Текст книги "Моя голубка"
Автор книги: Айрис Джоансен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Айрис Джоансен
Моя голубка
Глава первая
– Ты была просто неотразима! – торжествующе проговорил Джеймс О'Дэниелс. – Зал был совершенно очарован тобой.
Шина Риардон неподвижно стояла за кулисами, пока ее дядя, Донал О'Ши, осторожно промокал ей лицо полотенцем, а его помощник, Шон Рейли, ожидал рядом со стаканом воды в руке. Мистер О'Дэниелс прав, безразлично подумала она, слыша, как не смолкают в зале аплодисменты, хотя она уже не менее двух минут назад ушла со сцены. Концерт прошел с огромным успехом, а нью-йоркская публика приняла ее исключительно тепло, хотя Шине всячески расписывали ее избалованность и разборчивость.
– Представляю, насколько восторженными будут отзывы в завтрашних газетах! – с упоением продолжал ее продюсер. – Ты просто свела всех с ума, и это при том, что не пела свою лучшую песню!
Шина непроизвольно крепче сжала стакан. Быстро отпив глоток, она вернула стакан Шону и, с усилием улыбаясь, взяла гитару, которую протягивал ей один из рабочих.
– Я рада, что вы довольны, мистер О'Дэниелс, – вежливо ответила она, поворачиваясь, чтобы идти в свою гримерную.
Дядя ласково положил ей руку на плечо.
– С тобой все в порядке, дорогая? – вполголоса спросил он, встревоженно глядя на нее.
Улыбаясь как можно беззаботнее, Шина твердо ответила:
– Все прекрасно!
Все действительно будет прекрасно, внушала она себе. Она всегда очень устает после концертов. Стоит получше выспаться, и это оцепенение пройдет. Она быстро пошла к себе, сопровождаемая Доналом О'Ши.
– Ты же знаешь, что Джеймс прав, – тихо заметил он. – На протяжении всего выступления публика слушала тебя, затаив дыхание. Ты покорила их сердца, дорогая.
– Это замечательно, дядя Донал, – безо всякого выражения отозвалась Шина. – Мистер О'Дэниелс, кажется, очень доволен.
Они вошли в гримерную.
– Ты могла бы проявить побольше энтузиазма, хотя бы из чувства благодарности, – сказал он с легким упреком в голосе. – Джеймс О'Дэниелс занимает весьма важное положение в шоу-бизнесе и делает для тебя очень много. Сегодня, например, он даже устраивает прием, чтобы познакомить тебя с некоторыми влиятельными лицами. – Пройдя в глубь комнаты, он сел в кресло, озабоченно наблюдая, как Шина накладывает на лицо толстый слой крема, чтобы снять грим. – Мне кажется, что сегодня тебе лучше бы пойти не в сером, а в черном. Тогда впечатление будет более драматическим.
– Хорошо, – равнодушно пробормотала Шина. Ей было все равно, что надеть. Весь ее гардероб выдержан в черных, серых или белых тонах. Дядя был убежден, что очень важно поддерживать образ «Скорбящего ирландского голубя» не только на сцене, но и в обычной жизни, и позаботился, чтобы вся ее одежда соответствовала ее сценическому образу.
В последнее время Шина заметила, что черное платье стало ей чуть великовато. Оглядев себя еще раз в зеркале, она убедилась, что действительно похудела с момента начала турне. Ее огромные черные глаза в обрамлении густых ресниц казались теперь еще больше, высокие скулы заострились. Дядя Донал всегда поддразнивал за ее «иноземный» вид, говоря, что она скорее напоминает загадочную испанскую сеньориту, чем хорошенькую крепкую ирландку. Действительно, роскошные черные волосы, падающие крупными волнами до середины спины, делали ее похожей на цыганку, а полная нижняя губа выдавала скрытую страстность.
Услышав слова дяди, Шина огорченно наморщила лоб.
– Как бы мне хотелось пойти прямо в гостиницу! – вздохнула она. – Я так устала!
– Знаю, знаю, дорогая, – нежно успокоил ее Донал. – Турне было долгим и трудным, а ты проявила просто ангельское терпение. Обещаю, что, как только мы вернемся в Дублин, я устрою тебе чудесный долгий отдых.
Поднявшись с кресла, он направился к двери, и Шина проводила его горькой улыбкой. Несомненно, дядя желает ей только добра, но он уже три месяца обещает ей этот долгожданный отдых! Видимо, Донал О'Ши просто не в силах понять, что не все вокруг обладают его бешеной энергией. Причем эта энергия сквозит даже в его облике, с нежностью подумала девушка. Донал был не выше среднего роста, но широкие плечи и мощная грудная клетка говорили о недюжинной силе. Лицо с резкими чертами казалось удивительно молодым для человека пятидесяти шести лет, о возрасте свидетельствовали лишь незначительные проблески седины в густых темных волосах.
– Шина, дорогая, – произнес он с некоторым колебанием в голосе, задержавшись у двери, – завтра тебе придется спеть «Песню о Рори».
Шина замерла и почувствовала, что бледнеет.
– Это что, обязательно? – дрогнувшим голосом спросила она.
Донал О'Ши кивнул, глядя на нее с сочувствием.
– Я обещал О'Дэниелсу. Ты же знаешь, это твой главный козырь. Тем более что ты не исполняла ее на протяжении всего турне.
Шина облизнула пересохшие губы.
– Конечно, дядя Донал, но…
– Я знаю, какое это нелегкое испытание для тебя, дорогая, – сказал Донал, и в его по-прежнему мягком голосе прозвучали стальные нотки. – Но ты же сама понимаешь, что это необходимо. Мы не должны позволить им забыть Рори и то, как он умер, даже если нам тяжело об этом вспоминать. Ты ведь этого не хочешь, правда, дорогая?
Шина на секунду прикрыла глаза, ощутив болезненный укол от этого ласкового упрека. Затем она подняла на дядю заблестевшие от слез глаза.
– Конечно, я не хочу этого, – едва слышно выдавила она. Дверь за Доналом тихо закрылась.
Какое-то время Шина сидела неподвижно, пытаясь совладать с нахлынувшими на нее чувствами. Глупо так расстраиваться, она ведь знала, что нельзя навсегда исключить из своего репертуара песню о брате – самое известное ее произведение. Ей еще повезло, что дядя не настоял на его исполнении раньше, стараясь по возможности щадить ее чувства. Это будет не так уж страшно, успокаивала себя Шина. Ее дядя и Шон поддержат ее. Они всегда были рядом, когда она в них нуждалась.
И вообще нечего сейчас об этом думать! Шина машинально вытащила из пакета салфеточку и начала стирать с лица крем. Ей еще предстоит пройти через прием, устроенный О'Дэниелсом, и дядя очень расстроится, если она не будет вести себя должным образом. Конечно, свое недовольство он выскажет лишь в очень мягкой форме.
Ее родители погибли в автокатастрофе, когда ей было одиннадцать, и дядя Донал взял Шину и ее брата Рори к себе. С тех пор он проявлял не только необходимую заботу о племянниках, но и бесконечную доброту. Теперь же за эту доброту следовало воздать по справедливости.
Шина судорожно искала, чем бы отвлечь себя от предстоящего испытания. Неожиданно в ее памяти всплыло суровое, загорелое лицо мужчины с необычными золотистыми глазами. Рассеянно глядя в зеркало, Шина видела не свое отражение, а эти резкие мужские черты, которые последнее время все чаще притягивали ее внимание. Внезапно мелькнула мысль: а вдруг он будет и на сегодняшнем приеме?
Конечно, он был здесь.
Шина обшарила взглядом присутствующих и почти сразу увидела уже знакомую высокую фигуру. Мужчина стоял в дальнем конце зала, с небрежной грацией прислонившись к стене. Она и сама не знала, чего испытала больше в тот момент – страха или волнения.
– Я вижу, ты уже заметила нашего светского льва, – радостно затараторила Барбара, дочь О'Дэниелса, подходя к Шине. Взяв у проходящего официанта коктейль для Шины, она возбужденно продолжала вполголоса: – Он действительно неотразим, правда? Даже если бы он не был такой выгодной партией, я никогда бы не смогла устоять перед ним!
Шина была несколько шокирована откровенным заявлением, прозвучавшим из уст столь юной девицы. Впрочем, она в Америке уже три месяца, и пора бы привыкнуть к здешней свободе нравов. Интересно, это девушки здесь взрослеют так быстро или ее воспитание было слишком строгим? Так или иначе, Барбара О'Дэниелс с самого начала отнеслась к ней с большой теплотой и вниманием, и Шине не пристало ее осуждать.
– А кто этот ваш светский лев? – опросила она как можно равнодушнее, чтобы не выдать своего интереса.
– Неужели ты его не знаешь? – изумленно воскликнула Барбара, недоверчиво посмотрев на Шину. – Это же Рэнд Челлон!
– Он тоже занят в шоу-бизнесе? – поинтересовалась Шина. Барбара еще не успела рта раскрыть, как Шина уже знала ответ. В этой яркой, магнетической личности было нечто такое, что не имело ничего общего со светом юпитеров. Судя по его властным манерам, он явно привык повелевать.
– Да что ты! – Барбара насмешливо подняла брови. – Он нефтяной магнат, владеет практически всем Техасом, и не только им. Он является главой концерна «Челлон ойл», и ему принадлежит сказочное ранчо под названием Кресент Крик. Он миллиардер и один из влиятельнейших людей мира.
– Он ирландец? – задала следующий вопрос Шина. Все, что рассказала ей девушка, только усилило ее недоумение.
Барбара пожала плечами.
– По-моему, нет. А почему ты так решила? Шина растерянно пожала плечами.
– Не знаю. Просто мне кажется, что я его уже видела раньше. Я подумала, что если он любитель народной ирландской музыки, то я могла видеть его на моем концерте или на каком-нибудь приеме.
В глазах Барбары загорелся неподдельный интерес.
– А правда, где ты его видела?
– В Чикаго, – тихо ответила Шина. Интересно, не сочтет ли ее Барбара сумасшедшей, если признаться, что она, безусловно, видела его и в Майами, и в Сан-Франциско?
– Должно быть, ты ошибаешься, – уверенно заявила Барбара. – Я бы наверняка знала, если б он увлекался народной музыкой. Мой отец один из самых известных продюсеров, так что он бы об этом упомянул.
– Возможно, я и ошибаюсь, – задумчиво проговорила Шина. – Наверное, я видела кого-то похожего на него.
– И это вряд ли возможно, – сказала Барбара с лукавой ухмылкой. – Рэнд Челлон уникален. Этот человек просто источает сексуальную притягательность! Ты только посмотри, как моя мачеха ловит каждое его слово!
Только тогда Шина заметила, что женщина, стоящая рядом с Челлоном, – хозяйка дома, Бриджет О'Дэниелс, и поняла, чем вызван такой язвительный тон Барбары. Бриджет щебетала не переставая и выглядела крайне оживленной, в то время как Челлон слушал ее со снисходительно-насмешливой улыбкой.
Если Челлон действительно так богат, как расписывает Барбара, то он должен любить спорт, подумала Шина. Его ровный загар и сильное, мускулистое тело говорили об активной жизни. На вид Челлону было немного за тридцать. Его густые русые волосы выгорели на солнце и приобрели соломенный оттенок. Черты лица были, пожалуй, слишком резкими, чтобы считаться красивыми в общепринятом смысле слова, но выражение лица говорило о сильном характере и не могло не произвести впечатления. Неудивительно, что Бриджет так очарована. Незнакомец был одет в элегантный бежевый костюм-тройку безупречного покроя.
Неожиданно объект их любопытства перевел взгляд, как бы почувствовав, что его рассматривают, и в упор посмотрел на Шину. Девушка испытала настоящее потрясение, словно ее ударило током. Глаза Челлона излучали янтарно-золотистый свет, а взгляд был цепким и пристальным, как у охотящегося льва. На какой-то момент Шина вопреки реальности почувствовала себя газелью, пойманной и покоренной этим львом.
В глазах незнакомца не было удивления, когда он поймал взгляд Шины. Казалось, он ждал этого момента. Шина почувствовала, как под этим смелым, властным взглядом по спине побежали мурашки, но почему-то не могла отвести глаз.
Насмешливо улыбаясь, Челлон приподнял свой стакан в молчаливом приветствии.
Шина вспыхнула от смущения и поскорее отвернулась. Господи, да что с ней происходит, почему она не может отвести глаз от этого мужчины и ведет себя, как школьница на своем первом балу? Перед тем, как отвернуться, она успела заметить в жесте Челлона и снисходительную усмешку и вызов.
Нет сомнения, огорченно подумала она, что этот человек давно привык к ошеломляющему впечатлению, которое его мужское обаяние производит на женщин. Ну что ж, ей надо быть поосторожнее, чтобы не подкреплять и дальше его самоуверенности.
Барбара О'Дэниелс наблюдала за ней горящими от любопытства глазами.
– Кажется, он действительно узнал тебя, – возбужденно заметила она. – Знаешь, это турне сделало тебя знаменитой! – Затем, осознав, что сказала нечто не совсем тактичное, быстро заискивающе добавила: – Я не хочу сказать, конечно, что ты раньше не была известна. Вся Европа знает «Скорбящего ирландского голубя». Просто мой отец говорит, что певец не может считаться звездой международного масштаба, пока его не признают американские слушатели.
– Твой отец совершенно прав, – успокоила ее Шина. – И мой дядя никогда бы не дал согласие на это турне, если бы не разделял его мнения.
– Слава Богу, что ты не относишься к распространенному типу взбалмошных артистов, – с облегчением воскликнула Барбара. – Отец был бы в ярости, если бы я тебя обидела! Сегодняшний концерт имел невероятный успех, так что завтра все билеты будут проданы мгновенно. Он считает, что ты просто великолепна!
– Твой отец слишком добр ко мне. Я рада, что не разочаровала его.
– Да что ты! – заверила ее Барбара. – Ты действительно хорошо поешь. Твой низковатый грудной голос мог бы быть чертовски сексуальным, если бы у тебя был другой репертуар. Сколько можно петь эти слезливые песенки. – Она тут же осеклась, сообразив, что опять говорит не то. – Боже, ну вот я опять! Ты, наверное, заметила, что дипломатия – не мой конек.
– Пожалуй, ты права, – осторожно подтвердила Шина, сдерживая улыбку.
– Понимаешь, просто я больше увлекаюсь роком, чем народными песнями, – извиняющимся тоном пояснила Барбара. Она явно была смущена и нервно осматривала зал, ища достойные пути отступления. Увидев в другом конце Шона Рейли, она облегченно вздохнула. – А вот и рыжий красавчик – помощник твоего дяди. Пойду-ка я предложу ему немного обольстительного американского гостеприимства. – Вдруг она с беспокойством взглянула на Шину. – Надеюсь, я не вторгаюсь на твою территорию?
– Что? – изумленно переспросила Шина. – Ну что ты, конечно, нет! Мы с Шоном просто друзья. – Она и правда никогда не воспринимала Шона в каком-то ином смысле. Он был помощником ее дяди, продолжением той силы, которая тщательно оберегала ее, ограждая от внешнего мира. Проследив за взглядом Барбары и посмотрев на Шона как бы со стороны, она с удивлением отметила, что он и правда привлекателен. В его движениях сквозила непринужденная грация. Темно-рыжие волосы, ярко-голубые глаза и высокая стройная фигура привлекали к себе внимание.
– Замечательно! – довольно заметила Барбара. – Тогда, с твоего позволения, я отчаливаю на охоту. – Она исчезла в толпе.
Шина смотрела ей вслед, чувствуя себя ужасно одинокой в переполненной людьми комнате. В помещении стояла невероятная духота, и стены словно начинали давить на нее. Несомненно, она выполнила на сегодня свой долг и может с чистой совестью пойти в гостиницу. За этот вечер ее представили по меньшей мере сотне людей, и ее улыбка словно намертво приклеилась к осунувшемуся лицу. Она уже собиралась подойти к Шону и узнать, где ее дядя, когда почувствовала, что кто-то взял ее под руку.
– Пошли, маленькая голубка, – тихо произнес глубокий мужской голос ей на ухо. – Пора убираться отсюда к черту!
Шина никогда раньше не слышала этого голоса, но ей даже не пришлось поворачивать голову, чтобы понять, кто это. Невзирая на то, что она протестующе дернулась, Челлон решительно провел ее через весь зал к выходу на террасу. Когда он открыл двери и вывел ее наружу, единственное, что она сообразила сказать, было:
– Но ведь идет дождь!
– Не о чем беспокоиться, – мрачно усмехаясь, ответил он. – Вы не растаете в реальном мире, что бы вам ни говорил ваш дядя. – С этими словами Рэнд Челлон закрыл стеклянную дверь, которая захлопнулась со щелчком, словно бы поставившим точку в их споре.
Шина негодующе подняла на него глаза: растерянность в ней постепенно сменялась возмущением. Подумать только, что за наглость, вот так тащить ее за собой, совершенно не считаясь с ее желаниями!
– Вам, возможно, и доставляет удовольствие стоять под дождем, мистер Челлон, – ледяным тоном сказала она, – но мне нет. Если вы будете так добры и освободите мою руку, то я хотела бы вернуться в зал.
– Черта с два вы хотели бы, – с холодной резкостью произнес Челлон. – Я видел сейчас выражение вашего лица. Вы готовы бежать куда угодно, чтобы только не возвращаться в эту парилку.
– До чего вы уверены в своей проницательности! – едко заметила Шина. – И почему же вы решили, что способны понять мысли абсолютно незнакомого вам человека?
– Надо же, у вас практически нет акцента, пока вас что-то не расстроит, – рассеянно заметил он. – Впрочем, неудивительно, ведь ваша мать была американкой, не так ли?
Шина была потрясена.
– Откуда вы знаете, что моя мать американка?
Его улыбка была подобна золотистой вспышке на поверхности темной бронзы.
– Я знаю о вас почти все, маленькая голубка. Мы далеко не чужие. Мне показалось, что сегодня вы это поняли, разве не так?
– Не знаю, о чем вы говорите, – ответила Шина, насторожившись.
– Думаю, вы все отлично знаете, – возразил Челлон. – Насколько я понимаю, вы заметили уже в Майами, что я слежу за вами.
– В Сан-Франциско, – машинально поправила Шина, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли. – Следите? – слабым голосом переспросила она. – Я думала, это просто совпадение. Я и не представляла, что имею в вашем лице такого преданного поклонника.
Челлон отрицательно покачал головой.
– Я побывал на всех ваших концертах, начиная с Хьюстона, но не могу сказать, что я ваш поклонник. – Он грустно усмехнулся. – Честно говоря, я ненавижу ваши представления. – Он насмешливо улыбнулся, когда она вскинула голову с видом почти детской обиды. – Успокойся, маленькая голубка, – произнес он ласково. – Дело в том, что я никогда не получал удовольствия от присутствия на похоронах, даже если главной плакальщицей и является такая хорошенькая девушка. Я люблю жизнь, а не смерть.
– Если вы уже высказали все свои оскорбления, то я хотела бы вас покинуть, – проговорила Шина, сама не своя от гнева. – Кстати, мистер Челлон, мне глубоко безразлично, что вы любите, а что нет!
– Ничего, скоро это вам не будет безразлично, голубка. Уверяю вас, я приложу все силы, чтобы научить вас разделять мои пристрастия. – Он мягко улыбнулся. – А что до вашего ухода, то я скоро позволю вам уйти, по крайней мере, на время. Пока еще я не намерен посадить вас в клетку, птенчик. Я просто подумал, что сейчас самое время представиться, потому что я заметил, что вас начало немного нервировать, когда вы поняли наконец, что я вас преследую.
– Вы просто ненормальный! – ахнула Шина. – Вас надо поместить в сумасшедший дом! Нельзя же преследовать кого-то просто по своей прихоти!
Его улыбка стала еще шире при виде ее разгневанного лица. Казалось, он откровенно развлекается.
– Когда вы будете так же богаты, как я, дорогая, то вас никто не назовет ненормальной, что бы вы ни делали, разве что немного эксцентричной. А кроме того, вы скоро сами убедитесь, что я могу поступать так, как мне заблагорассудится.
– Но только не со мной! Я вообще не понимаю, чего ради можно следовать за незнакомой женщиной по всей стране?
Челлон лениво улыбнулся.
– Мне очень хочется рассказать вам, но вы, как мне кажется, еще не готовы воспринять мои слова. Скажем только, что я всегда провожу очень тщательную рекогносцировку перед тем, как предпринять наступление. Уже после вашего второго концерта я знал, что мне предстоит серьезная борьба, и чтобы обеспечить в ней победу, от меня потребуется приложить максимум усилий.
– Борьба? – изумленно переспросила Шина. – Какая борьба?
– Не сейчас, любовь моя, – нежно произнес он, и его глаза сверкнули мягким золотистым светом. – Когда придет время, вы все поймете. – Он ласково прижал свою твердую горячую ладонь к ее нежной щеке. – Можно сказать, что я собираюсь превратить мою скорбящую голубку в жаворонка.
– Вы и впрямь сошли с ума, – прошептала Шина. Неожиданно для себя она вдруг остро почувствовала близость Челлона, ощутила смесь его мужского запаха с ароматом мыла, увидела жилку, пульсирующую у него на шее. Они стояли между стеной падающего дождя и стеклянными дверями, которые отгораживали их от шума толпы, так что казалось, что они существуют в своем независимом мире.
Шина потрясла головой, чтобы отогнать эти непрошеные мысли. Она что, тоже сошла с ума?
Откуда у нее это чувство теплой размягченности в каждой клеточке тела? Почему так бешено колотится сердце? Неужели только из-за этого золотистого нежного взгляда, который словно укутывал ее в бархатный уютный кокон?
– Боже, до чего вы соблазнительны, дорогая, – глуховатым голосом проговорил Челлон, неотрывно глядя в ее огромные черные глаза и безошибочно читая их выражение. – Если бы я не дал себе слово проявить для начала мягкость и терпение, то просто бы похитил вас отсюда и увез к себе домой.
Шина вспыхнула и быстро отвернулась.
– Мне казалось, что для этого вы должны получить и мое согласие! – возмущенно проговорила она, гордо вскидывая голову. – У меня нет привычки позволять всяким незнакомцам тащить меня домой, как какой-то военный трофей.
Челлон усмехнулся.
– Да, я знаю, маленькая голубка. Мне придется здорово потрудиться, чтобы преодолеть последствия вашего монастырского воспитания.
– Откуда вы?.. – начала было она, но сразу же беспомощно умолкла. Похоже, что этот странный человек знает о ней практически все.
– Скажите, – внезапно спросил он, – вы будете исполнять завтра «Песню о Рори»?
Шина слегка вздрогнула.
– Конечно, буду, – ответила она с вызовом. – Но вас это вряд ли касается.
– Все, что связано с вами, Шина, касается меня, – тихо сказал Челлон. – Хотя признаюсь, для меня это не является неожиданностью. Это полностью укладывается в схему, которую я изучаю уже три месяца. Интересно, вы когда-нибудь подвергаете сомнению распоряжения вашего дяди? Или вам действительно нравится быть хорошенькой бездумной марионеткой?
– Марионеткой? – возмущенно воскликнула она. – Вы даже не представляете, о чем говорите! Мой дядя любит меня и делает только то, что для меня лучше.
– Что же это за человек, который одевает вас в траурные цвета и посылает на сцену, чтобы вы рвали свое сердце на части перед тысячами зрителей? – мрачно спросил Челлон.
– Все совсем не так!
– Неужели? А как же, Шина? Тогда расскажите мне, что вы чувствуете, находясь перед этой толпой, которая хочет только вкусить ваши слезы и упиться вашей агонией?
Темные глаза девушки затуманились.
– Пожалуйста, – попросила она, – я не могу об этом говорить. Почему бы вам не уйти?
Он покачал головой, нежно глядя на нее своими золотистыми глазами.
– Теперь уже я вас не брошу, голубка. Перед излечением всегда бывает больно, и я буду рядом, чтобы поцеловать больное место.
– Шина, что ты тут делаешь? – раздался рядом непривычно резкий голос Шона Рейли, нарушив интимность момента. – Он прикрыл за собой стеклянные двери и подошел, как всегда, грациозно. – Идет дождь, а ты ведь знаешь, как сырость вредна для твоего голоса. – Он сбросил свой твидовый пиджак и бережно укрыл им Шину, намеренно отгораживая ее от Челлона.
Тот наблюдал за его действиями с ленивой насмешливой улыбкой.
– Это я виноват, Рейли, – сказал он с иронией. – Я уверил ее, что она не растает. Похоже, я оказался прав.
Рейли раздраженно взглянул на него, затем перевел сразу потеплевший взгляд на Шину.
– Это безумие, плохая девочка! – произнес он с мягким упреком. – Давай, входи, и я принесу тебе выпить, чтобы ты не заболела.
– Я не хочу никакой выпивки, Шон, – неожиданно резко выпалила Шина. – Я чувствую себя прекрасно и совсем не замерзла.
Рейли уставился на нее, пораженный ее тоном, чем вызвал торжествующий смешок у Челлона. Это покоробило ее точно так же, как и обращение Шона.
– Ты встречался с мистером Челлоном, Шон? – хмуро спросила она, снимая пиджак и протягивая его ему обратно.
В глазах Шона мелькнуло необычное выражение.
– Рэнд Челлон? – медленно переспросил он. Челлон коротко кивнул. – А откуда вы знаете мое имя, мистер Челлон? Мы ведь, кажется, не знакомы?
– Мистер Челлон не унижается до таких прозаических вещей, как знакомство, Шон, – колко сказала Шина. – Он просто смотрит в свой хрустальный шар, и ему все становится ясно. – Повернувшись, она царственно проплыла к дверям, сопровождаемая Рейли. Шина решительно подавила желание обернуться и посмотреть на Рэнда Челлона. С нее уже достаточно его насмешливости и… обаяния.
Понизив голос, Шон с любопытством спросил ее:
– Вы были очень увлечены разговором, когда я вас увидел. О чем вы говорили? Она пожала плечами.
– О всяких пустяках. – Почему-то ей не хотелось делиться подробностями столь взволновавшей ее встречи даже с таким хорошим другом, как Шон. – Похоже, что мистер Челлон увлекается птицами. Мы обсуждали сравнительные достоинства голубей и жаворонков.
