Текст книги "Солнечный свет"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
Глава 2
Оглядев столовую, больше походившую на роскошный зал, герцог невольно подумал: «Сэр Джарвис Стэмфорд живет в роскоши». Он никак не ожидал увидеть Стэмфорд-Тауэрс таким внушительным, пышно, но и со вкусом обставленным. В то же время он отметил чересчур большое количество лакеев. Герцог с усмешкой подумал, что на кухне, должно быть, орудует целая армия слуг.
Сейчас же Алверстод оценивающе разглядывал гостей, приглашенных на ужин, людей весьма уважаемых, и самого сэра Джарвиса в роли приветливого хозяина.
Герцог прекрасно понимал: его визит в дом едва знакомого человека – случай беспрецедентный. Безудержное радушие, с которым его приветствовал хозяин, и желание окружить высокого гостя всяческим комфортом было именно тем, чего ожидал герцог.
Когда он впервые увидел Клэрибел, то сразу понял, почему Люсьен страстно влюбился в нее. Да, действительно, она – одна из самых прелестных молодых женщин, которых ему доводилось встречать. Но в то же время, ради блага своего подопечного, он был исполнен решимости предельно критично отнестись к этому семейству и избраннице Люсьена и не сомневался в одном: Люсьен еще слишком молод для брака. А посему его жена должна быть исключительной девушкой, способной помочь ему развить лучшие качества характера и избавиться от дурных.
Но такая задача, сразу решил герцог, вряд ли под силу Клэрибел, этой весьма юной особе.
Еще до приезда в Стэмфорд-Тауэрс он уже знал, что девушка носила траур по своей матери – миссис Стэмфорд и потому не выезжала в свет вплоть до нынешнего сезона. И вот наконец у нее появилась возможность показаться при дворе и ослепить общество.
Герцог не заметил в Клэрибел ни робости, ни стеснительности, свойственных юным дебютанткам. Напротив, у нее было отменное самообладание, которому могли бы позавидовать и женщины постарше. Но это не мешало ей выглядеть очаровательной, свежей, словно капля росы, реальным воплощением мечты каждого молодого мужчины.
Клэрибел появилась в очень дорогом белом платье, какое и должна носить прелестная девушка; голубые ленты, спускавшиеся каскадом по спине, были в точности под цвет глаз. Тем временем подавали блюдо за блюдом; сверкало золото подносов. Герцог не удержался, чтобы не восхититься искусством повара сэра Джарвиса и превосходным качеством вин. Было совершенно ясно: его подопечного хотят заполучить в мужья не из меркантильных интересов. Но он хорошо помнил слова мистера Мидлтона об амбициях молоденьких девушек: «Чем выше титул избранника, тем лучше улов…» Мистер Мидлтон также намекнул тогда, что в числе обожателей мисс Стэмфорд есть одна весьма значительная персона, и после осторожных расспросов в «Уайтс-клубе» герцогу стало известно, кто он. Это был граф Дорсет. Герцог встречался с ним несколько раз, и граф показался ему серьезным молодым человеком с хорошими манерами. Он был на хорошем счету и в гвардейской кавалерии.
Но герцог узнал и о том, что граф почему-то постарался ускользнуть от брака с мисс Стэмфорд и женился на дочери соседа по имению. И та с радостью предпочла село Лондону.
«Это и понятно – граф Дорсет стоит того», – подумал герцог. Но ему не давала покоя мысль: не было ли еще какой тайной причины, по которой граф не захотел иметь дела с Клэрибел?
Взглянув на Люсьена, герцог отметил, что молодой человек не сводит глаз с юной хозяйки, и усмехнулся: Люсьен смотрел на Клэрибел глуповато-восторженным взглядом.
Герцог одернул себя – не слишком ли критично он настроен и не потому ли ищет изъяны в совершенстве вместо того, чтобы без всяких выяснений дать добросердечное согласие на этот союз?
Война научила его хорошо разбираться в людях, и в мирное время он продолжал доверять собственной интуиции. Это казалось странным и непонятным, но сейчас она, интуиция, предупреждала его: надо быть настороже, что-то здесь не совсем в порядке…
Но что именно – герцог не понимал. Он знал лишь одно – надо довериться интуиции, как это бывало в опасных ситуациях в Испании и во Франции. Благодаря ей он выводил своих людей из-под пуль живыми и невредимыми.
И герцог насторожился.
«Однако я становлюсь смешным», – остановил он себя и, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, завел беседу с дамой, сидевшей справа от него, весьма привлекательной и определенно умной.
Вскоре дамы вышли из-за стола и отправились в гостиную, а джентльмены ненадолго задержались за портвейном.
Говорили о лошадях, потому что, помимо герцога и сэра Джарвиса, еще несколько человек владели прекрасными скаковыми лошадьми. С жаром восторгались победителями, с трепетным волнением рассуждали о будущих успехах, и герцогу было весьма интересно…
Герцогу не хотелось уходить из столовой, но он понимал, что Люсьену не терпится уйти, чтобы побыть подольше с Клэрибел.
В огромной гостиной, увешанной картинами, которые, как отметил герцог, он с удовольствием присоединил бы к собственной коллекции, для желающих сражаться в карты были расставлены карточные столы, а те, кто не хотел играть, могли устроиться на удобном диване и побеседовать. Один из приглашенных сел за фортепиано и с почти профессиональным мастерством заиграл.
Герцог увидел, как Люсьен устремился к Клэрибел, точно голубь к голубке, и, не желая их смущать, вышел на террасу.
Солнце начало уже заходить, позолотив огромные дубы в парке и окрашивая небо в дивные цвета.
И тут герцог услышал голос сэра Джарвиса – тот приглашал гостей за карточные столы. Но герцогу сегодня не хотелось играть.
Он спустился на зеленый бархат газона и решил пройтись, не переставая удивляться тому, что сад, как и дом, идеально совершенен и ухожен. Сколько же садовников здесь трудится?
«Должно быть, сэру Джарвису все это обошлось недешево», – покачал головой герцог и сделал в уме заметку – выяснить, откуда у сэра Джарвиса столько денег.
Приглашение посетить Стэмфорд-Тауэрс пришло так быстро, что мистер Мидлтон не успел собрать интересующие его сведения. Необходимо также получить ответы на ряд других вопросов, прежде чем он позволит Люсьену сделать предложение восхитительной Клэрибел…
Он шел между ровными рядами тиса, на диво ухоженными и идеально подстриженными. Внезапно взору открылась небольшая лестница, ведущая наверх. Обойдя пруд, герцог увидел цветники, потом поднялся по ступенькам и оказался на тропинке, уводящей в густые заросли цветущего кустарника, аромат которого наполнял воздух.
Все было настолько красиво, что герцог с завистью подумал: «Вряд ли здесь сэру Джарвису удалось обойтись без услуг профессионального художника».
Герцог шел не останавливаясь, кусты сменились соснами, ноги утопали во мху. Сквозь ветки сосен он видел золотое солнце, опускающееся за горизонт, а ноги несли его дальше – ему интересно было узнать, что же там, за лесом?
Лес стал помаленьку редеть, силуэты деревьев истончались на фоне неба. Герцог дошел до края леса и остановился – перед ним был обрыв, далеко внизу лежала долина исключительной красоты. Стэмфорд-Тауэрс располагался на холме, и оттуда открывался прекрасный вид.
Любуясь великолепным пейзажем, герцог вдруг почувствовал, что он здесь не один. Оглядевшись по сторонам, он заметил чуть правее от себя молодую женщину, сидевшую на поваленном дереве. Рассматривая ее сквозь деревья, герцог понял, что она, судя по всему, его не видит. Кто это – дочь работника или служанка? Серое хлопчатобумажное платье больше похоже на униформу… Слегка подавшись вперед, женщина любовалась чудесной панорамой.
Герцог пожалел, что он здесь не один, и подумал, не уйти ли ему обратно, как девушка, очевидно, почувствовав на себе изучающий взгляд, повернулась к нему. Герцога поразили огромные темные глаза на маленьком бледном личике, и он тотчас понял, что она не служанка, она принадлежит к другому слою общества. Ее необычная внешность удивила его, и он продолжал молча смотреть на нее. Незнакомка вдруг воскликнула:
– Как вы красивы! Именно таким я вас и представляла, хотя видела всего лишь вашу макушку!
Прежде чем изумленный герцог собрался что-либо ответить, девушка продолжила еще восторженнее:
– О, простите, мне не следовало говорить ничего подобного, но я так удивилась, увидев вас!
Герцог шагнул к поваленному дереву, а девушка поднялась и сделала легкий, но весьма грациозный реверанс.
– Вы, очевидно, знаете, кто я, – сказал он, – и будет честно, если вы тоже представитесь.
– В этом нет необходимости.
Герцог удивленно поднял брови, затем присел рядом с ней.
– Простите меня, если я нарушил ваше общение с природой, но здесь так красиво, особенно на закате.
Девушка вновь взглянула на долину:
– Да, здесь очень красиво. Иногда мне кажется, что я снова наблюдаю закат в Индии.
– В Индии? – удивился герцог. – Вы там бывали?
Она кивнула.
– Расскажите мне об Индии, – скорее приказал, чем попросил герцог. Обычно такой тон действовал на женщин безотказно.
Она поколебалась, и герцог это видел, потом ответила:
– Я думаю, мне лучше уйти.
– Почему? – поинтересовался он.
– Потому что… – смущенно начала она и, помолчав, добавила: – Не стоит об этом рассказывать.
– Нет, стоит, – настойчиво возразил герцог. – Объясните хотя бы, почему вы видели только мою макушку?
Девушка засмеялась и ответила:
– Ну, если один человек смотрит на другого сверху, то он ничего не видит, кроме макушки.
Герцог улыбнулся:
– Значит, вы следили за мной с момента моего приезда сюда?
– Да, следила. И даже видела, как вы шли на ужин…
Сегодня герцог был при наградах – на его вечернем костюме блестели медали, он надел их потому, что на ужин был приглашен иностранный принц. Указав на одну из медалей, девушка воскликнула:
– Я уверена, это медаль за отвагу.
– Откуда вы знаете?
– Мой отец одно время служил в отряде охраны.
– Как же зовут вашего отца?
Она снова отвела взгляд и стала молча наблюдать закат солнца.
– Если не хотите сказать его имя, назовите хотя бы ваше. Разговор с анонимом, знаете ли, раздражает.
– Если вам так интересно, скажу одно: я – семейная тайна…
– Тайна?
– Да, так что, пожалуйста, ваше сиятельство, дайте честное слово, что никому не обмолвитесь, что видели меня.
– Если бы я и захотел, мне было бы очень трудно объяснить, кого я видел. Не могу же я сказать, что встретил девушку без имени, которая была в Индии.
– Ни в коем случае не говорите ничего подобного! Все сразу догадаются, что это я!
– Даю обещание хранить секрет, если вы удовлетворите мое любопытство и все же скажете, кто вы и почему оказались здесь.
На него смотрели огромные и очень выразительные глаза, в которых герцог увидел вопрос: можно ли доверять этому человеку, способен ли он сдержать слово? Наконец, будто обнаружив в нем какие-то доказательства честности, она решительно сказала:
– Меня зовут Хиона.
– Греческое имя.
– Вы необыкновенно сообразительны.
– Не слишком. Просто я неплохо выучил греческий в Оксфорде и два года назад побывал в Греции.
– Она вас восхитила, не правда ли? И у вас было ощущение, что боги все еще обитают там и что со времен Гомера в этой стране ничего не изменилось? – безудержно защебетала девушка.
– Конечно, конечно…
– Мне кажется, вы должны были это почувствовать… – остановив себя, почти прошептала Хиона.
– А теперь расскажите, почему вы здесь и что вас связывает со Стэмфорд-Тауэрсом, – попросил герцог.
Ее глаза потемнели.
– Вы не должны меня спрашивать об этом. Я уже сказала, я – семейная тайна.
– Семьи сэра Джарвиса?
– Пожалуйста! – взмолилась она.
– Если вы нарочно интригуете меня и разжигаете мое любопытство, которое теперь не даст мне заснуть, ну что ж, Хиона, вы своего достигли.
– Вы обещали забыть о встрече со мной.
– Ничего подобного я не обещал. Я просто пообещал никому не говорить о вас и не скажу. Не нарушу данное вам слово.
Она улыбнулась:
– Я постараюсь поверить.
– Ну будьте же хоть немного откровеннее, прошу вас…
– Вы ставите меня в сложное положение… Невероятно, я сижу здесь и говорю с вами, и в то же время мне кажется, что я во сне. Когда я услышала о вашем приезде, то едва могла в это поверить…
– А вы слышали обо мне раньше?
– Да… Мой отец следил за вашими успехами на скачках, а много лет назад встречался с вашим отцом на полковом ужине.
– Значит, это отец вам рассказал обо мне?
Хиона кивнула:
– Он жил за границей, но интересовался всем, что происходило в Англии со знакомыми и близкими.
– А почему вы жили за границей?
Она не ответила. Тогда герцог попросил:
– Расскажите мне о вашем отце.
– Какой смысл? Ведь он умер… – Голос Хионы дрогнул, она едва сдержала слезы и отвернулась, пряча повлажневшие глаза.
– Ваш отец убит на войне? – с участием спросил герцог.
Она покачала головой:
– Нет. Он умер. И мама умерла в Неаполе от тифа два года назад…
– Я очень сожалею…
– И почему я тогда не умерла вместе с ними! – возглас отчаяния вырвался из груди Хионы.
– Вы не должны так говорить. – Герцог взял руку девушки. – Жизнь все равно восхитительна, хотя у каждого случаются и горе, и радости, и взлеты, и падения.
– Для меня жизнь – постоянное падение. Я на грани отчаяния и не вижу выхода…
Девушка снова замолчала.
– Ваш отец оставил вас без денег? И вам приходится самой зарабатывать на жизнь? – спросил герцог, оглядывая ее странный наряд, похожий на платье служанки или горничной.
Словно оскорбившись, Хиона с достоинством ответила:
– Папа обеспечил меня всем. Он никогда бы не оставил меня без состояния. На самом деле я очень богата.
Герцог удивленно поднял брови, не удержался и снова окинул взглядом ее серое платье, на сей раз увидев выглядывавшие из-под юбки потертые носки туфель.
– Пожалуйста, не спрашивайте меня ни о чем, – проговорила Хиона. – Я стараюсь забыть прошлое, а не бередить душу воспоминаниями.
В ее манере говорить было что-то патетическое, и, прежде чем герцог возразил, она добавила:
– Не могу понять, почему мы вообще начали подобный разговор. И хотя с вами так необыкновенно интересно беседовать, прошу вас: пожалуйста, уйдите.
– У меня нет ни малейшего желания уходить отсюда! Мне здесь нравится, – нарочито возмущенно проговорил герцог.
– Но вы должны. Вы должны! Вас могут искать!
– Не важно. У меня есть вполне разумное объяснение, почему я ушел.
– Тогда мне придется самой покинуть это место. Пожалуйста, оставайтесь, только не смотрите мне вслед.
Ее голос звучал нерешительно, и герцог удивленно посмотрел на нее:
– Сначала все-таки объясните, почему, почему вы просите об этом. – Он ждал, что Хиона откажется говорить, и добавил: – Иначе вы снова разожжете мое любопытство, и я во все глаза буду смотреть, как вы исчезаете между деревьями.
– А вы всегда поступаете только так, как вам хочется?
– Всегда, – ответил граф.
– Это плохо. Но этого и следовало ожидать, вы ведь такой важный и умный.
– Вы мне льстите? – поинтересовался герцог.
Она покачала головой:
– Ну что ж, с желанием столь незначительного человека, как я, можно и не считаться.
Герцог рассмеялся:
– А сейчас вы намеренно провоцируете меня. Вернемся к вопросу, который вы оставили без ответа. Так почему же я не должен смотреть вам вслед?
Озорные искорки сверкнули в глазах Хионы – казалось, она развлекается, разжигая любопытство герцога.
– Ну, если хотите знать правду, слушайте. У меня расстегнуты пуговицы на спине платья, и с моей стороны было бы неприлично показывать вам голую спину….
– А зачем вы это сделали? – поинтересовался герцог.
– Вам еще хочется услышать правду?
– Конечно. И вы прекрасно понимаете, как я заинтригован.
– Моей тайной? У вашего сиятельства, я полагаю, немало более важных проблем.
– Я заинтригован всем: и этой случайной встречей, и вашими словами о семейной тайне…
Хиона рассмеялась:
– Вы любопытны, как мой отец. Может, потому мне всегда было с ним весело.
– Ну говорите же, зачем вы расстегнули платье?
– Если я скажу, вы будете шокированы, удивлены или почувствуете отвращение?
– Я скажу вам о своей реакции после того, как услышу объяснение.
– Ну хорошо, – согласилась Хиона. – Некоторые рубцы у меня на спине все еще кровоточат. А когда к ним прилипает платье, очень больно. И потом – на вечернем воздухе боль стихает…
Герцог уставился на девушку непонимающим взглядом:
– Что вы говорите?
– Да, меня недавно избили, – ответила она понуро. – Меня здесь часто бьют. Теперь вы понимаете, почему я хотела бы умереть вместе с родителями в Неаполе? И я действительно хочу умереть…
Хиона больше не смогла удерживать слезы. Они текли и текли из ее глаз, а она тыльной стороной ладони с досадой пыталась утереть их.
– Во всем виноваты вы, это вы заставили меня рассказывать, – с досадой в голосе проговорила она. – Вот уже два года я не встречала никого, похожего на вас. – Она глубоко вздохнула и продолжала: – И я счастлива увидеть вас, только не знаю, кого благодарить – ваше сиятельство, судьбу или богов, – что вы пришли сюда сегодня на закате.
– Кто вас избил? – Вопрос был задан резко, командным тоном, которому, как знал герцог, все подчинялись беспрекословно.
Секунду помолчав, Хиона едва слышно пролепетала:
– Человек, который привез меня сюда из Неаполя, который опорочил мою дорогую мать и который ненавидит меня…
Больше она ничего не сказала, но герцог все понял.
– Вы имеете в виду сэра Джарвиса?
Хиона молчала, но ему показалось, что он заметил легкий кивок.
– Почему? Какая связь между вами?
– Вы дали мне слово ничего никому не говорить. Если он узнает, он убьет меня. Впрочем, он сделает это в любом случае, наказывая плетьми. Но тогда смерть наступит скорее, чем сейчас.
Герцог взял ее за руку и твердо произнес:
– Посмотрите на меня, Хиона.
И снова это прозвучало приказом. И она, повинуясь, медленно повернулась к нему. На ее щеках блестели слезы, глаза были влажными. «Да она больше похожа на англичанку, чем на гречанку», – подумал герцог, одновременно отмечая, что девушка очень даже недурна собой.
– Доверьтесь мне, – сказал он тихо, – и я клянусь, помогу вам.
Он почувствовал, как сжались ее пальцы, точно она схватилась за него, как за соломинку. Но тотчас отчаянно вздохнула:
– Даже если я все-все расскажу вам, вы ничего не сможете сделать.
– Почему вы так уверены, Хиона?
– Он никогда не отпустит меня. Я не придумываю – он действительно хочет моей смерти. И тогда его тайна умрет вместе со мной, ведь папы уже нет в живых.
Герцог не сомневался в правдивости ее слов. Прекрасно разбираясь в людях, он безошибочно чувствовал ложь и неискренность и был уверен: Хиона не играет и не преувеличивает. Сжав ее пальцы, герцог попросил:
– Расскажите мне все с самого начала.
– Я не могу с самого начала, – ответила девушка. – Потому что я не знаю, где оно, это начало.
– А кто был ваш отец?
– Брат дяди Джарвиса.
– Значит, ваше имя Стэмфорд?
– Да, но мне им не разрешают пользоваться.
– Почему?
– Я точно не знаю, но, путешествуя за границей, отец использовал много имен. Это как-то связано с дядей Джарвисом – это он заставлял отца переезжать из страны в страну и менять имена.
– И ваша мать тоже ездила с ним?
– Конечно. Она любила его. Они очень любили друг друга. Она бы босиком пошла за ним на вершину Гималаев, если бы он того захотел.
– Но у него не было средств?
– Отец был очень богат. Но я думаю, большая часть денег приходила от дяди Джарвиса. Они ждали нас в банке той страны, куда мы приезжали. Мы жили с большим комфортом и очень счастливо.
– Но вы не возвращались в Англию?
– Я знала, что нам туда нельзя. Иногда папа начинал нервничать, становился замкнутым, и я знала: он скучает по друзьям, по охоте, по всему, что любил до отъезда за границу.
– Так что же случилось? – спросил герцог.
– Когда мы вернулись обратно в Европу, мы жили в Греции, пока отец не захотел еще раз побывать в Италии. Мы приехали в Неаполь, и там началась эпидемия тифа…
Герцог почувствовал дрожь в пальцах Хионы, но она продолжала:
– Это было ужасно… Все болели… И мы не успели уехать из города – мама и папа слегли. Сначала папа, потом мама…
– Но вы выжили?
– К несчастью…
Молчание нарушил герцог:
– А что же случилось потом?
– После смерти родителей мир для меня перестал существовать. Я оставалась на вилле, снятой родителями. Банк, который выдал мне деньги, пришедшие на имя отца, сообщил дяде Джарвису в Англию о смерти родителей. Таким образом он узнал, где я…
– И как я догадываюсь, приехал за вами?
Хиона закрыла глаза.
– Я не хочу говорить об этом.
– Но я смогу помочь только в том случае, если вы расскажете мне все, Хиона.
– Я думаю, вы не сможете мне помочь. Никто не сможет. Но если хотите выслушать историю моего несчастья, я продолжу…
– Да-да, именно об этом я и прошу.
– Дядя Джарвис появился и сказал мне… – Она глубоко вздохнула, и герцог понял: Хиона не в силах произнести эти слова. Но все же их произнесла, хотя и перешла на шепот: – Он сказал, что мои родители не были женаты и я незаконная дочь, или, как он заявил, ублюдок… – Внезапно она вырвала руку из руки герцога и с негодованием воскликнула: – Это неправда! Я знаю, это неправда! Папа вынужден был бежать с мамой, потому что отец хотел женить его на аристократке. И дядя Джарвис был с ним заодно!
– А ваш отец отказался?
– Он был помолвлен, но потом встретил маму…
– И они влюбились?
– У них была настоящая глубокая любовь. Папа понимал, что его отец никогда не согласится на этот брак, и уговорил маму бежать. Они были, были женаты, и я знаю где это произошло!
– Там должна быть запись, ее нетрудно найти.
– Но у меня нет возможности искать.
– Я могу найти.
– Вы? Вы будете искать?
– Да, это второе, что я обещаю сделать для вас.
– Мой дед по матери служил викарием в маленькой приходской церкви в Гемпшире. Но не он обвенчал их. Мама не хотела, чтобы у отца были неприятности, боялась, что он может пострадать. И поэтому они с папой поженились в портовом городе Дувре, я в этом уверена.
– Почему вы так думаете?
– Чтобы избежать шума, они решили уехать во Францию.
– А шум был?
– Думаю, да. Уверена. Когда они жили во Франции, дядя Джарвис приехал их навестить и сказал, что папа должен оставаться за границей из-за скандала, вызванного его поведением. Была и еще одна причина… – Хиона беспомощно развела руками. – Но какая – я не знаю. Папа никогда не рассказывал мне о ней. Мама говорила, что именно тогда дядя Джарвис стал присылать много денег, заставлял их менять имена и переезжать из страны в страну.
– А что случилось с деньгами?
– Дядя Джарвис заявил, что я – незаконнорожденная и ему стыдно, противно, что я живу на свете. Он сказал, что я не имею права на папины деньги и они его по закону.
– Я уверен, это не так. Рождены вы в законном браке или нет, если деньги вам завещаны, они ваши.
– А как мне это доказать? Дядя Джарвис привез меня в Англию, поселил здесь, в Стэмфорд-Тауэрсе. Он держит меня, как в тюрьме. Я никого не вижу, никуда не выхожу, а если осмелюсь привлечь чье-то внимание, он изобьет меня до смерти.
– А за что он сегодня избил вас?
– Не сегодня, вчера. Перед вашим приездом. Я пошла посмотреть, как накрыты столы в столовой. Я никогда не видела столько золотых блюд сразу, таких роскошных гирлянд из тепличных орхидей. А дядя Джарвис меня увидел…
– И избил?
– Я думаю, он рад любому случаю, чтобы пройтись плетьми по моей спине. Он приказал слугам плохо меня кормить, чтобы я ослабла и умерла и он бы от меня избавился…
Когда герцог попытался сказать, что не может поверить в звериную жестокость сэра Джарвиса, Хиона, уставшая от переживаний, уткнулась в свои колени, закрыв лицо руками. При этом платье ее на спине раскрылось, и герцог увидел на белой коже перекрестные рубцы: фиолетовые начинали заживать, другие – с запекшейся кровью – были совсем свежими…
Он не верил своим глазам и чувствовал, как в нем разгорается гаев. Такой же гнев охватывал его во время войны в Португалии при виде раздетых и покалеченных солдат. Он был готов тогда убить всех, творивших подобную жестокость.
Герцог понял: интуиция, заставившая его настороженно отнестись к сэру Джарвису, не подвела. Надо было немедленно спасать Хиону, на спине которой герцог увидел не только рубцы, но и ее худобу, выпирающий позвоночник. Девушка явно голодала.
Теперь было очень важно убедить Хиону довериться ему, убедить в том, что он ее спасет от зверя, пытающегося загубить молодую жизнь.
– Послушайте меня, Хиона….
Подчиняясь, как ребенок, она подняла к нему лицо, и он увидел, что девушка уже сумела успокоиться.
Он снова взял ее за руку:
– Я хочу, чтобы вы мне доверяли. Обещаю, даю слово чести, я вас спасу, я докажу, что ваши родители состояли в браке… И вы станете счастливой.
Хиона смотрела на герцога неверящими глазами. Когда же в них отразился луч заходящего солнца, они зажглись, как первые звезды, только что появившиеся над головой.
– Я поняла это, едва только увидела вас, – проговорила она тихо. – Ну, что каким-то образом, я не понимаю каким, вы посланы спасти меня…
Герцог, продолжая держать ее за руки, сказал:
– Сейчас я возвращаюсь в дом. Я подумаю, что мы можем сделать. Мы должны встретиться здесь завтра вечером.
– Но завтра вечером бал…
– Вот и хорошо. Нам будет легче исчезнуть, не вызвав ни у кого подозрений.
– Но у них могут возникнуть подозрения, если вы надолго исчезнете. В конце концов вы самый важный гость.
– Я думаю, самый важный – это мой подопечный, виконт Люсьен Фроум. Полагаю, вы знаете причину нашего визита?
– Клэрибел собирается выйти за него замуж?
– Если я разрешу.
– Судя по слухам в доме, все уже решено.
– Напротив. Я совершенно ясно дал понять, что думаю над тем, стоит пи моему подопечному делать предложение мисс Стэмфорд. И сейчас совершенно твердо могу заявить: нет ни малейшего шанса на мой положительный ответ.
– Очень мудро. Она не принесет ему счастья.
– А откуда вы знаете? И что вы о ней знаете, кроме того, что она дочь вашего дяди?
– Мне бы не хотелось отвечать на этот вопрос.
– Не буду настаивать, – сказал герцог, – сейчас моя главная забота – вы.
– Я не собиралась втягивать вас в свои дела. И не надеялась, что увижу вас…
–…кроме как через окно? – с улыбкой перебил герцог. – Но мы встретились, Хиона, и я думаю, это – судьба.
Он почувствовал, как задрожали руки девушки, и спросил:
– Что вас пугает?
– Я просто подумала о ярости дяди Джарвиса, узнай он о моем разговоре с вами. А если бы еще узнал, о чем мы говорили…
– Он не узнает, – прервал ее герцог. – Но мы должны вести себя крайне осторожно. – Он поднялся и, поскольку все еще держал Хиону за руки, поднял и ее.
– Я возвращаюсь. Надеюсь, вы сумеете вернуться незамеченной и никто в доме не заподозрит о нашей встрече?
– Да, сумею. Слуги не любят ходить по темному лесу, им страшно. Меня же никто не хватится.
– А вы ужинали?
Она рассмеялась:
– Нет, но я найду что-нибудь у себя в комнате. Мне не велено выходить на кухню при гостях – их слуги и горничные могут меня увидеть.
– Вы такая худенькая, – заметил герцог, взволнованный мыслью о том, что девушка голодает.
Хиона пожала плечами:
– Я была избалована изысканной кухней при родителях. Мама считала, что кулинария – это искусство, и теперь мне трудно питаться объедками со стола слуг, но больше мне не на что рассчитывать.
– Настанет время, и все вернется на круги своя, – пообещал герцог. – Идите спать и надейтесь – вас ждет светлое и прекрасное будущее, яркое, как солнце, которое снова взойдет завтра утром.
– Хочется в это верить, – вздохнула Хиона.
– Если вы молитесь, а мне кажется, вы молитесь, попросите Всевышнего, чтобы ночь прошла поскорее.
– Как вы все замечательно понимаете! Именно эти слова мне всегда говорил мой папа.
– Думаю, ваш отец хотел бы, чтобы вы мне поверили, – я появился здесь, чтобы помочь вам.
– Я хочу верить, но боюсь…
– Дядю? Забудьте о нем.
Девушка глубоко вздохнула, и герцог понял: она боится новых побоев и дядиного гнева, если тот узнает, что она раскрыла семейную тайну.
– Вы обещали мне верить, – тихо сказал герцог.
– Я верю. Клянусь вам, верю, – страстно проговорила Хиона. – И благодарю вас, вы принесли надежду во мрак и отчаяние, обступившие меня.
– Считайте, что все уже позади. Скоро вы все забудете. А пока нам следует держаться очень осторожно.
Хиона согласно кивнула.
Герцог отпустил ее руки и, когда слова уже стали ненужными и последний луч солнца ускользнул за горизонт, повернулся и пошел обратно по дороге, извивающейся меж сосен, потом – среди кустов, и по ступенькам спустился вниз.
Ускорив шаг, он прошел не прямо к дому, а направился в другую часть сада и оттуда повернул к террасе, ведущей в гостиную с другой стороны. Теперь он ступал медленно и небрежно, словно погруженный в свои мысли. Возле ступенек террасы почувствовал: за каменной балюстрадой кто-то стоял и наблюдал за ним.
– Так вот вы где! – воскликнул сэр Джарвис, когда герцог величественно поднялся по ступенькам. – А я уж подумал, не случилось ли чего с вами.
– Я любовался вашим садом, Стэмфорд, – ответил герцог. – Он восхитителен. Вы должны мне назвать имя того, кто спланировал эту красоту.
Сэр Джарвис рассмеялся:
– Я очень рад, что он вам нравится. Не слишком ли самоуверенно с моей стороны, если я скажу: я сам? Да, да, это одно из моих достижений, которым я вправе и вполне заслуженно горжусь.
Не было сомнений, он говорил искренне. В то же время герцогу почему-то показалось, что он лжет.
