Текст книги "Скандальная жизнь настоящей леди"
Автор книги: Барбара Мецгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Глава 23
Симоне нужно было поговорить с Харри больше чем когда-либо, но Клэр загнала всю компанию обратно в музыкальную комнату. Никаких сигар и портвейна для мужчин этим вечером; она знала, что джентльмены никогда не перестанут строить догадки на тех обрывках фактов, что у них были. Хозяйке дома нужно было слишком многого достичь этим вечером, чтобы ее гости развлекали себя надоедливой политикой.
Сначала нужно было выступить трем куртизанкам. Клэр представила мисс Хансон, которая сделала любезный реверанс аудитории, улыбнулась своему банкиру, а затем села за фортепиано и заиграла Генделя. Она играла намного лучше, чем смогла бы это сделать Симона, хотя ее выступление не было таким же профессиональным, как пение Клэр.
Клэр снова улыбалась изо всех сил, от радостного энтузиазма ее грудь почти вываливалась из лифа зеленого шелкового платья. Изумрудное колье подпрыгивало на ее роскошной груди, когда она аплодировала. Клэр знала, что она все равно лучшая, и все остальные тоже это знали.
Затем мисс Хансон начала играть увертюру к новой популярной музыкальной драме, «Плач Феникса». Симона слышала о ней, но никогда не видела ее исполнение, потому что в Лондоне балет был ей не по карману, а ее ученики были слишком малы, чтобы взять их туда с образовательной экскурсией. Но это было не важно, потому что сэр Чонси Фиппс, пошатываясь, вышел вперед с пачкой листов в руке и начал читать историю, как либретто. Ему пришлось прислониться на фортепиано для равновесия, после того, как он попытался опереться на плечо мисс Хансон. Та сбросила его руку и сэр Чонси попросил ее играть потише, чтобы аудитория смогла понять то, что он говорит. Конечно же, он нечленораздельно произносил слова, уронил один лист, пропускал строчки и закончил следующей фразой:
– О, дьявол. Проклятая птица умирает от разбитого сердца, только чтобы воскреснуть – никто не говорит как или почему – влюбляется, и ее снова отвергают. Ради Бога, она же представляет собой горящий факел – так чего же она ожидала? И чертовка снова умирает. Представляю вам мою настоящую любовь, которая будет танцевать для вас, мисс… хм, мисс…
Мисс Хансон за фортепиано прошипела ему имя.
– Конечно же, мисс Сьюзан Бейлор из Королевского Балета.
Сьюзан выпрыгнула на импровизированную сцену, туда, где были убраны ковры. Она сбросила накидку, которой укрывалась – швырнув ее прямо в голову сэру Чонси – и сделала пируэт в костюме, состоящем из облегающего лифа с длинными рукавами, полностью покрытым красными и золотыми перьями, и короткой, усыпанной перьями тюлевой пачке. На балерине так же были надеты блестящее золотистое трико и головной убор, вырезанный таким образом, чтобы напоминать пылающую корону. Мужчины уже начали аплодировать, а Сьюзан еще не начала танцевать.
Она встала на носочки, делая большие жете [34] [34]Жете ( jete) – балетное па.
[Закрыть], вращаясь по спирали, прыгая – а затем умирая. Она исполнила арабески, плие [35] [35]Арабеск – одно из наиболее распространенных в балете движений, это поза, когда балерина стоит на одной ноге, а сзади вытянутая нога поднимается в воздух. Плие ( p lie) – упражнение в уроке классического танца, приседание.
[Закрыть]– и снова умерла. Бросила горсть красных перьев в воздух, чтобы изобразить огонь; а затем снова умерла. В этот раз она оставалась на полу в грациозной позе, пока аудитория с криками не вскочила на ноги.
– На бис, на бис.
Сэр Чонси вытаскивал перья из своих волос, но спросил, не сможет ли мисс Батлер умереть еще раз. Клэр оттолкнула его в сторону.
– Ее фамилия Бейлор, пьяница. И у нас нет времени для танца на бис. – Улыбка Клэр немного потускнела. Цвет ее лица стал почти таким же зеленым, как ее платье и украшения. Она представила Мору Дойл, любовницу лорда Колдуэла.
Мора рассмеялась, когда вышла вперед в музыкальной комнате; на ней было короткое клетчатое платье, не прикрывавшее даже ее коленей.
– Как бедная ирландская девушка сможет конкурировать с пылающей Райской Птицей? Мими собиралась свистеть для меня, но так как она уехала – Боже, я надеюсь, что она не в тюрьме, как те другие – то я буду петь, пока танцую. Но я попрошу вас хлопать в ладоши, чтобы помочь мне держать ритм. Давайте, все вы, благородные господа, хлопайте в ладоши, вперед.
Мора танцевала джигу, держа руки над головой, ее каблуки щелкали друг о друга, она поворачивалась, а затем ухватилась рукой за пятку одной ноги и закружилась так быстро, как будто катилась на коньках. Скоро она запыхалась и перестала петь, но поддерживала ритм благодаря аплодисментам, подошвы ее туфель, словно часы, постукивали по деревянному полу. Все быстрее и быстрее, кружась и кружась. Ее грудь тоже начала подпрыгивать.
Аудитория стала хлопать еще громче. Еще громче раздавались подбадривания, свист и топанье ногами.
Лорд Горэм что-то выкрикивал, хлопал и глазел вместе с остальными, и это было совершенно не то, что имела в виду Клэр под приличным вечером, посвященным культуре. Она ударила его локтем по ребрам.
Маркиз встал и объявил бильярдный конкурс, с картами, шахматами и шарадами для тех, кто ждет своей очереди к бильярдному столу. Ужин будет накрыт в полночь.
Клэр выиграла матч по бильярду, как и ожидалось, умело обыграв всех женщин до единой. Элис заняла второе место, а Руби – третье. Симона проиграла всем им и отказалась даже пытаться сыграть против кого-то еще, включая Сандари. Она обвинила Харри в том, что он не научил ее играть, что вызвало непристойные замечания по поводу шаров и стволов у некоторых мужчин, возместивших себе отсутствие портвейна коньяком Горэма. Лорд Боумэн предложил проинструктировать ее на запасном бильярдном столе в оранжерее.
Харри вывел ее из комнаты, но прежде бросил хмурый взгляд в сторону Боумэна. Конечно же, в оранжерее не было никакого запасного стола.
Симона обыграла в шахматы Горэма, капитана Энтуистла и мистера Энтони. Жаль, что они не играли на деньги или на очки для состязания. Сандари наблюдала за ними, пытаясь выучить правила игры, до тех пор, пока мистер Энтони не разложил еще одну доску, чтобы она могла попрактиковаться. Капитан отправился к Дейзи, чтобы присоединиться к игре в шарады, а Горэм пошел поддержать Клэр, которая в этом вовсе не нуждалась.
Симона проиграла Харри. Жаль, что она не может сконцентрироваться, когда он так близко.
– Мы должны поговорить, – попыталась она сказать ему, когда их следующая партия закончилась ничьей.
– Не здесь и не сейчас, – вот и все, что он ответил.
Они играли в шахматы до ужина в полночь, оба не имели желания принимать участия в непристойных играх, которые вытеснили шарады в гостиной. Разговор в Египетской комнате, где была сервирована холодная легкая закуска, вначале сосредоточился на конкурсе талантов. Большая часть дебатов была посвящена тому, какое выступление было лучшим сегодня вечером: балет или игра на фортепиано. Джига Моры порадовала аудиторию, но никто даже и не подумал оценивать ее. Кроме того, лодыжки Моры были слегка полноваты.
Никто не осмелился предположить, что то или другое было лучше, чем пение Клэр. Ничто из ранних выступлений – ни арфа, ни скрипка, ни свист и трюки на лошади – не составляли никакой конкуренции. Кроме того, ни одна из этих женщин больше не присутствовала на приеме.
Клэр воспользовалась возможностью привлечь всеобщее внимание и еще раз спросила Симону по поводу ее выступления. В этот раз она не поинтересовалась, что Симона придумала, а только выразила сомнение в том, если у нее вообще какой-то талант, кроме демонстрации своих ног на дурно воспитанной лошади.
Симона была рада тому, что смогла ответить:
– Да, думаю, что у меня есть талант, который мои друзья могут найти интересным. Я предпочитаю, чтобы пока это оставалось в качестве сюрприза.
Харри тоже выглядел удивленным, словно он не мог представить, что Симона за одну ночь обнаружила у себя новый талант.
– Ты сможешь выиграть?
– Я смогу попытаться, – ответила Симона, заставив его улыбнуться. И от этой улыбки в ее животе что-то затрепетало.
Клэр просмотрела записи, которые постоянно носила с собой.
– Что ж, завтра мисс Мэри Коннорс собирается сыграть для нас Шекспира, а мисс Сандари исполнит танец из своей родной страны. Я уверена, что и то, и другое будет поучительно, что подходит для воскресенья. Полагаю, что мисс Элис Морроу тоже планирует сюрприз. Молю Бога, чтобы этим сюрпризом не оказалось рождение ублюдка в моей гостиной.
Горэм откашлялся.
– Почему ты смотришь на меня так неодобрительно? В светском обществе леди не стала бы появляться на публике, будучи в таком очевидном состоянии. – Клэр быстро перевела взгляд туда, где Харри качал головой, напоминая ей о том, что не каждая беременная женщина может позволить себе уехать в турне. – Да, что ж, я уверена, что мы все желаем ей и младенцу только добра. – Она снова заглянула в свои листы. – На следующий день, понедельник, у нас, конечно же, вечер большого бала. А также присуждение очков самым лучшим танцорам и тем, кто будет одет лучше всех. Остается вторник, последний вечер приема для Руби, которая собирается вырезать силуэты, Дейзи – ей нужно постараться найти какой-нибудь талант, кроме умения доить коров и шить, и для вас. – Язвительный тон Клэр подразумевал, что она не боится, что кто-то из них сможет превзойти ее собственное мастерство. – Думаю, я смогу спеть кое-что после этого – если будет время, на тот случай, если кто-то забыл то представление, которое я давала ранее.
Словно кто-то смог забыть голос, который когда-то считался самым лучшим в Англии, подумала Симона, или как будто Клэр позволила бы этому случиться.
– Я уверена, что мы будем в восторге от того, что еще раз услышим ваше пение перед отъездом.
– А мне нужно поддерживать голос в тонусе. – Она швырнула пирожок с омаром на тарелку Горэма. – На тот случай, если мне придется возобновить свою карьеру.
– Ваши поклонники будут очень рады.
А Клэр вовсе не радовала такая перспектива. Она бросила еще один пирог с омаром своему любовнику. Горэм ненавидел омаров. От них у маркиза опухали глаза так, что он не мог их открыть.
– В среду будет оцениваться последняя категория, – продолжила она. – То, что Горэм и я решили назвать Качеством. Это включает внешность, поведение, все, что должна иметь женщина, чтобы носить титул Королевы Куртизанок. После этого будут подсчитаны очки и подведены итоги, за этим последует ранний ужин и празднование. Затем все смогут отправиться в Лондон до темноты. – А Клэр сможет начать упаковывать вещи. Она воткнула вилку в кусок омара и сунула Горэму в рот.
Симона наконец-то отправилась наверх, в свою спальню. Харри сказал, что вскоре последует за ней, так что она быстро умылась и переоделась в еще одну новую, почти прозрачную ночную сорочку. Затем она отпустила Сару, которая подшивала то, что Симона купила сегодня днем.
Как только горничная ушла, Симона снова собрала одеяла для очередной постели на полу. Но она не успела лечь в собственную кровать.
Когда Харри вошел через дверь своей гардеробной, он застыл на месте, уставившись на девушку в свете камина. Симона знала, что все ее изгибы отлично видны сквозь тонкую ткань, как и темные соски, и рыжие завитки волос ниже живота. На этот раз она порадовалась тому, что на ней нескромное одеяние, зная, что сводит его с ума, точно так же, как он сводил ее.
– Боже мой, ты прекрасна, – наконец сумел выговорить Харри.
Он тоже был прекрасен – с развязанным галстуком, висящим на шее, черными кудрями, завивающимися надо лбом, выглядевшими так, словно женщина уже взъерошила их. Женщина скоро сделает это, поклялась Симона.
Она вручила ему большой бумажный пакет, приобретенный во время похода за покупками. Внутри находились скрученные бумажные мешочки с мятными леденцами, которые были ему нужны, но также ромовые шарики, ириски, марципаны, засахаренный мед, лакричные конфеты и крошечные сахарные мышки.
– Вот это да, ты опустошила всю аптеку?
– Я не знала, какие твои любимые, так что купила всех понемногу.
– Пытаешься подсластить меня, не так ли? – Он положил пакет на каминную полку, где его не достанет собака.
– Я хочу извиниться перед тобой за то, что солгала Джему и Дэниелу. И за то, что взяла твою лошадь без разрешения. Но мне на самом деле нужно было выиграть эти скачки. Сможешь ли ты простить меня?
Пока она стоит перед камином, окутанная тем, что можно назвать всего лишь тенью, и улыбается ему, Харри сможет простить ей все, что угодно. Черт, его рот уже наполнился слюной, и не от мятного леденца или ромового шарика. Ему хотелось схватить Симону в объятия – дьявол, он мечтал унести ее на эту постель позади них – но знал, что им нужно поговорить. Что означало, что ему придется держаться на расстоянии.
– Я прощу тебя потому, что ты не сломала себе шею – или шею Фидуса. Теперь, когда я знаю, что ты можешь справиться с ним, я смогу забыть тот ужас, который испытал, увидев тебя на этом звере.
– Тебе не нужно беспокоиться, что я попытаюсь сделать это снова. Фидус упрям, как демон, и вдвойне сильнее его. Но скажи мне, неужели ты злишься на Джема? Он не виноват ни в чем из того, что случилось, ты же знаешь, и я не могу позволить тебе взвалить на него вину за мои поступки.
– Сомневаюсь, что какой-либо мужчина смог бы противостоять тебе, а Джем на самом деле всего лишь мальчик. А вот Дэниел должен был остановить тебя. Он знал, что я не давал разрешения.
– Как он мог знать, когда не разговаривал с тобой?
– Потому что я никогда не разрешил бы тебе ехать на Фидусе, вот почему. И потому что Дэниел достаточно мощный парень, чтобы унести тебя прочь, если ты не прислушаешься к его разумным аргументам. Он мог остановить тебя от попытки разбиться насмерть. Он должен был это сделать.
– Но я же не травмировала ни себя, ни лошадь. И я выиграла.
– Это не сделало твой поступок правильным. Пообещай мне, что больше не будешь так рисковать.
– Но Харри, что, если ты будешь в опасности, или мой брат? Мне придется рискнуть собственной безопасностью. Что, если чья-то жизнь будет зависеть от меня?
Что он мог ответить? «Моя жизнь зависит от тебя».
Девушка уселась на кровать, словно ожидая, что он присоединится к ней. Харри этого не сделал. Он наклонился, чтобы погладить собаку.
Симона подобрала ноги под себя.
– А теперь расскажи мне о мадам Лекруа. Она на самом деле была шпионом, которого ты искал?
– Я жду известий об этом.
– Но Харри, если ты не знал, кто вовлечен в это дело, как ты узнал, что именно здесь, на приеме у Горэма, нужно искать заговор против страны?
– Я услышал слухи, которые на вкус оказались правдой.
Она улыбнулась.
– На вкус? Разве тебе не следовало сказать «на слух»?
– И это тоже. – Он почесал Блэки за ушами, не глядя на нее. – Что, если я могу ощущать на вкус разницу между правдой и ложью?
Симона уставилась на него и на собаку, пытаясь выяснить, дразнит ли он ее, или каким-то образом испытывает.
– Я бы ответила, что ты, конечно же, несешь чушь. То, что ты описал, невозможно.
– Конечно, это невозможно. – Харри потянулся к пакету со сладостями.
Ей хотелось встряхнуть его за то, что он рассказывает сказки, когда ей нужны ответы.
– Ты на самом деле вовлечен в шпионаж?
– Ты сомневаешься в моем слове?
– Я не знаю, что думать. Твои объяснения – если ты вообще даешь их – слишком фантастичны. Так ты на самом деле шпион?
– Нет, я никогда не занимался настоящим сбором информации. Большей частью я организовываю его, решаю, стоят ли слухи того, чтобы их расследовать, а затем посылаю кого-то еще действовать на основании тех, что я счел важными. Я являюсь – то есть я являлся – разрекламированным клерком, вот и все.
Симона знала, что он должен быть кем-то большим, в противном случае, зачем ему понадобилось так много маскировок и почему он думает, что какие-то люди пытаются убить его? Чем больше она размышляла над тем, что знала, тем больше у нее появлялось вопросов.
– Харри, как получилось, что ты доверяешь мне свои секреты, если они так важны для благосостояния страны?
– Потому что скоро это не будет иметь значения. Я пытаюсь рассказать тебе о том, что моя причастность к разведывательному управлению закончится после этой недели. Я пока не могу объяснить больше, потому что слишком многое поставлено на карту. Что касается другого, моего появления в роли майора, то это оказалось злополучной шуткой, и я немедленно пожалел о том, что подверг тебя опасности. Но у меня было мало времени, и должен был знать, смогу ли доверять тебе. Если бы я решил, что не могу, то тогда тебе нашли бы место гувернантки где-нибудь в провинции, где ты не смогла бы вмешаться в наши планы.
– Ты смог бы просто сотворить работу гувернантки из воздуха, когда я искала ее несколько месяцев? Нет, не отвечай на это. Я не хочу знать. Но что насчет настоящего момента? Ты не боишься, что я предам тебя?
Харри подошел ближе и сел на кровать.
– Ты сказала, что не сделаешь этого.
– И ты поверил мне? Вот так просто?
– Просто как нектар.
– Проклятие, Харри, ты снова вернулся к бессмысленным речам. Иногда я думаю, что ты необыкновенно умен, но затем ты начинаешь говорить о нектаре, и я беспокоюсь, что твой мозг набит ватой.
– Иногда я и сам не уверен. – Он разгладил покрывало на кровати. – Если я попытаюсь объяснить, то ты заподозришь, что у меня не все дома. Что более важно, да, я тебе верю. А разве я не должен?
– Конечно, ты можешь мне верить. Я никогда никому не расскажу ни про мистера Харриса, или про Харольда-кучера. Но что, если мы поссоримся и я передумаю? Вдруг ты станешь грубым, как Данфорт или начнешь флиртовать с настоящими куртизанками? Я могу захотеть отомстить, как леди Горэм.
– Этого не произойдет.
Что именно – его жестокость или его неверность? Симона знала, что ее сердце разобьется, если он бросит ее, а все будут знать о том, что она – отвергнутая женщина.
– Кто может знать, что чувствует женщина, что она решится сделать?
– Ни один мужчина, несомненно. Но если мой план сработает, то никто не поверит тебе. Довольно об этом. Расскажи мне об этом твоем секретном выступлении.
Симона натянула на себя покрывала, потому что легкомысленная ночная рубашка не обеспечивала тепла; а слова Харри и быстрая смена темы леденили кровь.
Он взял ее за руку, казалось, понимая, что происходит.
– Расскажи.
Так что она рассказала ему и попросила у него помощи, потому что у нее не было другого выхода. Девушка не хотела, чтобы он ставил под угрозу свою честь, или предавал друзей, только поделился небольшой информацией, которой, как она знала, Харри обладал.
Харри обдумывал ее идею меньше минуты, пока поглаживал пальцем ее чувствительную ладонь.
– Ты просто великолепна, моя дорогая! Это как раз то, что мне нужно, чтобы поймать в ловушку нашего шантажиста. Я сделаю это. Я даже воткну золотую серьгу себе в ухо.
– Я подумала, что ты должен прицепить фальшивые усы.
– Дьявол, нет. Я их ненавижу. Так же, как и ты. И усы могут напомнить людям о мистере Харрисе или о майоре. Я не собираюсь больше наклеивать их, никогда. И очки тоже больше не одену. Я стану носить их, когда мне будет семьдесят, но не раньше.
– А как насчет кушака вокруг талии?
– Предполагается, что я буду похож на пирата или цыгана?
– Предполагается, что ты будешь выглядеть как Харри, мой возлюбленный.
Теперь каждый дюйм его тела стал чувствительным, потянулся к ней, полуобнаженной на белых простынях, ее рыжие волосы, заплетенные на ночь в косу, уже растрепались. О Боже, Харри хотел ее больше, чем мечтал покончить с майором Харрисоном. Ему не были нужны никакие странные полномочия, ни запутанные заговоры, ни богатство информации – только Симона. Она потянула покрывала вниз и похлопала по месту рядом с собой. Она хотела его.
Харри был готов сорвать с себя одежду и присоединиться к ней под покрывалами. Дьявол, он готов был взорваться. В этом и состояла проблема. Он знал, что Симона ни за что не покинет эту постель девственницей, если они разделят ее. Никто не сможет попросить его провести еще одну ночь рядом с ней, доставляя ей удовольствие, и не требуя ничего взамен, даже для себя. Он вовсе не похож на святого. Никакой настоящий мужчина не смог бы устоять. Харри поднялся.
– Я не могу это сделать.
– Ты не можешь? Лидия и ее девочки говорили…
– Я не сделаю, – исправился он. – Я дал тебе слово.
– Я отдаю его обратно.
– Нет, я не могу поступить с тобой так несправедливо. Ты хочешь лучшей жизни, чем у тебя есть. А это не то, что тебе нужно. Ты же видела, что происходит. Мужчины отправляются обратно к своим женами или находят респектабельную дебютантку в качестве невесты, если она достаточно богата. Или они просто уходят к другой женщине, словно пчелы, перелетающие с цветка на цветок. Ты же не хочешь ступать на эту дорогу – ты всегда так говорила – и я не могу позволить себе пойти с тобой по этому пути.
– Я передумала. Да, я видела, что случается со связями между мужчиной и его любовницей. Я также видела несколько пар, которые смогли найти бесконечную любовь.
Харри был мужчиной. Как он мог говорить о любви? Как он мог обещать ей вечность, когда даже следующая неделя могла принести неизвестно что?
– Ты сможешь изменить свое мнение завтра, но будет слишком поздно. Нет, моя милая, мы будем придерживаться первоначальных условий.
– Ты не хочешь меня?
– А теперь у кого не все дома, любимая? – Он неловко переступил с ноги на ногу. – Даже слепой смог бы увидеть, как сильно я хочу тебя. Я не осмеливаюсь показаться на глаза слугам в таком состоянии. Я почти жалею о том, что у Горэма такая эффективная система подогрева воды, а иначе я смог бы принять ледяную ванну. Может быть, мне стоит прыгнуть в декоративный рыбный садок Горэма, или в лошадиное корыто? Нет, я все равно буду хотеть тебя. И вот почему я должен уйти. Кроме того, мне нужно посмотреть, вернулся ли Дэниел. И мне, хм, нужно выгулять собаку. Не жди меня.
Симона обнаружила, что осталась одна. Сегодняшняя ночь должна была стать праздником, посвященным ее победе в скачках, или можно было бы подсчитать ее очки и монеты, отрепетировать ее предстоящее выступление. Вместо этого она осознала, что ей не нужно еще больше денег, что успех ничего для нее не значит, а победа в состязании – и вовсе не нужна.
Все, чего она на самом деле хотела – это Харри.
