать лошадь, за недельную аренду которой он выложил кругленькую сумму, но у животного не было волочащихся поводьев, так что он выглядел как дурак, бегая за ним по кругу. Теперь, когда свист прекратился, собака перестала выть, но теперь мистер Блэк бегал за Эллсвортом, пытаясь помочь.
Маджесто делал восьмерки, менял направление, выполнял танцевальные шаги и каприоли [29] [29]Каприоль – прыжок манежной лошади на месте.
[Закрыть], оставался вне досягаемости Эллсворта и прыгал через собаку, словно на представлении, где клоуны гонялись за ним.
Корабельный магнат мадам Лекруа пошел прочь, не желая, чтобы его связывали с подобной катастрофой. Его беременная жена, несомненно, услышит о событиях этого вечера. Незаметная связь – это одно дело; а то, что произошло сейчас – лошадь совершенно другого цвета. Белого, если быть точным, о чем скандальные газеты не преминут упомянуть.
Мистеру Энтони, ост-индскому коммерсанту Мими, тоже было не слишком весело. У него не было жены, но была своя гордость. Свистящая любовница – это что-то вроде шутки, но он не смеялся.
Так же, как и Клэр. В который раз ее планы оказались нарушенными. Естественно, что она обвинила в этом Симону, потому что Харри привез собаку в Гриффин-Вудс. Певица ткнула пальцем с покрытым красным лаком ногтем в лицо Симоне и приказала:
– Прекрати это!
Харри уже был внутри кольца, чтобы поймать собаку, в то время как два грума бегали за Эллсвортом и лошадью. Аудитория аплодировала самому лучшему развлечению, которым их удостаивали до сих пор, и делала ставки на лошадь, на собаку, или на Эллсворта и Харри. Прекратить это? Как? Затем Симона заметила официантов, принесших вино и сыр. Она схватила полную горсть сыра и перебралась через ограду в кольцо, подзывая собаку, которая, естественно, не узнавала своего нового имени.
– Уходи отсюда, – закричал Харри. – Лошадь вышла из-под контроля и непредсказуема.
Та единственная, кто мог бы справиться с Маджесто, плакала, уверенная, что потеряла своего покровителя, зная, что не сможет вернуться и обратно в цирк, исполнять трюки на лошади.
Симоне вовсе не казалось, что Маджесто взбесился, или имеет злобные намерения. На самом деле лошадь, казалось, наслаждалась тем, что делала: ее ноги были высоко подняты, уши навострены, она исполняла лучшее, что могла сделать, без наездника.
Симона испытала искушение позвать Маджесто, приблизиться к нему – так как он привык к женщинам-наездницам. Но ее юбки были слишком узкими для этого, а если она ошибалась и ей придется в спешке перелезать через ограду, то ее туфельки казались слишком неустойчивыми. Вместо этого она поможет Харри с собакой. Девушка вытянула руку с сыром и замерла для того, чтобы еще больше не обеспокоить лошадь. Мистер Блэк в любом случае выдохся и проголодался, а лошадь, кажется, была не из тех, кого нужно пасти. Собака подошла к Симоне. Или к еде, которую она держала. Она отламывала небольшие кусочки для раненой пасти пса, чтобы удерживать его поблизости, пока сэр Чонси не бросил ей через ограду свой шейный платок, чтобы завязать вокруг шеи Блэки.
Эллсворт пошел прочь, оставив лошадь грумам, когда понял, что зверюга просто играет с ним. Конюхи сбились в кучу, решая, что лучше всего следует сделать.
Маджесто еще не слышал музыки, означающей, что ему нужно покинуть арену, поэтому продолжал кружить и прыгать. Харри, заметив, что Симона и собака в безопасности, а лошадь направляется к нему, отошел в сторону и прыгнул ей на спину. Управляя животным коленями и ногами – а также рукой, крепко вцепившейся в заплетенную гриву – он заставил лошадь остановиться и поклониться. Харри под аплодисменты помахал рукой и повернул Маджесто в сторону конюшен.
Мужчины неистовствовали.
– Встань у него на спине, Харри, – кричали они, желая большего.
А женщины просто желали Харри.
