Текст книги "Никогда не спорь с боссом"

Автор книги: Барбара Делински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава восьмая

Принять сознательное решение заняться с ним любовью, чтобы проверить всю полноту отношений, – дело одно, а вот привести его в исполнение – совсем иное.

Она в жизни не выступала в роли соблазнительницы. Попытавшись представить, как будет искушать Коррея, она зашла в тупик. Зазывающие взгляды не в ее стиле, как и тайные поглаживания рук или, скажем, прикосновения бедер. Всякий раз, загораясь желанием в его объятиях, она действовала инстинктивно, а не сознательно. Даже сейчас, сидя рядом с ним на борту самолета, она нутром ощущала его близость, его тепло, его запах. Но вот облачить чувства в слова или жесты было ей не под силу. Чем ближе они подлетали к Атланте, тем сильнее она нервничала.

От Коррея не укрылось ее состояние. Он прекрасно видел, что она старается не смотреть ему в глаза, что ее пальцы нервно стискивают ручку сумки, и что она листает страницы журнала, ни на чем не задерживаясь.

Она была явно не в своей тарелке, пока они заполняли бланки в отеле, и эта нервозность еще усилилась, пока коридорный вел их в заказанный «люкс». Оставшись с ней наедине, Коррей решил первым начать разговор, заставить ее высказать все, что у нее на душе.

Коринна стояла у окна, и он остановился у нее за спиной. Не слишком близко, конечно. А когда заговорил, в его тоне не звучало и намека на сексуальные нотки.

– Все в порядке?

– Лучше и быть не может, – с напускной веселостью ответила она.

– Тебя что-то беспокоит.

– Нет-нет. Все прекрасно.

– Ты жалеешь, что приехала сюда?

– Нет, конечно. Почему ты так решил?

– Ты выглядишь напряженной. – Не дождавшись ответа, он осторожно сказал: – Расскажи мне, о чем думаешь.

– Отсюда открывается прелестный вид на город.

– Обернись и посмотри мне в глаза.

Очень медленно Коринна обернулась. И еще медленнее подняла на него глаза.

– Послушай меня, Кори. Тебе не из-за чего расстраиваться. То, что я заказал один номер на двоих, совсем не означает, что мы будем спать вместе. Здесь две спальни.

– Но я…

– Мы можем пообедать в ресторане, а потом прогуляться по городу, заглянуть в магазины или пойти в кино.

– С удовольствием, но…

– А может, ты устала? Если хочешь отдохнуть – я даже близко к твоей комнате не подойду.

– Коррей, я…

– Я тебя люблю, Коринна. – Он поднял руку, легонько прикоснулся к ее щеке. – Я хочу, чтобы ты была счастлива. И я готов ждать большего до тех пор, пока ты сама не убедишься в своих чувствах.

– Я уже убедилась, – выдохнула она, в отчаянии оттого, что он не давал ей вставить ни слова.

– И решила прогнать меня с глаз долой?

Она покачала головой.

– Тогда что?

– Я люблю тебя.

Глаза Коррея расширились.

– Ты… Правда?

Она кивнула.

Он издал радостный вопль и обхватил ее за шею.

– Тогда в чем проблема? Сейчас пойдем гулять, замечательно проведем время…

– Не хочу я идти гулять. Я хочу остаться здесь. С тобой.

Она произнесла это так тихо и спокойно, что Коррей и не догадался бы о скрытом смысле, если бы не увидел, как учащенно вздымается ее грудь, как румянец заливает щеки. Его будто обухом по лбу ударили.

– Извини, я не знаю, как сказать. У меня нет опыта.

– Ты все очень хорошо сказала… – Он прочистил горло. – Я ужасно хочу тебя, Кори. Всегда хотел и буду хотеть.

– Именно в этом мне и нужно убедиться, – послышалось ее сдавленное признание.

– Разве я не говорил тебе раньше?

– Говорить недостаточно. Мне необходимо знать наверняка.

В ее голосе Коррей уловил нечто такое, что его удивило. Он приподнял ее голову и всмотрелся в глаза.

– Что именно тебе необходимо знать наверняка?

– Что ты по-прежнему будешь меня любить, даже после постели.

– Ну конечно, я…

– А еще я хочу знать, что и сама буду по-прежнему любить тебя.

Вот оно что: она думала о родителях, которым никогда не хватало одного партнера.

– Ты на них не похожа.

– Но мне нужно это знать! – крикнула она. – Неужели ты не понимаешь? Я не могу связать свою жизнь с тобой, пока не буду уверена.

С тихим стоном долго сдерживаемого желания Коррей приник к ее губам поцелуем, говорившим о любви и страсти так, как не сказали бы никакие слова. Оторвавшись от нее, он, опустил на нее тот самый взгляд, о котором она мечтала, но в нем сквозила и осторожность.

– Сначала можно прогуляться, а уж потом вернуться сюда.

Коринна отрицательно покачала головой.

– Закажем бутылку шампанского…

– Нет, – шепнула она. – Я хочу сейчас.

Он снова застонал и, крепко обняв, повел ее к одной из спален – той, что была больше. Коринна едва заметно вздрагивала.

– Ты боишься?

– Немножко.

– Я тоже.

– Но ты же и раньше занимался этим.

– Но никогда – с любимой женщиной.

Они остановились у самой кровати. Он отпустил ее, чтобы сбросить покрывало.

– А я никогда и ни с кем этим раньше не занималась.

Обернувшись, он увидел, что она в тревоге ломает сцепленные пальцы рук.

– Я знаю. – Одарив ее нежной улыбкой, он взял ее ладони в свои. – И это одна из причин, которые делают тебя такой особенной.

– Но я хочу знать, что происходит.

– Значит, я расскажу тебе. Согласна?

Она кивнула.

– Хорошо, – пробормотал Коррей и усадил ее на постель. Взяв ее лицо в ладони, он опять поцеловал ее, сначала осторожным, потом, почувствовав, как она отзывается, все более глубоким поцелуем. В тот миг, когда его язык проник в ее рот, он подумал, что будет не так-то легко замедлять события.

Не отрывая губ от ее рта, он взялся расстегивать дрожащими пальцами пуговицы на своей рубашке.

– Прикоснись ко мне, Кори. Я так долго ждал, чтобы ощутить на себе твои руки.

Коринна, которую поцелуй едва не лишил сознания, с трудом открыла глаза и замерла, увидев его обнаженную грудь. Бронзовую и твердую. Она и раньше видела его без рубашки, но сейчас могла трогать его так, как не смела тогда. Протяжно вздохнув, она кончиками пальцев прикоснулась к его груди. Через секунду ладонь выпрямилась и пустилась в путь.

– Ты такой теплый, мощный, но… мягкий. – Коринна, как зачарованная, позволила и второй ладони присоединиться к изучению, провела по ребрам, потом выше, туда, где прятались маленькие плоские соски.

– Как… приятно!..

Двигаясь все более широкими кругами, ее ладони сдвинули рубашку, обвели мускулистые очертания плеч.

– Ты великолепно сложен, – прошептала она. Слова казались настолько неуклюжими по сравнению с ее восторгом, что она быстро наклонила голову и поцеловала его грудь.

– Кори, о Боже, Кори… Еще… еще. – Подавшись вперед, он притянул к себе ее голову и впился в ее губы жадным, ощутимым поцелуем. Когда он снова взглянул на нее, его зеленые глаза были подернуты сумеречной дымкой. – Дотронься еще, – глухо шепнул он. – Ниже.

Коринна словно плыла во сне. Чистый, мускусный аромат притягивал, жар его тела смешивался с ее собственным жаром.

– Так тяжело… сосредоточиться… ты… прекрасен.

Прежде чем она успела произнести еще хоть что-нибудь, он пересадил ее к себе на колени, быстро наклонился и ткнулся носом ей в шею.

– Теперь можешь трогать, – скомандовал он.

Рубашка упала на кровать, и Коринна начала скользить по нему, плавными прикосновениями, постепенно двигаясь от спины к груди, животу. Его тело было неизведанным, но знакомым и родным.

– Что ты чувствуешь? – шепотом спросила она.

– Огонь! – Его голова нырнула ниже, губы раскрылись, зубы сомкнулись на соске. Ее окатила жаркая волна, и она охнула.

Желание разливалось в ней. Она анализировала страсть, разбирала на части, кусочек за кусочком, пытаясь осознать ее силу.

Рука опустилась на его слаксы, замерла на вздымающейся молнии. Пальцы пробежали по всей длине.

Коррей резко, с болезненным стоном выдохнул.

Рука окаменела.

– Я сделала тебе больно.

– Нет. Наоборот. Еще. Давай избавимся от всего этого, – хрипло протянул он и, стащив с нее блузку, отшвырнул ее прочь. И вновь его рот прильнул к ее груди, вздохнув, он нежно потянул за сосок губами.

Она не сдержала крика и стиснула колени, застигнутая врасплох вспышкой пламени, которая обожгла ее бедра.

– Хочу видеть тебя обнаженной, – шепнул Коррей.

Когда на ней не осталось ничего, кроме лучей полуденного солнца, заливавшего ее сквозь стекла огромного окна, он опустился перед кроватью на одно колено. Его взгляд тронулся в путь по ее телу – от пальчиков вверх по ногам, к темному треугольнику между бедер, еще выше, через плоский живот к груди и, наконец, к лицу. Не в силах говорить, он лишь приподнял ее и с силой прижал к себе.

– Сейчас я снова поцелую тебя, – сказал Коррей и исполнил обещание. Он дарил любовь ее рту, как очень скоро подарит телу. – И снова прикоснусь к тебе, на этот раз не только руками, но и всем, что у меня есть. – Он и это обещание выполнил, двигаясь вдоль ее тела вверх, вниз, зажигая каждую клеточку, от кончиков пальцев до плеч, вожделением. Его руки не переставали путешествовать от одной чувствительной точки до другой, а язык доводил до умопомрачения.

Страсть превратилась в необходимость для обоих стать одним целым в самом естественном смысле. Приподнявшись над ней, Коррей переплел ее пальцы со своими и прижал их к кровати по бокам от ее плеч.

– Посмотри на меня, – шепнул он и подождал, пока она откроет глаза. Он знал, что та агония чувств, которую он в них увидел, как в зеркале отражалась в его собственных глазах. Это была агония желания, и она эхом прозвучала в его голосе. – Сейчас я буду любить тебя. Сначала может быть больно, но я быстро. Ладно?

Ее губы беззвучно шевельнулись, но он услышал каждое слово. Их крики прозвучали вместе, но не от боли, а от красоты слияния.

Больше слов не было. Страсть стала вихрем всеобъемлющих эмоций и ощущений, она стала любовью, а любовь была Корреем. Инстинкт был главной силой, которая связывала три составляющие в один сплошной водоворот без начала и конца.

Коррей задавал ритм, Коринна подхватывала его. Пламя разгоралось все сильнее, все ярче, пока наконец не рассыпалось мириадами ослепляющих искр, оставив их задыхающимися, взмокшими, рухнувшими друг на друга бесформенной грудой спутанных рук, ног и тел.

– Я околдован, – тихонько произнес он и улыбнулся в ее открывшиеся глаза.

– Как подумаю, чего мы лишались… Мы же могли этим заняться на бельведере или на яхте…

– Тогда все было бы не так прекрасно. Ведь ты не знала, что любишь меня.

Все еще улыбаясь, Коринна закрыла глаза, сделала глубокий, судорожный вдох и покрепче обвилась вокруг Коррея.

– Обожаю твои волосы, – прошептал Коррей. – Они всегда так чудесно пахнут. – Он вдохнул их аромат и улыбнулся. – Запах лимона меня возбуждает.

Она приподняла к нему лицо.

– А что еще тебя возбуждает?

– Маленькие изящные женщины со стройными ногами, восхитительной грудью и попками… повернись-ка, хочу взглянуть.

– Я не могу пошевелиться.

– Тогда я узнаю на ощупь. – Его ладонь легла ей на ягодицы, двинулась налево, потом направо, потом вверх и вниз.

Она затаила дыхание. Ей и в голову не приходило, что у нее столько эрогенных зон. Или же все дело в одном прикосновении его рук? Или в его запахе, ставшем теперь еще более мужским?

Их губы встретились.

– По-моему, нам нужно встать, – шепнул он.

– О, нет, не сейчас.

– Так, я думаю, – сказал он, силой заставляя себя сесть, – что горячая ванна – как раз то, что посоветовал бы доктор.

– Не хочу сейчас в ванну.

– Я приму ее с тобой.

Эта мысль понравилась ей почти так же, как мысль заняться с ним любовью.

– Правда?

Он подхватил ее на руки и встал с постели.

– А ты думала, что я вот так быстро отпущу тебя? Сейчас мы примем отличную ванну, оденемся и посмотрим город.

Она обхватила его за шею.

– А позже займемся любовью?

– Если хочешь.

– Я хочу сейчас.

Вздохнув, он поставил ее на ноги рядом с огромных размеров ванной.

– Коринна, – строго произнес он, – я стараюсь поступать так, как лучше всего для тебя. Не спорь со мной. В данный момент я хочу принять с тобой ванну, потом прогуляться по городу, показать его тебе. Потом пообедать с тобой в ресторане, зайти в магазины. Я хочу, – он хитро ухмыльнулся, – видеть тебя одетой и знать, что я единственный мужчина, которому известно, что там, под одеждой.

– Правда?

– Правда. – Боясь, что ему долго не выдержать, он отвернулся и включил воду.

В тот вечер они выполнили всю намеченную программу Коррея и даже больше. Но если Коринна думала, что будет валиться с ног от усталости, когда вернется в номер, то она ошиблась. Они занимались любовью, заскочив переодеться перед ужином, а потом несколько раз за ночь. В воскресенье они завтракали в постели, а потом снова наслаждались друг другом. Даже бросились друг другу в объятия, прежде чем сложить вещи, а сложив, так же быстро распаковались, поскольку, решили подарить себе еще одну ночь и вернуться в Саванну в понедельник утром.

А когда полет остался позади и они уже направлялись к острову, Коррей поднес к губам ее руку.

– Я знаю, ты думаешь о том, что, как только мы вернемся на остров, все изменится. Ничего подобного, Кори.

Он куснул один из пальчиков.

– Ты переезжаешь ко мне.

– Мне легче будет работать в отеле.

– Я буду привозить тебя туда каждое утро, вечером отвозить домой. И машину буду оставлять в твоем распоряжении, чтобы ты не чувствовала себя стесненной в движении. – Его пальцы сжались вокруг ее ладони. – Черт возьми, Кори, ты же собираешься в конце недели вернуться в Балтимор. Я хочу быть с тобой как можно чаще в оставшееся время.

– Я же вернусь. Мы ведь договорились.

– И когда ты вернешься, я тоже хочу, чтобы ты жила у меня. Ни с кем не стану тебя делить, – с чувством заявил он. – Я не шучу.

– Ты действительно считаешь, что я должна жить у тебя?

– Да. Коринна, я просил тебя выйти за меня замуж. Разве это ни о чем не говорит? Нет, не утруждай себя ответом, потому что сейчас ты вспомнишь о родителях. Я не похож на них. Одна из причин, почему я так долго не женился, в том, что не встречал женщины, с которой мог бы представить себя на всю оставшуюся жизнь. Для меня брак – это навсегда. Именно так относились к нему мои родители. Так отношусь и я. Но раз ты еще не готова, я прошу тебя просто пожить со мной… хотя бы пока ты здесь. Заметь… – он начинал распаляться, – идея твоего возвращения в Балтимор мне совсем не по душе. Я знаю, ты должна вернуться. Там у тебя работа… и бабушка. Черт, если бы хоть что-то зависело от меня, мы бы уже готовились к свадьбе!

Давая себе время успокоиться, он водил ее кулачком по своим губам.

– Ладно. Я прошу тебя жить у меня. Я никогда не просил о таком ни одну женщину.

– Вот как? – удивилась Коринна, но в ее голосе зазвучали поддразнивающие нотки.

– Да, мэм, так что обдумайте мое предложение.

– Ты же страшный неряха. – Она уже испытала сомнительное удовольствие побывать в его доме утром. Развернутые газеты устилали поверхность пола, стена грязных бокалов расположилась на баре, почта раскидана по кухонному столу, одежда – по спальне. Ее поразило до глубины души, что один человек может устроить такой беспорядок, особенно учитывая тот факт, что весь вечер он провел вне дома – с ней.

– Ты меня исправишь.

– Не уверена, что это возможно.

– Тогда не исправляй меня, но все равно ты переедешь ко мне.

– Ты спишь на левой стороне кровати.

– И что?

– А то, что я тоже.

– Прошлой ночью, да и позапрошлой, ты спала на правой.

– Только потому, что мне не хватило сил сдвинуть с места ни себя, ни тебя.

Дурачась, он пожевал ее кулак.

– Как только ты переедешь ко мне, я буду спать на правой половине. Больше никаких возражений, Коринна. Я сказал, что ты будешь жить у меня, а правило Кардинала номер…

Она засунула ему пальцы в рот.

– Я только хотела сказать, – прошептала она, прильнув к нему поближе, – что будет чудесно как-нибудь вечером заняться любовью у тебя на патио…

Они занимались любовью на патио, на кухне, в ванной, в кабинете и, разумеется, в спальне. Прежняя Коринна, без сомнения, пришла бы в ужас, Коринна новая принимала страсть радостно. Один лишь взгляд на Коррея возбуждал ее, одно лишь прикосновение.

В конце недели она вернулась в Балтимор. Покинуть Коррея оказалось нелегко, но это было необходимо. Хотелось увидеть бабушку и помочь по дому. Но что гораздо важнее: ей нужно было узнать, что произойдет, когда многие мили разделят ее с Корреем.

Произошло то, что жизнь с бабушкой неожиданно стала казаться чересчур упорядоченной, старый викторианский дом – чересчур аккуратным. Сидя в своем кабинете в офисе, она то и дело поглядывала на дверь, надеясь, что Коррей объявится на пороге.

Коррей встретил ее так, как она могла только мечтать. Восторг его был бесконечен. Он не переставал дарить ее улыбками, ласками, казалось, он не мог на нее насмотреться.

Дни бежали, и Коринне начало казаться, что у них все-таки может что-то выйти. Во время недели разлуки каждый мог подыскать замену, но этого не произошло. Наоборот, отношения стали глубже, как будто их корни развились и окрепли, создавая мощную основу для их любви.

Глава девятая

Коррей настоял на том, чтобы вылететь в Нью-Йорк вместе с ней.

– У тебя здесь столько дел, – возражала она. Он продолжал лихорадочно запихивать вещи в сумку.

– То, что не может подождать, решу по телефону. Сейчас важнее Роксанна.

– Но ты ведь даже незнаком с ней…

– Она – твоя сестра. Все остальное не важно.

– Но…

– Правило Кардинала номер четырнадцать…

– Знаю, знаю, – выкрикнула она и скорчила физиономию в сторону его сумки. – Что ты творишь со своей одеждой! Ее же нельзя будет надеть, когда мы доберемся до Нью-Йорка! – И она принялась все перекладывать, радуясь возможности отвлечься. Исчезновение Роксанны леденило ее сердце, и она была рада, что Коррей летит с ней. Она с трудом удерживалась от слез.

Когда они наконец добрались до самолета и взлетели, она взяла его руку в свою.

– Спасибо. Я чувствую себя гораздо лучше, когда ты рядом.

– Не лги. Тебе очень плохо.

Она подняла на него виноватые глаза.

– Она жаловалась мне в каждом письме. Я говорила с ней по телефону, но мне нужно было поехать к ней. А я не поехала.

– Она уже большая девочка. Замужем, ребенка родила. Ты не можешь вечно заботиться о ней, Кори. Ты сделала все, что в твоих силах.

Коринна качала головой – скорее недоверчиво, чем отрицательно.

– Как она могла так исчезнуть! Я понимаю, что у нее были нелады с Фрэнком, но Джеффри… как она могла бросить его?

– Фрэнк сказал, что она написала в письме?

– Только что ей необходимо расправить крылья. Я не могу поверить даже в то, что она выбрала именно это выражение. Так сказала бы мама.

– Думаешь, Роксанна отправилась к ней?

– К матери? Если только совсем чокнулась. Чериз – пташка свободного полета. Она и знать-то никогда ничего не хотела о дочерях. – Коринна помрачнела. – Не хочу даже звонить ей и спрашивать – впрочем, все равно я понятия не имею, где ее искать.

– Фрэнк наверняка уже обзвонил всех, кого только можно.

– Видимо, так, но он совершенно потрясен. Я еще никогда не видела его таким. У меня было ощущение, что он впервые в жизни мечется по дому, не соображая, что предпринять.

Она оказалась права. У Фрэнка был совершенно несвойственный ему взъерошенный вид.

Втроем они обзвонили по очереди всех ее друзей. Ни один из них ее не видел и ничего о ней не знал.

Они обсудили возможность измены, но отбросили ввиду оставленной записки. Подумывали было о том, чтобы сообщить в полицию, но отказались и от этой мысли по той же причине – полиция вряд ли отнеслась бы серьезно к розыску женщины, которая бросила мужа и сына ради развлечений. Все-таки позвонили Алексу в Париж – вернее, Коррей позвонил, представившись старым знакомым Роксанны.

Объединив усилия, они попытались вычислить, куда она могла отправиться. Машину она не взяла. Значит, она все еще в Манхэттене, живет под вымышленным именем в отеле. А может, воспользовалась самолетом или поездом, или даже автобусом. В любом из этих случаев потребовался бы специалист, чтобы ее отыскать.

Поэтому они решили обратиться за помощью в частное сыскное агентство. Они сообщили о Роксанне все, что только знали. Фрэнк вручил им несколько фотографий, а также назвал банки, где она могла бы получить деньги со счета или по кредитной карточке.

Уже к середине следующего утра стало известно, что в день своего исчезновения Роксанна сняла небольшую сумму с личного счета, кроме того, заказала билет на самолет до Чикаго. Это было уже кое-что.

Весь остаток дня Коринна, Коррей и Фрэнк не отходили от телефона. То, что Роксанна заказала билет на собственное имя, они сочли хорошим знаком: как-никак оставила след.

Фрэнк без остановки мерил шагами комнаты. И говорил, говорил… Он искренне винил себя во всем случившемся, признавая, что был слеп к желаниям Роксанны и глух к ее просьбам. Когда Коринна рассказала ему о письмах сестры, его отчаянию не было границ. Он признался, что принимал жену как должное, и его злость на самого себя была совершенно искренней – как и горе от исчезновения Роксанны и страх за ее судьбу.

В один из тех редких моментов, когда они остались наедине, Коринна обернулась к Коррею:

– Я всегда опасалась, что случится нечто подобное. Это в генах.

– Вовсе не в генах, любимая. В сознании. Роксанна, по-моему, хотела привлечь внимание Фрэнка. Не добившись этой цели обычными средствами, она последовала единственному известному ей примеру.

– Ты считаешь, она сделала это сознательно?

– С твоих слов я понял, что она незаурядная женщина. Может быть, она пошла на крайние меры, чтобы испугать Фрэнка, но, похоже, именно этого она и добивалась. А вот намеренно ли она повторила путь родителей… кто знает?

– Как ты думаешь, чего она ищет?

– Не знаю, – раздался позади них глубокий голос. Они резко обернулись и увидели в дверях Фрэнка.

Коринну на мгновение обуял ужас.

– Извини, Фрэнк. Я вовсе не имела в виду…

Он жестом остановил ее.

– Ничего страшного, Кори. Ты имеешь право строить любые предположения. Роксанна – твоя сестра, а я не справился с ролью заботливого мужа. Но одно я могу сказать наверняка. У нас никогда не возникало проблем в постели. Кое в чем я, возможно, старомодный зануда, во многом просто слеп, но секс не подпадает ни под одну категорию. Роксанна когда-нибудь жаловалась тебе на это в письмах?

– Нет.

– Могу понять почему. Секс – единственное, что нас по-настоящему связывало. – Он потер затылок. – Будь это не так, она, наверное, сбежала бы давным-давно. – И все с тем же выражением муки на лице он вышел из комнаты.

Очень долго Коринна молчала. Потом обернулась к Коррею и крепко его обняла.

– Страдание. Вот чего я боюсь. Пройдет время, и Фрэнк научится справляться без жены. Но Джеффри… Он не так уж долго будет верить в отлучку матери, и если она не появится…

– Появится. Знаешь, в каком-то смысле вы должны быть благодарны, что родителей рядом с вами не было. Их пример был бы куда заразительнее, если бы они маячили у вас перед глазами. Подумай сама. Главным примером в жизни Роксанны и в твоей была бабушка. И именно ее жизненные ценности воспитали вас обеих. Эти ценности и вернут Роксанну домой.

Он оказался прав, но всем им пришлось пройти через ад, думая об обратном. Ранним вечером позвонил детектив и сообщил, что Роксанна вылетела из Чикаго в Лас-Вегас. И там след окончательно потерялся.

Меньше всего они ожидали, что на следующий день, сразу после полудня, Роксанна переступит через порог квартиры, но именно это и произошло. Фрэнк рванулся к ней и схватил ее в охапку прежде, чем она смогла заметить гостей. Коррея и Коринну ее появление привело в не меньший восторг, но они остались на заднем плане.

– Прости, Фрэнк, – со слезами простонала Роксанна. – Мне так жаль…

– Нет, это мне жаль. Мне не хватало времени, чтобы послушать, чтобы услышать…

– Я думала, что исчезну… все брошу тебе назло… но сделала назло себе… я так скучала…

– Слава Богу, с тобой ничего не случилось…

– Я была в Лас-Вегасе…

– Знаю. Всю ночь меня преследовали кошмары, что ты оказалась в руках какого-нибудь пройдохи…

– Так ты знал?

– Мы наняли частного детектива…

– Мы?

Фрэнк ослабил свою хватку настолько, что она смогла увидеть стоявшую в глубине комнаты Коринну.

– Кори? – сквозь слезы вскрикнула она. – Ох, Кори! – Не в силах отпустить Фрэнка, она потащила его за собой через комнату, чтобы свободной рукой обнять сестру. – Прости. Ради меня тебе пришлось лететь из Балтимора…

– Я была не в Балтиморе, но прилетела бы, где бы я ни была.

– Спасибо, – дрогнувшим шепотом произнесла Роксанна. Ее взгляд метнулся к Коррею, вернулся к Коринне, снова остановился на незнакомце. – Это наверняка Коррей, – мягко сказала она. Сверкнув полными слез глазами, она протянула руку и нежно обняла его за шею в ответ на его объятие. – Кори о тебе упоминала. Так уклончиво, что я сразу поняла – здесь что-то особенное. Извини, что я вытащила вас обоих сюда.

– Не говори глупостей, – ответил Коррей и тут же обратил все в шутку: – Неужто ты думаешь, я упустил бы шанс взглянуть на тебя? Кори меня к своей бабушке и близко не подпускает. Кажется, она думает, что я ее изувечу.

Коринна с Корреем вернулись в Хилтон-Хэд тем же вечером: они понимали, что Фрэнку и Роксанне необходимо побыть вдвоем – и с Джеффри.

Две недели пролетели с устрашающей скоростью, а Коринна была все так же далека от принятия решения, как и вначале. На работе она была занята по горло, а в минуты отдыха не хотела ничем омрачать общение с Корреем.

Она не была готова к тому факту, что Коррей сам пришел к определенному решению. Он объявил это решение, когда они ждали в аэропорту ее рейса.

– Я много думал, – сказал он и, взяв ее руку, сосредоточил взгляд на мизинчике.

Коринна поняла, что что-то случилось. Последние двадцать четыре часа ее сознание до такой степени заполнил страх расставания, что она и не заметила сосредоточенности Коррея. Сердце бешено заколотилось.

– Я думаю, – медленно произнес он, – что тебе стоит какое-то время побыть в Балтиморе.

Скорость ее пульса увеличилась.

– Ты сам приедешь?

– Нет. Не приеду, но хочу тебя видеть. Каждый день, каждую ночь. Я хочу на тебе жениться. Но ты к этому не готова. Ты говоришь, что любишь меня, но иногда я не уверен, почему ты меня любишь и до какой степени. Возможно, если ты взглянешь на наши отношения со стороны, то сможешь выяснить, чего же ты все-таки хочешь.

– Я думаю, что хочу выйти замуж…

– Думать, что ты этого хочешь, – недостаточно.

– Но…

– Твой рейс. – Легонько стиснув ее руку, он поднялся и помог подняться ей. – Я с тобой прощаюсь. Больше я не выдержу. – Он приник к ней долгим, нежным поцелуем. – Я люблю тебя, – шепнул он ей в губы.

– Коррей…

Он прижал палец к ее губам.

– Правила тебе известны. – И, прикоснувшись последним поцелуем к ее лбу, он повернулся и быстро зашагал прочь.

Полет оказался для Коринны мучительно долгим. К тому времени, когда самолет приземлился в Балтиморе, она словно прожила целую жизнь, пройдя через водоворот эмоций. Сожаление, утрата, уныние, ужас, отчаяние – каждое из этих чувств по очереди овладевало ее душой. Но доминирующей силой оказалась злость. Чистейшая неистребимая злость.

Было четыре часа пополудни. Первое, что она сделала, – поехала прямо со всеми чемоданами на такси в офис и вручила ошарашенному Алану заявление. Затем на такси же отправилась домой, где сообщила бабушке, что уезжает из города. Практически не заглянув в чемоданы, она зашвырнула их обратно в такси и направилась в аэропорт, где ей удалось сесть на последний рейс до Атланты. К сожалению, ночного рейса в Саванну не было. Она подумала было взять напрокат машину, но решила, что в таком состоянии врежется в первый же попавшийся столб. Поэтому сняла номер в отеле при аэропорте и провела там всю ночь, по большей части меряя шагами комнату и распаляя себя гневом. Гнев этот уже переливался через край, когда на следующее утро она наконец добралась до Саванны и на такси доехала до офиса Коррея.

Свалив чемоданы сразу же у входа, она вихрем пролетела мимо секретарши в приемной и ворвалась в кабинет Коррея, с ужасающей силой захлопнув за собой дверь. Пораженный, он едва успел поднять голову, как она уже отпустила поводья своего гнева.

– Как ты посмел поступить со мной таким образом! – Кулаки у нее упирались в бедра, глаза метали громы и молнии. – Отослать меня вот так – это самая гнусная подлость, ясно? Если ты говоришь, что хочешь жениться на любимой женщине, то ты не можешь в качестве доказательства выслать ее в ссылку. Какого черта ты из себя воображаешь, что распоряжаешься мной направо и налево? У меня тоже есть чувства, и мне не нравится, когда их пропускают через мясорубку!

У него отпала челюсть. Однако тирада продолжилась:

– И не смей напоминать мне о правилах, потому что ты можешь взять свои правила Кардинала и… и засунуть их сам знаешь куда! Я умею командовать не хуже тебя, Коррей Хараден, и я тебе говорю, что мы с тобой женимся. Я ни за что до тех пор не вернусь в Балтимор, а потом ты поедешь со мной и поможешь собрать вещи. Ясно тебе?

Коррей закрыл рот. Потом очень спокойно откинулся на спинку кресла.

– Ты выглядишь немножко взъерошенной, Коринна.

– Ну, так и у тебя не блестящий вид, – огрызнулась она. – Волосы в таком состоянии, будто ты причесывался пальцами, под глазами мешки, а галстук завязан наизнанку!

– Что ж, значит, и я провел ночь не лучше, чем ты, – все тем же душераздирающе спокойным тоном отозвался он.

– Это все ты виноват! Если бы ты со мной поговорил, если бы объяснил, что твое терпение на исходе, если бы сказал, что не можешь больше ничего придумать… Но решиться на такие крутые меры? Это непростительно!

– Ты права.

– И что, ты так и собираешься сидеть и ухмыляться? Куда подевались напор и стремительность? Неужто мои слова не произвели на тебя ни малейшего впечатления?

– Еще какое.

– Знаю. Ты пришпилил свои брюки к креслу стиплером.

– Если бы так, – сказал он, медленно поднимаясь из кресла, – то я бы просто через них переступил.

– Что ты делаешь?

– Везу тебя домой.

Она вжала каблуки в пол.

В Балтимор я не поеду. – Ей пришлось проковылять несколько шагов к двери, потому что он и не подумал остановиться.

Я везу тебя домой. То есть ко мне. К нам.

– О! – Теперь она почти бежала, чтобы поспеть за ним. – Значит ли это, что ты извиняешься?

– Ага.

– И мы поженимся?

– Ага.

Они пролетели мимо секретарши, затем мимо сумок Коринны.

– Коррей, мои вещи…

– Потом.

– А что, ты не собираешься больше ничего мне сказать – например, что ты меня любишь, что тосковал без меня, что рад снова меня видеть?

Он обернулся к ней, пока они ждали лифта:

– Я люблю тебя. Я тосковал без тебя. Я рад снова тебя видеть.

Двери лифта бесшумно открылись.

– Звучит так же искренне, как… – буркнула она, когда он втолкнул ее внутрь. Но закончить ей не удалось. Двери даже не успели закрыться, как он пригвоздил ее к стене и закрыл ей рот поцелуем. Поцелуй начался как приказ, смягчился до убеждения, а потом превратился лишь в красноречие любви.