355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Айзек Азимов » Миры Айзека Азимова. Книга 11 » Текст книги (страница 20)
Миры Айзека Азимова. Книга 11
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 00:37

Текст книги "Миры Айзека Азимова. Книга 11"


Автор книги: Айзек Азимов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

60

Вновь открыв глаза, Генарр увидел перед собою грустное лицо Эугении Инсигны. Удивленный, он попытался сесть.

– Эугения!

Она печально улыбнулась в ответ.

– Мне сказали, что к тебе можно зайти, Сивер. Говорят, что с тобой все в порядке.

Генарр почувствовал облегчение. Он-то знал это. Но все-таки приятно лишний раз убедиться, что не ошибаешься.

И, немного рисуясь, он сказал:

– Конечно. Сканирование во сне – норма. Сканирование после сна – норма. Вообще – норма. А как Марлена?

– И у нее сканирование ничего не показало. Похоже, даже это не могло развеять уныния Инсигны.

– Вот видишь, – проговорил Генарр. – Я и сработал за канарейку, как обещал. На меня подействовало, а на нее нет. – Он вдруг умолк, сообразив, что пошутил не вовремя. – Эугения, не знаю, как теперь просить у тебя прощения. Начну с того, что сперва я вовсе не следил за ней, а потом ужас словно парализовал меня. Я подвел тебя, – несмотря на то что с такой уверенностью пообещал, что пригляжу за ней. Нет мне прощения.

Инсигна покачала головой.

– Нет, Сивер, ты не виноват. Я рада, что она привела тебя в Купол.

– Не виноват? – Генарр остолбенел. А кто виноват, если не он?

– Нет. Произошло что-то очень плохое. И это не выходка Марлены и не то, что случилось с тобой. Произошло что-то гораздо худшее. Я в этом уверена.

Генарр ощутил, как его охватывает холод. Что может быть хуже? – подумал он.

– Что ты хочешь этим сказать?

Он сел на кровати. Из-под чересчур короткого халата торчали его голые ноги. Он поспешно прикрыл их легким одеялом.

– Пожалуйста, сядь и расскажи, – попросил он. – Марлена действительно здорова или ты что-то скрываешь?

Инсигна скорбно взглянула на Генарра.

– Мне сообщили, что все в порядке. Результаты сканирования это подтвердили. Знающие люди говорят, что у нее нет никаких симптомов болезни.

– Так что же ты сидишь, словно пришел конец мира?

– Я думаю – ты прав, Сивер. Этого мира.

– Что это значит?

– Не могу объяснить. Не могу понять. Тебе нужно поговорить с Марленой. Сивер, она делает то, что считает нужным. И ее не беспокоит то, что она натворила. Она уверена, что не сумеет по-настоящему исследовать Эритро – испытать планету, как она выражается, – если на ней будет э-комбинезон. И она не намерена его надевать.

– В таком случае ее нельзя больше выпускать.

– А она категорически заявляет, что будет выходить. И когда захочет… Одна… Она просто простить себе не может, что взяла с собой тебя. Видишь, она не осталась безразличной к тому, что случилось с тобой. Это ее расстраивает. Марлена рада, что вовремя вернулась к тебе. Она со слезами на глазах говорила мне, что неизвестно, чем бы закончилась для тебя эта вылазка, если бы она не успела вовремя тебе помочь.

– Ну а уверенности в себе она не потеряла?

– Нет. И это самое странное. Она уверена, что не ей, а тебе грозила опасность, как, впрочем, и любому на твоем месте. Только не ей. В этом она уверена, так уверена, Сивер, что я… – Инсигна покачала головой. – И не знаю, что теперь делать.

– Она же такая послушная девушка, Эугения. И ты это знаешь лучше, чем я.

– Уже не такая: она уверена, что мы не сможем остановить ее.

– А мы попробуем. Я поговорю с ней, и если она станет настаивать, то я просто отошлю ее на Ротор. Прежде я был на ее стороне, но, после того что случилось, буду строг.

– Тебе не удастся.

– Как это? Или Питт помешает?

– Нет, просто не сможешь.

Генарр невесело усмехнулся.

– Ну-ну, не настолько уж я поддался ее влиянию. С виду-то я могу казаться добрым дядюшкой, Эугения, но, если речь идет о том, что Марлене грозит опасность, – я забуду про доброту. Всему есть предел; вот увидишь – я умею и заставить. – Помолчав, он грустно добавил: – Кажется, мы поменялись ролями. Вчера ты требовала, чтобы я остановил ее, а я уверял, что это невозможно. Теперь наоборот.

– Это потому, что тебя испугало то, что случилось с вами там, а меня – то, что произошло здесь, внутри Купола.

– А что здесь случилось, Эугения?

– Я попыталась поставить ее на место. Я сказала ей: «А теперь, юная леди, не смей даже заикаться о том, что хочешь выйти из Купола, иначе даже из комнаты своей не выйдешь. Запрем, свяжем, если понадобится, и отправим на Ротор с первой же ракетой». Видишь, я вышла из себя настолько, что стала ей угрожать.

– Ну и что же она сделала? Готов прозаложить всю зарплату, что не ударилась в слезы, а стиснула зубы и сделала вид, что ничего не слышала – так?

– Нет. Я еще и половины не сказала, как мои зубы застучали, да так, что я не смогла продолжать. А потом накатила дурнота.

Генарр нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что Марлена обладает еще и странной гипнотической силой и способна справиться с любым противодействием? Но это же невозможно. А раньше ты ничего такого не замечала?

– Нет, конечно же, нет. И сейчас тоже. Она здесь ни при чем. Должно быть, я выглядела очень скверно в тот самый момент, когда принялась угрожать ей, может быть, даже испугала ее. Марлена очень расстроилась. Если бы дело было в ней, она так не отреагировала бы на последствия собственного поступка. Когда вы были с ней снаружи и она принялась снимать э-комбинезон, она же на тебя не смотрела. Она стояла к тебе спиной. Я это помню. И, увидев, что тебе плохо, она сразу бросилась на помощь. Не могла же она наслать на тебя эту порчу и тут же кинуться помогать.

– Но тогда…

– Подожди, я не окончила. Значит, так. Я пыталась ей угрожать, но все кончилось тем, что я и рта не смогла открыть. Однако я стала за ней следить, глаз с нее не спускала, но так, чтобы она не заметила. И увидела, как она говорила с кем-то из твоих часовых, что стоят здесь повсюду.

– Так положено, – пробормотал Генарр. – Вообще-то Купол – военный объект. Но часовые просто поддерживают порядок, помогают сделать то, се.

– Знаешь что, – с укоризной бросила Инсигна, – по-моему, таким образом Янус Питт обеспечивает контроль за всеми твоими действиями – но дело не в этом. Марлена долго разговаривала с часовым, они даже поспорили. Потом, когда Марлена ушла, я спросила его, о чем они беседовали. Он не хотел говорить, но я заставила. Так вот, она интересовалась, нельзя ли получить пропуск, чтобы беспрепятственно уходить из Купола и таким же образом возвращаться. Я спросила его: «И что вы ей ответили?» А он сказал: «Что все можно уладить у командира, и я сам возьмусь посодействовать». Я возмутилась: что это еще за содействие, разве можно оказывать такую помощь? Он отвечал: «А что еще мне оставалось, мэм? Всякий раз, когда я пытался объяснить ей, что это невозможно, мне тут же становилось плохо».

Генарр, окаменев, слушал.

– То есть ты утверждаешь, что Марлена бессознательно делает это? Всякий, кто пытается ей противоречить, немедленно ощущает дурноту, а она даже не подозревает об этом?

– Нет, конечно, нет. Я просто не понимаю, что происходит. Если бы такая способность проявлялась у нее бессознательно, об этом было бы известно еще на Роторе, но там я ничего такого не замечала. Однако такой эффект проявляется не всякий раз. Вчера за обедом она попросила добавку десерта, и я, забывшись, в резкой форме отказала ей. Она надулась, но подчинилась, и я не почувствовала ничего плохого, уверяю тебя. Мне кажется, что ей нельзя противоречить лишь в том, что связано с Эритро.

– Но почему ты так решила? По-моему, ты о чем-то умалчиваешь, у тебя должны быть основания для такого вывода. Будь я Марленой, то прочитал бы обо всем на твоем лице, но поскольку я это я – выкладывай.

– Я думаю, что это делает не Марлена. Это… это – сама планета.

– Планета?!

– Да, планета. Эритро. Она управляет Марленой. Иначе откуда у девочки уверенность в том, что ей не страшна лихоманка, что планета не причинит ей вреда? Эритро управляет и всеми нами. Ты попробовал помешать Марлене, и тебе стало плохо. И мне. И часовому. Когда вы начали заселять Купол, людям было плохо, потому что планета ощутила вторжение и напустила на вас эту лихоманку. Но когда колонисты решили оставаться в Куполе, болезнь прекратилась. Видишь, все сходится.

– Значит, планета хочет, чтобы Марлена выходила на ее поверхность?

– Совершенно верно.

– Но почему?

– Не знаю и знать не хочу. Я просто пытаюсь объяснить тебе суть происходящего.

Голос Генарра вдруг стал ласковым.

– Эугения, ты же прекрасно понимаешь, что планета не может делать ничего подобного. Это шар… из металлов и камня. Ты впала в какую-то мистику.

– Сивер, не делай из меня дурочку. Я – профессиональный ученый и не верю в чудеса. Говоря о планете, я имею в виду не скалы и камни. Я хочу сказать, что на ней обитает что-то очень могущественное.

– И невидимое. Но это же мертвый мир, без малейших признаков жизни – прокариоты не в счет, – не говоря уже о разуме.

– А что ты знаешь об этом мертвом, по-твоему, мире? Разве его исследовали? Обыскали каждый уголок?

Генарр медленно покачал головой и сказал умоляющим тоном:

– Эугения, не надо, это истерика.

– Нет, Сивер. Подумай обо всем сам. Если сумеешь что-то придумать, скажи. Я тебе говорю: эта планета – чем бы она ни была – не признает нас. Мы обречены. Ну а зачем ей нужна Марлена, – голос Инсигны дрогнул, – не могу даже представить.

Глава 28
Старт
61

Официально у нее было очень сложное наименование, но те немногие из землян, кто знал о ее существовании, называли ее просто Четвертой станцией. Из названия следовало, что прежде существовало три подобных объекта, по очереди сменявших друг друга. Существовала и пятая станция, однако ее забросили, не достроив.

Теперь земляне мало интересовались Четвертой станцией, медленно кружившей вокруг Земли за орбитой Луны.

Прежние станции использовались в качестве баз для создания первых поселений, ну а когда поселенцы сами принялись строить космические города, Четвертую станцию решили сделать перевалочным пунктом на пути с Земли на Марс.

Впрочем, дальше первого полета дело не пошло: оказалось, что поселенцы куда более психологически пригодны для долгих перелетов, ведь они жили, по сути дела, в огромных космических кораблях, – и Земля со вздохом облегчения оставила это занятие.

Теперь Четвертую станцию почти не использовали, а держали в качестве космического плацдарма Земли, желая этим показать, что безграничный простор за пределами земной атмосферы принадлежит не одним поселенцам.

Но теперь нашлось дело и для Четвертой станции.

К ней причалил огромный грузовой корабль. Слух о том, что впервые в двадцать третьем столетии Земля решила высадить экспедицию на Марс, быстро распространился среди поселений. Некоторые говорили, что это изыскатели; другие утверждали, что на поверхности Марса будет создана земная колония, что ущемит интересы немногочисленных поселений, находящихся возле него; третьи предполагали, что Земля попытается занять плацдарм на каком-нибудь крупном астероиде, еще не облюбованном поселенцами.

На самом же деле в трюме транспорта покоился «Сверхсветовой». С ним прибыл и экипаж, который должен был повести корабль к звездам.

Тесса Уэндел, родившаяся в космосе, несмотря на проведенные на Земле восемь лет, чувствовала себя уверенно, как и подобает поселенке. Но Крайл Фишер, который тоже не был новичком в космосе, ощущал некоторое беспокойство.

Напряженность на борту транспортного корабля создавал не только окружающий космос.

– Тесса, я уже не могу больше ждать, – как-то раз сказал Фишер. – Столько лет прошло. «Сверхсветовой» наконец готов, а мы все еще здесь.

Уэндел задумчиво смотрела на него. Нет, не этого она ждала. Ей хотелось покоя, отдыха для мозга, переутомленного сложной работой, – чтобы вернуться к работе с новыми силами. Она надеялась, что Фишер поймет ее, – но, как оказалось, напрасно.

Она поняла, что привязалась к нему и его проблемы стали и ее проблемами. Крайл ждал годы, но это ожидание, несомненно, окажется напрасным. Потому-то она и пыталась время от времени окатывать его ледяной водой, пыталась охладить его желание встретиться с дочерью, но ничего не добилась. Мало того, за последний год Фишер еще более утвердился в своем оптимизме, но о причинах такого воодушевления не мог сказать ей ничего убедительного.

Приходилось утешаться тем, что Крайл тосковал не о жене, а о дочери. По правде сказать, Тесса не могла понять тоски о ребенке, которого в последний раз Фишер видел младенцем, – но он ничего не хотел ей объяснять, а она не стремилась испытывать его терпение. Зачем? Тесса была уверена, что ни дочери Крайла, ни Ротора давно нет на свете и если возле Звезды-Соседки им по чистой случайности удастся обнаружить беглое поселение, то оно окажется гигантской гробницей, космическим летучим голландцем.

Уэндел захотелось успокоить Крайла.

– Знаешь, – ласково сказала она, – осталось подождать еще месяца два – не больше. Мы ждали годы – уж два-то месяца как-нибудь переживем.

– Я столько ждал, что эти месяцы просто не выдержу, – буркнул Фишер.

– Крайл, нужно держать себя в руках, – проговорила Уэндел. – Придется смириться. Всемирный конгресс просто не позволит нам отправиться раньше. Поселения следят за каждым нашим шагом. Они уверены, что мы летим именно на Марс. Было бы странно, если бы они думали по-другому. Ведь им известно, что Земля не преуспела в области космических исследований. Если за два месяца они не заметят ничего особенного, то с удовольствием сделают вывод, что у нас какие-то сложности, – и перестанут одаривать нас своим вниманием.

Фишер сердито покачал головой.

– Кого волнует, что они знают о нас? Мы улетим и вернемся, а им на разработку сверхсветового звездолета потребуются годы… Да к тому времени у нас будет целый флот таких кораблей, вся Галактика будет открыта для нас.

– Не обязательно. Копировать легче, чем создавать заново. А правительству Земли, утерявшей инициативу в космосе после создания поселений, необходим безоговорочный приоритет – по психологическим соображениям. – Она пожала плечами. – К тому же нам нужно время, чтобы провести кое-какие испытания «Сверхсветового» в условиях невесомости.

– Неужели когда-нибудь настанет конец этим испытаниям?

– Не будь таким нетерпеливым. Техника новая, неопробованная, настолько не похожая на все, чем прежде располагало человечество, что от новых проверок не следует отказываться, тем более что мы точно не знаем, как именно будет влиять интенсивность гравитационного поля на вход в гиперпространство и выход из него. Серьезно, Крайл, не стоит обвинять нас в излишней осторожности. В конце концов только десятилетие назад сверхсветовой полет считался теоретически невозможным.

– Даже осторожность может оказаться чрезмерной.

– Возможно. Кстати, мне решать, когда можно заканчивать подготовку, и уверяю тебя, Крайл, тянуть время мы не будем. Я не сторонница промедления.

– Надеюсь.

Уэндел с сомнением поглядела на него. Придется все же спросить.

– Крайл, в последнее время ты сам не свой, уже два месяца тебя словно сжигает нетерпение. Мне казалось, что ты уже успокоился, а ты снова места себе не находишь. Что-нибудь случилось? Такое, о чем я не знаю.

Фишер разом притих.

– Ничего не случилось. Что вообще могло случиться?

Уэндел показалось, что он успокоился слишком быстро. Его невозмутимость выглядела неискренней.

– Я спрашиваю тебя как раз о том, что могло случиться, – сказала Уэндел. – Крайл, я предупреждала тебя, что мы или найдем мертвый Ротор, или не найдем его вовсе. Мы не найдем тво… не найдем там никаких обитателей. – Он не ответил. – Или я не предупреждала тебя об этом?

– Часто предупреждала, – отозвался Фишер.

– Но теперь при одном лишь взгляде на тебя сразу чувствуется – ты предвкушаешь счастливую встречу с семьей. Крайл, подобные надежды опасны, особенно когда они необоснованны. Почему вдруг ты пришел в такое настроение? Если ты с кем-то говорил об этом, то знай: в тебя вселили напрасный оптимизм.

Фишер вспыхнул.

– С чего бы это мне у кого-то набираться ума? Разве не могу я иметь свое мнение – и по любому вопросу. То, что я не понимаю всей этой твоей теоретической физики, еще не значит, что у меня не хватает мозгов и знаний.

– Крайл, – сказала Уэндел, – такое мне даже в голову не приходило. Я вовсе не это хотела сказать. Как по-твоему, в каком состоянии мы обнаружим Ротор?

– С ним ничего страшного не произошло. Я считаю, что в космической пустоте ничто не могло ему повредить. Ты пытаешься убедить меня, что от Ротора остался один остов, что они едва ли вообще добрались до Звезды-Соседки. Объясни мне, что именно могло погубить их? Ну скажи. Столкновение с астероидами, нападение инопланетян? Что?

– Не знаю, Крайл, – честно призналась Уэндел, – никаких вещих снов я не видела. Все дело в самом гиперприводе. Поверь мне. С ним летишь не в пространстве, не в гиперпространстве, а просто дергаешься по линии раздела: из пространства в гиперпространство, потом обратно и снова туда – и так несколько раз в минуту. По пути отсюда к Звезде-Соседке роторианам пришлось совершить такой переход не менее миллиона раз.

– Ну и что?

– А то, что такой переход более опасен, чем полет в пространстве или гиперпространстве. Я не знаю, каковы представления роториан о теории гиперпространства, однако скорее всего они только начали свои работы – иначе соорудили бы настоящий сверхсветовой корабль. Мы же, разрабатывая все подробности теории гиперпространства, изучали, как воздействует переход на материальные объекты. Если объект является точечным, то во время перехода он не испытывает напряжений. Но если речь идет не о точке, если мы имеем дело с протяженным объектом, таким, как корабль, всегда будет существовать такой отрезок времени, когда одна его часть будет находиться в пространстве, а другая – уже в гиперпространстве. При этом в конструкции возникают напряжения – величина их зависит от размера объекта, его конфигурации, скорости перехода и прочего. Для объекта размером с Ротор лишь ограниченное количество переходов – допустим, дюжина – не представляет значительной опасности. При перелете на «Сверхсветовом» мы можем сделать дюжину переходов, а можем ограничиться двумя. Полет не сулит нам опасности. А вот на гиперприводе приходится делать миллион переходов. Видишь, как растет угроза опасного разрушения?

Фишер явно приуныл.

– А как быстро могут создаться опасные напряжения?

– Трудно сказать. Корабль может выдержать миллион переходов, даже миллиард – и ничего не случится. А может разлететься на первом же. И вероятность такого исхода растет вместе с числом переходов. Таким образом, Ротор отправился в путь, не подозревая, чем грозят ему переходы. Знай они это, полет, возможно, и не состоялся бы. Может быть, напряжения не оказались чрезмерными, и Ротор сумел «дохромать» до места, а может быть, он по дороге разлетелся на куски. Вот и получается: или пустой остов, или вообще ничего.

– Или поселение, которое живет и процветает, – сердито добавил Фишер.

– Я-то не против, – ответила Уэндел. – Только лучше настраиваться на худшее – больше обрадуешься, если все окажется в порядке. Прошу тебя, не надейся на удачу, будь готов к любому исходу. Помни, что всякий, кто суется в гиперпространство, не зная его, едва ли может прийти к здравым выводам.

Вконец расстроенный, Фишер молчал. Уэндел смотрела на него, и на сердце у нее было тяжело.

62

Тесса Уэндел находила Четвертую станцию странной. Некто, взявшись строить небольшое поселение, ограничился лабораторией, обсерваторией и пусковым причалом. Ни ферм, ни домов, ничего, что подобает приличному поселению. Даже псевдогравитационное поле не создали толком.

Это был пораженный манией величия корабль, где даже один человек не мог бы пробыть долго без постоянного пополнения извне запасов пищи, воздуха и воды. Последняя бродила по замкнутому циклу, однако система была не особенно эффективной.

Крайл Фишер заметил, что Четвертая станция похожа на допотопную внеземную станцию первых дней освоения космоса, чудом сохранившуюся до двадцать третьего столетия.

Впрочем, в одном она действительно была уникальной. Со станции открывался превосходный вид на двойную систему Земля-Луна. С окружавших Землю поселений редко можно было видеть оба небесных тела в их истинном соотношении. По отношению к Четвертой станции Земля и Луна редко расходились больше чем на пятнадцать градусов, и, поскольку Четвертая станция обращалась вокруг того же центра, что и обе планеты, с нее бесконечно можно было любоваться замечательным зрелищем двух миров.

Солнечный свет автоматически отсекался устройством «Изат» (Уэндел поинтересовалась, что означает такое название, оказалось – «искусственное затмение»), и только когда Солнце близко подходило к Луне или Земле, разглядеть планеты было невозможно.

Уэндел с удовольствием любовалась танцем Земли и Луны и радовалась, что ей наконец удалось вырваться с Земли.

Как-то раз она сказала об этом Крайлу. Тот усмехнулся, заметив, как та быстро оглянулась по сторонам.

– Вижу, тебя не смущает, что я землянин. И мне могут не понравиться такие слова. Ничего, не бойся – я промолчу.

– Крайл, я же тебе доверяю. – Уэндел счастливо улыбнулась.

Фишер изменился к лучшему после того серьезного разговора, когда они прибыли на станцию. Помрачнел, правда, но это лучше, чем лихорадочное ожидание того, что никогда не произойдет.

– Неужели ты думаешь, что их до сих пор смущает твое происхождение? – спросил он.

– Конечно. Они никогда не забудут, что я поселенка. У них те же предрассудки, что и у меня, и я тоже никогда не прощу им, что они земляне.

– Кажется, ты забываешь, что и я землянин.

– Нет, ты просто Крайл, а я – просто Тесса. И все.

– А тебе никогда не было жаль, Тесса, что ты построила свой звездолет для Земли, а не для родной Аделии?

– Крайл, я делала это не для Земли, а сложись все иначе, делала бы и не для Аделии. В обоих случаях я делала бы это для себя. Передо мной поставили задачу – я ее решила. Буду числиться в истории как изобретатель сверхсветового звездолета – но я создавала его для себя. А уж потом – пусть это покажется претенциозным – для всего человечества. Видишь ли, абсолютно неважно, в каком из миров состоялось открытие. Кто-то на Роторе – он, она или целая группа – изобрел гиперпривод – значит, он есть и у нас, и у поселений. В конце концов все получат сверхсветовые звездолеты. Где бы ни был сделан решающий шаг – это значит, что все человечество шагнуло вперед.

– Но Земле твой звездолет нужен больше, чем поселениям.

– Потому что приближается Звезда-Соседка и поселения запросто могут разлететься во все стороны, а Земля не может? На мой взгляд – это проблема правительства Земли. Я дала им инструмент, пусть уж они сами решают, как его лучше использовать.

– Похоже, мы уже вплотную подошли к проблеме завтрашнего дня, – заметил Крайл.

– Да, наконец. Уже есть голографическая запись. Впрочем, трудно сказать, когда они покажут ее землянам и поселениям.

– Скорее всего, после нашего возвращения, – сказал Крайл. – Нет смысла рассказывать всем о нашей работе, если мы не вернемся. Ожидание будет мучительным – ведь с нами никак не свяжешься. Когда астронавты впервые высадились на Луну, Земля весь день была на связи.

– Правильно, – подтвердила Уэндел, – а вот когда Колумб отправился под парусами через Атлантику, испанские монархи ничего не слышали о нем несколько месяцев, пока он не вернулся.

– Земле есть что терять – семь с половиной столетий назад испанцы рисковали меньшим, – возразил Фишер. – Действительно жаль, что сверхсветовой звездолет не оснащен сверхсветовой связью.

– Не спорю. Коропатский без конца твердил мне о связи, но я сказала, что не чародейка и не могу немедленно сотворить все, что ему угодно пожелать. Одно дело – перебросить через гиперпространство массу, но излучение – совсем другое. Даже в обычном пространстве оно подчиняется другим законам. Свои уравнения электромагнетизма Максвелл вывел через два столетия после того, как Ньютон открыл закон тяготения. А о распространении излучения в гиперпространстве нам еще ничего не известно. Когда-нибудь мы сумеем создать устройство для сверхсветовой связи, но пока…

– Плохо, – задумчиво сказал Фишер, – Возможно, что без сверхсветовой связи сверхсветовые полеты окажутся невозможными.

– Почему?

– Я же говорю – отсутствие связи. Смогут ли поселения жить вдали от Земли, от человечества – и выжить?

Уэндел нахмурилась.

– Что это еще за новое направление в твоих мыслях?

– Да так, просто подумалось. Ты поселенка, ты привыкла, и тебе даже в голову не может прийти, насколько противоестественный образ жизни ведете вы в поселениях.

– Неужели? Я не вижу в нем ничего противоестественного.

– Это потому, что, по сути дела, тебе не приходилось жить абсолютно обособленно. Ваша Аделия – одно из многих поселений, находящихся возле планеты, на которой живут миллиарды людей. Разве не могло случиться, что, оказавшись возле Звезды-Соседки, роториане поняли, что не выживут одни? Но тогда они уже вернулись бы на Землю, но этого не случилось. Значит, они обнаружили там пригодную для жизни планету.

– Пригодную для жизни планету у красного карлика? Едва ли.

– Природа умеет обманывать человека. Предположим, что там оказалась обитаемая планета. Не следует ли ее как следует изучить?

– Теперь я понимаю, к чему ты клонишь, – сказала Уэндел. – Ты думаешь, что возле Звезды-Соседки есть такая планета. И ты хочешь, чтобы мы полетели туда и попытались отыскать твою дочь. Но если наш нейродетектор может засвидетельствовать отсутствие разума во всей планетной системе, зачем же нам обыскивать каждую планету?

Фишер задумался.

– Да. Но если признаки жизни все же обнаружатся, думаю, это не стоит оставлять без внимания. Все-таки планету надо исследовать. Ведь нам предстоит начать эвакуацию населения с Земли – надо же знать, куда можно переселить людей. Впрочем, тебя это, конечно, не волнует: ведь поселения могут просто разлететься…

– Крайл! Зачем ты хочешь видеть во мне врага? Почему ты вдруг вспомнил, что я поселенка? Для тебя я просто Тесса. Но если твоя планета найдется, мы постараемся узнать о ней все, что возможно, – я обещаю тебе. Кстати, а что мы будем делать, если она существует и роториане уже начали заселять ее? Крайл, ты прожил на Роторе несколько лет и знаешь Януса Питта.

– Да, я слыхал о нем кое-что. Правда, никогда с ним не встречался, однако моя жена… моя бывшая жена с ним работала. По ее словам, это человек способный, умный и сильный.

– Очень сильный. В поселениях его знали. И не любили. И если уж он решил спрятать Ротор от человечества, то лучшего места, чем Звезда-Соседка, ему не найти. И близко, и люди не знают. Но, облюбовав эту систему, он тотчас же начнет опасаться, что за Ротором последуют другие, способные покуситься на его добычу. И тогда он будет весьма недоволен нашим появлением.

– К чему ты клонишь? – тревожно спросил Фишер, но, судя по выражению его лица, он прекрасно знал – к чему.

– Завтра мы вылетаем и довольно скоро окажемся возле Звезды-Соседки. И если мы, как ты предполагаешь, обнаружим там планету и если окажется, что роториане уже поселились на ней, то одним «ой, здрасьте» дело не ограничится. Боюсь, что, едва увидев нас, Питт в качестве приветствия без предупреждения отправит нас на тот свет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю