Текст книги "Меня не изгнать I (СИ)"

Автор книги: Б. Котовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 10

Домина у нее была, конечно, здоровенная. Не то, что моя однушка со старым ремонтом. В целом, мне много-то и не надо было: кухня, ванная с туалетом и комната с кроватью да столом. А тут… дворец целый! Огромные люстры с кучей подсвечников, ковры у главного входа, широкие каменные лестницы с мудреными балюстрадами по обе стороны. Ну не дом, а дворец.

– И как ты его только убирать умудряешься? – спросил я ее. В ответ донеслось лишь неоднозначное «хм». Как это расценить я так и не понял.

Хотелось крикнуть «Ау», и послушать как долго это будет блуждать по этим длинным бесконечным коридорам. Но, что удивительно, мне казалось, что мы сейчас придет в мрачный дворец, где на входе меня будет ждать зомби-паж или скелет-дворецкий. Я бы не удивился, честное слово. Но тут было абсолютно пустынно, пусто. Мертвецки пусто.

Не поднимаясь наверх, мы свернули в правое крыло, после чего прошли в широкое помещение с длинным столом и рядом стульев по обе стороны. Думал, что остановимся тут, но нет. Мия рукой показала, что мы шагаем дальше. Так и было. Через следующие двери от нас была комната поменьше. Уютная. Камин, который сейчас не горел, кожаные кресла, медвежья шкура на полу под овальным столом.

– Присаживайся, – сказала она, указывая рукой на стол. – Вино? Или что покрепче?

– Без разницы. Я все равно в ваших напитках не разбираюсь. Помнится, ты говорила, что пиво в таверне Розетты было бодягой…

– Не совсем так, я сказала, что она его любит иногда разбавить, чтобы наварить больше денег. Я ее не виню.

– Ну да, что-то в этом духе. Так вот на мой вкус оно было превосходным. Лучшее пиво, что я пробовал в своей гребанной жизни. Поэтому, боюсь даже предположить каким может оказаться вино у такого состоятельного человека, как ты.

– «Какое-какое», – передразнила она меня. – Десятилетней выдержки и дальше. Крепленое, сухое, полусладкое, портвейн.

Я махнул рукой.

– На твой вкус.

– Как скажешь, – отозвалась она, после чего подошла к камину, открыла небольшую нишу и стала в нее говорить.

– Бутылку «Дюрандаля» и фрукты, пожалуйста, – после чего снова ее прикрыла и пошла из комнаты. – Отдыхай. Можешь есть и пить сколько влезет. А я пойду приму ванну.

– А-э-а… – возразил было я о том, что тоже хочу ванну. Горячую, глубокую.

– Извини, ванна у меня только одна. Можешь принять ее после меня.

Внутри прямо подмывало сказать «да ладно тебе, чего уж стесняться-то», но я сцепил зубы и решил подобных ошибок не повторять. Хватило мне прошлого раза.

Я вертел головой и рассматривал комнату от скуки. Все же, нифига это был не некромантский замок, к которым я привык в играх. Обычно это какие-то мрачные усадьбы, со склепами, огромными кладбищами, где скелеты бродят с зомбями всякими. Какие-нибудь усыпальницы с личами подконтрольными этому самому некроманту.

А тут… да обычный дворец, если его обычным-то назвать можно. Я-то и в дворцах в первый раз в жизни нахожусь. Тут мимо моего взгляда на уровне пояса неспешно пролетел поднос из серебра, на котором стояла та самая бутылка вина и нарезанные яблоки, груши, виноград, бананы, еще какие-то чудаковатые разных форм и размеров предметы пищи, к которым мне даже притрагиваться было противно.

– А говорит «не волшебница», – сказал я и потянулся к подносу, чтоб ухватить ломтик яблока. Поднос шуганулся в сторону.

– Ага-бага! – сказал мне поднос.

Я замигал глазами. Дамы и господа, сегодня на меня быкануло блюдо. Дожили.

– А-ну отдай мне сюда яблоко! – сказал я и попер на него. – Тоже мне, блюдце на паучьих лапках.

– А-у аай ме юда ябака! Рррря! Нага-мага! Дод-а-чок! – выдал мне разнос и быстро ретировался по другую от меня сторону стола.

– Ах ты говно плоскодонное, – взъерепенился я. Это было последней каплей. Мало того, что я сдох, как последний поц, шлимазл и унтерменш, переродился абсолютно анскильным клоуном у которого из положительного только вкачанная удача. Может еще и тест на гепатит или ВИЧ, но их тут пока не изобрели. Дальше родовое имение этого чувака сожгли, все родственников пустили под нож, а теперь… теперь меня поучает предмет посуды.

– Ты охуел?

– А ти? Вага-нага! – сказал мне поднос.

Я влево – он право. Я вправо – он влево. Я через стол, он под него. Так мы и плясали это танго, пока у меня во рту совсем не пересохло и не стал запыхиваться.

– Хер с тобой, золотая рыбка, – сказал я и плюхнулся обратно на кресло. Пусть его хозяйка сама приходит и разбирается с непослушной посудой, а я в рот телепал. И вообще, пусть там намывается быстрее, я тоже пойду. Вся одежда за сегодня провоняла гарью.

«Гарью Дюбуа, фить, ха» – пронеслось в голове.

– Да, друг. Деградируешь ты еще быстрее, чем тебе кажется. Или это тело барда так сказывается? – сказал я вслух сам себе.

– Диградируеш, нага-ага, – отозвался мой оппонент, после чего наконец-то приземлился на сто. А я, разув глаза, понял, с кем имею дело.

– Лучше не скажешь, Арчи. Спасибо за фрукты, – сказала Мия, заходя в комнату. На ней был длинный белый банный халат, а волосы перекинуты через левое плечо, которые она то расправляла, то выжимала насухо.

Небольшое мохнатое существо с большими глазами, которое играло со мной в салочки, комично поклонилось Мие, затем повернулось ко мне, высунуло язык и сделало «прррр».

– Где твои манеры? – с усмешкой спросила Мия.

– Ннрррря. Хам!

И умчался прочь.

– Ты не слышал про кобольдов? – спросила она, усаживаясь в противоположное кресло и откупоривая бутылку.

– Видел на картинках. Представлял себе их иначе. Я могу пойти принять ванну?

Мия налила себе вина в золотой инкрустированный кубок, сделала несколько жадных глотков и выдохнула.

Да, прямо по коридору и направо. Кобольды принесут тебе свежие вещи.

Я кивнул и двинулся туда, куда она сказала. По длинным коридорам с огромными витражными окнами. Их вид выходил на северную часть города. Три луны медленно карабкались в небо, освещая под собой улицы. Взглянул туда: доставщики уже во всю прыть гнали сырье по мастерским.

Пройдя еще немного по коридору, я достиг нужной мне цели: вход в ванную комнату. Все у нее тут было из камня, а внутри витал пар. Удивительно. Ожидал увидеть что угодно, но здесь у нее были бедные трубы с кранами и даже сделан смеситель с вентилями. Видать, дварфы тут работали во всю прыть в точки зрения науки тоже. А не просто долбили камень сутками напролет.

Ванная, правда, была выполнена не в виде удобной емкости, а небольшого углубления в полу, облицованного шлифованным камнем со всех сторон. При желании, конечно, можно было головой приложиться об угол и все, дело с концом.

Недумайпроэтонедумайпроэтонедумайпроэтонедумайпроэто.

Тряхнув головой, отгоняя дурные мысли, стянул с себя вещи и аккуратно положил их в плетеную корзинку. Включил воду, попробовав ее пальцем. Подобрал комфортную для себя температуру и залез в эту своеобразную «ванну».

Вода довольно живо журчала по трубам и стало интересно: наверху, откуда она стекает, у нее тоже кобольды сидят и кидают уголь в печь, разогревая ее. Или как? Или куда.

А тем временем, воды набралось уже почти по шею. Немного откиснув, я пару раз окунулся с головой, после чего вымыл ее какими-то средствами, что стояли возле ванны на разносе. Сам намылился и ополоснулся. Удивился лишь тому, что дружок Вильгель не шибко любил, так сказать, стричь свой сад. Ароматизаторы придумали, а бриться не придумали. Вот такой вот парадокс.

Я выбрался из купальни, отряхнулся от воды и огляделся в поисках свежей обещанной одежды. Ничего не нашел. Корзинка, в которой валялось старое шмотье – пустовала. Я догадывался чья это была работа, поэтому, прикрыв срам этой плетенкой, пошлепал в гостиную. Вот так вот, босыми мокрыми ногами по ее коврам и полу. Пусть эти мелкие засранцы потом отмывают, мне похуй.

Зашел в гостиную и остановился, выжидающе глядя на Мию. Не сказать, что на улице было холодно, но вот так тыняться по старому замку было не очень комфортно.

Она спокойно пила вино и закусывала его виноградом. Я откашлялся. Мия подняла взгляд и уставилась на меня. Ну, как уставилась, стала медленно поднимать глаза снизу-вверх. На каком-то моменте я даже заметил, что она прикусила нижнюю губу, но тут же осеклась и смутилась. Сама перед собой, походу. Что ж, задумалась, замечталась, бывает.

– Вещи, – спокойно сказал я. – Твои засранцы их не принесли.

– А-а-арч, – громко позвала она. – Я же просила вещи.

В том месте, где ранее Мия «заказывала» свой ужин, послышалось «уга-буга», а затем что-то шлепнулось. Я прошлепал к этому месту, отодвинул нишу и вытянул оттуда сложенную одежду. Штаны и рубаха. Исподнего не дали, сучата. Да и хер с ним. Поставил корзинку возле ног, натянул рубаху и следом штаны.

Так и хотелось спросить: «вот вроде и бани сделали для крестьян и заставляют их гигиену соблюдать, а высшее сословие до сих пор не додумалось до банального бритья. Под мышками и ниже пояса». Да так и не завел свою шарманку. Слегка перекусил молча, закинулся фруктами, выпил вина. Потом откинулся на спинку кресла и прокручивал этот день еще раз в голове. И не только этот, а прошедшие два: от начала выхода из дома и до сейчас. Все еще казалось, что я играю в какую-то игрушку; все ушли, а сеанс затянулся. И лежу там, обоссавшись, обосравшись, слюни пускаю.

Так и размышлял, пока не понял, что начинаю засыпать. В какой-то момент глаза непроизвольно закрылись, но внезапное «проснись» прямо на ухо меня разбудило. Я открыл глаза. Мия сидела на кресле и листала какую-то книгу.

– Ты что-то сказала? – спросил я.

Не отрывая голову от листа, она покачала головой.

– Тогда можешь мне показать, где у тебя тут спальня для меня. Или прям тут на диване спать?

Заложив какой-то конверт на той странице, где она остановилась, Мия встала и двинулась из комнаты. Я последовал снова за дей. Иногда казалось, что я маленький мальчик, которого мама тягает по супермаркету. Уже умаялся, совсем выбился из сил, и тут она встретила старую знакомую.

Мы поднялись на второй этаж. Совсем близко к лестнице комната. Она открыла дверь и жестом пригласила внутрь.

– Можешь располагаться здесь. Мои, как ты выразился, засранцы уже все тут почистили и подготовили ко сну. Белье свежее, подушки взбиты, перина тоже вычищена и без клопов. Подъем ранний, предупреждаю.

– Так все звучит, а по их поведению можно предположить, что наволочкой они жопу предварительно подтерли.

Мия выдохнула со смешком, а губы растянулись в мягкой улыбке. Почти незаметной от усталости и охмеления.

– Может быть и такое. Я не могу исключать этот момент. Доброго ночи, подселенец.

– И тебе, жрица смерти.

Ответил ей той же монетой. Она стояла в проходе, скрестив руки под грудью, после чего закатила глаза, развернулась и покинула покои. Теперь мои покои.

Как я уснул – уже не помню. Помню только, что лег на кровать, положил голову на подушку и нахер потерял сознание. И меня не волновало вытирали ли ее гремлины свои задницы о мои подушки или нет. Да пусть хоть членами поводили вот настолько я устал.

И среди блаженной тьмы, в которую я погрузился, ощущалось присутствие. Сначала мой спящий мозг смахнул это ощущение на наличие жителей этого имения. Кто его знает, что тут еще водилось. Но чем дольше я находился во сне, тем отчетливее становилось это присутствие.

– Ты спишь? Эй, проснись. Открой глаза, пока время не вышло.

Я ощутил легкое прикосновение за плечи. Словно дуновение ветра.

– Да очнись ты, хуеплет нездешний. Эй! ПРОСНИ-И-И-ИСЬ!

От этого вопля, что врезался мне в ухо, как удар Роналда, я подкинулся на месте. Мир вокруг был серым и монохромным. Да уж, настолько крышей посунулся, что уже и снится междумирье это треклятое.

– Кхм-кхм, – раздалось рядом со мной. Я повернул голову и дернулся в сторону. Передо мной стоял я. Или я стоял перед собой. Мы перед нами. В общем, сложно, запутанно.

– Ну, привет, – сказал тот, кто, судя по всему, когда-то был Вильгельмом Аскании.

– И тебе не хворать, если ты на это еще способен.

– Ага, значит не зомби. Еще и язвишь да шуточки отпускаешь. Здорово. Кто ты?

– Саша. Как сказала твоя женщина, подселенец, – сказал я. Страх улегся сам собой. Хотел бы он меня убить – давно бы это уже сделал. Да и были у меня сомнения на этот счет, что так просто это возможно.

– Тогда все встало на свои места. Что же, Саша, позволь представиться, – он сделал шаг назад, после чего отпустил реверанс, отставив ногу перед собой, оттопырив носок и правую руку в сторону, а левую на грудь, – Вильгельм Аскании. Младший из рода Аскании и, пожалуй, последний.

– Ну а я Саня. Просто Саня. Мои фамилия и прочее-прочее для тебя ничего не значат. Если для духа вообще может хоть что-нибудь иметь значение.

– ХА! – выкрикнул он. – Вот тут-то ты абсолютно прав! Я чего и пришел, мой дорогой друг-подселенец. Да-да, не удивляйся, именно друг! – чем дольше я его слушал, тем все больше он напоминал мне кота в сапогах. Манеры, замашки, движения. Или это так посмертие сказывается? – Видишь ли, я по нелепой случайности, я был убит и, вполне вероятно, что Мия могла бы привести меня в чувства, но тут появился ты. По такой же нелепой случайности. Я бы может и хотел выдворить тебя, взять там за шиворот, набить морду, но!.. Я не могу – он как-то сверхартистично приложил кисть тыльной стороной ко лбу, словно в жесте драмы. И что только Мия в нем нашла? Он же гребаный паяц.

– Но-но, не паяц, я самый настоящий бард, актер и немножечко женский обольститель. Не удивляйся, я слышу все, что ты думаешь. Тело-то мое, – он дернул себя за нить, что соединяла его тело и его душу. – Я не злюсь на тебя за подобные мысли, многие задавались этим вопросом. Многие хотели бы быть на моем месте, но я был лучшим среди всех. Такие дела, – он сделал паузу, давая мне отдышаться от своего напора речи. – Но, в общем-то, я здесь из великого чувства, мой дорогой друг.

– Чувства жизни?

Он хохотнул и его смех резонансом разошелся по этому измерению.

– Жизнь? Не говорите мне о жизни! Нет, ни в коем случае. Ни чувства желания жизни, ни любви. Любовь, что есть любовь? О съеденные вшами косы; ключица, выпирающая косо; прыщи; обмазанный селедкой рот, да шеи лошадиный поворот. – размахивал он руками и замер. – Стоп, время-время-время. Так, слушай меня, друг. Я здесь из чувства мести. Не спрашивай меня, как я сюда вернулся, как вырвался из посмертия и тэдэ и тэпэ. Я НЕ ЗНАЮ. Хоть убей. Ха! Вот это я каламбур отпустил, простите. Так вот, у меня к тебе сделка. Посмертная сделка, такие самые крепкие. Можешь потом Асмодея за хвост поймать, он тут любит ошиваться, рогатый такой.

– Да мы уж повстречались, – ответил я.

– Оу, и как рогатый?

– Нормально. Сегодня его вытащили из гроба для Отца Лаврения.

– Ох и выдумщик Асмодей. Стой. СВЯТОЙ ОТЕЦ ЛАВРЕНТИЙ УМЕР?

– Ну-у-у… Да? Я думал, что тебе явно виднее будет.

– Како-о-о-о-ой кошмар… но нет, мой дорогой друг. Так, снова отклонился от темы. Слушай сюда, я хочу заключить с тобой договор: выясни, кто меня убил, кто убил всю мою семью и сжег поместье. Выясни это и ОТОМСТИ. ЖЕСТОКО. УБЕЙ ИХ ВСЕХ. Понял? Я предлагаю тебе все свои навыки: я хороший кулачный боец, я прекрасно сражаюсь на полуторном бастарде и на рапире. Не недооценивай рапиры, это грозное оружие. К тому же я прекрасно пою, умею забивать уши так, что мало не покажется, и вообще я тот еще умелец заговаривать зубы.

– Я заметил, – буркнул ему в ответ. Ситуация все больше снова напоминала мне ММОРПГШки. Опять кто-то дает квест. Ну тупо один в один стандартная ерунда. С другой стороны, раз я тут, мне нечего делать, кроме как тягать камни у реки, не на что жить и я ничего не умею, кроме как быть просто удачливым… почему нет? – Ладно, какая поя часть договора?

– О, все просто! Ты выясняешь кем были эти мудаки и просто их убиваешь. Тогда моя душа станет спокойна, а я вернусь обратно во тьму и не буду доебывать тебя по ночам своим присутствием и вопросами: ну шо там ну шо та мну шо там? И даже не сведу тебя с ума за то, что ты трахнул Мию. Ну, или она тебя, если уж детальнее посмотреть на положение дел. В любом случае, что скажешь? Выбор невелик, соглашайся.

Он протянул мне свою правую руку для рукопожатия.

– Ты уверен, что это сработает? – спросил я его, глядя на призрачную ладонь.

– НУТРОМ чую. ХА! Давай, время уходит.

Я протянул ему свою руку, и он в нее ухватился с такой силой, что я даже малость прифигел, что в междумирье так можно влиять физически… духовно? Испытывать, короче, хоть что-то. Он держал долго. Не знаю сколько, но держал. Затем я ощутил жжение. Буквально. Опустив глаза, заметил, что между нашими ладонями выходит легкое свечение.

– Это нормально? – спросил я его, слегка кривясь от неприятных ощущений.

– Куда более нормально, чем триппер, герпес и голубянка. И-и-и-и-и… Все! Вуа-ля, теперь ты – это я. Полноценный я.

– Отвратительно, – съязвил я.

– Ха! Ты мне нравишься, Саша. Ну, сам понимаешь, насколько это возможно в моем положении. Потому что НИЧЕГО СИЛЬНЕЕ СУКА КРОМЕ ЖЕЛАНИЯ ПОРВАТЬ ГЛОТКУ ЭТИМ УРОДАМ, ВПИТЬСЯ ЗУБАМИ И ВЫРВАТЬ ИХ СЕРДЦА я не испытываю. Но в целом, да. Думаю, мы могли мы подружиться. Ну, или хотя бы иногда собираться перекинуться в карты и ебнуть по пивку. Сам знаешь, как оно бывает.

– Понимаю, – отозвался я и взглянул на свою ладонь. На ней красовалась теперь эмблема. Какой-то герб. Герб рода Аскании, как я предположил.

– Именно он. Что ж, приятно было пообщаться и заключить такой чудесный договор. А теперь ты проснешься с криком от кошмарного сна, который только что увидел через три… два… один…

Глава 11

Я подорвался с кровати. Сердце бешено колотилось, а тело было влажным и липким. Я хватал воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. За окном ярко светило солнце и этот свет проникал ко мне в комнату, падая на ноги.

Воспоминания о сне были свежи. Иногда бывает так, что проснешься и уже не помнишь, что случилось. Не мой случай в данной ситуации. Взглянув на правую руку, увидел отпечатанный герб Рода. Ярко-белое пятно, как шрам. Если особо руками не размахивать, то не шибко видно.

Опустив ноги на пол, встал с кровати. Потянулся лениво, после чего встал на цыпочки, вытянул руки вверх и глубоко подышал, успокаивая свое разбушевавшееся сердцебиение.

Затем слегка размялся и спустился вниз. Жрать хотелось невероятно. Уже внизу пошел туда, где закончился вечер, но не дошел. По пути как раз была та самая комната с длинным столом, на котором уже была еда. Взбитые жаренные яйца, несколько ломтей хлеба, кубок с каким-то напитком. По запаху определил, что свежевыжатый морковный сок. К яйцам было пару кусков ветчины. Умял все, что было, после чего встал, сложил ладошки друг с другом и поклонился волшебному столу-самобраннику.

– Аригато-годзаимас, Великий Стол Кормитель.

Мимо меня прошагал мохнатый кобольд, пнул меня своей карликовой лапкой по ноге, закинул грязную посуду в плетеную корзинку и умелся. А хозяйки все нигде не было видно.

Я вышел во двор. Снова удивился. Мия стояла у железного забора главных ворот и… стригла розы. На ней было свежее платье изумрудного цвета в пол. На руках длинные плотные рукавицы, и ножницы, которыми она, собственно, и стригла растения.

Подошел к ней и тихо наблюдал. Чувствовал себя слегка вуайеристом, что подглядывал тайком. Но, нет. Она высекла, что я тут еще до того, видать, как я подошел достаточно близко.

– С добрым утром, – спокойно отозвалась она, не поворачиваясь.

– И тебя.

– Завтрак на столе.

– Я уже все съел. Спасибо.

Она молча кивнула, отрезая очередной увядший бутон.

– Кошмары? – вдруг спросила она. Я поднял брови.

– Извини?

– Ты ерзал во сне, тяжело дышал и стонал периодически. Кошмары?

Я почесал за затылком.

– Как бы так помягче сказать, – начал я. Прикинул, что врать или выдумывать чего-либо смысла нет. Просто расскажу так, как оно было. – Ко мне явился Вильгельм.

Она прекратила стричь свои кусты, положила секатор аккуратно возле себя на пол и повернулась ко мне, стягивая перчатки. Подошла ближе и положила ладонь на лоб.

– Что ты делаешь?

– Проверяю, не бредишь ли ты. Вроде не горячий. Вчера я, конечно, подсушила тебе язык в Гильдии Задач, немного эффектности добавила. Вот и подумала, что заражение забыла убрать.

– Ты меня заражала какой-то дрянью? – уже почти обыденно спросил я. Она хмыкнула.

– Смотрю по тону, начинаешь привыкать. Да, иначе такого эффекта сморщенного сухофрукта было не добиться. Но я все разом и вывела. Некромант я в конце-то концов, или так, жричка смерти, – передразнила меня, опустив голос.

– Слушай, я серьезно, – поднял руку и перевернул ее ладонью к верху, демонстрируя то, что мне досталось от Вильгельма. – Видишь?

Мия опустила глаза и стала рассматривать этот… шрам, ожег, метку. Чем бы оно ни было, но вот это самое. Взяла меня за руку своей и водила большим пальцем по Гербу, всматриваясь в него.

– Посмертный контракт, значит. Что, Вильгем, нет тебе покоя? – спросила она в пустоту, не отводя взгляда от метки. – И о чем вы договорились?

Я пожал плечами.

– О мести. Он попросил найти тех, кто убил его, кто убил его семью и всем отомстить. Взамен сказал, что поделиться всем тем, что умел сам.

– Это чем же, например?

– Если мне не изменяет память, то речь шла о всех его навыках, которыми владел этот мешок с мясом и костями. Ну, там, владение клинком каким-то. Что-то с рэпом связанное.

– Рапира?

– Ага, она. Сказал, что теперь я снова могу петь, как он, играть на инструментах. На чем он играл, к слову?

– На лютне. Интересно будет взглянуть, как это выглядит. Но, пожалуй, потом. Что еще сказал?

– Он ОЧЕНЬ много говорил. Слишком, – и судя по выражению ее лица, это было для Мии не удивительным откровением. – У него было мало времени для разговора со мной. Возможно потому, что время в его относительной системе мирозданья течет иначе и с моментом, когда я проснусь – он теряет со мной контакт. Поэтому это все, что я тебе рассказал. Контракт, пение и пиздилово. Все.

Мия покивала головой.

– Ясно. Ладно, раз ты уже встал, поел, размялся, то нам пора. На входе только оденься в нормальное, там лежат твои личные вещи. В домашнем, будь добр, не шатайся по улице или городу. В конце концов, это же домашнее.

К коронеру мы пришли часа через пол. Помещение, э-э-э… морга? В общем там, где местный представитель медицинского (в кавычках) учреждения проводил свои какие-то манипуляции. На поверку, это был какой-то лысый крысоподобный тип с красными глазами и очень бледной кожей. Сначала я подумал, что это упырь какой или больной ликантропией, но как потом мне объяснила Мия – чел просто был альбиносом.

– Давай только быстро, Миянна. У меня еще куча дел. Помимо Аскании у меня там отец Лаврентий еще ПРОХЛАЖДАЕТСЯ, э-хе-хе-хе. Кхе.

– Разве он не умер неделю назад? – спросил я.

– Ну, да, – отозвался коронер. – А в чем вопрос?

– Ну, знаете ли, когда человек или иное существо умирает, с ним обычно работает ритуальная служба, а затем его хоронят… так вот, почему он целую неделю лежит здесь?

Коронер посмотрел на меня с подозрением.

– Что-то я не припомню, чтоб у Аскании были голубоглазые в роду. Вильгельм, ничего не хочешь сказать?

– Хочу. У меня голубянка.

– А-а-а-а… – он похлопал меня по плечу. – Соболезную. Главное, что не скитлсрянка. А по поводу отца Лаврентия… после того, как он умер, мне притащили его тело и положили на стол. Все бы ничего, если бы ночью он не встал и не принялся шастать по моему моргу.

– Прости, – осведомилась Мия. – Встал посреди ночи и принялся блуждать? А где он сейчас?

– Ты все верно услышала. Лежит на дальнем столе.

Я видел, как Мия подошла к дальнему столу. К абсолютно пустому столу.

– Где, Реджи?

Реджинальд крысоподобный повернулся к ней лицом. Затем опустил взгляд на стол.

– Значит уже ушел, – пожал он плечами.

– Сейчас раннее утро, – парировала Мия.

– Или еще не вернулся, – также спокойно отозвался коронер. – К осмотру приступать будем?

Мия вздохнула, после чего подошла к соседним столам, прикрытые холщевой тканью. Реджинальд стянул со всех поочередно полотнища и отошел в сторону.

– Давайте недолго свои ритуалы шамань. Аскании, тебе еще платить потом за погребение, не забывай.

Я угукнул. Мия подошла к первому трупу, встала над ним и начала делать свою ворожбу. Сначала что-то елозила руками над телом, потом произносила непонятные звуки. Затем подозвала меня пальцем. Я подошел к ней. Она взяла меня за запястье.

– Шучу. Ты это уже проходил, погнали.

Ее рука легла на лоб обгоревшего тела. Сначала было темно, а затем картинка перед глазами стала отматываться, словно старую кассету в видаке до тех пор, пока мы не очутились на втором этаже элегантного поместья. Женские руки ставили свежие пионы в высокую вазу.

– Ма-а-ам! Па-а-ап! – раздался голос. Голос, к которому я уже привык как к собственному. – Спуститесь вниз, пожалуйста. Надо поговорить.

Женщина еще несколько раз поправила цветы, после чего отошла на шаг и критично на них взглянула.

– Мотаем, – услышал я голос Мии. И картинка ускорилась. Женщина прошагала по коридору, затем спустилась вниз. Там она увидела мужчину, который был ее собственным сыном. Либо очень похож на него. Своим великим аналитическим умом (нет) я пришел к выводу, что это был не он. Ну, то есть, не я. Короче, этот наглый самозванец не являлся сыном рода Аскании.

Они общались, говорили о чем-то, пока не пришел отец и сестра. Собравшись на первом этаже своего поместья, тот, кто представлялся Вильгельмом Аскании сунул руку в карман, а затем выудил оттуда округлый предмет Лже-Вильгельм нажал на устройство и уронил его на землю. Комнату быстро стал заполнять едкий газ, от которого слезились глаза. Женщина, которая была матерью Вильгельма Аскании упала на колени, тяжело кашляя, а затем и вовсе завалилась набок. Следом перед ее глазами упал смоляной факел. Прямо на голубой ковер, лежавший на деревянном паркете.

Комната наполнялась дымом и почти полторы минуты мы наблюдали за тем, как все внутри разгоралось и становилось все более сизым, пока не стало напоминать густой, как молоко, туман.

– Выдохни, – донесся до меня голос Мии. Я последовал ее указу и… открыл глаза. Мы находились все в том же полуподвальном помещении. После яркого света было непривычно, пришлось проморгаться, пока аккомодация глаза не стабилизировала ситуацию.

Мия прикрыла тело полотнищем, а затем проделала тоже самое еще с двумя.

– Думаю, дальнейших расследований нам не нужно. Спасибо, Реджи.

– Всегда пожалуйста. Приходите еще. Выход, надеюсь, найдете сами, – отозвался Реджинальд, стоя над другим усопшим и выводя заметки на пергаменте.

Выход мы действительно нашли сами.

– Итак, что мы имеем, – включил я из себя Шерлока. – Кто-то притворился мной, Вильгельмом, пришел домой, использовал какой-то либо паралитический, либо снотворный газ, а затем устроил поджег. Зачем? Они уже «убили» нас. Чем им помешал Род Аскании мне пока неясно.

– Мне тоже. И это нам еще предстоит выяснить.

– Есть идеи?

Она покачала головой.

– Пока что только ждать.

Мы шли по одной из улочек, которая точно приведет нас снова к заветной таверне, ставшей нам пристанищем временного отдыха и местом для размышлений. Полуденная жара хорошенько так душила, поэтому мы решили, что раз уж мы и так на полпути, то можно и пропустить по стаканчику. Освежить горло, так сказать.

Усевшись на стулья и заказав кувшин с пивом и легкими закусками, принялись ждать. Не знаю как в голове у Мии, а у меня там целый мыслительный процесс варился. И если ее планом было выжидать, то я с ним был не согласен. Первые минут пять я просто внутри себя не соглашался. После бокала пива я стал не соглашаться сильнее. После второго я был уже категорически не согласен. После третьего – от слова совсем.

Объясняю на пальцах: если эти уроды убили меня, то есть Вильгельма-один, а затем и вычистили всю его семью, то они в полной уверенности, что Род Аскании пал. Нет ни единого его наследника. Соответственно, просто так их ждать, тем более, если они умеют менять личины, просто бессмысленно и бесполезное занятие. Как пытаться угадать откуда дует ветер влажным пальцем. Или который час, поболтав этим самым пальцем в луже и сунув его в рот.

Исходя из этого, если нападавшие были лицами одними и теми же (это пока сухое предположение, ведь в такую череду совпадений тяжело поверить, что сначала убили Вильгельма-один, а затем и его семью), то это уже попахивает заказухой. А если действительно совпадение, то… нет, его нет. Они намеренно притворились Вильгельмом-один. Значит они твердо знали, что он мертв, иначе и быть не может. Не может быть столько совпадений одновременно.

Пускай в своей первой жизни я был обычным парнем без перспектив, без целей. Работал работу, играл в игрушки и ничего больше. Как там пелось в той песне? I’mma regular everyday normal motherfucker? Но сейчас у меня появился второй шанс. И не просто наверстать упущенное, а оторваться как следует. Ну, или хотя бы помочь беспокойному духу обрести свободу от чувства мести. И даже не знаю, что во мне сейчас говорило: почти полтора литра крепленого пива или наконец-то пробились амбиции, что все это время спали.

Я встал из-за стола и чуть не наебнулся на спину. Перед глазами поплыло, но руки крепко держались за стол.

– Далеко собрался? – обратилась ко мне Мия. Я повернул к ней голову. Ее глаза слегка блестели от хмеля, а зеленая радужка расширилась в полумраке таверны.

– Искать, – сказал я. – РОЗЕТТА!

– Да, дорогой? – откликнулась она.

– У тьбя есть… ик! Какая-нить… бандура там, я не знаю… Мия, на чем я там играл?

– На лютне, болван.

– Вот, у тебя лютни не осталось?

– Осталась, – озадаченно ответила она. – У меня на втором этаже стоит инструмент музыкальный для вечерних выступлений. А тебе зачем?

– Щас спою, – спародировал я того самого волка из одноименного мультика и пошел по лестнице вверх. Пару раз споткнулся. Все же сивуха тут подавалась отменная. Вроде башка все соображает, а вот ноги ходить отказываются.

Я подошел к месту, где лабухи по вечерам исполняли свое диско и застыл. Из всех стоявших передо мной инструментов ни один мне не был знаком. В своей жизни я единожды трогал гитару за гриф стеснительно, как девятиклассник девочку за грудь. Видел ударные установки и пару раз смотрел в ютубчике видосы с оркестровыми исполнениями. Гобой от контрабаса мне это, естественно, хуй помогло бы отличить, но сам факт. А тут все какое-то… вообще чудь заморская белоглазая.

Я закрыл глаза и протянул руку вперед. В голове уже почти привычно защекотало под мозжечком. Шажок вперед. Еще шажок. Рука взялась за гриф какого-то инструмента. Я открыл глаза, снял его со стойки, после чего приложил к груди; пальцы сами зажали аккорд, а вторая рука прошлась по струнам, извлекая мелодию. Звучало… приятно и даже красиво. Сука, не соврал Вильгельм-один. И вправду тело помнит!