Текст книги "Тигр в лабиринте"

Автор книги: Б. Кайго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7, в которой повествуется о методах воспитаниях юношества, о знакомстве со вторым ученым Китая и его несравненной дочерью и прелестях дворцовой жизни

Когда я понемногу пришел в себя и огляделся, то понял, что идея иметь семерых правнуков пришла в голову прародительнице уже давно. Я лежал в спальне для мальчиков, и, должен признаться, мне делалось дурно при одной мысли о том, какая участь ждет моих сыновей.

Семь кроватей были выставлены в ряд с геометрической точностью. Рядом с каждой стоял небольшой столик, и кисточки лежали точно в трех цунях от тумечниц. В этой холодной нечеловеческой комнате все находилось в идеальном порядке, а на стенах виднелись каллиграфические надписи. Отчасти это был кун куяо, табель провинностей, и я приведу вам выдержку из него.

Каждая провинность наказуема поркой березовыми прутьями

Похотливые мысли – 5 ударов

Показ наготы при оправлении нужды – 2 удара

Непристойные сны – 2 удара

Если они сбываются – 10 ударов

Пение фривольных песен– 5 ударов

Запоминание фривольных песен – 10 ударов

Не уступить дорогу женщине – 10 ударов

Взглянуть при этом на нее – 20 ударов

Страстно взглянуть – 30 ударов

Позволить себе непристойные мысли о ней – 40 ударов

Дерзость по отношению к женщине – 50 ударов

Дерзость по отношению к прародительнице – 500 ударов

При повторной дерзости – отсечение головы

На стенах также были написаны уроки, которые требовалось выучить и запомнить, и я в ужасе читал их. Вот, например; Эффективность действий метателей огня мэн хо юй можно повысить, если добавить в масло давленых бананов и кокосовых орехов, благодаря чему горючая смесь будет прилипать к телу врага…

Для получения ядовитого газа при взрыве в огненное зелье нужно добавить пять унций лянов, два с половиной ляна смолы, лян бамбукового волокна и три ляна мышьяка…

Для производства быстрого яда в полевых условиях надо вскипятить две корзины олеандровых листьев, очистить и переработать смесь до получения эссенции и добавить три ляна сушеных клубней аконита. На море необходимо взять пузырь рыбы и…

Хороший способ использовал Ван Шихэн, подбрасывая своим жертвам непристойные книги, предварительно смазав уголки страниц мышьяком. Жертва облизывала палец, дабы перевернуть страницу и…

Для кастрации берется нож, изготовленный из…

Для сохранения отрубленных голов нужно…

Я зарылся с головой под одеяло и так лежал, пока не услышал звук открываемой двери; знакомый голос сказал:

– Вот это удача! Твоя свадьба – это просто подарок свыше. И как тебе наша красавица, которая еще недавно правила Китаем?

Я вскочил и обнял старика.

– Мастер Ли, если моя невеста похожа на свою прабабку, я этого не переживу! – запричитал я. Но тут в моей голове мелькнула радостная мысль. – Хотя ведь если мы помолвлены, значит, я не увижу ее до свадьбы!

– В обычном случае так бы и было, но с тобой все немного иначе. Дело в том, что ты уже видел свою невесту, причем больше, чем надо. Она была одной из тех девиц, с нефритовым кулоном на прелестной груди, помнишь? Не волнуйся. Все, что тебе придется делать, – это иногда гулять с ней в саду, пока я не найду кого-нибудь, кого нам придется убить, чтобы получить корень силы.

– Но ведь…

– Не узнала она меня, успокойся, – усмехнулся Ли Као. – Когда она столкнулась с моей дурной привычкой вечно закатывать глаза, пускать слюни, хохотать и грязными пальцами ковырять в носу, ее природная неприязнь к бродягам лишь усилилась. Не думаю, что она станет искать с тобой встречи, а потому все, о чем тебе стоит волноваться, – это твоя невеста и ее отец.

Отец моей будущей супруги оказался милейшим человеком и блестящим ученым, по знаниям уступающим, наверно, лишь мастеру Ли. Хо Вэнь занял второе место на экзамене на ученую степень цзиньши. Правда, разница между ним и Ли Као была разительной.

Когда у Ли Као появлялась какая-нибудь идея, он «подбрасывал»  ее в воздух подобно монете и смотрел, как она расцветает буйными красками. Затем он «бросал»  другую идею, затем еще и еще; и когда они наконец «опускались»  на землю, то напоминали цепочку с точно подогнанными звеньями. Хо Вэнь же был дотошным и щепетильным, как жук. Его память была столь необъятна и удивительна, что даже Ли Као тут не мог с ним сравниться. Как-то раз я спросил его, как называется одна гора, и вот каков был ответ:

– В Китае есть пять знаменитых пиков: Хэншань, Чаншань, Хуашань, Тайшань – самый священный, и Суншань – центральный пик. Другие великие горы – это Юй, Удан, Тяньму, Тяньчу, Тяньма, Нюйши, Эмэй, Шунхэ, Чичуй, Чихуа, Кунтун, Чунью, Янтян, Тяньтай, Лунмэнь, Цюйку, Чу, Шихэй, Бакун, Уцюе, Волун, Нюйчуй, Паоту, Пэйяо, Хуан-шань, Пичи, Циньшу, Лянфу, Шуанлян, Маку, Тула, Пэйку, Циншань, Чаошань и Чуннань. Поскольку гора, о которой спрашиваешь ты, не является ни одной из них, то…

– Хо! – взмолился я.

– … несложно догадаться, что это может быть только Куанфу; только я прошу не передавать мои слова прародительнице, потому что за любую мельчайшую ошибку мне тут же отрубят голову.

Ли Као сразу смекнул, что это может нам дать. Он попросил Хо не обращаться к нам более как к «Повелителям», а называть просто Ли Као и Десятый Бык и при первом же удобном случае спросил Хо Вэня, что тот знает о женьшене. Глаза Хо загорелись, но прежде, чем он начал лекцию, которая бы длилась недели, Ли Као спросил, слышал ли он что-нибудь о Великом Корне Силы. Даже Хо Вэнь призадумался, а затем медленно и обдумывая слова произнес:

– Когда мне было четыре года, я посещал Великое книгохранилище у кузины в Лояне.

И на третьем этаже, в пятом ряду слева, на второй верхней полке, за Математикой Чу Би я отыскал книгу Чан Чи. Она называлась «Тиф и другие болезни». За ней стояли шестнадцать томов в пятидесяти двух свитках «Фармакопеи»  Ли Шичжэня, за которыми находилась мышиная нора. Я как раз хотел поймать мышь и, просунув руку в норку, отыскал клочок бумаги с красивой картинкой, на котором было написано «Великий Корень Силы». Но, к сожалению, бумага была так сильно изжевана, что я не смог определить, к какому виду относится корень.

Он прищурился и поджал губы, пытаясь вспомнить рисунок.

– Это был очень странный корень. У него имелись два маленьких усика под названием «ноги силы»; два других назывались «руки силы», и пятый – «голова силы».

Центральная часть была «сердцем силы»  и, судя по всему, являлась главной, основной частью. К сожалению, все пояснения съела мышь. Но я сильно сомневаюсь, что этот корень был женьшенем, потому что никогда в жизни не видел подобного женьшеня.

Женьшень у Хо Вэня вызывал особый интерес, и причина была таковой. Как-то раз на семейном кладбище рыли могилу, и лопата случайно наткнулась на что-то твердое. Это оказались осколки глиняных табличек, на которых виднелись древнейшие иероглифы. Хо Вэнь попросил могильщиков вырыть все осколки и задался невероятной целью. Собрать текст воедино было сродни сумасшествию, но он все равно решил его расшифровать. Хо Вэнь просто сиял от гордости, когда показывал нам свою мастерскую. Крошечные глиняные черепки каким-то хитрым математическим способом были сложены воедино и представляли собой часть текста. Хо работал над этим шестнадцать лет, и ему удалось расшифровать целых десять предложений, оказавшихся отрывком древней сказки. Еще через шестнадцать лет он надеялся разобрать уже четыре абзаца и, быть может, тогда разгадать тайну древнего послания.

Собственных денег у Хо не было. По своей наивности я полагал, что он настолько умен, что выше тех, чье положение определялось кошельком. Его должны были уважать и называть не иначе как господин Хо, или почтенный Хо, или второй из мудрейших. Но, как всегда, я оказался не прав. Хо Вэня называли Хо Размазня, и он до смерти боялся прародительницы, равно как и своей жены, ее семерых жирных сестер и собственной дочери, В этом дворце мудрец по рангу считался чуть выше мальчика, выносящего ночные горшки. Что же до моей невесты, она нисколько не походила на своего отца. Принцесса была ослепительно красивой девушкой, ее звали Падающая Звезда. Я полагал, что столь необычное имя взято из какой-нибудь поэмы, но все оказалось куда проще.

В нашу первую прогулку по саду нас сопровождали Ли Као и ее отец.

– Смотри! Кукушка! – крикнула девушка и остановилась, показывая пальцем на дерево.

– Нет, моя возлюбленная, это сорока, – усмехнувшись, ответил я.

Девушка бросила на меня обиженный взгляд и топнула маленькой ножкой.

– Кукушка!

– Нет, дорогая, это сорока подражает кукушке, вон, смотри, – ответил я, указывая на сороку на дереве.

– Нет, кукушка!

– Свет очей моих, – вздохнул я, – это сорока.

Тут «свет моих очей»  покраснела, потом побледнела, пошатнулась, схватилась за сердце и с криком «ты убил меня»  сделала несколько шагов влево, попятилась и грациозно шлепнулась в обморок.

– Шесть чи влево и два назад, – вздохнул Размазня Хо.

– И всегда точно так? – с неподдельным интересом спросил Ли Као.

– Плюс минус цунь. А так почти точно. Теперь, мой родной, тебе надо живо принести холодный компресс и, положив его на сей нежнейший лобик, на коленях просить прощения за свою грубость. Моя дочь никогда не бывает не права, и должен признаться, за всю жизнь ей никто ни в чем ни разу не отказал.

Мои почтенные читатели, если среди вас есть кто-нибудь, кто задумал жениться по расчету, я расскажу вам одну сцену из нашей жизни. Я ясно помню этот солнечный денек.

Слуга объяснял мне правила этикета, принятые во дворце, дражайшая супруга Хо Вэня и ее семь толстых сестер пили чай в саду Сорока Тончайших Ароматов, моя будущая супруга в галерее Павлинов смеялась над невежеством своих прислужниц, а прародительница орала на слугу, который нечаянно уронил чашку на террасе

Шестидесяти Блаженств.

– Гостю дают палочки и подставку для них, которая кладется с западной стороны от перечницы, – нараспев объяснял слуга. – Гость берет палочки правой рукой, ладонью внутрь, и кладет их на подставку.

– Голову с плеч! – орала прародительница.

– Затем, – продолжал слуга, – гость поворачивается на восток, будучи по-прежнему к западу от перечницы, и принимает угощение, которое соответствует его рангу. Первым признаком ранга является зонт, который держат его слуги.

– Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла! – болтали без умолку жена Хо и семеро ее толстых сестер.

– Зонт господина первого и второго ранга обшит желто-черным газом снаружи и красным шелком изнутри, имеет три яруса и серебряное острие. У зонта господина третьего и четвертого ранга острие красное, в остальном они схожи.

– Простите меня, о моя повелительница, конечно же, «Руководство по обращению с иголкой»  написал Конфуций! – причитала одна из приближенных моей будущей жены.

– Зонт господина пятого ранга, – не уставал слуга, – обшит синим газом снаружи и красным шелком изнутри, у него два яруса и серебряное острие. Начиная с шестого и по девятый ранг, верхняя обшивка голубая, из синего промасленного шелка, зонт имеет один ярус и серебряное острие.

– Выкиньте труп в свинарник! – кричала прародительница.

Думаю, этого довольно.

Глава 8, в которой рассказывается история любви Яркой Звезды и молодого офицера, о танце с мечами и о том, как доброе сердце Хо Вэня обрело покой

Однажды мы с Ли Као зашли в мастерскую Хо и застали его в слезах. Он держал в руке простой серебряный гребешок и громко рыдал. Успокоившись, он попросил выслушать его, сказав, что мы единственные, с кем бы он мог поделиться. Ли Као налил ему вина, и Хо Вэнь поведал нам о своей боли;

– Несколько лет назад я угодил прародительнице, и она милостиво позволила мне иметь наложницу, – начал свой рассказ Хо. – Но у меня не было денег, и претендовать на знатную даму или хотя бы ее служанку я, разумеется, не мог. Поэтому я выбрал танцовщицу из Ханчжоу. Ее звали Яркой Звездой, и это была самая прекрасная и отважная девушка из всех, кого я знал. Я очень любил ее; она же, естественно, нет, потому что я – старый уродливый червяк. Но я ни в чем не принуждал ее, и, думаю, она была счастлива со мной. Этот гребень я подарил ей в знак моей любви. Это простой гребешок, но я не мог купить другого, и она носила его в волосах, чтобы порадовать меня. Прежде я никогда никого не любил и по своей глупости полагал, что эта любовь будет длиться вечно.

Но однажды прародительница пригласила к себе во дворец нескольких воинов и среди них молодого капитана из столь знатной семьи, что все прочили его в мужья моей дочери.

Но разговор зашел о боевых искусствах, кто-то упомянул о Яркой Звезде, и капитан сразу оживился. Он сказал, что она необыкновенная девушка. Яркая Звезда стала легендой в Ханчжоу благодаря своему мастерству в танце с мечами; и молодой капитан, сам весьма известный фехтовальщик, был готов отдать что угодно за встречу с таким противником.

Поскольку в танце с мечами разница в общественном положении не имеет значения, прародительница приказала позвать девушку. Она повиновалась, и когда я увидел, как загорелись ее глаза, то все понял. В этом и был смысл ее жизни, ее счастье и свобода. Она взяла мечи, я натер ее тело маслом, и она гордо вышла к зрителям, юная и прекрасная как богиня.

Участвующие в танце с мечами носят только набедренные повязки, и я не мог позволить себе пойти туда. Я не присутствовал при поединке, но этого и не требовалось.

Дул ветер, и со стороны дворца доносился звон мечей. Звуки становились все громче и громче, быстрее и быстрее. Я слышал возбужденные крики толпы. Люди кричали во всю глотку, барабаны били, словно раскаты грома. И даже когда время боя-танца вышло, крики одобрения и восторга не смолкали еще минут десять. Судьи отказались назвать победителя. Они сказали, что только божества могут судить божеств, и присудили победу обоим танцорам.

В ту ночь я лежал и слушал всхлипывания моей любимой. Она без памяти влюбилась в молодого капитана, но что она могла поделать? Она была танцовщицей, и такой знатный господин, как он, не мог взять ее в жены. Ей бы пришлось видеть его каждый день после свадьбы с моей дочерью, видеть, не имея права даже прикоснуться. Она проплакала всю ночь, а на утро я пошел в казарму и долго говорил с капитаном, который, как и она, всю ночь не сомкнул глаз. Ему всюду виделись ее лицо, ее тело… Когда я вернулся, то надел ей на шейку золотую цепочку с нефритовым кулоном – подарок капитана и знак его любви.

Ну разве я не червяк? – Хо плакал, утирая слезы, – У меня так мало гордости, что я даже стал их пособником! Но на карту было поставлено ее счастье, и я пошел на это. Я узнал, что дважды в день проход между стенами остается без охраны. Очень ненадолго, но все же: на закате, когда уходит охрана, стражники ждут некоторое время, проверяя, все ли ушли, прежде чем спустить собак, и на рассвете, пока запирают собак перед тем, как заступить новой вахте. Во внутренней же стене в северном крыле дворца есть маленькая дверь, и я выкрал от нее ключ и отдал Яркой Звезде. В тот вечер на закате, удостоверившись, что в коридоре никого нет, я дал сигнал, капитан перелез через внешнюю стену, пробежал по проходу, и моя любимая открыла дверь. С восходом солнца он таким же способом вернулся в казармы.

Почти месяц они жили в раю.

Для меня это, конечно, был ад, но какое это имело значение по сравнению с их счастьем. А потом как-то раз я услышал отчаянный крик. Я бросился к стене и увидел, что

Яркая Звезда в панике пытается открыть дверь, но та не поддается. Она сказала, что открыла се, но услышала чужие шаги, испугалась и спряталась. А когда вернулась, дверь оказалась заперта, и кто-то унес ключ. Я ринулся на псарню, пытаясь сказать страже, чтобы они не спускали собак. Но было слишком поздно. Свора диких голодных псов мчалась по проходу…

Молодому капитану удалось убить многих… Но не всех. Яркая Звезда в ужасе дергала дверь, слыша, как ее любимого раздирают в клочья. Этого она не перенесла. Моя Звездочка бросилась в старый колодец рядом со стеной, и я не успел спасти и ее.

Это не был несчастный случай.

Солдаты знали, что капитан не ночует в казарме, а свидетели поединка видели, как горели его глаза. К тому же влюбленные были так счастливы, что этого нельзя было не заметить.

Но одного я не могу понять. Кто мог оказаться таким жестоким и бесчеловечным, чтобы закрыть дверь и забрать ключ? Это было преднамеренное злодейское убийство!

Хо Вэнь снова зарыдал и целую минуту не мог вымолвить ни слова.

– Но на этом все не кончилось, – все же собравшись с силами продолжил он, – Моя Звездочка хотела умереть, но ее судьба оказалась куда хуже. Так сильно хотела она увидеть своего капитана, что даже в смерти ей суждено пытаться открыть ту злосчастную дверь. Но сделать она этого не в силах!

На следующую ночь я пришел к колодцу и увидел, что моя возлюбленная попалась в ловушку танца призраков. И теперь, боюсь, это проклятие никогда не покинет ее, и ей придется страдать вечно.

Ли Као вскочил с места и громко хлопнул в ладоши.

– Ничего подобного! Можно разрушить оковы танца призраков! Хо, отведи нас на то место, и мы вместе поможем ей.

Стояла глубокая ночь, время духов, когда мы вышли в сад. Ветер печально вздыхал в кронах деревьев, вдали одиноко выла собака, а на фоне луны словно осенний лист маячил силуэт совы. Когда же мы пришли к стене, я увидел, что потаенной двери уже нет, а образовавшийся в стене проход заложен кирпичами. Старый колодец был завален камнями, и все поросло сорняком.

Ли Као повернулся ко мне.

– Десятый Бык, тебя когда-нибудь учили, как увидеть призрака? – тихо спросил он.

Я покраснел.

– Мастер Ли, – смущенно сказал я, – в моей деревне молодых не знакомят с миром мертвых, пока они не научатся уважать живых. Настоятель сказал, что я, возможно, буду готов к зиме.

– Не волнуйся, – ободряюще ответил Ли Као, – мир мертвых чрезвычайно сложен, но видеть духов очень просто. Посмотри на эту стену, где когда-то была дверь. Смотри внимательно и не отрывай взгляда, пока не увидишь что-нибудь необычное.

Я смотрел, пока у меня не заболели глаза.

– Мастер Ли, – в конце концов сказал я. – Я ничего не вижу, но не понимаю одного.

Вот эту тусклую тень над розовым кустом определенно не могут отбрасывать ни ветви, ни облака. Откуда она?

– Замечательно, – ответил старик. – Ты смотришь на тень призрака. А теперь слушай внимательно, ибо то, что я скажу, может показаться глупостью, но это вовсе не так. Когда ты видишь тень призрака, это значит, мертвые хотят что-то тебе показать. И ты должен представить, что это не тень, а мягкое теплое одеяло, которым ты хочешь укрыться. Это очень просто. Успокойся, не нервничай и не думай ни о чем, кроме теплого одеяла. Теперь дотянись своим воображением до него и словно накройся им. Полностью, с головой. Осторожно, мягко… Нет, не старайся слишком сильно. Здесь не надо прилагать усилий. Подумай лучше об уюте, тепле. И осторожно… осторожно… вот так. Теперь скажи, что ты видишь.

– Мастер Ли, кирпичи исчезли, и дверь снова на месте! Она открыта, и колодец тоже, и дорожка чиста от сорняков! – прошептал я.

Так оно и было – я видел это! Хотя все вокруг находилось словно в дымке, дрожащей перед моим удивленным взором. Где-то вдалеке стражник три раза постучал деревянной колотушкой о стену, и мы все сели на траву. Хо Вэнь дотронулся до моего плеча.

– Дорогой, сейчас ты узнаешь, что в этом мире есть красота, способная разбить сердце, – тихо и печально произнес он.

Небесная Река над нами светилась подобно алмазному ожерелью на шее иссиня-черного неба. Роса сверкала на листьях кассии, стена, казалось, была покрыта серебром, а стволы бамбука напоминали персты, указывающие на небо. Заиграла флейта. Но подобных звуков я еще не слыхал. Мелодия была грустной и простой, одни и те же ноты повторялись снова и снова, но с небольшими изменениями в тембре и высоте тона; и казалось, будто это лепестки, спокойно и нежно летящие вдаль. И тут среди деревьев я увидел странный дрожащий свет.

Я замер.

Призрак двигался в танце навстречу нам, подвластный музыке флейты. Яркая Звезда была такой красивой, что у меня захватило дух и сжалось сердце. На ней было длинное белое одеяние, вышитое голубыми цветами, и она танцевала с такой легкостью и грацией, что нельзя было оторвать глаз. Каждый ее жест, каждый шаг, каждое причудливое движение платья пронизывало совершенство; только глаза были полны отчаяния и боли.

Ли Као наклонился ко мне.

– Посмотри назад, – прошептал он.

Дверь закрывалась. Медленно, не спеша, но быстрее, чем неизменная мелодия флейты.

И я понял, что музыка стала цепью, сковавшей призрак. Глаза красавицы неотрывно смотрели на закрывающуюся дверь, и слезы, словно прозрачные жемчужины, текли по ее щекам.

– Быстрее, – молча взывал я, – прекрасная танцовщица, быстрее!

Но она не могла. Скованная ритмом музыки, она плыла навстречу нам, словно облако, едва касаясь земли и кружась в восхитительном и отчаянном танце. Развевающиеся полы платья напоминали струйки дыма, тонкие длинные пальцы рисовали в воздухе невероятные фигуры и в надежде тянулись к заветной двери. Но было слишком поздно.

Дверь закрылась с громким металлическим щелчком. Яркая Звезда остановилась, и волна отчаяния набежала на меня подобно леденящему ветру. Призрак исчез, музыка смолкла, колодец снова был завален камнями, кругом росли сорняки, а дверь в стене заложена кирпичом.

– Каждую ночь она танцует, и каждую ночь я молюсь, чтобы она успела прорваться за дверь к своему капитану, но она не может танцевать быстрее музыки, – тихо сказал Хо. —

Этот танец – ее проклятие и вечная судьба,

Ли Као задумался, тихо напевая мотив флейты, и вдруг улыбнулся и хлопнул себя по колену.

– Хо, обычно призрак сам попадает в ловушку. Но этой женщиной руководит нечто большее. Никакая сила на свете не заставит ее отказаться от своего искусства, и именно оно сможет ее освободить! Тебе придется украсть два меча и пару барабанов. А ты,

Десятый Бык… я бы пошел на это сам, будь мне хотя бы девяносто, но похоже, честь отрубить себе руки и ноги выпадет тебе.

– Честь сделать что? – чуть слышно переспросил я.

– Говорят, танец с мечами важнее жизни, и теперь настала твоя очередь это доказать, – ответил мастер Ли.

Мои колени задрожали, и я уже представил себя ползущим на тележке с чашей для подаяний в оставшихся двух пальцах, с причитанием: «Подайте несчастному! Подайте бедному безногому калеке…»

* * *

Каждый год влиятельные люди страны пытаются запретить танец с мечами, ибо он губит и калечит сотни, если не тысячи людей. И хотя его все равно не отменят, пока император Тан сидит на троне (Сын Неба ежедневно посвящает один час упражнениям с мечом), я все-таки опишу этот варварский обряд, который когда-нибудь тоже устареет и забудется.

В состязании принимают участие два соперника, два барабанщика и три судьи.

Барабаны играют огромную роль, и как только танец начинается, никто уже не вправе нарушить ритм. Соперники должны исполнить последовательность из шести обязательных фигур, где каждая следующая сложнее предыдущей. Все фигуры выполняются в прыжке, причем ни одна нога не должна касаться земли. Взмывая в воздух, соперники делают точные удары обоими мечами, рассекая воздух над головой, под ногами и вокруг тела, что оценивается в зависимости от точности и изящности удара, расстояния до тела и высоты прыжка. Обязательные фигуры – самая ответственная часть поединка, ибо по ним можно судить о мастерстве участников; и если кто-нибудь из соперников явно не готов к состязанию, танец немедленно приостанавливают.

Соперники начинают танец и с каждой фигурой сокращают дистанцию, в конце шестой фигуры оказываясь практически лицом к лицу. Теперь, если судьи удовлетворены, они дают сигнал барабанщикам к началу седьмого уровня, и тут состязание превращается в искусство, которое может закончиться смертью.

Фигуры седьмого уровня могут быть любыми, единственное условие – они должны быть очень сложными.

Участники пытаются выразить в танце всю свою душу, но здесь есть и забавный момент. Если вы выполняете прыжок и ноги еще не коснулись земли, вы можете, например, подрезать волосы на голове соперника. Он в свою очередь может защищаться или тоже атаковать, но опять же после выполнения фигуры и до приземления. Если танцор пытается нанести удар, коснувшись земли хотя бы пальцем, его немедленно выводят из боя. Настоящие мастера редко нисходят до того, чтобы побрить бороду или усы своему сопернику, а отрезанные уши или выколотые глаза являются лишь частью профессионального риска. Но люди есть люди. Если танцор запаникует и собьется с ритма, он наверняка погибнет, поскольку будет прыгать, когда надо приземляться, и вместо того, чтобы сбрить волосы, его соперник может попросту перерезать ему горло.

В ходе выполнения шести обязательных фигур барабанщики играют одновременно, но с началом седьмого уровня каждый задает собственный ритм; и говорят, что действительно хороший барабанщик равноценен третьему мечу. Вот пример разговора во время тренировок:

– Эй, я слышал, тебе бросил вызов Фан Ю. Кто будет твоим барабанщиком?

– Слепой Мэн.

– Слепой Мэн?! Великий Будда, мне следует продать жену и поставить на тебя все деньги. Ординарец, будь добр, купи цветов бедной вдове Фана Ю.

Бесспорно, это касается мастеров, а не простых любителей вроде Десятого Быка. Мечи такие острые, и вращать их надо с такой силой, что новичок должен светиться от счастья, если отрежет себе всего одну ногу.

Вообще-то практически невозможно словами описать красоту танца с мечами. Это мастерство и гордость, отвага, грация и красота, сплетенные воедино. И когда в поединке состязаются мастера, кажется, будто они способны летать. Их тела легко и свободно взмывают в воздух и словно замирают там. Лезвия с невероятной скоростью описывают сложнейшие фигуры и ночью, при свете факелов, похожи на светящиеся молнии. Лязг мечей, рев толпы… Каждая блистательно выполненная фигура побуждает противника танцевать еще лучше. И вот уже струится кровь, и толпа орет изо всех сил, но танцоры смеются; и когда песочные часы показывают окончание боя и барабаны смолкают, даже судьи вскакивают со своих мест и приветствуют бойцов, уже бросивших мечи и обнимающих друг друга.

Вы можете подумать, что подобные состязания требуют недюжинной силы, но это не так. Скорость и гибкость здесь значат намного больше. И хотя принято считать, что среди шестерых самых великих танцоров была всего одна женщина, я так не думаю. Клянусь, их было, как минимум, две.

* * *

С наступлением ночи мы вернулись к тропинке. Ли Као принес два острых меча. Они обязательно должны быть острыми, в противном случае опытная танцовщица в мгновение ока определила бы это, и наша затея не удалась бы. Размазня Хо пришел с двумя барабанами, а я – с дрожащими коленями и сердцем, готовым выпрыгнуть из груди. Моя кожа стала гусиной, как только я остался в набедренной повязке, а пальцы превратились в сосульки и напрочь отказывались брать меч. Ли Као и Хо Вэнь спрятались в кустах, я остался ждать на тропе; и никогда еще ночь не наступала так медленно и в то же время так быстро.

Но вот стражник простучал три раза, и обернувшись, я увидел тень призрака. Она легко окутала меня, и я разглядел открытую дверь, колодец и пустую тропинку.

Заиграла флейта, и лицо мое озарил свет. Прелестная девушка двигалась в танце навстречу мне.

И тут Хо Вэнь забил в барабан. Поначалу я не понял, что он делает. Это, определенно, не был вызов на бой. Но когда я прислушался к своему пульсу, то все понял. Хо Вэнь отстукивал ритм, который любил больше всего во Вселенной и который заучил за время долгих бессонных ночей – ритм сердца своей любимой. Барабан стучал все громче, и звуки в конце концов привлекли внимание Яркой Звезды. На ее лице появилось вопросительное выражение.

Тем временем Ли Као отстукивал обычный ритм, причудливо переплетавшийся с ритмом Хо, и в глазах призрака появлялось все больше удивления. Я шагнул ей навстречу и приветственно поднял мечи.

И вдруг я понял, что вызов к танцу, жажда танца действительно были сильнее смерти.

В ее прекрасных глазах вспыхнула искорка, и захваченная ритмами барабанов, звучащих все громче и громче, она подняла вверх руки, и ее длинное платье легко упало на землю.

Девушка стояла на тропе в одной набедренной повязке, с гребнем Хо в волосах и нефритовым кулончиком капитана на маленькой и нежной груди.

Яркая Звезда развела в стороны руки, и два призрачных меча тут же засияли в темноте.

Ритм сердца зазвучал громче, а Ли Као простучал призыв к первым шести обязательным фигурам.

Мастер никогда не будет состязаться с новичком. Это было бы убийство. А потому я глупо улыбнулся и, притворяясь, будто разминаюсь и это не стоит для меня никакого труда, взмыл в воздух, исполнив фигуры тигра, журавля, дракона, извергающего пламя, лебедя, змеи и ночного дождя. Яркая Звезда не подозревала, что я старался, как мог. Она засмеялась и с легкостью повторила все мои движения, вплоть до небольшой ошибки, которую я допустил после фигуры дракона. Мы сходились все ближе, и барабаны дали команду о переходе на седьмой уровень.

Я искренне помолился Нефритовому Императору и подпрыгнул, исполнив «селезня под мостом». Наверно, Нефритовый Император услышал меня, потому что мне удалось совершить восемь яростных взмахов мечом вокруг тела и под ногами и при этом не сделаться кастратом; но когда я увидел реакцию Яркой Звезды, то чуть не упал без чувств.

Она легко подпрыгнула и, выполнив «лавину, низвергающуюся с горной вершины»,  – фигуру, которую еще никому не удалось исполнить целиком, – побрила бы мне брови, будь ее мечи настоящими. В ответ я еле справился со «скакуном на лугу». Она ответила в три раза более сложными «штормовыми облаками», но подозрительно прищурилась, увидев, что я не собирался защищаться.

Момент настал – сейчас или никогда. Я взмыл в воздух с «плачем вдовы», и Яркая Звезда побледнела от ужаса. Я отступал! Но барабаны продолжали отбивать ритм, и она пошатнулась. Моя трусость была налицо, но судьи не остановили бой! Объяснение было только одно. Их подкупили, и танец с мечами оказался обесчещен. Ее унизили, и весь мир для нее сейчас рушился на глазах.

– Эй, ты сбилась с ритма. Что, боишься меня? – ухмыляясь, выкрикнул я.

Это сработало. Девушка издала яростный крик и, взлетев, в бешеном темпе завращала мечами, которые, как языки пламени, выделывали такие фигуры, что я бы никогда не поверил в возможность их исполнения, не увидь их собственными глазами. Я пыхтел и обливался потом, отходя все дальше к двери, но ничто на Земле не заставит танцора продолжать, если его соперник не закончит фигуру. И потому я задыхался и буквально резал себя на куски.