Текст книги "Порочная преданность (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

В ванной комнате все обставлено роскошно, но, несмотря на это, она фактически является тюрьмой. Полотенца мягкие и толстые, туалетные принадлежности – дизайнерские, с насыщенными ароматами жасмина и лаванды. Я ступаю под горячую воду и закрываю за собой стеклянную дверь душа, внутри которого клубится пар и на некоторое время скрывает меня от посторонних глаз, пока стекло становится непрозрачным.

Бритвы для бритья нет, замечаю я, должно быть, Игорь был обеспокоен возможностью дать мне такой легкий выход. Я проделываю все остальные действия, связанные с принятием душа: оттираю себя, пока кожа не становится розовой, хотя невозможно избавиться от ощущения рук доктора на мне, и мою волосы. Я долго стою в горячей воде, пока она не начинает остывать, пытаясь найти для себя варианты и не находя их.

Страх перед тем, что со мной случится, постоянно живет, пульсирует в моих венах, пока я пытаюсь держать его под контролем. Я насухо вытираюсь махровыми полотенцами и заматываю мокрые волосы в одно, а другим плотно обматываю себя, перебирая стопку одежды, которую принесла горничная.

Я остановилась на черных брюках-сигаретах, доходящих мне до щиколоток, и небесно-голубом шелковом топе с бантом у горла и рукавами-шапочками. Он оставляет мои руки голыми, но прикрывает большую часть груди, а это для меня сейчас важнее всего. В куче лежит пара белого кружевного белья, и я вздрагиваю, когда вижу его: по коже бегут мурашки при мысли о том, что оно может означать – надежду Игоря на девственную невесту, которая со временем подарит ему потерянного наследника.

От надевания одежды мне становится не по себе, но я знаю, что это не та битва, которую я должна выбрать. Я знаю, что будет иметь значение, какие битвы я выберу, и если есть холм, на котором я собираюсь умереть, то это должен быть не этот. В конце концов, уступив просьбам Игоря о «подходящей» одежде и ужине, я только умиротворю его, а мне это необходимо, если я хочу выжить, что бы ни случилось дальше.

Бунтарство и сила – не всегда одно и то же, как я убедилась.

Я высушиваю волосы, позволяя им свободно падать вниз по спине и сохнуть на воздухе, пока в дверь не постучат. К тому времени мои волосы высохли, стали густыми и блестящими, и я уложила их на макушке в свободный пучок. Никаких украшений мне не дали, поэтому я обуваю ноги в черные туфли с красным дном и высоким каблуком, которые доставили вместе с одеждой, и следую за охранниками вниз по лестнице.

Меня ведут в другую роскошно обставленную комнату – огромную официальную столовую со столом из красного дерева, за которым легко могут разместиться двадцать гостей. Пол – мраморный, а люстра, висящая над столом, – из золота и хрусталя. Интересно, осознает ли Игорь, что превратил себя в сказочного злодея, злого короля, который крадет принцессу и требует ее руки.

Проблема только в том, что я не знаю, придет ли мой принц, чтобы спасти меня. И не знаю, стоит ли ему это делать, учитывая возможную цену.

Игорь уже сидит во главе стола, его серо-железные волосы аккуратно расчесаны, на нем свежий темно-серый костюм. Он смотрит на меня, когда я вхожу, и жестом приглашает сесть справа от него, где для меня уже расставлены фарфоровые блюда. Между двумя сервизами, его и моим, стоит графин с красным вином, и Игорь наливает нам обоим по бокалу, и я сажусь, выпрямив спину и сложив руки на коленях.

– Попробуй вино, – спокойно говорит Игорь, как будто я обычный гость на обычном ужине. – Оно из Аргентины. Действительно очень хорошее.

Я тянусь за бокалом, стараясь, чтобы рука не дрожала. Честно говоря, вино мне не помешает, чтобы пережить этот вечер, и от такого предложения я не склонна отказываться.

Он молчит, пока служанка входит с тележкой и расставляет первые блюда. Салат из зелени, усыпанный сушеными ягодами, горгонзолой и сливочной заправкой, миска с чем-то похожим на насыщенный томатный бисквит, сдобренный густыми сливками и пряным соусом, и тарелка с тонко нарезанным говяжьим карпаччо, посыпанным зеленым луком и окруженным маленьким фарфоровым блюдом с чем-то, похожим на горчицу.

Игорь великодушно разводит руками.

– Я сказал повару, чтобы он приготовил все свои лучшие блюда. Ты будешь поражена главным блюдом, Белла. Ешь. – Он показывает на еду. – Мне кажется, ты немного худовата.

В этом он не ошибается, в последние пару месяцев я упорно набирала вес и мышцы, так как достаточно оправилась от шока, вызванного моей почти свадьбой с Петром, чтобы встать с постели и начать восстанавливать силы. Но я все еще худая, и к тому же голодная. Я не ела с завтрака сегодня утром, после пробежки, и эти калории уже давно закончились. И все же из-за бурлящих нервов в желудке и подступающей тошноты мне трудно делать что-то большее, чем откусывать маленькие кусочки салата и глотать суп, пока я жду, что Игорь скажет мне, что он планирует со мной делать. Попробовать говядину я вообще не решаюсь.

Игорь кладет несколько полосок на маленькую тарелку, обмакивает кусок в горчицу и задумчиво жует. Он ест ложку супа, потом еще одну, запивая вином, и только через мгновение я понимаю, что он специально затягивает этот момент, продлевая мой страх, заставляя меня ждать, когда я узнаю свою судьбу. Он получает от этого удовольствие, и этого достаточно, чтобы убить остатки моего аппетита, несмотря на неоспоримую вкусность еды.

Я провожу ложкой по супу, прикусывая губу. Игорь смотрит на меня, долго жует еще один кусок говядины, затем делает долгий вдох и поворачивается ко мне.

– Доктор Маглин сообщил мне, что ты больше не девственница. – Его голос и выражение лица ничего не выдают, он говорит это прямо, без малейшего намека на то, как это повлияет на мою судьбу. – У меня было предчувствие. Но, конечно, ты мне не сказала. – Он ухмыляется и тянется за вином. – Ты могла бы избежать всей этой неприятной истории с доктором, если бы только была честна со мной, Белла.

– Я тебе не верю – говорю я ему так ровно, как только могу, хотя в моем голосе чувствуется дрожь, которую я не могу полностью скрыть. Но это правда – не верю. – Я думаю, ты бы заставил его осмотреть меня, несмотря ни на что. Потому что тебе нравится мое унижение, если не больше.

Игорь усмехается, пожимает плечами и делает еще один глоток вина.

– Ну, теперь ты никогда не узнаешь, верно? Возможно, ты могла бы сохранить свою скромность здесь немного дольше. А может, и нет. – Он жестоко улыбается, снова опуская бокал. – Что касается твоей невинности или ее отсутствия, я полагаю…

Он испускает тяжелый вздох, затягивая момент. Я чувствую тяжесть в желудке при мысли о том, что после этого меня отправят к его людям. От мысли, что это может быть последним ужином, последней трапезой перед тем, как он бросит меня своим псам. Он ведь сказал, что хочет жениться на мне, только если я все еще буду девственницей.

Что лучше? Сейчас я не могу придумать, что было бы хуже – жестокая, но сравнительно короткая пытка быть отданной его людям, которые разорвут меня на части, или долгая, медленная смерть в качестве невесты Игоря, вынужденной родить ему ребенка, разрываясь между мужчиной, от которого я хочу сбежать даже умерев, и ребенком, ради которого я, несомненно, захочу жить. И это, как я понимаю в этот момент, когда он сообщает мне о своем решении, и есть причина, по которой он сохранит меня для себя, несмотря ни на что. Потому что, в конце концов, жениться на мне – самый жестокий вариант.

– Я решил, что твоя добродетель не имеет значения – говорит Игорь, как раз в тот момент, когда эта мысль приходит мне в голову, словно подтверждая мои подозрения. – В конце концов, Белла, мне нужен наследник, и ты можешь мне его дать. И, в конце концов, я думаю, что это уместно. – Его улыбка становится шире, жестокой и холодной. – Из-за твоей семьи я потерял сына. И ты подаришь мне нового.

Я игнорирую тот факт, что именно его собственные решения привели к смерти Петра, его выбор превратить свадьбу в ловушку, искать возмездия. Я знаю, что он всегда вернет все к краже первой невесты Петра, к тому, что если бы моя семья просто соблюдала договоренность, то якобы ничего бы этого не случилось. Неважно, думаю, что Братва всегда стремилась бы предать любое соглашение, заключенное с семьей Д'Амелио, в конце концов.

Собрав последние остатки мужества, я наклоняю подбородок, чтобы посмотреть на него.

– Ты не можешь меня заставить.

Игорь смеется.

– О, моя дорогая, я могу заставить тебя делать все, что захочу. Ты едва ли больше, чем девочка, а я – мужчина, обладающий властью, влиянием, деньгами и способный склонить к своей воле почти любого, кого захочу. Ты будешь делать то, что я тебе скажу.

– Я могу покончить с собой. – Я сжимаю руки на коленях, подавляя свой страх. – Ты не сможешь следить за мной каждую секунду каждого дня, и есть сотня разных способов, которыми я могу это сделать. Я не дам тебе ребенка, Игорь. Ты можешь причинить мне боль, но ребенок – это совсем другое дело…

Игорь качает головой, его улыбка исчезает. Он поворачивается ко мне, наклоняясь вперед, как бы в знак уверенности.

– Если мне придется запереть тебя в голой комнате, без мебели, без одежды, без единого предмета, я это сделаю, Белла. Не испытывай меня. Я могу сделать твою жизнь такой комфортной, какой захочу, а могу превратить ее в мучение. Решай сама, что будет лучше.

Выражение его лица становится жестким, холодным и расчетливым, и страх охватывает меня, когда я вижу, что его джентльменский фасад рушится. В этот момент я без тени сомнения понимаю, что в этом человеке нет ни милосердия, ни мягкости. Если я испытаю его, он отплатит мне тысячекратно, какие бы разочарования или боль я ему ни причинила. Петр был жалким ничтожеством по сравнению с тем, что сделает его отец.

Следующие слова из его уст полностью подтверждают это.

– Меня не интересует спорный брак, Белла, – холодно произносит он. – Я не хочу провести оставшиеся годы, сражаясь со своей женой за каждый дюйм подчинения, которого я требую. Если ты откажешь мне, я вернусь в тот дом, где нашел тебя, и приведу сюда того мужчину и его детей. Если ты будешь сопротивляться, я заставлю тебя смотреть, как я разделываю его на части. А дети? – Его глаза – как кремень, холодная, твердая сталь. – Мальчика я мог бы воспитать как своего собственного. Он молод и податлив, и я смогу манипулировать им. Я могу заставить его поверить, что во всех ужасных вещах, даже в смерти его матери, виноват его отец. Что я его спаситель, его герой. Я могу сделать его своим, жестоким мужчиной, когда он вырастет и станет служить моей Братве. А девочка?

Мой желудок скрутило, меня затопила тошнота, но Игорь даже не вздрогнул.

– Девочка достаточно взрослая, чтобы скоро ею воспользоваться. Не для меня – это не мои наклонности, но я знаю мужчин, которые готовы заплатить за нее хорошие деньги. Возможно, я даже приведу их сюда, пока они будут торговаться за нее, чтобы ты увидела ее страх. Чем обернется твое неповиновение. Но, конечно… – Он пожимает плечами. – Всего этого можно избежать, Белла. Все, что тебе нужно сделать, это принять свое место и подчиниться мне. Смириться с тем, что ты станешь моей женой и родишь мне наследника. Как дочь своего отца, ты всегда была предназначена для кого-то. Нет причин, почему это не должен быть я. А потом я оставлю их в покое. Они смогут жить своей жизнью, невинные и невредимые. Твой Габриэль сможет сохранить свою милую семью. Не волнуйся за него, девочка, – добавил он, его взгляд по-прежнему холоден и безэмоционален. – Он скоро забудет тебя. Более того, он даже обрадуется, что я избавил его от опасности.

Я тяжело сглатываю, во рту пересохло. Я знаю, что он говорит правду. Он говорит все это, все эти ужасные, злобные угрозы, так просто, так непринужденно, как будто не беспокоится, не боится, что я смогу его как-то перехитрить.

Он откидывается назад, как будто видит в моем лице осознание того, что я побеждена.

– Мне нравится твой вызывающий дух – говорит он, и холодная улыбка возвращается к краям его рта. – Но у тебя его слишком много, моя дорогая. Не волнуйся. Скоро я избавлю тебя от этого излишества.

В его голосе звучит предвкушение, от которого у меня по коже бегут мурашки. Его взгляд скользит по мне, как будто он представляет себе, как он может этого добиться, что он может сделать.

– Но, – добавляет он, садясь и снова доставая свой бокал с вином, – я сделаю тебе одну уступку. Я намерен жениться на тебе, так что мы все сделаем правильно. – Он смотрит на меня, словно ожидая благодарности, что я оценю его небольшую поблажку, когда он разрывает мою жизнь на части. – Я не возьму тебя в постель до нашей брачной ночи.

Как бы мне ни хотелось проявлять какие-либо эмоции, я не могу сдержать облегчения, которое нахлынуло на меня при этом. Не знаю, как бы я смогла вынести это сегодня, после тех угроз, которые он только что произнес. Даже закрыть глаза и попытаться представить себя в другом месте было бы недостаточно. Я чувствую, что это сломало бы меня.

Я уверена, что это должно быть видно по моему лицу. И, судя по его довольному выражению, так и есть.

Я сжимаю губы, борясь с тем, что могу сказать. По правде говоря, я не знаю, что сказать, и думаю, что Игорь предпочел бы, чтобы я вообще молчала. В данный момент я могу думать только о том, что у меня, по крайней мере, есть немного времени. Не знаю, что из этого может выйти, но сегодня меня не потащат в постель Игоря и не отдадут кому-то еще, и от этого облегчения у меня перехватывает дыхание. Но за ним скрывается тяжелый ужас от осознания того, что отсрочка не будет длиться вечно и что мой единственный шанс на спасение может быть оплачен слишком высокой ценой.

– Ну что ж. Решено. – Игорь поднимает глаза, когда одна из служанок входит со следующим блюдом, а за ней еще одна женщина в форме, предположительно для того, чтобы убрать то, что мы ели. Мое блюдо так и осталось почти нетронутым.

Я бы не смогла сказать, что подавали до конца ужина. У меня во рту был вкус картона, когда мне удалось откусить несколько маленьких кусочков, а Игорь сытно поел рядом со мной. Все, о чем я могу думать, ковыряясь в еде, это о том, что у меня есть время найти выход.

И я не могу не надеяться, что это означает, что у Габриэля будет время найти меня, прежде чем я буду вынуждена стать женой Игоря.

4

ГАБРИЭЛЬ

С помощью людей, которых выделил мне Масео, я не сразу сообразил, что вывести Беллу из дома Игоря, не будучи пойманным, будет практически невозможно.

Масео присылал мне пятерых из них, все они работают на него уже некоторое время. Мы садимся в бизнес-гостиной отеля, в отдельной боковой комнате, и они объясняют мне, что им кое-что известно о том, с чем мы столкнулись, из информации, собранной перед обреченной на провал свадьбой Беллы.

– Дон хотел получить как можно больше информации об Игоре и его людях. Поэтому несколько его парней и несколько наших провели разведку. Раскопали кое-какую информацию, осмотрели окрестности его владений и попытались составить представление о том, какие силы он может привести с собой. Но сделать это было нелегко. Информация – это одно, ее всегда можно получить, если готов за нее заплатить. – Эдгар, человек, который, похоже, руководит небольшой группой, откинулся в кресле, обращаясь ко мне. – Думаю, вы это уже знаете.

Я киваю.

– Знаю.

– Что ж, тогда. Мы можем достать кое-какие вещи, если вы готовы заплатить столько, сколько потребуется, чтобы открыть некоторые рты. Может быть, поэтажный план особняка Игоря. Кого-нибудь, кто может взломать камеры наблюдения. Но что касается непосредственного нападения на особняк и попытки вытащить эту девушку? – Эдгар качает головой. – Не получится. Нас всех перебьют. Игорь держит сильную охрану. На самом деле, единственный способ, который я вижу, чтобы это сработало при любом раскладе, если речь идет об эвакуации, это чтобы туда вошло минимум людей. Один, может быть, два человека. Это лучший шанс. Но даже тогда… – он нахмурился. – Вы смотрите на самоубийственную миссию, босс.

Я медленно выдохнул. Я не ожидал хороших новостей. Я прекрасно знаю, насколько могущественен Игорь Ласилов и какую силу он держит вокруг себя, чтобы защититься от тех, кто возмущается этой властью или хочет заполучить ее себе. Но трудно сохранять ясную голову, задаваясь вопросом, что происходит с Беллой.

Игорь уже должен был отвезти ее в свой особняк. Уже почти стемнело, и я не хочу думать о том, что может случиться с ней сегодня вечером, и что он может для нее приготовить. У меня сводит живот, мне трудно мыслить здраво и рационально.

Я хочу увидеть ее. Я знаю, что не должен даже пытаться, если меня поймают, я буду убит. Скорее всего, очень неприятным способом, но не это меня останавливает. Дело в том, что я знаю, что нужен своей семье. Сесилия и Дэнни уже потеряли одного родителя, нечестно рисковать тем, что они потеряют и другого.

– Босс? – Эдгар постукивает пальцами по столу. – Нам нужно придумать какой-то план.

Я киваю.

– Итак, мы ищем возможность войти в дом – говорю я после минутного раздумья. – Мы посменно наблюдаем за домом, ищем бреши в охране, смены, места, где мы могли бы воспользоваться моментом слабости, чтобы проникнуть внутрь. Мы также ждем, не выйдет ли она в любой момент.

Эдгар кивает.

– Если она выйдет, будет проще забрать ее, пока она вдали от дома. Скорее всего, придется иметь дело с меньшим количеством людей, и до нее будет легче добраться. У нас будет больше шансов, если мы будем действовать по такому плану.

– Хорошо. – Я не обращаю внимания на узел в животе, который завязывается при мысли о том, что придется ждать. – Тогда будем дежурить по очереди, высматривая удобный момент. Я приду сегодня вечером.

Я вижу, что Эдгар готов спорить, возможно, он считает, что я не обучен и не подготовлен для такого рода миссий, и, если честно, он прав. Но, думаю, он также видит по моему лицу, что я не собираюсь сдерживаться, и кивает.

– У вас есть место, где остальные смогут отдохнуть, пока будут ждать, когда мы сменим их?

– Я найду им комнату. – Я встаю, и остальные тоже. – А потом мы отправимся в путь, как только стемнеет.

Я бронирую еще одну комнату для людей Масео, чтобы они могли заходить и выходить по сменам, а затем поднимаюсь наверх, чтобы проверить, как там мои дети. Альдо смотрит спортивный канал на низкой громкости в гостиной, а Агнес подходит к двери, чтобы сообщить мне, что Сесилия и Дэнни спят.

– Они были измотаны, – тихо говорит она. – Сегодняшний день был для них очень тяжелым.

– Это мягко сказано. – Я провожу рукой по волосам и бросаю взгляд в сторону спальни. – Как они? Плакали? Панические атаки?

Агнес поджимает губы.

– Дэнни был замкнут в себе. Играет со своими машинками, читает, мало разговаривает. У Сесилии есть вопросы: откуда эти люди знают Беллу, что с ней случится, почему они пришли в ваш дом, как узнали, где ее найти. – Она медленно вздохнула. – Я изо всех сил старалась отмахнуться, сказать, что знаю не больше, чем она. Что, конечно, правда, – добавляет она с легким упреком. – Тебе следует больше объяснить, Габриэль. По крайней мере, мне – ведь многое из этого не совсем подходит для детских ушей.

– Когда Белла вернется к нам, – обещаю я, и Агнес качает головой.

– Габриэль. Я знаю, ты думаешь, что все это она должна рассказать, но это просто… нет. Больше нет, не тогда, когда это обрушивается на всех нас. Ты говоришь, что здесь мы в безопасности, но… – она поджимает губы, бросая на меня понимающий взгляд. – Ты бы не стал вывозить нас из страны в эту «деловую поездку» в поместье в Италии, если бы не думал, что этот человек в конце концов сможет добраться до нас здесь. Что происходит, Габриэль?

Я ущипнул себя за переносицу и наконец кивнул.

– Игорь Ласилов – глава одной из крупных семей Братвы, – медленно говорю я. – Возможно, ты слышала о нем.

Агнесса хмурится.

– Думаю, это имя мне знакомо. Кажется, я слышала, как твой отец рассказывал о ком-то с таким именем. Но кроме этого я ничего не знаю. Я экономка, – напоминает она мне, и я усмехаюсь.

– Агнес, ты никогда не была просто экономкой. Ты была частью нашей семьи с тех пор, как я родился. И я не сомневаюсь, что моя мать ввела тебя в доверие. Может быть, и отец тоже, иногда, как и я.

– Что ж. – Легкая ухмылка играет в уголках рта Агнес. – Я все еще мало знаю об этом Игоре.

– Белла должна была выйти замуж за его сына. А до этого за него должна была выйти дочь покойного дона Д'Амелио. Но он скончался, и новый дон, Морелли, воспротивился этому браку. Он остановил его и вызвал огромный разлад между семьями. Поэтому было решено отдать сыну Игоря другую невесту – Беллу.

Выражение лица Агнессы помрачнело.

– Что ж… – Она поджимает губы. – Мне никогда не нравилось, как в этих семьях меняют женщин. Это чревато последствиями. Обычно только для них, но иногда… – она обвела жестом комнату. – Последствия бывают более масштабными.

– Я согласен. От всей души. – Я слабо улыбаюсь. – Я никогда не позволю своим детям участвовать в таких сделках. Я никогда не буду в них участвовать сам. Именно по этой причине я стараюсь держаться подальше от этих махинаций.

– До Беллы.

Я тяжело вздохнул.

– До Беллы, – согласился я.

– Я не могу тебя винить. – Агнес откидывается на спинку кресла, стоящего позади нее, снимая часть веса со своих ног. – Она красивая девушка. Милая. И прекрасно ладит с детьми. Если ты спрашиваешь мое мнение, а ты, конечно, не спрашиваешь…

– Но ты все равно собираешься его высказать.

Агнес кивает, и на ее лице появляется небольшая улыбка, знающая.

– Ты должен жениться на девушке. Делайла не будет ждать, что ты будешь вечно оплакивать ее, и она будет рада узнать, что есть кто-то, кто так любит ее детей и тебя, Габриэль.

– Я бы не сказал…

Агнес хихикнула.

– У меня есть глаза, и в моем возрасте в них больше мудрости, чем в твоем. Говори, что хочешь, но я вижу, как она смотрит на тебя и как ты смотришь на нее. Особенно, когда я видела, как вы оба выглядели сегодня утром. Между вами есть что-то большее. Но что из этого выйдет… – Она пожимает плечами. – Трудно сказать, особенно сейчас.

– Я попытаюсь вернуть ее. Осторожно. – Добавляю я, видя выражение лица Агнес. – Я не могу оставить ее там с ним.

– Нет. – Агнес вздыхает. – Нет, ты не можешь. – Она наклоняется вперед и похлопывает меня по руке. – Ты сделаешь все с умом. Ты всегда был таким, со всем.

– Ты за все отвечаешь, пока меня нет. Позаботься о них – говорю я ей, и она кивает.

– Я всегда так делаю.

Эдгар и еще один мужчина ждут меня внизу, в холле, когда я спускаюсь обратно. На улице нас ждет черная машина с тонированными стеклами и обычными элементами отделки. Я пересаживаюсь на пассажирское сиденье и откидываю голову назад, когда мы начинаем движение.

Мне следует остаться в отеле. Я знаю это. Но мысль о том, чтобы сидеть и ждать, не имея ни малейшего представления о происходящем и не имея возможности повлиять на ситуацию, сводит с ума. Кроме того, если нам удастся пробраться внутрь или добраться до Беллы, как только она выйдет из дома, я не могу отделаться от ощущения, что со знакомым лицом все пройдет более гладко. Есть вероятность, что, если мы пошлем незнакомцев спасать ее, она запаникует. Но если я буду там…

Я знаю, что рассуждаю рационально. Я хочу быть рядом с ней, несмотря на риск, несмотря на то, что это самый разумный способ справиться с ситуацией. И это одна из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать, чтобы оставаться рациональным, чтобы делать это взвешенно, а не врываться в дом, чтобы вернуть ее любыми средствами.

Хуже того, маленький злобный голосок в моей голове снова и снова повторяет, что она моя. А не его. Но правда в том, что Белла не моя. И никогда не была.

Я никогда не был собственником. Но Белла что-то делает со мной, заставляет меня чувствовать то, чего я никогда раньше не испытывал. Мне хочется обнять ее, как будто она из стекла, защитить ее и исцелить от всех ужасных вещей, которые когда-либо случались, и в то же время защищать ее с такой жестокостью, какой я никогда не испытывал за всю свою жизнь.

Когда речь заходит о ней, рациональное мышление становится очень и очень затруднительным.

Эдгар паркует машину на некотором расстоянии от места назначения, заезжает в переулок и выключает двигатель.

– Отсюда мы пойдем пешком – говорит он, отпирая дверь и выходя из машины. – Нам нужно быть осторожными. Все зависит от того, как незаметно пробраться на территорию.

Это нелепо, идея надеть бейсболку и солнечные очки в качестве маскировки, но она работает. Мы все трое одеты в джинсы, футболки и кроссовки. Эдгар надел очки-авиаторы, Джо, второй человек со мной, надел легкую кепку и солнцезащитные очки, а я выбрал бейсболку и очки. Мы просто три парня на прогулке, случайно осматривающие окрестности, и Эдгар с Джо выглядят совершенно непринужденно. Я делаю мысленную заметку, наблюдая за ними, чтобы понять, можно ли взять их в свою службу безопасности на полный рабочий день. Я бы хотел, чтобы они работали на меня. На мой взгляд, они зря тратят время на Масео.

После короткой разведки стало ясно, что нам не удастся легко найти вход, пока мы не получим план этажа и не выясним, есть ли там какой-нибудь путь, не являющийся главным входом. У Игоря, что неудивительно, сильная охрана и хорошо озелененная территория, в которой не так уж много слепых зон, но мы находим место на достаточном расстоянии, где нас не могут увидеть, останавливаемся, и Эдгар достает бинокль.

По большей части наблюдение ведет он. У него в этом больше опыта, чем у меня. Но после того, как проходит, как мне кажется, бесконечное количество времени, он отдает бинокль с напряженным выражением на лице.

– Думаю, это может быть ваша девушка. Дальняя сторона, похоже, третий этаж.

Мое сердце ударяется о ребра – мгновенная реакция, которая на мгновение поражает меня своей жестокостью. Я тут же поднимаю бинокль и навожу его на цель, чтобы посмотреть, действительно ли мне удастся разглядеть ее.

На мгновение мне кажется, что Эдгар увидел кого-то другого. Но потом, когда я стою на месте, сжимая бинокль руками так сильно, что побелели костяшки пальцев, я вижу, как она появляется в поле зрения, проходя мимо окна. Она исчезает, а затем снова проходит мимо, словно вышагивая по комнате.

У меня сдавливает грудь, и я замираю на месте, желая еще раз взглянуть на нее. Я не могу разглядеть ее выражение лица, окно наполовину закрыто шторами, и я могу лишь мельком взглянуть на нее: на ее каштановые волосы, форму ее тела, которую я так хорошо помню, быстрый взгляд на ее лицо, обеспокоенное и бледное. Она живет в комнате без балкона, что очень разумно. Удивительно, что Игорь поселил ее в комнате с окном, но к нему никак не подлезть, и он не должен думать, что Белла из тех, кто может выпрыгнуть и положить всему этому конец.

Нет. Она бы так не поступила. При одной мысли об этом я чувствую сильный толчок боли, но я знаю ее лучше. Она, несомненно, напугана и не уверена в себе, но не сдается. И я должен верить, что она знает меня достаточно хорошо, доверяет мне настолько, чтобы знать, что я приду за ней.

Я не оставлю ее с ним. Я найду для нее выход. Нужно только понять, как.

– Это она, – подтверждаю я, возвращая Эдгару бинокль. – Теперь мы разработаем план, как добраться до нее.

Легче сказать, чем сделать. После двух дней посменного наблюдения за домом становится ясно, что Игорь не позволит Белле уйти. Каждый раз, когда мы видим ее, она находится в той же комнате. После первой встречи один человек следит за ее комнатой, а остальные дежурят по дому и территории, а со следующего утра, похоже, ей вообще не разрешается покидать комнату, не говоря уже о самом особняке.

– Это хорошо – говорит Эдгар, когда мы возвращаемся в отель на второй день, чтобы сменить смену с тремя другими мужчинами. – Если она ограничена одной комнатой, то нам будет легче найти ее в доме, если мы сможем найти туда вход. Это избавит нас от необходимости обыскивать весь дом.

В этот момент я невероятно рад, что переманил его у Масео, потому что он прав. Он рассуждает с ясной головой, без эмоций, и сейчас я могу думать только о том, как страшно Белле, запертой в этом особняке, запертой в одной комнате, паникующей и ждущей помощи. Но такие мысли не помогут ей выбраться, и Эдгар прав. Если она будет постоянно находиться в одном месте, это будет намного проще.

– К вечеру у меня должен быть план этажа, – продолжал Эдгар. – Тогда и сформулируем остальную часть плана.

Около восьми мы оказались в бизнес-гостиной, где на столе лежал распечатанный план этажа, и мы втроем изучали его. Я поднялся наверх и немного вздремнул в ожидании, проверил, как дела у Агнес и детей, а затем провел остаток времени, организуя наш отъезд, как только вернется Белла. Я смотрю на карту, а затем на Эдгара, который хмурится, его взгляд мечется туда-сюда по отмеченным входам.

– Я вижу только два возможных варианта развития событий – говорит он наконец. – Есть черный ход, который идет через винный погреб, вот здесь… – Он указывает на него, постукивая пальцем по бумаге. – Для грузов. А здесь есть вход для персонала. Вход для персонала, насколько мы можем судить, наименее защищенное место. Если правильно рассчитать время, то можно пройти через него. Но это означает, что внутрь войдет только один человек, а подкрепление будет ждать, чтобы вывести его и Беллу оттуда, как только они появятся. Больше одного привлечет слишком много внимания. Но один, одетый как персонал, возможно, сможет пробиться.

– Это должен быть я, – мгновенно говорю я, и Эдгар резко поднимает голову, выражение его лица удивленное.

– Ты? Не обижайся, Габриэль, но из всех нас ты меньше всего подготовлен к подобной миссии по эвакуации. Это должен быть один из нас. Винс…

Я покачал головой.

– Нет. Это должен быть я, – повторяю я, и Эдгар испускает разочарованный вздох.

– Ладно, я согласен. Почему?

– Она травмирована тем, что случилось во время ее свадьбы с Петром. Незнакомый мужчина напугает ее, тебе придется тратить драгоценное время, объясняя, что ты пришел спасти ее и что все в порядке. Она увидит меня и поймет, что это безопасно. Она пойдет со мной.

– Мы – охрана ее отца – говорит Эдгар, но в его тоне все еще звучит отчаяние.

– Думаешь, она достаточно хорошо изучила всю охрану своего отца, чтобы знать ваши лица? Особенно когда ее держат в плену уже несколько дней, в страхе, и бог знает, что еще с ней происходит. Она не узнает, кто вы, она просто подумает, что это кто-то из людей Игоря.

– Игорь узнает тебя, если увидит. Его люди, скорее всего, не узнают, за исключением тех, кто был у тебя дома… – Эдгар делает паузу, раздумывая.