355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барбара Картленд » Страсть и цветок » Текст книги (страница 4)
Страсть и цветок
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 07:06

Текст книги "Страсть и цветок"


Автор книги: Барбара Картленд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Локита уже знала, что сегодня она будет танцевать для князя. Как когда-то танцевала для отца.

Влекомая музыкой, она, как всегда наитием, а не знанием, нащупывала рисунок своих образов.

Изнутри, подобно некой сокровенной тайне, ее озаряло чувство, что каждый жест, шаг, каждое движение ее тела принадлежит мужчине, который сейчас не спускает с нее глаз.

Словно бы они здесь вдвоем, словно бы никто их не видит…

Желание доставить ему радость делало движения еще более реальными, еще более неотразимыми, чем то случалось раньше.

Когда после второго номера она покидала сцену, другие исполнители, наблюдавшие ее танец из-за кулис, и даже рабочие сцены устроили ей овацию:

– Браво! Вы великолепны!

Но она уже едва различала эти ласкающие слух реплики, ибо Энди поспешно уводила ее к гримерной, приговаривая:

– Поторапливайся! Поторапливайся!

Зайдя за драпировки и прижимая одной рукой цветы, другой она помогала Локите переодеться в обычное платье.

Она не могла скрыть своего лихорадочного желания во что бы то ни стало побыстрее уйти из театра. Локита уже не сомневалась, что Энди также заметила в царской ложе князя Ивана.

Застегнув последнюю пуговицу на платье подопечной, мисс Андерсон накинула ей на плечи плащ и, пока Локита натягивала на голову капюшон, уже открывала дверь гримерной.

Они едва ли не бегом спустились по железной лестнице. Когда выяснилось, что у служебного выхода их никто не поджидает, Локита решила, что Энди, должно быть, испытала огромное облегчение.

Они уселись в ближайший фиакр, и возница взмахнул хлыстом.

Как всегда, кабинка экипажа отдавала запахом прокисшей кожи, сена и грязи.

Локита откинулась на спинку сиденья – не столько изможённая, сколько обескровленная выступлением: казалось, она отдала такую значительную часть самой себя, что теперь внутри стало пусто.

Получил ли он то, что она стремилась донести до него? Этот вопрос до такой степени занимал ее, что она лишь радовалась неразговорчивости Энди.

Миновав бульвары, фиакр передвигался теперь более тихими, застроенными жилыми зданиями улицами, ведущими к Булонскому лесу.

Внезапно раздались голоса, и возница круто натянул поводья. Лошади встали как вкопанные.

Мисс Андерсон подалась было вперед, чтобы спросить, в чем дело, как дверцы экипажа распахнулись настежь и внутрь проворно поднялся какой-то мужчина.

Лицо его было обтянуто черной маской. В руке он сжимал пистолет.

Локита коротко вскрикнула, а мисс Андерсон, обняв ее, как бы в попытке уберечь от опасности, с гневом накинулась на непрошеного седока:

– Кто вы такой и что вам угодно?

– Вам нечего бояться, сударыни, – сказал мужчина. – Вам не причинят никакого вреда, если вы спокойно последуете за мной.

– Куда же мы должны следовать?

– Об этом вы узнаете после.

– Это неслыханно! Как вы смеете предлагать нам такое!

– Вам остается только смириться с этим. Поэтому сидите покойно.

Говорил он с акцентом, который свидетельствовал о том, что то был не образованный человек, а всего-навсего слуга.

Правда, представительный, но только слуга, отметила про себя Локита.

Снаружи все еще звучали какие-то голоса. Локите показалось, что на козлы забрался другой человек, взявший поводья из рук возницы.

Теперь лошади явно ускорили бег.

Сознавая, что Энди сейчас кипит от ярости и в то же время терзается страхами, сама она в глубине души не испытала ни малейшего испуга.

Разумеется, было жутковато видеть влезающего в экипаж человека в маске, но это до такой степени походило на какой-нибудь бурлеск или фрагмент комической пантомимы, что верить в серьезность происходящего было невозможно.

Если допустить, что это похищение, что они жертвы именно такого злодеяния, то в чем же тогда расчет похитителей? Ведь они совсем не те люди, за которых можно потребовать хороший выкуп!

Впрочем, подумалось Локите, вполне вероятно, что, приняв во внимание то положение, которое она приобрела на театральной сцене, этому человеку и его сообщникам могла прийти на ум идея домогаться выкупа от постановщиков «Золушки», которые не захотят поступиться ее номером.

Ей было хорошо известно, что, по уверению прессы, она была единственной свежей и необычной находкой во всем спектакле.

Писатель и поэт Теофиль Готье, написавший в «Le Rire» упоительно-слащавую рецензию на «Золушку», только при разборе ее выступления поменял тон на восторженный и вдохновенный.

«Должно быть, поэтому они нас и похитили», – решила Локита.

Она понадеялась, что средств на черный день, которые Энди откладывала из ее гонораров на счет в банке, будет достаточно, чтобы выручить их в случае крайней нужды.

По-прежнему никто не нарушал молчания. Мужчина в маске подолгу вглядывался в темноту, словно бы спеша побыстрее обнаружить цель их путешествия.

Затем свет от газовых фонарей сделался ярче, дорога стала широкой и более живописной, и Локита с некоторым колебанием предположила, что они находятся вблизи Елисейских полей.

За окном замелькали брусья железной решетки, и они остановились напротив портика, прилегающего, по-видимому, к какому-то внушительному зданию.

Мужчина поднялся, открыл дверцу и спустился на землю.

– Не соблаговолите ли сойти вниз, сударыни?

– Вы должны сказать нам, где мы сейчас находимся и что это за здание, – потребовала мисс Андерсон.

– Детали вам объяснят позже, – ответил человек в маске. – Прошу спуститься и не затевать споров.

Другого выбора, кроме повиновения, у них, очевидно, не было. Первой сошла мисс Андерсон, за ней спустилась Локита.

Рядом с человеком, севшим к ним в экипаж, она заметила еще двоих. Ей стало жаль возницу, когда она представила, какие события разыгрались на козлах.

Впрочем, предаваться размышлениям времени не оставалось.

Двери дома открылись, и их поспешно провели внутрь.

Несколько расставленных прямо на полу свечей производили диковинное впечатление. Впрочем, вскоре Локита поняла, что мебели в доме нет вовсе. Коридор, по которому их вели, был покрыт толстым слоем пыли.

Впереди распахнули дверь, и они ступили в помещение, когда-то, по всей видимости, игравшее роль гостиной. Если не считать двух массивных стульев, оно пустовало, как и прочие помещения в доме.

На каминной полке стояли три свечи, из-за чего все тени в этой большой комнате обретали вид зловещий и жутковатый.

– Можем мы наконец узнать, почему вы привели нас сюда? – спросила мисс Андерсон, и звук ее голоса, казалось, эхом обошел все углы гостиной.

– Когда появится мой хозяин, он все разъяснит вам, – отвечал человек в маске.

Он сделал несколько шагов вперед. В правой его руке по-прежнему был пистолет. Он показал жестом на стулья:

– Присядьте, сударыни. Если вы не станете делать попыток к побегу, вас не будут связывать. И не вставят кляпа в рот, если не закричите.

С гордой осанкой, словно она шла на гильотину, мисс Андерсон прошествовала к одному из стульев.

Последовав ее примеру, другой стул заняла Локита.

Их похититель прикрыл дверь и, прислонившись к стене, не спускал с них взора.

– Прошу тебя, успокойся, – обратилась к Локите по-английски мисс Андерсон. – Я не думаю, что они затевают против нас что-то дурное. Боюсь только, что они потребуют выкуп за освобождение.

– Я тоже так решила. Как ты полагаешь, сколько они хотят запросить?

– В любом случае не больше, чем есть на нашем счете в банке.

Она закусила губу, и Локита поняла, сколь трудно ей будет расстаться с деньгами, которые удалось заработать после таких мучительных колебаний.

Энди яростно противилась ее появлению на сцене и, лишь окончательно убедившись, что иного решения не существует, уступила уговорам мадам Альбертини.

И вот теперь все деньги в одно мгновение достанутся этим грабителям.

– Могу себе представить, – с деланным безразличием произнесла мисс Андерсон, – как бы поразился владелец этого дома, узнай он о том, в каких целях его использовали.

– Должно быть, это какая-то важная персона, – предположила Локита. – Кажется, дом у него шикарный.

– Остается надеяться, что полиция сумеет арестовать этих негодяев и воздаст им по заслугам.

Локита собиралась ответить, когда внезапно за дверьми возникла невообразимая суматоха.

Кто-то громко кричал; послышались звуки яростной схватки. Наконец громыхнули выстрелы, сначала один, вслед за ним другой.

Вне себя от ужаса, обе женщины вскочили со стульев и безотчетно бросились друг другу в объятия.

Находившийся в комнате похититель завопил:

– Пресвятая Дева! Нас предали…

Он резко распахнул дверь и бросился на подмогу.

– Что же теперь с нами будет? – шепотом промолвила Локита.

– Надо попробовать сбежать, – рассудила мисс Андерсон.

Но в тот миг, когда она поворачивалась к окну, дверь снова распахнулась и в комнату вошел человек. Локита бросила на него взгляд, и сердце в груди встрепенулось и обмерло.

Перед ними стоял князь! В правой руке его дымился пистолет.

Приблизившись к ним, он переложил его в левую руку и произнес по-английски:

– Все в порядке, милые леди. Вы вне опасности. Я – князь Иван Волконский. Мои слуги займутся этим сбродом, что осмелился вас похитить.

– Но кто они? Что они хотели от нас?

Она смотрела на него сияющим взором, она желала пожать его руки… Как же хорошо, что именно он оказался их спасителем!

– Это грязные подонки общества, – отвечал он. – Уже не в первый раз они пытаются взять в заложники знаменитых особ, с тем чтобы добиваться за них выкупа.

– Мне с самого начала так показалось, – спокойно заметила мисс Андерсон.

– И поскольку мне бы ничем не хотелось оскорбить ваш взор, – продолжал князь, – могу я предложить вам покинуть этот дом на несколько необычный манер?

С этими словами он распахнул одну из створок окна. Затем, с едва заметной улыбкой, обратился к мисс Андерсон:

– Вы разрешите мне пройти первым, мадам, и помочь вам спуститься на землю?

– Пожалуй, так будет разумнее, – согласилась мисс Андерсон.

Слова ее прозвучали до того сурово, что Локите почудилась в них некоторая неблагодарность по отношению к князю, освободившему их из лап злоумышленников.

Он спрыгнул с подоконника и помог спуститься мисс Андерсон. Затем наступил черед Локиты.

Руки его обвились вокруг ее талии и легко подняли в воздух.

Странное чувство охватило ее. Но она не могла знать, как бешено в тот же миг заколотилось в груди его сердце, как ударила в виски кровь.

Он осторожно поставил ее на землю, взял под руку и произнес:

– Я живу в соседнем доме. Калитка в сад прямо напротив.

Прикосновение его пальцев было твердым и горячим.

Она с благодарностью приняла его помощь: ночная мгла совершенно скрыла от нее садовую дорожку.

Но князь уверенно зашагал вперед. Другой своей рукой он, казалось, поддерживал под локоть мисс Андерсон.

С невольным удивлением она вспомнила, что в руках у князя был пистолет. Подумав, она решила, что он, вероятно, обронил его, когда помогал им спускаться из окна.

«Но ведь ему нужно иметь оружие наготове», – испугалась она и на всякий случай огляделась вокруг: что если те люди в масках бросились за ними в погоню?

– Не бойтесь, – спокойно промолвил князь, как бы разгадав ее мысли. – Мои слуги займутся теми, кто остался жив, и передадут их полиции. Заверяю вас, власти не будут церемониться с этими злодеями.

– Теми, кто остался жив… – вырвалось у Локиты. Какой же он герой, что вступился за них, укротил злодеев – даже ценой их крови!

Перед ними выросла стена. Князь сильным движением распахнул ворота.

Обширный, усеянный цветами сад, в котором они оказались, освещали подвешенные к ветвям деревьев фонарики.

Зрелище было до того чарующим, что вполне могло сойти за сцену из «Золушки». Локита внимала ему с радостным восхищением, пока вдруг не почувствовала, что взгляд князя устремлен прямо на нее.

– Мы бесконечно благодарны вам, – резким голосом заговорила мисс Андерсон, как бы желая привлечь внимание к своей особе. – Однако сейчас мы хотели бы просить ваше высочество остановить для нас фиакр, чтобы мы могли удалиться домой.

– Есть причины, по которым вам не следует так торопиться, – спокойно ответил ей князь.

– Что же это за причины? – осведомилась мисс Андерсон.

– Едва ли те трое, что вас похитили, играют главную роль в этой истории. Кто бы ни был их вдохновитель, он, полагаю, должен будет заявиться чуть позже, чтобы уведомить вас о сумме выкупа, на которую он рассчитывает, и предложить вам подписать чек.

Локита задержала дыхание.

– А если бы мы… отказались?

– Тогда бы они стали удерживать вас здесь, пока вы им не уплатите. Подозреваю, что они заставили бы вас просидеть в той пустой комнате до часа открытия банков, когда можно получить по чеку наличные.

Тем временем они подошли к дому; он повел их вверх по широкой лестнице с мраморными ступенями, которая заканчивалась террасой, мерцающей в лучах золотистого света, что падал на нее из больших стеклянных дверей.

Сотни свечей, пылавших в хрустальных люстрах, своим сиянием придавали куда большее очарование, чем то можно было ожидать от света газовых фонарей, изумительной мебели, изысканной живописи, изящнейшим безделушкам, в изобилии расставленным на поверхности столиков. – Могу я просить вас почтить своим присутствием этот дом? – поклонился князь. – Мне остается лишь сожалеть, милые леди, что для того, чтобы переступить его порог, вам пришлось пережить столько неудобств.

– У вашего высочества необыкновенный дом, – прошептала Локита.

Князь не ответил, но посмотрел на нее так пристально, что Локите стало не по себе.

В дверях появился слуга. Князь отдал ему распоряжение по-русски, и тот удалился.

– Прошу вас, садитесь, – учтиво предложил он, снова переходя на английский.

Мисс Андерсон присела на край кресла, выпрямившись как стрела, словно готова была в любую минуту подняться и устремиться по направлению к дому.

Локита распустила узелки на вороте своего бархатного плаща. Князь подхватил его и положил на спинку кресла в углу комнаты.

– Можно взглянуть на эти прекрасные вещицы? – с детской живостью спросила она.

– Вы окажете мне честь.

Она подошла к заставленному табакерками столику. Ценность многих из них измерялась не только их совершенным исполнением и солидной стоимостью. В них чувствовалось дыхание истории.

Некоторые табакерки были украшены миниатюрами с изображением Екатерины Великой и бриллиантовым узорочьем, на других были портреты царей и каких-то красавцев, очевидно, как решила Локита, предков князя Ивана.

Изысканные эмали, оправы из драгоценных камней, гравировка были так неизъяснимо прекрасны, что во многом превосходили творения, виденные ею в музейных залах.

Она с нежностью проводила по ним пальцем, надеясь, что таким образом сумеет сохранить воспоминание, когда это чудесное видение исчезнет.

Слуги тем временем внесли круглый стол, покрыли его сукном с венецианским кружевом и приготовили три прибора для ужина.

Появились золотые блюда с запечатленным на них гербовым щитом князя, хрустальные бокалы с позолоченными краями, ведерко для охлаждения вина, также с позолотой, в котором плескалось с полдюжины бутылок.

Князь пригласил обеих дам к столу. Слуги подали икру, уложенную в большую вазу и окруженную со всех сторон бело-голубыми льдинками.

Предложили водки, от которой и мисс Андерсон, и Локита отказались.

– Вам стоит выпить немного шампанского, – сказал князь. – Не сомневаюсь, милые леди, что это необходимо после того потрясения, которое вы испытали.

Мисс Андерсон, казалось, и сейчас готова была отказаться; потом, словно бы убежденная переливами золотистого напитка в гравированном хрустале бокала, поднесла его к губам.

– Я редко пью шампанское, – сказала Локита.

Она однажды попробовала его во время встречи с отцом и была немного разочарована после стольких слышанных ею восхвалений «вину счастья» и «нектару богов».

Князь улыбнулся:

– После того как жизнь заставит вас испытать целую гамму переживаний, вы придете к выводу, что из всех вин на свете одно лишь шампанское способно помочь вам поделиться радостью или унять тоску. Сегодня же я пью с радостью и гордостью оттого, что дом мой посетили две очаровательные леди.

Хотя слово «леди» было употреблено во множественном числе, он остановил свой взгляд на Локите.

И пока слуги вносили одно за другим экзотические блюда, которые, как ни странно, были к тому времени уже готовы – хотя Локита и предположила, что князь ранее приказал приготовить их для себя, – хозяин с необыкновенным радушием занимал их беседой.

Обращаясь к мисс Андерсон, он обнаружил всю меру своего пресловутого обаяния и с прозорливостью ясновидца всякий раз отыскивал интересующие ее темы.

Он ни разу не коснулся щекотливых вопросов; он говорил так, словно находился в салоне в окружении парижских интеллектуалов.

Ни одной женщине, в каком бы возрасте она ни была, какими бы предубеждениями себя ни ограждала, не под силу устоять против столь коварно завуалированной лести.

Когда трапеза близилась к завершению, мисс Андерсон уже вовсю смеялась и отвечала князю так, что Локита то и дело поглядывала на нее широко раскрытыми глазами.

Никогда до этого ей не приходилось видеть Энди столь воодушевленной и, в сущности, такой внезапно помолодевшей. Покров прожитых лет, казалось, упал с ее лица, изгладились скорбные морщины.

– Какой кофе вы предпочитаете – французский или турецкий? – спросил князь, когда со стола убрали десерт.

– Чашечка турецкого кофе пришлась бы в самую пору, – отвечала мисс Андерсон.

– А вы, мадемуазель? – обратился князь к Локите.

– Всю жизнь мечтала отведать настоящего турецкого кофе, – улыбнулась она.

Князь подал знак, и слуги внесли поднос с кофе, поставив его на столик у дверей. Затем они унесли стол, за которым проходила трапеза.

Мисс Андерсон пересела в более уютное кресло – то самое, что она занимала до ужина.

– Я принесу вам кофе, – сказал князь, – и рюмочку ликера.

– Нет, нет, – запротестовала мисс Андерсон, – мне уже больше нельзя. И кроме того, ваше высочество, нам пора удалиться.

– Только после того, как мы покончим с ужином, – ответил князь. – И скажите на милость, какой же ужин в Париже не кончается кофе с ликером?!

Подхватив чашечку без ручки, помещенную в золоченый, усыпанный изумрудами сосуд, и рюмку с ликером, он поставил их на маленький столик вблизи мисс Андерсон.

– Этот кофейный сервиз бесподобен, – произнесла мисс Андерсон, поднося к глазам золоченый сосуд с изумрудами.

– Он был подарен мне турецким султаном, – пояснил князь. – И кстати, только оказавшись в Константинополе, я наконец понял, как следует готовить турецкий кофе.

– Кофе и впрямь восхитителен, – похвалила мисс Андерсон.

Отпивая глоточками кофе, она потягивала ликер и вновь вкушала волшебный напиток.

Локита, едва притронувшись к своему кофе, решила не торопиться, ибо не сомневалась в том, что, как только она покончит с этим удовольствием, Энди немедленно принудит ее к возвращению, чего ей в данную минуту отнюдь не хотелось.

Необъяснимое волнение охватило ее во время этого ужина с князем. Пусть он почти все внимание уделял одной только Энди, а на нее ни разу и не взглянул.

Пытаясь изыскать способ продлить визит, Локита решилась на вопрос:

– Вы не будете возражать, если я еще разок осмотрю ваши сокровища?

– Прошу вас. – Князь поднялся и бросил выжидательный взгляд на мисс Андерсон, словно бы опасаясь еще раз услышать от нее пожелание отправиться домой.

Та, однако, раскинувшись в благодушной позе в своем кресле, лишь улыбнулась в ответ.

Ничего не сказала Энди и тогда, когда Локита подошла к столу, уставленному табакерками, которые она успела уже разглядеть до ужина.

Пока она любовалась ими, князь встал позади нее, и от этой близости по ее телу пробежала короткая дрожь.

– Как много прекрасного у вас в доме! – произнесла она, чувствуя себя вынужденной что-то сказать.

– Самое прекрасное, что здесь есть, – это ты!

Она была так поражена, что повернулась, желая взглянуть ему в лицо. Он остановил ее взгляд своим. Отвернуться теперь было невозможно.

– Прошу тебя, присядь. Нам нужно поговорить.

Локита обернулась и посмотрела в сторону Энди. К ее изумлению, та дремала в кресле, откинув голову на подушки.

Князь проследил за ее взглядом.

– Нередко случается, – сказал он, – когда, испытав умственное или физическое перенапряжение, человек внезапно засыпает.

С этими словами он взял Локиту под руку и подвел к диванчику, стоящему близ открытых стеклянных дверей, из которых виден был сад.

Она присела, и он опустился рядом, расположившись бочком, чтобы не спускать с нее взора.

– Как ты прекрасна! – произнес он своим низким бархатным голосом. – Немыслимо, непостижимо прекрасна…

Локита залилась краской.

– Я бы хотела… поблагодарить ваше высочество за корзину с орхидеями, которую вы мне прислали…

– Однако ты оставила их в своей гримерной!

– Мисс Андерсон… посчитала, что ваш подарок… оскорбителен… Но я знаю, вы вовсе не хотели… чего-то подобного… но она почему-то… рассердилась.

– И была права! Это действительно оскорбление! – возвестил князь.

Локита ошеломленно взглянула на него. Он продолжал:

– Было оскорбительно с моей стороны полагать, что бриллианты могут стать достойным тебя украшением, тогда как на самом деле я желал бы снять с небосвода звезды и сделать для тебя из них ожерелье…

Звуки его голоса, казалось, посылают Локите сгусток могучего чувства, заставляющего трепетать все ее существо.

– Только из лучей солнца сплету я венок, достойный твоих волос, – говорил он и вдруг с необыкновенной страстью воскликнул: – Локита! Посмотри, что ты со мной сделала!

Не только отвести взгляд, но и дышать, казалось, стало теперь невозможно.

– Твой танец подобрал ключик к сокровенным тайнам моей души, – сказал князь, – я увидел тебя и понял, что всю жизнь искал только тебя. Я хочу тебя, Локита! Хочу тебя так, как никогда не хотел ни одну женщину, и все же… я боюсь…

– Бо…итесь?

– Ты – цветок, – произнес он. – И если я надломлю тебя, ты увянешь…

Локита с трудом перевела дыхание, но говорить была не в силах. И тогда князь с неизъяснимой нежностью взял ее руку, лежащую до того на коленях, и задержал в своей ладони.

Он разглядывал эту руку, эти длинные утонченные пальцы, способные выразить так много одним-единственным жестом, эту крошечную, мягкую, розовую ладошку, на которой судьба оставила свои письмена.

Потом он прижал эту руку к своим губам.

Он не целовал ее, он лишь гладил ее губами, проводя ими вдоль каждого ее пальца, потом – вокруг тыльной стороны ладони и вновь возвращаясь к запястью.

Когда ее трепет передался ему, он спросил:

– Ты что-то сейчас почувствовала?

– Д-д-да, – еле слышно отозвалась она.

– Скажи мне, что это было.

– Это… очень-очень странно… было похоже, когда я танцую… тогда я знаю, что вокруг меня ангелы и один человек, которого я люблю… но они всегда рядом со мной… а сейчас я чувствую… как будто все это внутри… внутри моего сердца…

– О моя радость! Моя милая! Именно это я и желал от тебя услышать!

– Но… почему же?

– Потому, что и в моем сердце сейчас те же чувства! Неужели ты не поняла, мой ангел, душа моя, что это и есть любовь? – С этими словами князь страстно прижался губами к ее ладони.

Локите почудилось, будто разряд молнии пронзил все ее тело, сковал дыхание, прошел через гортань и вырвался наружу.

Князь поднял на нее глаза:

– Я же сказал, что ты – цветок… И ты мой цветок, только мой, и никто никогда не отнимет тебя у меня.

– Энди! – прошептала Локита.

Князь бросил мимолетный взгляд через плечо:

– Предоставь все мне. Как и всякий человек на ее месте, она решит, что все случилось чересчур быстро, что мы не распознали своих чувств. Но ведь оба мы понимаем, что это – судьба, что мы знакомы с тобой всего несколько часов и при этом – целую вечность.

– Вы действительно… в это верите?

– Я клянусь тебе в этом, – твердо промолвил князь, – и если бы только мог, я подхватил бы тебя и унес туда, где никто не смог бы нас найти, где бы мы остались одни, где я учил бы тебя, моя радость, искусству любви – любви, которая полыхает сейчас в моей крови пожаром.

– Но может ли… любовь… прийти так скоро?

– Не так уж скоро, звездочка моя небесная. Это – любовь, которая обитает здесь испокон веку, любовь, которая, возможно, питала миллионы жизней, которые мы уже прожили на этой земле… – Он сильнее сжал ее пальцы в своей руке и продолжал: – Желая завоевать тебя, я лишь хочу отвоевать то, что когда-то уже было моим.

– Вы… в самом деле в это верите?

– Верю, как верю во Всевышнего, – воскликнул князь. – Как верю в саму жизнь!

Он снова прижался губами к ее ладони, затем осторожно опустил ее руку на колени.

– Ты знаешь теперь, что я хочу прижать тебя к себе, ты знаешь, как я хочу покрыть поцелуями твои глаза. Ни один мужчина никогда не хотел так женщину. Но только потому, что любовь моя не знает преград, потому, что я знаю – нам суждено быть вместе до тех пор, пока небеса не обрушатся на землю и не пересохнут моря, я должен дать тебе, свет моих очей, время подумать.

– Я думала… о вас… все это время… с тех пор, как первый раз увидела, – пролепетала Локита.

Он посмотрел на нее с недоумением, и она продолжала:

– Когда вы оказались за кулисами, вы прошли мимо… не заметив нас… в мою гримерную.

– Если бы я только знал!

– Хорошо, что вы этого не знали. Энди очень рассердилась и могла бы… наговорить вам грубостей…

– А ты… Ты не сердилась на меня?

– Я подумала… что вы совсем другой… не похожи на тех мужчин, которых я видела раньше… – простодушно отвечала Локита.

– А я знаю, что и ты ни на кого не похожа. О сокровище мое, мое счастье, мой маленький цветочек, я хочу пасть к твоим коленям, хочу покрыть их поцелуями, потому что все в тебе для меня бесценно, все совершенно, все прекрасно и бесподобно.

– Когда вы говорите мне такие слова… – прошептала Локита, – они звучат… как музыка…

– Если б ты знала, сколько всего я могу тебе дать и сколько можешь дать мне ты, мое чудо, моя любовь…

Он собирался еще что-то добавить, но в это время из уст мисс Андерсон сорвался какой-то звук, и оба немедленно поняли, что та зевнула и вот-вот откроет глаза.

И первое, что она увидела спросонья, был князь, спешивший к ее креслу.

– Полагаю, теперь вы в полной безопасности и можете быть спокойны за свое возвращение, – произнес он в той непринужденной, щегольской манере, которая так очаровала мисс Андерсон во время ужина.

– Мы уезжаем сию секунду.

Казалось, она так и не сумела понять, что задремала. Веки ее то и дело смежались, словно придавленные какой-то тяжестью. Она принялась суетливыми движениями разглаживать платье.

– Чтобы исключить любую возможность риска, я сам отвезу вас домой.

– В этом нет необходимости, ваше высочество, – отозвалась мисс Андерсон, однако то было лишь формальное возражение, а не безоговорочный протест.

– Я убежден, что такая необходимость есть. Невозможно допустить даже малую вероятность того, чтобы вы подвергли себя опасности подобной той, что нависла над вами сегодня. – И он взял со стула бархатную накидку Локиты.

Когда он подавал ее, руки его на мгновение коснулись ее плеч, и она вновь задрожала.

Ей показалось, хотя она не могла бы за это поручиться, что он даже поцеловал ее волосы.

Следуя за Энди, она покинула гостиную и оказалась в необъятной мраморной зале, в которой наготове стояли с десяток лакеев, облаченных в ливреи с золотыми галунами.

Один из слуг передал князю шляпу, а другой – перчатки для верховой езды. Пройдя через внушительные ворота, они спустились по мраморным ступенькам.

На подъездной аллее вблизи дома их ожидали два экипажа.

Один, полностью закрытый, был запряжен двумя лошадьми, другой же представлял собой фаэтон, в упряжи которого была четверка.

Князь взглянул на Локиту с улыбкой:

– Который из них вам по душе?

– Меня еще никогда не везли четыре лошади, – призналась она.

– Что ж, тогда это будет еще одно открытие…

Поймав его взгляд, она поняла, что счет этим открытиям он ведет с того, которое уже совершилось сегодняшним вечером.

В фаэтоне нашлось место всем троим. Чтобы уберечь их от ночной прохлады, слуги накинули им на колени покрывало из горностаевого меха.

Затем, управляясь с лошадьми с такой изумительной сноровкой, какую Локите доселе видеть не приходилось, князь вывел фаэтон к Елисейским полям.

Экипаж летел со скоростью ветра, и Локите мерещилось, будто она несется по небу в фаэтоне, которым правит сам Аполлон.

Для нее и впрямь князь теперь был окутан, подобно Аполлону, таинственным, неземным сиянием.

Она знала, что он принес в ее жизнь этот волшебный и радостный свет. И если ей суждено утратить его, жизнь затеряется в непроглядной мгле.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю