Текст книги "Скандальная жизнь настоящей леди"

То, что женщины страдали, не было секретом ни для одной из них, но положение Сандари было намного хуже, чем у большинства. Иглы замедлили свою работу, пока швеи обдумывали варианты для нее.

Мими забыла о своем акценте, чтобы настоять на своем:

– Если ты выиграешь, то этот молодчик Данфорт не сможет получить твой выигрыш. Тебе сразу нужно отнести деньги в банк, чтобы сохранить для себя.

– Возможно, ты сумеешь выиграть один из конкурсов, – предположила Элис, которая могла позволить себе быть щедрой, так как положение исключало ее из большей части соревнований. – Какими навыками ты владеешь? Кроме удовлетворения мужчины? Ты умеешь петь?

– Только не на вашем языке.

– Клэр никогда не поет по-английски, но с ней случится истерика, если ты станешь соперничать с ее выступлением.

– Может быть, ты танцуешь? Играешь на каком-то инструменте? Рассказываешь сказки, как та дама – Шехерезада?

Сандари опустила глаза.

– Я немного танцую, но не в вашем стиле.

Это звучало не слишком многообещающим для других женщин, которые раздумывали над способом, которым Сандари сможет заработать собственные деньги, хотя все они пытались сделать именно это.

– Мы можем заключать пари среди нас, как это делают мужчины.

– Какая от этого выгода? Мы можем проиграть. – Что не останавливало некоторых из них от ставок при игре в карты, Симона знала об этом.

Кто-то предложил, чтобы они все сжульничали и проиграли определенному победителю, который пообещает разделить приз.

Харри не понравится, если Симона будет делать что-то бесчестное. Кроме того, Клэр Хоуп никогда не согласится проиграть, или поделиться. И на самом деле никто добровольно не вызвался разделить собственные выигрыши.

– Горэм – очень влиятельный человек, – проговорила Дейзи, закончив последний полотняный квадратик. – Клэр может попросить его поговорить с Данфортом. Или, может быть, у Клэр есть другая идея.

У Клэр, которая лежала на шезлонге и читала книгу по философии, когда Симона вошла в комнату, было много идей. Ее горничная сидела рядом среди кучи подшитых носовых платков. Она попыталась спрятать иголку и нитку под грудой полотна.

– Я думала, что это служанка принесла чай, – проговорила Клэр после того, как воспользовалась словом, которое Симона никогда не слышала срывающимся с женских губ.

– Вы собираетесь сжульничать? – задала Симона вопрос с очевидным ответом.

– Я собираюсь выиграть.

– Но другим тоже нужны деньги.

– Не так, как мне. Я слишком стара, чтобы искать нового покровителя, слишком привыкла к роскошной жизни, чтобы отказаться от всего этого. Горэм должен мне.

– Тогда он должен заплатить, а не рассчитывать на ваш выигрыш.

– Его жена узнает об этом. Ее поверенный проверяет все его расходные книги. Ее приданое платит за все – вот почему он женился на ней – но ее денежки поступают на некоторых условиях.

– Но вы не можете обманывать! Дейзи заслуживает этой победы. Ей очень нужны деньги, чтобы поддержать свою семью в деревне.

Клэр бросила книгу на пол.

– Пусть найдут работу, как и другие бедные фермеры. Они не посылают мне баранину, и черт меня побери, если я стану отправлять им деньги.

– Несомненно, вы скопили немало денег после всех лет, прожитых с Горэмом? После музыкальной карьеры?

– Несомненно, то, что я делаю со своими средствами, вовсе не ваша забота.

Герцогиня не могла бы более высокомерно осадить ее, но Симона не отступала.

– Я не могу позволить вам сделать это.

– Что же вы сделаете, мисс Праведница? Расскажете Горэму? Он никогда не поверит вашим словам в обход моих. Он любит меня.

– Тогда подумайте о нем. Если он назовет меня лгуньей, то тогда Харри придется вызвать его на дуэль. – Харри никогда этого не сделает, если только не хочет разрушить собственные планы, но Симона не могла придумать никакой другой угрозы.

Клэр махнула в воздухе рукой с наманикюренными пальцами.

– Тьфу. Горэм – один из лучших фехтовальщиков в Англии.

– Харри победил его как раз сегодня утром. Если вы любите Горэма так сильно, то вы же не захотите увидеть его раненым, не так ли?

Клэр посмотрела на кипу носовых платков, а затем обратно на Симону с печалью в глазах.

– Я в любом случае потеряю его. Мне нужно выиграть.

– Она собирается солгать, я знаю, она сделает это, – поведала Симона Харри, пока они одевались к обеду, где женщины должны были представить свои носовые платки для подсчета. – Если я обвиню ее, она будет отрицать это. Как и ее горничная, конечно же, чтобы сохранить свое место.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил Харри, задрав подбородок, так как Метлок завязывал его накрахмаленный шейный платок. Любезно уважив ее скромность, они подождали, пока Симона оденется, прежде чем войти в спальню. Сейчас она наблюдала, зачарованная, как Метлок вносил завершающие штрихи в запутанный узел.

Ей пришлось с трудом собираться с мыслями после созерцания широких плеч Харри, ямочки на его только что выбритом подбородке, голубизны его глаз, совпадающей по цвету с сапфировой подвеской, которую она надела этим вечером с другим синим платьем.

– Я не знаю, что ты можешь сделать, но кто-то должен выступить против всей этой несправедливости. Ты же один из тех, кто так сильно восхищается правдой.

– Для тебя это важно?

– Конечно, важно! Я сомневаюсь, что другим женщинам платят так же хорошо, как и мне, так что они заслуживают справедливого шанса на выигрыш.

– Я думал, что тыхочешь выиграть.

– Я хочу, но не за чей-то счет. У всех женщин финансовые затруднения – у Элис и ее малыша, у Дейзи, и даже Клэр теряет все, что ей дорого. Им всем нужны равные шансы.

Харри отпустил Матлока и взял Симону за руку.

– Думала ли ты когда-нибудь, что будешь сражаться за права падших женщин? – Он не стал ждать ответа, поцеловал ее руку, а затем проговорил: – Я подумаю об этом.

– И подумай о том, чтобы сделать что-то для всех других, таких, как бедная, растерявшаяся Сандари.

– Ты хочешь, чтобы я изменил общепринятые нормы поведения?

Девушка высвободила руку.

– Ты сказал, что у тебя есть влияние и власть. Я хочу, чтобы ты воспользовался ими, вместо того, чтобы угнетать женщин, как это делают другие мужчины.

Не разговаривая, они дошли до гостиной, где перед обедом подавали херес. На видном месте лежали кипы носовых платков, все перевязанные ленточками с прикрепленными к ним визитными карточками. Кучка Клэр была выше, чем у Дейзи; у Симоны она была на несколько дюймов ниже. Любовница Горэма выиграет этот конкурс.

Харри отошел от Симоны и принял два бокала хереса от официанта. Он поднес один из них Клэр, поклонился, сделал комплимент ее платью, затем указал на кучку платков с ее именем и прямо спросил:

– Вы сами подшили все это?

– Конечно.

Он опрокинул второй бокал хереса себе в рот.

– Нет, вы этого не сделали.

– Вы не сможете доказать это.

– Нет, но я могу доказать, что вас зовут не Клэр Хоуп, мисс Колтхопфер.

– Вы не станете этого делать.

К несчастью, у него больше не было сладкого вина, чтобы заглушить вкус этой лжи.

– Я смог бы. Кстати, как поживает ваша дочь?

Клэр почти уронила собственный бокал, так что ему пришлось забрать его у нее.

– Ты ублюдок.

Харри снова поклонился и затем отпил ее херес.

– Горэм знает?

Женщина огляделась, чтобы убедиться, что маркиза нет поблизости, что само по себе было достаточным ответом.

– Я отправилась в турне. Но почему вы беспокоитесь о справедливости? Нома не может выиграть.

– Но она может увидеть, что справедливость восторжествовала.

– Вздор! С каких это пор такой повеса как вы заботится о справедливости? В справедливом мире вы были бы наследником графа.

– Даже ублюдки заботятся о правде. Полагаю, я делаю это с тех пор, как родился.

Половина кипы Клэр была убрана. Ее горничная, со смехом пояснила певица, должно быть, неправильно поняла и добавила собственное шитье для бедных к тому, что сделала Клэр. Симона все равно осталась на третьем месте, но Дейзи была объявлена победительницей.

За роскошным обедом всем было весело, за исключением лорда Горэма на одном конце стола, и его любовницы – на другом. Вино рекой текло среди гостей; хозяин и хозяйка обменивались сердитыми взглядами.

После еды все толпой двинулись в музыкальную комнату для начала конкурса развлечений. Мисс Смайт, в настоящее время содержанка лорда Мартиндейла, выступила первой. Несколько джентльменов разбежались кто куда, как только изящная блондинка уселась за арфу. На ней было струящееся белое платье, волосы уложены завитками, и играла она так же божественно, как и выглядела. К несчастью, арфа была чуточку слишком благородна для большинства женщин, более привычных к скрипкам и топоту ног. Они начали переговариваться между рядами, флиртовали со своими любовниками – с теми, кто не удрал или не заснул. Мисс Смайт продолжала играть, но на ее прелестном лице появилось не слишком ангельское выражение.

Аплодисменты в конце ее выступления были прочувствованными, пока аудитория не осознала, что мисс Смайт просто отдыхала между двумя пьесами. Пары на цыпочках покидали комнату; банкиры и баронеты все ниже сползали на своих стульях.

Симона сидела, выпрямив спину, на позолоченном стуле рядом с Харри, игнорируя его недовольные вздохи.

– Как ты сделал это? – прошептала она. – Как ты заставил Клэр изменить подсчет ее платков?

Он опустил руку на спинку ее стула и намотал один рыжий локон на палец.

– Шантаж, вымогательство, угрозы, злоупотребления властью и информацией. Все, с чем я пытаюсь бороться в этом мире. – Харри потянул за локон. – Я сделал это для тебя.

Мисс Смайт с жаром начала следующую пьесу, поверх шепотков и шарканья, к которым примешивалось несколько смешков. Затем лорд Мартиндейл захрапел. Громко.

Ангел превратился в дьяволицу прямо перед глазами аудитории. Она вскочила, схватила пюпитр для нот и попыталась ударить своего любовника по голове. Харри и мистер Энтони, партнер Ист-Индской торговой компании, поспешили схватить ее. Мартиндейл бросил ей кожаный кошелек, а затем выбежал из комнаты.

– Теперь он знает, почему у нее такая длинная череда любовников, – пояснил Харри Симоне после того, как слуги вывели женщину из комнаты.

Мисс Элизабет Элторп, которая была дочерью священника и любовницей виконта, заколебалась перед тем, как выступить в центр комнаты, когда лорд Горэм представил ее и ее оригинальную поэзию.

Опустело еще больше мест, что, как посчитала Симона, было потерей для тех, кто дезертировал. Поэмы оказались трогательными, особенно одна – про любовь, которая выбирает свой путь подобно реке.

– Река не выбирает, куда ей течь, – прошептал Харри, чуточку громче, чем нужно. – О чем, черт побери, она толкует?

Симона успокоила его, положив ладонь на его бедро, находившееся так близко к ее бедру.

– Отлично, река. Выбирает. Прекрасно.

Когда Элизабет закончила, виконт встал и энергично зааплодировал. Точно так же поступили и те, чьи партнерши еще не выступали, зная, что те смогут победить первых двух. Симона понимала, что ей это не удастся.

Затем Клэр Хоуп поднялась и запела так, словно выступала в Итальянской опере перед королями и принцами, собравшимися ее послушать. Горэм поразил всех, аккомпанируя ей на фортепиано. Клэр пела об одной трагической любви за другой, наклоняясь к нему.

– Двенадцать лет, – прошептал Харри на ухо Симоне. – Много времени, чтобы практиковаться вместе.

А Симона думала, что у них было много любви.

Клэр выглядела ошеломляюще, а ее голос был готов пронзить самое твердое сердце. У Симоны увлажнились глаза, но затем она вспомнила, что не должна понимать слова. Другие просто трепетали от великолепных звуков, не зная итальянского языка. Отсутствующие члены аудитории торопливо возвращались в комнату, а за их спинами стояли слуги, заполнившие коридор. Когда Клэр закончила, от вызовов на бис сотряслись даже канделябры. Она пела снова и снова, пока у нее не сел голос.

Клэр должна была выиграть.

Никто не хотел выступать после Клэр, так что Горэм объявил конкурс законченным на этот вечер. Также хозяин сказал, что ужин сервирован в столовой, в Египетской комнате раздвинуты столы для карт, а здесь, в музыкальной комнате можно будет потанцевать: нанятое трио обеспечит музыку. Нет, он не собирается сидеть за фортепиано, пока все остальные начнут танцевать, как только слуги скатают ковры и отодвинут стулья к стене. Лорд собирался пойти выпить, после того, как постарался играть так, чтобы соответствовать своей любовнице.

– Ты голодна? – спросил Харри у Симоны.

– Думаю, что нам следует сначала попрактиковаться в танцах, если мы собираемся участвовать в этом конкурсе. Я так понимаю, что Клэр пригласила сельских жителей на большой бал, и мне не хотелось бы поставить тебя в неловкое положение.

– Ты никогда не сможешь это сделать, моя дорогая, – проговорил он ради другой пары, которая прохаживалась рядом, ожидая, когда начнется музыка.

Как только другие прошли мимо, Симона призналась, что никогда не танцевала вальс, хотя полагала, что знает шаги, после того, как наблюдала за танцевальными уроками своих подопечных. Однако каким бы танцам не учили юных леди, они никогда не напоминали нечто подобное.

Не было никаких контрдансов. И никаких заученных менуэтов или сложных кадрилей. Сначала трио заиграло динамичную польку, танец, которого Симона никогда не видела. Затем последовал рил [22]  [22]Рил (англ. reel) – быстрый шотландский танец


[Закрыть], с большим количеством прыжков, хлопаньем в ладоши и смехом. Наконец заиграли вальс.

Симона и Харри вначале танцевали неловко, так как между кружащимися парами оставалось не слишком много места для маневра. Миссис Олмстед была бы шокирована, если бы могла видеть, как партнеры прикасаются, наклоняются друг к другу, прижимаются и даже целуются, покачиваясь в танце.

– Расслабься, любимая. Ты слишком напряжена.

– Ты держишь меня слишком близко.

– И вполовину не так близко, как мне бы хотелось. – Харри закружил Симону в танце, шелковые юбки развевались вокруг ее ног, его бедра прижимались к ее бедрам, его рука крепко держала девушку за талию, их руки, затянутые в перчатки, переплелись – и в самом деле, это был танец дьявола. Симона ощущала себя мыльным пузырьком, беззаботно летящем на бризе от близости Харри. Она отказывалась думать о том, как он стал таким опытным танцором, что может заставить любую партнершу выглядеть грациозной.

Мора Дойл закричала, чтобы сыграли ирландскую джигу, а затем подоткнула юбки, показав лодыжки, колени и чуть-чуть – белые бедра, в то время как ее любовник хлопал в ладоши в ритме танца. Несколько других женщин попытались подражать акробатике Моры после пары стаканов пунша, но одна из них приземлилась на свой зад среди очень громкого хохота.

– Думаю, что пришло время покинуть музыкальную комнату, – решил Харри, снова пытаясь уберечь Симону от грубых шуток и вдохновленного ромом веселья. – Данфорт еще раньше направился и игральную комнату, и я должен последовать за ним. Я не нашел ничего похожего на мятежный заговор или попытки шантажа, но я должен услышать о чем-то позже, когда они будут слишком пьяны, чтобы следить за языком.

– Ты все еще ищешь измену? – Симона оглянулась на пьяных танцоров, клонившихся друг на друга, спотыкавшихся о золоченые стулья, или сплетавшихся в углах. – У этих мужчин нет никаких мыслей, кроме тех, как потратить деньги и удовлетворить свои аппетиты, и не важно, кто за ними наблюдает.

Она отправилась в постель, желая, чтобы Харри не был выкроен из такой же низкопробной ткани.