355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барбара Картленд » Наказание любовью » Текст книги (страница 6)
Наказание любовью
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 02:31

Текст книги "Наказание любовью"


Автор книги: Барбара Картленд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 11

Диана проснулась и увидела, что солнечный свет пробивается в комнату через шторы. Девушка вздрогнула и обернулась. Она была одна.

Лежа в постели, она чувствовала возвращающийся страх. Диана боролась до тех пор, пока совсем не обессилела, и кричала, пока его губы не заставили ее замолчать.

С ней не могло такого случиться, говорила она себе, подавляя рыдания, зная, что никакой ошибки нет, это действительно произошло здесь с ней, будто бы с пленницей, прикованной цепью.

Казалось, что ее перенесли в другое столетие. Эта огромная комната не подходит для современной девушки, которая была поймана, украдена и изнасилована.

Диана поднялась и пошла босиком к окнам. Ей нужен был свежий воздух. Она открыла окно, и солнечный свет проник в комнату, до ее слуха донеслись плеск волн и крики чаек. Внизу перед ней был сад, пестревший яркими цветами, за ним простиралось изумрудно-синее море, тихо, с серебристыми барашками, накатывающееся на желтый берег. Она увидела корабль, который казался маленькой черточкой на горизонте, и когда он исчез, она почувствовала себя как моряк, потерпевший кораблекрушение, наблюдающий за тем, как исчезает единственный шанс на спасение.

Отвернувшись от окна и подойдя к зеркалу, ахнула, увидев свое отражение: волосы были взъерошены и спутаны вокруг лба, щеки бледны, а вокруг глаз темные круги от пролитых вчера ночью слез.

Вспомнив о слезах, она почувствовала стыд. Ей следовало быть гордой и оставаться неподвижной, когда поняла, что сопротивляться бесполезно, а она умоляла и рыдала.

Диана на минуту опустилась на стул перед туалетным столиком и тут же испуганно вскочила от тихого стука в дверь, которая тотчас открылась. Вошла Маргарет с утренним чаем.

Когда Диана наконец спустилась вниз, отказавшись от завтрака, было уже десять часов. Она надеялась, что Ян уедет и она, оставшись одна, получит возможность убежать. Но ошиблась, он ждал ее внизу, в холле.

– Доброе утро, – произнес он так радостно, как будто вчера между ними ничего не произошло.

Она не ответила. Сквозь открытую дверь девушка увидела машину, и на какое-то мгновение ее сердце радостно забилось в надежде, что он отпустит ее, но тут же услышала:

– Я подумал, что сегодня утром вы захотите прокатиться на машине по острову, а днем мы сможем поездить на лошадях.

Несмотря на плохое настроение, Диана не могла не заметить красоту, окружавшую ее. Проехав некоторое время, Ян повернул машину в гору, и наконец они остановились, не доезжая несколько ярдов до большой пирамиды из серых камней.

– Это могила моего деда, – объяснил он.

И хотя Диана не проявила интереса, он немного рассказал ей о старике, как он безраздельно господствовал в своем крохотном королевстве.

Диана оглянулась и увидела материк, на который она так жаждала попасть, и поняла неприступность этой крепости. Вершины Бен Невиса трудно было достичь без чьей-либо помощи.

Свежий ветер вернул румянец ее щекам. Это было прекрасное утро, запах вереска, смешиваясь с соленым морским воздухом, создавал необыкновенный аромат. Чайки кричали над ними, белея в небесной голубизне, тетерев перелетел в долину, взметнулся бекас, потревоженный их приближением, с полей поднялся выводок зеленых ржанок, утки, образуя правильный треугольник, пролетели над ними по пути к своему сапфировому озеру.

В пути Диана не произнесла ни слова, и спустя какое-то время они повернули обратно к дому.

За обедом она сидела молча и угрюмо, хотя Ян не обращал на это никакого внимания.

Поскольку отказаться она не могла, ей ничего не оставалось, как после обеда по предложению Яна переодеться для верховой езды.

К счастью, одежда была в чемодане, поскольку в Париже она ездила верхом. Молодой француз, который был влюблен в нее много лет, всегда предоставлял свою конюшню в ее распоряжение, когда бы она там ни появилась.

В этот день было слишком тепло, и ей не нужно было надевать жакет. В шелковой блузке и бриджах, сидя на прекрасном сером жеребце, Диана походила на стройного красивого юношу.

– Когда я покупал Старлайта, – произнес Ян задумчиво, – я думал, что он вам очень подойдет.

Сам он сидел, слегка натягивая поводья, на прекрасной гнедой лошади. Но Старлайт вел себя безупречно, и Диана не могла не быть довольной.

Легким галопом они отъехали от замка, а на ровной дороге дали свободу своим лошадям. Они летели над землей, лошади двигались легко, слышался только стук копыт. Когда наконец остановились, Диана, раскрасневшаяся и сияющая, забыв обо всем, кроме своего кратковременного удовольствия, прокричала радостно:

– Это было прекрасно! Лошадь просто великолепна!

– Я очень рад, – ответил Ян, но его улыбка напомнила Диане, где она находится, и, избегая его взгляда, она поскакала дальше.

Они обогнули болота с северной стороны острова и повернули на восток, пока не добрались до побережья. Здесь была песчаная полоса золотисто-коричневого цвета и достаточно плотная для того, чтобы по ней можно было скакать галопом. Впереди, в миле от них, была видна убогая лачуга, построенная на скале, над отметкой верхнего уровня воды. Из ее трубы поднимался дым, и, несмотря на свое решение не разговаривать, Диана не смогла преодолеть любопытство и заметила:

– Какое необычное место для жилья!

– Оно принадлежит старой Нанет Кармикаэл, – ответил Ян. – Ее считают колдуньей, все думают, что это принесет несчастье, если она будет жить рядом с фермами или даже просто на самом острове, поэтому она и пытается найти убежище на побережье, где, согласно суевериям, нельзя сотворить зло. Наверное, люди думают, что оно смывается приливом.

– Она что, действительно колдунья? – спросила Диана.

Ян засмеялся.

– Я знаю ее с тех пор, когда был еще маленьким мальчиком, и, насколько я понимаю, она единственный человек, который страдает в этой ситуации.

В этот момент они увидели старую женщину, стоящую в дверях с поднятой к глазам рукой, старающуюся рассмотреть тех, кто подходил к ее дому. Ян поздоровался.

– Привет, Нанет! – сказал он по-галльски. – Как поживаешь?

– Никак лаэрд собственной персоной, – произнесла она, выходя из дома и останавливаясь в нескольких футах от него.

Одета она была удивительно: с голыми ногами и в коротком разорванном и неимоверно грязном килте, поверх которого было надето невероятное количество блузок и шерстяных кофт, повязанных разорванной шалью когда-то красного цвета.

Ее растрепанные и неухоженные волосы выбивались из-под шотландского берета. В ушах были большие сердоликовые серьги, а костлявые пальцы украшали многочисленные кольца. Она выглядела достаточно странно, и это вводило в заблуждение фермеров, веривших в колдовство.

– Я вижу, Нанет, твоя лачуга все еще цела, – продолжал Ян. – Я думал, весенние штормы смыли ее.

– Да, да, она все еще здесь, – пробормотала она, – но кто бы знал, как было тяжело. Хотя потом было полно дерева, прибитого к берегу, прекрасного дерева от кораблей, которые не выдержали шторма, как дом Нанет.

Диана не могла понять, о чем они говорили.

– Красивая леди, – заметила Нанет Яну, – в самом деле красивая, – но доставляет тебе сердечные неприятности, я вижу это, мой прекрасный лаэрд!

Она пристально смотрела на Диану своими темными задумчивыми глазами и продолжала бормотать про себя, но так тихо, что Ян не мог ничего расслышать. Он подумал, что она забыла про них, собрал поводья, но, прежде чем попрощаться, она добавила:

– Я вижу неприятности и у нее тоже… настоящие беды…

Ни слова не говоря больше, она повернулась и пошла обратно к своей хижине.

– Что она сказала обо мне? – спросила быстро Диана. Но Ян не ответил и пришпорил коня, который помчался вперед по песку, и Диане ничего не оставалось, как, бросив последний взгляд на старую странную женщину, последовать за ним.

В замке их ожидал чай, но до того, как они закончили его пить, Яна вызвали по делам, и Диана осталась одна. Она прошла в библиотеку, просматривая книги на дубовых полках, затем осмотрела столовую, зал и картинную галерею. Замок произвел большое впечатление. Даже ее неопытному взгляду было ясно, что гобелены – просто бесценны, а великолепная резьба в столовой – уникальна.

Портреты предков семьи Кастэрсов были написаны известными мастерами, и им не было цены.

Особенно хорош был портрет Яна, когда он был мальчиком, написанный Сергантом, и им же написанный портрет старого лаэрда. Сергант, с его мастерством и гениальным изображением характера, не имел более подходящей натуры. Старик был изображен стоя, одетым в килт и плед, с собакой у ног, на лице была написана мудрость, доброта и искренность, но также и галльский темперамент, и сила прирожденного правителя.

Стало смеркаться, Диана поняла, что приближается время ужина, и она должна переодеться. Однако, оставшись одна в своей комнате, почувствовала, что ею снова овладело беспокойство.

Она корила себя за то, что провела день именно так, впрочем, у нее не было другого выбора, а оставшись в своей комнате, она все равно не смогла бы осуществить побег. Она искала телефон, но его не было, вспомнила, как Ян говорил, что на острове нет ни почты, ни телеграфа.

Диана сразу подумала о лодке, которая привозила почту на остров, но тут же услышала, что моторная лодка Яна забирает с континента почту два раза в неделю.

Находиться здесь было все равно, что на необитаемом острове, но справедливости ради надо было добавить сюда многие удобства цивилизации.

Если бы слуги говорили по-английски, она смогла бы подкупить их, хотя не была в этом уверена, так как видела обожание, с которым они относились к Яну, слуги подчинялись ему так, будто они были его рабами.

За пределами замка все, кого бы они ни встречали, кланялись или приветствовали его, их лица светлели при его приближении, как будто он был не только их лаэрдом, но и другом. Будучи неглупой, Диана скоро поняла, что Ян был здесь королем среди своих подданных, она не могла рассчитывать даже на малейшую помощь со стороны жителей острова.

Девушка ходила по комнате, потирая виски и стараясь что-нибудь придумать, пока не обнаружила, что у нее осталось всего десять минут на переодевание. Она с трепетом ждала приближающуюся ночь, и это было основной мыслью, когда она шла к ужину. Диана даже постаралась сделать себя менее привлекательной – надела строгий черный костюм, убрала со лба назад волосы, не стала накладывать румяна и надевать украшения, хотя не смогла удержаться от того, чтобы слегка не подкрасить губы.

Ей в голову не приходило, что она выглядела естественной и более привлекательной, чем обычно. Строгость ее платья оттеняла белизну кожи и темное золото волос. Ее бледные щеки подчеркивали глубину и красоту ее глаз.

Яну очень хотелось попросить ее всегда выглядеть именно так, поскольку отсутствие украшений делало ее более скромной.

Они промолчали весь ужин. Все попытки Яна поддержать разговор оказались тщетными. Диана едва дотронулась до еды, спазм сжимал ее горло.

– Я хочу написать несколько писем, – сказала Диана. – У вас нет возражений, если я отправлю их отсюда?

– Конечно, нет. Не скрою, я должен попросить вас дать мне их просмотреть. Я не могу позволить, чтобы отряды спасателей штурмовали мой остров.

Диана вздохнула, она ожидала подобного ответа. Медленно тянулись минуты, отсчитываемые старинными часами, стоявшими в углу комнаты. Диана остро ощущала приближение момента, когда надо будет идти ложиться спать. Нервы были напряжены до такой степени, что она уже готова была кричать. Наконец она не выдержала и резко вскочила, мягкая юбка обвилась вокруг ее колен.

– Вы просили меня выйти за вас замуж, – проговорила она дрожащим голосом. – Неужели у вас ко мне нет ни капли жалости? Вы не можете этого сделать!

– Моя жена должна быть достойна моего дома. – Она почувствовала такое презрение в его голосе, как будто он ударил ее. – Теперь я не женюсь на вас. Кроме того, – добавил он, – с какой стати я должен?

– Если бы я была мужчиной, я бы убила вас за это! – проговорила она с яростью.

– Но вы не мужчина, – ответил он, поднимая ее на руки. – Вы только очень привлекательная женщина.

Несмотря на ее яростное, но бесполезное сопротивление, он понес ее наверх.

Глава 12

Яна любили и уважали все жители острова, но существовал человек, который выделялся из этого большинства. Джин Росс с грустью размышляла о внезапном появлении Дианы и была недовольна ее присутствием.

Джин, сколько себя помнила, всегда любила Яна. Она боготворила его еще тогда, когда он был крепким, красивым мальчиком и они играли вместе. Когда он уехал, воспоминания наполняли нежностью сердце девушки. Страстно желая общения в этой уединенной жизни, томясь от одиночества в университете, где у нее не было друзей, она находила утешение только в своих воспоминаниях о Яне.

Джин просматривала лондонские газеты, стараясь найти упоминание о нем, и со временем собрала несколько скудных газетных вырезок, которые прятала в коробке, где хранились многие сувениры: грязный, окровавленный носовой платок, который он однажды одолжил ей, чтобы завязать содранную коленку, заячья лапа с его первой охоты, перья из хвоста вальдшнепа и несколько фотографий.

В основном это были любительские фотографии, часто очень плохие, но она считала их достижением фотографа-любителя в день своего девятилетия.

Джин была достаточно хорошенькой, чтобы привлечь внимание мужчин круга, к которому принадлежал Ян, но это было невозможно. Она считала себя выше их, становясь отчужденной и надменной при первом их приближении.

В Эдинбурге она познакомилась с несколькими девушками, но была слишком застенчивой, чтобы поехать к ним домой, чувствуя себя неловко с их родственниками, а сама слишком хорошо осознавала убожество своего дома, чтобы пригласить кого-нибудь на Ронсу.

Джин просто закрылась в скорлупу. Поэтому осталась одна, без друзей, на все те долгие годы, пока училась в университете, а по возвращении стала чужой для своих людей, чувствуя свое превосходство.

Образованный человек на Ронсе был редкостью. Ни ее мать, ни отец не могли ни читать, ни писать, никто на острове, кроме нее, не говорил по-английски. И не было ничего удивительного в том, что одиночество сделало ее угрюмой и беспокойной.

Она намеревалась после экзаменов подыскать себе место секретаря или учителя на континенте, но мать становилась старой, и перед выпускными экзаменами заболела. Джин вызвали домой, а когда миссис Росс выздоровела, было слишком поздно, а может быть, она была слишком равнодушна, чтобы начать готовиться снова, кроме того, она стала почти незаменимой в доме.

Никто на острове не нанимал слуг, миссис Росс не могла больше управляться и заботиться о доме. Джин осталась на Ронсе, не имея ни малейшего шанса на какую-либо перемену, кроме как выйти замуж за местного фермера, что вряд ли внесло бы большое разнообразие в ее жизнь.

В силу сложившихся обстоятельств ее детская любовь к Яну переросла в юности в настоящую страсть. Когда стало известно, что Ян в Африке, она выписывала с континента все книжки, которые только можно было достать об этих странах. Ушла с головой в книги по географии, путеводители. Она плакала над романами о чернокожих героинях.

Когда весть о смерти полковника Кастэрса дошла до Ронсы, жители острова, согласно приличиям, хотя без особой искренности, выражали свою печаль, в отличие от Джин, которая бегала веселая, какой уже давно ее никто не видел, напевая за работой и всем радостно улыбаясь, чем очень удивила своего отца.

Однако в день приезда Яна для принятия наследства она не смогла пойти со всеми на берег и смотреть на приближающуюся лодку, на которой он переплывал пролив.

Она надела самое нарядное платье, как и все остальные, и даже пошла на место встречи, но, переполненная чувствами, ускользнула в вересковые заросли, где они так часто играли в детстве. Там она лежала, думая и фантазируя о том, что, в глубине души знала, никогда не сбудется.

Посещение Яном их дома два дня спустя подстегнуло ее самые безумные фантазии. День за днем она ждала его возвращения, и когда он не вернулся, она проливала горькие слезы. Джин знала, что любовь между ними невозможна и живет она только в ее воображении, но ничего не могла с собой поделать. Она жила любовью, которая стала ее неотъемлемой частью, росла в ней с каждым годом.

– Ян… Ян… – часто шептала она одинокими ночами, рассказывая ветру о чувствах, глубоко спрятанных в сердце, и постоянно носила с собой единственную полученную от него записку.

В 1916 году Ян был легко ранен. Ранение было несерьезным, но весь остров тревожился до тех пор, пока сам старый лаэрд не разубедил их, что Ян вне опасности. В это время Джин жила в Эдинбурге и узнала об этом из газеты. Ночами она не могла спать, представляя его больным и беспомощным. Она приходила на занятия бледной и взволнованной до такой степени, что ее товарищи заметили это и всячески старались выказать ей сочувствие.

Но она не слышала их и вообще была едва жива до тех пор, пока не получила ответ на свое письмо. Оно пришло утром. Все студенты собрались вокруг портье, который раздавал почту. Джин никак не могла дождаться того момента, когда останется одна, чтобы вскрыть его. Она разорвала конверт и, прочитав, что Ян поправляется, упала в обморок.

Его дружеское письмо с тех пор всегда было при ней, ночью и днем.

После возвращения Яна на Ронсу Джин вставала так рано, что все успевала сделать до рассвета. Затем проходила много миль до замка, где, спрятавшись в вереске или притаившись в тени сосен, наблюдала за тем, как Ян проезжает мимо нее на машине или объезжает одну из своих лошадей. Для Джин хотя бы издали видеть его было уже утешением. Будучи очень робкой, она была благодарна уже и за это, даже не помышляя о чем-то большем. Видеть его, надеяться на то, что у нее появится возможность поговорить с ним – уже было огромным счастьем.

Тепло разливалось по сердцу, когда она слышала, как жители Ронсы говорили о нем, и каждое их слово подтверждало большое уважение, с которым они к нему относились. Джин гордилась человеком, которого она так сильно любила.

Когда она узнала о приезде Дианы в замок и увидела ее рядом с Яном, ее душа наполнилась дикой ревностью. Остров посещало мало женщин. Старый лаэрд изредка принимал гостей с юга. Красота Дианы и ее искусство верховой езды были поразительными. Джин не переносила восторженных разговоров о ней.

Она пряталась около замка, наблюдая за ними. Иногда они проезжали так близко от нее, что порой слышала их разговор, и, к своему удовольствию, отметила, что Диана была печальна и необщительна, а Ян казался угрюмым.

«Глупец, глупец! – думала Джин. – Как может она грустить или сердиться в присутствии Яна».

А потом пошли слухи о странных вещах, происходящих в замке: «леди выглядела несчастной…», «ее держали, как пленницу…», «она говорила с лаэрдом с неприязнью и ненавистью…» Сначала это казалось невероятным, но потом, более внимательно наблюдая за происходящим, Джин поверила.

Однажды она специально не стала прятаться так тщательно, как всегда, и подошла к всадникам так близко, что Ян заметил ее за сосной и окликнул.

– Привет, Джин! Какой сюрприз, – сказал он, направляя к ней свою лошадь. Краснея от смущения, Джин вышла из-за дерева, стыдясь своей грубой одежды и неопрятных волос рядом с изысканной Дианой.

– Я была в замке с поручением от мамы, – быстро произнесла Джин.

– Вы говорите по-английски? – удивилась Диана.

Она не обратила внимания на то, что говорил Ян, и вряд ли осознала, что первый раз в ее присутствии, обращаясь к жителю острова, он говорит по-английски, но, когда ответила Джин, она воскликнула от удивления и, повернув лошадь, подъехала поближе.

– Да, – весело заметил Ян. – Джин жила в Эдинбурге и училась в университете, она…

– Это удивительно, встретить здесь человека, которого я могу понимать, – перебила его Диана. – Если не возражаете, я хотела бы встретиться с вами как-нибудь.

Джин ничего не сказала. Румянец сошел с лица. Она не поняла этого внезапного интереса со стороны Дианы, смотрела на нее с робостью и неловкостью, не зная, что ответить.

– Мы обязательно приедем к вам, Джин, – ответил Ян.

Это «мы» не ускользнуло от внимания обеих женщин, и он добавил, обращаясь к Диане:

– Миссис Росс печет самые вкусные на острове горячие ячменные лепешки.

Диана не обратила на его слова внимания. Она продолжала внимательно рассматривать Джин, чувствуя, что эта привлекательная девушка была к ней враждебно настроена, и задавала себе вопрос, была ли она так же, как все, кто окружал Яна, привязана к нему.

Джин была слишком возбуждена, чтобы сказать что-либо вразумительное.

– Мы будем рады вас видеть, – пробормотала она и убежала.

Ян взглянул на Диану.

– Если вы надеетесь на побег с помощью Джин, хочу предупредить, что у нее нет ни лодки, ни самолета.

Гордо тряхнув головой, Диана пришпорила лошадь и поскакала галопом, не удостоив его ответом. Но его слова натолкнули ее на новую идею.

Самолет! Какой же глупой она была, не подумав о нем раньше! Ангар, скорее всего, не запирался. Надежда приободрила ее и сделала более благосклонной к Яну.

Забравшись в вересковые заросли, Джин остановилась передохнуть. Она осознавала, что показала себя неотесанной и неловкой. Рядом с элегантной, изысканной Дианой Джин чувствовала себя простушкой и поэтому с неприязнью относилась к этой женщине.

Она не могла понять внезапного интереса Дианы к ней, думала об этом всю дорогу, но только у двери дома ее вдруг осенило.

Она почувствовала, что все было правдой. Диана была пленницей не по своей воле. Человек, говорящий по-английски, являлся для нее шансом на побег.

Но что скажет Ян? Любит ли он Диану? Джин не могла поверить, что кто-то, кого любил Ян, не отвечал ему взаимностью. Он так красив, что эта девушка не должна была устоять перед ним. И тем не менее это было объяснением ее несчастного вида.

Теперь Джин постоянно думала об этом. Привыкшие к ее молчаливости родители не обратили на это никакого внимания.

«Он не может ее хотеть, если она этого не желает, я помогу ей уехать», – решила Джин.

Вдохновленная собственным порывом, она не могла уснуть в эту ночь. Ей хотелось действовать сейчас же. Ее ревность говорила, что Диана должна покинуть остров при первой же возможности. Как может Ян обратить на нее внимание, если перед ним все время красавица Диана.

Проворочавшись без сна час или два на своей узкой постели, Джин встала, оделась, на цыпочках спустилась вниз, и через минуту уже была на улице.

Было еще не поздно, но фермеры, жившие на Ронсе, ложились спать на заходе солнца, а поднимались с первыми лучами. Приблизившись к замку, Джин увидела свет в его окнах. Собравшись с духом, она вошла в сад.

Джин хорошо знала замок. Большинство жителей острова знали его, ибо старый лаэрд любил, когда они приходили любоваться его красотой. Раз в неделю его двери были открыты для всех, кто хотел зайти и полюбоваться им.

Джин предполагала, что Диана будет спать в парадной спальне. Мягкая трава заглушала ее шаги. Посмотрев вверх, Джин увидела свет в окне спальни.

Было тихо, Джин долго стояла, прислушиваясь. Диана, должно быть, не спала, но как же привлечь ее внимание?

Окна нижнего этажа были закрыты ставнями, и она не видела, был ли кто-нибудь в этой части дома. Она пробиралась под низко спускавшимися ветками большого цветущего куста.

Джин свистнула и прикрыла рот ладонью. Ответа не было.

Она нашла маленький камешек и бросила его в окно. Он звонко ударился о раму. Джин испугалась и спряталась в тени раскидистого куста.

Шторы на окне раздвинулись, и в окне появилась Диана. Она наклонилась, и ее волосы рассыпались по плечам.

Едва Джин собралась выйти из своего укрытия и позвать ее, когда Диана заговорила:

– Здесь никого нет.

И Джин вдруг замерла, услышав так хорошо знакомый голос, который ответил:

– Конечно, нет. А почему там кто-то должен быть?

Ян обнял Диану и привлек к себе.

Увидев это, Джин закрыла лицо руками.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю