Текст книги "Честь и бесчестье"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Я могу понять его чувства, – отозвался герцог. – Однако он позволил вам прийти ко мне и сыграть роль моей родственницы.

– Папа в то время… был без сознания. Он ничего не знал о моей затее… Я пришла к вам потому, что мне были нужны деньги… Его надо было отвезти за границу. Я надеялась… спасти ему жизнь…

Голос девушки дрогнул. Взглянув на нее, герцог мягко сказал:

– Я ведь просил вас довериться мне.

– Но я не могла этого сделать! – взволнованно возразила Шимона. – Папа страшно рассердился бы… если бы узнал… Вот почему я решила… ничего не рассказывать ему… пока он не поправится…

– Понятно, – произнес герцог. – Может быть, мы присядем? Мне нужно многое сказать вам, Шимона.

– О да, конечно! – тут же отозвалась Шимона. – Прошу прощения у вашего сиятельства – кажется, я забыла о хороших манерах. Но я никак не ожидала увидеть вас здесь…

– Понимаю, – сказал герцог. – Как вы могли поступить так жестоко? Ускользнуть из дома, пока все спали… Когда мне сказали, что вы покинули Рейвенстоун-Хаус, я просто не поверил своим ушам!

Шимона ничего не ответила, но по румянцу, залившему ее щеки, и блеску в глазах герцог догадался, о чем она думает.

– Я намеревался во что бы то ни стало разыскать вас, – продолжал герцог. – Отправился в театр, где мне сообщили о болезни Красавца Бардсли. Я решил, что это небольшое недомогание и вскоре он поправится. Зашел в театр на следующий день, затем еще раз, а потом на глаза мне попались газеты, в которых сообщалось о его смерти.

– А как вам удалось отыскать наш дом? – спросила Шимона.

Герцог улыбнулся.

– Я не собирался так просто сдаваться, – пояснил он. – Мне вспомнилось, что вы просили положить деньги, предназначавшиеся Красавцу Бардсли, в банк «Куттс». Я отправился к ним, и там мне дали ваш адрес.

– Об этом я не подумала…

– Знаю, что не подумали, – сказал герцог. – Но теперь, когда мне с таким трудом удалось отыскать вас, я не намерен позволить вам сновасбежать.

Шимона и на этот раз ничего не ответила, и герцог снова сам нарушил молчание.

– Я чрезвычайно огорчен кончиной вашего отца, – сказал он сочувственно. – Это большая потеря. Никто не мог сравниться с ним на сцене, никто не обладал таким безграничным обаянием…

Он взглянул на портрет и добавил:

– Теперь я вижу, что вы немного похожи на отца. Мне следовало бы заметить это раньше.

Он окинул глазами комнату.

– Итак, передо мной частная жизнь Красавца Бардсли, куда никому не было дозволено вторгаться!.. Теперь, когда я познакомился с вами, я понимаю, почему он был так скрытен – он старался уберечь вас от нескромных глаз.

Шимона села на стул напротив герцога и сплела пальцы. Глядя на девушку, герцог понял, как она напряжена.

– Я ни в коем случае не хотел бы нарушать ваш покой, Шимона, – произнес герцог, – но мне снова совершенно необходима ваша помощь.

– Моя помощь? – эхом отозвалась девушка.

– Нам надо было с самого начала отдавать себе отчет в том, что наш маленький розыгрыш может не иметь того счастливого конца, на который мы все рассчитывали.

– Случилось что-нибудь… плохое?

– Пока нет, – с расстановкой произнес герцог. – Как вы помните, из моего дома старик Мак-Крейг отправился в поместье своего друга графа Гленкейрна, расположенное близ Лестера. Но к сожалению, по прибытии туда он заболел.

– О Боже! – воскликнула Шимона. – Мне очень жаль…

– Как я понимаю, болезнь его несерьезна, – пояснил герцог. – На мой взгляд, это просто следствие усталости. И немудрено – человеку его возраста проделать столь длительное путешествие не так-то легко! Ведь ему уже восемьдесят…

– Д-да, да… конечно… – пробормотала Шимона.

– Как бы то ни было, старик Мак-Крейг решил уладить все свои дела перед возвращением в Шотландию. Другими словами, он выделит Алистеру денежную сумму, которую обещал ему, а также собирается написать новое завещание. Но перед этим Мак-Крейг хотел бы увидеться с вами обоими.

Шимона застыла на месте.

– Он хочет видеть… меня?

– Его можно понять, – с улыбкой заметил герцог. – В конце концов речь идет о весьма солидной сумме. Я полагаю, что старик хотел бы разъяснить Алистеру, как именно должны быть потрачены эти деньги.

– Но зачем ему… понадобилась я?.. – в недоумении спросила Шимона.

– Тут, пожалуй, вам нужно винить только себя, – снова улыбнувшись, ответил герцог. – Вы произвели на старого джентльмена неизгладимое впечатление. Он был просто очарован вами! Кто же его осудит за то, что он снова хочет встретиться с прелестной родственницей? Я, во всяком случае, его вполне понимаю!..

Шимона отвела взгляд от герцога и уставилась на камин.

– Но это невозможно! – сказала она после некоторой паузы.

– Почему? удивился герцог.

Девушка попыталась найти убедительную причину, но, похоже, не могла ничего придумать.

У нее больше не было отца, от которого надо было бы скрывать свое отсутствие. Собственно говоря, у нее вообще больше никого не было.

Однако в глубине души Шимона чувствовала не только тревогу. Да, ей снова придется сыграть уже ставшую привычной роль, снова ввести в заблуждение старого Мак-Крейга. Но девушкой владели и другие мысли – она пришла в неописуемое волнение оттого, что снова сможет видеться с герцогом, пусть и весьма непродолжительное время.

– Когда я решил прийти сюда, – продолжал герцог, – то надеялся, что кто-нибудь в доме Красавца Бардсли подскажет мне, где вас можно найти. Теперь же, когда все так счастливо разрешилось, я хочу изложить вам свой план. Мы вместе отправимся в Лестер, а Алистер последует за нами в своем собственном фаэтоне.

Шимона молчала. После некоторой паузы герцог добавил нарочито безразличным тоном:

– Мы могли бы, конечно, отправиться все втроем в крытом экипаже, но я лично считаю, что для столь длительных путешествий он менее удобен.

– Да, конечно… я с радостью поеду с вами… – запинаясь, начала Шимона, – вот только…

– Чем же вы обеспокоены? – спросил герцог.

– Сама не знаю, – чистосердечно призналась Шимона. – Мне почему-то кажется… этот обман… не стоит продолжать…

– В детстве няня часто говорила мне, – насмешливо произнес герцог, – что одна ложь неизменно порождает другую.

Шимона слабо улыбнулась.

– Наверное, от своей няни вы слышали то же самое, – высказал предположение герцог.

– Да, она частенько это повторяла, – призналась Шимона. – И все же лорд Мак-Крейг – такай добрый, достойный старый джентльмен! Это нехорошо…

– Он может, когда захочет, быть совершенно другим – упрямым и несговорчивым, – возразил герцог. – Понадобилось немало усилий, чтобы убедить старика в том, что в качестве будущего главы клана Алистер нуждается в его внимании и в его деньгах.

Герцог сделал многозначительную паузу и тихо добавил:

– И если бы не вы, старик Мак-Крейг не был бы и вполовину столь щедр.

Шимона горестно вздохнула:

– Как бы мне хотелось, чтобы вы рассказали ему всю правду!..

– Это совершенно невозможно! – решительно отрезал герцог. – Он почувствует себя одураченным и оскорбленным, а это непереносимо для шотландца!

Шимона с минуту помолчала, а потом робко спросила:

– А без меня вы никак… не сможете обойтись?..

– Думаю, что нет, – ответил герцог. – Но скажите, почему вы так упорно отказываетесь выполнить мою просьбу? Может быть, вы не доверяете мне, боитесь, что я поведу себя не так, как вам бы хотелось?

Шимона покраснела, он заметил это и добавил:

– Я обещал вашему отцу ни в чем не повредить вам. Клянусь вам, теперь, когда мне стали известны все обстоятельства, я меньше всего на свете желал бы обидеть или испугать вас!..

Он немного помолчал, а затем негромко спросил:

– Вы верите мне?

– Да, верю! – не колеблясь отвечала Шимона.

– Тогда что же вас беспокоит? – удивился герцог. – Меня вы не боитесь… В таком случае что же вас пугает?

– Дело не в вас, а во мне самой… – начала сбивчиво объяснять Шимона. – Я не думала увидеть вас снова… Я убеждала себя, что должна забыть все, что между нами произошло… И вот вы снова здесь…

– Так вы всерьез полагали, будто я вот так просто дам вам уйти? – изумился герцог. – Уверяю вас, Шимона, я не собирался отказываться от вас. Я все равно нашел бы вас, рано или поздно, как бы хитроумно вы ни пытались спрятаться!

– Но… но скажите мне… почему?

– Как мне кажется, между нами произошло нечто, чего со мной еще никогда в жизни не случалось, – ответил герцог. – Даже сейчас я не в силах объяснить себе самому, что вы для меня значите. Знаю одно: потерять вас я не могу!

Он вздохнул и добавил:

– Это как найти бесценное сокровище. Вы интуитивно догадываетесь об уникальности находки, но прежде хотите удостовериться, что ваши чувства вас не обманывают. Более того – вас интересует все связанное с этим сокровищем, его прошлое и настоящее.

Он подошел к ней поближе и продолжал:

– Нечто подобное я чувствую по отношению к вам, Шимона. Вы бесподобны! Как будто посланец из другого мира…

В голосе герцога чувствовались искренность и неподдельная страсть. Их глаза встретились, и стало ясно, что слова больше не нужны…

– То же самое… я чувствую… по отношению к вам… – прошептала Шимона.

– Моя дорогая! Моя единственная, драгоценная! – воскликнул герцог.

Он протянул руки к Шимоне. В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появилась Нэнни.

Глава 5

Карета удалялась все дальше от Лондона, а Шимона никак не могла поверить, что она действительно находится рядом с герцогом и они вместе направляются в Лестершир.

Вся окружающая обстановка была весьма необычной, и девушка никак не могла справиться с волнением.

Во-первых, она ехала с герцогом в его собственном черно-желтом фаэтоне, на запятках которого располагался грум, одетый в форменную ливрею Рейвенстоунов. В такое же одеяние, но дополненное белыми париками и черными бархатными остроконечными шляпами, были облачены и четверо верховых, сопровождавших экипаж герцога.

Алистер следовал за ними в своем личном фаэтоне, но его верховые были далеко не столь ослепительны, как у герцога.

Позади обоих вышеупомянутых экипажей ехала легкая дорожная коляска. В ней восседала Нэнни, гордо выпрямившись и неодобрительно поджав губы.

Именно Нэнни чуть было не заставила Шимону отказаться от путешествия.

Когда она так внезапно появилась на пороге гостиной, осуждающим взглядом окидывая сцену, представшую ее взору, герцог поднялся и сказал, обращаясь к Шимоне:

– Мне пора. Надо еще найти Алистера, сообщить ему, что я нашел вас, и приготовиться к завтрашнему отъезду. Я вернусь сегодня немного позднее и расскажу вам, каков наш план.

Стоило герцогу покинуть дом, как на Шимону обрушился град упреков.

Честно говоря, уезжая в Рейвенстоун-Хаус, Шимона в глубине души надеялась, что Нэнни и слыхом не слыхивала о герцоге.

Теперь же она почувствовала всю неоправданность своих надежд. Как только герцог вышел за порог и Нэнни начала свой гневный монолог, Шимона с первых же слов поняла, что кухарка не только слышала имя Рейвенстоуна, но и немало знала о нем.

– Что понадобилось здесь этому развратнику? – гневно вопросила Нэнни. – Будь жив ваш батюшка, этот молодчик не посмел бы переступить ваш порог!

– Это герцог Рейвенстоунский, Нэнни, – примирительно начала Шимона.

– Мне отлично известно, кто он такой! – отрезала Нэнни. – Его грум сообщил мне, чей фаэтон стоит у наших дверей… Никогда больше не смейте с ним разговаривать! Вы слышите меня, мисс Шимона? И вообще вам не следует иметь с ним никакого дела!..

– К сожалению, это невозможно, Нэнни.

– Невозможно? Это еще почему? – изумилась кухарка.

Нехотя, тщательно выбирая слова, Шимона поведала всю историю: как герцог заплатил ей пятьсот гиней за то, что она сыграла роль жены его племянника, и внес еще столько же на имя Красавца Бардсли в банк «Куттс».

– Немедленно отошлите их назад! – потребовала Нэнни. – Это грязные деньги! Ни один порядочный человек к ним не прикоснется…

– Но тогда нам придется голодать, – возразила Шимона. – Это, по-твоему, будет порядочно?

– Нельзя тронуть деготь и не запачкаться, – наставительно заметила Нэнни. – Да я не возьму в рот ни крошки, если буду знать, что за еду заплачено деньгами этого герцога! Он опозорил свое имя и свое семейство!..

Так как Шимона ничего на это не сказала, кухарка взволнованно продолжала:

– Я частенько слышала, как ваш отец говорил, что этот герцог известен среди актеров под именем Его Бесчестье. Да он и в самом деле таков! Да с таким человеком не то что разговаривать – стоять рядом противно!..

– Слишком поздно что-либо менять, – устало произнесла Шимона. – Я все знаю, Нэнни, и тем не менее помогу ему.

– Только через мой труп! – твердо сказала Нэнни.

– Но его сиятельство всегда вел себя со мной чрезвычайно учтиво и вежливо.

– А вы забыли, что он говорил вам, когда я вошла в дом? – гневно спросила Нэнни. – Да ни один уважающий себя джентльмен не позволил бы себе так разговаривать с молодой леди, когда она дома одна! И с кем – с девушкой, которая понятия не имеет о порочности мужчин, все равно что новорожденный котенок!

Нэнни находила все новые обвинения против герцога и в конце концов сказала:

– В общем, так – вы не поедете с ним в Лестершир! Это мое последнее слово. Вместо этого вы отправитесь к бабушке с дедушкой.

– К бабушке и дедушке? – изумленно переспросила Шимона.

– Я все обдумала, – начала Нэнни, – и решила, что самое лучшее для вас – это уехать к родственникам.

– Чьих родителей ты имеешь в виду – маминых или папиных?

– Каноника Бардсли, сдается мне, уже нет в живых, – задумчиво произнесла кухарка. – А вот отец вашей матушки, сэр Гарвей Уинслоу, по крайней мере два года тому назад был еще жив. Я как-то видела его имя в газетах.

– Но ведь он сказал, что не хочет знать маму с тех пор, как она убежала с папой. Она мне сама это говорила…

– То, что сгоряча сказано, скоро забывается, – возразила Нэнни. – А уж миледи, ваша бабушка, всегда любила свою дочь, думаю, и вас она полюбит. Если только годы не изменили ее светлость!..

– Но ведь они отказались от мамы и вряд ли захотят со мной познакомиться.

– Да они небось и знать не знают о вашем существовании! Ну а когда узнают, провалиться мне на этом месте, если не захотят познакомиться с внучкой!

– И не уговаривай меня, Нэнни! Я не собираюсь на коленях вымаливать у них прощение…

– Я сама им сообщу, – парировала кухарка, – и вы не сможете меня остановить. Я, уверяю вас, поступаю правильно. И ни к чему вам знаться с этим дурным человеком, а тем более участвовать в его сомнительных затеях!..

– Да что такого сделал герцог, что ты так пылаешь гневом против него? – удивилась Шимона.

– За долгие годы я много чего о нем наслушалась, – ответила Нэнни. – Помнится, ваш батюшка частенько ругал его, а однажды рассказал вашей матушке и мне, как подло обошелся этот герцог с бедняжкой мисс Минни Грэхем.

– Помнится, она выступала вместе с папой? – выдохнула взволнованная Шимона.

– Уж какая была красоточка, а пошла по кривой дорожке, как и многие другие до нее, бедняжки!.. А уж после ничего и поделать было нельзя…

– А что с ней… случилось? – запинаясь и понизив голос, спросила Шимона.

– То же, что с другими! Когда она надоела герцогу, он уступил ее другому джентльмену – пускай теперь тот на девушку тратится! – презрительно произнесла Нэнни. – Кажется, ваш отец говорил, будто бы она переехала в Бирмингем и стала выступать в тамошнем театре.

И кухарка снова фыркнула, что означало крайнюю степень недовольства.

– В нашем порочном мире за грехи не всегда расплачиваются смертью, – философски заключила она.

– Каковы бы ни были былые грехи герцога, – твердо сказала Шимона, – я обязана поехать с ним завтра. Я не могу подвести его! Я также не могу позволить себе поломать жизнь молодого мистера Мак-Крейга или огорчить его дедушку.

– У вас нет перед ними никаких обязательств, мисс Шимона! – яростно запротестовала Нэнни. – Слыханное ли дело – молодой девушке вмешиваться в подобную историю! Что сказала бы на это ваша матушка?

– Я должна ехать, Нэнни.

– Я сама поговорю с его сиятельством, когда он вернется, – мрачно пообещала Нэнни, и больше Шимоне не удалось ничего добиться от старушки.

Однако герцог оказался крепким орешком.

Нэнни пригласила его в столовую, где они вдвоем оставались довольно продолжительное время. Шимона меж тем сидела в гостиной и терзалась мрачными предчувствиями. Интересно, чем все это закончится?..

А если герцог разгневается, когда простая служанка начнет так сурово разговаривать с ним?

Он ведь может почувствовать себя оскорбленным и покинуть их дом, даже не попрощавшись с Шимоной.

Девушка места себе не находила, настолько овладели ею волнение и страх.

Она прекрасно понимала, какими чувствами руководствуется Нэнни. Ее суровый, осуждающий тон порождался теми же причинами, по которым отец Шимоны всегда так неодобрительно отзывался о герцоге.

Ну как, как заставить их всех понять, что с ней-то он ведет себя совсем по-другому!

Как поведать всему миру о таинственной связи между нею и герцогом, перед которой должна померкнуть скандальная репутация герцога, а злые языки – пристыженно умолкнуть?

И вдруг Шимоне пришло в голову, что, может быть, она заблуждается.

Ведь она ровным счетом ничего не знает о мужчинах, да еще о таких знатных и богатых, к числу которых принадлежит и герцог?

И возможно, на свете существует две морали: одна для аристократов, а другая – для простых смертных? Возможно, отец Шимоны так беспощадно осуждал герцога именно потому, что сам происходил из дворян?

Как трудно докопаться до истины и в то же время быть беспристрастной! А ведь приходится признать, подумала Шимона, что герцог наверняка и в самом деле вел себя дурно, иначе его скандальная слава не достигла бы ушей ее матери или ее собственных.

Однако какие бы дурные поступки он ни совершил в прошлом, сейчас Шимона чувствовала себя обязанной закончить их «маленький розыгрыш». Ведь она принимала в нем участие с самого начала, желая помочь Алистеру Мак-Крейгу.

Если открыть правду сейчас, дедушка молодого мистера Мак-Крейга поймет, что его внучатый племянник женат вовсе не на той милой актрисе, которую ему представили в качестве родственницы. И неизвестно, как тогда обернется дело – может быть, будет гораздо хуже, чем если бы ему рассказали правду в самом начале!

«Я обязана помочь им! Я просто не могу поступить иначе…» – убежденно повторила про себя Шимона и подумала, что герцог и Нэнни что-то уж слишком засиделись в столовой.

Наконец дверь в гостиную распахнулась, и на пороге появился герцог.

Он умышленно оставил двери открытыми, и Шимона поняла, что Нэнни ожидает в холле и услышит все сказанное им.

– Все устроилось как нельзя лучше, – объявил герцог. – В нашем плане есть только одно небольшое изменение.

– Какое же? – со страхом спросила Шимона.

– Поскольку я не питаю к графу Гленкейрну особо теплых чувств, я послал к нему в Лестер своему грума. Он должен передать старику Мак-Крейгу мою просьбу оказать мне честь быть гостем в моем доме. Это совсем близко от того места, где он сейчас находится, – собственно говоря, в каких-нибудь пяти милях. Кроме того, мне кажется, нам всем будет удобнее, если мы сможем закончить наше дело без посторонних.

– Я с вами согласна, – произнесла Шимона, вспомнив, что ей снова предстоит играть роль жены Алистер а.

– Значит, договорились, – заключил герцог. – Я заеду за вами завтра в полдесятого. Вы сумеете собраться к этому времени?

– Разумеется, я буду готова, – пообещала Шимона.

Ее глаза загорелись радостным огнем – она поняла, что Нэнни не сумела помешать ее поездке с герцогом.

С той минуты у них не было возможности поговорить наедине, и вот теперь, когда они вдвоем очутились в фаэтоне, Шимона осмелилась спросить:

– Вы не очень… сердитесь?

– Сержусь? – удивился герцог. – Почему, по-вашему, я должен сердиться?

– Я подумала, что Нэнни могла нагрубить вам вчера и вы… вышли из себя…

Герцог усмехнулся.

– Она вовсе не грубила мне, – возразил он. – Просто говорила весьма строгим тоном, как обычно делают все бывшие нянюшки. Я чувствовал себя так, словно снова очутился в детской и моя собственная няня дает мне нагоняй за какую-нибудь провинность.

– Именно этого я и боялась, – тихонько призналась Шимона.

– Я вполне заслужил этот выговор, – возразил герцог. – Вам действительно не стоило принимать участие в том, что ваша добрая нянюшка назвала «сомнительными затеями».

– Нэнни была просто в ужасе, когда я ей все рассказала. Ведь она с детства приучала меня никогда не лгать…

– И была абсолютно права.

«А ведь он что-то скрывает от меня», – подумала Шимона и с тревогой посмотрела на герцога.

Она почувствовала, что между ними внезапно возник некий непреодолимый барьер, но в чем именно он состоит, она не сумела бы объяснить даже самой себе.

Герцог был, как всегда, любезен и вежлив, но вместе с тем несколько сдержан. Когда они вдвоем обедали в отдельном кабинете дорожной гостиницы, он вдруг так взглянул на Шимону, что ей стало не по себе.

Алистера с ними не было – он поехал встретиться в Нортгемптоне со своим другом, – и Шимона опасалась, что Нэнни не позволит ей остаться с герцогом наедине. Но как ни странно, та без звука удалилась в общую обеденную залу, куда ей и камердинеру герцога подали ленч.

К тому времени фаэтон уже преодолел весьма значительное расстояние, и быстрая, захватывающая дух езда заставила Шимону ощутить зверский голод.

Впервые с тех пор, как не стало отца, девушка почувствовала, что горе, окутывавшее ее словно туманом, понемногу отступает и она уже в какой-то степени вновь может наслаждаться сиянием светлого дня.

Она и не предполагала когда-нибудь снова встретиться с герцогом, а между тем сейчас он был рядом с ней. Шимона слышала его голос, наслаждалась его близостью, и чувство радости и счастья овладевало ею с каждой минутой все больше и больше.

Она сняла дорожный плащ, капюшон которого был отделан красивым мехом, и ее светлые густые волосы выглядели солнечным пятном на фоне темных дубовых панелей гостиницы.

Когда с едой было покончено и слуги убрали со стола, Шимона подняла свои ясные голубые глаза на герцога.

– Я… никогда не думала… что мы с вами снова встретимся… – тихо сказала она.

– Это было ваше решение, а не мое.

– Я знаю, мне не следовало соглашаться на все это… Но иначе я не смогла бы увезти папу в Италию…

Герцогу следовало бы воспользоваться этим поворотом в разговоре и снова сказать, что он не допустил бы ее отъезда, но, к ее удивлению, он ничего не ответил, а встал из-за стола и довольно сухо напомнил:

– Если вы готовы, то нам пора в путь.

Его тон был странно резким, а во взгляде появилось новое выражение, смысла которого Шимона не уловила. Казалось, герцог всеми силами избегает ее взгляда.

– Что-нибудь случилось? – робко спросила девушка.

– Нет. Ничего не случилось, – отрывисто бросил он.

– Вы изменились… Должно быть, Нэнни сказала вам что-нибудь… неприятное. Пожалуйста, не обращайте на нее внимания! Я ни на секунду не поверила ничему, рассказанному… о вас.

– Ни на секунду не поверили? – с расстановкой переспросил герцог. – И что же она вам наговорила?

Шимона беспомощно развела руками:

– В общем-то ничего определенного… Только то, что мой отец не одобрял некоторых ваших… поступков.

Герцог отошел к камину и не сводил глаз с пламени, повернувшись к Шимоне спиной.

– Ваш отец был совершенно прав, – произнес он. – И все слышанное им обо мне соответствует действительности. А теперь идемте. Уже темнеет, а впереди у нас еще долгий путь.

Шимоне ничего не оставалось делать, как надеть плащ и последовать за герцогом туда, где их ожидали фаэтоны.

В экипажи уже впрягали свежих лошадей. Шимона узнала, что они принадлежали герцогу и в любую минуту были наготове – на тот случай, если их владельцу вздумается ехать в свое имение в Лестершир.

Нэнни стояла рядом, ожидая выхода Шимоны, чтобы помочь ей сесть в фаэтон.

– Если вы замерзнете или пойдет дождь, мисс Шимона, – озабоченно сказала она, – переходите в мою карету. Не хватало еще вам простудиться!

– Но мне очень тепло! Не беспокойся, Нэнни, – успокоила ее Шимона. – Кроме того, у фаэтона есть откидной верх. Мы можем поднять его, если понадобится.

Нэнни сердито поджала губы, а Шимона заторопилась к своему экипажу, боясь, как бы старушка опять не начала ворчать.

Девушка предпочла бы путешествовать без своей зоркой дуэньи, но она понимала, что Нэнни настояла на этом условии и сумела убедить герцога в его необходимости. Наверное, он и сам решил, что молодой леди приличнее путешествовать с пожилой спутницей, чем одной.

«Но ведь я совсем не леди, – с тоской думала про себя Шимона. – Я всего-навсего дочь актера и сама сейчас играю роль. А кроме того, такой несчастной я себя еще ни разу в жизни не чувствовала, а все из-за того, что влюбилась!..»

Да, она и в самом деле была в эти минуты очень несчастной. Причиной тому было странное поведение герцога, но не только это. Все больше и больше Шимона убеждалась в том, что не ошиблась – барьер между ними действительно существует.

А между тем герцогу было достаточно ласково улыбнуться Шимоне или заговорить с ней своим глубоким грудным голосом, чтобы сердце у нее в груди перевернулось, а душа наполнилась светлой мушкой.

«Я люблю его!» Эту фразу за время путешествия Шимона повторила про себя бессчетное количество раз.

Ее охватывала сладостная дрожь каждый раз, когда плечо герцога касалось ее плеча или он оборачивался к ней и их взгляды встречались.

В такие мгновения она забывала об этом проклятом барьере. Не имело значения, что говорит или как ведет себя герцог.

Да, он умел, если хотел, сдерживать свои чувства – а чувство между ним и Шимоной существовало, в этом не было никаких сомнений, ибо даже он был не в силах контролировать выражение собственных глаз.

– Как долго мы пробудем в вашем доме? – поинтересовалась Шимона.

Она приложила максимум усилий, чтобы унять дрожь в голосе и не выдать овладевшего ею волнения.

– Я полагаю, что Мак-Крейг не собирается задерживаться, как только с завещанием будет покончено, – ответил герцог. – Он уже стар, и ему наверняка хочется провести остаток дней среди людей своего клана.

– Он серьезно болен? – спросила Шимона.

– Нет, по-моему, это просто легкое недомогание, вызванное длительным путешествием, – высказал предположение герцог. – Однако в данном случае Алистер от этого только выиграл.

– А когда мистер Мак-Крейг снова присоединится к нам? – задала следующий вопрос Шимона.

– Он собирался встретить нас после Нортгемптона, – коротко ответил герцог.

И действительно, они не успели проехать и нескольких миль, как увидели фаэтон Алистера Мак-Крейга, поджидавший их у перекрестка.

Экипаж герцога проследовал мимо, не снижая скорости, и седоки лишь приветливо помахали молодому человеку из окна. Вскоре его фаэтон уже примкнул к процессии.

– Вы всегда путешествуете с таким размахом? – поинтересовалась Шимона, оглядываясь на великолепно одетых верховых, сопровождавших экипаж. Они и в самом деле выглядели весьма внушительно.

– Я предпочитаю обезопасить себя от возможного нападения разбойников. Кроме того, я ценю комфорт, – ответил герцог. – Если бы в пути произошла поломка и нам пришлось бы остановиться в какой-нибудь сомнительной гостинице, один из слуг готовил бы нам еду – он великолепный кулинар, – а остальные позаботились бы о том, чтобы я и мои спутники не испытывали никаких неудобств.

– Полагаю, именно так и приличествует путешествовать герцогу, – сказала Шимона с легкой завистью.

Ей припомнилось, что ее родители никогда не могли себе позволить держать никого, за исключением Нэнни и горничной, да и с той пришлось распроститься после смерти отца.

– Стремление к комфорту вряд ли можно считать добродетелью, – заметил герцог, – но комфорт, как и деньги, делает жизнь гораздо проще. Теперь Алистер благодаря вам будет жить в таких условиях, на которые еще недавно не смел надеяться.

– Как мило с вашей стороны так заботиться о своем племяннике.

– Не приписывайте мне несуществующих добродетелей, – возразил герцог. – В конце концов в том, что перед Алистером возникла угроза лишиться наследства, виноват в первую очередь я сам.

– Не может быть!

– Как раз может. Это ведь я познакомил его с Китти Варден!

– Но ведь вы не ожидали, что он женится на ней?

– О Господи, ну разумеется, нет!

Наступило молчание, а затем Шимона робко спросила, слегка запинаясь:

– Вероятно, вы думали… что он захочет… сделать ее своей… любовницей?..

Снова воцарилось молчание, и вдруг герцог разразился гневной тирадой:

– Может быть, вы перестанете разговаривать в таком тоне? Вам он вовсе не идет. Кроме того, вам не следовало бы даже думать о таких вещах!

Шимона удивленно взглянула на герцога, но он продолжал:

– Ваша няня права. Вы ввязались в рискованную игру, и она может оказать на вас весьма нежелательное влияние, а поэтому чем скорее все закончится, тем лучше!

При этих словах герцог сжал губы, что придало его лицу необычно жесткое выражение, и впервые с тех пор, как фаэтон покинул Лондон, он подстегнул лошадей, как будто хотел поскорее попасть к месту назначения.

После такой гневной отповеди Шимоне ничего не оставалось, как только погрузиться в молчание, что она и сделала.

На какое-то мгновение ей тоже захотелось, чтобы все поскорее кончилось. Она наконец останется одна и сможет предаться своим невеселым размышлениям…

Между тем день уже начинал клониться к вечеру, когда экипажи наконец достигли имения герцога, которое называлось Мелтон-Пэддокс.

К замку вела длинная прямая дорога. Проехав по ней, фаэтоны остановились, и взору Шимоны открылось здание, которое, надо сказать, не произвело на нее слишком благоприятного впечатления.

Центральная часть была трехэтажной. К ней примыкали два двухэтажных крыла, похожих на распростертые руки.

Шимона решила, что эти пристройки были сделаны позднее, а сам замок относится ко времени правления королевы Анны. Впоследствии ее предположение подтвердилось.

Вначале у Шимоны создалось впечатление, будто их вовсе не ждут, но оно вскоре рассеялось. Не успели фаэтоны остановиться, как из парадной двери замка навстречу им высыпали многочисленные слуги, одетые в форменную ливрею Рейвенстоунов. Тут же на пороге стоял и старый Мак-Крейг, он вышел из дома поприветствовать вновь прибывших.

– Надеюсь, сэр, что вам не пришлось долго ждать, – сказал герцог, протягивая руку старому джентльмену.

– О нет! Я приехал всего полчаса назад, – успокоил его Мак-Крейг.

Все общество направилось в большую комнату, обставленную, на взгляд Шимоны, в сугубо мужской манере.

Там находились длинный кожаный диван и в тон ему кресла, а на стенах красовались гравюры с изображением лошадей и собак.

– Рад снова видеть вас, дорогая, – приветливо обратился старик Мак-Крейг к Шимоне.