Текст книги "Никогда не спорь с боссом"

Автор книги: Барбара Делински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Барбара Делински
Никогда не спорь с боссом

Глава первая

Коррей Хараден наклонился и обеими руками аккуратно опустил игрушечную обезьянку на землю. Посмотрел по обе стороны от себя на воображаемых партнеров, громким кличем призвал их к игре – восемнадцать, двадцать три, семь – вперед! – потом выпрямился, легонько поддел обезьянку и, с силой отведя ногу назад, запустил игрушку в воздух. Рванул вперед, следя за парением и плавным снижением обезьянки, резко крутанулся и, подхватив ее на лету, локтем прижал к себе. Превратившись в игрока противников, он помчался назад, уворачиваясь то влево, то вправо, обманными движениями увиливая на каждом шагу от соперников, пытающихся сбить его с ног. Гол! Он стрелой пролетел по полю, победно потрясая над головой обезьянкой и наслаждаясь восторженным ревом невидимых зрителей на несуществующих трибунах.

– Коррей! Господи, да ты что, свихнулся? – Алан Друкер со всех ног перелетел через лужайку своего поместья, на ходу протягивая руки за обезьянкой. – Это же не футбольный мяч! Это Джокко! Да если бы Скотт увидел, как ты его пинаешь, он бы с ума сошел!

На лице Коррея отобразилось смущение.

– Ну и дела, извини, Алан. – Голос его звучал достаточно искренне, вот только пляшущие искорки в глазах выдавали с головой.

Алан, вертевший в руках обезьянку, чтобы убедиться, что та не пострадала, прервал свое занятие и поднял на него глаза:

– Черт возьми, я не шучу. Эта обезьяна – действительно большая ценность. Скотт в ней души не чает. Как-то он забыл ее в ресторане, так нам пришлось потратить сорок минут на обратную дорогу, чтобы её забрать. Ты бы слышал дикий рев Скотта, когда у обезьяны выпал глаз. Это, чтобы ты знал, уже второй Джокко. С первым произошла трагедия – он изжарился в сушильной машине. Джулия в полном отчаянии позвонила мне на работу, и я обшарил четыре магазина, прежде чем разыскал точно такую же обезьянку.

Теперь Коррею в самом деле стало стыдно.

– Послушай, она же валялась тут под деревом. Я и понятия не имел, какая это ценность.

– Просто ты понятия не имеешь, что такое пятилетние дети, – буркнул Алан, но страх за игрушку уже исчез. – Мой парень – тот еще орешек. Требует, чтобы все было так, как он желает или вообще никак.

– Знакомая картина, – заметил Коррей, шагая в ногу с Аланом в сторону дома. – Сдается мне, что нам обоим эта проблема была не чужда.

– Ага. Только один из нас ее перерос.

– Ты о себе? Ничего подобного. На работе ты остался прежним. Вторую скрипку ты играешь только здесь, дома. Полагаю, такова судьба мужчин, у которых жена и двое детей.

Алан, поигрывая обезьянкой, не уступал другу в озорстве:

– В самую точку!

– Скучаешь по прежним денечкам?

Коррей и Алан знали друг друга с колледжа. Они познакомились еще первокурсниками, а на старших курсах делили одну квартиру. Оба высокие, спортивные, привлекательные, они сходились еще и в любви к жизни, полной развлечений, а их юность, без сомнения, именно такой и была.

– Иногда, – признался Алан. – Но ведь, чтобы чего-то добиться, приходится чем-то и поступаться. Я мечтал о жене и детях. Время подоспело.

Взъерошенный мальчуган в тенниске и шортах вихрем налетел на них:

– Джокко!

Алан протянул обезьянку сыну, но не успел тот схватить ее в руки, как сам оказался в объятиях Коррея, который подбросил малыша в воздух и закинул его, визжащего от счастья, себе на шею.

– Попался! – прорычал Коррей, радуясь вместе с ребенком.

– Алан! – в проеме раздвижных стеклянных дверей, ведущих в гостиную, появилась Джулия. – Пришла Коринна!

– Коринна? – переспросил Коррей.

– Ну да, по делам. Я управлюсь за пару минут. – Алан ускорил шаги. – Не присмотришь за Скоттом?

Коррей прижал мальчугана к себе и, чуть склонив голову, заглянул ему в лицо:

– Никуда он от меня не убежит!

Не тут-то было.

– Хочу шоколадку! – изо всех сил завопил Скотт, извиваясь в руках Коррея. – Мама обещала!

Коррей опустил его на землю, но хватку не ослабил:

– По-моему, твоя мама сейчас с Дженнифер.

Тот замотал головой.

– Дженни спит. Она вечно спит.

– Ей же всего два годика. Ты тоже много спал, когда тебе было два года, так ведь?

– Нет, нет. – Скотт нетерпеливо перебирал ножками, готовый к старту, как только удастся освободиться.

– Ну конечно, спал. Все малыши много спят.

– А я – нет, – упрямо повторил мальчик, а потом вдруг выскользнул как уж – и дал стрекача, прежде чем Коррей успел сообразить, что произошло.

– Здесь все, – сказала Коринна Фремон, опустив изящную ладонь на огромный конверт из плотной бумаги, который она только что положила на письменный стол Алана. – Сегодня утром я закончила последние таблицы.

Скрестив на груди руки и сжав губы в узкую линию, Алан привалился к столу.

– Сегодня воскресенье. Хочешь сказать, что ты потратила на исследование всю субботу?

Она сконфуженно повела плечом.

– Я потратила на исследование всю субботу.

– Не нужно было этого делать, Коринна. Ты имеешь право хоть изредка пожить для себя.

– Знаю, но в пятницу пакет не был готов именно по моей вине, а на завтра уже назначена презентация.

– Твоей вины здесь не было. Виноват Джонатан Олтер.

– Джонатан – мой подопечный. Мне нужно было следить за ним. Я просто решила, что он знает… Но он классный специалист по компьютерам, и у него были отличные рекомендации…

– Рекомендации ему дал мой шурин, который приходится еще и троюродным братом Джонатану. Так что, если уж на то пошло, вся ответственность за этого парня лежит на мне.

– Но он принадлежал к сливкам студенчества Эмхерста.

Алан сдавленно фыркнул.

– Нам от этого только хуже. Зубрежка – это одно дело, а практическое применение знаний – совсем другое. Компьютер хорош лишь настолько, насколько хорош программист, и, если парень не знает, чем загрузить машину, мы попали в переплет. Я не могу позволить себе держать подобных людей. Придется взяться за него и…

– Не увольняй его, – тихо попросила Коринна. – Это его первый промах.

Но Алан покачал головой.

– Первый промах – его походка. Он так ходит, как будто все вокруг принадлежит ему. Второй промах – его чертова самоуверенность. Он и не подумал спросить о том, чего не понимал. И, наконец, свой третий промах он совершил, когда вручил тебе абсолютно бесполезные распечатки, а потом развернулся и преспокойно умотал на выходные.

– Беседы, возможно, вполне хватит. Он всему научится. У него блестящий ум, а программирование – его специальность. Ему всего-то и нужно – понять, как и где применять наши данные.

– Ему нужно куда больше…

– Но ведь задатки-то у него превосходные. – Она настаивала на своих доводах, не замечая фигуры, безмолвно возникшей на пороге комнаты.

Коррей прислонился к косяку, пристально разглядывая увлеченных беседой людей. Так. С одной стороны, Алан. Клетчатая рубашка, шорты цвета хаки с отворотами, парусиновые туфли – живое воплощение преуспевающего бизнесмена, который может себе позволить имение в фешенебельном районе пригорода. Над темными волосами, сейчас слегка растрепавшимися, явно поработала рука мастера, кожа золотилась темной бронзой загара после недавнего отпуска в Кэйп-Коуд. Высокий, ладный, он казался еще внушительнее, чем в дни их юности, – правда, тогда его лицо не выражало подобной деловой озабоченности.

А рядом с ним – Коринна. Во всяком случае, Коррей решил, что это Коринна. Похоже, что эта женщина деловая вся, с головы до ног. Даже разглядывая ее со спины – а этот ракурс в данный момент был ему единственно доступен, – Коррей это безошибочно чувствовал.

Невысока, никак не выше пяти футов и четырех дюймов, и худощава почти по-мальчишески, хотя Коррей не был уверен, что эта мальчишеская аура вызвана именно худобой, а не всем ее обликом в целом. Густые, коротко подстриженные волосы разделены пробором и уложены назад с той тщательностью, за которую многие мужчины выкладывали немалые деньги в дорогих салонах. Ослепительно белая блузка туго заправлена в безукоризненно отглаженные хлопчатобумажные брюки цвета переспелой сливы, сочетающиеся с оттенком ее строгих туфель на низком каблуке. Единственной уступкой женскому полу в ее наряде, насколько он мог судить со своего места, была пара крупных белых плоских сережек.

– … кроме того, он у нас всего лишь месяц, – продолжила она. – Было бы просто нечестно выгнать его так скоро.

Мягкий грудной голос Кори показался странно интригующим.

– Из-за него мог бы разгореться крупный скандал, – возразил Алан.

– Но ведь этого не случилось. Мы вовремя спохватились. А я в будущем стану его подробно инструктировать.

– Если бы сутки были в два раза длиннее, ты смогла бы лично справляться не только со своей, но и с его работой. Так или иначе, а тебе все равно пришлось сделать все самой.

– Ничего страшного.

У Алана чуть заметно дрогнули крылья носа, и он шумно вздохнул:

– Ты слишком мягкосердечна, Коринна. Но если хочешь и дальше тратить выходные на работу – что ж, дело твое. – Он поднял глаза на Кори в тот самый момент, когда тот оттолкнулся плечом от дверного косяка.

Коринна резко обернулась, и в гостиной на миг повисло молчание. Затем Алан, прокашлявшись, выпрямился.

– Проходи, Коррей. Коринна, познакомься с Корреем Хараденом. Мы как раз закончили, – обратился он к Коррею, а потом перевел взгляд на Коринну: – Обсудим все завтра, после встречи, ладно? – Одной рукой он обнял ее за плечи и подтолкнул от стола к выходу. – А до тех пор у тебя есть возможность хоть чуть-чуть отдохнуть.

У Коррея возникло отчетливое ощущение, что Алан старается поскорее выпроводить гостью. С чего бы это? Впрочем, эта мысль недолго его занимала. Коринне Фремон вовсе не требовалась защита. Коррей обратил внимание на строгого рисунка галстук, аккуратно заправленный под воротничок блузки и завязанный идеальным узлом точно под верхней пуговичкой. Пояса целомудрия давно исчезли, но этот галстук выполнял ту же функцию. Коррей не сомневался, что она вполне способна постоять за себя.

– Секундочку! – крикнул он вслед удаляющейся парочке. – Что это за знакомство? Я хочу пожать даме руку.

– У Коринны масса дел, – отозвался Алан, не снижая темпа, но Коррей наступал им на пятки и в прихожей наконец нагнал.

– Где твое светское воспитание, Алан? Он загородил им проход, и у них не осталось другого выхода, кроме как остановиться. Потом протянул руку и ослепительно улыбнулся: – Рад с тобой познакомиться, Коринна.

Коринна вложила свою ладонь в его.

– Взаимно, мистер Хараден.

– Коррей, пожалуйста… Зови меня просто Коррей

Она едва заметно наклонила голову. Более горделивого жеста ему видеть не приходилось.

– Кори, Коррей… можно запутаться

– Запутываться не придется, – вмешался Алан, – поскольку Коринна уже уходит. – Локтем отпихивая с дороги Коррея, он одновременно опустил взгляд на свою спутницу. – Зайду за тобой в девять тридцать. Возьмем такси и поедем вместе.

Она кивнула и перевела глаза на Коррея, который ловко обошел Алана и загородил дверь.

– Погоди-ка. А куда она сейчас едет?

– Домой. Верно, Коринна?

Она едва успела снова кивнуть, как Коррей уже продолжил:

– А может, она не против остаться. Как ты, Кори? Мы как раз собирались приготовить гамбургеры и хот-доги…

– Коринна не раз бывала в нашем доме и знает, что она здесь более чем желанный гость, но у нее на сегодня другие планы. Верно, Кори?

– Господи, Алан, да ты ей просто внушаешь, что у нее другие планы. Возможно, никаких планов у нее нет, к тому же сегодня воскресенье и день великолепный…

– Который она намерена провести с мужем и детишками.

– О! – Коррей глубоко вдохнул и протянул руку во второй раз за каких-нибудь несколько минут. – Что ж, очень приятно было познакомиться, Кори. Желаю хорошего отдыха с семьей.

Коринна снова пожала ему руку. Без улыбки. Собственно, она вообще ни разу не улыбнулась. Но в ее прощальном взгляде на Алана мелькнуло веселое удивление.

– До завтра, – только и сказала она и, шагнув мимо посторонившегося Коррея, ступила на крыльцо и начала спускаться по ступенькам.

– Спасибо за документы, – крикнул вдогонку Алан. – Вечером просмотрю.

– Только не за счет гамбургеров, – не оборачиваясь, отозвалась она: в ее голосе явно сквозило то самое удивление, что недавно читалось в глазах.

Алан обернулся, потирая руки:

– Что-то я проголодался. Пора, пожалуй, готовить угольки.

Коррей, нахмурившись, следил за отъезжающим миниатюрным белым «рэббитом».

– Интересная женщина. Особенная.

– Гамбургеры наверняка уже разморозились. – Алан прошагал через прихожую, направляясь в сторону дворика позади кухни. – Ты в пирожках что-нибудь соображаешь?

Бросив последний взгляд на скрывшуюся за поворотом машину, Коррей последовал за другом.

– Давно она у тебя работает?

– Хотя ладно, я добавлю в мясо зелени, а ты можешь взять на себя хот-доги.

– Чем она конкретно занимается?

– Джулия, тебе помочь? – на ходу спросил Алан.

Голос Джулии донесся из-за открытой дверцы холодильника. Она выпрямилась с полной охапкой овощей для салата в руках.

– Где Коринна?

– Только что уехала.

– И ты не пригласил ее остаться? Еды на всех хватило бы!

– Пойду займусь грилем, – ответил мастер уверток. – Через пару минут вернусь и займусь мясом. – И с этим он удалился.

Коррей его примером пренебрег. Откинувшись на стойку бара, он следил, как Джулия крошит салат.

– Должно быть, она очень трудолюбива, раз не забывает о работе даже в воскресенье.

– Коринна? Это точно. Кроме того, она еще и очень приятный человек.

– Но выглядит немного чопорной.

Он припомнил галстук: нужно быть невероятно педантичной личностью, чтобы добиться от узла подобного совершенства. Ему самому такая педантичность несвойственна. Его галстуки вечно сбивались набок.

– Даже очень. Но разве она не хорошенькая? Всегда такая аккуратная, прямо картинка. – Она кинула безнадежный взгляд на свой зашлепанный остатками от детского обеда сарафан. – Я сгораю от зависти. Хотя, с другой стороны, у нее ведь нет на руках двоих таких пострелят.

– Нет?

Джулия отрицательно покачала головой.

– Она живет с бабушкой.

Коррей переварил информацию, потом вызвал в воображении образ собственной бабушки.

– Иногда старушки бывают не лучше детей.

– Только не эта. Ей еще далеко до слабоумия. Кажется, ей чуть за шестьдесят.

– А Коринне?

– В прошлом месяце исполнилось тридцать. На день рождения мы пригласили ее в ресторан.

– Шестьдесят с чем-то. Тридцать. Должно быть, ее родители были совсем детьми, когда она родилась.

Джулия пожала плечами.

– Коринна о них никогда не упоминает. А вот младшая сестра у нее есть – они погодки, но та замужем. Не знаю, почему Коринна одна. Из нее бы вышла превосходная жена. – Она указала подбородком на пакет на стойке бара. – Вон, хрустящие палочки. Для Скотта печет. Хочешь попробовать вкуснятины – угощайся. Только быстренько, пока Скотт не увидел.

Коррей отогнул уголок аккуратного целлофанового свертка, вытащил одну палочку и подоткнул обертку на место. Откусил половину палочки и разжевал с глубокомысленным видом.

– Ты права. Очень даже неплохо. – Расправившись и со второй половинкой, отряхнул над раковиной ладони. – Алан чересчур опекает Коринну.

– А как же иначе. Такого сотрудника нельзя потерять.

– Он опекает ее независимо от работы.

Джулия оторвалась от салата и с любопытством скосила на него глаза.

– С чего ты взял?

– Он даже не дал перекинуться с ней парой слов.

Расхохотавшись, она вернулась к своему занятию.

– Можно ли его винить? Ты же всегда в стремительном и свободном полете. Можешь не сомневаться: когда моя Дженнифер вырастет, и ее к таким, как ты, и на пушечный выстрел не подпущу.

– Ну, не настолько я плох.

Она демонстративно обозрела его с головы до ног. Безмолвная оценка говорила сама за себя

Коррей опустил взгляд на свою выцветшую футболку, потертые шорты, когда-то бывшие джинсами, и, наконец, на кроссовки, которые явно видели лучшие времена.

– Ладно-ладно, вид у меня сейчас не ахти.

– Я вовсе не это имела в виду, – сухо заявила Джулия. На этот раз ее взгляд подчеркнуто остановился на широченных плечах, скользнул через мощную грудь вниз, на притягательно узкие бедра и длинные загорелые ноги. – А когда ты краснеешь, то становится еще симпатичнее. Если бы я не сходила с ума по собственному мужу, то непременно использовала бы свои чары на тебе.

Нельзя сказать, что Коррей не догадывался о собственной физической привлекательности. Раньше он бравировал ею без зазрения совести. Но те времена прошли. По правде говоря, ему порядком наскучила ограниченность мимолетных отношений.

– Расскажи мне о ней побольше.

– О ком?

– О Коринне.

– Она не в твоем вкусе.

Джулия тоже вовсе не в его вкусе, что не помешало ему ее полюбить, как, впрочем, и Алану, чьи вкусы когда-то полностью совпадали с его, не мешает ее обожать.

– Коринна была когда-нибудь замужем?

– Она не в твоем вкусе.

– Она встречается с кем-нибудь?

– Она не в твоем вкусе.

Тупик. Коррей попробовал другую тактику:

– Сколько она работает у Алана?

– Пять лет.

Наконец-то успешная вылазка.

– Чем занимается?

– Она аналитик.

– Хочет продвигаться вверх по служебной лестнице?

– Никогда ее об этом не спрашивала, но не могу себе представить, чтобы она ушла от Алана. Ей нравится жить в Балтиморе. Единственная возможность продвинуться – занять руководящую должность в какой-нибудь другой фирме. Либо основать собственную. И раз уж об этом зашла речь, то, сделай она что-то подобное, наверное, у нее появилось бы больше свободного времени. Она работает как вол.

– Следовательно, на личную жизнь времени не хватает.

Воткнув нож в половинку помидора, Джулия уперлась рукой в бедро и испустила вздох:

– Сдается мне, мы кружим на одном месте. Тебя это ни капельки не касается, но Коринна никогда не была замужем, не обручена и не встречается ни с кем определенным. – Лицо ее сморщилось. – Честно, Коррей, зачем все эти расспросы?

Джулия права: он любит женщин с пышными формами, а эта такая худышка. Он любит длинноволосых, а у нее короткая стрижка. Он любит веселых, а она серьезна. Он любит откровенно женственных, а она, определенно, от этого далека.

Почесав в затылке, он пожал плечами.

– Понятия не имею.

На следующий день он все еще пытался разрешить эту загадку. Справившись с тем делом, ради которого приехал в Балтимор, он, сам не понимая, каким образом, оказался возле здания, где находился офис Алана. До сих пор он ни разу не был на работе у Алана, поэтому постарался убедить себя, что приехал именно по этой причине. Но оправдание хромало на обе ноги. На самом деле ему хотелось еще раз хоть одним глазком взглянуть на Коринну.

Взглянуть-то он взглянул – но и только. Это произошло в начале первого, когда Алан с Коринной вернулись со встречи с клиентами. Коррей провел долгие полчаса в приемной, терпеливо выдерживая зазывающие взгляды секретарши, прежде чем они вошли. Не успел он подняться, как Коринна, мимоходом кивнув, исчезла у него за спиной, и огромные двери, ведущие в святая святых фирмы, бесшумно поглотили ее.

Алан остановился.

– Коррей! Не ожидал тебя здесь увидеть. Я думал, у тебя с утра встреча.

– Я с ней развязался с час назад и решил, что надо как-то убить время. Мой рейс еще не скоро.

Алан кивнул в сторону лифта:

– Ну, пойдем перекусим.

– А что, если сначала совершить экскурсию по твоему офису? – Он беглым взглядом окинул приемную – стены, отделанные превосходным красным деревом, сверкающую медными ручками мебель, полы, устланные дорогими дорожками. – Высший класс, судя по всему.

Он достаточно хорошо знал своего друга, чтобы задеть его слабую струнку. Как бы то ни было, но Алан расплылся в улыбке:

– Еще бы! – На этот раз он кивнул в сторону многообещающих двойных дверей и сам направился к ним. – Пошли.

Коррей шагнул следом. На него посыпался град объяснений, многие из которых он уже слышал, но ни одно, тем не менее, не прервал, поскольку для него они были исключительно, средством достижения конечной цели.

– Ну ладно. Где она? – спросил он уже в кабинете Алана.

– Кто? – Вид у друга был такой же невинный, как у кота с лоснящимися от сливок усами.

– Сам знаешь – кто.

Алан минуту колебался, но решительность, написанная на лице Коррея, граничила с неумолимостью.

– Коринна? Не знаю. Может, в дамской комнате. А скорее всего, ушла на ланч.

– Удобное объяснение.

– Сейчас время обеденного перерыва. Она же должна пообедать.

– Включая и право лично решать, с кем ей хочется встречаться, а с кем – нет. Ну же, Алан. Мне известно, что она не замужем, и что ни с кем определенным она не встречается. Что ты имеешь против того, чтобы я с ней поговорил?

– Коринна не в твоем вкусе.

– Это я уже от Джулии сто раз, слышал. Ты меня к ней только подпусти, а я уж сам решу.

– Вот видишь? Даже от твоих слов исходит угроза. Подпустить тебя к ней… Да что я, ненормальный, что ли?

– Я не кусаюсь.

– Знаю. Ты заглатываешь целиком.

– Меня разбирает любопытство. Вот и все.

– Что за любопытство?

– Не знаю. – Ответ прозвучал спокойно, но он уже начинал выходить из себя. – Обычная внешность, обычная фигура, вообще все – обычное. Под этой оболочкой должно что-то крыться. – Что-то кроется в ее глубоких, непроницаемо-карих глазах, подумал он, но вслух этого не произнес. Не смог. В жизни его называли кем угодно – обольстителем, дьяволом, ловеласом, грубияном, – но только не романтиком. Алан еще подумает, что он размяк. – Вы с Джулией ее любите. Почему?

– Я ее люблю потому, что она умна – остра как меч и проницательна. Джулия ее любит потому, что она практична, прекрасно ладит с детьми.

– Так почему я не могу ее полюбить?

– Можешь. И полагаю, полюбил бы. Вот в чем я не уверен – так это в том, что это пошло бы на пользу Коринне. – Он пригладил густые черные волосы, обошел стол и опустился в свое начальственное кожаное кресло – тактический ход, которым он наверняка надеялся придать следующим словам больший вес. – Она особенная, Коррей. Скрытная, в чем-то даже чопорная. Близкого мужчины у нее в жизни не было. Живет скромно, проводит дни – а часто и ночи – за работой, приглашения принимает с величайшей осторожностью, да и то, лишь чтобы отметить какое-нибудь событие. Но, несмотря на всю ее внешнюю стойкость, она очень ранима. Я не хочу, чтобы ей причинили боль.

– Я всего лишь хочу с ней поговорить.

– И что потом?

– Потом… возможно, просто уйду, если окажется, что мы друг другу неинтересны.

– Вполне вероятно, что она девственница.

– Тебе не кажется, что ты слегка опережаешь события?

Алан разглядывал его с задумчивым видом.

– Я подумал, что ты должен об этом знать. Если она дожила до тридцати, не позволив к себе прикоснуться, этому должны быть веские причины. – Он медленно покачал головой. – Нет, мой друг, думаю, тебе нужно держаться от нее подальше.

Коррей обдумал совет, но слова Алана лишь подлили масла в огонь. Странно. Девственницы были не в его стиле, как, впрочем, и чопорные деловые дамы. Дальнейшая беседа с Аланом – во всяком случае, о Коринне Фремон – абсолютно бесполезна.

– Сигнал принят, – покорно развел он руками, отступил к стене и, окинув взглядом кабинет, вздохнул. – Впечатляет. Ты преуспел.

Алан более чем охотно сменил тему разговора.

– Из твоих-то уст, – с ухмылкой отозвался он, – и такой комплимент! Ну а теперь – готов пообедать?

– Еще как.

После обеда, проведенного за дружеской беседой, Коррей проводил Алана назад в офис. В приемной они пожали друг другу руки, потом, рассмеявшись, крепко обнялись.

– Спасибо за все, Алан. Всегда так здорово отдохнуть с тобой, Джулией и малышами!

– Приезжай поскорее.

– Не сомневайся.

Хлопнув пару раз Коррея по спине, Алан ухмыльнулся, кивнул – и исчез за дверьми в медной окантовке.

Коррей не сдвинулся с места. Он улыбнулся, поймав вопросительный взгляд секретарши, затем нахмурился, запустив руку в карман брюк. Зазвенела мелочь. Он вынул руку и, не переставай хмуриться, полез во внутренний карман пиджака. Выудил оттуда визитную карточку, недоуменно уставился ни нее и сунул на место.

– Кое-что забыл, – мимоходом бросил он секретарше и метнулся сквозь двери

Однако вместо того, чтобы повернуть налево, в сторону кабинета Алана, пошел направо. Пропустил несколько дверей – и наконец отыскал то, что ему было нужно.

Кабинет Коринны сиял безукоризненной чистотой. Коррею достаточно было заглянуть сюда, чтобы догадаться, чьи это владения. Картины на стенах висели идеально ровно, книги на полках расставлены по высоте, в стакане на столе высилась шеренга одинаковых желтых карандашей – и он мог бы об заклад побиться, что кончики у них заточены до совершенства, – а сбоку лежало несколько аккуратных стопок с папками.

Коринна сидела за столом, развернув перед собой компьютерную распечатку. Голова чуть наклонена, кулачок подпирает щеку, отчего на виске собрались морщинки. Свободная рука покоится на листе, а между пальцев зажат знакомый желтый карандаш. Она с головой ушла в работу; любой другой тихонько ушел бы, чтобы не мешать. Но Коррей – не любой другой, к тому же, он вовсе не был уверен, что ему представится еще один шанс, если он не ухватит этот.

– Привет, Кори. Это Коррей, – шелестящим шепотом произнес он.

Голова ее приподнялась, глаза невидяще взглянули на него – но уже через миг отрешенное выражение исчезло.

– Привет, Коррей, – мягко ответила она.

Он безотчетно надеялся на улыбку, но не позволил отсутствию таковой сбить себя с толку.

– Мы только что вернулись с ланча.

– И где обедали?

– В «Кабачке у Филиппа».

– Там очень мило.

– Да уж, мило. – Он похлопал себя по животу. – Слишком мило. Признаться, чтобы не заснуть, мне не помешало бы глотнуть горячего кофе. Не хочешь прерваться?

– Не получится, – ответила она, опустив глаза на распечатку. – Отстаю от графика.

– Не могу в это поверить. – Он поставил бы все свое состояние на то, что Коринна Фремон никогда не отстает от графика. – Тебя компьютер подгоняет?

– Нет, клиент.

– Нервный попался?

– Они все нервные.

– Неприятно, должно быть.

– Так и есть. К этому привыкаешь

Коррей стоял у самой двери, глубоко засунув руки в карманы брюк. Не знай он себя, решил бы, что исходящее от нее хладнокровие его страшит. Но, разумеется, это не страх. Его не проведешь.

– Ты работаешь по графику?

– Да, всегда. Но, к сожалению, у клиента обычно есть свой график, и этот график неизменно предполагает парочку-другую чудес.

– А ты, значит, творишь эти чудеса, – поддразнил он в очередной попытке добиться улыбки и опять потерпел поражение. Она лишь изображала самый легкий кивок, что он уже однажды видел. Что это? Достоинство, скромность, застенчивость? Коррей был заинтригован.

– Я позволяю клиенту так думать. Хуже не будет.

Коррей рассмеялся.

– Речь истинного дипломата. Итак, как насчет чашечки кофе?

Устремив взгляд прямо ему в глаза, она покачала головой.

– Даже если я добавлю кофе по-турецки?

Вновь тот же отрицательный жест.

– Ну а, скажем, замороженный йогурт?

– Мне показалось, ты уже сыт.

– Верно. Я думаю о тебе.

– Считаешь, что я слишком худа?

– Этого я не говорил. – Ответ прозвучал слишком быстро, и Коррей почувствовал, что у него загорелись щеки. На нее, впрочем, даже его отрицание не произвело никакого впечатления.

– Ты прав, так оно и есть.

– Ну же, Кори. Пойдем, выпьем кофе.

Но она опять покачала головой.

– Окончательно?

Она кивнула.

– Даже если я угощу тебя пломбиром с орехами и горячим шоколадом?

В ответ она только сморщила нос, но это движение было настолько мимолетным, что Коррей засомневался, не принял ли он желаемое за действительное. Он мечтал хоть об одном спонтанном жесте – а теперь даже не был уверен, что добился его.

– Точно-точно?

На сей раз она не потрудилась даже кивнуть. Не отрывая взгляда от его глаз, она медленно склонила голову, а через миг так же медленно перевела взгляд на распечатку у себя на столе. В своем роде это был самый громогласный из когда-либо полученных им отказов.

Поскольку не в его правилах погонять дохлую лошадь, Коррей покинул ее кабинет. Однако к вечеру, добравшись до аэропорта, сумел убедить себя, что лошадь-то еще не окончательно пала. С его стороны это можно было бы назвать упрямством или уязвленной гордостью, но женщины еще никогда не одерживали над ним верх.

По очереди обыскав все свои карманы, он не обнаружил желаемого, а именно – листка бумаги. А потому вытащил бумажник, достал довольно-таки потрепанную долларовую банкноту, расправил ее и похлопал по карманам в поисках ручки. Несколько мгновений спустя он уже шагал к регистрационной стойке, ослепительно улыбаясь молоденькой дежурной. Подойдя к окошку, он сделал в воздухе жест, как будто пишет.

– Красную, если найдется. О, и конверт? Вы спасли мне жизнь!

На то, чтобы черкнуть несколько слов, вложить банкноту в конверт и надписать адрес, много времени не ушло. Пробежка к сувенирному киоску, и он стал обладателем почтовой марки. Кросс по коридору, и конверт оказался в почтовом ящике Обратный пробег через весь аэропорт – и он благополучно успел на борт самолета буквально за несколько секунд до того, как все люки были задраены.

На следующий день Коринна получили письмо от «Авиалиний Дельта». Аккуратно вскрыв конверт, она достала доллар. На банкноте крупными ярко-красными буквами было выведено четкое сообщение:

« Талон на получение одного огромного «Поцелуя Херши». Выкупать, когда будешь готова, но только у меня. Коррей Хараден».

Она немигающе уставилась на банкноту, потом подняла глаза к потолку, вздохнула и медленно разорвала доллар на две части, потом на четыре, на восемь, на шестнадцать. Грациозно наклонилась к корзине для мусора. Но в последний момент остановилась.

Коррей Хараден – самый настоящий бродяга. Именно таких, как этот парень, с его золотистыми волосами, неотразимой фигурой и зелеными глазами – омуты, а не глаза, взгляни, и засосет, она тщательно избегала всю жизнь. И почему он так домогается ее?

Она не имела понятия, зачем убрала занесенную над корзинкой руку, опустила ее в карман своей безукоризненной юбки и высыпала содержимое в глубины подкладочного шелка.

Чаще всего Коринна оставалась без ужина, и этот вечер не стал исключением. Бабушка привыкла к тому, что ждать ее не стоит, если только она не предупредит заранее. Счастье еще, что бабушка в состоянии сама о себе позаботиться. Тем не менее, Кори старалась ступать бесшумно, входя в старый дом викторианской эпохи. Элизабет Стрэнд ложилась в десять – ни минутой раньше, ни минутой позже. Сейчас уже было двадцать семь минут одиннадцатого, и Кори не хотела ее потревожить.

Бесшумно пристроив портфель у витого основания лестницы, она повернулась к старинному столику из кленовой древесины, что располагался прямо под зеркалом в такой же раме. На ослепительно сверкающей поверхности столика аккуратная стопка дневной почты выглядела такой жалкой, будто стеснялась сама себя.