Текст книги "Порочная преданность (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
– Здесь больше не работает домашний персонал, – извиняется Габриэль. – Я могу позвать Агнес, чтобы…
Я быстро качаю головой.
– Я справлюсь с этим, Габриэль. Агнес не нужно приходить сюда. Я все уберу… – Я делаю паузу. – А есть что-нибудь для уборки?
– Я попросил доставить кое-что в отель в Нью-Йорке, чтобы взять с собой перед тем, как мы полетим сюда. Не так уж много, но достаточно, чтобы сделать это место пригодным для жизни, прежде чем кто-то начнет в нем копаться. В сорока пяти минутах езды отсюда есть небольшой городок, где мы можем пополнить запасы. Там же можно купить продукты, одежду… в общем, все, что нужно, в пределах разумного. Правда, на каждую вещь найдется всего пара магазинов, – добавляет он с усмешкой. – Это не Нью-Йорк.
В его голосе слышится беспокойство, как будто он опасается, что я буду несчастна здесь. Как будто я могу быть несчастна из-за этого, потому что Габриэль достаточно заботился обо мне, чтобы увести меня прямо из-под носа одного из самых могущественных боссов Братвы в Нью-Йорке. Да и на восточном побережье Соединенных Штатов, наверное.
Я многого боюсь. Многое заставляет меня чувствовать, что в любой момент я борюсь с паникой и слезами, борюсь за то, чтобы оставаться сильной перед лицом всего этого. Но пребывание в этом доме, с Габриэлем, далеко от того, что могло бы сделать меня несчастной.
– Все будет хорошо, – успокаиваю я его. – А теперь давай я займусь работой, пока мы оба не начали чихать.
Единственное, что я чувствую, это крошечный кусочек разочарования, который закрался в меня, когда я поняла, что Габриэль поселил меня в моей собственной комнате, а не в его. Мне удается не показывать этого на лице, но, когда он просто кивает и уходит, закрывая за собой дверь, это задевает меня еще глубже. На первый взгляд, я понимаю, что он ведет себя как джентльмен, давая мне пространство, позволяя привыкнуть к тому, что является еще одной перестройкой в череде дней, наполненных хаосом, страхом и шоком, усугубляя мою и без того слишком близкую травму от моей катастрофической свадьбы, которая осталась позади менее чем на полгода.
Есть три способа интерпретировать все это: как быстро он перестал прикасаться ко мне прошлой ночью, как осторожен он был со мной с тех пор, какое расстояние он оставил между нами, как он устроил меня в моей собственной комнате в этом доме. Один из них заключается в том, что он соблюдает букву соглашения, которое мы заключили, когда на короткое время изменили свое отношение друг к другу, перейдя от бизнеса к удовольствиям и обратно. Другой вариант – он просто старается не предполагать, чего я хочу, и ждет, когда я сама приду к нему, скажу, что хочу, чтобы он прикасался ко мне, что хочу спать с ним в одной постели, что хочу еще больше усложнить наши и без того запутанные отношения.
Третья возможность, однако, – это причина, по которой я не могу попросить его ни о чем из этого, и почему я не могу поговорить с ним обо всех этих запутанных чувствах, бурлящих в моей груди. Третья возможность заключается в том, что одной ночи для него было достаточно. Даже если это не так, все, что произошло с тех пор, лишь подтвердило его решение с самого начала, что чувства между нами невозможны. Если не считать его небольшого промаха прошлой ночью, который мог быть результатом адреналина, а не реального желания меня, он просто больше не хочет меня такой, и он не чувствует ничего близкого к тому, что я начала чувствовать к нему.
И помимо этого, есть еще и тот непреходящий факт, что чем ближе мы друг к другу, тем опаснее для всех. Если Габриэль будет испытывать ко мне еще больше чувств, он может принять еще более глупое решение, чем то, что он уже сделал. И чем больше я чувствую к нему, тем больше вероятность того, что мое сердце разобьется на еще более мелкие кусочки к тому времени, когда все это закончится.
К тому времени, когда наступило время ужина, я успела привести свою комнату в порядок настолько, чтобы в ней можно было комфортно спать. Все покрывала сняты и убраны, пол подметен и вымыт, а мебель вытерта от пыли. Свежее постельное белье придется подождать, придется перестирать горы белья, но тряпка от пыли уберегла саму кровать от всего этого. Она застелена темно-синим пододеяльником с вышивкой, подушки с кисточками уложены на более мягкие подушки за ними, и у меня возникает внезапное желание просто забраться в кровать и заснуть.
Вместо этого я спускаюсь вниз, чтобы узнать, не нужна ли Агнес помощь с ужином.
– Продуктов хватит на несколько дней – говорит она мне, когда я захожу на кухню, окидывая ее взглядом. Сесилия стоит на стремянке у гранитной стойки, нарезая овощи, а Дэнни сидит за длинным деревянным столом с комиксом. Это могло бы быть сценой прямо из дома, из которого мы только что сбежали, и я чувствую, что немного расслабляюсь, видя это. Маленькая частичка нормальности, вернувшаяся на место. – Габриэль попросил управляющего имением забрать некоторые вещи и подготовить их для нас. Но нам придется съездить в город.
– Звучит неплохо, – пробормотала я, рассеянно оглядываясь по сторонам. Кухня далеко не похожа на ультрасовременную, обновленную кухню в нью-йоркском доме Габриэля. Агнес явно прибиралась здесь, пока я занималась уборкой своей спальни, но плита и холодильник очаровательно устарели, пол в том же состоянии, что и остальные полы в доме, а мебель видала лучшие времена. Столешницы тоже не мешало бы заменить. – Интересно, сколько денег Габриэль готов вложить в ремонт, – бормочу я, оглядываясь по сторонам, и Агнес хихикает.
– Он сказал что-то о том, что ты вбила себе в голову, что возьмешь это в качестве проекта. Он сказал, что собирался просто спросить меня, не соглашусь ли я прибраться здесь, но ты представляешь себе нечто большее. – Она поднимает бровь, и я смеюсь, сама того не желая. Смех звучит странно, так как звенит в ушах после стольких дней, когда я думала, что у меня больше никогда не будет повода для смеха, но мне приятно.
– Габриэль сказал, что хочет сделать ремонт. А мне бы не помешало отвлечься. – Я прикусываю губу, снова оглядываясь по сторонам. – Не знаю. Думаю, это может быть весело.
– Вообще-то я согласна – говорит Агнес, удивляя меня.
– Правда? – Я смотрю на нее, удивляясь, а она в свою очередь смеется.
– Нам всем не помешает немного отвлечься – говорит она, беря раскатанный корж для пирога и кладя его в рифленую керамическую тарелку для пирога. – А я работала на родителей Габриэля, еще до него. Я помню это место во времена его расцвета. Я бы не отказалась вернуть его к тому времени.
В животе у меня затрепетало от волнения, и я улыбнулась Агнес, наполненной товариществом.
– Тогда начнем уже завтра.
***
Проснувшись утром, я впервые почувствовала надежду с тех пор, как Игорь и его люди ворвались в дом Габриэля. Вечер накануне, наш первый вечер на вилле, прошел хорошо. Я помогла Агнес доделать пирог со стейком и грибами, который она готовила, а потом мы все столпились вокруг стола и поглощали его, а также салат, который помогла приготовить Сесилия. Габриэль нашел в погребе бутылку отличного красного вина, и, когда Сесилия и Дэнни в изнеможении упали в постель, все четверо взрослых допили его на кухне, поскольку гостиная все еще была завешана пыльными салфетками.
Самое сложное – не дать своему разуму разгуляться. Слишком легко представить, что было бы, если бы мы с Габриэлем переехали в этот новый дом вместе, если бы все это было нашим, а не его, если бы мы были чем-то большим, чем то, чем мы на самом деле являемся друг для друга. На бумаге я такой же работник, как Агнес и Альдо, но он с самого первого дня относился ко мне не так, как к ним. На самом деле я никогда не была просто работником. И сейчас, как никогда, я чувствую себя частью этой семьи.
Только не в той роли, которую, в глубине души, мне уже хочется занять.
Я чувствую запах готовящегося завтрака, как только встаю. Я начинаю понимать, почему в доме Габриэля в Нью-Йорке царит уют и тепло, что так редко встречается в особняках миллиардеров, на этой вилле царит та же деревенская теплота, и я не удивлюсь, если его родители построили свой дом в Нью-Йорке, в котором он вырос, по этому образцу. Я надеваю потертые джинсы и футболку с короткими рукавами, убираю волосы в пучок и спускаюсь по лестнице, бросив лишь мимолетный взгляд на дверь спальни Габриэля.
Прошлой ночью было трудно уснуть, даже с таблетками, зная, как близко он находится. Больше всего на свете мне хотелось пойти и постучать в его дверь, спросить, могу ли я остаться, и проскользнуть к нему в постель. Я чувствовала, что он согласится, хотя бы потому, что будет волноваться за меня. Но я не хочу, чтобы он позволил мне спать рядом с ним из жалости. Я хочу, чтобы он сделал это, потому что он тоже этого хочет. Я хочу, чтобы он сам попросил меня.
Я сделала первый шаг, когда попросила о нашей предварительной договоренности. Когда я сказала ему, что доверяю ему быть тем, кто поможет мне научиться нормально относиться к тому, что ко мне снова прикасаются. Когда я сказала ему, что доверяю ему быть для меня первым – это было то, чего я хотела. Если между нами снова что-то произойдет, я хочу, чтобы на этот раз он был тем, кто попросит.
Но я знаю, что он этого не сделает.
Я спускаюсь вниз по лестнице и иду на кухню, где Агнес подает завтрак. Габриэль потягивает кофе, выглядит потрясающе красивым и слишком бодрым, его темные волосы зачесаны назад, он одет в джинсы и рубашку на пуговицах. Сесилия и Дэнни уже приступили к еде: вафли, гора яичницы и ветчина. К ветчине подают сироп, блюдо с чем-то похожим на медовую горчицу, графины с апельсиновым соком и водой, а также кофейник и керамический стаканчик со сливками.
Дом. Именно об этом я думаю, как только ступаю на кухню, и от этой мысли у меня щемит в груди. За относительно короткий промежуток времени дом Габриэля в Нью-Йорке стал для меня домом. Я не ожидала этого, но это произошло. И теперь это чувство возвращается снова и снова.
Мне еще больше, чем раньше, хочется засучить метафорические рукава и вложить немного красок в ремонт виллы.
Я опускаюсь в одно из кресел, автоматически накладывая себе еду на тарелку, хотя не знаю, сколько смогу съесть. Я питалась как кролик в течение нескольких месяцев, с тех пор как почти вышла замуж за Петра. Бег и тренировки с Габриэлем в его подвальном спортзале заставили меня есть немного больше, повысили аппетит, но после того, что случилось с Игорем, мне снова трудно есть. Каждый раз, когда я откусываю кусочек, я чувствую, как мой желудок скручивается в узлы, и это чувство ужаса не отстает ни от одного из хороших чувств, которые то и дело мелькают в нем.
Я чувствую, как мои щеки пылают, совсем немного, при мысли о тех тренировках с Габриэлем. О том, чем еще мы занимались в его подвале. Я также чувствую, как он смотрит на меня, и не решаюсь поднять глаза, потому что уверена, что он увидит по моему лицу то, о чем я думаю, если я это сделаю.
– Что вы собираетесь делать сегодня? – Спрашивает Габриэль, скользя взглядом между мной и Агнес. Я смотрю в свою тарелку, пытаясь отогнать мысли о том, чтобы остаться с ним наедине, и сосредоточиться на отвлечении от предстоящего нам проекта.
Что угодно, только не гадать, что сейчас делает Игорь, узнал ли он, куда я ушла, или уже строит планы, как вернуться и забрать меня обратно.
Мы немного поговорили о доме вчера вечером на кухне за вином. Агнес сказала Габриэлю, что мы с ней обе собираемся заняться ремонтом, а Габриэль повторял, что нам не нужно брать на себя обязательства. Но я была уверена, что увидела на его лице хотя бы небольшое облегчение.
– Сначала мы проведем осмотр – сказала Агнес. – Посмотрим, что нужно сделать в первую очередь, и начнем с этого.
– Наверное, нам стоит сосредоточиться на тех помещениях, которые мы используем чаще всего, – добавляю я, наконец-то подняв взгляд от своей тарелки. Выражение лица Габриэля нейтральное, я не могу прочесть на его лице ничего из того, о чем он думает. Он безмерно спокоен во всем этом, и я задаюсь вопросом, действительно ли он не боится того, что может произойти, или просто скрывает это ради меня. – Гостиная, спальни и так далее. А потом мы займемся другими помещениями, которые не так часто посещаются.
– Конечно. – Габриэль кивает. – Берите все, что вам нужно. Я верю, что вы обе сделаете все, как надо.
Я бросаю взгляд на Агнес.
– Я отложу свою обычную пробежку до вечера. Мы можем начать работу по дому после того, как приведем себя в порядок после завтрака?
Она улыбается мне, и я чувствую небольшой прилив тепла, чувство принадлежности, которого у меня никогда не было с моей собственной семьей. Я не знала свою мать, а мой отец всегда был самым далеким от «теплоты», какую только можно себе представить. Чем ближе я становлюсь к Агнес, тем больше радуюсь тому, что в моей жизни есть кто-то вроде нее.
После завтрака Габриэль уходит, чтобы осмотреть поместье и пообщаться со своими работниками. Мы с Агнес убираем остатки завтрака с помощью детей, а затем начинаем инвентаризацию того, что необходимо сделать для ремонта виллы.
Пока мы занимаемся этим, Дэнни разрешаем гонять машинки по коридорам с деревянными полами, все равно их нужно перекрашивать, так что мы с Агнес считаем, что он не может нанести такой уж большой ущерб. Я открываю сайт с цветами красок и образцами обоев, чтобы Сесилия посмотрела, и говорю ей, чтобы она делала заметки о том, что ей нравится, пока мы идем по дому. Когда оба ребенка достаточно заняты, мы с Агнес начинаем обсуждать, что, по нашему мнению, следует сделать с домом.
С каждой комнатой я влюбляюсь все больше, ведь мы обсуждаем цвета, плитку, мебель и то, как сохранить винтажное, деревенское итальянское сердце дома, но при этом обновить его, чтобы он стал современным и пригодным для жизни. Но я также не могу остановить мелькание воображения, которое возникает в моей голове с каждой комнатой – видения жизни здесь с Габриэлем. Какой бы она могла быть, если бы мы с ним были чем-то большим. Если бы все было по-другому, если бы они были в безопасности, если бы он чувствовал, что способен снова влюбиться. Если бы меня не захлестывало чувство вины каждый раз, когда я думаю о том, чего ему уже стоили отношения со мной и чего они еще могут стоить в будущем.
До того, как Игорь во второй раз перевернул мою жизнь с ног на голову, я думала, что меня вполне устраивает то соглашение, к которому мы с Габриэлем пришли. Я планировала, что он станет первым, но не единственным мужчиной, с которым я буду вместе, кем-то надежным, но эмоционально недоступным, чтобы помочь мне снова почувствовать себя комфортно в интимной жизни, прежде чем я попытаюсь найти своего человека. Но это было раньше. До того, как я поняла, что Габриэль – это тот, кто мне нужен, когда все рушится.
Мой психолог может назвать это травматической связью. Она могла бы сказать, что эмоции от потери девственности, смешанные со всеми моими худшими страхами, которые снова дают о себе знать, заставили меня привязаться к Габриэлю так, что это не имеет ничего общего с любовью. Но я думаю, что влюбилась бы в него независимо от этого. Думаю, все уже началось, еще до того, как он прикоснулся ко мне. И я думаю, что мне будет очень, очень трудно найти мужчину, который сможет соответствовать той планке, которую Габриэль установил для других мужчин.
Если у меня вообще будет шанс попытаться это сделать.
Может, это и к лучшему, говорю я себе, пока мы с Агнес смотрим на потрескавшуюся старинную плитку в одной из гостевых ванных комнат и пытаемся решить, можно ли ее спасти. Пока что я нахожусь в Италии и не спешу впускать кого-то еще в свою жизнь. Я даже не знаю, могу ли я поверить, что у меня есть шанс на то будущее, на которое я начала надеяться. Думать о том, найду ли я когда-нибудь человека, который будет соответствовать высоким стандартам, установленным Габриэлем, – все равно что ставить телегу впереди лошади.
Сейчас я могу надеяться только на то, что мы все переживем это. Что я не буду стоить Габриэлю еще больше.
Эти мысли крутятся по спирали, беспокойство становится все настойчивее, и я начинаю чувствовать себя суетливой и тревожной по мере того, как проходит день. Когда Агнес объявляет, что ей пора идти готовить ужин, я поднимаюсь наверх, переодеваюсь в свою беговую одежду и отправляюсь на пробежку, чтобы выплеснуть излишки эмоций. Я не забегаю далеко, нахожу грунтовую дорожку, которая спускается к виноградникам и петляет обратно к дому. Я не хочу слишком много исследовать, пока не узнаю больше о том, кто еще здесь живет. Но просто находясь так далеко от Нью-Йорка, я чувствую себя свободнее и безопаснее, чем чувствовала себя там уже несколько месяцев. На пробежку я надела топ с короткими рукавами и леггинсы, и теплое итальянское солнце на моих руках заставляет меня улыбаться, глубоко вдыхая свежий сельский воздух.
Какая-то часть меня уже хочет остаться. Если бы не Клара…
Клара. Я с ужасом понимаю, что должна позвонить ей. Последние несколько дней были наполнены таким хаосом и травмами, что мне даже не пришло в голову, что она, возможно, в панике, спрашивает, почему я ей не позвонила. По-моему, это самый долгий отрезок времени, когда мы не разговаривали. Возможно, Габриэль решил сообщить ей об этом, но я не хочу этого предполагать, особенно учитывая, что у него на уме столько других вещей. А даже если и так, она наверняка уже беспокоится, раз я не позвонила.
Как только я вернулась на виллу, я сразу же направилась в свою комнату, все еще потная после пробежки, и стала рыться в сумке, чтобы проверить, не положил ли Габриэль мой мобильный телефон. Я нахожу его в одном из боковых карманов и быстро подключаю, пока принимаю душ, так как он разрядился.
В душе невероятные ощущения. Я натираюсь до розового цвета, а вся ванная комната пахнет теплыми персиками, и я дважды мою волосы после того, как весь день ходила по дому и совершила пробежку. Я надеваю треники и свободную футболку и хватаюсь за телефон. В Нью-Йорке сейчас только час дня, так что Клара на работе, но ее босс довольно снисходителен, и я чувствую, что она найдет минутку, чтобы отлучиться.
Она отвечает на первом же звонке.
– Боже мой, Белла! Что происходит? Я звонила и писала, я даже не знаю, сколько раз. Я думала, с тобой что-то случилось.
– Я знаю. Я только что включила телефон и увидела все пропущенные звонки и сообщения. Что-то действительно случилось. – Я опускаюсь на край кровати и провожу рукой по недавно выстиранному пледу, рассказывая Кларе сокращенную версию того, что произошло за последние несколько дней. Я не хочу рассказывать ей обо всем: об ужасных вещах, которыми угрожал Игорь и которые я до сих пор не могу заставить себя произнести вслух, или об абсолютной глубине моего страха перед тем, что будет дальше, но это облегчение, что я могу рассказать ей хоть что-то из этого. С тех пор как я рассказала ей правду о Петре, о своей свадьбе и о причинах всех моих неврозов, я чувствую, что с моих плеч свалился груз.
– Белла. Это ужасно, – шепчет Клара. Я слышу, как она встает, ее шаги по плитке, а затем щелчок двери за ее спиной. – Я отошла в тихое место. Теперь ты в безопасности? Где ты?
– Я в Италии. У семьи Габриэля здесь вилла. Не знаю, в полной ли безопасности я нахожусь, но, по крайней мере, здесь безопаснее, чем в Нью-Йорке. – Я колеблюсь, не желая рассказывать ей, как здесь на самом деле опасно, но и не желая лгать. – Пока, – добавляю я. – Но Габриэль обещал, что позаботится о нашей безопасности. – Сердце колотится в груди, но мне удается сохранить спокойный голос. Я не уверена, что верю в то, что Габриэль сможет. Не из-за него, а из-за того, насколько страшен Игорь. Не знаю, сможет ли кто-нибудь уберечься от него.
Клара присвистнула и тихонько засмеялась.
– Ну, если уж тебе пришлось бежать и скрываться, то, по крайней мере, ты делаешь это на вилле миллиардера.
– Тут нужно много работать. – Я тоже смеюсь, неожиданно, и это приятно. Вслед за этим накатывает тоска по дому, не по Нью-Йорку, а по моей лучшей подруге. У меня возникает желание спросить ее, может ли она прилететь сюда, но я сдерживаюсь. Вероятность того, что кто-то следит за ней или выслеживает ее, чтобы добраться до меня, невелика, но все же возможна. А если бы она была здесь, а Игорь нашел меня… Я не могу позволить себе даже думать об этом. – Но это хороший проект. Чем-то занять свой ум. – Я заставляю себя вернуться к дому, к темам, которые не связаны с возможностью причинения Игорем вреда людям, которых я люблю.
– Итак, ты ремонтируешь виллу миллиардера. Сначала няня, теперь строитель. Ты действительно носишь много шляп в эти дни, Белла. – Голос Клары легкий и дразнящий, и я чувствую, что расслабляюсь еще больше.
– Прости, что я так долго не звонила…
– Не стоит, – сразу же говорит она. – Учитывая то, что у тебя произошло, тебе не о чем сожалеть. Я просто рада знать, что ты в безопасности.
– Теперь я смогу поддерживать с тобой связь, – обещаю я ей. – Из-за разницы во времени это будет сложновато, но я постараюсь. По крайней мере, я буду писать тебе. Теперь, когда мы обустраиваемся, все станет немного нормальнее. – Я стараюсь говорить, как можно увереннее, чтобы убедить не только ее, но и себя.
– Просто делай все, что тебе нужно, чтобы чувствовать себя хорошо, – твердо говорит Клара. – Не беспокойся обо мне. Просто пиши мне, когда у тебя будет время. – Она заколебалась. – Мне нужно вернуться к работе. Повеселись в Италии, Бел.
– Я постараюсь. – Я тихонько смеюсь. – Поговорим позже.
От этого короткого разговора мне становится легче. Знакомый голос Клары – это еще один маленький кусочек дома, который возвращается на место, и я чувствую, как страх понемногу отступает, а на поверхности появляется маленькая надежда, что, возможно, все будет хорошо.
Габриэль обещал мне, что позаботится о нашей безопасности. И как бы мне ни было страшно верить в то, что это может быть правдой, я хочу ухватиться за эту мерцающую капельку надежды.
Я так устала бояться.
Я так устала чувствовать, что нахожусь на грани развала. На короткий промежуток времени в Нью-Йорке все было лучше. Я знаю, как больно будет снова потерять это. Но я также хочу чувствовать это, по крайней мере, еще некоторое время.
Может быть, особенно если мне предстоит потерять это снова.
