Текст книги "Никогда не спорь с боссом"

Автор книги: Барбара Делински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава четвертая

Остров Хилтон-Хэд очертаниями напоминал ногу. Там, где была лодыжка, простирались плантации с такими образными названиями, как «Розовый Холм», «Греческий Мох» и «Тропа Индиго». На пятке расположилась «Порт-Ройял», а по краю подошвы – «Пальмовые Дюны», «Длинная Бухта» и «Верфь». «Морские Сосны», как сообщил Коринне Коррей, находились в районе большого пальца. Чуть-чуть не добравшись до этого места, они остановились на ланч.

В «Руби-Тьюзди» витал дух космополитизма. Изобилие витражей и люстр от Тиффани, яркие столики, заманчивое и разнообразное меню. Хотя Коринна и подозревала, что причина подъема ее настроения кроется в возможности покинуть машину Коррея, где они столько времени провели вдвоем, все же трудно было придумать более изысканное место для отдыха.

Коринна присоединилась к заказу Коррея – гамбургер с беконом. Он добавил еще и жареные палочки из цуккини и картофельные шкурки. Кори удивленно приподняла бровь.

– Здешний шедевр, – заверил он ее. – Вот увидишь.

В ожидании напитков Коррей рассказал кое-что о Хилтон-Хэд – в частности, как получилось, что он осел на острове. Разговор вошел в спокойное русло, и в какой-то краткий, иллюзорный миг она даже вообразила что перед ней просто очередной клиент, сообщающий необходимую для работы информацию.

Затем эта иллюзия исчезла, и Коринна поняла, что никогда раньше не имела дел с клиентом, подобным Коррею Харадену. Когда они поднялись, чтобы пройти к салатному бару, у нее в который раз замерло сердце: как же он высок, как статен! Когда Коррей пару раз остановился, чтобы поздороваться с друзьями, она поняла, что многие его знают и любят и что он большой специалист в искусстве дружеских шпилек и острот. Когда стащил со стойки бара оливку и отправил ее прямиком в рот, а потом одарил ее виноватой улыбкой, она уловила в нем детскую шаловливость. А когда он подмигнул обслуживавшей их официантке, она уже знала наверняка, что он настоящая погибель для женщин.

– Итак, расскажи мне о тех исследованиях, что ты проводила раньше, – произнес он, справившись с первым куском своего гамбургера.

– За последние несколько месяцев я закончила парочку интересных проектов. Один – для университета. Там хотели узнать мнение выпускников по некоторым вопросам.

– А поскольку выпускники – это потенциальные спонсоры, то их мнение чрезвычайно важно.

Она кивнула.

– Затем было исследование для производителя спортивных товаров, пожелавшего выяснить, почему его теннисные ракетки не находят сбыта. Мы осуществили письменный опрос.

– Теннисные клубы предоставили вам свои списки?

– Без особой охоты. Пришлось задобрить их обещанием обеспечить работников клуба бесплатными ракетками. Некоторые сразу дали нам от ворот поворот, что совсем не говорило в пользу ракеток.

Голос Коринны звучал оживленно, и, хотя улыбка так и не достигла ее губ, Коррей почувствовал себя окрыленным.

– А еще? – спросил он, машинально засовывая в рот палочку цуккини.

Просто нечестно, что мужчине достались такие глаза. Зеленые, как изумруды, способные проникать в душу, выпытывать, возбуждать. Хотелось думать, что к последнему она нечувствительна, но пробегавшие по телу мурашки говорили совсем об обратном.

Проекты. Сосредоточься, Коринна. Проекты.

– Всякое бывало. Я даже не ожидала подобного разнообразия, когда согласилась работать у Алана.

– А почему ты стала у него работать?

– Он предложил мне дело в той области, которая меня устраивала.

– Ты всегда жила в Балтиморе?

– Да.

– И колледж там же закончила?

– Гаучер.

Он усмехнулся, задумчиво пережевывая очередную палочку цуккини.

– Я знал одну девушку из Гаучера. Сестру одного из моих братьев по отцу. Очень симпатичная девушка. – Прищурив глаз, он подсчитал, когда это было. – Она, должно быть, закончила колледж лет за пять-шесть до тебя. Ты ее не знаешь. – Его взгляд снова обратился к Коринне. – Извини, что перебил.

Этот прикрывшийся глаз выбил ее из колеи. Такой очаровательный, естественный жест. Но что еще хуже – этот жест обезоружил, и она оказалась не готовой с достоинством встретить его взгляд. Неужели все зеленые глаза обладают такой магической силой?.. Да, так на чем это она остановилась?

– Тебе придется задать следующий вопрос, – отозвалась она как можно спокойнее.

– Ты осталась в Балтиморе из-за бабушки?

– Мне казалось, ты хочешь расспросить меня о работе.

– Так и есть. В свое время. А сейчас я хочу поговорить о твоей бабушке. – Он поставил точку в своей декларации, откусив еще один кусок гамбургера.

Теперь рот его оказался забит, и Коринна, решив воспользоваться преимуществом, продолжила беседу в том направлении, которое ее устраивало больше.

– У Алана нюх на выгодные заказы. Его клиентами были и банки, и коммунальные предприятия, и обувщики, и политики.

Увы, рот Коррея снова был свободен.

– Джулия сказала, что у тебя есть сестра. Где она живет?

– В Нью-Йорке. У нас там немало дел. Несколько месяцев назад я проводила исследование по заказу издательства на Шестой авеню.

– А к чему им обращаться в Балтимор? Там что, своих фирм мало?

– Хватает, но Алан произвел огромное впечатление на одного из вице-президентов этого издательства, поэтому мы и получили заказ.

– У твоей сестры есть дети?

– Один ребенок.

– И как?..

– Обычным путем, полагаю. Секс.

Веки его опустились, потом поднялись, он вздохнул.

– Я хотел спросить – как он? Это мальчик или девочка, Кори?

– Мальчик, Коррей, – хладнокровно ответила она.

– Ты ничего не ешь.

– Я разговариваю. Не могу же я есть и говорить одновременно.

Об этом следовало догадаться. Если самому ему ничего не стоило болтать в промежутках между жареным картофелем и соленьями, Коринне такое наверняка и в голову не приходило.

– Ладно, ешь. Поговорим после

Кори надкусила палочку из цуккини, но взгляд Коррея прилип к ней, вызывая желание отряхнуться. Поскольку подобного жеста она не могла себе позволить, то отложила вилку и продолжила беседу.

– В исследовании рынка сбыта хорошо то, что оно всегда пользуется спросом. Более того, наш бизнес процветает именно тогда, когда другой приходит в упадок. Возьми, к примеру, одежду. Производителей этого товара не оставляет беспокойство по поводу того, что захотят носить люди в следующем сезоне.

– Я думал, это определяет Лондон, Париж или Милан.

Она покачала головой.

– У высокой моды не так. Уже много почитателей. Большинство американских покупателей совершенно не волнует, что носят в Париже или Милане, поскольку такая одежда не подходит для каждого дня, уж не говоря о ее страшной дороговизне. Среднему американцу необходима достаточно недорогая одежда, чтобы надевать ее на работу, в школу или на вечеринку.

– Ты что, хочешь сказать, что американская публика несведуща в моде?

Умно, Коррей, умно.

– Вовсе нет. Но американская публика, как правило, знает, чего хочет. И это может быть, а может и не быть копией с оригинальных нарядов Диора. Вот здесь-то и появляемся мы. Мы проводим детальное изучение мнения населения, узнаем, что людям нравится носить, сколько они собираются потратить на одежду. Мода капризна, вкусы меняются. На людей, естественно, оказывает влияние, скажем, «Вог» или «Севентин», но это влияние не всеобъемлюще.

Американцы – народ вольнодумцев. Они примут какое-то модное течение, если оно им понравится, но уж если нет, то производителям нет смысла тратить время и деньги, пытаясь навязать это течение потребителю.

Коррей усмехнулся, и в его голосе прозвучала заговорщическая нотка.

– Бьюсь об заклад, что ты получаешь уйму секретной информации о том, что будет писком моды. Это очень ценно. Ты можешь всегда быть на передовой американской моды.

– Ну, я бы не сказала, – ответила она, прекрасно понимая, что ее слаксам и блузке далеко до ярких, вызывающих нарядов остальных посетительниц ресторана. – Я придерживаюсь в одежде стиля, который подчеркивает мою индивидуальность.

– Аккуратность, – поддразнил он. – Я не сетую, нет! Приятно общаться с женщиной, у которой нигде ничего не выбивается и не топорщится. – Он вдруг прикрыл глаза и проговорил с явным отвращением к самому себе: – Молодец, Коррей, это было очень мило.

– По крайней мере, это было честно, – пожав плечами, парировала она. – Если тебя возбуждают женщины, у которых вечно все выбивается и топорщится, – что ж, прекрасно.

– Они меня не возбуждают. Я гляжу немного дальше.

– Дальше возбуждения?

– Дальше тех штучек, что висят на нас для всеобщего обозрения. С возрастом я становлюсь более… корректным в плане одежды. Или лучше сказать – сдержанным. Нет, пожалуй, остановимся на «скромным».

– А-а-а. Скромным, значит. – Ее взгляд устремился на его облачение, которое можно было бы назвать модным, хоть и далеким от авангарда, но уж никак не скромным. – Весьма разумно.

– Тебе не нравится? – спросил он, разглядывая свой бледно-фиолетовый пуловер. – А мне казалось, ничего. Капельку необычен, но не слишком. – Он поднял на Коринну на удивление нерешительный взгляд.

– Продолжай, – протянула она льстивым тоном, поддразнивая его и сама не понимая, что делает. – Всегда хотела узнать, что движет мужчиной, когда он покупает одежду для своего гардероба.

– Да мало ли что движет. – Особенно в тех случаях, когда хочется произвести на кого-нибудь впечатление – вот как сегодня. Коррею потребовалось полчаса, чтобы решить, что же ему надеть. Подумал было о блейзере и слаксах, но отверг их как чересчур официальные для такого случая. Подумывал и о рубашке с джинсами, но отказался и от них из-за жары. В шортах у него были бы открыты ноги, и хотя он по этому поводу не комплексовал, все же опасался, что Коринна к такому зрелищу еще не готова.

– Ты предпочитаешь какой-нибудь цвет?

– Зеленый или голубой. Да, еще светло-фиолетовый.

– Придерживаешься какого-то стиля?

– Эффектного, – расплылся он в довольной ухмылке.

– Смотришься в зеркало? – помолчав, спросила Коринна.

– Конечно.

– Поправляешь на себе одежду?

– Разумеется.

Одна ее бровь взлетела вверх.

– Ну а крутишься так и эдак, заглядываешь через плечо, чтобы увидеть, не малы ли брюки?

– Такого не бывает. У меня там нет лишнего жира.

– У тебя его, похоже, нигде нет, – парировала она, – но ты такой огромный. Куда же все уходит?

– В рост, мадам, и в мускулы. Стальные мускулы.

– Тренируешься?

– Просто живу. Это отличная тренировка.

– Работник физического труда. Ясно, – кивнула она.

– Никто еще не жаловался на работу моих рук, – низко протянул он, но тут же оборвал себя. Двусмысленности, особенно с сексуальным подтекстом, слишком легко слетают с его языка.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – мгновенно отреагировала она таким же протяжным тоном, удивив, смутив и одновременно обрадовав его.

Коррей прокашлялся, потом потянулся за картофельными шкурками.

– Ты еще не пробовала. – Он ловко смахнул ей на тарелку немного шкурок. – Давай. Выскажи свое мнение.

Она внимательно рассмотрела угощение.

– Думаю, я уже сыта.

– Тебе не нравится их вид?

– Я в восторге от их вида, но я наелась.

– Проглоти одну, – скомандовал он.

– С какой это стати?

– Потому что я так сказал. Тебе они понравятся. Здесь чеддер и ломтики ветчины. Говорю же тебе, эти шкурки – просто деликатес.

Коринна молча смотрела на него.

Он указал пальцем на шкурки.

Она не шелохнулась.

– Я босс или нет? – поинтересовался он.

– Когда дело касается работы – да.

– Ты сказала, что будешь считать себя не на работе, только оставшись ночью в номере, одна.

– А ты сказал, что я могу позволить себе перерывы на завтрак, обед и ужин плюс еще на кофе.

– Я передумал. Итак… – он сделал глубокий вдох, – Золотое правило Кардинала номер один: никогда не спорь с боссом. – Он указал подбородком на картофельную шкурку. – Ешь.

– Мне казалось, ты хотел, чтобы я забыла это прозвище.

– И насчет этого я передумал.

– А еще ты сказал, что я могу поступать, как мне захочется.

– Я и в этом пункте передумал.

– Значит, у меня нет выбора?

– Ни малейшего.

К его удивлению, Коринна отрезала крошечный кусочек и положила в рот. Она поразилась: дело было не в восхитительном вкусе угощения, а в том, что она подчинилась Коррею. Нет, тут же поправила она себя, не подчинилась, поскольку он, собственно, и не приказывал. Простая дружеская пикировка, и она ей понравилась. Иначе зачем бы она так долго поддерживала эту беседу?

Собственно, вреда-то никакого и нет: ей действительно не нужно заботиться о весе.

По прошествии следующих двух дней она уже засомневалась, не слишком ли поспешным был тот вывод. Создавалось впечатление, что большая часть ее исследования проходила за какой-нибудь трапезой. Более того, все встречи проходили в разных ресторанах или отелях, в соответствии с желанием Коррея показать ей весь остров.

Помимо количества поглощенной ею пищи, Коринну поразили еще несколько вещей. Во-первых, она собрала невообразимую массу информации о Хилтон-Хэд и предлагаемых островом услугах. Во-вторых, если не считать предварительных знакомств, где он всегда присутствовал, Коррея она почти не видела. И в-третьих, она об этом сожалела.

Чисто профессионально ей хотелось ему угодить. Он предложил работу, и ей просто необходимо оправдать его надежды. На всех до единой встречах, организованных им, она была на высоте своей собранности и профессионализма, и это давало ей такое удовлетворение, какого она до сих пор не испытывала.

Да, Коррей ей нравится. Сей факт она осознала, лежа в постели поздно ночью в пятницу. Она этого не хотела, но так уж вышло. Он щедр – достаточно только взглянуть на тот изысканный номер, который он для нее выбрал. Он приносит неоценимую помощь – кого бы он ни просил, все выражали согласие поговорить с ней, одни более откровенно, другие менее, но все весьма учтиво. Он заботлив – чувствуя, что встреча затягивается, он приходил и забирал ее на перерыв. У него прекрасные манеры – если не считать одного-единственного случая нелицеприятной реплики в сторону коллеги, он вел себя исключительно по-деловому.

Он ее ни к чему не подталкивал. Не предлагал никаких танцев или полуночных прогулок по пляжу. И все это, вместе взятое, доказывало, что он наконец-то понял: они абсолютно разные люди и таковыми останутся.

И все же он ей нравился. Что ж, отлично, здесь нет ничего страшного. Коринна решила, что вполне может испытывать к нему расположение без ощущения угрозы, и именно поэтому рано утром в субботу, когда он позвонил ей и попросил полдня отдохнуть вместе, прежде чем он отвезет ее в аэропорт, она с готовностью согласилась.

Однако едва не взяла свои слова обратно, когда открыла ему дверь. На Коррее были шорты и футболка с тремя пуговичками, туго обтягивавшая мышцы на его груди. Ее собственную грудь эта футболка тоже не пожалела, потому что ей вдруг стало трудно дышать. Он просто бесподобен… эти мускулы… эти ноги… Коринна проглотила комок в горле и, с трудом оторвав от него взгляд, посмотрела на свой наряд. На ней были те самые слаксы и блузка, что и три дня назад. Они казались ей достаточно спортивными, но сейчас она почувствовала себя одетой как-то… безвкусно.

– Извини, – пробормотала она, выдавая совсем не присущую ей неуверенность, – я не привезла ничего попроще.

– Что, нет шорт? Подумаешь, какие проблемы. Сейчас все исправим. Пойдем. – Прежде чем она успела снова раскрыть рот, он уже подхватил ее под локоть и потянул к лифту.

Дар речи она обрела только у машины.

– Да нет, все нормально, – поспешно проговорила она. Перед мысленным взором мелькали сцены, как он затаскивает ее в магазин и заставляет примерять один откровенно неприличный наряд за другим. – В четыре я уже улетаю, и мне не нужно будет волноваться, что я не успею переодеться.

– Время найдется, но переодеваться тебе в любом случае ни к чему, – возразил он, сворачивая со стоянки. – В наши дни люди летают в чем угодно. Купишь что-нибудь полегче, тебе же будет удобнее.

– Мне и так удобно.

– Брось. Ты работала без передышки два с половиной дня и заслуживаешь отдых.

– Отдохну завтра.

– Сейчас. Таков уговор. Сегодня мы отдыхаем.

Его голос был таким же твердым, как он сам.

Твердым, решительным, глубоким и приводящим в трепет. Так нечестно!

– Куда мы направляемся?

– Сначала в небольшой магазинчик в Харбортауне. Можешь считать этот визит продолжением работы. Ты у нас ничего не покупала, а ведь многие гости часами бегают по магазинам. Разве тебе не интересно, что их там привлекает?

– Покупатель из меня не ахти. Раз в сезон я закупаю все, что мне необходимо, а потом избегаю магазинов как чумы.

– Возможно, ты просто не попадала в хорошие магазины с хорошей компанией. – Она пыталась уловить в его голосе скрытый подвох, но обнаружила лишь чистейшее простодушие. – Много времени это не займет.

– Коррей, меня устраивает моя одежда!

Он стрельнул в нее взглядом.

– Что ж, мы все равно едем в нужном направлении. Я забегу домой, переоденусь. Если ты настаиваешь на своем наряде, я тоже надену слаксы и рубашку.

Надень он даже тяжеленные рабочие ботинки, старые штаны, потертый свитер и куртку – все равно ей не гарантировано чувство безопасности. Неужто она всерьез решила, что он может ей нравиться просто так, без всякой угрозы для нее? Вся ее нервозность вернулась. Да и кто сумел бы остаться спокойным, когда в нескольких дюймах сидит Коррей? Под майкой бугрятся мощные плечи, на обнаженных руках проступают жилки. Длинные ноги покрыты бронзовым загаром, а лодыжки безукоризненно, чисто по-мужски очерчены.

– Должен тебя предупредить, что нас ожидает морская прогулка. Я подумал, что тебе неплохо будет взглянуть на остров со стороны залива Калибок. Ветер подходящий, но солнце здорово припекает. Если я переоденусь – непременно изжарюсь.

Ее губы сжались.

– Благодарю. Теперь я чувствую себя сволочью.

– Нет, все нормально. Если хочешь, я переоденусь.

– Не стоит беспокоиться.

– Да ничего. Меня не затруднит.

Может, и не затруднит, размышляла Коринна, но ей как-то не слишком импонировала сама идея увидеть его дом, находиться там, пока он переодевается. Он снимет с себя все… Само собой, она-то будет в другой комнате, но даже при мысли об этом у нее дрожали коленки. Что-то с ней не то. Наверное, перегрелась, решила она, игнорируя тот факт, что последние два с половиной дня почти безвылазно провела в кондиционируемых помещениях. Перегрев. Определенно.

– Я сказала – не стоит беспокоиться, – слабым голосом пробормотала она.

– Едем в магазин?

– Да.

– Умница, – с улыбкой промурлыкал Коррей.

Улыбка засияла в полную мощь, когда они проезжали тоннель из мшистых дубов, о котором он ей рассказывал, а потом снова превратилась в удовлетворенную усмешку, когда они доехали до Харбортауна, припарковались и направились в его хваленый магазин. Он ухмылялся, доставая с полок то шорты и топик, то шикарный комплект типа теннисного, но она все отвергала, пока вдруг, к великому ее изумлению, не заинтересовалась задорным платьицем с короткими рукавами, глубоким вырезом и чуть заниженной талией на широкой резинке.

Коринна взглянула на него, отошла к другой стойке, снова взглянула, помедлила и наконец вернулась. В жизни она не покупала себе ничего подобного и не могла понять, почему вообще приглядывается к нему. Оно выглядело более вызывающим, чем ей хотелось бы, но что-то ее в нем притягивало – наверное, необычная мягкость ткани и насыщенный синий цвет, да еще отливающий шелковым блеском рисунок на груди с изображением розовых облаков, уплывающих за горизонт.

– Мне нравится, – раздался у самого ее уха глубокий голос. – Бери.

– Я… не знаю… Сначала нужно бы померить.

– Тогда померь. Не тяни. Я голоден.

Она бросила на него уничтожающий взгляд.

– Завтрак, – объяснил он. – У меня сегодня крошки во рту не было. Быстрее. Померь платье.

– Это не платье. Это…

– Платье. Вперед. – Он кивнул в сторону примерочной.

Коринна сняла платье с вешалки и еще с минуту изучающе рассматривала его, потом направилась к кабинке.

Платье было прелестно. Глубокий вырез выгодно подчеркивал шею, рукава свободно ниспадали к локтям, а талия на резинке чуть приподнимала ткань, создавая эффект блузы.

Правда, есть две небольшие проблемы. Во-первых, длина: край платья на пару дюймов не доходил до колен, а она никогда в жизни не носила мини. Что ж, ноги у нее, тем не менее, на месте, стесняться нечего.

Вторая проблема заключалась в вырезе. Поправив так и эдак материал на груди, она обнаружила, что вырез, пожалуй, глубоковат. Как только она подтягивала его с одной стороны, чтобы скрыть бретельку бюстгальтера, другое плечо туг же оголялось, демонстрируя вторую бретельку.

– Кори?

Она резко обернулась и с силой прижала края выреза к плечам:

– Да?

– Выйди, пожалуйста. Я хочу взглянуть.

– Оно неплохо выглядит.

– Позволь мне посмотреть.

– Наверное, я все-таки остановлюсь на шортах с топиком.

– Позволь взглянуть на платье.

Сделав глубокий вдох, она разжала пальцы, придерживавшие вырез по краям, и открыла дверь.

Теперь наступил черед Коррея делать глубокий вдох. Коринна казалась двадцатилетней девушкой, свежей и невинной.

Мягкая линия шеи, ключицы изящно очерчены под кожей цвета слоновой кости. Руки прекрасной формы и по-женски стройные ноги. Несмотря на первое впечатление, в ней ни на йоту не было мальчишеской худощавости. Хрупкость – да, но ему это нравилось. Сейчас, босоногая, она вызывала в нем ощущение собственной силы и желание защитить ее.

Наконец Коррей издал одобрительный свист.

– Бери.

– А оно не слишком… не слишком… свободное?

– Таким оно и должно быть. Предполагается, что в нем ты должна чувствовать себя легко и раскованно. Оно выглядит отлично!

– А оно не кажется тебе чересчур легким и раскованным?

– Лично мне не кажется, но мое мнение – не твое. Тебе оно нравится?

Коринна в последний раз взглянула в зеркало. Одно плечо потихоньку оголялось. И в этой обнаженной полоске кожи таился какой-то вызов, который должен был бы ее шокировать, но она почему-то осталась спокойной.

– Да, нравится. – Ну конечно: за полоской обнаженной кожи появилась бретелька, которая дюйм за дюймом продвигалась вперед.

Коррей, не сводивший взгляда с зеркала, склонился к ее уху.

– Сними бюстгальтер. Ничего страшного не случится.

Она вскинула на него глаза.

– Никто ничего не увидит, – убеждал он тем же интимным шепотом.

– Ты увидишь, – сдавленно возразила Коринна.

– Да не буду я смотреть. У меня хватит забот с парусами. – Он выпрямился. – У тебя какой размер обуви?

– Тридцать шестой.

– Пойду взгляну, не найдутся ли подходящие босоножки. – Развернувшись, он вышел и прикрыл за собой дверь.

Спустя минуту, когда она, кусая губы, все еще раздумывала, как же ей поступить, его голос раздался снова:

– Открой, Кори. Я подобрал босоножки и сумку. Положи туда свои вещи, и можно отправляться.

Коринна приоткрыла дверь, забрала босоножки с сумкой, поспешно бросила их на пол и снова повернулась к зеркалу.

Снимать или нет? Вообще-то грудь у нее маленькая и, если уж на то пошло, крепкая, цвет платья достаточно темный, а ткань мягкая, но плотная.

– Ты готова? – послышался голос.

– Почти, – поспешно выдохнула она.

Давай же. Снимай лифчик.

Нет, не стоит.

По-твоему, лучше целый день думать о том, не выглядывают ли бретельки?

Он воспримет это как приглашение.

Он будет заниматься парусами.

Так он утверждает, но я ему не очень-то доверяю.

Ему – им себе?

Хороший вопрос…

– Кори! Ты там не заснула?

– Сию секунду выхожу, – выпалила она. Бросив отчаянный взгляд на собственное отражение, она сдвинула плечики платья в сторону, расстегнула бюстгальтер и запихнула его между остальной одеждой, а потом все кучей засунула в сумку.

– Коррей вызывает Кори. Кори, прием.

Подхватив сумку, она открыла дверь и пролетела мимо него.

– Нет ли у вас ножниц, чтобы отрезать этикетки? – спросила она у девушки за кассой.

Коррей медленно попятился к выходу. Она это сделала! Господи, она сделала это. Проблема лишь в том, чтобы держаться от нее подальше…

Он на кого-то налетел, крутанулся с извинениями и обнаружил, что это всего лишь стойка с купальниками. Выругавшись сквозь зубы, он поспешил к двери и шагнул на солнцепек. Продавщицу он заранее предупредил, чтобы та записала покупки на его счет, и теперь ждал, не поднимет ли Кори из-за этого скандал. Наверное, это было бы даже неплохо: если она выведет его из себя, он, по крайней мере, избавится от этого дьявольского влечения.

Коринна его поражала. С вечно чопорно-прямой спиной, упрямо вздернутым подбородком и страстью все раскладывать по полочкам, она должна была бы наводить на него скуку. В тот самый миг, когда он готов был в отчаянии признать, что ему никогда не проломить воздвигнутую ею стену ледяного хладнокровия, Коринна бросала пару-другую насмешливых слов, и надежда опять загоралась в нем. Как тогда, например, когда разговор коснулся сестры:

«У нее есть дети?»

«Один ребенок».

«И как?..»

«Обычным путем, полагаю. Секс».

Она выдала это настолько бесстрастно, что Коррей на мгновение растерялся. Разумеется, он не думал, что она верит в капусту и аистов, но не ожидал и подобной прямолинейности.

Удивляли и другие вещи: скажем, почему у нее нет любимого, почему она держит в такой узде свои чувства, почему считает, что не в состоянии с ним справиться?

Последнее так вообще похоже на анекдот. Она, конечно, об этом не догадывается; но вертит им с самого дня их знакомства. Какие только сказки он не сочинял, доводя до умопомрачения свою секретаршу бесконечными требованиями, и все для того, чтобы выкроить свободное время для очередной поездки в Балтимор! Он усмирил свой шумный нрав, он мучительно обдумывал каждую деталь своего поведения с Коринной, каждое свое слово, даже выставил постоянного клиента из «люкса» в отеле, чтобы предоставить этот номер ей.

При этом Коррей нисколько не возражал против того, чтобы им вертели, что само по себе его тоже удивляло: никогда в жизни он не подлаживал свою жизнь под женские прихоти. Чем же так сильно притягивает его Коринна? Может быть, независимостью, а может, преданностью. Коррей даже ревновал ее к Алану. А еще, наверное, глубоко спрятанной уязвимостью, которая изредка прорывалась наружу и так же быстро исчезала под маской хладнокровия. Ему вспомнился разговор о Серебристом Лисе. Тогда в ее глазах появилась отрешенность, а в голосе грусть, заставившая его гадать, кто был этот Серебристый Лис, и что он такого сделал Коринне.

– Коррей?

Обернувшись, он обнаружил ее стоящей прямо перед ним, в потрясающе величественной, учитывая прижатую к груди сумку, позе. И это тоже привело его в восторг.

– Готова? – хрипло спросил Коррей.

– Угу.

– Тогда вперед.

Не проехав и полдороги, Коринна справилась с чувством неловкости. Сумка с вещами устроилась у нее на коленях.

– Это твой дом, – не колеблясь, заявила Коринна, когда они добрались до тупика.

Сам дом не позволил бы ей ошибиться. Несмотря на то, что Коррей не описывал его в деталях, он говорил об уединенности, об ощущении чего-то неземного – и именно таково было впечатление от представшего их глазам вида. Все вокруг поражало зеленью и буйством цветения, а дом, почти неотличимый по цвету от стволов деревьев, прятался в тени густых крон. Огромные окна отражали пышный ландшафт, в котором, казалось, постепенно растворялась покатая крыша.

– С самого приезда ты ни разу не ела в домашней обстановке, – поспешил объясниться Коррей. – Вот я и подумал, что сегодня мы можем позавтракать у меня. По сравнению с рестораном гораздо быстрее, так что сэкономим время для прогулки. Кроме того, – сконфуженно пробормотал он вдобавок, – я оставил тут напитки. В любом случае пришлось бы куда-нибудь заезжать и покупать воду.

– Ладно уж. – Она покорно вздохнула, выбираясь из машины. – Посмотрим, что у тебя за жилище.

Жилище оказалось великолепным, впрочем, она догадалась об этом, даже не перешагнув порога. Дом Коррея струился. Другого определения подобрать было невозможно. Одна комната перетекала в другую, одно обособленное помещение плавно превращалось в другое. Широкие лопасти причудливых вентиляторов незаметно для глаза переходили в оштукатуренные стены, а стены в свою очередь – в кожаные кресла, мраморные столики и полированные паркетные полы.

– Как тебе? – спросил он.

– Великолепно, – искренне ответила она. – И безукоризненно чисто. Либо ты мастер экстра-класса по уборке, либо…

– Второе. И имя у этого второго «либо» – Джонтелль. С понедельника по пятницу она наводит здесь чистоту. По выходным я предоставлен сам себе. Настоящее испытание.

– Зато для души полезно, – коротко отозвалась Коринна. Развернувшись, она направилась к кухне. Комнаты были слишком… слишком наполнены Корреем. Станет легче, если она чем-нибудь займет руки. – Что будем есть? – поинтересовалась она, открывая холодильник.

Мягко потеснив ее в сторону, Коррей принялся доставать с полок закрытые миски.

– Вафли. Возражений нет?

– Возражений нет. Звучит впечатляюще.

– Не нахваливай, пока не попробуешь. Может, они и не первый сорт, но, по крайней мере, я старался.

Сомневаться в этом не приходилось. В мисках оказались масло, нарезанная ломтиками клубника, малина, крупнее которой ей не приходилось видеть, и гора нежнейших взбитых сливок. Если помимо всего прочего он еще и готовить умеет, остается упасть на стул и зарыдать.

Коррей переводил взгляд с одной миски на другую, как будто что-то позабыл. Потом поднял вверх палец, крутанулся обратно к холодильнику и извлек графин с апельсиновым соком.

– А что мне делать?

Он нырнул в посудный шкафчик и выудил оттуда небольшой половник.

– Вафельница в шкафу справа от раковины. Достань, будь добра.

– Да, конечно. – Опустившись на корточки, она открыла шкаф и достала вафельницу. Взглянула на нее, потом присмотрелась… – Коррей? – тихонько позвала она. – А что это такое с вафельницей?

Склонившись над ней, он уставился на то, что она ему демонстрировала, и наконец пробормотал сквозь зубы:

– О, черт! – Потом метнулся к другому шкафчику, рванул верхний ящик, вытащил тарелку, еще одну, рассматривая каждую со все возрастающим отвращением. С треском опустив тарелки на край кухонной стойки, он схватил грязный бокал и в полнейшем смятении заглянул внутрь. Голова его горестно поникла. – Поверить не могу, что я сотворил подобное. – После чего закинул голову назад и вперил глаза в потолок. – Должно быть, я забыл включить посудомоечную машину. Так спешил все убрать и навести блеск, что не заметил.

– Ты что, сунул вафельницу в посудомоечную машину?

– А разве не нужно было?

– Нет.

– Почему?

– Электрические детали выходят из строя.

– Вот оно что. – Он с минутку поразмыслил, и его лицо просветлело. – Я же знал, что должна быть причина, по которой я не включил машину. – Что никоим образом не объясняло, почему бокалы и тарелки с остатками вчерашнего ужина оказались в шкафу с чистой посудой…