Текст книги "Князья Преисподней (ЛП)"

Автор книги: Барбара Джоан Хэмбли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Он снова схватил Эшера за руку и впился взглядом ему в лицо.

– Твой отец молился за тебя. Он хотел, чтобы ты служил Церкви. Ты нарушил его волю.

Он что, читает мысли? Или говорит о своем собственном отце?

– Отец хотел, чтобы я служил Церкви, – согласился Эшер, решив не уточнять, о какой именно церкви идет речь. – Я же шел своим путем, пока не встретил дона Симона.

Вампир нахмурился:

– Все мы в неволе у наших семей, – судя по голосу, он успокоился, и взгляд блестящих в тусклом желтом свете глаз внезапно стал осмысленным. – Они – настоящие князья Преисподней. Даже если нам удается ускользнуть от них, они преследуют нас в наших снах. Моя мать…

Он запнулся, потом продолжил:

– Мать и дядья хотели, чтобы я вступил в Общество Иисуса, потому что господь даровал мне способности к языкам. Отец погиб, сражаясь с еретиками в Нидерландах. Мне было трудно… очень трудно сказать Кристиане, что нам не суждено быть вместе, ведь я любил ее… или думал, что любил. Дядя сказал, что со временем я научусь любить Бога, и тогда тело Кристианы станет для меня просто бурдюком с требухой и кровью, как и тела всех женщин. Но мне было трудно.

Эшер осторожно высвободился из его когтей.

– Когда я найду Исидро, я спрошу его, какие именно распоряжения отдал ему Его Святейшество касательно вашего возвращения в Рим. Так как именно мне придется выполнять их, я при первой же возможности вернусь сюда и обо всем расскажу вам.

– Распоряжения?..

– Касательно вашего возвращения в Рим.

– Да, конечно, – отец Орсино тряхнул головой, как человек, внезапно осознавший, что забыл только сказанные им слова. – Кто сейчас занимает папский престол? Я нашел себе убежище в шахтах, за серебряными решетками, за преградой, к которой князья не осмелятся прикоснуться. Тысяча, десять и сто тысяч железных ступеней, ведущих во тьму… Там осталась моя книга. Исидро сказал, что достанет ее. Я посвятил ее Его Святейшеству, но новости до меня почти не доходили.

– Нынешнего папу зовут Пий X, – ответил Эшер. – Он известен как человек в высшей степени богобоязненный и решительный.

А также упрямый и консервативный, хотя инквизиторы шестнадцатого столетия, вполне возможно, сочли бы его тряпкой из-за того, что он объявил браки между католиками и протестантами «недействительным с точки зрения церкви» вместо того, чтобы призвать к казни святотатцев, осмелившихся вступить в такой союз.

– Вы заступитесь за меня?

– Да. Исидро тоже…

– Ох, его сожрали твари из шахт, – внезапно отец Орсино поманил Эшера в сторону лестницы, как добродушный священник, направляющий прихожанина к исповедальне. – Поэтому-то должен быть кто-то еще, кому известно о распоряжениях папы.

– Сожрали?

Эшер, которому сейчас предстояло в обществе вампира подняться по тонущей во тьме узкой крутой лестнице, подумал было вернуться за фонарем, оставшимся в другом конце склепа, но тут же отказался от этой идеи. Ему не хотелось, чтобы между ним и дверью стоял вампир.

– Он сказал, что направляется в шахты. Разве я не упомянул об этом? Он отправился туда, чтобы достать мою книгу, труд всей моей жизни, в котором я опроверг еретические построения Лютера… Я объяснил ему, как открыть серебряные двери. Так что, наверное, его сожрали.

Эшер коснулся ладонью стены, чтобы не отклониться в сторону во время подъема. Отец Орсино дружелюбным жестом положил ему руку на плечо.

– Я долго размышлял над этим, и вот к каким выводам пришел, – продолжил священник. – Первое судилище, Циньгуан, расположено недалеко от поверхности земли. Там правит Цзянцзы-ван, который в эпоху Хань был монахом-воином, и там заслушивают дела грешников и выносят им приговор. А вот второе судилище, Чуцзян, где правит Ли, называют Адом зверей, там карают нечестных посредников и невежественных врачей – демоны в зверином обличии терзают их, колют рогами, рвут на части и топчут копытами. Если дела в самом деле обстоят так, тогда эти твари – шоу-гуй, демоны-животные, которые из-за нерадивости князя Циньгуана пробрались в первое судилище, а затем сквозь дыру в стене преисподней пролезли в шахты. Это объясняет его приход в шахты…

– Исидро?

– Нет-нет, князя Циньгуана! Он был там. Я принял было его за Ли, князя Чуцзяна, но вряд ли бы он решился… В темноте я слышал его шаги.

Священник снова стиснул его руку повыше локтя. Эшер чувствовал, что отец Орсино идет за ним. Заскрипела разбитая дверь, и через мгновение в слабом свете звезд, таком ярком после темноты на лестнице, перед ним проявились прорехи в крыше ризницы и густые неподвижные тени на обвалившихся стенах.

– Должно быть, шоу-гуй уже сожрали дона Симона, – с грустью продолжил вампир. – Поэтому вы должны помочь мне – вы и ваша семья. Достаньте мою книгу и отвезите ее папе. Я могу положиться на вас?

Едва переводя дух, Эшер ответил:

– Вы можете положиться на меня. На нас.

– Да благословит вас господь, – иезуит начертил в воздухе знак креста, затем взял Эшера за плечи и расцеловал в обе щеки. От едва коснувшихся кожи губ веяло теплом чьей-то похищенной жизни. – И да ускорит Он ваши шаги.

В густой синеве и звездном свете часовни Эшер с глубоким вздохом очнулся от мгновенного забытья, все так же стоя в полуразрушенной ризнице, рядом с черным провалом ведущей в склеп лестницы. В комнату просачивался серебристый предрассветный сумрак. Ребра болели так, будто его сбил поезд. Где-то в переулке торговка громким голосом расхваливала достоинства паровых клецок.

17

В номере Лидию ждали две записки. Одну – от сэра Гранта Хобарта – она тут же бросила в камин, как и две предыдущих: более чем объяснимое поведение для недавно овдовевшей женщины, с ее точки зрения. Она по-прежнему злилась на этого человека. Если бы Джейми действительно погиб, виноват был бы Хобарт.

Какие бы оправдания он ни привел, она не желала их знать.

Вторая – к ней прилагался пышный букет, должно быть, доставленный поездом с юга Китая за немалые деньги, – была от Эдмунда Вудрива. Под укоряющим взглядом миссис Пиллей Лидия не решилась избавиться от записки (а уж тем более от цветов). Ухаживания Вудрива одновременно раздражали и забавляли ее: неужели он думает, что женщина, чьего мужа убили всего неделю назад, сочтет его внимание лестным для себя?

Скорее всего, он и в самом деле так думает.

Или же настолько хочет продвинуться по карьерной лестнице, что готов ухватиться за любую возможность.

– Он очень приятный мужчина, настоящий джентльмен, – сказала миссис Пиллей, встревоженно наблюдая за Лидией. – И так предан вам.

– Он едва меня знает, – Лидия сняла шляпку и перчатки и взяла Миранду на руки. – Мы только однажды встречались с ним до того, как…

Она осеклась, сделав вид, что не может договорить, покачала головой и закончила слабеющим голосом, который так хорошо удавался тетушке Фэйт:

– Я нахожу его поведение в высшей степени неприличным.

Миссис Пиллей глубоко вздохнула, и по ее лицу Лидия догадалась, что вдовушка, по выражению пансионерок, «запала» на Вудрива, которому едва ли нужна была женщина, не владеющая достаточным состоянием. До чего же суров и несправедлив наш мир, с грустью подумала Лидия, если молодой матери приходится смотреть за чужим ребенком – и где? В Китае! – чтобы накопить достаточно средств и отправить собственного сына в школу в Англии, и все из-за того, что мужчины ее круга не желают жениться на женщине без солидного приданного.

Она отнесла Миранду в спальню, чтобы побыть с ней, пока Элен помогала ей раздеваться и расчесывала волосы, затем надела очки и немного поиграла с дочерью, радуясь ее любви и любознательности. Но когда миссис Пиллей пришла, чтобы забрать Миранду, Лидия вдруг ощутила приступ нерешительности. Все еще сомневаясь, она сказала:

– Завтра с утра мы с профессором Карлебахом отправимся в горы. Возможно, вернемся только поздно вечером.

– Да, мэм.

В больших голубых глазах няни читался смешанный с непониманием укор: как она может заниматься делами, когда несчастный профессор Эшер погиб столь ужасной смертью?..

Чтоб бы она делала, если бы Джейми в самом деле погиб? Рыдала, закрывшись от всех у себя в комнате? Этого Лидия не знала.

Она вздернула подбородок и добавила в голос дрожи:

– Профессор Эшер хотел бы, чтобы я закончила его исследование.

Глаза миссис Пиллей тут же наполнились слезами. Элен, которая только что вошла в спальню с чашкой какао и ведерком угля, посмотрела на хозяйку с такой жалостью и состраданием, что Лидия внутренне поежилась. Стыд, а не стойко переносимое горе – вот что вызвало слезы на ее глазах, когда две верных горничных удалились, унося с собой заснувшую Миранду.

«Джейми, – подумала она, – я знаю, это нужно, чтобы уберечь тебя от преследований и покушений, но когда мы вернемся домой, я закачу тебе грандиозный скандал за то, что ты сотворил со мной».

Весь вечер после возвращения из банка прошел в утомительных спорах с Карлебахом, которого никак не удавалось убедить сначала в том, что графу Мицуками можно доверять, потом в том, что она вполне «в состоянии» поехать с ним в горы Сишань, чтобы найти все выходы из шахт Шилю. Днем граф отправил в Мэньтоугоу трех солдат, приказав достать лошадей для их отряда. Одному господу известно, что на этот счет скажут баронесса, мадам Откёр и мадам Шренк из австрийского посольства, чьи язвительность и злобность были хорошо известны.

Джейми, где бы ты ни был, я надеюсь, ты оценишь все, что я для тебя делаю.

Но эта мысль была подобна плачу оставленного в темноте ребенка. Лидия сидела перед туалетным столиком, чувствуя, как подступает безмолвие ночи, и снова и снова возвращалась к тому, о чем пыталась забыть днем, зарывшись в банковские записи, полицейские отчеты и карты Сишаня: с тех пор, как Исидро рассказал ей о Джейми и заверил, что с мужем все в порядке, прошло уже шесть дней.

Шесть дней – немалый срок…

Джейми…

Лидия уронила лицо в ладони, пытаясь подавить внезапную дрожь. И хуже всего было то, что она сама не знала, кого же она оплакивает, задыхаясь от коротких всхлипов. Отца ее дочери, с его несгибаемой волей, мрачным юмором и сильными руками, чьи объятия дарили ей тепло? Или невыразительный шепот и холодные желтые глаза человека, расставшегося с жизнью в 1555 году?

Мысленно она снова вернулась в подземное хранилище. К сундуку из дубленой кожи с латунными уголками и хитроумными замками. Пустому сундуку.

Надо идти дальше.

Эти слова она услышала от Анны, своей уравновешенной и прагматичной сокурсницы по Самервиль-колледжу, в те дни, когда отец лишил ее наследства, Джейми затерялся где-то на африканских просторах, а сама Лидия в свои семнадцать лет давала уроки студентам-медикам, чтобы заплатить за пансион. Надо идти дальше. Неизвестно, что ждет тебя за следующим холмом.

Той ночью ей снилось, что она ищет переулок Чжулун. Сгущались сумерки, и она никак не могла рассмотреть лицо рикши. Единственной его одеждой была белая набедренная повязка, а на левой руке и боку виднелись бинты, как у того молодого самурая, которого она навещала в доме Мицуками. В сумерках ей показалось, что его редеющие волосы выпадают целыми прядями, совсем как у Ито.

Она в ужасе покинула возок и поспешила прочь, но заблудилась в одинаковых улочках, с их лавками тканей, бумажными фонарями и шумными толпами китайцев. У торговца сладостями, разложившего свой товар на углу Шелкового переулка, она спросила, не видел ли тот Исидро, и получила ответ на превосходном английском: «Он сожалеет о невозможности свидеться с вами, мэм, но в храме Вечной гармонии вас ждет весточка от него». Мужчина угостил ее лакомствами и указал дорогу. Пробираясь к храму, Лидия пыталась вспомнить, чье же лицо в толпе показалось ей знакомым. Кем был этот человек, который исчезал всякий раз, стоило ей обернуться?

Джейми? Симон? Ставший рикшей Ито?

В храме горел всего один фонарь. Его свет отражался в блестящих, как у вампиров, глазах статуй. Она вошла в темное помещение, ощущая на себе их взгляды.

Кем бы ни был тот человек, который шел за ней в толпе, сейчас он находился здесь, в храме. Лидия видела, как он движется в темноте. Она знала, что должна бояться его, но страха не было.

Ощущение, что она должна испытывать страх, но почему-то не испытывает его, осталось с ней и после того, как она проснулась с колотящимся сердцем, разбуженная возней служанки, которая пришла развести огонь в гостиной, и доносившимися с улицы голосами двух американских патрульных.

* * *

– Расскажите мне о десяти землях и морях.

У Даньшунь поклонился и жестом приказал Лин принести бамбуковый поднос с закусками – небольшими креветками, «когтями феникса» (подозрительно походившими на цыплячьи лапы), пельменями всех размеров и разновидностей и пирожками с яйцом, – который она опустила на столик, стоящий на циновке рядом с импровизированной жаровней. Там же выстроились в ряд четыре чайничка. Поскольку все обитатели окрестных дворов (в том числе и врач, который утром пришел наложить повязку на ребра) по-прежнему делали вид, что не замечают Эшера, Лин пришлось взять на себя обязанности кухарки и домработницы, в чем ей время от времени помогала ее трехлетняя дочь Мэй-Мэй.

Сегодня Мэй-Мэй тоже пришла вместе с матерью, с самым серьезным видом неся перед собой поднос с единственной тарелкой баоцзы;[21]21
  Популярное китайское блюдо, представляющее собой небольшой пирожок, приготовляемый на пару.


[Закрыть] черные глаза девочки светились гордостью – ведь ей доверили прислуживать дедушке У и господину Невидимке.

– Городу нужна вода, – сказал У, когда Лин с дочерью ушли. – Сами озера очень старые, их выкопали еще при первых императорах. Вода смягчает сушь и не дает разгуляться ветру, а также образует преграду, через которую не могут перебраться демоны. Нельзя, чтобы демоны проникли туда, где живет сам сын Неба.

Эшер кивнул:

– Конечно.

В легендах говорилось, что немертвые не могут пересечь текущую воду. В прошлом году, когда их поезд пересекал Эльбу, Исидро приоткрыл завесу над этой загадкой: «Все дело в притяжении, сродни тому, что вызывает отливы и приливы, – пояснил вампир ломким шепотом, тасуя колоду для очередной партии в карты. – В полночь его влияние на наши способности ненадолго ослабевает. С чем это связано, никто не знает, хотя само явление достаточно известно».

Эшер предположил, что вода в загородном Нефритовом источнике и озерах текла слишком медленно и поэтому не могла остановить вампира, но его поразило сходство поверий.

– Что там есть? – спросил он на своем ломаном китайском. – В десяти землях и морях?

Дедуля У задумчиво посмотрел на него, прищурившись так, что глаза почти скрылись за пухлыми щеками:

– Там сейчас небезопасно, господин Невидимка. Особенно по ночам.

– Когда началось? Люди, – он запнулся, припоминая, как по-китайски будет «исчезать». – Когда яогуай под мостами?

– А! – У сохранял печальный и озабоченный вид, безостановочно поглощая при этом пирожки и обжаренные в яйце кусочки курицы. – Вы слышали эти россказни? Они появились только в этом году, через несколько недель после волнений. Наверное, когда на троне был император, в мире сохранялся хоть какой-то порядок и гуай боялись приближаться к городу. У семьи Цзо дом на берегу озера, но они ничего не говорят на этот счет, хотя я и не отказался бы послушать. Что же касается пропавших людей…

Он замолчал, сжимая в узловатых пальцах чашку ароматного хризантемового чая, и в черных глазках-черточках внезапно вспыхнул гнев:

– Это началось почти двадцать лет назад. Все знали, что их сводники и торговцы детьми скупают больше мальчиков и девочек, чем любая другая семья в городе. Говорят, что госпожа Цзо заключила своего рода соглашение с борделями в других городах, и вот там-то и надо искать всех пропавших людей. Но зачем бы хозяйка из Шанхая стала подыскивать девочек в Пекине? На юге бедняков с дочерями не меньше, чем на севере. К тому же Цзо часто покупают некрасивых девушек с большими уродливыми ногами, дочерей нищих и рабочих. За них мало просят.

Он одним глотком допил чай и тщательно вытер пальцы о салфетку с монограммой Пекинского клуба.

– Расскажите о Цзо.

– А! – У отправил в рот последний кусочек бобовой пасты с семенами кунжута. – Госпожа Цзо…

Он устремил взгляд в затянутый тенями угол полуразрушенной комнаты, которая теперь была чисто выметена и прибрана, несмотря на проваленную кровлю.

– Цзо Шаохуа. Болтают, что ее отец был золотарем, но он промышлял не только этим. Он работал на Шуя Цячжу, который тогда был главным над ростовщиками в той четверти города. Шаохуа вышла замуж за Чжэня, сына одного из лучших бойцов Шуя. Но всем в семье заправляла она. Красивая была… как звездное небо. Их и сейчас зовут Цзо, хотя настоящая фамилия ее сыновей – Чжэнь.

– А что стало с бойцом Чжэнем?

– Говорят, она им позавтракала, – У довольно усмехнулся. – Первого сына зовут Чжэнь Цзи-и. Он управляет публичными домами и игорными притонами, а еще скупает у армии ружья для своих бойцов. Госпожа Цзо выжила Шуя двадцать лет назад, и все те люди, которые вроде как должны были поддержать старика, перешли к ней. Она их запугала, так говорят. В хутунах никто и слова против нее не скажет. Ее сыновья захватили дом Шуя, его заведения и «птичники», переманили его рикш… Цзо открыли притоны на любой вкус и ведут дела с людьми вроде Ань Лутана, но даже в разгар восстания ихэтуаней их собственности никто и пальцем не тронул. Когда кто-нибудь из их прихвостней, вроде того же Аня, предлагает выкупить девушку – как случилось с Шэн Ми-цзин, – никто не смеет отказать им, хотя все прекрасно понимают, о чем идет речь. Вот Ань и пользуется своим преимуществом: говорят, что тот англичанин увидел Ми-цзин в лавке у ее отца и попросил доставить ее в дом к Цзо. Верно, Шэны бедны, но не настолько.

У замолчал. На его круглом морщинистом лице читалась смешанная с неприязнью печаль.

– Быстро получили власть, – тихо сказал Эшер. – Шуй ослаб? Нет сыновей?

– Его сыновей убили, – У налил ему еще одну чашку чая. – Да, Цзо быстро добились власти. Хотел бы я знать, что на самом деле стояло за всем этим. Ее называют ведьмой. Может, и так. Хао заправляли делами в северной части города, от Шуя их владения отделяла улица Гоцзыши. Все их бойцы и сводни за один месяц переметнулись к госпоже Цзо. То же самое случилось и в западной четверти, той, что за императорским дворцом. Ходили слухи, что госпожу Цзо с сыновьями приглашали в Чжуннаньхай, к самому президенту.

– Когда?

– Месяц назад? А может, два, – У, скривившись, тихонько потыкал палочками в тарелки, надеясь найти несъеденный кусочек. – Скоро выборы, так что удивляться тут нечему. И все же… Не хотел бы я, чтобы эта женщина стала еще сильней. И уж точно я бы не хотел, чтобы она обрела над президентом такую же власть, как над бандами Хао и Шуя.

Эшер вертел в пальцах чашку, обдумывая услышанное. Он вспомнил красавицу-китаянку, которую видел на приеме у сэра Эллина рука об руку с человеком по имени Хуан Дафэн, который был помощником президента Юаня и, по словам Хобарта, посредником в делах с боссами преступного мира. Эта женщина управляет половиной пекинских борделей…

– Как она выглядеть? Все еще красивая?

– Хотите вызвать неудовольствие тестя? – темные глаза мрачно сверкнули. – Лучше уж берите Лин, пусть даже ноги у нее уродливые, как у крестьянки, и она может вас до смерти заболтать своим рассуждениями о республике. Да, госпожа Цзо все еще красива, хотя и начала сдавать. Она несколько пополнела, и в дневном свете уже видны морщинки, сколько бы она ни прикладывала к лицу сырую телятину и клубнику. Мне приходилось слышать, что она пожирает всех выкупленных Анем девушек, да и маленькими попрошайками не брезгует. В прошлом бывали женщины, которые купались в крови, чтобы сохранить молодость, и я бы поверил, расскажи мне кто-нибудь такое о старой императрице! Но дело не в ее юности или красоте. Она сохраняет силу. Энергию.

Толстяк понизил голос до шепота и наклонился над столом:

– Порою я думаю, уж не вытягивает ли она из них ци, жизненную силу, как делают цзян-ши.

Эшер тихо переспросил:

– Вот как?

Цзян-ши были ходячими мертвецами – теми, кого на Западе называли вампирами.

18

Прибыв следующим утром в селение Минлян, Лидия назвала себя и объяснила доктору Бауэр, что Токийский университет предложил профессору Карлебаху продолжить начатые ее мужем изыскания и выяснить, в самом ли деле в горах Сишань скрывается выродившееся племя. Миссионерка поблагодарила ее, но, хотя ее сочувствие к Лидии (которой вместо удобных бридж пришлось надеть черную амазонку и шляпку с многослойной вуалью) было вполне искренним, в ее поведении ощущалась сдержанность, вызванная, как показалось Лидии, страхом.

Когда Лидия на своем школьном немецком спросила, нельзя ли ей взглянуть на останки и проверить костную ткань на возможные изменения клеточной структуры, доктор Бауэр ответила:

– Скорее всего, изменения были. У меня не самый мощный микроскоп. Сомневаюсь, что там хоть что-то осталось, но вы могли бы обратиться к доктору Чуню.

– Доктору Чуню?

– Из Пекинского университета, – невыразительным голосом подтвердила та. – Во вторник сюда приехал человек из службы президента, некто Хуан Дафэн, и предложил мне триста фунтов за останки и мои записи, которые, как он сказал, будут переданы доктору Чуню из университета.

– Кто такой этот доктор Чунь? – вмешался Карлебах. – И какое ему дело…

– В Пекинском университете нет никакого доктора Чуня, – сказала Лидия. – По крайней мере, на медицинском факультете, верно? – она снова повернулась к доктору Бауэр. – Я просмотрела их ежегодники на корабле по дороге в Китай.

Тем же самым сдержанным тоном Бауэр ответила:

– Мне раньше его фамилия не попадалась. Но, само собой, я не смогла бы отказать президенту Юаню. Он в любой момент может закрыть эту миссию и уничтожить все, чего мне удалось достичь за двадцать лет. К тому же мы постоянно нуждаемся в деньгах. А так как никто – кроме вашего мужа, да покоится он с миром, – не заинтересовался этими созданиями в горах, я решила…

– Не думаю, что у вас был выбор, – успокоила ее Лидия. – Мистер Хуан…

– Хуан Дафэн никоим образом не связан с университетом, – вставил Мицуками, который на протяжении всего разговора молча стоял у дверей лазарета. – Он занимает должность атташе при президенте, но свою карьеру Хуан начал с вышибалы в одной из городских банд. Если не ошибаюсь, той самой, которая в этом году заметно пополнила президентскую казну.

Доктор Бауэр вздохнула и поправила несколько седеющих светлых прядок, выбившихся из узла на затылке.

– Я живу в Китае вот уже двадцать лет, – сказала она. – И даже представить не могла, что когда-нибудь скажу доброе слово о маньчжурских императорах. Но те, кто пришел им на смену – а у нас в деревне все считают, что рано или поздно президент Юань объявит себя императором, – ничуть не лучше, а может, и хуже. Люди из отряда Хуана и в самом деле больше походили на головорезов, чем на солдат.

– Они поднимались к шахтам? – спросила Лидия. – После того, как забрали останки и ваши записи?

– Да. Они наняли Ляо Хэ и обманули его, не заплатив, так что он, скорее всего, охотно проведет и вас тоже. Кажется, Хуан хотел найти там все входы и выходы.

* * *

– Ляо говорит, что ни один человек не знает всех выходов.

На вершине небольшой гряды полковник Мицуками натянул поводья и посмотрел на неровный овальный зев пещеры, видневшийся за болотистым пустырем с остатками некогда бывшего здесь шахтерского лагеря. Даже при свете дня пещера выглядела как вход в преисподнюю. Кучи породы, разбитые ведра и развалившиеся навесы лишь добавляли мрачности к открывшейся им картине, и обросшие к зиме китайские пони, которыми в горах пришлось заменить европейских лошадей, трясли лохматыми головами, принюхиваясь к доносившимся из шахты запахам.

Большая рыжая собака Ляо по кличке Чжань прижалась к ногам хозяина, вздыбив шерсть на загривке. Из ее глотки вырвался низкий рык. Лидия слышала, как у нее за спиной переговариваются на своем языке трое японских солдат. Телохранитель Мицуками, молодой человек по имени Огата, который этим утром вместе с ними приехал из Пекина на автомобиле, остановил свою лошадь чуть в стороне. Руку он держал на рукояти меча.

Их невысокий проводник указал куда-то и заговорил с Мицуками, который перевел:

– У Хуан Дафэна тоже была карта, но на ней не указано двух входов, известных Ляо.

Карлебах, словно загипнотизированный, соскочил с седла, вытащил из чехла дробовик и двинулся вниз по склону. Лидия тоже спешилась и поспешила вслед за ним. Он едва не подпрыгнул, когда она коснулась его руки.

– Вы ни в чем не виноваты, – сказала она.

Он накрыл ее руку своей – с согнутыми артритом пальцами, лишенными подвижности – и пробормотал:

– Ласточка моя, все это из-за меня. Матьяш и Джейми, они же были мне как родные.

– Но что еще вам оставалось делать?

Старик лишь покачал головой.

Оставив Ляо и Огату стеречь лошадей, Мицуками и его люди спустились по склону. Солдаты внимательно оглядывали пустошь по обе стороны от тропы, держа винтовки наготове. Прошлой ночью мороз сковал лужи льдом, и слабое полуденное солнце не смогло растопить его. Длинная черная юбка зацепились за полускрытую подо льдом ветку, и Лидия вполголоса прокляла миссис Пиллей и Элен, которые заставили ее вырядиться в этот нелепый костюм, умоляя «проявить уважение» и «подумать о приличиях».

Что ж, зато она могла спокойно надеть очки, не опасаясь, что кто-нибудь увидит их под вуалью. «Скорее всего, без них мне не обойтись», – подумала она, взбираясь по земляной насыпи ко входу в пещеру.

На насыпи солдаты зажгли принесенные с собой фонари. Пол в первой пещере, размером приблизительно шестьдесят на тридцать футов, покрылся наледью. Синие сумерки сгущались почти сразу за входом, и Лидия в раздражении подняла вуаль, силясь рассмотреть два ведущих в толщу горы тоннеля. Пусть она похожа на пучеглазую стрекозу (так ей обычно говорили кузины), но она просто не могла увидеть все детали сквозь слои траурного тюля. Вдоль стен пещеры лежали обломки телег, с которых давно сняли железные оси и колеса.

Она вытащила записную книжку из кармана жакета.

– Сколько нам нужно взрывчатки, чтобы засыпать эти тоннели? Джейми говорит… говорил, – быстро поправилась она, – что лучше всего было бы использовать гелигнит, если только его удастся доставить сюда.

Она оглянулась на зияющий за спиной вход в пещеру, затем изучила проемы тоннелей и заполненный тенями провал в полу справа от себя, и мысленно прикинула объемы.

– Думаю, нам здесь понадобится какой-нибудь ядовитый газ – хлорин или фосген. Он тяжелее воздуха и пойдет вниз.

– Хлорин проще достать, – в скрытых толстыми линзами глазах Мицуками промелькнуло веселое удивление. – Сжиженный газ делают в Шанхае и Гонконге. Его используют для дезинфекции. На воздухе жидкость испаряется.

– Если удастся разместить баллоны с газом в шахтах, как можно ближе к тому месту, где спят эти создания, а затем подорвать их небольшим количеством взрывчатки и сразу же обвалить все входы…

Лидия бросила взгляд на Карлебаха, который взирал на нее с сочувствием и опасливым благоговением, словно не решаясь воздать хвалу ее храбрости и силе… Словно видя в ее торжестве над мнимым горем отражение собственной мрачной одержимости. Наверное, сейчас она совсем не похожа на убитую горем вдову… Но КАК можно планировать взрыв шахты с затаившимися в ней чудовищами и сохранять при этом скорбный вид?

Рядом с ней Мицуками отдавал приказы трем солдатам, двое из которых тут же двинулись ко входам в тоннели, и вскоре свет их фонарей почти растворился в окружающей темноте.

– Надо будет как-то объяснить заказ хлорина, – встревоженно сказала Лидия. – Не говоря уже о доставке к шахтам. Не хотелось бы, чтобы его конфисковали отряды Юаня или гоминьдановцы…

– Уверен, вы сумеете объяснить необходимость надежной охраны, мадам, – глаза Мицуками насмешливо поблескивали. – Мне же предоставьте позаботиться о транспортировке груза. Но больше всего меня беспокоит проявленное президентом Юанем любопытство.

– Да… Наверняка кому-то что-то известно. Стал бы президент Юань посылать сюда людей и забирать останки яогуая, если бы не был уверен, что сумеет воспользоваться ими?

– Воспользоваться ими, – мрачно поправил ее Мицуками, – или же передать кому-нибудь из своих друзей. Если же он может… считает, что может или сможет в будущем управлять ими…боюсь, такой человек, как он, приложит все усилия, чтобы размножить этих тварей. Ябэ…

Он жестом приказал третьему солдату, по виду совсем подростку, принести фонарь, затем повернулся к Карлебаху, который стоял в нескольких шагах от них, вглядываясь в провал ближайшего тоннеля:

– Сэнсэй, вы не знаете, этими существами можно управлять?

Темные глаза Карлебаха за полукружьями очков подозрительно заблестели. Лидия поспешила к нему и спросила шепотом:

– Вашему другу удалось что-нибудь узнать об этом? Или, возможно, пражские вампиры рассказали вам…

– Вампиры лгут, всегда и во всем. Или говорят полуправду, чтобы завоевать доверие, а затем снова обмануть ради своих целей.

– Что они рассказали вам?

Карлебах тряхнул головой:

– Клянусь честью, мадам, я не знаю, как живой человек, сохранивший душу и разум, может управлять этими… этими существами. И даже если это возможно…

Стены пещеры отразили донесшийся из тьмы тоннеля крик, многократно усилив звучащие в нем ужас, агонию и потрясение. Лидия шагнула было к темному прямоугольнику, но Карлебах схватил ее за руку и оттащил себе за спину. Мимо нее к черному проему пронесся Мицуками. Снаружи раздался захлебывающийся лай Чжаня.

В следующее мгновение в свете принесенного Ябэ фонаря появился солдат. Пошатываясь и натыкаясь на стены, он срывал с себя крыс, которые покрывали его с ног до головы. Лидия отскочила назад – она с детства ненавидела крыс, – затем опустила взгляд вниз, почувствовав какое-то прикосновение к лодыжке, ахнула и со всех ног бросилась к выходу.

Живой серый поток вытекал из тоннеля и охватывал ее ноги. Мицуками сорвал с пояса меч в ножнах и, орудуя им как тростью, принялся сбивать крыс с тела солдата. Остальные мужчины топтали и пинками разбрасывали окруживших их грызунов; второй солдат тоже выскочил из тоннеля и присоединился к расправе. Лидия заметила, что провал в восточной части пещеры тоже извергает полчища крыс.

– Осторожней!

Мицуками и рядовой Ябэ подхватили истекающего кровью солдата, не дав ему упасть, и бегом поволокли его к выходу из пещеры. К Лидии подбежал их проводник и за руку вытащил ее на земляную насыпь, крича:

– Сяо син!

Серые тени сновали по кучам пустой породы, кишели в голых ветвях кустов и чернеющем на замерзшем болоте тростнике. Но когда Чжань с лаем бросился в самую их гущу, крысы разбежались, словно проникающий в ущелье дневной свет ослабил овладевшее ими стремление напасть всей стаей. Они метались из стороны в сторону, не зная, чему повиноваться: инстинктам или же пришедшему откуда-то позыву убивать.