Текст книги "Камешек в небе (= "Галька в небе"). Звезды как пыль (другие переводы)"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Внезапно Гранц прервал его.

– А что он сделал, леди? Он ведь не нарушил какой-нибудь обычай, не так ли?

– Нет-нет, – поспешно ответила она. – Просто он немного болен, вот и все.

– Немного болен? – Он сдвинул на затылок форменную кепку и поскреб подбородок. – Как тебе это нравится, Гранц? Немного болен…

Он выжидающе посмотрел на своего спутника.

– Да что в тебя-то вселилось? – тревожно отозвался Гранц.

– Нечто, что делает меня немного больным. Этот парень, должно быть, прямо из больницы. Его ищет сестра и, я бы сказал, сестра довольно взволнованная. Почему бы ей так беспокоиться, если он немного болен? Он не мог как следует говорить, ты ведь заметил, не так ли?

В глазах Гранца вдруг зажегся огонек панического страха.

– Ты не думаешь, что это лихорадка?

– Конечно же, я думаю, что это именно радиационная лихорадка… и он далеко ушел. Он был примерно в футе от нас, вот что. Это никогда не приносит ничего хорошего.

Рядом с ними оказался маленький человечек.

– В чем дело, дженты? У кого это радиационная лихорадка?

Его оглядели с явным неудовольствием.

– Кто вы?

– Вы хотите знать, кто я, не так ли? Я – посланник Братства, если уж быть точным. – Он сверкнул маленьким блестящим значком. – А теперь, именем Общества Древних, прошу ответить мне, что означают все эти ваши разговоры о радиационной лихорадке.

Угрюмо, голосом, полным страха, Месстер проговорил:

– Я ничего не знаю. Тут была сестра. Она искала какого-то больного, и я подумал, не радиационная ли это лихорадка. Это ведь не против обычаев, не так ли?

– Ха! Это вы мне говорите насчет обычаев, да? Вам лучше заниматься своим делом, а уж об обычаях предоставьте позаботиться мне.

Маленький человечек потер руки, бросил на них быстрый взгляд и поспешил к северу.

– Вот он! – Пола вцепилась в руку своего спутника.

Все произошло быстро, легко и случайно. Только что не было ничего, кроме отчаяния, и вдруг он материализовался и оказался стоящим у входа в магазин самообслуживания.

– Я его вижу, – прошептал Алварден. – Вам лучше отойти в сторону и позволить мне подойти к нему. Если он увидит вас и нырнет в толпу, вам его никогда не найти.

Они осторожно начали погоню. Внутри магазина человеческий поток, сдерживаемый барьерами, тек то быстро, то медленно.

Алварден осторожно огибал прилавки, преследуя Шварца так, будто тот был рыбой, попавшейся на крючок его удочки. Настигнув, наконец, Шварца, он крепко взял его за плечо.

На мгновение Шварц застыл с непонимающим выражением лица, потом рванулся вперед. Однако сильная рука Алвардена могла бы удержать и человека более сильного, чем Шварц. Не желая привлекать внимания толпы, Алварден проговорил, дружески улыбаясь:

– Хэлло, приятель, давненько я тебя не видел. Как поживаешь?

«Обман слишком явен» – подумал он, глядя на недоумевающие лица в толпе. Но тут подоспела Пола.

– Шварц, – прошептала она, – пойдемте с нами.

На мгновение лицо Шварца исказило протестующее выражение, но потом он сдался.

Он с трудом проговорил:

– Я… идти… вместе… вы, – но его слова потонули в громких звуках внезапно ожившего громкоговорителя.

– Внимание! Внимание! Внимание! – раздался требовательный призыв, который все хозяева магазинов воспринимали совершенно однозначно. – Все обязаны предъявить свои регистрационные карточки охранникам возле двери. И необходимо, чтобы весь процесс проходил как можно быстрее.

Объявление было повторено трижды, и последний раз под звуки ритмичного шарканья ног, поскольку толпа начала выстраиваться в очередь у входа. Повсюду на разные голоса выкрикивался вопрос:

– Что случилось? Что происходит?

Алварден пожал плечами и сказал:

– Давайте встанем в очередь, мисс. Нам все равно нужно уходить.

Но Пола пожала плечами.

– Мы не можем…

– Почему же? – Археолог нахмурился.

Девушка отвернулась от него. Как могла она сказать, что у Шварца нет регистрационной карты? Кто он такой? Почему он ей помогает? Рой подозрительных и отчаянных предположений закружился у нее в голове.

Она поспешно проговорила:

– Вам лучше уйти, иначе вы попадете в беду.

Им пришлось войти в лифт, так как верхние этажи освободились. Алварден, Пола и Шварц являли собой маленький островок солидарности среди людской неразберихи.

Позже, вспоминая возникшую ситуацию, Алварден понял, что в этот момент он мог бы оставить девушку. Оставить ее! Никогда не увидеть ее снова! Не иметь ничего такого, в чем бы он мог себя упрекнуть!.. И все было бы по-другому. Огромная Галактическая Империя пошла бы навстречу хаосу и разрушению.

Он не оставил девушку. Ее едва ли можно было назвать хорошенькой в страхе и отчаянии. Никто не назвал бы ее таковой. Но Алварден был тронут ее несчастьем.

Он сделал было шаг в сторону, но напоследок обернулся к ней.

– Вы намерены здесь остаться?

Она кивнула.

– Но почему? – спросил он настойчиво.

– Потому что… – И слезы хлынули рекой. – Я просто не знаю, что делать.

Она была маленькой испуганной девочкой, даже если и землянкой. Алварден тихо сказал:

– Если вы объясните мне, что случилось, я попытаюсь помочь.

Ответа не последовало.

Они остались втроем. Шварц опустился на пол. Он почувствовал такую слабость, что даже не пытался принять участие в разговоре или полюбопытствовать, почему магазин опустел. Он только опустил голову на руки, как в последнем приливе отчаяния. Пола рыдала – она никогда еще не была так напугана, как сейчас, и, возможно, никогда больше не будет.

Алварден, озадаченный, неуклюже и безрезультатно пытался успокоить Полу, гладя ее по плечу и сознавая, что впервые в жизни касается землянки.

И тут к ним подошел маленький человечек.

Глава 9
Конфликт в Чике

Лейтенант Мак Клауди из чикагского гарнизона лениво зевнул и с унылым и скучающим видом уставился в никуда. Заканчивался второй год его службы на Земле, и он страстно жаждал, чтобы его, наконец, заменили.

Нигде в Галактике проблема поддержания гарнизона не стояла так остро, как в этом ужасном мире. На других планетах существовали определенные товарищеские взаимоотношения между солдатом и гражданином, особенно гражданином женского пола. Имело место чувство свободы и откровения.

Но здесь гарнизон был тюрьмой. Здесь стояли противорадиационные бараки с фильтрами, очищающими воздух от радиоактивной пыли. Здесь нужно было носить пропитанную свинцом одежду, холодную и тяжелую, которую нельзя было снять, не подвергая себя при этом риску. Венец же всему – общение с населением (а отчаяние одиночества вполне могло бы привести солдата к общению с земной девушкой) было абсолютно невозможным.

Что же оставалось тогда, кроме безделия и медленного отупения?

Лейтенант Клауди покачал головой, напрасно пытаясь прояснить ее таким способом, снова зевнул, сел и принялся чистить туфли. Посмотрев на часы, он решил, что время вечерней закуски еще не пришло.

А потом он вскочил на ноги, совершенно забыв о всклокоченных волосах, и отдал честь.

Полковник недовольно оглядел его, но ничего не сказал. Вместо этого он приказал официальным тоном:

– Лейтенант, имеются рапорта о буйствах в деловом квартале. Отправляйтесь со своими людьми к универмагу Лунками и возьмите его под охрану. Проследите за тем, чтобы все наши люди как следует защитили себя от возможной инфекции радиоактивной лихорадки.

– Радиоактивной лихорадки!? – воскликнул лейтенант. – Извините меня, сэр, но…

– Через пятнадцать минут вы должны быть на выходе, – холодно отрубил полковник.

Вначале Алварден увидел маленького человечка и застыл. В то время как тот приветственно махнул рукой.

– Привет, дружок. Скажи маленькой леди, что ей вовсе не следует пить воду.

Пола качнулась, дыхание ее пресеклось. Машинально она подалась к Алвардену, под защиту его высокой крепкой фигуры. Так же автоматически, он, защищая, обнял ее за плечи. И ему уже не пришло в голову, что он во второй раз обнимает землянку.

Он резко спросил:

– Что вы хотите?

Маленький человечек с острым взглядом решительно вышел из-за прилавка, усеянного пакетами. Речь его была развязной, но вместе с тем учтивой.

– У выхода охрана, – сказал он, – но вас она не будет беспокоить, мисс. Я отвезу вашего человека в Институт вместо вас.

– В какой Институт? – испуганно спросила Пола.

– А, да перестаньте вы, – сказал маленький человечек. – Я – Паттер, парень, который стоит у фруктового ларька как раз напротив Института Атомных Исследований. Я видел вас много раз.

– Послушайте, – вмешался Алварден, – в чем, собственно, дело?

Маленькое личико Паттера лукаво сморщилось.

– Они думают, что у этого парня радиационная лихорадка…

– Радиационная лихорадка? – одновременно проговорили Пола и Алварден.

Паттер кивнул.

– Верно. С ним были два кэба, и они это сказали. Такие вещи быстро распространяются, знаете ли?

– Так эти охранники снаружи просто ищут кого-то с лихорадкой? – спросила Пола.

– Верно.

– А почему вы не боитесь лихорадки? – быстро спросил Алварден. – Насколько я понимаю, именно страх заражения заставил людей так быстро покинуть магазин.

– Конечно. Стража ждет на улице, они тоже боятся войти. Они ждут, пока Внешние не приведут сюда войска.

– А вы лихорадки не боитесь, не так ли?

– А чего мне ее бояться? У этого парня никакой лихорадки нет. Посмотрите на него. Где болячки на губах? И жара у него нет. Глаза у него нормальные. Я знаю, как выглядит эта самая лихорадка. Идемте, мисс, выйдем отсюда.

Но Пола опять испугалась.

– Нет-нет, мы не можем… Он… он…

Продолжать она не могла.

Паттер настойчиво сказал:

– Я могу вывести и его. Никаких вопросов не зададут. Регистрационные карточки спрашивать не будут.

Пола не смогла подавить легкий вскрик, и Алварден, с видом отвращения, спросил:

– А что вас делает таким важным?

Паттер хрипло засмеялся. Он отвернул лацкан.

– Посланник Общества Древних. Мне никто не задает вопросов.

– А вам-то что до всего этого?

– Деньги! Вы в затруднении, и я могу вам помочь. Не так дорого. Скажем, это стоит вам сотню кредитов. Пятьдесят кредитов сейчас, пятьдесят после.

Пола в ужасе прошептала:

– Вы отведете его к Древним?

– Зачем? Он им не нужен, а мне он стоит сотню кредитов. Если хотите дождаться Внешних, то они с радостью убьют парня раньше, чем обнаружат, что никакой лихорадки у него нет. Вы же знаете Внешних – им наплевать, убили ли они землянина или нет. Точнее, они предпочитают убить его.

Алварден сказал:

– Возьмите с собой молодую леди.

Но маленькие глазки Паттера были очень острыми и лукавыми.

– О, нет. Это – нет, дружище. Я иду на то, что называется «вычисленным риском». С одним я могу на это пойти, с двумя – нет. А если уж я беру одного, то того, кто стоит больше. Ну, теперь вам понятно?

– А что, – сказал Алварден, – если я схвачу вас за шиворот да переломаю вам ноги?

Паттер съежился, но тем не менее овладел собой и рассмеялся.

– Ну, тогда вы попались. Вас все равно хватятся, и будет еще одно убийство… Ладно, приятель, держите свои руки при себе.

– Прошу вас. – Пола тянула Алвардена за руку. – Пусть он делает, как говорит… Вы ведь будете с нами честными, не так ли, мистер Паттер?

Губы Паттера изогнулись.

– Наш большой друг мне руку чуть не сломал. Не надо было ему это делать. Я не люблю, когда меня тащат. За это я возьму еще сто кредитов. Всего двести.

– Мой отец вам заплатит…

– Сотню вперед, – угрюмо повторил тот.

– Но у меня нет с собой ста кредитов, – жалобно проговорила Пола.

– Все в порядке, мисс, – каменным голосом сказал Алварден. – Я позабочусь об этом.

Он открыл бумажник и вытащил несколько банкнот. Он швырнул их Паттеру.

– Убирайтесь!

– Идите с ним, Шварц, – прошептала Пола.

Ничего не сказав и не раздумывая, Шварц повиновался. В этот момент он столь же безропотно отправился бы и в ад.

Они остались одни, молча глядя друг на друга. Пола впервые по-настоящему разглядела Алвардена, и ее удивили его высокий рост, привлекательность, спокойствие и уверенность в себе. До сих пор она воспринимала его как некоего близкого и немотивирующего свои поступки помощника, но теперь… Внезапно она ощутила робость, и все события последних двух часов превратились в ее голове в сплошную путаницу, и сердце ее учащенно забилось.

Они даже не знали имен друг друга.

Она, улыбнувшись, сказала:

– Я – Пола Шент.

Алварден не видел еще ее улыбки и поймал себя на том, что она захватила его. Улыбка была, как сияние, освежившее ее лицо. Она заставила его почувствовать… Но он силой заставил себя думать о другом. Земная девушка!

Поэтому он сказал с меньшей сердечностью, чем намеревался:

– Мое имя – Бел Алварден. – Он протянул ей руку, и на мгновение ее маленькая рука утонула в его крупной ладони.

Она сказала:

– Я должна поблагодарить вас за помощь.

Алварден только отмахнулся.

– Можем ли мы уйти? Я хочу сказать, что теперь, когда наш друг ушел и находится, как я полагаю, в безопасности…

– Я думаю, мы услышали бы страшный шум, если бы его схватили. А вы так не думаете? – Ее глаза умоляюще смотрели на него, ища поддержки, но он не поддался искушению проявить мягкость.

– Мы уходим?

Лицо ее стало более строгим.

– Да, конечно, – холодно сказала она.

В это время до них донесся резкий стон – глаза девушки округлились, а рука ее снова потянулась к руке спутника.

– Что такое? – спросил Алварден.

– Это имперцы.

– Вы их тоже боитесь? – спросил он с чувством превосходства не землянина, а Алвардена, сирианского археолога. Предубеждение ли это было или логически оправданный вопрос, но для него приближение имперских солдат могло во всяком случае означать только проявление здравого смысла и человечности. В нем, однако, оставалось и чувство снисхождения, и он подобрел.

– Не беспокойтесь насчет Внешних, – снизошел он до термина землян для обозначения инопланетян. – Я с ними справлюсь, мисс Шент.

Внезапно она встревожилась.

– О, не пытайтесь делать ничего подобного. Просто совсем с ними не разговаривайте. Делайте, как они скажут, и лучше на них не смотрите.

Алварден снисходительно улыбнулся.

Охранники увидели их, когда они подходили к главному выходу, и отступили. Они оказались в маленьком пустом пространстве, ограниченном обилием военных машин.

Потом появились бронированные машины, и солдаты со стеклянными шарами на головах стали спрыгивать с платформ. Толпа в панике расступалась перед ними, и это ее замешательство еще больше усиливалось свистом невротических хлыстов.

Лейтенант Клауди подошел к охраннику-землянину у главного входа и сказал:

– Эй, так где тут лихорадка?

Голос его был слегка искажен защитным стеклом и казался металлическим.

Охранник в знак глубокого уважения наклонил голову.

– Если это понравится вашей чести, мы изолировали больного внутри магазина. Те двое перед вами.

– Вот эти? Хорошо! Пусть там и стоят. А теперь… в первую очередь мне нужно, чтобы отсюда убралась толпа. Сержант! Очистить площадь!

Солдаты принялись за дело. Сумрак все больше сгущался над Чикой, и толпа таяла в темнеющем воздухе. На улицах замерцал мягкий искусственный свет.

Лейтенант Клауди тронул тяжелым ботинком кончик невротического хлыста.

– Вы уверены в том, что больной землянин внутри?

– Он не выходил, ваша честь. Он должен быть там.

– Ладно, допустим, что он там, и не будем терять времени. Сержант! Обыскать здание!

Часть солдат, герметически изолированных от всех возможных контактов с Чикой, устремилась к зданию. Прошли медленные четверть часа, Алварден наблюдал за происходящим, как если бы смотрел за всем этим со стороны или присутствовал при эксперименте, который был ему интересен с профессиональной точки зрения.

Последний из солдат выбежал на улицу, магазин опустел и погрузился во тьму.

– Запечатать двери!

Прошло пять минут, и баки с дезинфекторами; помещенные в различных точках каждого этажа, пришли в действие. Струи вырвавшейся из них жидкости поливали стены, не оставляя сухим ни кусочка, наполняя воздух почти непереносимым зловонием. В такой атмосфере протоплазма выжить попросту не могла.

Лейтенант направился к Алвардену и Поле.

– Как его имя? – В голосе его не было жестокости, скорее звучало крайнее безразличие. «Был убит землянин, думал он. Что ж, в этот день он убил еще и муху. Итого – двое».

Он не получил ответа. Пола робко наклонила голову, а Алварден наблюдал за ним с любопытством. Имперский офицер не сводил с них взгляда. Он коротко бросил:

– Проверьте их на предмет инфекции.

Офицер со знаками отличия имперских медицинских войск подошел к ним, и его затянутая в перчатку рука ощупала их подмышки и разгладила уголки ртов, исследуя внутреннюю поверхность щек.

– Инфекции нет, лейтенант. Если бы они заразились днем, инфекция уже ясно бы виднелась.

– Гм… – Лейтенант Клауди снял с головы свой шар и с удовольствием глотнул «живой» земной воздух, потом хрипло сказал:

– Твое имя, землянин-женщина?

Термин сам по себе достаточно оскорбительный, а тон, каким он был произнесен, выказывал крайнее недовольство.

– Пола Шент, сэр, – шепотом ответила она.

– Твои бумаги!

Она сунула руку в маленький карман белого халата и вытащила розовый бумажник.

Он взял его, открыл при свете карманного фонарика и внимательно изучил содержимое. Потом швырнул его ей назад. Бумажник упал на пол, Пола быстро наклонилась, чтобы подобрать его.

– Стоять, – нетерпеливо приказал офицер и отшвырнул ногой бумажник с такой силой, что тот оказался вне пределов ее досягаемости. Пола, побелев, едва успела отдернуть пальцы.

Алварден нахмурился и решил, что настало время вмешаться. Он сказал:

– Ну-ка, послушайте.

Лейтенант мгновенно повернулся к нему, сжав губы.

– Ты что-то сказал, землянин?

Пола тут же очутилась между ними.

– Прошу вас, сэр, этот человек не имеет отношения к тому, что случилось сегодня. Я никогда его раньше не видела…

Лейтенант оттолкнул ее.

– Я спросил: ты что-то сказал, землянин?

Алварден окинул его долгим холодным взглядом.

– Я сказал: ну-ка, послушайте. Я говорю, что мне не нравится, как вы обращаетесь с женщиной, и я собираюсь улучшить ваши манеры.

Он был настолько рассержен, что даже не подумал внести ясность, касающуюся места его проживания.

Лейтенант Клауди улыбнулся, но его улыбка отнюдь не являлась признаком хорошего настроения.

– А где воспитывался ты, землянин? Ты разве не знаешь, что, обращаясь к человеку, надо добавлять слово «сэр»? Ты не знаешь, где твое место? Что ж, прошло уже достаточно времени с тех пор, как представилась возможность научить одного здорового землянина. Как это там…

И в мгновение ока, подобно вспышке молнии, его раскрытая ладонь оказалась у лица Алвардена. Раз-два, раз-два… Алварден в изумлении отступил, потом ощутил настоящий рев в ушах. Он перехватил руку противника и увидел, как лицо его перекосилось в крайнем недоумении…

Легко сработали мускулы его плеч…

Лейтенант с грохотом растянулся на мостовой. Стеклянный шар выпал из его рук и разлетелся на множество осколков. Он все еще лежал, когда Алварден, ужасающе улыбаясь, проговорил:

– Ну, что, еще какой-нибудь подонок собирается поиграть на моем лице?

Сержант поднял невротический хлыст, контакт замкнулся, и тускло-фиолетовая вспышка опоясала тело Алвардена.

Каждый его мускул окаменел от непереносимой боли, и он мгновенно опустился на колени. Потом все его тело парализовалось, и он потерял сознание.

Когда Алварден выплыл из окатывающей его дымки, первое, что он ощутил, было холодное прикосновение ко лбу. Он попытался открыть глаза и обнаружил, что веки его открываются с большим трудом. Он позволил им оставаться закрытыми и серией медленных коротких движений поднес ладонь к лицу.

Мягкое сырое полотенце, придерживаемое на его лбу маленькой рукой…

Борясь с надвигающимся туманом, он все же заставил себя открыть один глаз.

– Пола, – сказал он.

Послышался легкий радостный вскрик.

– Да. Как вы себя чувствуете?

– Так, как будто я был мертвым, – хрипло ответил он, – но при этом не потерял способности чувствовать боль… Что случилось?

– Нас привезли на военную базу. Здесь был полковник. Вас обыскали… и я не знаю, что они собирались делать, но… мистер Алварден, вам не нужно было бить лейтенанта. Я думаю, что вы сломали ему руку.

Слабая улыбка исказила лицо Алвардена.

– Хорошо. Жаль, что не шею.

– Но нападение на имперского офицера… это же самая большая провинность. – Голос ее перешел на полный ужаса шепот.

– Действительно? Ладно, посмотрим.

– Ш-ш-ш… Они идут опять.

Алварден закрыл глаза и расслабился. Крик Полы отдался в его ушах лишь слабой и отдаленной тенью, и когда он почувствовал укол гипотермического шприца, то не мог заставить свои мускулы шевельнуться.

А потом его сосуды и нервы погрузились в благословенную волну спокойствия. Никакой боли. Судороги покинули его руку, напряжение – спину, и он смог сесть. Он быстро разлепил веки и окончательно выпрямился.

Полковник задумчиво изучал его. Пола тоже внимательно смотрела на него.

Полковник сказал:

– Итак, доктор Алварден, вы пережили в этот вечер неприятное недоразумение.

Доктор Алварден… Пола поняла, как мало она о нем знала, не знала даже, чем он занимается… Она никогда не ощущала ничего подобного.

Алварден издал короткий смешок.

– Неприятное, говорите. Я думаю, что весьма неприятное.

– Вы сломали руку имперскому офицеру при исполнении им служебных обязанностей.

– Офицер первым меня ударил. В его обязанности не может входить нанесение оскорблений, как моральных, так и физических. Поступая так, он посягнул на честь офицера и джентльмена. Как свободный гражданин Империи я имею право подвергать подобного, с позволения сказать, кавалера соответствующему лечению.

Полковник хмыкнул и не знал, казалось, что ответить. Пола смотрела на них обоих огромными непонимающими глазами.

Наконец, полковник мягко проговорил:

– Мне не следует объяснять, что сам я считаю случившееся самым досадным недоразумением. Нанесение телесных повреждений явно имело место с обеих сторон. Лучше всего забыть об этом.

– Забыть? Я так не считаю. Я был гостем во дворце Прокуратора, и его может заинтересовать то, как гарнизон исполняет приказы на Земле.

– Но, доктор Алварден, я заверяю вас, вы получите публичное извинение…

– К чему это? Что вы намерены делать с мисс Шент?

– Что предложили бы вы?

– Мгновенно освободить ее, вернуть ей бумаги и извиниться перед ней – прямо сейчас.

Полковник покраснел, потом с усилием проговорил:

– Конечно. – Он повернулся к Поле. – Если молодая леди согласна принять мои самые глубокие извинения…

Темные стены гарнизона остались за ними. Спустя десять молчаливых минут, проведенных в такси, они стояли в пустынной темной комнате Института. Было за полночь.

Пола сказала:

– Не думайте, чтобы я все вполне понимала. Вы должно быть очень важная персона. С моей стороны кажется глупым не знать вашего имени. Я даже не представляла себе, чтобы Внешние могли так обращаться с землянином.

Алварден почувствовал странное облегчение при мысли о том, что наступает конец непониманию.

– Я не землянин, Пола, я археолог с сектора Сириуса.

Она быстро повернулась к нему, и лицо ее казалось при свете луны белым. Она заговорила.

– Значит, вы ударили солдата только потому, что знали, что находитесь в безопасности. А я думала… мне следовало знать.

Все ее существо, казалось, излучало горечь.

– Прошу у вас самого нижайшего прощения, сэр, за мое невежество. Я допустила с вами совершенно непозволительную фамильярность…

– Пола, – вскрикнул он сердито, – в чем дело?! Ну и что из того, что я не землянин? Разве это делает наши отношения другими, чем те, какими они были пять минут назад?

– Вы могли бы сразу сказать мне об этом, сэр.

– Я не прошу называть меня «сэром». Не будьте подобной остальным из них, хорошо?

– Остальным из кого, сэр? Остальным из рода отвратительных животных, живущих на Земле? Я должна вам сто кредитов.

– Забудьте об этом, – с отвращением сказал Алварден.

– Не могу последовать вашему приказу. Если вы дадите мне ваш адрес, я вышлю вам деньги завтра же.

Внезапно Алварден сделался грубым.

– Вы должны мне гораздо больше, чем сто кредитов.

Пола прикусила губу и сказала:

– Я могу оплатить вам лишь часть своего долга. Ваш адрес?

– Штат-хауз, – бросил он ей через плечо и исчез в ночи.

Пола плакала.

Шент встретил Полу у дверей своего кабинета.

– Он вернулся, – сказал Шент. – Его привел маленький человек.

– Хорошо! – Она говорила с огромным трудом.

– Он попросил двести кредитов. Я дал их ему.

– Он должен был попросить сто, но это неважно.

Она пронеслась мимо отца. Он жалобно спросил:

– Я ужасно беспокоился. Вся эта возня по соседству… Я не осмеливался спросить, боялся повредить тебе.

– Все в порядке. Ничего не случилось… Позволь мне сегодня переночевать здесь, отец.

Усталость все равно не дала ей возможности заснуть, ибо нечто важное все же случилось. Она встретила мужчину, и он был Внешним.

И у нее был его адрес.