Текст книги "Солнечный свет"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Они остановились.
Стоять на одном месте было утомительно, напряжение ожидания мешало вдохновению, но Люсьен все же придумал еще три строчки. Придется закончить стихи в уме, а вернувшись, доверить их бумаге.
И тут он заметил, как герцог сосредоточился, Люсьен проследил за его взглядом и тоже застыл.
Из сарая, напротив которого они стояли, вышли двое.
Синий плащ Клэрибел Люсьен узнал сразу: еще бы! Именно его он накинул ей на плечи на прогулке в саду, когда она сказала: «Становится прохладно». Он медленно окутывал ее плечи, а она благодарила его так нежно, что он не удержался и поцеловал ее едва ли не на глазах у всех…
А сейчас его дорогая, любимая, нежная Клэрибел стояла рядом с незнакомым мужчиной, который – он был уверен – не был гостем. Клэрибел немного прошла вперед, и Люсьен оторопел – мужчина был в костюме наездника.
Так что же они тут делают?
И, словно отвечая на немой вопрос Люсьена, Клэрибел повернулась к мужчине, обняла его за шею. Тот резко притянул девушку к себе и впился в ее губы долгим и страстным поцелуем. Онемевшему виконту показалось, что кто-то невидимый приложил к его лбу раскаленнее железо…
Когда Люсьен понял, что происходит, он кинулся вперед, но герцог предусмотрел этот естественный порыв и крепко схватил его за запястье.
Люсьен сразу вспомнил про обещание – что бы ни случилось, он будет нем как рыба и недвижим, как соляной столб.
Минуты казались часами, сердце рвалось на части, не хотелось верить глазам. Но это была правда! Другой мужчина страстно обнимал женщину, которую он любил… Потом они отстранились друг от друга, легкая фигурка Клэрибел скользнула вдоль кустов фуксий и исчезла в тени каштанов. Джейк Хантсмэн кивнул ей вслед и направился не в сарай, а к конюшне. И лишь, когда он скрылся в темноте строений, герцог отпустил руку Люсьена и увел несчастного влюбленного в дом.
Глава 4
Ни герцог, ни виконт не проронили ни слова, пока не вошли в спальню и не закрыли за собой дверь. Люсьен остановился у порога и заявил:
– Я уезжаю.
Голос его срывался, молодой человек очень нервничал. Герцог понимал: он ужасно страдает.
– Я думаю, это было бы ошибкой, – сказал он.
– Если ты думаешь, что я смогу остаться здесь и снова встречаться с этой женщиной, ты ошибаешься. Она мне лгала, все время притворялась…
Виконт сцепил пальцы, желая унять дрожь отчаяния и обиды, но голос на последнем слове дрогнул.
– Повторяю, это было бы серьезной ошибкой, – сказал герцог. – Даже намекать на истинные чувства или на то, что ты обнаружил, не стоит.
– Но я хочу вывести их на чистую воду! – пробормотал виконт сквозь стиснутые зубы.
– Я уверен, ты это сделаешь. Я тоже хочу этого, – продолжил герцог, – ты им отомстишь, но не сейчас. Еще не время.
Герцог понимал: виконт едва слушает его, но все говорил и говорил:
– Я предлагаю уехать с достоинством и чтобы ни сэр Джарвис, ни его дочь никак не догадались о наших открытиях. Я буду тебе очень признателен, если ты отправишься в Лондон в моем фаэтоне.
Помутившееся сознание виконта с трудом воспринимало слова опекуна, и он, почти не веря себе, спросил:
– Ты сказал: поехать в твоем фаэтоне?
– Совершенно верно.
– Но ведь ты никогда никому не доверяешь своих лошадей?
– Но сейчас необычный случай, и я послал за своим экипажем – перед возвращением в Лондон мне необходимо съездить в другую часть страны.
Разрешение герцога ехать в его великолепном экипаже, запряженном гнедыми, на которых никто из знатоков и ценителей лошадей не мог смотреть без зависти, немного отвлекло виконта от отчаянных мыслей.
А герцог Алверстод, уверившись, что наконец-то достучался до сознания своего подопечного, продолжал:
– Мы уезжаем в восемь тридцать, Хибберт поднимет тебя в семь. Хозяину скажем, что наш визит оказался очень успешным, и он останется довольным. Он заволнуется, лишь когда заметит, что ты не общаешься с его дочерью, теряясь в догадках: что же случилось?
«Действительно, у Клэрибел очень скоро будет повод для волнения», – зло подумал виконт, прищурив глаза. Герцог понял: юноша жаждет мщения.
– Позволь заверить тебя, мое чувство собственного достоинства задето ничуть не меньше твоего. С этим сэром Джарвисом следует разобраться. Но прежде я должен выяснить некоторые детали, которые помогут загнать его в угол и прикончить.
– Правда?
– Я не бросаю слов на ветер.
– Тогда скажи, что ты собираешься делать?
– Всему свое время, – уклончиво ответил герцог. – Ты все поймешь, но не сейчас. Сейчас же знай одно: ты очень удачно избежал неприятностей. А может, и беды…
Больше герцог не сказал ничего. Он кивнул подопечному, что означало «спокойной ночи», и вышел, оставив его страдать и мучиться. Что ж, это удел любого молодого человека, узнавшего о предательстве любимой женщины. Уже у дверей своей спальни герцог вдруг вспомнил о Хионе. В его душе шевельнулось чувство страстной надежды, что девушка беспрепятственно доберется до места их утренней встречи.
* * *
Сидя в экипаже, запряженном двумя быстроногими жеребцами, герцог удовлетворенно размышлял: пока все шло гладко, даже слишком.
Вдвоем с Люсьеном они позавтракали в восемь утра – не нашлось никого, кто бы мог составить им компанию. И только когда они уже выходили, сверху торопливо спустился сэр Джарвис.
– Я и понятия не имел, что вы так рано уезжаете! – воскликнул он, дойдя до последней ступеньки. – Почему мне никто ничего не сообщил?
– Я решил, – сказал герцог, – вы догадаетесь, что мне нужно попасть в Лондон как можно раньше. Вы знаете не хуже меня: его королевское высочество не любит ждать.
Сэр Джарвис не нашелся с ответом и повернулся к виконту:
– А почему вы должны уезжать, Фроум? Клэрибел надеется увидеть вас на ленче…
Герцогом овладело беспокойство, когда сэр Джарвис обратился к его подопечному, и он поспешил вмешаться.
– Люсьен меня очень обяжет, если поедет в моем фаэтоне, – объяснил он. – Есть еще одна причина столь раннего отъезда – по дороге я должен навестить одну пожилую родственницу. Она очень больна, и, как бы ни было скучно, – это мой долг, от которого нельзя уклониться.
– Я хорошо вас понимаю, – согласился сэр Джарвис. Но по голосу было ясно, что на самом деле ничего подобного он не думает. Лицо сэра Джарвиса также выражало взволнованность столь внезапным отъездом гостей. Но больше всего его беспокоило то, что виконт так и не попросил руки дочери…
– Замечательный визит! – воскликнул герцог, направляясь к главному входу. – Еще и еще раз должен выразить свое восхищение вашим домом и садом.
Сэр Джарвис не ответил, он шел следом за герцогом рядом с Люсьеном.
– Клэрибел огорчится вашим отъездом, но я надеюсь, завтра вы поужинаете с нами. С нетерпением ждем вас.
Виконт уже собрался было отказаться, но герцог повернулся к нему, и молодой человек пробормотал:
– Вы очень добры… – И прежде чем сэр Джарвис успел еще что-то добавить, вскочил в фаэтон герцога, нетерпеливо взялся за вожжи.
Герцог же, напротив, немного подождал и наказал своему главному груму:
– Бен, проследи, прошу тебя: не загнал бы лошадей его светлость.
Потом отошел к своему экипажу, и второй грум подал ему вожжи, а сам уселся сзади на маленькое сиденье.
Вороные жеребцы были на редкость свежи и норовисты, но герцог прекрасно управлял ими. Отъезжая, он успел заметить, как сэр Джарвис стоял на ступеньках и наблюдал за ними. Лицо его было озадаченным и хмурым.
Герцог направил лошадей через широкие украшенные ворота за фаэтоном виконта, отъехавшим чуть раньше его. Пыльная дорога была пустынна, окрест не было никаких домов и строений.
Наконец он заметил стену, окружавшую имение, и деревянный забор. Придержав лошадей, приказал груму:
– Подними крышу.
Грум, разумеется, удивился – все хорошо знали, что лишь проливной дождь или метель заставляли герцога поднимать крышу экипажа. Но конюх молча подчинился, и экипаж понесся по дороге, набирая скорость. И тут герцог заметил легкую фигурку, перебравшуюся через деревянную изгородь под деревьями и устремившуюся к нему по траве…
Не тратя времени на слова, он подхватил девушку под руку и усадил рядом с собой. Экипаж тотчас двинулся дальше.
Какое-то время они ехали молча, потом герцог повернулся к девушке и посмотрел на нее – глаза девушки сияли, на бледных щеках играл румянец. При свете дня еще более обозначилась ее болезненная худоба, кости на запястьях выступали, как у голодных детей в Португалии. Она была в том же сером платье, но с накинутой на плечи маленькой шерстяной шалью. Это было очень кстати: им предстояло долгое путешествие. Шляпки на ней не было, и он впервые увидел цвет ее волос: не темный, как он ожидал, а скорее пепельный, очень красивого оттенка. Казалось, в нем сошлись свет и тьма, соединились солнце и луна для создания такого оттенка, какого он никогда не видел. Этот цвет очень гармонировал с цветом ее глаз – они были как крыло серого голубя.
– Ну вот вы и убежали, – улыбнулся герцог.
– Не могу поверить! Неужели все мои несчастья и отчаяние позади?
– Клянусь, больше вас никто никогда не ударит. Будущее, которое я вам обещаю, залечит все раны прошлого.
– Как же мне повезло! Какая я счастливая – ведь вы пришли на обрыв просто полюбоваться пейзажем!..
– Как гречанка, вы должны знать, что боги наблюдают за нами сверху, – сказал герцог.
Хиона улыбнулась:
– Я им очень-очень благодарна.
Снова ехали молча. Герцог любовался совершенством своих лошадей, а Хиона просто радовалась – с каждой милей она все дальше и дальше от дома сэра Джарвиса и от ужаса, испытанного в нем!
Кони замедлили бег возле гостиницы, и Хиона вопросительно посмотрела на герцога. Перехватив ее обеспокоенный взгляд, он пояснил:
– Я уверен, вы хотите есть, ведь вы не завтракали перед побегом?
– Даже если бы мне было что поесть, от волнения я бы не смогла.
– Предупреждаю: я не люблю, когда женщины падают в обморок от истощения.
– Ничего такого со мной не случится.
– Очень бы не хотелось…
Перед самой гостиницей Хиона вдруг заволновалась:
– А вдруг меня увидят? Мы не так уж далеко от Стэмфорд-Тауэрса. А если дядя Джарвис уже спохватился?
– Я тоже думал об этом, – ответил герцог. – Но это очень старомодная гостиница, она не на виду.
И вашему дяде в голову не придет, что я могу завернуть в нее на ленч. – Герцогу показалось, что это не убедило Хиону, и он добавил: – Завернитесь в мою пелерину и распустите волосы. Вы такая маленькая и хрупкая, что вполне сойдете за мою младшую сестренку, только что окончившую школу.
Хиона рассмеялась. Какой маскарад!
– Вы просто чудо! Вы такой выдумщик! Все происходит, как в каком-нибудь приключенческом романе!
Она вынула шпильки из пучка на затылке.
Волосы рассыпались по плечам, и герцог увидел, какие они длинные и красивые, впрочем, как и все в ней.
Хиона скинула с плеч шерстяную шаль, завернулась в черный плащ герцога с бархатным воротником на алой шелковой подкладке, затянула шнурок на шее.
Они въехали во двор гостиницы.
Хозяин с восторгом приветствовал их. Еще бы: ему представилась редкая возможность принять богатых гостей, владеющих столь превосходными лошадьми! Грум, которому заранее были даны указания, спрыгнул на землю и доложил:
– Сэру Александру Альбиону нужна отдельная комната, где бы он мог уединиться на ленч вместе с сестрой – мисс Джульет Альбион.
Хозяин растерянно почесал в затылке.
– Для меня большая честь, что джентльмен посетил мою гостиницу, только у меня нет отдельной комнаты. Но в столовой – никого.
– Тогда проследи, чтобы там никого и не было, – приказал герцог и помог Хионе выйти из коляски.
Умываясь и приводя в порядок волосы, Хиона объяснила жене хозяина гостиницы, что ветер сорвал с нее шляпу по дороге, – брат предпочитает ездить с открытым верхом, и она улетела Бог знает куда.
– И вам теперь нечем прикрыть голову? – заботливо спросила женщина.
– Брат не захотел останавливаться, чтобы поискать шляпку. Но согласился поднять крышу фаэтона. Ничего, все в порядке.
– Может, я найду кусочек ленты, мисс, и вы завяжете волосы.
– О, как великодушно с вашей стороны! – улыбнулась Хиона.
Когда она спустилась вниз, в ее длинных, аккуратно расчесанных волосах на самой макушке голубел маленький бантик.
В глазах Герцога засветились искорки, когда он слушал рассказ Хионы о том, как она заполучила ленточку.
– Сейчас вы действительно похожи на школьницу.
– А через три месяца мне будет девятнадцать, – сообщила Хиона.
Они сели за стол в небольшой комнате, и девушка увидела вазочку с паштетом.
– Откуда он у них? – удивилась она и сама быстро ответила: – Ну конечно, вы взяли его с собой.
– Слуга очень серьезно относится к моему комфорту, – ответил герцог, – ему не нравится еда в дорожных гостиницах.
– О, как здорово! Я так проголодалась.
Но хотя холодный цыпленок, фаршированный виноградом и грибами, был необычайно вкусным, она ела мало. Герцог подумал: после нужды и лишений, которые ей пришлось вытерпеть, понадобится время, чтобы к ней вернулся нормальный аппетит. Вино, вынутое Хиббертом из подвалов сэра Джарвиса, было отменным на вкус, и Хиона со вздохом сказала в конце ленча:
– О, сколько ночей я не спала, мечтая о такой еде! Я думала, что никогда больше ничего подобного не попробую.
– Я прослежу, чтобы ваша судьба отнеслась к вам более справедливо, – пообещал герцог.
И тут, как он и ожидал, Хиона спросила:
– А куда вы меня везете?
– Туда, где за вами присмотрят, пока я буду заниматься вашими делами.
Хиона немного огорчилась:
– Значит, вас долго не будет со мной?
– Да, сейчас не будет. Я думаю, вы достаточно умны и понимаете: вы – несовершеннолетняя, дядя Джарвис – ваш опекун. И он вправе обвинить меня в похищении несовершеннолетней.
Хиона в ужасе воскликнула:
– О, я обо всем забыла от счастья, простите меня! Я забыла о существовании такого закона в Англии. Мне нельзя было ехать с вами!
– А могли ли вы отказаться от моего предложения помочь вам?
– Но ведь наказание за похищение – ссылка.
– Но вы не ответили на мой вопрос.
– Если бы я сказала, что могла, я бы обманула вас, – тихо сказала Хиона. – Вы как Персей, спасающий Андромеду от морского чудовища, и как заступник Святой Михаил со всеми его ангелами. Теперь я свободна и должна вас покинуть.
– И как вы намерены это сделать? – поинтересовался герцог.
– Если бы у меня было немного денег, ну совсем чуть-чуть, я нашла бы дорогу в деревню, где жила моя мама и откуда она убежала вместе с отцом. Моего дедушки, конечно же, уже нет в живых, но там должны быть люди, которые его помнят и, возможно, помогут мне заработать на жизнь…
Герцог внимательно посмотрел на девушку. Она говорила искренне, без всякого притворства, очень серьезно.
– Но у меня другие планы относительно вас, Хиона. И поскольку я полагаю, что вы мне немного обязаны…
– Очень обязана! – перебила его Хиона.
– Так вот, вы поступите так, как я хочу.
– Я сделаю все-все, о чем вы ни попросите! – снова перебила герцога Хиона.
Герцог понимал: это клятва, и она ее не нарушит.
– Очень хорошо, – сказал он. – Первое, что вам надо сделать, – выбрать фамилию. Вы не можете называть себя Стэмфорд.
– Нет, конечно, нет…
– В любом случае я хотел узнать девичью фамилию вашей матери.
– Гамильтон.
– Гамильтон, – повторил герцог, словно размышляя. Потом сказал:
– У вас христианское имя, и вы не похожи на англичанку, поэтому, я думаю, фамилия должна быть греческая.
Хиона улыбнулась:
– Моя бабушка была наполовину гречанка, ее фамилия Андреас…
– Тогда так и будем вас представлять: Хиона Андреас. Я надеюсь, вы не против?
– Я очень горжусь своей греческой кровью!
– Вам есть чем гордиться – у вас такой прямой носик, точь-в-точь как у кариатид в Акрополе или у статуй богини Афины.
– О, вы мне льстите! Теперь я буду выше задирать нос!
– Я думаю, вам это не в новинку, – засмеялся герцог. – Я уверен, что так и было в прошлом. Еще один вопрос: у вас есть хоть малейшее представление, в каком году поженились ваши родители?
– Мама часто повторяла, что я родилась ровно через двенадцать месяцев после того, как она убежала с отцом, – сообщила Хиона. – Я уверена, она вышла замуж в августе 1799 года.
– Это во многом облегчает поиск.
– Так это правда? Вы будете искать запись?
Голос Хионы был еле слышен.
– Мне кажется, вы хотите меня обидеть, задавая подобный вопрос, – укоризненно покачал головой герцог.
– Простите, но я не в силах поверить: вы – такой важный человек, у вас едва ли есть время заниматься моими делами…
– Мне казалось, я давно убедил вас, что меня заботят ваши дела.
– Да… И я вам очень благодарна. Могу бесконечно повторять это. Надеюсь, вы верите в мою искренность?
– Ну, во всяком случае, стараюсь, – намеренно нейтральным тоном ответил герцог, так как в голосе Хионы послышались трогательные нотки.
Алверстод привык к тому, что женщины часто в него влюблялись, и он был уверен: Хиона, еще толком не понимавшая смысла этого слова, тоже смотрела на него с обожанием. Но он не хотел новых проблем, а они могут возникнуть, если он станет для нее не просто спасителем, карающим зло. Он должен остаться только им – отомстить ее дяде, столь гадко обращавшемуся с ней, наказать его как любого мучителя детей или животных. Перед глазами герцога до сих пор стояли рубцы на спине Хионы. И конечно же, она говорила правду – сэр Джарвис намеревался уморить ее голодом. Он мучил ее и морально, называя ублюдком, девкой, рожденной вне брака. Каково все это было слышать девушке нежной и тонкой души?
Жестокость сэра Джарвиса, вероломство его дочери наполняли сердце герцога решимостью наказать их за содеянные грехи. Он понимал: ему предстоит трудный путь, прежде чем он осуществит свои планы и получит удовлетворение от того, что поставит сэра Джарвиса на колени.
Сражаясь на боксерском ринге, герцог хорошо усвоил одно правило: недооценивать противника – опасно. А во время военных действий осознал еще одну мудрость: к неожиданностям следует быть готовым всегда.
И теперь под стук колес фаэтона он снова и снова обдумывал детали начатого дела, полный решимости ничего не оставить без внимания, как будто разрабатывал боевую операцию, выискивая слабые места, через которые может прорваться противник.
День длился, менялся пейзаж; Хиона с интересом осматривалась вокруг. Они были уже совсем близко от Букингемшира, где и находилось имение Алверстод. Он знал здесь каждую тропинку, каждую аллею. Лошади, почуяв дом, побежали еще быстрее.
Спустя двадцать минут герцог удовлетворенно сказал:
– Добро пожаловать, Хиона, на землю, которая четыре столетия принадлежит моей семье.
– Как интересно! Но я не думала, что вы повезете меня к себе домой.
– Я привез вас к своей бабушке, – ответил герцог. – Она очень уважаемая старая леди, в прошлом красавица. Сейчас, правда, страдает от ревматизма и скучает. Мне кажется, вы сможете развлечь ее.
– Вы расскажете ей всю правду обо мне?
– Да, ей будет интересно, – ответил герцог. – Но больше никто, кроме моего подопечного Люсьена, ничего не должен знать. Понимаете, Хиона?
– Обещаю, я никому ничего не расскажу. Но раз я остаюсь у вашей бабушки, я буду вас иногда видеть?
– Я не намерен исчезнуть, – коротко бросил герцог.
Воцарилось молчание.
Они въехали в красивые кованые железные ворота, и Хиона увидела не очень большой, но удивительно прелестный дом в стиле времен королевы Анны. Взглянув на нее, герцог заметил, как Хиона сцепила пальцы, – девушка явно нервничала. И он подумал: никогда в жизни ему не встречалась женщина, в глазах которой отражались все мысли и желания, будто в чистейшей воде ручья.
Тем временем они подъехали к дому, герцог натянул вожаки и остановил лошадей перед портиком входной двери. Грум спрыгнул на землю и подошел к лошадям.
Два конюха выбежали из конюшни за домом, встречая важного гостя. Слуги неспешно открывали главную дверь.
Герцог помог Хионе спуститься из экипажа. Его пальцы коснулись ее дрожавшей руки, и он почувствовал, какая она холодная.
– Вам нечего бояться, – прошептал он, ведя девушку к дому.
Дворецкий поспешил в холл.
– Ваше сиятельство! – радостно воскликнул он. – Какой сюрприз! Ее сиятельство будет в восторге. Как раз вчера она жаловалась, что вы пренебрегаете ее обществом.
– Ну вот я и здесь, Симпсон, как видишь. А где ее сиятельство?
– В своем будуаре. В последние два дня у нее ужасные боли, она не в силах спуститься вниз.
– Тогда я поднимусь к ней, – сказал герцог. – Я хочу, чтобы ты отвел мисс Андреас к миссис Медоуз. Ей нужно привести себя в порядок после долгого путешествия.
– Все будет сделано, ваше сиятельство.
Симпсон улыбнулся Хионе и пригласил:
– Пройдемте со мной, мисс. Только не спешите, я уже не могу бегать, как раньше.
Поднимаясь по лестнице, герцог заметил, как доброжелательно держалась Хиона со стариком дворецким, с трудом одолевавшим ступеньки.
Постучав в дверь будуара бабушки, он вошел.
Старая леди сидела в кресле у окна, положив ноги, укутанные горностаевым пледом, на стульчик.
На ее коленях устроился маленький спаниель Кинг Чарльз. Пес зарычал на открывающуюся дверь, а потом восторженно залаял и кинулся к герцогу Валериану. Тот наклонился, приласкал спаниеля, потом подошел к бабушке. Несмотря на гримасу боли на лице старушки, выглядела она прекрасно. Глядя на красиво уложенные седые волосы, можно было подумать, что она собралась в ассамблею. С шеи спускалось несколько ниток жемчуга, на пальцах сверкнули кольца, когда она протянула руки ему навстречу:
– Валериан, неужели это ты? Как я рада тебя видеть.
– Это действительно я, бабушка, – ответил он. – Прости, что давно не навещал тебя. Регент очень строг.
– Он всегда был таким, с самой молодости, – согласилась она. – Но ты не предупредил о своем приезде?
– Да я и сам ничего еще не знал два дня назад, бабушка… Мне нужна твоя помощь.
Герцогиня высвободила руки и сказала:
– Если ты приехал просить меня взять еще какую-нибудь сироту, то мой ответ – нет. Последняя, которую ты меня заставил приютить, изводит Симпсона дерзостью. А та, что ты пристроил перед ней, перебила полдюжины лучших севрских чашек…
Герцог, уже не раз слыша об этом, приготовился что-то ответить, но бабушка продолжала:
– У тебя на содержании два или три сиротских приюта. Так вот там этим сиротам и место, а не в моем доме.
Герцог прекрасно понимал: нет никакой необходимости объяснять бабушке, что после определенного возраста сироты должны покидать приют, освобождая место для других, и отправляться на поиски работы. Она и сама это знала.
Он поднес стул, чтобы сесть рядом с бабушкой, и сказал:
– Ты права, бабушка, со мной и на этот раз сирота, но совершенно иная.
– Не хочу больше никаких сирот! – твердо заявила герцогиня. – И, прежде чем ты начнешь меня уговаривать, знай мой ответ: «Нет».
– И очень жаль, – огорчился герцог, – потому что эта девушка особенная. С твоей помощью я намерен не только помочь ей, но и восстановить справедливость, наказать человека, преступления которого вызовут у тебя изумление и ужас.
– Очень сомневаюсь, – поджала губы герцогиня.
Наступило молчание. Но женское любопытство взяло верх, и она спросила:
– И что это за человек?
– Сэр Джарвис Стэмфорд.
Герцогиня уставилась на внука, не веря услышанному. После паузы она спросила:
– Не отец ли это девушки, за которой ухаживал Люсьен и на которой, как все ожидают, он женится?
Герцог рассмеялся:
– Бабушка, ты неисправима. Нет ни слуха, ни полслуха, о которых бы ты здесь, в деревне, не узнала раньше меня.
– У меня же нет никаких развлечений, я едва могу выйти из спальни, – резко ответила графиня.
– Так я говорю без всякого осуждения, – сказал герцог. – Да, Джарвис Стэмфорд – отец девушки, которая интересовала Люсьена.
Он намеренно подчеркнул прошедшее время. Герцогиня выпрямилась в кресле.
– Ты хочешь сказать, у них все кончено? Она отказалась от него? Между прочим, я слышала, она собиралась поймать кого-то поважнее, чем Люсьен. Но не смогла.
– Я хочу рассказать тебе все с самого начала, бабушка. Послушай меня, и ты поймешь, что никто не может знать истинную правду, кроме тебя.
Голос внука и его интонация обещали старой даме захватывающую историю. Но прежде чем он стал рассказывать, открылась дверь и вошел слуга с серебряным подносом, уставленным бокалами. Из ведерка со льдом виднелась бутылка шампанского.
Он поставил поднос на столик и собрался разлить вино, но герцог его предупредил:
– Я сам, Генри.
– Благодарю вас, ваше сиятельство. Слуга готов был удалиться, но герцог, заметив на подносе тарелку с сандвичами, остановил его.
– Попроси Симпсона, – велел он, – проследить, чтобы мисс Андреас, которая сейчас находится у миссис Медоуз, выпила чаю и хорошо поела. Я уверен, миссис Гудвин уже готовит горячие лепешки к чаю.
– Я скажу мистеру Симпсону, ваше сиятельство.
Дверь закрылась, а герцогиня попросила внука:
– Ну расскажи мне о сэре Джарвисе и, конечно, о Люсьене. Я не собираюсь принимать эту сироту или кормить горячими лепешками, пока не узнаю, в чем дело.
Герцог подал бабушке бокал с шампанским.
– Знаю, доктор запретил тебе всякий алкоголь, – улыбнулся он, – но, когда я стану рассказывать, тебе без него не обойтись.
– В общем, ты надеешься, что вино меня размягчит и ты добьешься своей цели? Уверяю тебя, дорогой внук, я не позволю напитку затуманить мой разум.
Герцог улыбнулся, взял сандвич и отпил шампанского. А потом рассказал всю историю с самого начала – с момента приезда в Стэмфорд-Тауэрс.
Герцогиня не перебивала. Она внимала каждому слову внука и забыла про шампанское. Не отрывая широко раскрытых глаз от его лица, бабушка слушала рассказ о том, как сэр Джарвис избивал Хиону и как они с Люсьеном подсматривали за свиданием Клэрибел и ее любовника.
Когда герцог закончил, старая дама воскликнула:
– Я всегда знала, что ты откровенен со мной, Валериан, и правдив, ты не мог бы выдумать что-то более невероятное, чем сэр Вальтер Скотт!
– Да, звучит фантастически. Но уверяю тебя, это правда. С Хионой все так и было.
– А что она за девушка?
– Красивая, воспитанная. В ее жилах течет греческая кровь.
Герцогиня удивленно подняла брови:
– Из твоего рассказа я поняла, что этот злодей, сэр Джарвис, заявил ей, что она внебрачный ребенок и не является его племянницей?
– Именно так, – согласился герцог. – Но это лишь часть его плана по сокрытию собственной вины.
– А в чем она заключается?
– Вот это-то я и намерен выяснить, – ответил герцог. – Вероятно, он выплачивал брату определенные суммы, чтобы тот жил за границей и не появлялся в Англии. А после его смерти все оставшиеся деньги, уже не облагаемые налогами, перевел на себя. Он боялся, что Хиона может как-то разгадать его тайну, которую он так тщательно скрывал. – Помолчав, он медленно продолжил: – Может, поэтому он ни с кем не разрешает ей общаться и вообще хочет избавиться от нее, не совершая прямого убийства.
– Никогда бы не поверила, что такое может происходить в реальной жизни, а не только в книгах! – воскликнула герцогиня.
– Однако происходит, – ответил герцог. – Теперь ты понимаешь, почему я намерен оставить Хиону у тебя? Я хочу, чтобы ты помогла ей превратиться в привлекательную молодую женщину, какой ей и полагается быть. И, когда наступит время, сэр Джарвис никак не сможет отрицать факта ее существования.
– И когда такое время наступит?
– Когда я все подготовлю. – В голосе герцога послышалась угроза.
Хиона, умывшись и приведя себя в порядок, расположилась в очень симпатичной спальне. Двое слуг принесли ей чай, горячие лепешки, сандвичи и тоненькие, как бумага, пирожные – такие легкие, что, кажется, дунь – и они улетят. Она едва успела все попробовать и сделать несколько глотков чая, как обнаружила, что уже совершенно сыта.
Ее сердце трепетно билось: девушка была очень встревожена тем, что скоро герцог покинет ее и что будет с ней? Не лучше ли ей исчезнуть, спрятаться где-нибудь, в панике думала Хиона, где сэр Джарвис никогда не найдет ее, и тогда она не будет для него помехой или источником опасности? Но у нее нет ни пенни, и ей нечего продать…
Она была слишком измучена всем случившимся после того, как сэр Джарвис, забрав абсолютно все, привез ее из Италии в Стэмфорд-Тауэрс. Тогда-то ее и нарядили в это отвратительное серое платье, сшитое какой-то домашней портнихой.
– Почему я должна носить это платье? – спрашивала она дядю, когда у нее еще хватало сил проявить характер.
– Ты будешь носить то, что я тебе велю, – резко бросал он. – Ты – ублюдок, которого выкинули в мир твои отец и мать. Радуйся, что я не отправил тебя в работный дом или в сиротский приют присматривать за такими же бастардами.
– Я не позволю тебе оскорблять моих родителей! – возмущалась Хиона. – Они были женаты. Я знаю, они были женаты! Неужели ты, дядя, не понимаешь: моя мама – дочь пастора, она верила в Бога и не могла совершить ничего плохого…
Сэр Джарвис не стал спорить. Он просто избил Хиону. И только потом, после боли и унижений, девушка поняла: у нее нет сил защитить родителей, уже покинувших этот мир…
А сейчас ей казалось, что, когда герцог уедет, его бабушка начнет презирать ее, и она окажется в роли служанки в чужом доме.
Дверь в спальню неожиданно распахнулась. Хиона ожидала увидеть миссис Медоуз, пришедшую за подносом, но на пороге стоял герцог.
Девушка вскочила:
– Ой, я так боялась, что вы про меня забыли!
– Извините, если мое отсутствие показалось вам долгим. Бабушка очень заинтересовалась моим рассказом и хочет познакомиться с вами.
– Я… я думала… может быть… – неуверенным тихим голосом начала Хиона.
Герцог прочел по глазам ее мысли и перебил:
– Я сказал вам: вы должны мне доверять. Вы пообещали сделать все, что я потребую. Выполняйте же обещание, Хиона.
Она гордо вскинула подбородок, и ему понравился ее жест.
На Хионе уже не было его элегантной накидки, но с волосами, ниспадающими на плечи, даже и в отвратительном сером платье она была очень мила. Конечно, бабушка заметит и острый подбородок Хионы, и выступающие скулы, и темные тени под глазами…
Герцог протянул руку и сказал с улыбкой, перед которой никто бы не устоял:
– Идемте. Когда вы узнаете мою бабушку поближе, вы поймете: ее не стоит бояться, она совсем не такая страшная, какой может показаться сначала.
Хионе хотелось поверить герцогу, и, когда они зашагали по коридору, она подумала: «Ну что ж, ничего хуже того, что было в Стэмфорд-Тауэрсе, быть не может».
Герцог открыл дверь. Хиону ослепил золотой солнечный свет, и на нее пахнуло ароматом цветов.
Она увидела старую седовласую даму.
Герцогиня протянула ей руку.
– Мой внук только что рассказал мне о тебе, Хиона, – проговорила она. – Надеюсь, тебе у меня понравится.
Хиона сделала реверанс.
Она коснулась пальцев герцогини и внезапно ощутила себя в безопасности и под защитой, как ощущала себя рядом с герцогом.
