Текст книги "Климат любви"

Автор книги: Айрис Бромидж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Не совсем. Отчаяние все искажает.

– Я уже говорила вам, Майк – вы зря убеждены, что точно знаете, что для меня лучше, а что хуже. По мне, Херонсбридж стоит усилий, и если я могу прибавить свой скромный труд к делу его процветания, никакого отчаяния не будет.

– Вы ушли от главной темы, Шарлотта, и знаете это.

– Вовсе нет. Просто я хочу, что мне предоставили решать самой. Майк, вы хотите, чтобы я уехала? Скажите честно. И пусть это будет ваше личное мнение.

– Нет, это последнее, чего я хочу.

– Тогда говорить больше не о чем, и я не могу понять, почему вы ведете себя, как беспокойный отец, который хочет вытолкнуть свое дитя в большой мир.

– Потому что слишком велико искушение удержать этого ребенка, использовать, забрать все и не дать взамен ничего. Что ж, Шарлотта, я пытался быть альтруистом вопреки самой природе Ставертонов, но вас не спасти от своей судьбы.

– Так перестаньте играть в альтруизм, – ответила она. – Я предпочитаю вас в качестве эгоиста.

– Хорошо. – Улыбаясь, он взял ее руки в свои. – Сдаюсь. Если надо, будьте мазохисткой. В любом случае у вас будет время подумать, пока я в отъезде, если передумаете – скажете «нет».

– Вряд ли я изменю свое решение, так что оставим этот разговор.

– Вы сильно повзрослели с тех пор, как живете здесь. А ведь вы знаете, Шарлотта, что я привязался к вам, да?

– Знаю. – Перед тем как выйти из машины, она на мгновение прижала его руку к своей щеке. – Берегите себя. – Она выскользнула из машины, не говоря больше ни слова, и побежала через двор к дому, освещенные окна которого расплывались у нее перед глазами.

Глава 23

В начале января Шарлотта поехала в Лондон. Ей надо было уладить кое-какие дела, связанные с наследством отца, и пройтись по магазинам, чтобы обновить гардероб. Она остановилась в тихом отеле недалеко от Виктории. Дел у нее было немало. В одни из вечеров Тони свозил ее в театр, как-то она пообедала в Ричмонде с Ральфом и Норой. Оба брата устроились неплохо и были вполне счастливы.

– Ты видела магазинчик Норы? – поинтересовался Тони, провожая ее в отель после театра.

– Да. Нора даже предложила мне работу. По-моему, теперь она на своем месте. Ей нравится это дело.

– Да. И идет оно неплохо. У нее в глазах уже появился блеск деловой дамы. Кажется, Ральф тоже доволен, хотя и играет за сценой роль второй скрипки. Дай ему Бог всего наилучшего.

– Робину хуже всех, но Нора подыскала ему славную няню, а ричмондский парк заменяет Херонсбридж. Завтра я свожу его в зоопарк.

– А потом?

– Послезавтра – магазины, а в пятницу – назад.

– Оставь для меня еще вечерок – зайдешь посмотреть квартиру.

– Спасибо. С удовольствием. Майк тебе тоже не пишет?

– Нет, только прислал открытку с дороги. Все разлетелись из Херонсбриджа, кроме тебя – ты осталась там, как Золушка.

– И тебе, и Норе перемена места пошла на пользу.

– М-м… Странно все поворачивается, да? И ты остаешься в Херонсбридже?

– Пока Майк и тетя нуждаются во мне. Спасибо за прелестный вечер, Тони. Если мы не увидимся в Лондоне, то приезжай в Херонсбридж, как только Майк вернется.

– Обещаю. Я не покину свою самую любимую девушку в одиночестве.

Ее поход по магазинам оказался изматывающим, но успешным, и она зашла в кафе в последнем супермаркете, обвешенная пакетами и мечтая о чае. Рождественские распродажи были в самом разгаре, и кафе шумело народом. Шарлотта присмотрела столик в глубине зала, где сидела одна женщина, и попросила разрешения сесть.

– Конечно, – приветливо согласилась дама. У нее были седые волосы, забранные в пучок, большие очки и вышедшая из моды шляпка. – Похоже, у вас был хороший день, – добавила она, улыбаясь.

Дожидаясь чая, они разговорились, и вскоре Шарлотта узнала, что ее соседка уже пятнадцать лет вдова, живет в деревне в Кенте, в свое время работала экономкой, а сейчас устроилась на полставки в буфет исследовательской станции.

– Три дня в неделю, – рассказывала она. – Меня это очень устраивает. Там такая симпатичная публика – очень славные молодые люди и девушки. Некоторые мне в дети годятся. Одно время я служила экономкой у директора станции. Только не нынешнего, а предыдущего. Грустная история, но доктор Ставертон симпатичный человек.

– Доктор Ставертон? Майк?

– Да. А вы его знаете?

– Я у него работаю.

– Вот это история! – воскликнула дама, и Шарлотта рассказала ей, в чем заключается ее работа в Херонсбридже. – Невероятное совпадение! А я думала, что доктор уехал за границу. Ведь произошел ужасный скандал! У нас в деревне о нем вспоминали еще несколько лет. Вы знаете, что он был женат?

– Да. И что его жена погибла в автокатастрофе.

– Я никогда не встречала девушки красивее. Не удивительно, что он был без ума от нее. Но она ничего не умела – только ходила вокруг меня и говорила: «Дорогая Иви – меня зовут миссис Ивинвуд – дорогая Иви, вы должны мне помочь». И я помогала, то есть делала все от начала до конца. Только бедному доктору Ставертону было уготовано кое-что похуже.

– Расскажите.

Собеседница с радостью начала рассказ:

– Ну, я поступила к ним на работу почти сразу после того, как они поженились. Миссис Ставертон до свадьбы выступала на сцене, потом оставила театр. Не думаю, что она могла стать звездой или сделать большую карьеру, но по прежней жизни она скучала. Она привыкла к Лондону, шуму, веселым компаниям, ярким огням витрин, а у нас в деревне скучновато. Первое время они ужасно любили друг друга, не замечать это было невозможно. Его Бари – ее звали Барбара – была для него звездочкой ясной, а она существовала только для того, чтобы доставлять ему удовольствие. Маленькая, темненькая с глубокими синими глазами… А вот и наш чай.

– А почему же их брак расстроился? – поинтересовалась Шарлотта, когда им налили чаю.

– Ну, все получилось из-за одной женщины, – объяснила миссис Ивинвуд. – Миссис Ставертон сильно скучала, когда доктор был на работе. Она обычно завозила доктора на станцию, чтобы потом поехать на машине в Лондон. Альма… забыла ее фамилию – память не та стала – была старой подругой миссис Ставертон. Они даже вместе снимали квартиру, до того как Барбара вышла замуж… Эта Альма была такая высокая, с короткой стрижкой, какая-то мужиковатая вся. Художница она была – вот, вспомнила, книжки иллюстрировала, в журналы рисовала. В общем, если коротко, то миссис Ставертон чуть не каждый день ездила в Лондон к Альме, или Альма приезжала к нам. Вот с этого и начались все беды. Доктору никогда не нравилась эта Альма, и миссис Ставертон мне рассказывала об этом. Очень она мне доверяла, бедняжка. Мне тоже эта Альма не нравилась, и не нравилось, что она так часто приезжает. Доктор думал, что она плохо влияет на его жену, а уж чем они занимались в Лондоне – Бог знает. Друзья у них были, они там развлекались и все такое. Миссис Ставертон иногда даже приезжала домой выпивши, а мистер Ставертон не тот человек, который станет такое терпеть, верно?

– Еще бы!

– Ну и начались ссоры. Он пытался отвлечь ее от Альмы, но не мог, потому что очень много работал. А его жена, ну не создана она была для тихой домашней жизни, ей нравилось, чтобы вокруг были люди, веселье, все внимание обращали… Неудачный у них брак получился. Ей ужасно не хотелось ссориться, она даже врала иногда, а я ее покрывала, только его так просто не обманешь. А потом она вдруг изменилась. Вся такая нервная стала, взвинченная, а то вдруг лежит, ни словечка не скажет, подавленная. Я только потом узнала, что она наркотики принимает. Мне бы и в голову не пришло… Да и о наркотиках тогда так не говорили, как сейчас. Только я услышала как-то, как они ссорятся. Он ей говорит: «Боже мой, Бари, если ты к этому привыкнешь, то с тобой все кончено». Разговаривали они в гостиной, а я из коридора все слышала. Он обвинял Альму, что она приучила Барбару к наркотикам, просил порвать с подругой. Миссис Ставертон обещала, но, конечно, не сдержала слово. В общем, на все это было просто страшно смотреть. Как она изменилась, бедняжка! Сама на себя стала непохожа. Доктор с Альмой ненавидели друг друга, он запретил ей появляться в доме. Сам стал водить машину, тем более, что миссис Ставертон уже не могла ездить одна, он пытался ограничить жену в деньгах, а она у меня одалживала, когда на наркотики не хватало. Ну, а Альма в отместку распускала слухи, что доктор жестоко обращается с женой, и миссис Ставертон настраивала против мужа, и та тоже начала жаловаться. В деревне-то как: все про всех знают, обсуждают, я пыталась урезонить самые длинные языки, да куда там…

– Господи! Какой ужас!

– Да, в общем, мистеру Ставертону никто не мог помочь. Альма эта уговорила миссис Ставертон подать на развод за жестокое обращение, и та согласилась, потому что попытки отучить ее от наркотиков казались ей жестокостью. Она совсем сошла с ума, бедняжка. То рыдала полдня у меня на плече, а то кидалась к старенькой машине, которую они с Альмой купили, чтобы ездить в Лондон. Мистер Ставертон написал заявление об уходе – слишком уж о нем судачили. А Барбара в последний день его работы собрала вещи, мне «до свидания» сказала и поехала к Альме. Наверное, она правда боялась доктора. Тут-то все и кончилось – она насмерть разбилась по дороге в Лондон. А доктор уехал за границу, и я о нем больше не слышала.

– Не удивительно, что он никогда не говорит о своем браке, – покачала головой Шарлотта, потрясенная ужасной историей, которую услышала.

– Он изменился, конечно. Сначала был такой милый, влюбленный, а потом стал резким, тяжелым человеком, замкнутым. Я рада, что у него все наладилось. Надеюсь, он когда-нибудь сможет забыть весь этот ужас.

– Не думаю. Но, все-таки, время лечит.

– Что ж, передавайте ему мои лучшие пожелания. Он всегда был джентльменом. Мы с ним не были на дружеской ноге, как с бедной миссис Ставертон, но он всегда обращался со мной честно и с пониманием. Он заслужил лучшей участи… А теперь поговорим о чем-нибудь более приятном, а то совсем расстроимся. Вот я люблю ходить по магазинам на Оксфорд-стрит. Что вы хорошенького купили?..

Когда через некоторое время Шарлотте удалось отделаться от болтливой дамы, она пошла в отель, чтобы поразмышлять о том, что услышала от миссис Ивинвуд. История многое объясняла в Майке.

Глава 24

В конце месяца Шарлотта прогуливалась в своем любимом месте – у речушки, и вдруг увидела, как в воде блеснула оранжевым хвостом огромная форель. Это зрелище наполнило ее душу восторгом перед необычайным разнообразием естественной жизни, и она снова удивилась, почему Майк был уверен, что она захочет отказаться от этих дивных моментов ради городской жизни, какие бы радости та ни сулила.

На западе серое небо было расчерчено розовыми полосами, а у горизонта маленьким алым шаром висело солнце. День выдался спокойным, и черные голые деревья не колебал ни один порыв ветра. Пейзаж мог бы показаться мрачным, если бы не река, в любое время года переполненная жизнью. Когда Шарлотта дошла до каменного моста, упали первые пушистые снежинки, и она, повернув назад, ускорила шаги – холодало и темнело, а ей еще надо было устроить на ночлег Мисс Гибс, которая зимой делила конюшню с Сэмом. Когда она закончила дела, то земля уже была покрыта белым покровом, а воздух поблескивал миллионами холодных искорок. Освещенные окна дома манили теплом и уютом, и девушка побежала через двор к крыльцу.

Мисс Ставертон простудилась и рано ушла спать. Шарлотта подогрела ей на ночь молока, а сама разожгла камин, выключила свет и прилегла на софу, спокойно послушать фортепианную музыку, которую передавали по радио. Она оставила шторы раздвинутыми, чтобы видеть заснеженный двор, которому составляли приятный контраст теплые всполохи пламени. Языки огня трепетали, как алые знамена, завораживая ее; танец снежинок за окном становился все медленнее и ленивее. Кот Тимон, свернувшийся калачиком рядом, зевнул, далеко высунув розовый язык, и заснул. Глаза Шарлотты сами собой закрылись…

Она проснулась от чьего-то пристального взгляда. Над софой склонился Майк, и Шарлотта непроизвольно протянула к нему руки.

– Майк! Вот это сюрприз! – воскликнула она, и он поцеловал ее.

– Что за милая, уютная сценка, прямо специально для усталых путешественников, – улыбнулся он. – Жалко было вас будить.

Шарлотта сразу засуетилась, но Майк отказался от ужина и чая.

– Я ничего не хочу, спасибо. Поел в поезде. Лучше оставайтесь здесь, не нарушайте милый уют. Я не позвонил, потому что буквально прыгнул в отходящий вагон. Как хорошо дома! – пробормотал он, откидываясь в кресле.

Майк здорово загорел и казался немного похудевшим, а у Шарлотты, которая не могла налюбоваться на него, сердце пело от радости.

– А миссис Крамлин неделю назад уехала, – рассказывала она ему последние новости. – После Рождества она сообщила, что ей предложили работу в отеле, и она согласилась. Я ее не задерживала. Теперь к нам приходит жена скотовода, миссис Джефрис, помогает с уборкой и готовкой. По правде говоря, это даже лучше – в Херонсбридже стало веселее – по крайней мере, не слышно жалоб миссис Крамлин, а с работой мы отлично справляемся.

– Вот уж, правда, небольшая потеря. А вы не слишком устаете?

– Да нет, иногда приходится готовить, но я это люблю.

– А отпуск? Вы решили его не брать?

– Мой ответ тот же, что и раньше. Лучше расскажите о вашей работе, это гораздо интереснее.

– У вас романтичное воображение, дорогая. Мне привозили пробы почв из разных мест, и я исследовал их, вот и все. Еще я искусан до смерти всякими тропическими насекомыми. Как ни странно, научная работа не приносит мне прежней радости. В Африке я не переставал думать о Херонсбридже. Теперь для меня важнее строить будущее, чем исследовать прошлое, копаясь в останках древних животных и мусоре веков. Удивляюсь сам себе. – Он встал, подбросил поленьев в камин, вынул трубку. Шарлотта молчала, наблюдая за ним – резко очерченный профиль, квадратный подбородок, глубокие морщины у рта. – Я спрашивал себя, чем меня влечет Херонсбридж, – продолжал он, закуривая. – Мне здесь все не нравилось, и все напоминало о печальном детстве. Но потом я понял, что старые стены обрели новый смысл, потому что здесь есть вы. Я торопился назад не только к Херонсбриджу, но и к вам, вы стали частью моего дома. Я пытался направить вас на другой путь, но не смог. Думаю, все дело в том, что вы любите не только природу, деревню, Херонсбридж, но и меня. Я знаю это довольно давно, не мог не знать, не мог не замечать… Какие-нибудь комментарии?

– Только то, что вам не нужно чувствовать себя виноватым. Меня вознаграждает сама жизнь здесь, с вами. Больше мне ничего не надо.

– Наивно думать, дорогая, что так будет продолжаться вечно. Чем дальше, тем больше хочешь. Я любил, я знаю…

– Но вы мужчина, а женщина может получать удовлетворение от того, что служит любимому.

– Но кроме большого сердца, у вас есть и тело, которое требует свое, – заметил он с улыбкой. – Как бы то ни было, пришло время поговорить о будущем. Вы знаете, что я был женат, и крайне неудачно. Это было шесть месяцев рая, шесть – чистилища и четыре года ада. Я никогда не хотел повторять этот опыт, но в последние месяцы задумался, и, конечно, не мог не оценить преимущества брака с девушкой, которая любит меня, любит здешнюю жизнь, которая создаст мне уютный дом и родит детей, которые продолжат мое дело. И все это для меня. Но что я могу дать? Я много думал об этом, пока был в отъезде, но по-прежнему прихожу к выводу, что мне нечего дать вам. Впереди только тяжелая работа и мало денег – все заработанное уходит назад, в землю. Что я могу дать в ответ на вашу любовь? Дружбу, привязанность, уважение? Этого хватит, Шарлотта?

– Дружба, привязанность, уважение? Еще – поддержка? Но ведь это и есть любовь!

– Я много размышлял в последние несколько недель, и понял, что из этого может что-то получиться, если вы готовы рискнуть.

– Не вижу никакого риска. Ведь я уже хорошо знаю вас, Майк.

– Я на десять лет старше вас, дорогая, и давно перестал быть идеалистом. Мне никогда не удавалось строить нормальные отношения с людьми. Ни дома, когда я жил в семье, ни с женой. Можно, конечно, винить обстоятельства, но всегда остается часть вины, которую надо взять на себя. Неудача моего брака вечно будет преследовать меня, и я не уверен, что имею право рисковать еще раз. Если я сделаю вас несчастной, то это станет проклятием каждой моей минуты. Возможно, мне просто не хватает душевного тепла, и в этом все дело.

– Если это так, то вы бы не переживали из-за прежних неудач и печалей. И в первые месяцы вашего брака, которые вы называете раем, вам тоже хватало душевного тепла. Потом вы чувствовали себя морально и эмоционально истощенным, опустошенным, но я заметила в вас перемены. Сначала вы были таким холодным, жестоким, но, понемногу, начали становиться все мягче и мягче. Может быть, счастливая жизнь вдвоем вылечит ваши раны? Это станет моей надеждой и верой.

– Вы так молоды, Шарлотта, и так доверчивы. Вы даже не представляете, как трудно жить двоим, связанным узами брака… – Он замолчал, глядя в огонь, и девушка поняла, что Майк думает о прошлом; возможно, решает, что ей можно рассказать, а что нет. И она отважилась:

– Майк, я знаю, что с вами произошло. Все знаю.

– Кто вам рассказал? – быстро спросил он, поднимая голову. Она все объяснила. Майк мрачно слушал, и Шарлотта уже начала сомневаться, правильно ли она поступила, когда он задумчиво ответил:

– Возможно, даже лучше, что вы теперь все знаете. Меня гнетет не то, что наша любовь с Барбарой погибла, не то, что это сопровождалось унижением и мерзостью, меня гнетет мысль, что я мог и должен был выиграть это сражение. В чем я был неправ? В том, что слишком много работал? В том, что не до конца понимал свою жену?.. Не будем больше об этом говорить, но теперь вы понимаете, почему я так недоверчив.

– А может быть, вы мне все-таки поверите? Я знаю, что я делаю, хотя мне и не удалось убедить вас до конца. В вас нет огня страсти, но в умеренном климате сады растут даже лучше.

Улыбнувшись, он протянул ей руку, и Шарлотта догадалась, что ей удалось отвести прошлое и вернуть его к настоящему и будущему.

– Больше я не буду альтруистом, – заявил Майк, заключая ее в объятия. – Я предупреждал тебя, предупреждал и снова предупреждаю. А теперь я отброшу принципиальность и скажу то, что хочу сказать, как эгоист, думающий только о своих выгодах. Ты выйдешь за меня замуж, Шарлотта?

– Да, да, да!.. И как бы ты ни разубеждал меня, я все равно скажу – да. Ты – мой мужчина, хорошо это или плохо… Я рада, что ты все-таки предпочел меня Кейт.

– Кейт? Я никогда о ней всерьез не думал. Не понимаю, с чего ты это взяла?

– Но ты не отрицал.

– Такова была часть моей стратегии предупреждения. Я думал, что ты обратишь внимание на какого-нибудь Лэтчли.

– Ради Бога, больше никогда не изображай со мной альтруиста. Будь эгоистом, меня это устроит больше.

– Против такого предложения я не могу устоять.

Он прижал ее к себе и поцеловал. Нескоро они смогли заговорить снова.

– В старом доме станет теплее и веселее, – объявил он наконец. – А для начала мы уберем этот портрет отца.

– Нет, не делай этого. Если бы он не оставил тебе Херонсбридж, то ты не приехал бы из Канады, и мы никогда бы не встретились. Давай повесим его в гостиной и покажем старику, каким должен быть настоящий дом.

– Давай.

– Ведь ты бы не приехал из Канады, сложись все по-другому?

– Думаю, нет. Я мечтал забыть свою здешнюю жизнь. Так что мне тоже есть за что поблагодарить отца. Мы поженимся весной?

– Март мой любимый месяц.

Майк пошевелил угли в камине, и огонь разгорелся веселее.

– Твои волосы отливают золотом при свете камина. Какое искушение для любого мужчины!

Шарлотта отошла к окну. Снег все еще не перестал, и деревья казались белыми призраками. Она повернулась навстречу взгляду Майка.

– Счастлива? – спросил он. И, прочитав ответ в ее глазах, сказал: – Я тоже. Странное чувство. Лучше пойди сюда и докажи, что я не сплю.

Она подошла и обняла его.

– Моя дорогая, милая, нежная, добрая и честная Шарлотта. Я буду заботиться о тебе и сделаю все, чтобы ты была счастлива.

– Я люблю тебя, Майк, – тихо сказала она. – Избитые слова, но я не могу придумать других.

– И не надо. – Он прижал ее к груди, и они долго стояли неподвижно, а в камине плясали огоньки, за окном тихо шел снег…