Текст книги "Куплю тебя за миллион (СИ)"

Автор книги: Айрин Лакс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 11

Бекетов

– О какой девушке идёт речь? – слышится мужской голос.

– Да, о какой? – поддакивает второй.

Прямо перед нами словно из-под земли выросли сыновья Бергеров – близнецы Дитмар и Эдвард.

Высокие, под метр девяносто, темноволосые, кареглазые.

Один одет чуть более небрежно, и из-под закатанных рукавов чёрной рубашки виднеются чернильные хвостики татуировок.

На втором мужчине надет стильный костюм тройка и модная укладка на тёмных волосах.

Пытаюсь понять, кто из них Дитмар, а кто Эдвард.

Делаю ставку на то, что мужчина в модном костюме – это Дитмар, тип с татухой – Эдвард.

Но отец приветствует близнецов ровно наоборот. Значит, я снова не угадал. Впрочем, нет ничего удивительного.

Бергеров я знаю лишь шапочно, чего не скажешь об отце.

– Так что за красотка у вас появилась, Яков Матвеевич? – интересуется Эдвард.

– Новая жена? – подхватывает второй.

Здоровые лбы, хорошо сложенные и не брезгуют спортзалом. Каждому лет по тридцать с небольшим, а ведут себя как подростки, толкая друг друга локтями и переглядываясь загадочно.

– Эх, если бы… – вздыхает отец. – Речь идёт о моей гостье. Думаю, девушкам возрастам Марианны интересны парни помоложе.

Эти двое снова переглядываются. С аппетитом.

– Мари… – говорит первый.

– Анна, – заканчивает второй. – Почти как Анна-Мария.

– Любопытно.

– Звучит сочно.

– А она красивая?

– Надеюсь, совершеннолетняя…

Трындят, как сороки.

Но когда я слышу, как они мусолят своими языками мою девочку, называя её моим прозвищем, возникает желание убить, что одного, что второго. Не сходя с этого места.

Возможно, отец ради удачной сделки готов и с молодёжью языком трепаться, но я считаю это пустой тратой времени.

– Отец, нам пора.

В ответ Бекетов старший бросает на меня взгляд, которым словно шикает на меня, желая поставить на место.

– Подожди, ты даже не представился, – говорит не совсем довольным тоном.

– Глеб Бекетов. Наёмник. Стою дорого. Временно не принимаю заказы, – чеканю. – Ещё вопросы?!

Близнецы нахмурились. Одновременно. Одинаково.

Выглядит комично, но мне не до смеха.

У близнецов на их рожах написано – трахари первого класса.

Такие за километр чуют красивых девушек.

Сейчас их нюх сработал на слова о Марианне.

Возможно, не только нюх дал сигнал, но и причиндалы тоже подали признаки жизни.

– У Глеба сегодня неважное настроение, – извиняется за меня отец.

Впрочем, двум оболтусам плевать. Они думают о чём-то своём, а потом радуют отца:

– Мы заглянем к вам на днях. Кажется, отец скоро закончит с изучением договора, – говорит Эдвард.

– Думаю, что отец согласится, – понижает голос Дитмар. – По крайней мере, я бы согласился на ваше предложение. Ждите нас с хорошими новостями!

– Ловлю на слове. Не пущу на порог, если новости будут дурными, – шутит отец, но я вижу, как не улыбаются его глаза.

Он только играет в радушного деда. На деле готов растерзать конкурентов и врагов.

– Надеемся, что к моменту нашего приезда интригующая гостья ещё будет у вас, – намекает Дитмар.

– О, Мари у нас надолго, – расплывается в улыбке отец. – Правда, Глеб?

– Правда. Вот только не советую даже думать в этом направлении, – смотрю холодно на парней, по очереди. – Ясно?

– Мы всё же приедем с хорошими новостями, – мягко улыбается Эдвард. – Правда, Дит?

– Очень хорошими… Что ж, пора и родителей повидать! Увидимся, Яков Матвеевич. Всего хорошего. Глеб… – едва заметно ухмыляется Дитмар.

Они двигают в дом. Мы – в другом направлении. Уходим.

Наконец-то!

– Чего ты так взбеленился?! – спрашивает отец. – Подумаешь, взглянут близнецы на Марианну. Неужели кому-то будет от этого плохо?

– Послушай, ты… – хватаю отца за плечо. – Добивайся успеха в сделках другими путями, не смей впутывать в это мою Марианну. На твоей роже было написано, что ты не прочь развлечь этих двух кобелей хорошенькой мордашкой. Всё ради денег и выгодного контракта, ради того, чтобы они шепнули отцу парочку хороших слов и порекомендовали ему работать с тобой. Так, да?! Вот только не выйдет. Пусть ищут себе другую суку для случки. Может быть, найдут даже ту, что сразу в два конца отработает!

– То есть эта сука твоя? – цинично спрашивает отец. – И только?

– И только.

– Всё настолько серьёзно?

– Ради того, чтобы вытащить Мари из гадюшника, я даже решился запустить руку в твои счета, прекрасно понимая, что ты вцепишься в меня. Умом понимал, но в душе надеялся, что ты хотя бы раз пойдёшь на уступки.

– После того, как ты на меня и моё мнение с высокой колокольни плевал?! Уступить?! ТЕБЕ?! Ну-ну, жди дольше! – фыркает отец.

Потом повисает долгое молчание. Вплоть до самого окончания поездки.

Когда автомобиль тормозит в поместье Бекетовых, я первым покидаю авто. Сердце ёкает и подскакивает вверх, когда я слышу в отдалении звонкий голос Марианны и её смех.

Спешу в том направлении, влекомый, как на зов сирены.

Однако… фоном смеху Марианны служит бархатный мужской голос.

Я узнаю его.

Но не могу сказать, что рад.

Впрочем, узнал его не только я, но и Бекетов-старший тоже встрепенулся.

– Макс?! – обрадованно выдыхает отец и поспешно ковыляет в сад, откуда и доносятся звуки смеха и разговора.

Навстречу попадается кто-то из прислуги, докладывая, что Максим Яковлевич вернулся из заграничной поездки на день раньше, чем планировалось.

– Макс вернулся на день раньше! – повторяет отец.

Счастье-то какое… Обосраться и не жить.

Ещё один озабоченный хрен на нашу голову!

Уже вижу этих двоих, сидящих за столиком в саду.

Мари невероятно прекрасна в платье лавандового цвета. Макс сидит напротив и не сводит с неё глаз, рассказывая, очевидно, одну из шуток, которых у него в запасе миллион.

Мой младший сводный брат ещё холост, не состоит в серьёзных отношениях.

И судя по всему, у него есть при себе запасная вставная челюсть. Потому что его челюсть я сверну прямо сейчас за откровенный флирт с Марианной.

Что же касается Марианны, я даже представить не могу, что сделаю с ней…

* * *

Передвигаюсь быстро, опередив отца. Буквально подлетаю к столику, желая устроить сводному брату взбучку.

Но Макс – тот ещё хитрозадый сукин сын, он всегда держится настороже и готов обернуть даже проигрышную ситуацию в свою пользу.

Младший сводный брат встаёт из-за столика первым и, распахнув объятия, приветствует меня:

– Мой старший брат! Давно не виделись, как ты?!

Он хлопает меня по плечу и пожимает руку. Я сплющиваю его ладонь всё сильнее и сильнее, он пытается делать то же самое в ответ, но выдержка быстро даёт крен.

– Отпусти! Дай обнять отца, – говорит сквозь зубы.

Мне приходится его отпустить.

– Макс, не ожидал, что ты вернёшься так быстро!

– Уломал итальянцев, подписал контракт и решил вернуться. Как нога, папа? На вид уже лучше! – приободряет отца. – Скоро будешь отплясывать джайв!

Я перевожу свирепый взгляд на Марианну, она в ответ улыбается мне лучисто.

Как будто ничего не было. Словно и не улыбалась моему братцу только что!

Я стою. Как вкопанный. Мари подходит сама, с таким невинным видом, до зубовного скрежета! Обнимает и прижимается всем телом.

– Спасибо за подарки, Глеб. Теперь мне гораздо комфортнее находиться в плену, зная, что хотя бы есть, чем прикрыть наготу! – шепчет куда-то мне в шею, потому что выше не дотягивается, даже несмотря на каблуки.

Она мягкая, как шёлк, и сладкая, как патока.

Но я зол.

И хер я растекусь от одного нежного шепотка.

– Ты про новые шмотки? – цежу отрывисто. – Это не от меня!

– Но мне сказали, что это презент от Бекетова, – растерянно выдыхает Марианна.

– Ты в поместье Бекетовых. Представителей семьи, как видишь, с каждым днём становится всё больше.

– Ой… Но я сразу подумала на тебя. Решила, что ты обо мне заботишься.

Руки Марианны мгновенно сползают с моей шеи и плеч.

Вместе с этим скользящим движением с тела стекает приятное тепло и какое-то едва уловимое ощущение. Его начинает не хватать сразу же, как только девчонка отстранилась.

Лицо Марианны мгновенно поменяло своё выражение, превратившись в обиженно-сосредоточенное.

– Значит, все эти вещи и цветы не от тебя.

– Цветы?! То есть ещё и цветы? – рыкнув, смотрю на старого прохиндея, который хитростью заставил Марианну принять все свои дары.

– Да, цветы, – едва не плача, говорит Марианна. – Огромная корзина. Белые розы и голубые. Пахнут божественно. Сказали, что из вашего сада… – растерянным голосом. – Но если это не от тебя, а от твоего вредного папаши, то я всё ему верну! Прямо сейчас!

Анна-Мария решительно стискивает пальцы на юбке платья.

Я как никто другой знаю о потрясающе быстрой способности Мари раздеваться.

Готов смотреть на это часами, но стриптиз предназначен только для моих глаз, а не для глаз Макса, который заинтересованно поглядывает в нашу сторону и переговаривается с отцом вполголоса.

– Не вздумай раздеваться, – останавливаю Марианну. – Прими это. Будь так добра.

– Теперь не могу. Ткань чешется, воротник колется… Так и до аллергии далеко!

– Аллергия?! Ты опять начинаешь?! А что, если я тебе ремня всыплю? – цежу сквозь зубы. – Я попросил тебя не перечить отцу, чтобы не злить его ещё больше. Вот и не перечь.

– Но…

– Никаких «но». Отец сообщил мне, что собирается пополнить твой гардероб.

– То есть ты знал? Но почему не сам позаботился об этом? Или тебе плевать?! – почти плача, спрашивает Марианна.

Вот только мокрых сцен мне не хватало! Прилюдно, причём.

Эмоциональность Мари – это нечто непредсказуемое. Я как будто сижу задом на жерле дымящегося вулкана, который может полыхнуть в любой момент.

– Отойдём? – предлагаю ей и утаскиваю за беседку, которая скрывает нас от глаз посторонних.

Хочется в тот же миг прижать девчонку к стене и основательно примять всюду, но она скрещивает руки под грудью и смотрит на меня с обидой.

– Значит, это твой отец расстарался?!

– Это всего лишь тряпки. Я не стал отказывать отцу и не захотел раздувать ссору из-за такого пустяка.

– Пустяки?! Очень в твоём стиле. К своим вещам ты относишься очень трепетно, даже рубашки свои запрещал брать! Но сейчас речь идёт не о тебе, можно всех остальных считать пустяками?! Эгоист!

– Я разрешаю тебе надевать свои рубашки. Довольна?

– Нет. Не желаю их носить! Больше ни одну не надену. Буду ходить в этом… царском подгоне! – нервно дёргает платье.

Приходится всё же прижать её к стене и заставить перестать нести чушь, сделав это единственно верным способом – начав целовать.

Маленькая бесявка сначала кусает меня то за губы, то за язык, причём довольно сильно и ёрзает, пихает меня крохотными ладошками.

Резко задираю её юбку и насильно всовываю ладонь между стройных бёдер.

Мари невероятно сильно стиснула их, но мой напор сильнее, пусть даже на нежной коже останутся синяки от пальцев.

Нащупываю ткань трусиков. С трудом, она настолько тонкая и почти не чувствуется пальцами.

Но подцепив край крохотного белья, сдвигаю его в сторону. Начинаю ласкать пальцами крохотный узелок клитора, надавливая и растирая по кругу.

– Это запрещённый приём, – возмущённо шепчет мне в рот Марианна и давится сладким стоном, когда дрожь возбуждения прошивает её тело насквозь.

– Зато действенный, засранка мелкая, – начинаю терзать её губки, покусывая и начиная сосать интенсивнее.

Пальцы движутся ниже, по вмиг увлажнившимся складочкам. Марианна уже не пытается бороться со мной, напротив, забрасывает своё бедро на моё и предоставляет мне доступ.

Трахай не хочу…

Чёрт. Надо как можно скорее избавить от её невинности! Почему я оттягиваю этот момент?

Хочется посмаковать этот момент, но и оттягивать больше не могу.

Взорвусь от переизбытка спермы в организме, не привыкшем к долгому воздержанию.

И так чаще обыкновенного в кулаке гонять приходится!

Сладкая влага струится по моим пальцам, прямиком на ладонь.

Марианна царапает мою шею и целуется взахлёб. Через миг опускает одну из рук ниже, по груди, на пресс, начиная царапать коготками пряжку моего ремня.

– Глеб! – слышится громкий требовательный голос моего отца.

Выматерившись, опускаю распаренный лоб в изгиб шеи Марианны.

Пальцы замирают в глубине её лона, отзывчивого и горячего. Она сладко пульсирует, сжимаясь вокруг моих пальцев.

Хочется продолжить…

– Я тебя хочу, – Марианна горячо выдыхает признание мне на ухо, касается его губами.

Глава 12

Бекетов

– Я тебя хочу, – Марианна горячо выдыхает признание мне на ухо, касается его губами.

За жалкий миг она находит уязвимое место, прихватив зубками мочку, теребит кончиком языка.

Блять. Новый взрыв возбуждения особенно силён. Тело насквозь пронизывает вспышками, острыми и яркими. Как мягко её губки посасывают, а зубки нажимают на чувствительные точки… Удовольствие плавит тело и волю, превращая меня в желе.

– Глеб! Да где же он?! – голос отца теряет терпение.

– А где Марианна… – вторит ему Макс.

– Глеб, давай убежим? – предлагает Марианна, на миг выпуская меня из жаркого плена.

Поднимаю потяжелевшую и вмиг одуревшую от её ласк голову. Пытаюсь быть трезвым и мыслить разумно.

– Не выйдет. Так мы сделаем только хуже.

– Глеб! Твою же мать… – ругается отец. – Надо поискать по камерам, куда он пропал!

– Идите в дом, я скоро появлюсь там же, – отвечаю громким, но охрипшим голосом.

На миг воцаряется тишина. Отец и младший сводный брат начинают шушукаться вполголоса, явно обо мне.

Придётся идти.

Я с огромной неохотой вынимаю пальцы из трусиков Мари. Она выдыхает огорчённо:

– Ещё бы капельку, и я… Ох! – она осекается, увидев, как я снимаю языком её влагу со своих пальцев.

– Я обязательно дам тебе кончить, – обещаю. – Но чуть позднее.

– А ты тоже меня хочешь? – спрашивает недоверчиво.

– Есть очень простой способ проверить это, – показываю взглядом направление.

Она нерешительно опускает ладонь на ширинку брюк.

Нащупав твёрдый, как камень, стояк, Мари улыбается проказливо.

– Точно-точно хочешь?

– Точнее не бывает. И ты рано обиделась, Анна-Мария. У меня для тебя тоже есть подарок, – водя носом по её шее, собираю запах.

Руки быстро приводят в порядок её бельё и платье.

– Не обижайся. Я хотел сам одеть тебя и даже набрал номер стилиста, но отец опередил меня на несколько минут. Я решил не обострять конфликт.

– У вас плохие отношения? – спрашивает Мари.

Теперь она уже не такая колючка проблемная, а просто заласканный котёнок, но недотраханный. Она обнимает меня и доверчиво прижимается к груди, туда, где бьётся сердце и начинает биться ещё быстрее от её мягкости и доверчивости.

Я был в постели с многими женщинами, многие из них ластились ко мне, как сбрендившие кошки, но ни одна из них не прижималась так доверчиво, открыто, не боясь ни меня самого, ни моей профессии.

Всегда срабатывал «стоп», ведь я имел дело с опытными женщинами, которые вмиг чувствуют опасность и предпочитают не пересекать черту.

У Мари не хватает ни опыта, ни стервозности, ни даже выдержки, чтобы держаться вдалеке. Она не понимает… Реально не понимает, насколько это может быть опасно.

А я этим пользуюсь. Её неопытностью и доверчивостью.

Пользуюсь и кайфую.

Опускаю ладони на худенькие плечи, давая себе ещё минуту, может быть, две, хрупкого, иллюзорного уединения.

– У меня очень плохие отношения с отцом.

– Расскажешь? – спрашивает Мари. – Макс рассказал мне многое о вашей семье.

– Ага. Слушала его, значит! – мгновенно каменею и опускаю руки.

Я свои объятия разжал, но Мари свои так и не расцепила, лишь крепче прижимается.

– Макс сказал, что ты пропал из семьи, и появился спустя какое-то время. Я не дурочка, Бекетов, и умею считать. Разница в возрасте между вами такая, что все эти его рассказы о твоём детстве могут быть основаны только на чужих словах. Конечно, он рассказал мне ещё кое-что о твоём более позднем возрасте, но… Это лишь чужие слова. Я хочу услышать от тебя.

– Тоже самое?

– Нет, другое. Самое важное. Ведь это точно осталось за кадром, да? Но какой-то прок от разговора с твоим младшим сводным братом всё же есть! Теперь я знаю, когда у тебя день рождения, и знаю, что ты – овен! – торжественно заявляет Марианна.

Да, я тот ещё упрямый баран.

– А ты у нас…

Пытаюсь сопоставить дату рождения Марианны и знак зодиака, но в гороскопах и прочей астролабуде я не силён.

– Я львица! – гордо заявляет Марианна и трясёт копной кудрявых волос. – Скушаю барашка, – шутливо кусает меня за шею.

– Отец сказал, что я волк в овечьей шкуре, – хмыкаю. – Так что не стоит раскатывать свои губёшки на мою филейную часть. Скорее, уж я твою попробую, – треплю по сладкой попке. – У меня есть для тебя свой подарок.

– Да?! Спасибо! – подпрыгнув, звонко целует в губы..

– Даже не спросишь, чё купил?

– Не спрошу. Подожду, пока покажешь! – глаза Марианны начинают сверкать. – Не знаю, что ты мне решил подарить, но всё равно спасибо! Даже если там носочки с летающими поняшками, это ценнее, чем гардероб от Гуччи и Валентино, щедро подаренный с барского плеча твоим отцом.

– Ты быстро нашла общий язык с моим младшим сводным братом!

– Само собой вышло. Я разговаривала с Эдгаром, вашим поваром, в саду, когда появился Макс. Он представился, Эдгар тепло приветствовал его, беседа завязалась сама собой, – оправдывается Марианна.

Скриплю зубами. Макс умеет быть обаятельным и легко находит общий язык со всеми.

– Хочу тебя предупредить насчёт Макса. Он обладает способностью располагать к себе людей и умело пользуется этим.

– Он опасен?

– Будь с ним настороже. И не верь всему, что он говорит. Этого будет достаточно.

Веду Марианну в дом отца, расположив ладонь на её тонкой талии, временами ладонь переползает ниже, и я ничего не могу с этим поделать.

Крепкая, дерзкая задница Мари – словно магнит для моей ладони.

Хватит этому цветочку быть неприкосновенным! Сегодня же займусь этим…

Марианна

Отправиться прямиком к себе не получилось.

Отец Бекетова настоял на ужине в кругу семьи и гостьи. Именно так и сказал, выделив последнее слово и давая понять, что ни в одном, даже самом кошмарном сне, он представить себе не может, будто я стану частью их семьи.

Подумаешь, не больно хочется! Свалить отсюда бы побыстрее, но не получается..

Приходится сидеть за ужином и поддерживать беседу отца и двух братьев.

Младшего сводного брата Глеба зовут Максим, и он полная противоположность обожаемому мной киллеру.

Братья словно день и ночь.

Насколько хмур Глеб, настолько же улыбчив Максим.

Он младше Глеба на семь лет, то есть ему тридцать четыре года. Максим – высокий и статный брюнет, с живым, выразительным лицом. Однако и ростом, и комплекцией он уступает моему Глебу.

Откровенно говоря, для меня лучше Бекетова в целом мире мужчины нет. Это такая высота, до которой всем остальным тянуться и тянуться, но неизвестно, получится ли подняться хотя бы до уровня пупка моего Бекетова.

С Глебом непросто найти общий язык, он не желает открываться и держится холодно даже со мной. Бекетов неохотно делится информацией о себе, а Максим болтает без умолку, легко скрашивая беседу и ловко направляя то в одном, то в другом направлении.

Бекетов предупредил, чтобы я была с Максимом настороже. Я не планирую отвечать Максиму, но это выходит само собой.

И чем больше фраз срывается с моего языка, адресованных Максиму, тем мрачнее становится Глеб.

Неужели он ревнует меня?!

Да ну, глупость какая… Бекетов же скала, которой неведомы привязанности и чувства.

А ко мне у него… даже не знаю, что именно.

Он меня хочет – это понятно. Но все кругом твердят, что для мужчины секс значит гораздо меньше, чем для девушки.

Он станет моим первым мужчиной, я этого хочу, но я для него – кто?

Проблема?

Только проблема, которуй можно трахнуть?!

От этой мысли становится грустно.

– А как тебе, Мари, наш пруд? – с лёгкой, обворожительной улыбкой спрашивает Максим. – Понравилось кататься на лодке?

– Я не каталась на лодке, – отвечаю растерянно.

– Как?! – ужасается молодой мужчина. – Неужели Глеб тебе не показал красоты нашего поместья?! А беседку? А фонтан, исполняющий желания? – сыплет вопросами.

– Брехня, – фыркает Глеб. – Я как-то кинул в этот фонтан золотую царскую монету и пожелал, чтобы Макс стал пиздеть хотя бы в половину меньше. Как видишь, не помогло! – грубо говорит Глеб и резко поднимается. – Ужин был хорош, но нам пора. Анна-Мария, – обращается ко мне и сверлит меня взглядом.

– Детское время уже закончилось? – усмехается Максим, посмотрев на часы.

– Да, моей девочке пора отправляться спать. А что? Ты хочешь что-то сказать против?! – мгновенно нагнетает холодной ярости в свой голос Бекетов.

– Ничего, – Максим отвечает Глебу с улыбкой, ставшей внезапно острой и холодной, как оскал акулы, а потом прощается со мной мягко. – Увидимся завтра, Мари.

– Завтра?! – спрашивает Бекетов.

– Да, планирую остаться в доме папы.

– Разве тебе не нужно на работу с утра?

В ответ младший сводный брат Глеба вытягивается всем телом и отрицательно качает головой:

– Я заключил выгодный, многомиллионный контракт. Переговоры оказались результативными, но были непростыми. Я заслужил день-два отдыха. Не правда ли, папа?

– Само собой! – радуется Яков Матвеевич. – Нам есть что обсудить!

– Спокойной ночи всем, – прощаюсь с Бекетовым-старшим и его младшим сыном.

Глеб молча сделует за мной до самой спальни и отпирает дверь:

– Входи.

Не сказав больше ни слова, он разворачивается и уходит. Я смотрю на его широкую, крепкую спину и больше всего хочу крикнуть, чтобы он остановился и не смел бросать меня так, как ненужную тряпку!

Однако моя болтливость и эмоциональность лишь вредит. Нужно учиться держать себя в руках. Я вонзаю ногти так, что они впиваются и ранят нежную кожу. Боль немного отрезвляет и позволяет мне не сказать ни слова.

Однако на душе так погано, что лучше бы я высказала Глебу всё, что думаю о нём!

Захожу в спальню и в полной темноте добираюсь до кровати, упав на неё. Мгновенно сворачиваюсь калачиком и натягиваю одеяло поверх себя. Мне не хочется оставаться наедине с грустными мыслями, тем более, что мой статус в этом доме так и остался неизменным.

Я не строю иллюзий на этот счёт. Я всего лишь залог, гарант того, что Глеб выполнит условия отца. Все, до единого.

Причём, я даже не знаю всего.

Опять же, Бекетов молчит.

И не собирается ничего говорить.

Он передвигается по дому отца с видом феодала, купившего рабыню, а я…

Я хочу, чтобы он думал обо мне так же часто и тоже влюбился. До потери пульса!

Чтобы ему тоже было больно расставаться и слышать молчание.

Тяжёлое, гнетущее молчание…

Не хочу плакать и раскисать. Не хочу быть плаксой. Но позорно шмыгаю носом и обнимаю подушку, которая пахнет нежной лавандой.

Внезапно слышу, как во дверному замку кто-то чиркает ключом и мгновенно напрягаюсь.

Вспоминаю гадкого Дениса и всё тело мгновенно пронзает ледяной, удушливой волной страха.

Лежать и бездействовать не хочется. Но какое оружие имеется у меня под рукой?! Никакого! Кроме большой вазы, очевидно дорогущей.

Разумеется, за разбитую вазу мне влетит по первое число. Но пусть лучше эта ваза будет разбита, чем я дам над собой измываться.

Этому не бывать!

Я мгновенно вскакиваю и хватаю вазу покрепче.

Дверь распахивается.

Стиснув зубы, поднимаю вазу повыше и…

Свет из коридора отбрасывает длинную тень мужчины, вошедшего в Бирюзовую спальню, как к себе домой.

Собственно, это и есть его дом. Дом Бекетова.

– Опусти то, что ты собралась в меня швырнуть, Анна-Мария.

– Я думала, что это кто-то другой! – говорю дрогнувшим голосом и медленно опускаю руки.

Бекетов запирает дверь изнутри, подходит к кровати и опускает на неё какую-то коробку, перевязанную серебристым бантом.

Мужчина отбирает у меня вазу и ставит её на место.

– Эта ваза стоит целое состояние.

– В этом доме каждая мелочь стоит целое состояние. Я как в музее!

– Я тоже всегда так думал! – хмыкает Глеб и, как ни в чём не бывало, обнимает меня за плечи, целуя.

Его губы вмиг растворяют все дурные мысли. Язык ласкается интимно и забирается глубже и глубже с каждой секундой поцелуя.

Мужские объятия становятся тисками, жёстким капканом.

Я начинаю задыхаться.

Хотела бы я не таять каждый раз, когда этому негодяю приходит в голову поиграть со мной. Но не хватает ни сил, ни выдержки.

Я же так хочу его, думаю лишь о нём, а он…

Бессердечный!

Губы Бекетова жёстко и властно терзают мои, язык трахает мой рот, а одежда скользит вниз, к моим ногам.

Чёрт… Он ещё и раздевает меня за доли секунды!

Я уже почти голая.

Нет. Блин, голая! Трусики тоже спустились на уровень щиколоток, а наглая, сильная ладонь мужчины хозяйским жестом ложится между моих бёдер.

Бекетов сдавливает двумя пальцами узелок клитора, пощипывая его ритмично и нежно.

Глеб возбуждает меня за жалкие несколько секунд так, что ноги становятся ватными.

Я готова просить его о продолжении. Умолять, выклянчивать…

Но вдруг…

Бекетов резко движется дальше и сжимает набухшие складочки двумя пальцами. Делает это жёстко, до резкой боли, словно сдавил стальными клещами.

– Ещё раз увижу, как ты флиртуешь с кем-то, убью, – говорит равнодушно.

Нажим усиливается. Становится невозможно даже вздохнуть, настолько сильно он держит меня.

Через миг отпускает.

Захват ослабевает.

Бекетов нежно поглаживает припухшие складочки, пробираясь к влажному входу.

Трогает его, растирает по кругу и ведёт себя, как ни в чём не бывало.

Горячая ласка контрастирует с его жестокими словами.

Я знаю, что он не шутит.

Ни капельки.

Он же наёмник. Для него цена человеческой жизни измеряется в нулях, которые ему готовы заплатить. А меня… меня, значит, он просто так прикончит.

Бесплатно.

Потому что приобретённая игрушка должна принадлежать только одному хозяину и заглядывать в рот тоже только ему, одному.

Я оторопело стою на месте, поражённая этой мыслью.

Бекетов подхватывает меня и опускает на кровать, забираясь сверху. Гладит ладонями, исследует тело пальцами.

Его взгляд становится мерцающим, по-настоящему опасным и безжалостным.

Кажется, он меня всюду уже поимел. Только мысленно, а сейчас раздумывает, выбирает, с чего бы начать.

– Ничего не спросишь? Ничего не скажешь? – роняет глухим, севшим голосом.

– Я… не знаю, что сказать. Пожалуй, я до окончания срока заключения не выйду из этой комнаты! – выпаливаю. – Пусть мне еду сюда приносят.

Бекетов сгибает мои ноги в коленях и расставляет их широко, прижимается щекой к колену, царапая нежную кожу щетиной.

– Послушная Проблема? Это что-то новое. Или ты задумала что-то другое? – пытливо смотрит мне в глаза.

Непрерывный контакт.

Тело словно подбрасывает высоко вверх, когда его пальцы начинают растирать узкую щёлочку по кругу.

Дрожь желания выдаёт меня с головой. Я хочу этого холодного, как айсберг, равнодушного и жестокого убийцу.

Хочу так, что в голове пустеет, а где-то глубоко внутри разрастается пугающее пламя. Оно сжирает всё на своём пути.

Не остаётся ничего.

Ничего, кроме алчного, безумного притяжения и острого желания близости.