Текст книги "«Если», 2002 № 01"
Автор книги: Айзек Азимов
Соавторы: Евгений Лукин,Любовь Лукина,Андрей Плеханов,Дональд Эдвин Уэстлейк,Александр Тюрин,Любомир Николов,Эдвард Лернер,Джеймс Блашке,Элизабет Вонарбур,Эндрю Стефенсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Нужно было, судя по всему, дождаться начала освоения околоземного пространства и пресловутой «тихой революции», поколебавшей власть церкви в Квебеке, чтобы в Канаде появилась НФ нового типа, энергичная и амбициозная, все более и более оперативно реагирующая на тенденции развития современного общества и его потребности. В начале 60-х начинает бурно развиваться НФ для юношества, но почти одновременно появляются и более серьезные произведения авторов, прекрасно сознающих, какой должна быть НФ второй половины XX века.
В 1963 году вышел роман Сюзанны Маршаль «Сюрреаль-3000», в котором описывается жизнь небольшой группы монреальцев, уцелевших после ядерной войны (своего рода канадский вариант «Мальвиля» Робера Мерля). В 1965–1968 годах появляется несколько книг Мориса Ганьона о могущественной тайной организации, стремящейся сохранить мир на Земле и использующей для этого различные футуристические технологии. Отметим также роман «Город в яйце» Мишеля Трамбле (1969), трилогию «Компаньоны Солнца» Моники Корриво (1976) и многочисленные книги таких авторов, как Эстер Рошон («В честь пауков», 1974; «Мечтатель в цитадели», 1977; «Раковина», 1986; и др.), Ален Бержерон («Тела-машины и сны ангелов», «Лето Джессики», 1978; и др.), Элизабет Вонарбур («Молчание города», 1981; «Янус», 1984; и др.), а также Андре Карпантье, Жан-Пьер Априль, Дени Коте.
В 1974 году произошло событие, во многом определившее на последующие годы НФ Квебека как структурированную литературную среду. Имеется в виду рождение фэнзина «Реквием», основанного учащимися колледжа города Лонгей. Конечно, НФ уже существовала в виде самостоятельного литературного направления, но сущностное изменение ее содержания вскоре после создания журнала показало, насколько важно для национальной НФ наличие периодического издания, вокруг которого может сформироваться группа талантливых и деятельных единомышленников. У фэнзина «Реквием» с первых же номеров определилось одно кардинальное отличие от его англоязычных собратьев: он был не только ареной ристалищ и стендом сплетен для фэнов, но, прежде всего, местом, где публиковалась качественная, хотя и рассчитанная на массового читателя фантастика. Добавим, что сегодня это старейший из действующих франкоязычных журналов НФ (с 1979 года он сменил название на «Солярис»). На его страницах появились первые публикации таких, ставших в последующем известными, авторов, как Рене Болье, Мишель Белиль, Жан Дион. Назовем и более молодых воспитанников журнала, составивших третью волну НФ Квебека: Жан Барбе, Анник Перро-Бишоп, Жоэль Шампетье, Мишель Ламонтань, Мари-Клер Лемер, Франсин Пеллетье, Клод-Мишель Прево и другие. И самое молодое поколение – Арольд Коте, Ив Мейнар, Жан-Луи Трюдель, Жан-Франсуа Сомон… С 1979 года выходит еще один квебекский журнал НФ – «imagine…» (именно так, со строчной буквы и с тремя точками на конце); это название можно перевести как «вообрази…». Невольно вспоминается знаменитая песня Джона Леннона.
В этом же году состоялся первый конгресс квебекских фантастов «Бореаль», а уже год спустя на конгрессе была утверждена первая квебекская премия под тем же именем и присуждаемая за лучшее НФ-произведение. Первым ее лауреатом стал Ален Бержерон за уже упоминавшийся роман «Лето Джессики». Вскоре появились и другие премии – «Каспер» (с 1980 г., в 1991 г. переименована в «Аврору»), «Солярис» (с 1981 г.), «Большой приз квебекской фэнтези и научной фантастики» (с 1984 г.) и «Седьмой континент» (с 1985 г.). Появление специализированных журналов и престижных премий стимулировало рост молодых авторов. Но и писатели, уже заслужившие признание, продолжают активную работу. Канадские мастера жанра организованы в «Канадскую ассоциацию писателей-фантастов», к которой формально примыкает и ассоциация квебекских писателей.
Назовем (с краткой характеристикой) лишь несколько наиболее известных имен.
Прежде всего, это Элизабет Вонарбур, обратившая на себя внимание в начале 80-х годов. Ее роман «Молчание города» был опубликован во Франции, затем вышел на немецком и английском языках. В 1996–1997 годах была издана ставшая знаменитой задолго до выхода в свет пятитомная сага «Тиранаэль», над которой Вонарбур работала на протяжении едва ли не 30 лет. Критик Стэнли Пин поставил «Тиранаэль» в один ряд с «Марсианскими хрониками» Брэдбери, «Основанием» Азимова, «Дюной» Херберта и «Земноморьем» Ле Гуин. Но самый большой успех выпал на долю другого романа Вонарбур – «Хроники Страны Матерей» (1992), изданного также и во Франции (1996). Заслуги Вонарбур как писательницы, редактора журнала «Солярис», организатора школ повышения мастерства и просто как силы, цементирующей и направляющей квебекский фэндом, были отмечены не одним десятком премий, в том числе и международных.
Звездой первой величины в 80 – 90-е годы стала Эстер Рошон. За роман «Раковина», сюжет которого построен вокруг любви, связывающей людей и странное полиморфное чудище, она получила «Большой приз квебекской фэнтези и НФ». Один из ее последних романов («Черный архипелаг», 1999) можно рассматривать как элемент обширного цикла, посвященного вымышленной стране Вреналик. В нем Рошон отдает дань своему увлечению буддистской эзотерикой. Даниэль Сернин работает в смешанном стиле «фантастика + научная фантастика» (о том, что эти понятия в канадской литературе резко различаются, писалось выше), его многочисленные новеллы объединены в несколько сборников («Звездный бульвар», 1991; и др.), заслуженное признание получили и его романы разновидностей – «Меандры времени» (1983) и «Хронорег» (1992). канадской Ив Мейнар, доктор информатики, талантливый новеллист (в 1995 году вышел его прекрасный сборник фантастика рассказов «Роза пустыни»), с успехом пишет как на относительно французском, так и на английском языках. Свой первый роман «Книга рыцарей» (1998) он сначала опубликовал в США, и его перевод на французский язык на другие вышел в Канаде в 1999 году. Широкую известность получили его романы для юношества – «Муравьиный маг» (1995), «Корабль бурь», «Принц льдов» (1996) и «Стальное яйцо» (1997). С 1994 года Мейнар работает литературным редактором журнала «Солярис». Еще один новеллист, Юго Морэн, опубликовал за несколько лет около 60 новелл, часть из которых объединена в сборники «Торговец снами» (1994) и «Параллели» (1996). Недавно он организовал небольшое издательство «Ашем Фиксьон», специализирующееся на НФ, и фэнзин «Тайное окно Стивена Кинга».
Жан-Луи Трюдель после публикации нескольких десятков новелл в различных канадских журналах взялся за внушительный цикл романов для юношества, в которых действие происходит преимущественно в вымышленной стране Серендиб («Сокровище Серендиба», 1994; «Спасенные на Серендибе», 1995; «Пленники Серендиба», 1995; и др.). И все-таки научная фантабтика в Канаде до сих пор считается «периферией литературы». В то же время, из всех разновидностей канадской литературы фантастика относительно чаще переводится на другие языки. Находясь на перекрестке европейского и американского влияний, она все же оказалась в состоянии достичь естественного равновесия между обыденным и высоким стилями, между наукой и занятной историей, политикой и мечтой. И тонкий ценитель, возможно, обнаружит в ней аромат необычной странности, в чем-то подобной тому, что мы находим в фантастической литературе разных стран…
* * *
Александр Тюрин
Гигабайтная битва
Тускло-серая плоскость была мерно заставлена мавзолеями процессоров, пирамидами блоков памяти, обелисками кэшей, стелами контроллеров и другими конструкциями правильной формы и скучного цвета. Ветвление охладителей как будто придавало разнообразие пейзажу, но и то лишь на первый взгляд.
Лишь изредка на полосах магистральных шин, соединяющих памятники столь мрачной архитектуры, мелькали искорки. Или в середине рабочего дня вставало зыбким ореолом марево над перегретым процессором. Или поутру таяла изморозь на охладителях. Или легкой поземкой, из-за перепада давления, проносилась пыль. Но не двигалось здесь никакое тело и ни один звук не нарушал мертвой тишины. Даже сегодня. Сегодня, когда на этой равнине кипел страшный бой, который потомки назовут Кубитковой битвой[17]17
Кубит – квантовый бит. (Прим. авт.)
[Закрыть]. И которую потомки потомков объявят мифической, потому что через тысячу системных лет никаких следов этой брани не останется ни в одном протокольном файле…
Спозаранку, едва только были включены и разогрелись процессоры на поле сражения, несметные полчища варваров стали вливаться через сотни портов, которые они проделали в великой кибертайской стене.
Предводитель имперского войска князь Евгений просканировал проломы своими зоркими глазами. Его храброе сердце, бьющееся в главном регистре штабного процессора, даже перешло на повышенную тактовую частоту из-за тревожных предчувствий.
Несмотря на безобразный вид, варвары были хорошо вооружены: и чеканами-кододробилками, и острыми саблями-кодорезками. Но при том мобильны были чрезвычайно и легко передавались в виде параметров.
На цифровом ветру уже развевался бунчук предводителя варваров, чье имя наводило ужас на половину киберпространства. Великий завоеватель Чипхан. Чипхан был также известен как Мегамет, и это имя наводило еще больший ужас на другую половину киберпространства.
От ханской юрты ко всем варварским тысячам молниеносно протягивались указатели. Адреса всех подданных хранились в индексированных массивах, которые грозный Чипхан держал в левой руке как скипетр. В правой руке ужасного Мегамета вместо державы лежали ссылки на властные функции. Назови только имя одной из них, и могучий дух функции склонится перед владыкой, ожидая приказных параметров, чтобы двинуть вперед тьму отважных нукеров. И не требовалось ни награды, ни даже морального стимула агарянским ордам. На их хоругвях и так уж сияли баннеры «Смерть за Господина», которого почитали они за воплощение Нуля на грешной земле.
Князь Евгений оглянулся на свое войско. Слишком многие вызывали сомнение, особенно наемные компоненты. Не было на них надежных ссылок, к каждому приходилось писать отдельный интерфейс. Все они имели загребущие адаптеры, в которые надо было непрерывно загружать порнографические объекты и съестные ресурсы. Во время войны наемники тащили с собой в обозе раздутые базы данных, набитые цифровыми трофеями.
Не стоило полагаться и на ополченцев. Никудышные ратники получались из нищих крестьян, привыкших ковыряться на своей убогой делянке в несколько кластеров на замусоренном диске.
Генерация печальных мыслей была прервана сверхприоритетными донесениями адъютантов, свидетельствующими о сильной панике.
В неизвестном числе варвары уже просочились в имперский стан – скорее всего, по почтовому протоколу.
И не столько страшны были сами агаряне, сколько их юркие троянские лошадки, которые смешивались с конями, мулами и ослами имперского войска. Всадники и погонщики уже не в силах были совладать с доселе покорными животными: не помогала и программная узда. И скакали транспортные пакеты по случайно выбранному адресу, давя все на своем пути.
Но князь Евгений лично просканировал коней и вьючную скотину, отфильтровывая троянцев и прописывая хорошую клизму тем, кого еще можно было очистить от вражеских кодов.
Едва был восстановлен порядок в войсках, как последовало нападение основных сил варваров. Враги ударили лавой в центре и на правом фланге, где стояли наемные компоненты. Там агаряне наиболее глубоко вклинились в ряды имперского воинства, сея смерть и полное стирание. Особенно ожесточенная сеча произошла у входа в стек, и варвары стали уже одолевать. Однако надежды Чипхана на скорую победу не оправдались.
В цифровом болотце, где, казалось, могли укрыться разве что несколько шпионов, надзирающих за трафиком, скрывался целый засадный полк имперцев в полном вооружении. Он до последнего объекта состоял из опытных гвардейских модулей, немало изведавших за свою долгую солдатскую службу.
Старая гвардия вышла из глубокой компрессии и, пройдя через интерфейс ожесточения, врезалась во вражескую рать. Имперцы острыми клиньями входили в нестройные списки варварских объектов, вышибали их из регистров памяти и превращали всю систему указателей в мусор. Пики-деструкторы гвардейцев легко протыкали целочисленные панцири, коими прикрывались варварские воины. Двуручные мечи имперцев мигом отсекали варварские коды от данных.
Скоро нашел свой конец любимый нойон великого Чипхана – темник Адаптер-батыр. Угостил его по главной функции инок Парасвет своим крепким аргументом. Хрупнул шелом батыра, и стал он добычей деструктора, а следом и вся толпа варваров была стерта из памяти сборщиками мусора.
Полетели победные реляции в штаб имперцев, и князь Евгений сел было генерировать по радостному шаблону донесение его величеству.
Но внезапно от пленных варваров, которые дожидались своей декомпиляции, распространилось по имперскому войску невероятное количество червей, выгрызающих память.
Имперские воины, забывшие все свои данные, превращались в бессмысленные наборы кодов. Даже лихие гусары и то запамятовали, зачем пришли сюда сегодня, и, скинув доломаны, принялись загорать под палящими лучами системных мониторов. А тем временем множество варваров, пройдя незаметно через никому не ведомые маршрутизаторы, нанесли удар в самый тыл имперских войск. И вот их пики уже завиднелись неподалеку от императорского штандарта. Хуже того, варвары напали на обоз, который притащили на поле брани наемные модули. И наемники, бросив рать, кинулись спасать свое барахло.
Только неизменное присутствие духа князя Евгения Объектского спасло империю от страшного поражения. Ведь его мозг сохранял ссылки на все боеспособные компоненты как на поле боя, так и за его пределами, на тридевятом диске, в тридесятой базе данных.
Огромным усилием воли ему удалось создать низкоуровневое соединение, состоящее из миллионов машинных кодов, по которому из глубокого резерва перешли свежие кавалерийские полки – сплошь отборные молодцы, сгенерированные в лучших вычислительных средах, неиспорченные ранним киберсексом и играми типа порнотетриса.
Бравый авангард споро очистил поле битвы от беспамятных гусар и жадных наемников. Имперские катапульты забросили в гущу вражеского войска объектные адаптеры, создав интероперабельность по всему полю битвы. И по наведенным объектным мостам, поверх варварских прокси-серверов и огненных фильтров, устремилась молодая гвардия в самую сердцевину вражеских регистров…
Великий завоеватель Чипхан нахмурил брови, но было уже поздно. На его клики приходил лишь системный отзыв «ошибка памяти». В гневе разбил он ставшие бесполезными массивы с указателями и проклял обессилевшие властные функции…
Прощальным взором просканировал Чипхан Кубитково поле. Беспорядочной объектной кучей устремлялись агаряне с рати. Конница имперцев легко настигала их с помощью сетевого протокола и рубила до кодовой крошки.
И покатилась кибитка грозного Чипхана домой, в цифровую пустыню Хоби, в становище Каракодрум, а имперцы ликующими криками славили свою викторию и своего полководца князя Евгения…
Вечером к Евгению прибыл посланец от его величества, коварный и развращенный племянник императора по имени Коммодий. А с ним и группа гетерогенных гетер с легко доступными пользовательскими интерфейсами.
– Дядя выбрал тебя, а не меня своим преемником, – как бы невзначай молвил Коммодий князю Евгению во время пиршества, когда полностью декомпрессированные графические модули гетер уже сильно распалили простоватых армейских офицеров быстро меняющимися срамными фреймами.
– Я не в системе, у меня нет даже прямого доступа в дворцовый процессор, только по предварительной записи через кэш второго уровня. Я просто солдат, – отозвался Евгений, чувствуя неладное.
– Да, ты солдат, и даже больше, ты предводитель победоносного войска… Но что ты думаешь о том бардаке, который царит наверху? – спросил Коммодий, пресыщенным взором окинув список гетер.
– Он мне не по душе, – без политесов рубанул Евгений. – Процессоры заняты непонятно чем: сплошь загружены развлекательными модулями – это раз. Второе: все необходимое для нормального функционирования систем покупается по дешевке из удаленных репозиториев, и это еще больше разоряет отечественных производителей…
И Евгений прокрутил весь гигабайтовый список имперских глюков, особенно упирая на те, что уже глубоко въелись в системный реестр.
– Значит, ты против. Хакеры разбудили Мегагерцена, – скривив графический интерфейс, процедил Коммодий. – Ну, выпьем на прощание, герой, мне уж пора.
Евгений глотнул странно пузырящийся код из кубка, который ему преподнес ухмыляющийся Коммодий. Тут в сканерах князя потемнело. А спустя каких-то пять миллисекунд все подсистемы его зависли, и, не успев даже прочитать отходную инструкцию, он скончался.
Придворными системными лекарями, прибывшими вместе с Коммодием, деструкция князя была признана самой что ни на есть естественной.
На погребальном костре, где исчезали коды прославленного Евгения Объектского, плакали даже пленные варвары.
* * *
Не прошло и года по системному времени, как войска Чипхана, известного также как Мегамет, взяли столицу империи – вечный город Ром. Немного его жителей уцелело после страшной чистки памяти и использования не по прямому назначению.
И эти уцелевшие, бросив имущество свое, сдавленные архиваторами до почти плоского состояния, спасались бегством на утлых сидиромах. Но, увы, большинство сидиромов получило царапины во время транспортировки и тем обрекло на гибель и забвение беглецов из погибшей империи. И все же некоторым счастливцам удалось добраться до берегов Кириллики, где они и основали новое киберцарство. Правда, спустя тысячу системных лет киберакадемик Фоменко-Неверенко заявит, что на самом деле князь Евгений и был Чипханом, что империя и варвары – это одно и тоже. Но от этого история ведь уже не изменится, правда?
Любовь и Евгений Лукины
Смертельная
Перебравшись на борт единственной здесь орбитальной станции, туристы первым делом врывались в обсерваторию и устраивали давку возле телескопа. По очереди вплавляли горящие глаза в линзы окуляров – и замирали в восхищении: внизу, подернутая легкой дымкой, плыла Смертельная. Девственные леса, прозрачные реки, незатоптанные пляжи… У туристов захватывало дух.
Потом их приглашали по одному к начальнику станции и предлагали подписать бумагу, что с момента высадки на поверхность планеты за их жизнь и здоровье администрация ответственности не несет.
Эта процедура всегда производила сильное впечатление. От начальника выплывали притихшие и в телескоп теперь заглядывали осторожно и с уважением.
– Позвольте! – ошеломленно сказала дама в модном комбинезоне, имитирующем скафандр высшей защиты. – Но если там действительно так опасно, то почему туда пускают туристов?
– Как же, не пустишь вас! – сварливо откликнулся долговязый пилот, сотрудник станции. – В прошлом году попробовали не пустить – так тут такое поднялось…
Он безнадежно махнул рукой.
– Пожалуй, – поколебавшись, сказала дама, – я откажусь от экскурсии.
Примеру ее последовали еще несколько человек.
Потом еще несколько.
Потом еще.
* * *
Когда посадочная шлюпка опустилась на серый бетон единственного на планете космодрома, в ней было всего десять туристов. Десять самых отчаянных. Припав к иллюминаторам, они с замиранием сердца озирали окрестность. В центре бетонного поля – два низких купола, по периметру – мощные силовые установки. А дальше – природа.
Пилот разгерметизировал салон и опустил аппарель.
– Вот вы и на месте! – с преувеличенной бодростью известил он. – А возле купола вас егерь встретит…
Туристы переглянулись.
– А проводить вы нас разве не хотите?
В глазах пилота явственно обозначилась тоска.
– Так ведь тут же рядом совсем…
– Ну нет, так не пойдет! – занервничав, сказал руководитель группы. – Раз уж взялись доставить – передайте из рук в руки.
Пилот с неохотой выбрался из кресла и сошел по аппарели на серый бетон. До самого купола он шел с напряженной спиной и расслабился, только оказавшись в помещении.
– И где же ваш егерь?
– Подождем… – неопределенно отозвался пилот, озираясь.
– А кроме егеря, никто больше на планете постоянно не живет?
– Да как вам… – замялся пилот. – Вообще-то тут еще группа биологов… работает…
Слово «работает» он произнес с сильным сомнением.
– Так работает или нет? Вы что, сами не знаете? Или… с ними что-нибудь случилось?..
– Здравствуйте, – послышался негромкий бесцветный голос – и все обернулись. Маленький невзрачный человек с серым осунувшимся лицом ощупывал туристов цепкими, глубоко посаженными глазами.
– Вы, вы и вы, – сказал он. – Отойдите вон туда в сторонку. Трое мужчин, недоуменно переглядываясь, подчинились.
– Во время экскурсии, – бросил егерь, – будете находиться на базе. Из купола – ни шагу!
– Мать честная! – потрясенно выдохнул пилот. – Как же я сам не сообразил!..
– Да что случилось-то? – вырвалось у черноволосой туристочки.
– Лысые они, – испуганно понизив голос, пояснил пилот.
Все оторопело уставились на отбракованных.
– Кто лысый? – возмутилась черноволосая. – Гоша бритый!
Егерь искоса взглянул на заступницу.
– А там никто спрашивать не будет, – проворчал он, – лысый ваш муж был или бритый…
– Но…
– Вы тоже останетесь на базе, – по-прежнему не повышая голоса, сообщил он.
– Как?!
Вопрос остался без ответа. Невзрачный человечек еще раз оглядел оставшихся.
– Значит, так, – сказал он. – Когда выйдем из-под защитного поля – идти за мной след в след, дистанция – метр. Разговаривать негромко, а лучше совсем не разговаривать…
– Знаете… – покряхтев, заговорил руководитель группы. – Я, наверное, тоже останусь…
– А вы старший?
– Да.
– Без вас я группу не поведу. Не имею права.
– Да знаете… Я что-то неважно себя чувствую…
– Ну, это как раз не страшно, – утешил егерь. – Оттуда, по-моему, больные чаще здоровых возвращаются… Теперь главное. Расчески, ножи, калькуляторы, компьютеры, пудреницы, видеокамеры – все на стол. Если ремень с пряжкой – тоже. Без пряжки – можете оставить при себе.
– По большому маршруту поведешь? – полюбопытствовал пилот, пока туристы разгружали карманы.
– Там сейчас не пройти, – помолчав, негромко отозвался егерь. – Вчера пробовал – вернулся…
– А биологи? – понизив голос, спросил пилот – и все впились глазами в егеря.
Егерь нахмурился и промолчал.
– Разоружились? – повернулся он к туристам. – Все выложили? Карманы проверять не надо? Тогда построились в цепочку – и за мной к выходу.
– Как? А скафандры?
– Какие скафандры?
Турист замялся.
– Ну, если жить надоело, можно и в скафандре… – не дождавшись ответа, пробормотал егерь. – Только без меня…
* * *
Из купола они вышли след в след. Пройдя несколько шагов, егерь резко остановился. Туристы замерли. Все, кроме одного. Этот уже успел на что-то засмотреться.
– Возвращайтесь в купол, – приказал ему егерь.
– Почему?
– Там объяснят.
Оставшись вшестером, миновали генератор силовой защиты. Дальше бетон старел на глазах – лежал, раскрошенный, проеденный травами и мхами.
– Разулись, – приказал егерь, вылезая из растоптанных сандалий.
– Обувь бросьте здесь. Обуетесь, когда вернемся.
Тут он заметил, что туристы с ужасом смотрят куда-то в сторону – и оглянулся. Там, в нескольких метрах от них, стояло рядком три пары обуви. Одна из пар – женская.
– Черт… – хмурясь, пробормотал он. – Убрать забыл… Ладно, пошли…
Бетон кончился, под босыми ногами была теперь теплая травянистая планета – ласковая, вкрадчивая. Смертельная.
– Может быть, вернуться? – жалобно подал голос замыкающий.
– Поздно, – без выражения отозвался егерь.
– Почему поздно? Несколько шагов…
Егерь остановился. Остальные – тоже. Обернулся к замыкающему:
– Куда несколько шагов? Туда?
Все оглянулись на серое бетонное поле. Потом снова посмотрели на егеря.
– Шутник… – проворчал он, возобновляя движение.
– Я все-таки вернусь, – сказал замыкающий.
– Хорошо! – бросил егерь, снова останавливаясь. – Только дайте нам сначала отойти шагов на двадцать. Махну рукой – можете возвращаться. – Он повернулся к остальным. – А вас я прошу внимательно посмотреть, что потом будет. Посмотреть и запомнить.
Отойдя на двадцать шагов, они оглянулись и увидели, что замыкающий, утирая пот с бледного лба, следует за ними.
Шумели травы. В кустах кто-то мурлыкал. Серое лицо егеря совсем обрезалось. Бесшумно ступая, он вел группу по еле намеченной в траве тропинке.
– Смотрите, зверек, – тихонько сказала туристка. Действительно, на опушку выбежал зверек, напоминающий кошку с беличьим хвостом. Егерь глянул на него искоса, но шага не замедлил. Видимо, опасности зверек не представлял.
– Какая прелесть! – сказала туристка. – А что делать, если он выбежит на тропинку?
– Ничего, – отозвался егерь. – Прежде всего в панику не впадать. Особенно, если начнет тереться об ноги. Стоять неподвижно. Полчаса будет тереться – полчаса стоять неподвижно… Стоп!
Впереди через тропинку переливалась отсвечивающая металлом струйка чего-то живого.
– Придется в обход… – тихо сообщил егерь. – Плохо…
– Муравьи? – шепотом спросил руководитель группы.
– Если бы… – отозвался егерь тоже шепотом.
Они прошли вдоль ручья, где над подозрительно прозрачной водой качались похожие на щупальца лианы, и, обогнув пригорок, замерли.
Впереди, метрах в двадцати от них, лежал человек. Это был рыжий парень в розовой мятой рубашке и белых потрепанных брюках. Босой. Лица его видно не было.
– Человек лежит… – проговорил кто-то, не веря своим глазам.
Все обернулись к егерю. Егерь молча смотрел на лежащего. Лицо его выражало не то скорбь, не то полное равнодушие.
– Лежит… – отозвался он наконец. И было в этом его «лежит» нечто такое, от чего на туристов повеяло ужасом.
– И давно он…
– Второй год, – сказал егерь. – Вообще-то меня просили никому его не показывать, но вы же сами видели, как все вышло… Тропинку пересекло, а другого пути тут нет…
– Он… дышит? – ахнула туристка, вглядываясь.
– Дышит, – помолчав, согласился егерь… – В том-то все и дело, что дышит… Сейчас через овраг пойдем… место скверное… Так что повнимательней там. Что-то предчувствие у меня сегодня нехорошее…
Туристы содрогнулись.
В овраге было красиво. Видимо, это и имел в виду егерь, назвав овраг скверным местом. Запах больших фиолетово-розовых цветов кружил голову. Хотелось упасть в траву, раскинуть руки, закрыть глаза… И нехорошее предчувствие не обмануло. Замыкающий остановился, потом сделал несколько неверных шагов в сторону и, зажмурясь, потянулся носом к цветку.
Его счастье, что егерь оглянулся. Этот удивительный человек чувствовал опасность спиной.
– Не двигаться! – сипло приказал он, и замыкающий, опомнясь, застыл с вытаращенными глазами. Все оцепенели.
– Спокойно… – тихо, напряженно заговорил егерь. – Главное – спокойно, земляк… Пока еще ничего страшного… Попробуй вернуться на тропинку по своим следам… Ну-ка, выпрямись потихоньку… Так… Давай-давай… Левую ножку наза-ад… Теперь правую… Да не спеши ты!..
Кое-как замыкающий выбрался на тропинку – и егерь вытер ладонью мокрое лицо.
– В-вы… – заикаясь, начал глава группы. – В-вы п-понимаете, что натворили!.. Чуть не натворили!..
– Не надо, – попросил егерь. – Ему вон и так худо. Не надо сейчас. Обошлось – и ладно…
Они вылезли из оврага и снова оказались на краю бетонного поля. В центре его круглились жилые купола, чуть поодаль посверкивала посадочная шлюпка с опущенной аппарелью.
* * *
– Вы представить не можете, как я вам благодарен! – сбивчиво заговорил замыкающий, когда они вновь вошли в помещение.
Егерь в бешенстве повернулся к нему.
– Сразу же как вернетесь на орбиту, – процедил он, – дадите подписку больше эту планету не посещать!
– Господи! – вскричал виновный, прижимая руки к груди. – Да я и сам теперь ни за что… Да я… У меня в этом овраге даже зуб под коронкой заболел – от страха…
Пилот встал. Егерь впился глазами в лицо туриста.
– Зуб? Какой зуб?
– Золотой… – неуверенно ответил тот. – Зуб, говорю, под коронкой…
Несколько секунд егерь смотрел на него обезумевшими глазами. Потом круто повернулся и молча вышел из помещения.
– Что… правда, зуб? – спросил пилот. Турист открыл рот и показал коронку.
– Ну, ребята… – только и смог вымолвить пилот. – Как же вы оттуда вернулись-то?
* * *
Егерь даже не вышел попрощаться. Но туристы и не думали обижаться на него. Поспешно заняли свои места в шлюпке – и над бетонным полем взвыли двигатели.
Егерь хмуро следил, как пропадает в небе вьющийся белый след. Потом вернулся в купол и, подойдя к экрану связи, сердито ткнул клавишу.
На экране возникла зеленая лесная полянка и огромный негр с яблоком в руке.
– Салют! – сказал негр и нацелился откусить от яблока.
– Сейчас я буду с тобой ссориться, Александр, – предупредил егерь.
Негр раздумал кусать яблоко.
– А что такое?
– Я вас, друзья-биологи, с планеты выставлю! – пообещал егерь. – Ты знаешь, что сейчас отчудил твой Рыжий? То есть даже в голову не придет! Представляешь: решил вздремнуть на солнышке у оврага! Рядом с маршрутом! А я как раз туристов веду!
– И что? Заметили?
– Конечно, заметили.
– А как же ты выкрутился?
– Ну, это уж мое дело, – сказал егерь. – Выкрутился.
– Слава Богу… – с облегчением вздохнул Александр.
– Да если бы! – вспылил егерь. – Они же теперь об этом рассказывать начнут! Про такую жуть – да не рассказать?.. И вот увидишь, уже следующая группа завопит, чтобы я непременно показал им этого, который второй год лежит и дышит! – Передохнул, посопел. – В общем так, Александр: придется твоему Рыженькому еще полежать. Он теперь у меня вроде как экспонат.
Александр пришел в ужас:
– Да ты что? Ему же работать надо!.. Слушай, а может, обойдется как-нибудь, а? Через пару месяцев мы передаем материалы в Комиссию. А там, глядишь, планету заповедником объявят…
– Через пару месяцев? А ты представляешь, что это стадо здесь натворит за пару месяцев? Истопчут, изроют, изрежут инициалами и спалят напоследок!.. Нет, Александр, не получается.
Темное лицо Александра стало несчастным.
– Слушай, а может, вместо Рыжего какой-нибудь муляж положить? – с надеждой спросил он.
– А где возьмем муляж?
– Н-ну… сделает он муляж!
– Вот пусть делает. Чтобы один к одному. И чтобы дышал. А пока не сделает… По первому моему сигналу – со всех ног на край оврага! В любую погоду! И чтобы лежал на том же самом месте, в той же самой позе – и дышал! Экспонат!..
