Текст книги "Наказание любовью"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава 3

Яну был устроен грандиозный прием от его «собственного народа».

Ронса находился на самом юге Гебридских островов и был отделен от материка Шотландии только узким проливом. Остров был шириной около двадцати миль. Здесь были в основном охотничьи угодья. Центральная часть острова возвышалась на несколько сот футов, полого спускаясь с северной стороны в низменные болота, где во множестве водились бекасы.

Замок Ронса возвышался на отвесных скалах, обращенных к Атлантическому океану, и был окружен соснами – единственными деревьями на острове. Построенный из серого камня, он казался мрачным и зловещим. Каменные башенки охраняли каждый угол здания, а высокая центральная башня представляла собой прекрасный наблюдательный пост. Первоначальный фундамент был вековой давности, однако само здание было в основном построено в семнадцатом веке.

Эта крепость выдержала не одну битву и укрывала изгнанников королевской крови, но после свержения молодого Чарлза Стюарта поколения Кастэрсов находили мирную шотландскую политику слишком скучной, и большинство из них жили на юге.

Однако дедушка Яна после получения наследства поселился здесь и управлял по-королевски более шестидесяти лет немногочисленными жителями острова. Он вернул древнюю традицию и сделал остров почти автономным, пренебрегая поставками провизии с материка. Фермеры его обожали, для них было большим разочарованием, когда отец Яна предпочел жить в Англии.

Мало кто из них мог говорить по-английски, дед Яна, старый лаэрд, даже со своим сыном никогда не говорил на другом языке, кроме галльского. Фермеры Ронсы редко бывали на материке. Как большая семья, все были связаны родственными узами, хотя, может быть, и дальними, были людьми суеверными и суровыми со всеми, не принадлежащими к их родне.

Отец Яна отдалился от них, они плохо относились к нему, становились неразговорчивыми и хмурыми в его присутствии, поэтому неудивительно, что к концу его жизни замок был закрыт.

После смерти матери и пока не умер дед Ян жил на Ронсе, так как отец находил, что воспитывать маленького мальчика очень трудно. Ян любил то время, которое провел на острове. «Маленький лаэрд», как называли его фермеры, был обожаем всеми. Не было ни одного дома, где бы его радушно не принимали, и, когда ему не было еще шести лет, он уже знал по имени каждого мужчину, женщину или ребенка, а позднее дед позаботился о том, чтобы он также узнал и их семейные истории.

Старый лаэрд заботился о своих людях. На Ронсе не было необходимости в законоведах, он сам творил правосудие, разрешал любую ссору или спор. Они были простыми людьми, и простые методы их устраивали, чаще всего ссоры разрешались при помощи кулаков, при этом сам лаэрд выступал в качестве рефери. Любое решение было для них законом. Они уважали его, благоговели перед ним, его слово было законом до самого дня его смерти.

Он умер в середине войны, и Ян, который получил специальный отпуск для похорон, всегда будет помнить странное, внушающее благоговейный трепет зрелище. Отец Яна был болен в это время и не мог присутствовать, и Ян был единственным представителем семьи. Старый хозяин оставил специальные инструкции, которые и были соблюдены.

От Франции до Ронсы долгий путь, и Ян приехал только наутро в день похорон. Уже весь остров попрощался: ждали появления Яна, чтобы начать захоронение.

Это было ясное сентябрьское утро. Море было изумрудным под лучами солнца, а дальние вершины гор были окутаны голубой дымкой. Вереск был в цвету, и тетерева перекликались на болотах. Ян добрался на остров с материка на моторной лодке. Как только показался замок, он увидел большую толпу людей, ожидающих у входа, флаг на башне был приспущен, и все окна в доме были закрыты и забиты.

Когда Ян ступил на берег, никто его не приветствовал. Он прошел в одиночестве и молчании по тропинке, затем толпа расступилась и пропустила его в огромный зал.

В темноте он увидел носилки, а на них – своего деда, он был одет в парадный костюм шотландского горца, его скрещенные руки как бы прижимали палаш к груди.

Несколько минут Ян стоял там, молчаливо прощаясь со старцем, которого очень любил. Затем послышался звук волынок, и тело медленно вынесли из зала.

Волынщики возглавляли процессию, за носилками следовали Ян, женщины, обливающиеся слезами, и мужчины со склоненными головами.

Длинная процессия тянулась сквозь заросли вереска из долины вверх, к холму, под траурную музыку. На самом верху стоял незажженный маяк, у его основания была вырыта глубокая могила и выложена вереском. Без гроба, в голую землю, которую он так любил, положили старого лаэрда на вечный сон. Не было ни службы, ни молитв, произнесенных вслух, кроме тех, которые были в сердцах людей, которым он служил так же, как и они служили ему.

Ян первым бросил горсть земли в могилу, когда тело было покрыто свежесобранным вереском. Затем, когда могилу зарыли, каждый принес и положил на нее большой серый камень, так что на могиле лаэрда выросла огромная пирамида. Маяк был зажжен, и траурная мелодия волынок сменилась триумфальной песней – гимном жизни «Душа не умирает, она живет».

Это был марш горных шотландцев, с которым процессия отправилась в обратный путь.

У замка они в молчании еще раз повернулись к холму. Рядом с пирамидой ярко горел маяк, как символ надежды.

Остров казался подходящей могилой для великого человека. Среди толпы не было никого, кто бы лично не знал его доброту, терпимость и щедрость. Все оплакивали его.

– Господи, упокой его душу! – заговорил Ян по-галльски, и вырвался звук, похожий на вздох. – Аминь. – Затем все вошли в замок, где их ждала поминальная трапеза.

После того как отец Яна вошел во владение наследством, он редко бывал на острове, так как полковник Кастэрс ревниво относился к популярности своего сына.

Поэтому, когда закончилась война, он возвращался туда время от времени, потом отплыл в Африку, и на Ронсе его не видели много лет. Но люди не забыли его, они встретили его с распростертыми объятиями и добрыми словами.

После встречи с друзьями своего детства он долго разговаривал с управляющим имением. Охотничьи угодья были в хорошем состоянии, тетеревов было более чем достаточно, поскольку на них не охотились уже несколько сезонов, фермерские хозяйства окупались, и жители были довольны.

Ян получил хорошее наследство, он был очень благодарен тем, кто сохранил все в порядке, так как отец хозяйством не занимался и на долгие годы все забросил.

В замке требовалось только провести электричество. Он был великолепен: хорошо отремонтирован, прекрасно обставлен, в нем было очень удобно. Большой приемный зал в центре здания был украшен редчайшей коллекцией кинжалов и старинных мечей. Столовая, выходящая окнами на Атлантику, была отделана панелями с необычным орнаментом. Такие работы выполняли местные мастера с незапамятных времен. Наверху, в огромной спальне, стояла широкая кровать с балдахином и четырьмя колоннами по углам, на которой были рождены многие поколения Кастэрсов и где однажды спал Чарлз Стюарт.

Ян выбрал себе комнату поменьше. Светлую, с окнами, выходящими на море. К востоку от замка было ровное пастбище, там можно было легко посадить самолет. У старого лаэрда были прекрасные, редкой породы лошади, которых он продавал за большие деньги.

Старик был чрезвычайно экономный и, несмотря на солидный доход, продолжал зарабатывать деньги различными способами. Он был истинным шотландцем, любил выгодные сделки и откладывал капитал, таким образом Ян обнаружил, что унаследовал хороший конный завод и несколько мелких, но процветающих местных предприятий.

Он радовался возможности заниматься спортом и поклялся, что будет продолжать дела деда, но никогда не пойдет по стопам своего отца. Это был его дом, и здесь, после стольких лет странствий, он собирался жить и работать. Он, естественно, понимал, что не сможет полностью отрезать себя от мира, жизнь старого лаэрда была несравнима с современной. Ян сразу же заказал машину и изучил различные типы самолетов.

Он верхом объезжал остров и беседовал с жителями. На третий день, после полуденного чая, он оказался в дальнем конце своего поместья.

Здесь располагался большой фермерский дом. Ян подъехал к нему, спешился и постучал в дверь. Он хорошо помнил Джока Росса – прекрасного человека и хорошего фермера. Тот всегда был крепким хозяином.

Послышался шум падающей цепочки и скрип ключа в тяжелом замке. Дверь распахнулась, и на пороге появилась девушка.

– Добрый день, – сказал Ян по-галльски. – Мистер Росс дома?

К его удивлению, она ответила по-английски:

– Добрый день, мистер Кастэрс. Мой отец вернется к чаю. Вы зайдете?

– Ваш отец? Значит, вы та маленькая Джин, – проговорил Ян, протягивая руку и получая взамен улыбку восхищения его памятью.

– Как приятно, что вы меня помните. Проходите.

Ян вошел в дом. Он вспомнил, как много лет назад играл с худенькой длинноногой девчушкой, которая верховодила во всяческих проделках, за которые он обычно получал наказания. Тогда она была еще нескладной и напоминала резвого жеребенка. Он не ожидал увидеть ее такой хорошенькой женщиной.

– Ты говоришь по-английски, Джин, – ведь здесь это большая редкость, – заметил он, следуя за ней в маленькую гостиную.

– Я училась в Эдинбургском университете, – ответила она.

Улыбка делала ее почти красивой. Она была высокой и статной, с широкими плечами. Ей с детства был знаком физический труд, у нее были рыжие волосы, белоснежная кожа, которой могли бы позавидовать лондонские красавицы, большие глаза и крупный соблазнительный рот. Удивительно, как из курносого веснушчатого ребенка с тоненькими косичками морковного цвета она превратилась в такую привлекательную девушку.

– Я бы тебя не узнал, встретив где-нибудь, – сказал Ян.

– А ты не изменился, – ответила она, а Ян вспомнил один случай.

Он собирался возвращаться в школу, перед этим они провели вместе день на охотничьих угодьях, подкрепились бутербродами, бродили и играли целый день в вересковых зарослях, пока темнота не заставила их возвратиться.

У ворот замка Джин достала свой велосипед из зеленой изгороди, готовясь отправиться домой, и они официально пожали друг другу руки.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты не уезжал, Ян, – вздохнула Джин.

– И мне тоже, – ответил Ян. – Для девчонки ты ничего, Джин! Когда я вырасту, я возьму тебя в путешествие вокруг земли.

В ответ Джин торопливо обняла его за шею и нежно поцеловала.

– До свидания, – сказала она и, подавляя в себе желание расплакаться, укатила вниз по пыльной дороге.

Ян вспомнил, как они хохотали и дурачились, пугались, когда старому лаэрду рассказывали об их проделках… Когда Ян приехал на Ронсу, чтобы попрощаться с дедом и своими друзьями на острове перед отъездом на фронт, его провожали все жители. Они пришли к замку, чтобы пожелать ему удачи: «Бог в помощь». Джин Росс, ее отец и мать были среди них.

Старый лаэрд принял их, Ян, смущенный, стоял рядом в своей новой форме. После небольшой речи Ян стал всем пожимать руки, но когда очередь дошла до Джин, она вдруг вскрикнула и, заливаясь слезами, выбежала из комнаты.

В наступившей тишине Ян почувствовал неловкость от нахлынувших воспоминаний, но успокоился, услышав во дворе громкий голос мистера Росса.

– Пойду встречу отца, – сказала Джин и быстро вышла из комнаты, избегая взгляда Яна, как будто она тоже стеснялась.

За чаем с горой ячменных лепешек Ян слушал местные сплетни от миссис Росс, веселой толстухи, которая умела из самого обычного эпизода сделать захватывающую историю. Джин молчала, опустив глаза.

Только когда Ян собирался уйти, она заговорила с ним:

– Вы придете еще?

– Конечно, – улыбнулся Ян. – Если только миссис Росс позволит мне. Я не могу удержаться от ее ячменных лепешек.

– Мы будем очень рады вновь увидеть вас, – воскликнула довольная миссис Росс.

Но Джин была грустной. Ян вспоминал по дороге домой мрачное выражение ее лица при прощании с ним.

Глава 4

Диана ожидала прихода Яна, который должен был сопровождать ее на ужин. Она отметила, глядя на себя с удовлетворением в зеркало, что зеленое платье словно ручей облегало ее стройную фигуру, бриллианты в ушах и широкие браслеты прекрасно гармонировали с платьем. Она знала, что красива, и заранее наслаждалась небольшой победой на пути окончательного покорения Яна.

В тот первый день она была достаточно умна и смогла убедить Яна в искренности своего извинения, чтобы он не сомневался в том, что она крайне огорчена. Слова раскаяния, слетавшие с ее губ, казались искренними, как и ее глаза, блестевшие, как он думал, от слез. После приезда в Шотландию он получил от нее письмо, в котором она молила о встрече, чтобы спокойно поговорить о Джеке. Диана даже намекнула о богослужении в память об умершем. Ян не мог отказать в просьбе, и они договорились вместе поужинать.

Привыкший к простым людям и примитивным страстям, Ян был готов простить вспышку несдержанности. Он был слегка заинтригован и хотел понять, что представляет собой Диана, которую любил Джек и которую он сам придумал себе, любуясь фотографией, и что же скрывается за внешним великосветским лоском.

Восприятие одинокого человека, находящегося вдали от цивилизации, подобно детскому. Ребенок может играть с воображаемыми друзьями до тех пор, пока не захочет, чтобы это стало для него реальностью. Обладая здравомыслием, Ян не хотел, чтобы женщина, о которой он мечтал в Африке, исчезла при первом же общении.

Довольная своей внешностью, Диана села на кровать, взяла телефон и позвонила своей лучшей подруге, Розмари Макайнес.

Красавица Розмари была замужем уже три года, но у нее не было такой популярности, как у Дианы. Она вышла замуж за Генри Макайнеса по любви, но вскоре обнаружила, что любовь не оплачивает счета, не обеспечивает порой ничего, кроме бесконечных скандалов. Поэтому после года борьбы за сведение концов с концами она занялась журналистикой и стала большой приятельницей лорда Лэдхолда. При его поддержке редкая газета Лэдхолда выходила без статьи, написанной «прекрасной м-с Макайнес». Миссис Макайнес за несколько гиней готова была давать советы британской публике фактически по любым вопросам. Ее темой были: здоровье, красота, продукты, любовь, дети.

Лорд Лэдхолд был также заинтересован в поддержке Генри Макайнеса в избирательном округе на севере, где часто требовалось его присутствие. Розмари все еще любила своего мужа, но множество соблазнов, жизнь без долгов – это было слишком удобно, чтобы можно было противиться. Генри был бесхарактерным человеком, отлично зная ситуацию, при каждом удобном случае защищал и хвалил лорда Лэдхолда. Генри не был никому интересен, его не изгнали из общества, а просто поносили за спиной.

Розмари поспешила к телефону, когда ей сказали, что с ней хочет говорить Диана.

– Это ты, дорогая? – спросила она, очаровательно растягивая слова.

– Я должна была позвонить тебе, чтобы рассказать о том, что я провожу сегодняшний вечер с Яном Кастэрсом, – ответила Диана.

– С нашим другом из джунглей? – поинтересовалась Розмари, которая получила полный отчет о Яне. – Как весело, дорогая! Ты думаешь, что действительно сможешь заставить его влюбиться в тебя? Я уверена, что он считает тебя роковой женщиной!

– Это так! – ответила Диана. – Но я накажу его, даже если у меня это займет много времени.

Розмари засмеялась.

– Ты заполучишь его раньше, если только у него нет где-нибудь спрятанных темнокожей жены и детей. Если это так, он вечно будет им верен – я знаю этот тип мужчин!

– Нет, я полагаю, он лишен многих человеческих качеств, – сказала Диана и добавила: – Да, кстати, как поживает наш дорогой друг? – имея в виду лорда Лэдхолда.

– Слава Богу, предан, как всегда, – ответила Розмари. – Но Генри возвращается сегодня вечером.

– Ты только подумай, я веду себя как невинная девушка, – рассмеялась Диана и после нескольких фраз повесила трубку.

Ей очень не хотелось признаться самой себе, что она заинтересовалась Яном не только потому, что испытывала желание отомстить. Она не могла не отметить его прекрасное телосложение. Кроме того, мужчины, с которыми она обычно развлекалась, уже надоели ей. Джеймз Рейнольдс, например, интересный компаньон, но постоянно жаловался на несварение желудка; Монти Ричардс ненавидел спорт и любил только танцы; Рой Гремлин, очень красивый, но ленив до такой степени, что даже не пытался ее развлекать; молодой лорд Рэнкин очень маленького роста, постоянно сваливался с гриппом именно тогда, когда был ей нужен больше всего. Много раз Диана получала предложения, флиртуя со своими обожателями, но не могла заставить себя принять их.

В глубине души в чувствах и поведении она была очень тверда. У Дианы была романтическая мечта – она хотела влюбиться. В ее душе до сих пор жили принцы из детских волшебных сказок, герои любимых романов.

Цинизм Дианы не был только ее виной. Она «вышла в свет» в восемнадцать. Невероятно хорошенькая, очень молоденькая и впечатлительная. Ее отец и мать опрометчиво позволили ей войти в компанию, которой руководила кузина на шесть лет ее старше. Это были молодые замужние женщины, которым наскучили их мужья, и они искали развлечений. Оказавшись под градом насмешек, она, естественно, заставила вести себя как все.

Диана обнаружила, что мужчины, флиртуя вечером, наутро оправдывают себя большим количеством выпитого. Свой первый поцелуй, который для нее был событием знаменательным, она отдала человеку, который неделю спустя выступал ответчиком в скандальном судебном процессе о разводе.

Однажды Диана почти уступила страстным мольбам женатого мужчины. Он собирался хранить их любовь в тайне, а для общества хотел остаться верным мужем своей богатой жены.

Разочарование не заставило себя долго ждать. Она стала бессердечной, совершенно равнодушной. Красота принесла ей успех, она была избалована поклонением. Ее характер был достаточно сильным для того, чтобы презирать своих приятелей, но не настолько решительным, чтобы заставить себя уйти от них. Чем более равнодушной она становилась, тем больше поклонники ее добивались, хвалили, прославляли, делая еще более уверенной в себе. Ее самомнение было невыносимо, но оправдано. Внутри нее еще прятался ребенок, который плакал от того, что его прекрасные игрушки разбиты.

Только с одним-единственным человеком Диана была естественна, неизменна, постоянно мила – это была ее старая няня. Элен ухаживала за ней с тех пор, когда она была грудным ребенком. Теперь очень старая и изуродованная ревматизмом, она почти не выходила из своей комнаты наверху, но не было дня, чтобы Диана не навестила ее. Одна она знала настоящую Диану.

Элен жила рядом с Дианой так много лет, что теперь она редко думала о ком-нибудь другом. Весь день в своей крошечной комнатке она шила руками с распухшими суставами и плохо сгибающимися пальцами изысканные наряды для Дианы. Вечером она сидела, беспокойно прислушиваясь к легким шагам на лестнице, возвещающим о приходе Дианы. Сияющая и возбужденная от какого-либо очередного успеха Диана врывалась в комнату, оживленно болтала минут десять и так же быстро, как появлялась, исчезала, оставив старую женщину довольной и счастливой.

После телефонного разговора Диана поднялась к Элен, внеся в ее комнату слабый запах духов и пудры.

– С кем ты встречаешься сегодня вечером, моя дорогая? – спросила Элен. Она очень интересовалась всеми молодыми людьми Дианы, одни ей нравились, других она высмеивала, но не было никого, кто бы был достаточно хорош для ее любимицы.

– С Яном Кастэрсом, – ответила Диана. – Путешественником, о котором я тебе рассказывала.

– Да, помню, – ответила Элен. – Похоже, он хороший человек, моя крошка, лучше, чем все эти молодые лоботрясы.

Элен презирала этих бледнолицых, хилых кавалеров, которых Диана иногда приводила к ней побеседовать.

– Он грубиян, Элен, – воскликнула Диана. – Не вздумай за него заступаться.

Она знала, как легко Элен составляет мнение о ком-либо, как правило, противоположное ее собственному. Элен могла быть такой же упрямой, как и Диана. Леди Стэнлиэр часто вздыхала и жаловалась, что многое в своем характере Диана унаследовала не от родителей, а от Элен.

– Я бы хотела встретиться с этим господином Кастэрсом, – сказала Элен.

– Ерунда, дорогая, – ответила Диана. – Ты всегда находишь недостатки во всех молодых людях, которых я тебе представляю, и я не собираюсь приглашать его сюда для твоего суждения.

– Я хочу его увидеть, – твердо повторила Элен. – Пожалуйста, милая, ты знаешь, как я рада знакомиться с твоими друзьями.

Диана смягчилась. Она никогда не могла устоять перед просьбами Элен.

– Ты – старая зануда, – проговорила она, тепло целуя Элен. – Тебе он не понравится, но ты сама обязательно должна составить о нем свое мнение. Пойду, посмотрю, пришел ли он.

Как только она спустилась вниз, прозвенел звонок. Это был Ян.

Диана стояла у огромного окна с витражом, и на мгновение показалась Яну частью этого витража. Ее светлые волосы, освещенные сзади, образовывали сияние вокруг головы, длинное, облегающее платье казалось средневековым. В эту минуту она совсем не соответствовала тому неприятному впечатлению, которое у него осталось после их последней встречи. Но когда она заговорила, от этого образа не осталось и следа.

– Против своей воли вы все-таки пришли, – съязвила Диана.

– Напротив, – возразил Ян. – Я очень рад вас видеть.

Она сообщила ему, что ее няня Элен хотела бы с ним встретиться.

– Это был почти королевский приказ, – закончила она.

Большинство молодых людей чувствовали себя неловко с Элен. О чем можно было говорить с человеком, прикованным к постели, у них не было общих тем для разговоров, им было неуютно под изучающим взглядом Элен.

Но, к удивлению Дианы, Ян не только нашел общий язык с Элен. Няня тут же стала с ним горячо, но по-дружески спорить. Они с таким интересом говорили друг с другом, что Диана почувствовала себя задетой, как будто ее исключили из происходящего. Она привыкла к вниманию.

Обидевшись, Диана направилась к двери. Ян поднялся достаточно неохотно. Она выскочила в коридор, не прощаясь. Но дрожащий голос Элен заставил ее вернуться.

– Разве ты не собираешься пожелать мне спокойной ночи, голубушка? – спросила она. И как только Диана с видом раскаяния нагнулась, чтобы поцеловать ее, она прошептала ей на ухо: – Он очень хороший человек, дорогая. Мне он понравился.

Диана ничего не сказала, но, подойдя к двери, оглянулась на старую няню и, сделав гримасу, сказала:

– Ты думаешь, что хорошо чувствуешь людей, но на этот раз ошибаешься.

В сопровождении Яна она вышла из дома и села в машину.