Текст книги "Тигр в лабиринте"

Автор книги: Б. Кайго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16, в которой мастер Ли задумывается над смыслом детской игры, путешествие возобновляется, а Десятый Бык вновь встречается со своей возлюбленной

В монастыре стояла такая тишина, что, казалось, воздух звенел. Цвет жидкости в склянке уже сменился с шафранного на черный, и препарат был почти готов.

Ли Као снял склянку с огня, вытащил пробку. И когда они вместе с настоятелем вышли из облака пара, у них был такой вид, будто они только что родились на свет. Глаза блестели, на щеках играл румянец, а мое сердце стучало так сильно, что, казалось, выпрыгнет из груди. Даже самые скептически настроенные лекари признают удивительный эффект женьшеня на сердце. Правда, сейчас я думал не о себе. Мастер Ли с настоятелем подошли к первому ребенку, и я замер со смешанным чувством надежды и тревоги. Три капли на язык. По три раза… Родители затаили дыхание.

Эффект «ног»  Великого Корня Силы оказался весьма впечатляющим. Щечки детей порозовели, сердцебиение усилилось, ребята глубоко задышали и, к неописуемой радости родителей, сели и открыли глаза! Послышался радостный детский смех, а затем все мальчики стали подергивать плечами и делать резкие движения руками, как будто пытаясь что-то схватить. Девочки в свою очередь стали делать ответные жесты, и тут я понял, что сам неоднократно исполнял подобный ритуал.

Ли Као подошел к Соломенной Шляпке и помахал рукой у нее перед носом. Она даже не моргнула. Тогда старик взял свечку и поднес ее прямо к глазам девчушки, однако ее зрачки не сузились. Настоятель схватил мальчика, которого мы все звали Обезьяной, и хорошенько встряхнул, но в ответ… Дети продолжали хихикать, подергиваться и делать те же движения руками, совершенно не замечая нас. Они двигались, но оставались в каком-то странном, недосягаемом сне. Внезапно Соломенная Шляпка прекратила крутить руками и, довольно улыбаясь, села спокойно. Вскоре все девочки и несколько мальчиков последовали ее примеру. Только Олененок продолжала разыгрывать свою пантомиму, и мальчики удвоили свои старания. В конце концов она тоже успокоилась, дети довольно заулыбались, а затем все, кроме Олененка и Маленького Хуна, зажмурили глаза. Губы мальчика медленно и ритмично зашевелились, и тут все остальные опять захихикали и, не открывая глаз, принялись хватать руками воздух, будто нащупывая что-то в темноте.

Только Олененок все так же неподвижно сидела на постели.

Как я сказал, я узнал этот ритуал, но то, что произошло дальше, выглядело уже просто из ряда вон. Внезапно дети прекратили «щупать»  воздух и все как один повернули головы на восток. Их лица были сосредоточены, и мне показалось, будто они к чему-то прислушиваются. Соломенная Шляпка открыла рот. Когда же в тишине монастыря раздался ее тоненький детский голосок, все (включая Ли Као, который знал, наверно, все китайские истории и легенды) тут же посмотрели в окно, где вдалеке виднелись очертания Перины Дракона.

– Нефритовый серп, – прошептала Соломенная Шляпка.

– Шесть, семь, – ответил Маленький Хун.

– Чаша с огнем, – сказал Обезьяна.

– Ночью как днем, – пробормотал Третий Ван.

– Пламя как лед! – хором сказали все мальчики.

– Зло и добро! – ответили девочки.

– Золото и серебро! – прокричали все вместе.

Тут Маленький Хун отвернулся от окна и снова стал ритмично открывать рот, и светопреставление продолжилось с удесятеренной силой. Дети опять что-то хватали пальцами в воздухе, и лишь Олененок все так же сидела неподвижно. Смех стал громче, и все радостно повторяли: «Нефритовый серп, шесть, семь, чаша с огнем, ночью как днем, пламя как лед, зло и добро, золото и серебро! « Крики, суматоха, смех. Но вдруг Обезьяна поднял правую руку и энергично замахал ею. Один его палец коснулся лба Олененка, и Маленький Хун тут же прекратил шевелить губами. Все открыли глаза и радостно засмеялись, а на лице Олененка появилась довольная улыбка. Она лениво зевнула, закрыла глаза, легла на спину; и все детишки друг за другом последовали ее примеру, «Ноги силы»  почти сделали свое дело, но двух крохотных усиков не хватило на то, чтобы полностью излечить детей. Настоятель взял нас с Ли Као за руки и увел в свою комнату.

Его руки дрожали, лицо было бледным как мел. Он закрыл дверь и повернулся к мастеру

Ли.

– Вы ведь продолжите поиски, правда? – тихо спросил настоятель.

– Ну, на данный момент у меня никаких других планов нет, – пожал плечами Ли Као и криво усмехнулся. – Нет, по правде говоря, это дело меня уже настолько заинтересовало, что попробуй кто помешать мне, я заору как ребенок, у которого отняли новую игрушку. Правда, я бы чувствовал себя намного легче, если бы понял, что сейчас произошло.

– Они играли в жмурки-прыгалки, – ответил я.

– Во что?

– В жмурки-прыгалки, – повторил настоятель.

Он достал кувшин вина и налил нам с Ли Као по кружке.

– Это такая игра и, сколько себя помню, дети нашей деревни всегда играли в нее, – произнес настоятель. – Честно говоря, она не такая уж детская. Я объясню. Цель игры – отнять у девочки ее красную ленточку для волос. На земле рисуется большой круг.

Главное не выходить за черту. Мальчишки пытаются вырвать ленточки у девчонок, но тут есть одно условие. Мальчики должны прыгать на одной ноге, вот почему они дергали плечами, изображая прыжки. Девочки же при помощи лент пытаются сделать мальчишкам подсечку, и именно это они сейчас и пытались показать. Если это удается и мальчик падает, он становится заложником девочки и выходит из игры. В свою очередь девочка, потерявшая ленту, также становится заложницей мальчика и покидает круг.

Ли Као заинтересовался больше, чем я ожидал.

– Но поскольку мальчики прыгают на одной ноге, девочки легко могут победить, так?

– заметил он.

– Могут-то могут, только они прекрасно знают, что лучший способ победить – это поддаться. Выиграть-то, конечно, приятно, но истинная радость игры не в том. Смех, возня, касания друг друга. Я же сказал, это уже не детская игра. И потому обычно в нее играют долго. Но в конце концов остается одна девочка, и когда ее «ловят», она становится королевой, а мальчик, отнявший ленту, королем. В нашем случае это были Олененок и Маленький Хун. После этого остальные дети завязывают себе глаза. Король прячет королеву где-нибудь в пределах круга, и все начинают ее искать. Это вызывает еще большую суматоху, но тут есть ограничение по времени. Когда Маленький Хун шевелил губами, он считал до сорока девяти.

– А больше можно? – спросил мастер Ли.

– Нет, – ответил я.

– А они себя как-нибудь называют, типа король такой-то или королева такая-то?

– Нет.

– Странно только то, что они внезапно прекратили игру, прислушались и стали повторять ту чепуху, какую, по Преданиям, когда-то сказал дух Перины Дракона, – сказал настоятель. – В правила игры это не входит.

Ли Као налил себе еще вина и подошел к окну, глядя на темнеющую башню, где призрак Ваня нес свою вечную службу.

– Однако, когда они повторили эту, как вы сказали, чепуху, то смогли найти королеву, – задумчиво произнес он.

– Да, – ответил я. – Обезьяна дотронулся до лба Олененка до того, как Хун досчитал до сорока девяти, и она радостно улыбнулась, потому что выиграла игру.

Ли Као залпом допил вино и подошел к нам.

– Дети лежали без сознания. И что? Стоило им попробовать Великий Корень, как все до единого стали играть в жмурки-прыгалки и все как один прочитали то, что, по слухам, сказал когда-то бедный Вань. Похоже, то, что началось как обычные поиски женьшеня, скрывает в себе больше загадок, нежели таинственная пещера Ветров, где живет Белый Змей, сбивающий с толку путников. И поскольку я тоже схожу с ума, то не побоюсь сказать, что призрак убитой девицы имеет ко всему этому самое прямое отношение.

Он повернулся к настоятелю.

– Почтенный господин, изучая мифы и народные легенды, не слышали ли вы о деве-призраке, утверждающей, что птицы должны прилететь?

Настоятель отрицательно покачал головой.

– Или призраках, умоляющих обменять что-либо на перья? Что-нибудь вроде этого?

Ли Као открыл свой пояс и достал крохотную флейту. Настоятель заинтересовался вещицей, но помочь ничем не смог. Мастер Ли вздохнул и, поднеся флейту к губам, легонько дунул в мундштук. В тот же миг он бросил ее на пол, и мы все трое отскочили назад, словно увидели кобру.

Флейта не заиграла. Вместо этого мы услышали старческий женский голос – такой теплый и бархатный, что он мог принадлежать, наверно, самой старой женщине на Земле.

– Эй! Слушайте, дети мои! Я расскажу вам историю о бедной девочке, ее злой мачехе и доброй старушке, о волшебном крабе, повозке и маленькой туфельке, которая упала с ножки девочки и привела ее к прекрасному принцу!

Ли Као бросился к флейте, и когда он закрыл первое из четырех маленьких отверстий, голос умолк. Тогда он закрыл второе отверстие и снова подул.

– Подойдите ближе, мои дорогие! Сядьте в круг, и я расскажу вам о старой женщине и ее маленьком сыне, о корове, зерне и коробейнике и о бобовом стебле, который вырос до неба, и о том, что случилось, когда мальчик забрался по нему и попал в страну чудес!

Ли Као повторил процедуру несколько раз, закрывая разные отверстия, и каждый раз голос предлагал послушать одну из сказок, которые радовали китайских детишек на протяжении двух тысяч лет и даже распространились на варварские племена. Мастер Ли прервал рассказчицу и, недоумевая, уставился на чудо-флейту.

– Мастер Ли, мы можем обменять эту флейту на тонну перьев, – прошептал я.

– И остров Тайвань в придачу, – добавил настоятель. Мастер Ли перевел взгляд на детей и снова на флейту.

– Прекрасно! – сердито проворчал старик. – У нас есть правитель, который читает мысли и смеется, когда ему вонзают в грудь топор; пещеры сокровищ, спрятанные в лабиринте и предположительно охраняемые чудищами; флейты, рассказывающие сказки, призрак, пришедший, наверно, из одной из них, старая детская игра и послание духа Ваня из Перины Дракона. Знаешь, Десятый Бык, по-моему, нам не хватает только злой мачехи, правда, подожди, появится и она.

Он спрятал флейту и покачал пальцем перед моим носом.

– Ничто на этой Земле, я подчеркиваю, ничто так не опасно, как детские сказки, оказывающиеся правдой. И мы с тобой, мой дорогой, идем вперед с завязанными глазами.

Попомни мои слова! Если Ключник-Кролик все же проведет нас в другую сокровищницу правителя, на сей раз нас будет ждать какой-нибудь здоровенный крылатый червяк, плюющийся ядовитой слюной за двадцать ли, которого может убить лишь герой, родившийся в ясную погоду при полном затмении луны тридцать первого февраля!

Я покраснел и опустил глаза.

– Если вы не против, меня больше волнуют настоящие головы, скатывающиеся в переполненные кровью корзины, – тихо сказал я.

– Ты прав, – тяжело вздохнул мастер Ли. – Ладно, чудеса могут сильно действовать на нервы, пока их не объяснишь. Возможно, я и преувеличиваю. Пойдем, Лу Юй, помирать – так помирать.

* * *

Правитель Цинь вместе с Ключником-Кроликом и его женой отправились на ежегодный сбор дани, и мы нагнали их лишь в уезде Хуайян. Поселился казначей в высокой башне при дворце удельного князя, и проникнуть внутрь было нелегко. На башне не имелось ни лиан, ни выступов, и все входы и выходы охраняли солдаты. Однако мастера Ли это совсем не беспокоило.

– Знаешь, Десятый Бык, – сказал он, – когда меня сослали на юг, я вывел одну интересную научную закономерность. Когда муравей-охотник находит что-нибудь ценное, он хватает кусочек этого добра и мигом бежит обратно в колонию.

«Просыпайтесь! Вставайте! – кричит он. – Трубите в трубы и бейте в барабан! Я нашел несметные сокровища! « Вся колония тут же следует за ним к месту находки, но, как ты думаешь, что происходит дальше? Берут ли они то, что там лежит? Берут, только если больше ничего нет, Но ежели этот лакомый кусочек ведет к какой-нибудь более крупной добыче… они протопают хоть полмира, но обязательно найдут все. Понимаешь, о чем я?

– Нет, – честно признался я.

– Ничего, поймешь.

На базаре Ли Као купил большой кувшин меда и коробку с муравьями. Затем он подкупил служанку жены Ключника-Кролика, чтобы та передала ей кувшин с медом и записку; и в первую же ночь мы перелезли через стену дворца, незаметно проскользнули мимо охраны и подошли к башне. Я три раза ухнул, как сова. Цветок Лотоса, которая чертовски любила играть в игры, тут же открыла окошко и стала осторожно лить вниз мед. Сладкая тягучая жидкость потекла по стене, и, когда достигла нас, Ли Као открыл коробку. Муравьи накинулись на лакомство, тут же поняли, откуда ветер дует, и быстро полезли наверх.

Последний из них был самым большим и тащил на себе длинную шелковую нитку, которая весила не больше перышка. Когда муравей дополз до подоконника, Цветок Лотоса сняла с бедняги нить и, как мы и условились, дернула за нее три раза. Ли Као взял нижний конец нитки, привязал к нему тонкую длинную леску и тоже дернул три раза.

Девушка, увлеченная игрой, потянула ее вверх. Так мы и играли, пока не вытащили за леской струну, а за струной веревку, которую она закрепила у себя в комнате. Ли Као забрался мне на спину, и я в мгновение ока поднялся к окошку.

– Пупсик! – радостно воскликнула Цветок Лотоса. Мы перелезли через подоконник, и я положил весь мой жемчуг и нефрит к ее ногам.

– Мне надо столько тебе рассказать! – начал я, но Ли Као меня прервал.

– Потом, – прошептал он и бросил взгляд на дверь. В коридоре послышались шаги.

Мастер Ли мигом прыгнул мне обратно на спину, и мы вылезли в окно, держась за веревку. Краем глаза я увидел, как дверь распахнулась, и человек с одутловатым лицом ввалился в комнату, свалил гору жемчуга и нефрита поверх моих подарков, упал на колени и обхватил девушку за ноги.

– Меня зовут Ця Чэнь, и я, к несчастью, князь этой крысиной норы. Но как только вы улыбнулись мне сегодня утром, я забыл обо всем на свете. О, моя богиня! – простонал он.

Цветок Лотоса довольно засмеялась и погладила его по голове.

– Я буду звать тебя Мопсик, – сказала она.

Глава 17, в которой появляется много старых знакомых и происходит чудесное превращение, свобода выбора дарит свободу передвижения, а бывший скряга рассказывает историю своей жизни

В каком-то смысле нам повезло.

Правитель Цинь поехал дальше по своим владениям, и в отсутствие Владыки удельный князь вынес нам довольно деликатный смертный приговор. Но его можно было понять.

Мы ведь вторглись в его личную жизнь.

– Я оставляю вам право самим выбирать смерть! – важно заявил он.

Нас притащили на крышу самой высокой башни, а дверь заложили кирпичами. Теперь у нас имелся выбор – либо умереть мучительной голодной смертью, либо прыгнуть вниз с высоты шестьдесят чи и разбиться о камни. Я сел на краю крыши и закрыл руками лицо.

Бедные дети. Сколько они еще протянут? Два месяца? Три? Монахи проглядят все глаза, надеясь увидеть вдалеке две знакомые фигурки. Но все тщетно. Мы умрем здесь и обречем ни в чем не повинных детишек на верную гибель. Я рыдал, как маленький ребенок, пока не услышал странные звуки внизу. Что там происходит? Я открыл глаза, и надежда затеплилась в моем сердце. Солдаты размуровывали дверь.

Однако моя радость скоро прошла. Стража открыла дверь, но лишь для того, чтобы затолкать туда еще одного осужденного. Его привели на крышу, и, когда он подошел ближе, мы увидели знакомые маленькие свинячьи глазки, лысую шишковатую голову, острый горбатый нос, напоминающий клюв попугая, отвислые губы верблюда и огромные слоновьи уши, откуда торчали пучки жестких седых волос.

– Не изволите ли купить козла? – с вежливым поклоном спросил Ли Као.

К. моему огромному удивлению, Скряга Шэнь бросился к нам с распростертыми объятиями.

– Какая удача! – плакал он. – А я уже думал, что никогда так и не поблагодарю моих покровителей!

– Покровителей? – опешил я.

– Поблагодарить? – переспросил Ли Као.

– Да! Вы спасли мне жизнь! Ведь если бы не вы, Ключник-Кролик никогда бы не узнал о моем богатстве. А если бы он не узнал о моем богатстве, никогда бы не пригласил меня на чай. А если бы он не пригласил меня на чай, я бы по-прежнему оставался самым жалким скрягой в Китае! Атак… Цветок Лотоса… она изменила меня!

– Позволь, я догадаюсь, – сказал мастер Ли, – через неделю от твоего богатства не осталось и гроша.

– Отнюдь! – с гордостью сказал Скряга Шэнь. – Великий Будда, у меня скопилось столько добра, что отважной девушке потребовался целый месяц, чтобы лишить меня всего. Ну и, конечно, мне немного повезло, – скромно добавил он. – После того, как Цветок Лотоса заполучила все мое серебро, мне удалось выгодно продать свои дела, мои шесть домов, повозку, экипаж с шелковым балдахином, лошадь, трех коров, десять свиней, двадцать кур, восемь диких сторожевых собак, семь полуголодных слуг и даже о, Небо, вы помните мою прелестную юную наложницу?

– В ярких красках, – ответил я.

– Так вот, мне настолько повезло, что я продал ее в бордель и благодаря этому провел с Цветком Лотоса еще целых три дня! Правда, Красотке Пин тоже повезло. Один из посетителей борделя влюбился в нее и сделал своей третьей женой. Теперь она купается в роскоши и заботе, каких никогда не получала от меня. Бедная девочка, я так плохо с ней обращался, – с досадой вздохнул Скряга Шэнь. – Но тогда я не был человеком, ведь я еще не встретил ЕЕ!

– Нет, это потрясающе, – сказал мастер Ли. – И что ты сделал, когда тебе уже нечего было продать?

– Ну, я стал воровать… Знаете, в особенности я горжусь тем, что устроил на гонках драконьих лодок. Я узнал, что изначально соревнования проводились, дабы успокоить дух Цюй Юаня, который утопился в знак протеста против алчности императорского двора.

Однако со временем гонки превратились в обычный спорт, к тому же с большими ставками. Ну и вот, там была большая лодка, где собралась вся знать и прочие любители азартных игр. Драконьи лодки сорвались с места, и тут появляюсь я. Я шел прямо по воде!

Конечно, на ходулях, но никто же этого не знал. У меня были черная борода, длинный халат – точь-в-точь Цюй Юань.

«Жалкие псы! – закричал я. – Как смели вы воспользоваться моей смертью ради спортивной забавы? Я нашлю на вас тиф и бубонную чуму, я пошлю вам землетрясения, каких не видел свет!»

А вдобавок я намазал голову особой защитной мазью и поджег мою искусственную бороду, пропитанную дегтем. Когда богачи увидели Цюй Юаня да еще и с горящим нимбом над головой, они тут же со страху попрыгали в воду и поплыли кто куда. Я же снялся с якоря и уплыл на их лодке вместе со всеми деньгами. Я потратил все на жемчуг и нефрит, но, к несчастью, солдаты схватили меня прежде, чем я успел подарить это все моему Цветочку. Так я и оказался здесь.

Ли Као повернулся и посмотрел на меня.

– И этот веселый парень, да еще с талантом первоклассного жулика – Скряга Шэнь?

Десятый Бык, вот уж поистине чудесное превращение!

Он повернулся к Скряге Шэню и поклонился.

– Почтенный господин, позвольте представиться. Меня зовут Ли Као, и у меня есть один маленький недостаток; а это – мой уважаемый спутник Десятый Бык. Нам нужно сделать одно очень важное дело. И когда мы выберемся отсюда, вы бы оказали нам большую честь, если бы пошли с нами. Скряга Шэнь прослезился.

– Сорок лет никто никуда не звал меня с собой! Я с радостью, только, к несчастью, не вижу способа, как отсюда выбраться.

– Ничего. Что-нибудь обязательно произойдет.

Он был прав. Только когда это произошло, мастер Ли был удивлен не меньше меня. У ворот послышался шум, и во внутренний двор ввалилась толпа желающих видеть князя.

Когда он вышел (вместе с нашим знакомым купцом), толпа расступилась, и мы увидели разгневанного крестьянина, корову и двух человек подлой наружности. Все затараторили, загалдели, и постепенно мы разобрались, в чем дело.

Все началось с того, что как-то раз крестьянин услышал на пастбище шум. Выйдя посмотреть, он увидел лысого господина, который стоял возле его коровы и, плача, обнимал ее за ноги. Рядом стоял толстый господин и, держа в руках погребальную урну, тоже лил слезы. Когда крестьянин спросил, в чем дело, толстый уткнулся носом ему в плечо и, продолжая ныть, поведал следующее.

Случилось так, что мать лысого господина скончалась некоторое время назад, и, по завещанию, ее кремировали. Но однажды ее дух пришел к сыну во сне. Мать наказала похоронить своей прах у статуи святых в Луньмэне. И так лысый господин и его приятель отправились в долгий путь, но вдруг… Их путь пролегал как раз через эту деревню, и когда друзья увидели корову, лысый господин тут же узнал эти родные карие глаза.

– О мама! – воскликнул он, – Это ты! В новой жизни ты стала коровой!

Сцена была такой душещипательной, что и сам крестьянин пролил слезу. Корова нежно лизала лысину своего сына, и по ее морде текли слезы! А лысый господин, продолжая реветь, обнимал корову за ноги и с улыбкой бормотал:

– О мама! Как я рад снова тебя видеть!

Что оставалось делать крестьянину? Он чувствовал, что сделал истинно доброе дело, видя, как двое бедолаг в обнимку с коровой уходили прочь. Откуда ему было знать, что коровы всегда льют слезы, когда лижут соль.

– Он просто посыпал лысину солью! Жулики! – кричал возмущенный крестьянин.

– Да как ты смеешь? – вопил в ответ оценщик Фан.

– Мы требуем правосудия! – поддакивал Хапуга Ма.

Когда крестьянин понял, в чем дело, и бросился вдогонку, то обнаружил, что был далеко не единственным, кого обманули наши давние знакомые. И теперь пострадавшие кричали на всю округу, требуя вздернуть жуликов на самом высоком дереве.

– Это ложь! Гнусная ложь! – вопил оценщик Фан.

– Мы требуем компенсацию за клевету! – орал Хапуга Ма.

– Десятый Бык, ты прекрасно знаешь эту парочку, – проговорил наконец мастер

Ли. – Как думаешь, что они станут делать дальше?

– Продолжать обманывать и воровать, – ответил я. – Почему-то мне кажется, они прекрасно выберутся из этой переделки.

– Отлично. Тогда не будем терять времени и мы.

На крыше башни развевался большой шелковый флаг с эмблемой династии Цинь, и солдаты были слишком заняты переполохом во дворе, чтобы заметить, как я обрезал канат и осторожно снял знамя. Из старой клетки для голубей, которая валялась тут же, мы сделали корзину, куда можно было встать, и обрывком троса крепко привязали к ней флаг.

– Принцип здесь, как у падающего листа, – объяснил Ли Као. – Лист может долго и плавно парить, потому что сила тяжести компенсируется выталкивающей силой воздуха.

Надеюсь, флаг достаточно большой и выдержит нас, хотя, честно говоря, мне бы было намного спокойнее, будь эта башня на тридцать чи выше.

Внизу же творилось что-то непостижимое. Народ гудел и требовал правосудия, пчелы слетелись на наш вчерашний мед, и Хапуга Ма углядел длинный сладкий след, ведущий к окну высоко под крышей. Он тайком дотянулся до меда, лизнул палец и довольно улыбнулся. Тем же временем толстяк-купец, стоя в толпе и внимательно слушая весь рев и гам, держал в руках большую тарелку конфет, машинально кидая сласти в рот. Хапуга Ма, воспользовавшись переполохом, соскоблил немного меда, положил его на погребальную урну и незаметно подсунул ее под руку толстяку. Тот, не заметив подмены, продолжал уплетать сладкое, как вдруг…

– Чудовища! – завопил Хапуга Ма. – Фан, ты посмотри, что они делают! Сперва они хотели отнять у нас новую инкарнацию твоей матушки, а теперь пожирают ее священный прах!

– Людоеды! – заорал оценщик Фан. Он подлетел к толстяку, открыл ему рот и заглянул внутрь. – Мама, ты там?

Поговори со мной!

Хаос нарастал, солдаты пытались вмешаться и успокоить ревущую толпу. Мы незаметно подтащили флаг с корзиной к дальнему краю крыши, забрались внутрь, и я натянул трос. – Я решил, что когда попаду в ад, то попрошу великого Яо-вана в следующей жизни сделать меня обезьяной. Лу Юй же пожелал стать облаком. А как насчет вас, почтенный господин? Кем бы вы хотели стать? – спросил Ли Као у Скряги Шэня.

– Деревом. В этой жизни я только и делал, что наживался и богател. И потому в следующей я бы хотел, чтобы в моей тени отдыхали усталые путники, в кроне вили гнезда птицы, а люди срывали с меня вкусные плоды. А когда я состарюсь и стану дряхлым и бесполезным, пусть меня срубят и растопят большой костер. Обычно крестьяне дают имена любимым деревьям, и мое самое сокровенное желание, чтобы в следующей жизни Скрягу Шэня называли Деревом Щедрости.

– А я буду висеть на хвосте на одном из твоих суков, – мечтательно сказал мастер Ли.

– А я принесу тебе прохладу и дождь, – улыбнулся я.

– Как это трогательно, – всхлипнул Скряга Шэнь.

– Ладно, прощай, дерево.

– Прощай, обезьяна.

– Прощай, облако.

Я оттолкнулся, и мы камнем полетели вниз, словно клопы с булыжником на шее. Я уже отдал душу Небу, когда флаг вдруг раскрылся, и нас так дернуло, что мне чуть не оторвало руки.

– Хорошо бы где-нибудь остановиться и набрать жемчуга, – сказал Скряга Шэнь.

– Да, и нефрита, – согласился я.

– Нет, это поразительно, – вздохнул мастер Ли.

Нас подхватило ветром, и мы медленно полетели прочь, мимо крон высоченных деревьев, по направлению к зеленой лужайке, рядом с которой блестела река. Башня осталась далеко позади, мы мягко приземлились и в первой же деревне купили небольшую лодку и много вина.

Путь правителя Циня, как и всех его предшественников, пролегал через ужасную соляную пустыню; и после шести долгих дней плавания вниз по течению реки Ли Као нашел, что искал. От берега к небольшому холму вдалеке шла узенькая тропинка. К счастью, лодка была легкой, так что я смог нести ее на себе, пока мы снова не добрались до воды. Теперь это был быстрый поток. Правда, постепенно он становился все уже и мельче. Воздух делался жарче, наши лица все чаще покрывались испариной; и на четвертый день я вдруг обнаружил, что речка исчезла. Она растворилась среди трещин высохшей и мертвой земли. Нас окружали лишь жара и ослепительно белое пространство.

Лодка царапнула дно, мы вылезли, и Ли Као показал на горизонт.

– Соляная пустыня. Говорят, армия Циня доходит до этого места, а потом надолго попросту исчезает из вида.

Он снова внимательно пригляделся к земле и указал на тоненькую полоску, едва видневшуюся под залежами соли.

– Слишком прямая для творения природы, а? – сказал старик. – Соляные смерчи заметают следы ног и копыт, но если каждый год идти одним путем, тропинка останется.

– Вы думаете, она приведет нас к следующей сокровищнице Циней? – спросил я.

– Это неплохая идея, а даже плохая идея лучше, чем вообще никаких. Ошибка может в конечном итоге привести к истине, в то время как отсутствие мыслей приводит лишь к еще большему их отсутствию или хорошей карьере в политике. Скряга Шэнь, еще не поздно повернуть назад, и умный человек именно это бы и сделал. Если мы пойдем дальше, то, возможно, и увидим Цветок Лотоса. Однако соляные вихри засыпают целые караваны, и в этом случае наша смерть не будет очень приятной.

– Разве жизнь без НЕЕ– жизнь? – совершенно разумно спросил Скряга Шэнь. – К тому же, проведя жизнь в бесславии и позоре, мне остается хотя бы умереть достойно.

Меня до глубины души потрясла та разительная перемена, которая произошла с этим человеком. И глядя на Скрягу Шэня, я просто не верил собственным глазам. В эту ночь я много узнал про него.

Мы допили вино, наполнили кувшины водой, и я обрезал полотнище флага, чтобы сделать палатку. Затем мы пошли вперед по тропинке и незадолго до рассвета укрылись под тентом. Нам следовало переждать день, дабы не погибнуть от палящих лучей солнца; и не желая, чтобы мы плохо подумали о Цветке Лотоса, которая не отвергла любовь такого жалкого человека, как он, Скряга Шэнь попросил нас выслушать его историю.

– Много лет назад я был счастливым человеком. Я вел жизнь бедного крестьянина, но у меня имелось немного земли, любящая жена и маленькая прелестная дочурка. Знаете, это было самое прекрасное существо во Вселенной. У нас почти всегда доставало еды, и мы были вполне довольны. Но тут случилось несчастье. В наших краях началась засуха, а потом пошел такой дождь, что бурлящие потоки воды сломали плотины и размыли все посевы. Заболел скот, да вдобавок напали бандиты и унесли наш рис. Потом однажды мы узнали, что властитель Цинь, отец теперешнего правителя, удвоил взимаемую дань. Мы пришли в отчаяние, но мужчины собрали все, имевшееся в деревне, и послали меня молить правителя о пощаде.

Во дворце собралось много народу. Все умоляли снизить подати, и у меня было много времени, чтобы отрепетировать свою речь. Когда пришла моя очередь, я упал на колени перед троном и рассказал о всех трудностях, которые выпали на нашу долю. Я очень хорошо говорил и, когда поднял глаза, услышал резкий металлический голос. Но этот голос вселил надежду в мое сердце.

«Шэнь Чунли, – сказал повелитель, – сегодня я выслушал много рассказов тех, кто хотел обмануть меня, но, я знаю, ты говоришь правду. Я верю, что вы не можете заплатить мне дань, и потому сегодня окажу тебе одну услугу. Возвращайся домой и скажи всем, что отныне никогда более деревня Шэня Чунли не будет платить мне дань, покуда звезды сияют на небе и рыбы плавают в морях».

Я поцеловал пол перед правителем и попятился назад. Никогда еще не было мне так хорошо на душе. Я летел, не чувствуя ног… только кони все равно скачут быстрее. Когда я добежал до холма, то увидел лишь дымящиеся руины.

Правитель пообещал, что мы больше никогда не будем платить дань, и сжег дотла деревню в пример всем остальным. В живых остались лишь те, кто в это время отсутствовали – ловили рыбу или стирали на реке белье, и одной из них оказалась моя жена. Мы рыдали в объятиях друг друга, но, помните, я говорил, у меня была чудесная дочка? Ее звали А Чэнь, и я любил ее больше всего на свете… Она осталась в деревне и погибла вместе с другими.

Я был убит горем. Ее милое маленькое личико постоянно стояло у меня перед глазами, и по ночам казалось, я слышу ее голос. Он звал меня, и я вскакивал с постели и выбегал из дома, крича: «Не бойся, А Чэнь, папочка здесь! Папочка рядом!»

Мне сказали, что станет легче, если я буду молиться за нее. Но я не умел ни читать, ни писать, поэтому пошел к священнику, который написал мою молитву на листке бумаги и по обычаю сжег его, чтобы молитва попала в подземное царство, где сейчас судили мою бедную дочурку. Это не помогло. Мне не стало легче. Я не мог работать, не мог спать; и однажды один странник рассказал мне о чудесном старце, который живет в пещере в конце Медвежьей тропы высоко в горах Эмэй. «Его называют Старцем Гор, – сказал странник. – И он самый мудрый человек на свете. Он обязательно вернет к жизни твою дочку, но ты должен принести деньги. Много денег, ибо Старец Гор ничего не делает за так».