Текст книги "Не смейся над любовью!"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
* * *
В Лондоне графиня Шелдон принимала герцога Эксминстера в своем элегантном салоне.
Он только что возвратился из Ньюмаркета, куда сопровождал принца-регента на скачки. Дома герцога ждала записка от Дельфины Шелдон. Не переодеваясь, прямо в одежде для верховой езды он отправился с визитом к графине.
В облегающих бриджах, блестящих высоких сапогах и сером вельветовом сюртуке герцог выглядел еще привлекательнее и элегантнее, чем обычно.
При виде графини обычно надменное выражение его лица заметно смягчилось.
– Я пришел к вам сразу, как только вернулся, – сказал он. – В записке говорилось, что это срочно.
– Так и было, – коротко ответила Дельфина Шелдон. – Но потом, Гарт, нам неожиданно очень повезло!
– Что вы имеете в виду? – спросил герцог.
– Я так рада, что вас здесь не было на прошлой неделе, иначе вы бы расстроились так же, как и я.
Герцог по-прежнему пребывал в недоумении.
– Что же случилось?
– Неожиданно Эдвард решил вернуться в деревню. Вы знаете, как он ненавидит Лондон, да еще что-то расстроило его в клубе. Не знаю, в чем было дело, но из клуба он вернулся взбешенный и заявил, что во вторник мы уезжаем в загородное поместье, а дом он закроет.
– Боже милостивый! – воскликнул герцог. – И что же вы сделали?
– Я спорила с ним, умоляла, но он был непреклонен! Вы же знаете, как он любит свой Шелдон-Парк. И он твердо решил вернуться туда.
Сделав паузу, давая возможность герцогу осмыслить сказанное, графиня продолжила:
– Деревня мне отвратительна, а эта ужасная свекровь превращает жизнь в Шелдон-Парке в настоящий ад. И потом, я просто умру, если не буду видеть вас! – Дельфина послала ему многозначительный взгляд.
– Вы же знаете, что это значило бы и для меня!
– Да, конечно. Но я же не могла сказать это Эдварду.
– Вы сказали, что нам повезло, – напомнил герцог, – что означают ваши слова, Дельфина?
– Я как раз собиралась рассказать вам об этом. Но уверяю вас, Гарт, меня едва не разлучили с вами и не заточили в этот ужасный мавзолей в глуши Уилтшира!
– Ну, вы, как я вижу, избежали этой плачевной участи, и это единственное, что для меня сейчас имеет значение, – улыбнулся герцог.
– И для меня тоже, – мягко сказала Дельфина Шелдон.
Она протянула руку, и герцог нежно поцеловал ее пальцы.
Графиня подумала, что в Лондоне вряд ли есть другой мужчина, способный сделать это так грациозно и в то же время выглядеть необыкновенно мужественно.
– Вы очаровательны! – сказал герцог. – Но продолжайте, пожалуйста.
– Я была в отчаянии, – продолжила Дельфина Шелдон свой рассказ. – Если Эдвард что-нибудь решит, то свое решение никогда не меняет. Это все равно что биться головой о скалу в Гибралтаре.
– Но вам все-таки удалось убедить его изменить решение, – опять напомнил герцог.
Его слегка раздражало, что графиня никак не может перейти к сути дела.
– Произошло чудо, – сказала она. – Неожиданно, в последний момент, когда я уже потеряла всякую надежду остаться в Лондоне, и моя служанка принялась укладывать сундуки, пришло письмо от леди Фортингдейл!
Герцог удивленно посмотрел на нее.
– Я ее знаю?
– Конечно, нет. Она живет в Йоркшире, мы когда-то дружили в детстве, – пояснила Дельфина Шелдон.
Герцог молча ожидал дальнейших объяснений.
– Я не слышала о ней восемь лет, а теперь она мне неожиданно прислала письмо, – продолжала графиня, – и спрашивает, может ли она прислать свою дочь, мою крестницу, в Лондон на остаток светского сезона.
Дельфина Шелдон помолчала, но герцог ничего не сказал, и она воскликнула:
– Вы не понимаете? Ах, Гарт, не будьте таким бестолковым! Когда я показала письмо Эдварду, он понял, что мой долг, как крестной, оказать девушке поддержку, и что я не могу отказать в просьбе матери моей крестницы.
– Значит, девушка приедет к вам?
– Конечно, она приедет ко мне, – ответила графиня. – Я бы поселила у себя даже Медузу, или как там называется это чудовище, у которого на голове змеи вместо волос, лишь бы остаться в Лондоне!
Дельфина Шелдон облегченно вздохнула.
– Вы не понимаете? – нетерпеливо спросила она. – Это значит, что Эдвард уехал в свое любимое поместье, а я остаюсь в Лондоне до конца сезона!
– Он действительно разрешил вам остаться здесь одной?
– Не одной, – поправила его графиня, – а с моей крестницей, которую я буду опекать и сопровождать, как это и полагается, на все важные приемы и на бал в «Элмаксе». Представляете, Гарт, я буду, как почтенная матрона, сидеть у стенки и вести себя подобающим образом.
– Надеюсь, только не со мной! – с усмешкой возразил герцог.
Дельфина Шелдон засмеялась.
– Нет, конечно, нет! Но Эдвард именно так себе это представляет. Вы же знаете, какой он праведник. Особенно, если речь идет о долге! Я убедила его, что я должна…
Она замолчала.
– Как же зовут девушку? Я должна вспомнить. Я ведь была на ее крестинах. Ан… Антея! Да, конечно. Антея!
Графиня не удержалась от улыбки.
– Антея Фортингдейл! Бедная девушка. Какое смешное имя!
– Действительно, как вы сказали, нам повезло. Неужели ваш муж мог поступить так жестоко? Увезти вас в деревню! Я не смог бы пережить ваш отъезд… Мне трудно было бы найти повод, чтобы навестить вас в Шелдон-Парке.
– Вам не нужно искать благовидный повод, чтобы навещать меня здесь, – сказала графиня. – Эдвард уехал не один, он взял с собой этого противного старого дворецкого. Уверена, он все время за мной шпионил! И, конечно, камердинер Эдварда тоже уехал с ним, и конюх, который служит у Шелдонов уже сорок лет. Так что все его верные люди, которые могли помешать нам, отправились в деревню…
Она сделала широкий жест.
– Итак, у меня новые слуги, пустой дом и открытое сердце, мой дорогой, неотразимый Гарт!
Герцог поступил именно так, как от него ждали. Он немедленно заключил графиню в свои объятия.
* * *
Час спустя Дельфина Шелдон, переодеваясь к обеду, стояла перед огромным зеркалом в резной раме и думала, как хороша может быть жизнь, если умеешь добиться своего.
Она ничуть не преувеличивала, говоря герцогу, что пришла в отчаяние от намерения мужа, которому наскучил Лондон, увезти ее в деревню.
Если бы так кстати не пришло спасение – письмо от леди Фортингдейл с неожиданной просьбой посодействовать ее дочери дебютировать в свете, – ей пришлось бы выполнить желание мужа и покинуть Лондон, а главное и герцога!
Замуж Дельфина вышла, когда ей было всего восемнадцать лет, так же поспешно, как и ее подруга Кристобель, но ее брак был совсем другим.
Граф Шелдон, невероятно богатый и имевший высокое положение в свете, вдовел уже десять лет. Свою будущую жену он увидел на балу в доме графа Девоншира, и она сразу же привлекла его внимание.
Юная Дельфина была в числе дебютанток, присутствовавших на балу. Это был один из тех великолепных и роскошных балов, которые давали граф и графиня Девоншир и на которых присутствовали все, кто имел положение в высшем свете.
Дельфина не выделялась особой красотой среди своих сверстниц. Графа привлекли, очевидно, ее рыжие волосы, а может быть, просто ее юность и свежесть. Для мужчины средних лет, пресыщенного и слегка разочарованного жизнью, молодость сама по себе очаровательна.
Но объяснение этого увлечения могло заключаться и в том, что любовь непредсказуема. Никто заранее не знает, в кого попадет стрела Купидона.
Какова бы ни была причина проявленного интереса к Дельфине, но граф, который, овдовев, интересовался только более зрелыми и опытными красавицами, впервые за много лет танцевал с дебютанткой и совершенно потерял голову.
Его положение в обществе произвело на Дельфину большое впечатление.
Избежать брачных уз она не смогла бы, даже если бы очень захотела.
Отец и мать, естественно, были обрадованы успехом дочери. Прежде чем Дельфина поняла, что происходит, ее уже вели под венец.
В начале она, без сомнения, была счастлива.
Муж окружил ее роскошью, ввел в высший свет – все это очень нравилось Дельфине, и в течение почти десяти лет она была верной и любящей женой.
За это время она подарила графу двух сыновей и дочь, а затем начала думать и о себе.
Граф старился, его привычки с возрастом менялись, и спокойная жизнь в деревне казалась ему более привлекательной, нежели суета и шум столицы.
И что еще важнее, у него были не слишком хорошие отношения с принцем-регентом.
Графу Шелдону не нравилось, что наследник престола, раздраженный тем, что он все никак не может стать королем, требовал от окружающих низкопоклонства, безграничной лести и полного внимания.
Граф и сам был индивидуалистом и достаточно большим эгоистом, а поэтому считал Карлтон-хаус [4]4
Карлтон-хаус – ансамбль из двух зданий в центральной части Лондона, в одном из которых находится резиденция министра иностранных дел.
[Закрыть]просто невыносимым.
Имея большой опыт светской жизни, он не показывал, что ему скучно, однако считал, что жизнь в деревне гораздо проще и интереснее. Там никто не предъявлял к нему никаких требований, и старый аристократ мог проводить время в свое удовольствие.
Дельфина, напротив, нашла в Лондоне все, что ее так привлекало, – развлечения и увлечения.
Что касается увлечений, то ее предметом мог стать любой джентльмен, готовый попасть под ее чары и бросить свое сердце к ее ногам.
С годами графиня Шелдон приобрела уверенность в своей исключительной привлекательности и не собиралась зарывать свои таланты в землю где-то в сельской глуши.
Она была красива, в ней был особый шик, а положение графа в обществе помогло ей стать во главе веселого, изысканного и весьма экстравагантного общества, вращавшегося вокруг принца-регента в Карлтон-хаусе.
После того как Дельфина завела своего первого любовника, она некоторое время испытывала чувство вины перед супругом.
Со временем, однако, количество любовников значительно возросло. Графиню занимал только один вопрос: как скрыть от мужа то, в чем теперь заключалось счастье всей ее жизни.
Дельфина побаивалась графа Шелдона и имела на то все основания.
Она могла хитростью или лаской заставить его почти всегда поступить так, как ей хочется, но было в нем и что-то неподвластное ее чарам, какая-то упрямая решительность, на которую и она не в силах была повлиять.
Это стало очевидно, когда речь зашла о переезде из Лондона в загородное поместье. Когда речь шла о чести семьи, граф Шелдон был особенно непреклонен.
В этом случае никакие мольбы, просьбы или открытое неповиновение не могли повлиять на графа, и Дельфина знала это.
Действительно, случилось настоящее чудо, что в последнюю минуту ей удалось остаться в Лондоне и – что еще важнее – не расстаться с герцогом. Ведь именно теперь осуществилась давняя мечта графини, и ей удалось привлечь внимание блестящего герцога Эксминстера, у которого была репутация не только сложного, но и чрезвычайно разборчивого человека.
Буквально все матери в Англии, у которых были дочери на выданье, гонялись за столь соблазнительным женихом
Его добивались, преследовали, за ним неустанно охотились дамы из высшего общества, которые вели счет своим победам, как индейцы – снятым с бледнолицых скальпам.
Понадобилось время, различные уловки и настоящее везение, чтобы соблазнить герцога, но в конце концов Дельфине удалось «подцепить» его.
Это была подлинная победа, и тем более славная, что в Дельфину Шелдон действительно были влюблены многие светские щеголи Лондона, и ее имя частенько упоминалось в связи с бесчисленными любовными интригами.
Дело было не только в богатстве герцога или в его бесспорно привлекательной внешности.
В нем была надменность, которая привлекала многих женщин и которую Дельфина находила гораздо более возбуждающей, нежели смиренная преданность ее прежних любовников.
Графиня Шелдон постоянно чувствовала, и это было уже серьезно, что она любит герцога гораздо сильнее, чем он ее.
Для завоевания неприступного герцога Дельфине пришлось использовать все известные ей хитрости и приманки, весь опыт, накопленный за долгую практику, и все-таки она не была уверена в нем полностью – все это делало их связь еще более увлекательной!
Дельфина была уверена, что рано или поздно, он превратится в ее преданного раба, как и все прочие мужчины, кому она прежде дарила свою благосклонность.
– Ваша милость наденет изумруды сегодня вечером? – спросила горничная.
Дельфина даже вздрогнула от неожиданности. Она так глубоко задумалась, глядя на себя в зеркало, что на время забыла, где она и что делает.
– Да, изумруды, Мария! – сказала она. – Кстати, Мария, вот что я забыла тебе сказать. У нас в доме остановится молодая леди, она приедет в пятницу.
– В пятницу, миледи?
– Я же сказала, в пятницу, неужели надо повторять несколько раз? – раздраженно бросила графиня. – Она займет комнату в задней части дома. Там ей будет спокойнее, чем в спальне для гостей неподалеку от моих покоев.
– Но та комната очень маленькая, миледи, – осмелилась возразить Мария.
– Не имеет значения, – надменно сказала графиня. – Деревенские жители не привычны к шуму экипажей в Лондоне, Мария. Ты же знаешь, что окна соседней с моей комнаты выходят на улицу.
– Да, конечно, миледи, – поспешила согласиться горничная. – Я как-то не подумала об этом.
– Мы должны сделать все, чтобы мисс Фортингдейл было удобно, – наставляла служанку хозяйка дома.
Она перебрала в памяти своих знакомых дам, чьи дочери недавно дебютировали в свете, и решила нанести некоторым из них визиты, чтобы разузнать, как лучше представить в обществе крестницу.
Но это она успеет сделать завтра. Она побывает в двух-трех домах и намекнет, чтобы хозяева пригласили Антею на свои приемы. Может быть, какая-нибудь из дам пригласит девушку на многочисленные светские развлечения, куда она будет сопровождать своих дочерей.
«Антея будет славно развлекаться, а у меня появится свободное время, – подумала графиня. – Время для встреч с Гартом».
Она удовлетворенно вздохнула. Когда горничная закрепила изумрудную диадему в ее рыжих волосах, Дельфина сказала себе, что он принадлежит ей, и только ей одной. Она была уверена в том, что она ему милее, чем кто-либо другой.
«А почему бы и нет? – подумала она с удовлетворением, глядя на свое отражение. – Я гораздо красивее, чем любая из них!»
ГЛАВА ВТОРАЯ
В Лондон Антея прибыла в роскошном экипаже, украшенном фамильным гербом Шелдонов, что послужило разительным контрастом с первой частью ее поездки.
Леди Фортингдейл сначала огорчила мысль о том, что дочери придется одной ехать в Итон Соком. Она заявила, что необходимо строго соблюдать правила приличия и что это возможно только в том случае, если Антея поедет в фаэтоне и кто-нибудь будет ее сопровождать.
– Ты забываешь, мама, – сказала Антея, – что такое путешествие обойдется нам очень дорого. Если мы наймем фаэтон для меня одной, то это будет стоить нам астрономическую сумму.
Леди Фортингдейл знала это, но не хотела так сразу уступать дочери. Не дождавшись ответа, Антея твердо сказала:
– Я поеду в почтовой карете, и уверяю тебя, буду в полной безопасности в обществе других пассажиров.
– Но я не… – начала леди Фортингдейл и замолчала, не зная, что возразить.
– Или так, или я вообще не поеду в Лондон, мама, – решительно заявила Антея. – Ты же знаешь, что я занимаюсь нашими денежными делами. Уверяю тебя, нам и так будет трудно оплатить проезд.
Только оставшись наедине с Таис, девушка заговорила о предстоящей поездке и не смогла скрыть своего отчаяния.
– Знаю, что ты собираешься сказать, Таис. Но предстоящий дебют больше пугает меня, чем радует, ведь я не могу позволить себе купить даже одно новое платье, иначе вам придется голодать.
– Может быть, крестная будет так великодушна и даст тебе что-нибудь из своих ненужных нарядов, – предположила Таис.
Антея улыбнулась.
– Будем молиться, чтобы она это сделала, но, конечно, я не могу даже намекнуть ей. Это будет уж слишком!
– Возьми свои старые платья, в которых ты работаешь в саду. Те, которые с заплатками, – засмеялась Таис. – Тогда уж она наверняка все поймет даже без слов. Крестная не захочет быть посмешищем, выводя тебя в свет в старье.
– Таис, у меня такое чувство, что лучше бы тебе поехать в Лондон, а не мне, – сказала Антея. – А что, если ты и в самом деле поедешь вместо меня?
– Что ты придумала? Ни в коем случае! – горячо запротестовала Таис. – И кроме того, графиня Шелдон твоя крестная, а не моя.
– Удивительно, – задумчиво проговорила Антея, – что через столько лет графиня так обрадовалась маминому письму и была так добра, пригласив меня погостить у нее.
– Мама говорит: истинный друг – друг навсегда.
– Я знаю, – согласилась Антея. – Но с тех пор, как погиб отец, друзей у нас что-то заметно поубавилось.
– Может быть, роль сыграло то, что мы живем в таком уединенном месте. Этот дом стоил недорого, – с легким вздохом сказала Таис, – потому-то мама и купила его. Но признайся, Антея, это же настоящая дыра. Чтобы попасть на большую дорогу, по которой ходит почтовая карета, нам нужно проехать целых три мили.
Это было правдой, и Антея не могла ничего возразить.
Она только утвердилась в своем решении как-нибудь помочь своим сестрам, сделать так, чтобы их красоту и очарование увидели и оценили не только жители деревни.
На следующее утро Антея была готова отправиться в свое первое путешествие. Она покидала дом с чувством, что ее ждут впереди очень большие перемены.
Таис и Хлоя отвезли ее в древней, запряженной Доббином повозке, которая была их единственным средством передвижения, на перекресток, где раз в день по пути в Хэрроугейт останавливалась почтовая карета.
Пассажиров было много, и Антее повезло, в карете нашлось для нее свободное место.
Следующие пятнадцать миль Антея провела в беседе с местным фермером, который хорошо знал ее покойного отца. Фермер был очень рад возможности излить кому-нибудь свои жалобы и обиды.
Речь шла о неблагодарности правительства, которое теперь, когда война кончилась, так нечестно обходилось с фермерами.
– Мы были им нужны, когда этот кровожадный корсиканец угрожал с той стороны пролива, – с горечью сказал фермер. – А теперь, когда его побили, мы больше никому не нужны.
Антея постаралась утешить его, но мысли ее были заняты совсем другим, и она была рада, когда они прибыли в Хэрроугейт, где девушке предстояло пересесть в другую, более солидную почтовую карету. Карета была почти полна, к счастью, ей удалось найти там одно место.
Она втиснулась между толстой женщиной с плачущим ребенком и пожилым инвалидом, который настаивал на том, чтобы оба окна были открыты.
По дороге до постоялого двора, где им предстояло переночевать, Антея нянчила ребенка, вернула на место утят, выбравшихся из корзины, в которой их везли на базар, и выслушивала жалобы инвалида на дороговизну лечения в Хэрроугейте.
В карете было нестерпимо жарко, жесткие сиденья и теснота делали путешествие малоприятным.
В конце концов, девушка так устала, что сразу же уснула на узкой неудобной кровати, которую ей отвели на постоялом дворе.
Спокойно проведя ночь, Антея оказалась единственной среди остальных пассажиров, кто выглядел отдохнувшим и веселым, когда на следующее утро в половине шестого утра они поспешно поглощали завтрак, поданный неопрятной и угрюмой служанкой.
После всего этого комфорт и внимание, ожидавшие ее в «Белой Лошади» в Итон Соком, показались ей особенно приятными.
Антея опасалась, что служанка, которую крестная обещала выслать ей навстречу, окажется пожилой, возможно, неприятной особой, которая будет свысока смотреть на барышню из провинции.
Однако ее встретила Эмма, девушка не старше двадцати двух, которая совершенно очевидно была рада, что ей доверили такую важную миссию.
– Мисс Парсонс, это старшая служанка, мисс, ее всегда укачивает в экипаже. Она так разволновалась, когда ее милость сказала ей, что она должна поехать и встретить вас, что чуть не хлопнулась в обморок – правда, правда!
– Очень жаль, что я причинила столько хлопот, – улыбнулась Антея.
– Зато мне повезло, мисс, – сказала Эмма. – Я ехала прямо как настоящая леди в таком шикарном экипаже. Будет, о чем рассказать, когда я вернусь в Лондон.
Сразу было видно, что Эмма любит поболтать, но Антея, приехавшая в «Белую Лошадь» поздним вечером, слишком устала, чтобы разговаривать с кем-либо. Зато она готова была слушать девушку, когда на следующее утро они отправились в Лондон.
Эмма, сидевшая в удобном экипаже на узком сиденье напротив нее, ни на минуту не закрывала рот.
– Я никогда еще не была в Лондоне, – призналась Антея.
– Это такой большой город, мисс, – откликнулась Эмма. – Там для всякого найдутся увеселения и развлечения– и для бедного, и для богатого. Не зря ее милость любит Лондон больше, чем Шелдон-Парк.
Она заметила, что Антея внимательно слушает ее, и продолжала:
– Мы как раз упаковывали вещи, мисс, собираясь покинуть Лондон. Как раз сняли сундуки с чердака, как пришло письмо от вашей матушки. Я помогала мисс Марии, это горничная ее милости, а тут ее милость вбегает в комнату и кричит: «Мы спасены, Мария! Мы спасены! Распаковывай сундуки! Мы остаемся в Лондоне! Ах, Мария, как я рада!»
Антея очень удивилась, выслушав этот рассказ.
«Так вот почему так быстро пришел ответ на мамино письмо, – подумала девушка. – Мой приезд по какой-то непонятной причине сыграл на руку крестной».
– Значит, ее милость не любит жить в деревне? – осторожно спросила она, не желая показаться излишне любопытной.
– Она это просто ненавидит, мисс. Мы все это знаем, да и неудивительно. Я слышала, как ее милость говорила, что замок Шелдон для нее все равно что тюрьма, да он и похож на тюрьму. Там на мили вокруг ничего больше нет.
– А ты тоже любишь Лондон? – спросила Антея.
– У меня на то свои причины, – застенчиво ответила служанка.
– Значит, у тебя есть молодой человек.
– Откуда вы знаете, мисс? – удивилась Эмма. – Он очень славный, но работает в Лондоне. Если бы я уехала с ее милостью в Шелдон, то десять к одному, он нашел бы себе другую подружку. Мужчину нельзя оставлять одного без присмотра даже ненадолго!
Из болтовни Эммы Антея узнала довольно много о своей крестной еще до того, как они приехали на место.
Очевидно, что присмотр за крестницей послужил графине очень хорошим предлогом для каких-то своих дел, и она смогла остаться в Лондоне. Антея даже не пыталась угадать, что это были за дела, девушку переполняли мысли о том, что ее ждут балы, приемы и другие развлечения.
Ее охватывало беспокойство, когда она вспоминала, как мало нарядов в ее дорожном сундуке, прикрепленном к задку дорожного экипажа.
С собой Антея взяла свое только что сшитое платье, самое нарядное платье Таис, с которой у них были почти одинаковые фигуры, и два платья матери. Допоздна она с сестрами ушивала мамины платья в талии и укорачивала подолы.
Все дочери леди Фортингдейл умели хорошо шить. Этому их научила старая няня. Благодаря ее урокам девушки могли довольно искусно копировать последние модели платьев из модных журналов, в которых были самые элегантные туалеты на все случаи жизни.
Единственная сложность заключалась в том, что простые и строгие фасоны, которые были в моде во время войны, уступили место гораздо более сложным и легкомысленным.
Теперь юбки пышно отделывали кружевом или оборками, иногда прихваченными букетиками цветов. Лифы с глубоким декольте и высокой талией украшались таким же образом.
Антея знала, что платья, которые она взяла с собой, красивы и, без сомнения, идут ей. Но в то же время, они очень просты и сшиты из самого дешевого материала.
– Может быть, меня никто и не заметит, – подумала девушка, но тут же поняла, что этого она не хотела бы ни за что на свете.
Очень важно, чтобы ее дебют не остался незамеченным, но еще важнее, чтобы нашелся один подходящий холостяк, который сочтет ее достойной восхищения и предложит руку и сердце.
Ей было чрезвычайно любопытно, каких джентльменов пригласит крестная, чтобы познакомить с ней. Ответ на этот вопрос она надеялась получить уже сегодня вечером, как только приедет в Лондон.
Экипаж подъехал к особняку Шелдонов на Керзон-стрит после обеда, ближе к вечеру.
Дом производил внушительное впечатление, хотя он и не стоял в саду, как почему-то представляла себе Антея. Входная дверь с портиком выходила прямо на широкую тенистую улицу. Но как только Антея вошла в холл с мраморным полом и изящной витой лестницей, она поняла, что это самый шикарный дом, который ей доводилось видеть.
Антею проводили в салон, превосходивший своей элегантностью и роскошью все ее прежние представления о доме ее крестной.
Она увидела мебель с инкрустацией, дорогие предметы искусства из золота и эмали, севрский фарфор. Стены украшали прекрасные портреты предков графа и графини Шелдон.
Не успела Антея как следует оглядеться в доме крестной, как в дверях появился дворецкий и сообщил, что ее милость отдыхает, но просит мисс Фортингдейл подняться в ее будуар.
Антея была испуганна и взволнованна, и это чувство не исчезло, когда она вошла в будуар своей крестной.
Она знала, что Дельфина Шелдон на несколько лет, но не на много, моложе ее матери. Она ожидала увидеть женщину средних лет, чья молодость уже позади.
Увидев графиню, девушка поняла, как она ошибалась.
Крестная полулежала на софе в очень открытом неглиже из изумрудно-зеленого газа и выглядела, как показалось Антее, лишь немного старше, чем она сама.
Она и представить себе не могла, что женщина может выглядеть такой соблазнительной!
Антея подошла ближе и смутилась, так как прозрачное неглиже ничуть не скрывало стройное гибкое тело. Невозможно было представить себе, чтобы это могла быть женщина старше двадцати лет.
– Антея, дитя мое! – протягивая к ней руки, с воодушевлением воскликнула Дельфина Шелдон. – Как я рада видеть тебя, дорогая девочка! Надеюсь, путешествие было не слишком утомительным?
Антея, немного смущенная и растерянная, сделала реверанс, подошла к крестной и пожала нежные белые руки графини.
– Вы так добры ко мне, крестная, – сказала она.
– Я так рада твоему приезду! Я действительно очень рада, – продолжала графиня. – Очень жаль, что твоя мать не написала мне раньше! Я даже не могла себе представить, какая ты теперь уже взрослая. Ты должна меня простить!
Графиня вглядывалась в лицо Антеи, и девушка чувствовала, что лучистые зеленые глаза отмечали каждую деталь ее внешности.
– Ты хорошенькая, Антея, – помолчав, сказала графиня, – но совсем не такая, какой была твоя мать в этом возрасте.
– Как все говорят, я больше похожа на папу, – ответила Антея. – А Таис и Феба очень похожи на маму. У них такие же светлые волосы и голубые глаза.
– Когда мне было пятнадцать, я считала твою мать самой прекрасной на свете, – заметила графиня.
«Без сомнения, – подумала Антея, – крестная – самая красивая из женщин, какую только можно себе представить».
Дельфина Шелдон с ее ярко-рыжими волосами, свободно рассыпавшимися по плечам, прекрасными миндалевидными зелеными глазами и такими соблазнительными алыми губами произвела на девушку потрясающее впечатление.
– Ты должна мне все рассказать о своей семье, – сказала графиня, – но позже, после того, как ты как следует отдохнешь с дороги и переоденешься к обеду. Сегодня вечером я устраиваю прием в твою честь, а потом я возьму тебя в «Элмакс».
– Сегодня вечером? – переспросила Антея, которая не ожидала, что ее дебют состоится прямо в день приезда.
– А почему бы и нет? – удивилась графиня. – Чем скорее ты появишься в свете, тем лучше! Мне удалось получить для тебя приглашение от моей подруги княгини Эстерхази. Уверяю тебя, Антея, для девушки, которая только что приехала в Лондон, большая удача сразу получить приглашение в этот дом, его добиваются многие!
– Я вам очень благодарна, крестная!
Как показалось Антее, графиня что-то решила про себя, и лишь потом сказала:
– Я все думаю, Антея, как ты будешь меня называть. Крестная – звучит почти также, как бабушка, а тетя – тоже плохо!
Антея промолчала, и графиня продолжала:
– Думаю, будет лучше, если ты будешь называть меня кузиной Дельфиной. Кузина может быть любого возраста, правда?
– Да, конечно, – согласилась девушка.
– Мы с твоей матерью вполне могли бы быть родственницами. Мы были так близки, и дома наших родителей стояли по соседству. Думаю, так будет лучше всего.
– Да, конечно, – кивнула Антея.
– Значит, ты будешь называть меня кузина Дельфина. Не забывай, пожалуйста.
– Я запомню, – пообещала девушка.
Графиня позвонила в маленький золотой колокольчик, стоявший на низком столике возле софы.
Горничная миледи тотчас же появилась в дверях.
– Мария, это мисс Фортингдейл, – сообщила ей графиня. – Проводи гостью в ее комнату. Надеюсь, служанки уже распаковали ее сундуки. – Да, миледи, – ответила Мария.
– До свидания, Антея. Встретимся в салоне перед обедом. Надень свое самое красивое платье и помни, первое впечатление – самое важное, – напутствовала свою крестницу графиня Шелдон.
Антее пришлось вспомнить слова крестной этим же вечером, когда они были в «Элмакс». Там она поняла, что, без сомнения, одета хуже всех девушек, присутствовавших на приеме.
Ее внешность, как казалось, не имела никакого значения, потому что никто не обращал на нее внимания. Но Антея прекрасно сознавала, что в бальном зале ее простое белое муслиновое платье с одной оборкой никак не может сойти за настоящий бальный наряд.
Платья присутствующих девушек из атласа, газа, шелка, батиста и тюля были расшиты золотыми и серебряными блестками и отделаны кружевом, вышивкой, цветами и рюшами. Каждый туалет представлял собой настоящее произведение портновского искусства, а маленькие рукавчики-буфы были так же изысканны, как и юбки.
Неудивительно, что Антея чувствовала себя среди нарядных девушек бедной сироткой из приюта.
«Я бедная деревенская мышка, – подумала она, – и никто не примет меня за что-нибудь другое».
За обедом в клубе присутствовало два десятка леди и джентльменов в модных дорогих нарядах и драгоценностях. Все они хорошо знали друг друга и, как догадывалась Антея, были близкими друзьями крестной.
Представляя девушку гостям, графиня не назвала ее имени. Она объяснила, что это ее кузина, которая приехала в Лондон, чтобы провести в столице остаток сезона. Джентльмены кланялись, дамы удостаивали ее кивком головы, а затем продолжали прерванный разговор.
Во время обеда за столом рядом с Антеей сидел красивый моложавый мужчина, который в течение всего вечера увлеченно беседовал с дамой, сидевшей слева от него.
Судя по тому, что дама мягким мурлыкающим голосом часто называла его дорогой, Антея решила, что они очень близко знакомы.
С другой стороны рядом с ней сидел краснолицый общительный пэр, который весь обед только и говорил о скачках с мужчиной, сидевшим через два человека от него.
Из разговора двух джентльменов было понятно, что их лошадей сейчас тренируют к предстоящим скачкам в Аскотте [5]5
Ипподром, где в июне проходят ежегодные четырехдневные скачки, являющиеся важным событием в жизни английской аристократии. Впервые были проведены в 1711 году.
[Закрыть]и что они – соперники в борьбе за Золотой кубок. Антея, однако, догадывалась, что у них есть и другие соперники.
