Текст книги "Куплю тебя за миллион (СИ)"

Автор книги: Айрин Лакс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 19

Бекетов

Я не перестаю двигать пальцами, но уже медленнее и осторожнее. Всё же воткнуть палец, когда она почти ничего не соображает, это одно, а когда Мари всё осознает, в дело подключаются и предрассудки, и страхи. Взять резко и жёстко настоять на своём чревато лишь тем, что я навсегда перебью тягу у девочки к экспериментам, а она настолько горячая и отзывчивая, что лишать себя такого удовольствия совсем не хочется.

Стоит лишь немного, самую малость стать осторожнее, показать ей, как бывает хорошо… и самому постараться при этом не кончить в трусы.

– Мне кажется, это чересчур, – шепчет Марианна.

Водя губами по её шее, разгоняю мурашки, покрываю поцелуями кожу и не даю передышки, продолжая мягко, но настойчиво двигать пальцами внутри.

– Ты же видела коробку, Анна-Мария? Я тебя всю хочу. Абсолютно.

– Но я думала, что это всё позднее… Потом, когда приестся и всё такое!

– С чего вдруг у тебя такие мысли?! Неужели ты думаешь, что игрушками пользуются только те, кому обычный секс наскучил? Ага. Опять начиталась умных форумов, да?!

Мари кивает.

– Не читай эту помойку. Лучше у меня прямо спроси, что я об этом думаю.

– И что же ты думаешь?!

Болтовня её отвлекает. Чувствую, как напряжение мышц спадает, и можно чуть глубже, резче войти. Я уже там, до самой последней фаланги. Жарким кипятком её внутреннего тепла ошпаривает до самых гостей. Боюсь, если член пристрою, сгорю сразу же…

– Я предпочитаю не думать, а делать. К сексу у меня особое отношение. Не просто перепих от нечего делать или от желания сбросить напряжение. Секс – это такое же искусство, танец или игра, как тебе угодно. Я в неё очень хорошо играю и хочу научить тебя… тому же.

На последних словах голос уже срывается в хриплый шепот. Бёдра сами непроизвольно начинают двигаться.

– Глеб…

Частота сокращений становится запредельной.

– Не стесняйся. Игрушки лишь инструмент, тебе понравится и с ними, и без них… Со мной тебе нечего стесняться или бояться. Просто расслабься… Хочешь же?

– Хочу тебя! – хныкает и словно решив больше не ломаться, окончательно расслабляется, разом опустив напряжение.

Не желая терять ни секунды, аккуратно растягиваю её тугую попку ещё одним пальцем и активнее двигаю во влажной, переполненной киске. Вхожу в общий ритм и теперь уже двигаю пальцами обеих рук, как автомат, чёткими и ритмичными очередями. Марианна ёрзает, но теперь уже от желания большего.

И если бы не грёбаная охрана, я бы не удержался от того, чтобы её попку прямо сейчас опробовать…

Вместо этого лишь остаётся терпеть и доводить девочку до финала. Раскрасневшаяся, вспотевшая, растрёпанная, сама насаживается бёдрами, раскачивается взад и вперёд, кончая долго и остро.

Ей хорошо, тело Марианны обмякает. Только её пальцы намертво в мои бёдра впились. Она пытается удержать себя, но после от удовольствия совсем растекается на моих руках сладкой патокой.

– Глеб, – почти мяукает, заласканная до невозможности.

Грудная клетка вот-вот лопнет, штаны трещат по швам. От переполненных яиц звон стоит в ушах, как от боя церковных колоколов.

– Глеб… – уже осмысленнее.

С огромным трудом вынуждаю себя поправить на девчонке одежду. Хотя видок у неё такой – поправляй или не поправляй, видно, что удовольствием под завязку накачанная.

– Я тоже хочу сделать тебе приятно! – обещает прерывистым шёпотом Марианна.

Прежде чем я успеваю отреагировать, она встаёт на ноги. Вскочить пытается, но быстро кренится в сторону. Успеваю подхватить её и уронить на себя. Кудряшки Марианны мгновенно свешиваются мне на лицо, щекоча кожу, забиваясь в глаза. Её волосы заставляют меня зажмуриться и Мари этим пользуется, целуя меня.

Сладкую я поймал в падении и сейчас она на мне распластана тесно-тесно, в затылок впивается острый камешек. Но это такие мелочи, совсем ничего не значат. Гораздо острее меня меня пронизывает жаром стройного, юного тела красавицы. Мари перебрасывает копну через плечо, снова целует меня.

– Можешь открыть глаза, – щекочет губы бойким язычком и улыбается, словно пьяненькая.

– Осторожнее, Проблема. Ты же на ровном месте можешь себе ноги переломать.

– Мне так хорошо, что голова немного закружилась, но ты меня вовремя спас… – прижимается теснее низом своего живота к моему, вызывая пульсацию в паху. – Ты такой твёрдый, я хочу приласкать тебя.

– За нами охрана следит. Не хочу радовать их просмотром порнушки в режиме реального времени.

– М-м-м-м… Ты такой ужасный, грязный пошляк. Фу! – и впивается в мой рот взрослым, дерзким поцелуем. – Неужели ты совсем-совсем ничего не можешь придумать.

– Баш на баш, что ли, Проблема?!

– Дело не товарно-денежных отношениях, к которым ты, видимо, привык. Просто ночь была волшебной, а утро – замечательное. И даже если бы ты меня до таких оргазмов сейчас не довёл, я бы всё равно захотела сделать тебе приятно… От всего сердца, потому что я…

– Пойдём в машину! – решаю вопрос. – Там ты сможешь меня отблагодарить.

– Приласкать! – возражает Марианна.

– Да похер как назовёшь. Главное, сделай…

Голос словно не мой, чужой совершенно. Хриплю, вонзаясь алчным взглядом в её пухлые губки. Да-да, я прямо туда хочу. Но посмотрю, на что решится Мари, предлагая ей:

– Полная свобода действий. Как решишь, так и будет.

У самого сердце перестаёт биться, а член становится колом. Хотя там уже и так всё каменное, сейчас же гранитным стало. Даже любопытно, как Мари с этой железобетонной арматурой управится!

– Ох… Ничего себе! – выдыхает тихо, спрашивает дрогнувшим голосом. – Ты мне доверяешь?! Тогда… пойдём скорее!

Марианна

Получить от Бекетова разрешение на полную свободу действий – это событие века! От возможности кровь начинает шуметь, а в голове словно пузырьки от шампанского лопаются.

Бекетову явно не терпится получить свой десерт, однако при этом он тормозит возле машины и смотрит прямо в глаза.

– Ну, что дальше?!

– То есть… Я совсем-совсем всё сама решаю? – переспрашиваю. – Даже не верится!

– Не только решаешь, но и делаешь.

Грудная клетка мужчины поднимается и опускается от глубокого, размеренного дыхания. Его голубые глаза мерцают, как кусочки льда на солнце. Я же теряюсь на миг от вседозволенности и полной свободы действий. Если бы Бекетов был конфетой, я бы его целиком съела.

Однако эту конфета из числа очень твёрдых, не поддающихся с одного раза и даже со второго. Может быть, Бекетов – это особый сорт шоколада, который не тает и не плавится, как ни пытайся его расплавить.

– Где охрана твоего отца? Они за нами наблюдают и видят всё?

Бекетов хмуро кивает через левое плечо.

– Они все кучкуются вон там.

– Но они нас не окружили, да?

– Девочка, за нами лишь приглядывают, но не держат в плену!

– Хорошо… Тогда.

Судорожно пытаюсь придумать что-то. Раскрыв заднюю дверь автомобиля. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы скрыть нас от посторонних глаз.

– Иди ко мне, Бекетов.

Он движется ко мне плавным, вальяжным движением, опирается спиной на машину. Держится невозмутимо и даже кончиком пальца не шевельнёт, чтобы подбодрить меня или подсказать, как правильно. Придётся делать всё самой.

Сначала я просто целую его в нижнюю губу и торопливо спускаюсь на подбородок, оттуда на крепкую шею, пахнущую лишь его персональным запахом.

Цепляю пальцами резинку его спортивных брюк, дёргаю вниз и торопливо опускаюсь на колени. Сама. Быстро-быстро, пока не передумала.

Шиплю от того, как нежная кожа на левой коленке сбивается о сухую землю.

– Плохая идея, поранишься… – предупреждает Бекетов, опустив ладонь на мой затылок. – Вставай! – приказывает Глеб.

Он говорит одно, но его тело точно жаждет другого. Член так сильно выпирает через белоснежные боксеры. В самом верху даже ткань намокла от выделившейся смазки.

Опускаю немного дрожащую ладонь на его стояк, обхватив крепко. Внутри собирается шторм из чувств и тёмных желаний, пьянит ещё сильнее.

Осмелев, делаю движение вверх и вниз, как он меня учил, а потом оттягиваю трусы вниз, слыша, как быстро и коротко выдыхает Бекетов. Его пальцы перебирают мои волосы, собирая их в крепкий захват на затылке.

Крупный, сильно эрегированный член оказывается прямо перед моим лицом. Тяжёлый, большой, увитый синеватыми венами. Автоматически сглатываю, побаиваясь очевидного – этой штукой насквозь проткнуть можно.

Как только он внутри меня поместился и ничего мне не повредил.

Не повредил же?!

Ну, кроме того, что моя природная скромность оказалась разбитой в пух и прах, ни следа от неё не осталось!

Иначе как объяснить, что я сама добровольно опустилась на колени и хочу взять это… в рот. Не просто хочу, но жажду!

Осторожно перехватываю член у самого основания, делаю захват более уверенным. В тот же миг ладонь мужчины несильно, но всё же подталкивает меня вперёд.

Бросаю на Бекетова быстрый, осторожный взгляд и замираю, поражённая увиденным. Его лицо было напряжено, искажено словно в момент муки, на висках выступили крупные капли пота. Хриплое, шумное мужское дыхание вырывается из его приоткрытых губ со свистом и рушится на меня жарким водопадом сверху, окончательно уничтожая последние тени сомнений.

Привычный холод в глазах Глеба уступил место жидкому, расплавленному огню.

Он так сильно хочет, что наверное, даже себе никогда в этом не сознается.

Значит, медлить точно не стоит. Я облизываю губы языком, смачивая. Глаза Бекетова начинают мерцать ещё ярче.

– Смотрю, ты опытная… Даже подсказывать не нужно, – выдаёт с искристым смехом.

Но через миг его взгляд снова темнеет и становится опасным, жёстким, давящим.

– Признавайся. Уже делала это раньше? Или нет?!

– Нет, не делала, – отвечаю дрогнувшим голосом.

В груди мгновенно холодеет от того, что Глеб во мне сомневается. Кажется, он уже спрашивал, не допускала ли я близости с Леонидом, хоть какой-нибудь близости. Но дальше жарких объятий и поцелуев Леонид никогда не заходил, я словно его совсем не интересовала, как девушка!

– Ты мне не веришь?

– Никому не верю, – обрубает Бекетов. – Даже себе. Особенно, самому себе… Сейчас, – и давит ладонью на затылок.

Горячая большая головка члена мягко, но требовательно утыкается в мои губы.

– Хотела взять в рот – бери!

– Тебе не нравится, как я это делаю?

– Мне нравится, когда в рот глубоко берут и сосут старательно!

Ох, чёрт… Кажется, Глеб не то чтобы просить не умеет, но и выпускать контроль из своих рук ни на секунду не желает. Только минуту назад он дал мне полную волю действий, а сейчас жёстко перехватил ситуацию в свои руки.

По губам разливается мужской вкус, терпкий и чуть солоноватый, но не отталкивающий, скорее пряный и незнакомый, волнующий. Бекетов держит меня за волосы жёстко, но не торопится вонзать мне в ротик глубокими толчками. Выжидает. Его член требовательно пульсирует и заражает жаром. Осмелев, я делаю крошечный шажок навстречу тому, чего хочется нам обоим.

Высунув язык, я очерчиваю круг, по спирали от самого конца члена с прозрачной, повисшей капелькой, двигаясь дальше, вбирая в рот крупную головку.

– Блять! – со свистом выдыхает Глеб, проталкиваясь чуть глубже.

Его тело пронизывает крупной, сильной дрожью. Я расслабляю рот, подталкивая член языком глубже. Думала, будет сложнее, но единственное, что причиняет неудобство – это толщина ствола, вокруг которой губы натягиваются до предела.

Однако если расслабиться, то становится проще. Вобрав его член на треть, я задерживаю, насколько хватает дыхания, и пробую пососать его, как фруктовый лёд на палочке.

Сделав несколько движений, выпускаю изо рта. Слышу разочарованный и жадный выдох Бекетова.

Придерживаю член рукой, совершаю пальцами несколько скользящих движений по напряжённому стволу.

Признаюсь, заглянув мужчине в глаза:

– Я тебя первым так близко подпускаю и хочу делать это только тебе. Но если ты не хочешь или сомневаешься во мне, то лучше…

– Только мне! – требовательно перебивает меня мужчина, крепко хватает у корней волос. – Запомни это!

– Запомнила. Можно я продолжу?

Глава 20

Бекетов

Не можно, а нужно!

Жизненно необходимо, чтобы эти сочные губки вернулись туда, откуда только что соскользнули.

Киваю медленно, не сводя глаз с лица Марианны. Она снова уверенно и крепко охватывает ствол у самого основания и накрывает горячим ртом головку, очерчивая языком влажные спирали, взбираясь выше и дальше. Чёр-р-р-рт… Так невозможно сладко и размеренно – пытка!

Потому что хочется воткнуться на всю длину и подвигаться, загнать член до самого конца серией коротких, жёстких толчков.

Марианна старательно берёт в ротик глубже и глубже, активно помогая себе язычком. Интуитивно делает всё верно, но её движениям не хватает отточенности, выверенности, когда с полсекунды член занимает то самое, верное положение и упирается концом в податливую горячую глотку. Моей Проблеме же только предстоит этому научиться. Но она горячая и старательная ученица.

О да, очень старательная и жадная к обучению.

– Расслабь глотку. Не бери нахрапом. Представь, что берёшь в рот самый вкусный и сладкий в мире леденец…

На миг закрытые глаза Марианны открываются с застывшим выражением: «Ты что, серьёзно?!».

Крепче обхватываю её затылок, подталкивая к себе, натягивая ротиком.

– Расслабь, покажу, как надо.

Свободной рукой поглаживаю её напрягшееся до предела горла, советую носом дышать и только после этого Мари расслабляется. Почувствовав, как она стала податливой и доступной, я сам начинаю двигать бёдрами, засаживая глубоко. Так, как надо!..

Под кожей вспыхивает алчный пожар, который сжирает остатки благоразумия. Ощутив контроль над ситуацией и готовность Марианны пойти до самого конца, просто уже не могу остановиться, долблю горячий ротик, не позволяя отстраниться. В ответ Марианна крепко обхватывает ладонями мой зад и впивается в кожу ногтями.

Вишнёвые губки до предела вокруг толщины ствола натянуты. Мягкие и влажные. Можно вечность любоваться, как член упруго скользит между её губами. Но я слишком сильно хочу кончить, поэтому не способен потерпеть, переждать или немного отсрочить момент оргазма.

Вогнав настолько, насколько позволяет нерастраханный ротик Марианны, отдаю ей приказ или прошу, сам не понимаю. Но Марианна неожиданно ещё сильнее меня за зад хватает и скользит вперёд, заглотив целиком. Вижу, как ей непривычно до самой глотки держать, из последних сил за меня хватается и носиком сопит усердно.

Однако начинает сосать ритмично, наращивая темп. К этому мигу все терпение перегорает и пик слишком близок. Каждая мышца тела ноет от дикого желания, от судороги, которой всё тело свело, насквозь прошило и выплеснуло адски резко.

Сначала Марианна зажмуривается, но потом распахивает глаза и смотрит прямо мне в лицо, принимая в рот всё до капли. Кажется, мои пальцы намертво встали камнем у неё в волосах. Надо бы разжать хватку, позволить отстраниться. Я не думал, что дойду до критической отметки. По-скотски наслаждаюсь пульсацией члена в горячем ротике, каждый толчок семени освобождает меня, делает тело лёгким и накачивает кровь ядовитым наслаждением, от которого отказаться просто невозможно.

Надо… что-то делать.

Заставляю себя разжать пальцы и снять гнёт ладони с затылка Марианны. Однако, даже освободившись, она не увиливает в сторону, сглатывает, принимая все до последней капли.

Медленно поправляю на себе одежду. Пальцы словно одеревенели, сам нахожусь в прострации. Много раз в жизни мне отсасывали, но ощущение, будто впервые испытал то, что произошло минуту назад. Мысли и эмоции сбиты в неразборчивый, запутанный клубок. Но мне хватает выдержки, чтобы придать своему лицу неизменный покерфейс и остаётся лишь надеяться, что маска хладнокровия выглядит достаточно убедительно.

Протягиваю ладонь Марианне, она поднимается с земли и держится рядом. Просто держится, в глазах тихая блажь и туман, ничего разглядеть не удаётся. Чёрт, она сейчас словно куколка – совсем неживая, но такая красивая!

Присев на корточки, стряхивая с её колен мелкие песчинки и камешки, впившиеся в кожу. Дурочка моя ласковая, быстро и без раздумий на колени передо мной шлёпнулась! Ссадину на левой ноге заработала. Поцеловав короткий росчерк на коже, поправляю платье, затягиваю тесёмки, придавая вид, который был раньше.

– Горло болит?

Обхватив тонкую шейку, провожу ладонью вверх и вниз.

– Нет, – отвечает хрипловато Марианна и прячет лицо у меня на груди. – Мне ужасно стыдно, но кажется, я ещё раз кончила, когда ты двигался у меня в ротике.

Ох, млять…

Это же как контрольный в голову – все мозги нахрен вынесло.

Как можно шептать такие бесстыжие пошлости и при этом очаровательно краснеть, смущаясь?!

– Пить хочешь?

– Нет, не хочу, – качает головой. – Нам скоро возвращаться?

– Хочешь вернуться прямо сейчас?

– Честно? Я бы ещё немного здесь побыла. Если можно, – добавляет едва слышно.

– Можно.

Отправляюсь за бомбером, который остался на месте пикника. Когда возвращаюсь, Мари уже конкретно оккупировала мой Мерс, включив какую-то радиоволну с попсовыми песенками.

– Немного послушаю музыку, – объясняет и с радостью кутается в пиджак, потом присаживается рядом со мной на капот тачки, просто разглядывая окрестности.

Мы молчим. Должен признаться, что меня до сих пор трясёт изнутри, как в сильной лихорадке! Сердце стучит с перебоями, как у больного.

– Ой, обожаю эту песню. Можно я погромче сделаю? – спрашивает Марианна.

А? Что? Погромче? Какую песню?!

У меня в голове стоит сильный шум от взбесившегося кровотока. Кровь уже понемногу успокаивается, но внутри что-то до сих пор шелестит мягко и настойчиво, словно волны во время прилива. Никотин немного вносит ясность, но всё равно я далёк от привычного состояния, когда твёрдо и уверенно стою на ногах.

Потому киваю Марианне, пусть делает, что хочет. Хотя сам ни хера не соображаю, сидя на капоте тачки.

Скурил до фильтра, пальцы немного обжигает. Нужно ещё одну сигарету, чтобы спуститься в реальность.

– Я так хочу прижать тебя к себе, ничего не сказав, – подпевает солисту Марианна, опускаясь рядом со мной.

У неё очень приятный голос, во время пения низкий и глубокий, бархатом ложится на слух, лаская его.

– Только ты пари, ты пари, облаками ты взлетай… – мурлычет.

Опускаю правую руку на плечо девушки, прижимая к своему телу. Застываем… Чёрт знает, сколько секунд утекает в никуда.

– Время в режиме slow… – старательно выводит певец в эфире радио.

Докурив, щелчком отбрасывая окурок, целуя влажные у корней волосы Марианны.

– Утрудилась, малявка?

Она смотрит мне в глаза, с улыбкой. Губы припухшие, взгляд плывущий.

– А ты теперь меня целовать будешь?

– Что?

– То есть не будешь? – огорчается.

– Не понял.

Кажется, во время минета Марианна из меня не только сперму высосала, но и мозги вместе с ней, потому что я ни черта не понимаю смысл задаваемых ею вопросов.

– Ну… Я же тебе…

Смущается, опускает взгляд на свои босоножки.

– Я тебе минет сделала, и ты мне в рот кончил.

Становится цвета алого мака. Хоть бы не сгорела на этом самом месте от смущения.

Приподнимаю личико Марианны за подбородок, заглядывая в лицо.

– После этого ты меня в губы целовать не будешь? – задаёт вопрос.

Только сейчас до меня доходит. Как на замедленном режиме…

– С чего ты так решила? – не понимаю. Реально. Потом прошибает смехом и пониманием. – Ага! Опять твои долбаные форумы. Слушай, в какой дремучий лес ты забрела, что нахваталась подобных глупостей?!

– Я такое читала, – говорит упрямо.

Доказать ей обратное можно только одним способом – поцеловать так, чтобы ноги подкосились. Именно это я и делаю, с огромным удовольствием целую сладкую девочку, зацеловываю, затрахивая её горячий ротик.

– Ещё раз узнаю, что ты это дерьмо читаешь, форумы всякие, я тебя реально. Очень. Сильно. Накажу. Поняла?

– Да-да… А ещё раз поцелуй меня так? – пьяно мурлыкает.

– Нет. Этому столику больше наливать не будем, – щёлкаю пальцами по носу.

– Почему?

– Снова тебя захочу, а если ты помнишь, у нас клиника по расписанию.

* * *

Песня, которую напевала Марианна: Jony «Ты пари»

Глава 21

Марианна

Спустя несколько часов

Сидим в машине на парковке перед сверкающим, светло-голубым зданием.

– До приёма десять минут, – Глеб сверяется с часами. – Пошли в клинику. Нас уже ждут.

– Ох уж эта клиника! – вздыхаю себе под нос.

– Не хочешь идти?

Глеб кивает в сторону трехэтажного здания, находящегося в черте города. Я наслаждалась поездкой по оживленным улицам, поняв, что соскучилась по ритму большого города, старательно в мыслях отодвигая в сторону причину, по которой мы здесь оказались. Но вот именно сейчас игнорировать реальность не получается.

– Не хочу… Может, мы без клиники обойдемся?

– Не обойдемся, – отрезает Глеб. – Я в тебя кончал. Это чревато последствиями. Ни мне, ни тебе они не нужны.

«Ни мне, ни тебе они не нужны!» – передразниваю мысленно.

За двоих решил, что ли?!

– Марианна. Вылезай! – подгоняет меня строгим голосом.

Он уже выбрался из машины и даже дверь с моей стороны распахнул, протягивает ладонь и застыл непроницаемой ледяной глыбой. В какой-то момент на пикнике показалось, что мне удалось просочиться совсем немного ему под кожу. Но сейчас, посмотрев на безэмоциональное лицо киллера, понимаю: показалось.

Делать нечего, я выбираюсь из машины. Утреннее солнце уже светит очень ярко, бьет прямиком в глаза. Я опускаю на глаза солнечные очки, с зеркальной поверхностью.

– Сейчас врач тебя примет, возьмет все необходимые анализы. Когда тебе будут задавать вопросы, отвечай честно. Даже если вопросы покажутся тебе слишком интимными, не стоит стесняться и думать, что за этим кроется нечто непристойное. Ты всего лишь разговариваешь с врачом, выполняющим свою работу. Ни о чём не умалчивай. Это важно. Особенно в твоём случае. Необходимо, чтобы тебе подобрали препарат, который будет максимально безвредным…

Бекетов негромким голосом инструктирует меня, ведя к клинике. Чем ближе здание, тем больше растёт внутри тревога и нежелание входить.

Мои шаги становятся всё медленнее и медленнее. Бекетов замечает.

– Ты нарочно тормозишь?

– Нет.

– Не лги мне, иначе я твою маленькую проблемную задницу вдоль и поперёк так отшлепаю! Неделю на попке сидеть не сможешь.

– Не хочу идти в клинику! – признаюсь я. – Не пойду.

– Что за упрямство?! – рыкает Глеб. – Мы же всё с тобой обсудили? Перед сексом. Так?

– Наверное, – лепечу я. – То есть… Ты схитрил! Вскружил голову, возбудил меня, довел до грани и задал вопрос. В таком состоянии я бы тебе ни в чём не отказала, даже почку без наркоза согласилась бы отдать! А сейчас мне страшно!

– Посмотри на меня.

Глеб разворачивает меня к себе лицом.

– В глаза посмотри, не через эти блядские очки, в которых я только себя самого вижу! – Глеб срывает с носа очки и заводит левую ладонь за мою шею, придерживая. – Тебе ничего не грозит. Обещаю.

– Если вдруг окажется, что пить гормоны мне нельзя?! Я же вообще почти никакие таблетки не принимаю! – шмыгаю носом. – Про гормоны разное пишут… Я всякое прочитала. Они могут стать причиной серьезных проблем!

– Нет. Нет. И ещё раз нет. Всё будет хорошо. Верь мне. Всё. Будет. Хорошо.

Я ему, конечно, верю. Разве я могу в нём сомневаться? Но почему же мне тогда так дико страшно и совсем не хочется идти в эту больницу?!

– Если вдруг окажется, что тебе таблетки пить нельзя, то ты их пить не станешь, – успокаивает меня мужчина.

– А если пить нельзя, но вдруг уже пошла естественная реакция?! Что тогда? – задаю со слезами главный вопрос.

Страх подкатывает только сейчас!

Ох, чёрт. Надо было раньше думать! Где же была моя голова в тот момент?! Моя голова в тот момент взяла отпуск! Очевидно, Глеб не просто умело владеет своим членом, но обладает сверхъестественной способностью отключать разумные мысли. По одному прикосновению волшебного орудия. Хотя я пыталась подумать о последствиях, но не смогла противостоять напору опытного самца. Желанного, к тому же.

Быть таким, как Глеб, это противозаконно!

– Ты забавно маскируешь словами возможность оплодотворения, – хмыкает Глеб, но ухмылка мрачная, без капли тепла.

– Ты не менее забавно не хочешь произносить слово «беременность».

– Если вдруг всё пойдёт по пизде, то тебе сделают прерывание беременности, а я стану пользоваться резинками. Всегда. Обещаю. Но не стоит нагонять на себя мрак перед посещением врача.

Говорит чётко, как будто уже принял решение. Ах да, так и есть. Мне стоит подчиниться.

– Я просто рассматриваю все варианты.

– Ты хватаешься за самые худшие, Анна-Мария!

– С тебя беру пример.

– Я не лучший образец для подражания, – качает головой Бекетов. – Пойдём, не будем задерживаться зря.

* * *

Клиника, конечно, из разряда самых лучших, но меня насквозь пробирает холодом. До самого копчика. Мурашки на коже такие огромные, что я, наверное, выгляжу, как дикобраз. Заметив моё состояние, Глеб хмурится.

– Посиди здесь, – показывает рукой на кожаный диванчик. – Я первым зайду к врачу.

Я киваю и на деревянных ногах делаю шаг к дивану. Глеб скрывается за дверью, на которой висит помпезная золоченая табличка.

«Авилов Пётр Николаевич» – читаю, шевеля губами.

Акушер-гинеколог высшей категории, заведующий отделением…

К самому горлу подкатывает большим комом сильная тошнота. Стены коридора надвигаются со всех сторон, сжимаются узко… Плакаты с изображением женских репродуктивных органов будто ухмыляются мне в лицо, скалятся отовсюду.

Ладони покрываются противным, липким холодным потом. Желудок делает резкий кульбит вверх. Я подскакиваю с места и просто убегаю прочь!

Не только из этого коридора, но и из здания клиники!

Вырываюсь на свежий воздух и налетаю на перила, хватаясь за них. От паники все внутренности сжимаются тугим болезненным комком и становится трудно дышать. Меня резко скручивает, как при рвоте, только ничего не выходит, пустые спазмы.

– Держи, выпей водички, вымой лицо.

В поле зрения возникает стеклянная бутылка с минеральной водой. Некто даже колпачок заботливо скручивает и подаёт мне прохладное стекло.

Кивнув несколько раз, как заведённая, я принимаю помощь, пришедшую словно из ниоткуда. Щедро поливаю на ладони, умывая лицо. Всё равно я ничем не красилась, с лица стекать нечему, кроме глупых, горячих слёз.

Делаю несколько глотков, прополаскиваю горло, снова ополаскиваю лицо. На ресницах повисли крупные капли воды.

– На вот, ещё платочком вытрись…

Автоматически беру большой носовой платок песочного цвета и только потом замечаю дары подающего.

Вернее, сначала обращаю внимание на мужские руки. Замечаю большой перстень на безымянном пальце левой руки.

Не может быть!

Однако этот перстень я уже видела раньше.

Ни на ком ином, как на отце Глеба.

Это он, Бекетов-старший!

Именно он подал мне бутылку воды и платок. Потрясённо разглядываю Якова Матвеевича, в костюме песочного цвета, в тонкую, едва заметную белую полоску. Старик держится статно, расправив широкие плечи. Даже трость, на которую опирается старик, не умаляет его величия…

– Вы?!

– Не делай такое перепуганное лицо! – отец Бекетова посылает мне улыбку закоренелого Дон-Жуана.

Ошарашенно делаю шаг назад.

– Раньше женщины были от меня без ума, – говорит будто самому себе.

– Лет семьдесят назад!

– Я Глебу отец, а не дед. Так что ты малость перегнула палку. Но я тебя не виню. Очевидно, я вызываю у тебя трепет. Как говорится, у страха глаза велики.

– Мы вас не ждали, а вы припёрлись. Вот как говорится, – выдаю необдуманно. – Удивительно только, как я раньше звук шагов вашей третьей ноги не услышала! – киваю в сторону трости.

– Зато я услышал, как ты летела вон из клиники. Маленькая, изящная девушка, а топаешь, как стадо бизонов, несущихся к водопою! – саркастически усмехается отец Глеба.

Обменявшись сладкими, как яд, приветствиями с Бекетовым-старшим, мы разглядываем друг друга.

Я – настороженно, он со снисходительным интересом.

– Кажется, тебе было назначено. Там, – кивает подбородком отец Глеба в сторону клиники.

– Назначено.

– Тогда что ты делаешь здесь?

– Воздухом свежим дышу. Не люблю запах антисептиков. Удушье накатывает. Разве неясно?

– Страшно, да? – выдыхает отец Глеба, подавшись вперёд.

Чересчур резко и быстро он передвигается для старика, у которого одна нога ещё не полностью восстановилась после операции. До меня волной доносится глубокий, древесный аромат мужского парфюма и кофе.

Боюсь до ужаса. Но этому старому пауку ни за что в своих страхах не признаюсь, выдав смело, а на деле сдавленным голосом:

– Ни капельки!

– Я тебя прекрасно понимаю, – фыркает старик. – Сам не люблю больницы. Едва решился на операцию, – хлопает себя по бедру. – Но тяга к жизни сильнее страха.

– Можно подумать, старым стервятникам знакомо чувство страха.

Ситуация с клиникой сама по себе для меня напряжённая. Присутствие отца Бекетова ещё сильнее нагнетает и давит, полностью отключая функцию, которая у нормальных людей называется «держать язык за зубами».

– Опасно злить могущественного и злопамятного старика, – роняет ненароком, чем ещё больше меня злит.

– Какого чёрта вы здесь делаете? Желаете контролировать каждый мой шаг?!

– Каждый шаг своего сына, – поправляет меня Бекетов-старший.

– Послушайте, Яков Матвеевич. Контролируйте сына от меня подальше. Я сейчас не в том настроении, чтобы играть в «будь вежливой с теми, кто стар».

– Я бы с удовольствием, – растягивает отец Бекетова. – И подальше, и не зная тебя совсем. Но что поделать, если ты к моему сыну присосалась…

Я реагирую на последнее слово и краснею от макушки до самых пят. Что, если отец Бекетова видел всё-всё-всё?! Даже то, как я минет Глебу делала? Вдруг за нами следят и фиксируют каждый шаг?!

– Вы…

– Сколько денег тебе надо?! – перебивает меня отец Глеба резким взмахом ладони.

– Что-что?!

Хлопаю ресницами несколько раз.

Неужели для отца Бекетова всё измеряется только в денежном эквиваленте? Не могу поверить! Неужели ему не приходит в голову, что дело в другом!

– Вы думаете, что дело в деньгах?! – переспрашиваю потрясённо.

– Деньги, покровительство, – размеренным голосом перечисляет отец Бекетова. – Глеб может дать тебе и то, и другое. Очевидно, лишившись всего, ты решила вцепиться в моего сына всеми конечностями, маленькая прохиндейка!

В ответ я лишь громко рассмеялась.

– Вы совсем-совсем не знаете своего сына. Бекетов – это же ходячая ледышка. На него, где сядешь, там и слезешь! Ничего из того, о чём вы говорили, я не желаю. Деньги тоже можете себе оставить. На новый протез ноги или очередную золотую трость с рубиновым набалдашником. Деньги мне не нужны!

– Деньги нужны всем.

– Вот только я от Глеба не жду золотых гор! И вообще… о том, что Глеб принадлежит к состоятельной семье я узнала лишь в момент, когда очнулась в вашем поместье. Как-то Глеб вскользь сказал, что у него состоятельная семья, но я посчитала это лишь шуткой. Потому что он далёк от вашего мира понтов! – перевожу дыхание. – Мне не нужны деньги Глеба! Я лишь хочу, чтобы он любил меня так же сильно, как я его люблю!