Текст книги "Новые Миры Айзека Азимова. Том 5"
Автор книги: Айзек Азимов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
Этот рассказ был написан в честь первого челнока, «Колумбия», совершившего великолепный полет в апреле 1981 года. Редактор флоридской газеты, распространявшейся и на мысе Канаверал, в предвкушении торжественного момента попросил меня написать для них рассказ. Мне предложили название: «Последний челнок», а когда я спросил, что они имеют в виду, мне ответили: «Совершенно ничего! Пишите что угодно, лишь бы соответствовало названию!»
Я и написал, и 10 апреля 1981 года рассказ появился в приложении к газете под названием «Сегодня».
Вирджиния Ратнер вздохнула: – Полагаю, когда-то должен быть и последний раз. Ее глаза с беспокойством обратились в сторону моря, сверкающего под теплыми солнечными лучами. – Напоследок нам повезло – выдался отличный денек, хотя дождь с градом лучше соответствовал бы моему настроению.
Роберт Гилл, старший офицер Космического Агентства Земли, посмотрел на нее без особого сочувствия:
– Перестань хандрить. Ты же сама сказала: должен быть последний раз.
– Но почему мне выпало быть пилотом?
– Потому что ты наш лучший пилот, и мы хотим, чтобы все прошло без проблем. А почему я должен демонтировать Агентство? Удачного завершения!
– Удачного завершения? – Вирджиния наблюдала за погрузкой, неподалеку выстроилась длинная цепочка дожидающихся своей очереди пассажиров.
Последний полет.
Она управляла челноками вот уже двадцать лет, и все это время знала, что когда-нибудь наступит последний рейс. Можно было бы предположить, что это знание ее состарит, но в волосах Вирджинии не появилось седины, а на лице – морщин. Может быть, жизнь в условиях постоянно меняющейся гравитации имела к этому какое-то отношение.
Однако мятежное настроение ее не покидало.
– Вот если бы последний челнок взорвался при взлете, в этом была бы некая впечатляющая ирония – или справедливость. Так мне по крайней мере иногда кажется. Протест самой Земли.
Гилл покачал головой:
– Строго говоря, я должен подать рапорт куда следует о том, что ты ведешь подобные разговоры – однако я прекрасно понимаю, что на тебя просто напал приступ ностальгии.
– Ну давай, подай на меня рапорт. Меня занесут в категорию неуправляемых особ и лишат лицензии пилота. И тогда я займу место среди последних шестисот шестнадцати пассажиров – пусть их будет на одного больше. Какой-нибудь другой пилот войдет в историю как последний…
– Я не собираюсь на тебя доносить. Не говоря уже о том, что никаких непредвиденных неприятностей ждать не приходится. Взлеты челноков совершенно безопасны.
– Не всегда, – мрачно заявила Вирджиния Ратнер. – Был же случай с «Энтерпрайз-60».
– Нашла о чем вспомнить. Это произошло сто семьдесят лет назад, а с тех пор не зарегистрировано ни одной космической катастрофы. Теперь, после открытия антигравитации, никто не рискует даже своими барабанными перепонками; рев взлетающей ракеты – давно забытый анахронизм. Послушай, Ратнер, тебе пора на верхнюю палубу. До взлета осталось меньше получаса.
– Ну и что? Может быть, напомнишь мне, что взлет полностью автоматизирован и мое присутствие на капитанском мостике, по большому счету, никому не нужно?
– Ты это и без меня прекрасно знаешь, но по инструкции должна быть на своем месте – не говоря уже о традициях.
– А теперь мне кажется, ты стал жертвой ностальгического настроения – наверное, вспомнил времена, когда от пилота многое зависело и его имя не канонизировали только за то, что он присутствовал при окончательном уничтожении чего-то великого.
Потом Вирджиния Ратнер добавила:
– Ну, я пошла. – И с этими словами направилась в сторону главного подъемника, где словно превратилась в пушинку, которую тащит вверх легкий ветерок.
Она вспомнила прежние дни, когда антигравитация еще не стала привычной и для старта использовались громадные установки, превышающие своими размерами сам челнок, да и работали они плохо, какими-то рывками, так что космонавты предпочитали обычные лифты.
Теперь каждый корабль имел собственные миниатюрные установки, создающие антигравитацию. Они действовали безотказно и использовались для подъема пассажиров, которые принимали это как должное, и для обычного груза – команда уже давно научилась обращаться с крупными предметами, не имеющими веса, но обладающими инерцией.
Ни один летательный аппарат, построенный людьми, не был столь великолепным и сложным, полностью компьютеризированным, как последние модели челноков, снабженные антигравитационными установками. За ними не угнаться обычной ракете, работающей на химическом топливе – примитивному динозавру!
Что же до кораблей, обитающих в космосе и перемещающихся от одной орбитальной станции к другой – или даже летающих на Луну, – им почти не приходилось иметь дело с гравитацией, поэтому это были простые и, в некотором смысле, хрупкие конструкции.
Вирджиния находилась в каюте для пилотов, панели приборов показывали состояние всех бортовых устройств, местонахождение грузов, число и расположение членов команды и пассажиров. (Никого нельзя оставить. Об этом даже и помыслить невозможно!)
Телевизионные камеры обеспечивали полный обзор того, что окружало корабль, и Вирджиния задумчиво смотрела вдаль, туда, откуда в далекие героические дни человечество впервые шагнуло в космос. Именно тут были задуманы и построены первые космические станции, автоматические заводы, требующие, впрочем, постоянного надзора – целые поселения, где жило до десяти тысяч человек.
Теперь с огромным технологическим центром было покончено. Его разобрали по частям, и вот осталась последняя база, последний полет последнего челнока. База будет стоять и после того, как улетит корабль, станет медленно ржаветь – превратится в грустный памятник прошлому.
Как люди Земли могли так быстро все забыть?
Вирджиния видела лишь море и землю – они были пустынными. Нигде не осталось ни построенных рукой человека зданий, ни самих людей. Только зеленая трава, желтый песок и голубая вода.
Время! Опытным взглядом Вирджиния уже видела, что пассажиры и экипаж заняли свои места, приборы работают четко и слаженно. Пошел отсчет последней минуты, навигационный спутник в небе подал сигнал, что путь свободен, и не было никакой необходимости касаться панели управления (она знала, что так и будет).
Корабль плавно и бесшумно поднялся в воздух – закончена работа, которая началась более двухсот лет назад. В космосе человечество ждало на Луне и Марсе, на астероидах и в мириадах других космических поселений.
К ним должна была присоединиться последняя группа землян. Три миллиона лет пребывания людей на Земле подошли к концу; десять тысяч лет земной человеческой цивилизации завершились; четыре столетия индустриальной эпохи закончились.
Земля вернулась в свое прежнее, первозданное состояние, благодарное человечество давало возможность своей родной планете уйти на заслуженный отдых. Навеки останется Земля колыбелью человечества.
Последний челнок поднялся над верхними слоями атмосферы, Земля распростерлась внизу – теперь она станет постепенно уменьшаться, а корабль будет улетать все дальше.
Пятнадцать миллиардов людей, обитающих в космосе, принесли торжественную клятву: никогда больше нога человека не ступит на поверхность Земли.
Земля свободна! Наконец свободна!
Чтобы мы не помнилиИстория этого рассказа уникальна.
Ко мне обратились из Голливуда: якобы они хотят сделать телевизионную серию под названием «Айзек Азимов представляет». Я в этом очень сильно сомневался, но в конце концов пошел на поводу и дал им шесть идей. Они выбрали одну, я написал рассказ и назвал его «Чтобы мы не помнили». Телевизионщики со мной щедро расплатились, затем сделали сценарий и вроде бы даже остались довольны результатом. Оставался последний этап – производство. Я был потрясен, ибо в глубине души не верил, что в Голливуде что-нибудь когда-нибудь доводят до конца.
Ну что сказать… Я оказался прав. Последний этап так и остался на бумаге. В конце концов я попросил вернуть мне рассказ. Они любезно это сделали, и я передал его Джорджу Скизерсу. Рассказ вышел в феврале 1982 года в журнале Азимова.
А теперь он здесь, в этом сборнике, и я хочу предупредить вас, что он не совсем для меня обычен. Я писал его для телевизионной аудитории, и в результате диалоги, как мне кажется, получились более сухие и динамичные. Порой я даже будто бы ощущаю от текста слабое дуновение Нила Саймона[13]13
Нил Саймон (1927 г.) – один из самых популярных в истории Бродвея драматургов. (Здесь и далее примеч. пер.).
[Закрыть].
Проблема Джона Хиса заключалась в том, что он был середнячком. И не имел никаких оснований в этом сомневаться. А кроме того, он чувствовал, что его тайна известна Сьюзен – и это было хуже всего.
Значит, он не оставит следа в мире, никогда не поднимется на самую вершину «Квантум Фармасютикалз», где он работал в качестве одного из младших менеджеров.
Даже если он поменяет место работы, из него не выйдет ничего путного.
Джон вздохнул. Через две недели состоится их свадьба, и ради Сьюзен ему очень хотелось иметь перспективы продвижения по службе. Ведь когда любишь, ужасно хочется, чтобы глаза суженой всегда сияли радостью.
Однако нельзя не отметить: для молодого человека его возраста женитьба являлась статистической нормой – для середнячка.
Сьюзен Коллинз с любовью смотрела на Джона. Почему бы и нет? Симпатичный, неглупый, надежный и достаточно пылкий, И пусть он не поражал окружающих блистательным интеллектом, зато его действия отличались предсказуемостью – Джон был просто не в состоянии совершить какой-нибудь эксцентричный поступок.
Сьюзен похлопала по подушке, которую положила на кресло ему под голову, и протянула Джону выпивку. Только убедившись в том, что он крепко держит бокал, Сьюзен отпустила его.
– Я заранее тренируюсь за тобой ухаживать, Джонни. Хочу быть хорошей женой.
Джон сделал глоток.
– Это я должен все время стараться, Сью. Ты ведь зарабатываешь больше меня.
– Когда мы поженимся, все пойдет в один карман. Фирма «Джонни и Сью» – у нас будет общая книга учета доходов и расходов.
– Но вести ее придется тебе, – уныло проговорил Джон. – Я все время буду делать ошибки.
– Только потому, что ты в этом так уверен, – решительно возразила Сьюзен. – Когда придут твои друзья?
– Кажется, мы договорились на девять. А может быть, на девять тридцать. К тому же вряд ли можно назвать их моими друзьями. Просто ребята из научной лаборатории «Квантума».
– А ты уверен, что они не рассчитывают на ужин?
– Они сказали, что придут после обеда. Тут у меня сомнений нет: это деловой визит.
Сьюзен лукаво на него посмотрела:
– Ты не говорил об этом раньше.
– Чего не говорил?
– Что они придут по делу. Ты уверен?
Джон смутился. Всякий раз, когда он пытался что-нибудь вспомнить наверняка, его охватывали сомнения.
– Они так сказали – насколько я помню.
Сьюзен одарила его веселым и деланно возмущенным взглядом. Так смотрят на милого щенка, который не понимает, что у него ужасно грязные лапы.
– Если бы ты и в самом деле думал всякий раз, когда говоришь: «Я думаю», тебя бы не посещали постоянно сомнения. Неужели ты не понимаешь, что их визит не может быть деловым? В противном случае они бы пригласили тебя в свой офис.
– Дело секретное, – ответил Джон. – Они не хотят, чтобы нас видели вместе в «Квантуме». И даже на моей квартире.
– Почему же они выбрали мою квартиру?
– Ну, я им сам предложил. Мне хотелось, чтобы ты была рядом. Тогда им придется иметь дело с фирмой «Джонни и Сью», не так ли?
– Посмотрим, – сказала Сьюзен, – почему они темнят. Они намекали на что-нибудь?
– Нет, но, если мы их выслушаем, хуже ведь не будет. Возможно, в результате мне удастся улучшить свое положение в «Квантуме».
– А почему они выбрали именно тебя? – поинтересовалась Сьюзен.
Джон явно расстроился:
– А почему бы и нет?
– Мне представляется, что для служащего, занимающего твою должность, не требуется такого уровня секретности, и что…
В этот момент зазвенел домофон. Сьюзен пошла ответить и через несколько секунд вернулась:
– Идут.
Двое гостей стояли у двери. Одним из них был Борис Купфер, с которым Джон уже говорил – крупный, нервный человек, на подбородке которого явственно проступала синева. Второго посетителя звали Дэвид Андерсон, он был чуть ниже ростом и держался более уверенно. Его зоркие, внимательные глаза ничего не упускали.
– Сьюзен, – неуверенно начал Джон, так и не закрывший входную дверь. – Это мои коллеги, о которых я тебе говорил. Борис – он понял, что забыл фамилию, и замолчал.
– Борис Купфер, – угрюмо подсказал крупный мужчина, позвякивая мелочью в карманах. – А это Дэвид Андерсон. Очень любезно с вашей стороны, мисс…
– Сьюзен Коллинз.
– Очень любезно с вашей стороны предоставить мистеру Хису возможность провести здесь частную встречу. Мы просим прощения за то, что отнимаем у вас время – и если бы вы оставили нас ненадолго, мы были бы вам признательны еще больше.
Сьюзен мрачно посмотрела на него:
– Вы предпочитаете, чтобы я пошла в кино, или вас удовлетворит, если я удалюсь в соседнюю комнату?
– Если бы вы навестили подругу…
– Нет, – твердо сказала Сьюзен.
– Вы, конечно же, можете делать все что вам заблагорассудится. Возможно, посещение кинотеатра…
– Когда я говорю «нет», – строго заявила Сьюзен, – это означает «нет». Я никуда не уйду. Я желаю знать, чего вы хотите от Джона.
Купфер, казалось, пришел в страшное замешательство. Он с надеждой посмотрел на Андерсона, а потом сказал:
– Дело строго конфиденциальное. Надеюсь, мистер Хис вам все объяснил.
– Я объяснил, – неуверенно пролепетал Джон. – Сьюзен понимает…
– Сьюзен, – вмешалась девушка, – не понимает и никогда не поймет, почему она должна уйти. Это моя квартира, к тому же мы с Джоном через две недели поженимся – ровно через две недели. Мы – единая фирма «Джонни и Сью», и вам придется иметь дело с ней.
– Борис, молодая женщина права, – впервые заговорил Андерсон. У него был удивительно глубокий и завораживающий голос. – Как будущая жена мистера Хиса, она, естественно, имеет право выслушать наши предложения, так что было бы ошибкой исключить ее из разговора. Более того, если бы она решила уйти, я бы сам попросил ее остаться – ведь наши переговоры касаются и Сьюзен.
– Ну что ж, друзья мои, – сказала Сьюзен, – выпьете чего-нибудь? Как только я принесу бокалы, можем начать.
Гости сели и сделали по паре осторожных глотков. Наконец Купфер заговорил:
– Хис, я не думаю, что вам известны подробности научных изысканий, которые ведет химическая лаборатория «Квантума» – например, изучение химикатов, воздействующих на мозг.
– Ни в малейшей степени, – неуверенно ответил Джон.
– А вы и не должны ничего знать, – успокоил его Андерсон.
– Дело обстоит следующим образом, – начал Купфер, бросив беспокойный взгляд на Сьюзен.
– Нет никакой необходимости вдаваться в технические подробности, – вмешался Андерсон, голос которого звучал едва слышно.
Купфер слегка покраснел.
– Да, опуская детали… «Квантум Фармасютикалз» работает с химическими соединениями, воздействующими на мозг – мы пытаемся сделать работу мозга более эффективной.
– Должно быть, это очень сложные исследования, – хладнокровно заявила Сьюзен.
– Да, – кивнул Купфер. – Мозг млекопитающих обладает сотнями разнообразных молекулярных характеристик, которые моделируют активность мозга, включая аспекты, определяющие интеллект. Наши исследования самым строжайшим образом засекречены, именно поэтому Андерсон и не хочет, чтобы я вдавался в технические подробности. Однако кое-что я могу сказать. Мы зашли в тупик с экспериментами на животных. Перед нами непреодолимая стена. Нужно выяснить, как реагирует на наш препарат человек.
– Тогда почему же вы этого не сделали? – спросила Сьюзен. – Что вас останавливает?
– Мы боимся общественного мнения в случае, если нас постигнет неудача!
– Тогда призовите добровольцев.
– Не поможет. «Квантум Фармасютикалз» понесет колоссальные убытки, если разразится публичный скандал.
Сьюзен насмешливо посмотрела на гостей:
– Значит, вы работаете на свой страх и риск?
Андерсон поднял руку, останавливая Купфера.
– Молодая женщина, – негромко проговорил он, – разрешите мне кое-что объяснить вам, чтобы прекратить бесполезное словесное фехтование. Если мы добьемся успеха, то заработаем огромные деньги. Если нас постигнет неудача, «Квантум Фармасютикалз» моментально откажется от Купфера и от меня – наша карьера будет загублена навсегда. Если вы спросите меня, почему мы готовы пойти на это, то ответ будем таким: мы считаем, что риска практически не существует. Мы имеем серьезные основания рассчитывать на успех; и совершенно убеждены, что не нанесем вреда тому, кто согласится принять участие в эксперименте. Корпорация не может рисковать; но мы уверены в удачном исходе. А теперь, Купфер, продолжайте!
– У нас есть препарат, влияющий на память. Он дал положительные результаты во время экспериментов с животными. Их способность к обучению невероятно возрастает. Препарат должен оказывать аналогичное воздействие на человека.
– Звучит довольно привлекательно, – сказал Джон.
– Так оно и есть, – согласился Купфер. – Память человека не нужно улучшать. Все наши исследования показывают, что мозг способен запомнить любую информацию, причем практически в неограниченных количествах. Проблема заключается в том, чтобы вытащить ее на поверхность, когда в этом возникает необходимость. Сколько раз бывало, что какое-то имя вертится у вас на кончике языка, но вы никак не можете произнести его? Сколько раз вы пытались вспомнить то, что наверняка знали, а два часа спустя, когда вы и думать об этом забыли, искомые сведения вдруг всплывали в вашем мозгу? Я правильно все излагаю, Дэвид?
– Абсолютно, – подтвердил Андерсон. – Обращение к памяти, по нашему мнению, затруднено из-за того, что мозг млекопитающего создал слишком мощную записывающую систему. Создается такая огромная база данных, что ее очень трудно использовать и сделать выбор. Итак, память не может работать эффективно из-за того, что мозг не в состоянии выбрать из множества фактов тот, что требуется.
В мозгу есть вещество, которое работает как ингибитор[14]14
Замедлитель реакции.
[Закрыть], и нам удалось создать химикат, который его нейтрализует. Мы назвали его деингибитор; исследования и эксперименты показали, что он не дает никаких побочных эффектов.
Сьюзен рассмеялась:
– Мне все ясно, Джонни. Джентльмены, вы можете быть свободны. Несколько минут назад вы заявили, что происходит торможение воспоминаний – а это мешает млекопитающим реагировать на окружающую действительность более эффективно. Теперь же вы говорите, будто деингибитор не имеет никаких побочных воздействий. Не сомневаюсь, ваш препарат будет еще больше тормозить реакции млекопитающего; может быть, вообще лишит его способности реагировать на что-либо. И вы намерены испробовать деингибитор на Джонни, чтобы посмотреть, впадет он в кому или нет.
Андерсон поднялся на ноги, его тонкие губы дрожали. Он сделал несколько быстрых шагов в одну сторону, потом вернулся обратно. Когда он снова уселся на стул, его лицо озаряла спокойная улыбка.
– Во-первых, мисс Коллинз, это вопрос дозировки. Мы уже вам говорили, что у всех животных, подвергшихся эксперименту, существенно улучшилась способность к обучению. Естественно, мы не пытались полностью уничтожить ингибитор; мы просто частично компенсировали его воздействие. Во-вторых, у нас есть основания считать, что человеческий мозг может выдержать полную компенсацию ингибитора. Ведь он гораздо больше, чем у любого из животных, на которых мы проводили эксперименты, – всем известно, что человек способен к абстрактному мышлению. Мозг человека сконструирован для идеального воспроизведения имеющейся информации, но слепые силы эволюции не сумели уничтожить ингибитор, который унаследован нами от низших животных.
– Вы уверены? – спросил Джон.
– Вы не можете быть уверены, – холодно заявила Сьюзен.
– Сами мы не сомневаемся, – ответил Купфер, – однако нам необходимы доказательства, чтобы убедить остальных. Вот почему нужно испытать деингибитор на человеке.
– На Джоне, – мрачно проговорила Сьюзен.
– Да.
– Что возвращает нас, – не унималась Сьюзен, – к ключевому вопросу: почему вы выбрали Джона?
– Ну, – медленно проговорил Купфер, – нам нужен человек, чьи шансы на успех будут максимальными. Кроме того, результат должен быть наглядным. Мы не хотим связываться с теми, чьи умственные способности существенно ниже нормы – в этом случае придется дать слишком большую дозу деингибитора. Не стоит иметь дело и с очень способными людьми, поскольку эффект заметить будет трудно. Для нашего эксперимента требуется человек со средними способностями. Нам повезло, в нашем распоряжении имеется описание физических и психологических характеристик всех работников «Квантума». Так вот, мистер Хис идеально нам подходит.
– Середняк по всем параметрам? – спросила Сьюзен.
Джон вздрогнул, услышав ее слова – и в самом деле, Сьюзен раскрыла его самый сокровенный секрет!
– Да ладно вам, – пробормотал он.
Не обращая внимания на Джона, Купфер ответил Сьюзен:
– Да.
– И он станет другим, если примет ваше лекарство?
Губы Андерсона растянулись в очередной холодной улыбке.
– Верно. Он больше не будет середняком. Тут есть над чем поразмыслить – особенно раз вы в ближайшее время собираетесь пожениться. Не забывайте о фирме «Джонни и Сью», как вы изволили выразиться. Если ничего не изменится, я не думаю, что вашу фирму ждет успех в «Квантум Фармасютикалз», мисс Коллинз; хотя Хис хороший и надежный работник, он, как вы и сами прекрасно знаете, обладает весьма средними способностями. Однако, если он подвергнется воздействию деингибитора, ваш будущий супруг станет выдающейся личностью и сделает головокружительную карьеру. Подумайте, как это скажется на фирме «Джонни и Сью».
– А что фирма может потерять? – мрачно спросила Сьюзен.
– Мне трудно себе представить, что вы что-нибудь потеряете, – ответил Андерсон. – Мы дадим ему разумную дозу – завтра, в воскресенье. В нашем распоряжении будет целый этаж; мы сможем наблюдать за Джоном в течение нескольких часов. Наверняка все пройдет хорошо. Если бы я рассказал вам о бесконечных экспериментах, когда мы самым тщательным образом исследовали все побочные эффекты…
– На животных. – Сьюзен не отступала ни на дюйм.
– Я уже принял решение, Сью, – резко сказал Джон. – Мне до смерти надоело быть середняком. Я готов рискнуть, если есть шанс навсегда с этим покончить.
– Джонни, – остановила его Сьюзен, – не торопись.
– Я думаю о фирме, Сью. И хочу сделать свой взнос.
– Отлично. Но подумайте еще, – сказал Андерсон. – Мы оставим два экземпляра нашего контракта, прочитайте его не спеша и решите, следует подписать его или нет. Мы заедем за вами завтра, чтобы отвезти в лабораторию.
Гости улыбнулись на прощание и ушли.
Джон в волнении прочитал контракт и поднял на Сьюзен глаза:
– Ты считаешь, что я не должен соглашаться, не так ли, Сью?
– Да, меня это беспокоит.
– Послушай, если у меня появится шанс перестать быть середняком…
– А что в этом плохого? – спокойно спросила Сьюзен. – За свою короткую жизнь я встречала столько дураков и психов, что с удовольствием свяжу судьбу с таким симпатичным, спокойным парнем, как ты, Джонни. На самом деле я тоже середняк.
– Это ты середняк? С такой внешностью? С такой фигурой?
Сьюзен с определенным удовольствием посмотрела на себя в зеркало.
– Ну, тогда я просто самая средняя великолепная девушка, – заявила она.
