Текст книги "Дочери Медного короля"

Автор книги: Айра Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Только что расстался с Мэрион. Надеюсь, я не разбудил тебя?

– Не имеет никакого значения, дорогой мой. О, Бад, она восхитительна! Прелестна!.. Я так рада за тебя!

– Спасибо, мама!

– А мистер Кингшип, какой изысканный джентльмен! Бад, – добавила она, понизив голос, – они, должно быть, очень, очень богаты…

– Да, вероятно.

– Этот дом… Можно подумать, что ты в кино! О Господи…

Он рассказал ей о квартире на Саттон-Террас, о предполагаемом посещении медеплавильного завода, где он познакомится со всеми отраслями производства…

Пожелав ей доброй ночи, он положил трубку и растянулся на постели, успокоенный. Лео и его подозрения? Чепуха! Все образуется.

Не забыть удостовериться в том, что часть денег положена на имя Мэрион…

10

В этот вечер Кингшип поздно работал, стараясь нагнать упущенное из-за рождественских праздников время. Домой он вернулся только в десять часов.

– Мисс Мэрион у себя? – спросил он у слуги, взявшего его пальто.

– Нет, мисс Мэрион ушла с мистером Корлисом, но собиралась рано вернуться… Мистер Деттвейлер ждет вас в гостиной.

– Деттвейлер?

– Его прислала мисс Ричардсон по поводу счетов.

– Деттвейлер? – повторил Кингшип, нахмурив брови и направляясь в гостиную.

– Добрый вечер, – любезно приветствовал его Гордон Гант, вставая с кресла, в котором он удобно расположился у камина.

– Я только сегодня просил мисс Ричардсон передать вам, что больше не приму вас, если вы снова появитесь, – закричал Кингшип, приходя в себя после неожиданности и сжимая кулаки. – Уходите! Мэрион может вернуться и…

– Улика номер один в деле Бада Корлиса! – воскликнул Гант, потрясая брошюрами, которые держал в обеих руках.

– Я категорически отказываюсь…

Но, как загипнотизированный, Кингшип уже сделал шаг вперед и взял брошюры из рук Ганта.

– Наше издание… – пробормотал он.

– Они принадлежат Баду Корлису, – пояснил Гант, – и лежали в шкатулке, которая до вчерашнего дня находилась в глубине шкафа, стоящего в одном скромном жилище города Менасет, штат Массачусетс… откуда я ее выкрал, – добавил он, приподнимая крышку металлической шкатулки и показывая Кингшипу четыре конверта из плотной бумаги.

– Выкрали?

– У меня не было выбора средств, – скромно улыбнулся Гант.

– Вы совершенно безумны… – с трудом произнес Кингшип и тяжело опустился на стоящую перед камином софу. – Впрочем…

– Будьте любезны обратить внимание на состояние улики номер один, – сказал Гант, присаживаясь в свою очередь. – Грязные обложки, загнутые уголки, выпадающие страницы – все признаки того, что эти брошюры читались и перечитывались десятки раз, что они находились у него уже некоторое время.

– Подлец… гнусный подлец, – глухо проворчал Кингшип.

– Эти четыре конверта вмещают всю историю Бада Корлиса, – продолжал Гант. – Конверт первый: диплом средней школы, а также лестные отзывы педагогов и соучеников. Конверт второй: военные документы и награды, порнографические открытки и квитанция на сумму в двести долларов, выданная при залоге наручных часов. Конверт третий: справки, свидетельствующие о его приеме в Стоддард и переводе в Колдуэлл. Конверт четвертый: потрепанные брошюры с описанием различных видов деятельности медеплавильной компании Кингшип и вот это… – он передал Лео желтый листок с машинописным текстом —…совершенно для меня непонятное.

– Что это такое? – спросил тот, начиная читать.

– Не знаю, но, вероятно, какое-то отношение к брошюрам имеет, так как они были в одном конверте.

Качая головой, Кингшип вернул листок Ганту, который машинально сунул его в карман. Кингшип перевел взгляд на брошюры.

– Как сказать об этом Мэрион?! – воскликнул он и в отчаянии посмотрел на Ганта. – Она любит его… Впрочем, – неожиданно добавил он и взгляд его стал жестким, – как я могу быть уверен, что вы действительно нашли эти брошюры у него в шкатулке, а не положили их туда сами?..

– А по какой причине… – начал было Гант.

Но Кингшип жестом прервал его и подошел к телефонному аппарату, стоящему на инкрустированном столике. В наступившей тишине жужжание диска прозвучало неожиданно громко.

– Алло, мисс Ричардсон? Говорит мистер Кингшип. У меня к вам просьба, к тому же совершенно конфиденциальная. – В аппарате послышался неясный шорох. – Не могли бы вы вернуться на работу?.. Да, прямо сейчас. Я не стал бы вас затруднять, если бы это не было чрезвычайно важно и… – Новый шорох в аппарате. – Зайдите, пожалуйста, в отдел рекламы и проверьте по картотеке, посылали ли мы наши рекламные брошюры… Баду Корлису.

– Бартону, – поправил Гант.

– Бартону Корлису. Да, правильно… мистеру Корлису. Я дома, мисс Ричардсон, позвоните мне сразу, как только что-нибудь выясните. Благодарю вас. Я вам безгранично признателен, мисс Ричардсон…

Он положил трубку, потом вернулся к софе и с глубоким вздохом сел, держа брошюры в руке.

– На что вы надеетесь? – мягко спросил Гант.

– Я хочу быть уверен, совершенно уверен…

– Вы и так уверены.

– Как сказать об этом Мэрион? Презренный негодяй!.. Подлец!..

– Мистер Кингшип, – сказал Гант, наклоняясь к нему, – до сих пор факты подтверждали мою правоту. Допускаете ли вы, что я могу оказаться прав до конца?

– Что вы хотите этим сказать? Что значит «прав до конца»?

– В отношении Эллен и Дороти.

Кингшип сделал раздраженный жест, и Гант поторопился закончить:

– Вы ведь согласны с тем, что он скрыл от Мэрион свое пребывание в Стоддарде, потому что был знаком с Дороти. Это от него она была беременна, и он убил ее. Эллен и Пауэлл разоблачили его. Он был вынужден убить и их.

– Но письмо…

– Может быть, он заставил Дороти написать это письмо. Такое уже случалось.

– Я готов этому поверить, – пробормотал Кингшип. – Я готов поверить чему угодно, но все же в вашей теории есть слабое место.

– Что именно?

– Вы сами сказали, что ему нужны только мои деньги. Но если Эллен была права и на Дороти в день ее смерти было «что-то новое, что-то старое, что-то чужое и что-то голубое», то значит она собиралась вступить в брак. А если Дороти согласна была выйти за него замуж, зачем ему понадобилось ее убивать?

Гант молча смотрел на него.

– Вы были правы в отношении брошюр, – сказал Кингшип, – но вы ошибаетесь в том, что касается Дороти. Совершенно ошибаетесь.

– И тем не менее… – пробормотал Гант, подходя к окну.

Послышался звонок. Оба – Гант у окна и Кингшип у камина – инстинктивно повернулись к двери, ведущей в холл.

– …зайти на минуту? – смутно донеслось до них.

– Не сегодня, Мэрион. Завтра нам нужно рано вставать. В половине восьмого я уже буду вас ждать на улице перед моим домом, – сказал после продолжительной паузы голос Корлиса.

– Надень темный костюм… Это ведь завод, а не салон. Спокойной ночи, Бад…

– Спокойной ночи.

Дверь закрылась.

– Мэрион! – позвал Кингшип, сворачивая брошюры в трубку. – Мэрион! – крикнул он громче.

– Иду! – ответил веселый голос.

Мужчины замерли. Они вдруг явственно услышали стук маятника стенных часов, которого раньше не замечали.

На пороге показалась Мэрион, сияющая, в своей белой блузке с пышными рукавами.

– Добрый вечер, – сказала она. – Мы…

Тут она заметила Ганта и замолчала.

– Мэрион…

Но она уже убежала.

– Мэрион! – закричал Кингшип, бросаясь в холл вслед за дочерью, поднимавшейся по лестнице. – Мэрион! – строго повторил он.

– Что вы от меня хотите? – спросила она, оборачиваясь.

– Спустись, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить. Это в высшей степени важно. Прошу тебя, выслушай меня.

– Хорошо, – ледяным тоном ответила Мэрион, медленно спускаясь. – Говорите, а потом я сложу вещи и уйду, чтобы никогда не возвращаться.

Мэрион вошла за отцом в гостиную и опустилась в кресло. Она скрестила ноги и положила руки на подлокотники.

– Слушаю вас, – сказала она.

– Гант был… Вчера он… – пролепетал Кингшип, невыразимо смущенный.

– Да?

– Вчера днем, не предупредив мистера Кингшипа, я поехал в Менасет и проник в жилище вашего жениха…

– Нет!

– …откуда привез вот эту шкатулку…

Закрыв глаза, Мэрион вся напряглась. Суставы на ее руках побелели.

– …замок которой я взломал.

– И что вы там обнаружили? – спросила Мэрион. – Планы атомного оружия?

Кингшип подошел к дочери и показал ей брошюры.

– Что из этого? – сказала Мэрион. – Ему их, вероятно, дала Эллен.

– Эллен никогда не интересовалась нашими изданиями и ты хорошо это знаешь, Мэрион. Не больше, чем ты, впрочем.

– А он в вашем присутствии взламывал шкатулку? Вы уверены, что брошюры там находились? – спросила Мэрион, машинально разглаживая загнутые уголки.

– Это как раз выясняется в настоящий момент, – ответил Кингшип, – но зачем было мистеру Ганту?..

Мэрион начала переворачивать страницы одной из брошюр, как перелистывают журналы в каком-нибудь зале ожидания.

– Ну, хорошо, – сказала она наконец, с видимым усилием, – может быть, вначале его и привлекали ваши деньги… В первый раз в жизни я радуюсь тому, что вы богаты, – добавила она, заставив себя улыбнуться. – Для Бада можно найти извинения… семья… обстоятельства… Так это все, что вы хотели мне сказать?

Она встала. Ее руки слегка дрожали.

– Тебе не кажется, что этого достаточно? – спросил Кингшип.

– Достаточно для чего? Чтобы расторгнуть помолвку? Чтобы отказаться выйти за него замуж?.. Нет. Безусловно, недостаточно.

– Ты все еще собираешься…

– Он любит меня, – сказала Мэрион. – Ваше состояние, возможно, сыграло определенную роль вначале, но теперь…

– Мэрион, ты не можешь выйти замуж за этого человека…

– Не могу?

– Он негодяй, он…

– Вот как? Вы ведь всегда прекрасно различали добро и зло? Когда вы решили, что мать плохо поступила, вы выгнали ее. Вам удалось внушить Дороти ваши представления о добре и зле, и они толкнули ее на самоубийство. Вы не думаете, что причинили уже достаточно горя?

– Я не допущу, чтобы ты вышла замуж за человека, которому нужны только твои деньги!

– Он меня любит! Понимаете вы это? Не все ли мне равно, что заставило нас сблизиться? Мы думаем обо всем одинаково! Любим одни и те же книги, пластинки, пьесы… Одну и ту же…

– Одну и ту же кухню? – неожиданно закончил Гант. – Может быть, вы оба предпочитаете русские и итальянские рестораны?

Мэрион обернулась, глядя на Ганта расширенными глазами, в то время как он разворачивал желтый листок, покрытый какими-то выписками.

– А в области литературы любите произведения Пруста, Томаса Вульфа и Карсона Маккаллерса?

– Откуда вы знаете?.. Покажите мне этот листок…

Она сделала шаг назад и почти упала на диван. Ни слова не говоря, Гант протянул ей листок. Она растерянно смотрела на него.

– Он был в шкатулке вместе с брошюрами, – сказал Гант. – В том же конверте… – Поверьте, мне очень жаль, – добавил он.

Мэрион подняла на него глаза, потом опустила их на машинописный текст:

Пруст, Т. Вульф, К. Маккаллерс, «Мадам Бовари», «Алиса в стране чудес», Элизабет Браунинг… Обязательно прочитать!

Искусство (главным образом, современное). Хопли (или Хоппер?) Проверить, как пишется – Демут или Демет. Прочесть работы по живописи (Ренуар, Ван-Гог).

Лучший период жизни: годы, проведенные в колледже…

Ревность по отношению к Эллен?

Рестораны: русские и итальянские. Узнать их адреса в Нью-Йорке.

Театр: в основном, серьезные пьесы. Шоу, Теннесси Уильямс.

Лицо Мэрион исказилось. Не дочитав, она дрожащими руками сложила листок.

– Как же я была глупа… – с растерянной улыбкой сказала она, поднимаясь навстречу отцу, который с убитым видом подходил к ней. – Могла бы и догадаться. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой… Да, я должна была понять…

Она разорвала листок на мелкие клочки. По ее расстроенному лицу катились слезы.

– Мэрион… Девочка моя… – пробормотал Кингшип, садясь рядом с ней и обнимая ее. – Считай себя счастливой, что узнала правду до того, как стало слишком поздно…

– Вы не понимаете, – простонала Мэрион, рыдая и закрыв лицо руками. – Нет, вы не можете понять…

Слезы ее постепенно иссякли и наступила полная прострация. Устремив глаза на клочки бумаги, усеявшие ковер, Мэрион вертела в руках платок.

– Хочешь, я провожу тебя в твою комнату? – ласково спросил Кингшип.

– Нет, лучше я останусь здесь… если я вам не мешаю.

Кингшип присоединился к Ганту, стоявшему у широкого окна.

Некоторое время они молча смотрели на отражение огней в речной воде.

– Видит Бог, он мне за это заплатит сторицей, – сквозь зубы сказал Кингшип.

– Вы были очень строги с вашими дочерьми? – отрывисто спросил Гант, преследуя свою мысль.

– Нет, не думаю, – после короткого размышления ответил Кингшип.

– В прошлый раз, – продолжал Гант, – вы упомянули о своей ответственности по отношению к одной из дочерей. Что именно вы имели в виду?

– Смерть Дороти, – ответил Кингшип. – Может быть, если бы я был менее…

– Менее требовательны? – подсказал Гант.

– Нет, не могу сказать, что я был слишком к ним требователен. Просто мне хотелось, чтобы мои дочери имели представление о добре и зле. Возможно, я был особенно настойчив из-за их матери… Может быть, Дороти именно поэтому решила, что самоубийство – единственный для нее выход, – с глубоким вздохом заключил Кингшип.

Гант достал сигареты из кармана. Взяв одну из них, он стал машинально постукивать по ней пальцем.

– Мистер Кингшип, – спросил он, – что сделали бы вы, если бы Дороти вышла замуж, не посоветовавшись с вами, и если бы ее ребенок родился… слишком рано?

– Не знаю, – подумав, ответил Кингшип.

– Он выгнал бы ее, – невозмутимо сказала Мэрион.

Мужчины обернулись. Мэрион по-прежнему сидела неподвижно и смотрела на ковер.

– Нет, не думаю, что я выгнал бы ее, – запротестовал Кингшип.

– А я утверждаю, что вы сделали бы это, – усталым голосом возразила Мэрион.

Кингшип молча смотрел на реку.

– Господи! – сказал он наконец. – Разве, вступая в любовную связь, люди не должны думать о последствиях, а также…

Он не закончил.

– Так вот почему, – сказал Гант, закуривая, – вот почему он убил ее. Она, должно быть, говорила ему о вас, и он понял, что, женившись на ней, ничего этим не добьется, а если не женится, то рискует навлечь на себя неприятности… Потом он направил свои усилия на Эллен, но она захотела раскрыть тайну гибели Дороти и была уже близка к этому. Настолько близка, что он просто вынужден был убить ее и Пауэлла, который ей помогал… Сейчас он делает свою третью попытку.

– Бад? – спросила Мэрион. Она казалась шокированной, как будто ее жениха обвинили в неумении держать себя за столом.

– Что касается меня, то я готов вам поверить, – сказал Кингшип, и лицо его стало жестким. – Но полиция потребует доказательств.

– Возможно, кто-нибудь из студентов Стоддарда вспомнит, что видел их вместе, – заметил Гант.

– Я мог бы послать туда частного детектива…

– Это ничего не даст, – покачал головой Гант, – у студентов сейчас каникулы. Пока будут заниматься расследованием, станет слишком поздно.

– Слишком поздно?

– Когда он узнает, что свадьба отменяется, то не станет дожидаться продолжения.

– Мы разыщем его, – заверил Кингшип.

– Может быть да, а может быть нет… Столько людей исчезают бесследно.

Зазвонил телефон. Кингшип взял трубку.

– Алло, – сказал он, потом долго слушал. – Когда? – спросил он наконец. Ему ответили, и он что-то быстро записал. – Спасибо, мисс Ричардсон, огромное спасибо…

Он положил трубку и повернулся к Ганту. Лицо его казалось окаменевшим.

– Наши брошюры были высланы Бартону Корлису в Колдуэлл, штат Висконсин, 16 октября 1950 года.

– Когда он познакомился с Эллен.

– Но в первый раз, – продолжал Кингшип, утвердительно кивнув, – их ему послали в Блю-Ривер, Айова, 6 февраля 1950 года.

– Дороти, – отметил Гант.

Мэрион застонала.

Гант оставался еще некоторое время после того, как Мэрион ушла к себе.

– Мы все на том же месте, – резюмировал он. – Одни подозрения, но настоящих доказательств нет.

– Будут, – уверенно сказал Кингшип.

– В спальне Пауэлла ничего не нашли? Отпечатки пальцев, может быть, шерстинку от костюма?..

– Ничего. Ни в квартире Пауэлла, ни перед рестораном, где погибла Эллен…

– Даже если нам удастся его задержать, – сказал, вздыхая, Гант, – то любой первокурсник с юридического факультета сумеет освободить его в течение пяти минут.

– Я с ним разделаюсь, несмотря ни на что, – заявил Кингшип. – Не знаю еще как, но разделаюсь.

– Мы должны либо выяснить, как он заставил Дороти написать это письмо, либо найти револьвер, из которого были убиты Эллен и Пауэлл. Все это до субботы.

Кингшип посмотрел на яркую обложку брошюры, которую держал в руке.

– Медеплавильня… – произнес он. – Завтра я должен показать ее Баду. И Мэрион, которая до сих пор ею не интересовалась.

– Он до последнего момента не должен догадываться, что брак не состоится, – предупредил Гант.

– Что вы сказали? – переспросил Кингшип, машинально разглаживая измятую брошюру.

– Я сказал, что Бад до последнего момента не должен знать, что свадьбы не будет.

– Вот что… – Кингшип снова стал рассматривать фотографии медеплавильни. – Он не знал с кем связывается, – тихо произнес он. – Лучше бы он моих дочерей не трогал.

11

Какой великолепный день! Казалось, даже самолету не терпится поскорее взлететь. На его сверкающем боку утреннее солнце ярко освещало медные буквы, составляющие фамилию КИНГШИП, и над ними фабричную марку фирмы: корону из того же металла. На другом конце аэродрома, скучившись, как животные в загоне, толпились пассажиры. Еще бы! Ведь не каждый может иметь личный самолет! Бад сдержал улыбку и с наслаждением вдохнул свежий, бодрящий воздух.

Мэрион и Лео стояли немного поодаль, видимо поглощенные одним из их вечных споров. Бад направился к ним.

– Нет! Я тоже поеду! – говорила Мэрион.

Кингшип отошел.

– Что случилось? – спросил Бад.

– Ничего серьезного. Я не очень хорошо себя чувствую, и отец не советует мне ехать с вами.

– Нервничаешь, милая?

– Нет, – ответила Мэрион, не глядя на него. – Просто не совсем здорова.

– Вот как, – пробормотал Бад.

Это было похоже на Мэрион – плохо себя почувствовать в такой день. Он подошел к Лео.

– Скоро полетим?

– Через несколько минут, – ответил Кингшип. – Мы ждем только мистера Деттвейлера.

– Кого?

– Мистера Деттвейлера. Его отец член нашего административного совета.

Несколько минут спустя на аэродром прибыл высокий молодой блондин с удлиненным овалом лица и густыми бровями. Он поклонился Мэрион, пожал руку Кингшипа.

– Мистер Деттвейлер, позвольте вам представить моего будущего зятя Бада Корлиса. Бад, это Гордон Деттвейлер.

– Мне очень хотелось с вами познакомиться, – сказал Деттвейлер, крепко пожимая руку Бада. – В самом деле, хотелось.

«Ну и тип, – подумал Бад, – как расстилается».

– В дорогу! – сказал Лео. – Право, Мэрион, я предпочел бы, чтобы ты не ехала…

Но Мэрион уже поднялась по трем ступенькам и вошла в самолет. Деттвейлер последовал за ней.

– Прошу, Бад, – сказал Кингшип.

Внутри самолет был светло-голубого цвета. Там стояло два ряда кресел, по три в каждом. Бад сел вглубине справа, Мэрион рядом с ним. Кингшип и Деттвейлер устроились впереди.

Загудели моторы, Бад пристегнул пояс, снабженный, само собой разумеется, медной пряжкой. Самолет покатился по взлетной полосе… Наконец! Никогда Лео не повез бы его на медеплавильню, если бы у него были какие-то сомнения… Бад наклонился к Мэрион, улыбаясь, коснулся ее руки. Она ответила ему принужденной улыбкой, потом снова повернулась к окну.

– Сколько времени займет перелет, Лео? – спросил Бад.

– Три часа, – ответил Кингшип, оборачиваясь. – Может быть, немного меньше, при благоприятном ветре.

Потом он снова заговорил с Деттвейлером.

Баду, впрочем, и не хотелось разговаривать. Глядя в окно, он видел, как убегает земля. Они ехали в медеплавильню… Медеплавильня! Святая святых! Источник всех богатств!

Самолет отделился от земли и стал подниматься…

Он первым заметил на фоне снега геометрические контуры темной громады в конце железной дороги. Потом услышал голос Лео: «Подъезжаем», и смутно осознал, что Мэрион пересела на переднее кресло. Протер стекло, затуманившееся от его дыхания.

Гигантский комплекс скрылся под крылом самолета, потом снова показался прямо под ними: полдюжины плоских коричневых крыш, над которыми поднимались густые клубы дыма. Огромные здания жались одно к другому, не отбрасывая тени под вертикальными лучами солнца. Сбегавшиеся со всех сторон дороги образовывали вокруг них как бы плотную сеть.

Бад повернул голову, не отрывая глаз от исчезавших позади зданий. Внизу опять расстилались покрытые снегом поля и, наконец, начались окраины какого-то города…

У выхода из самолета их ожидал роскошный черный «паккард». Бад сел на откидное сиденье рядом с Деттвейлером и, перегнувшись через плечо шофера, рассматривал белые от снега холмы в конце главной улицы. В бледном небе черные столбы дыма поднимались словно пальцы гигантской руки.

Главная улица переходила в шоссе, тянувшееся между двумя снежными полями, потом в асфальтированную дорогу. У подножия холма ее перерезали рельсы узкоколейки.

Перед ними возвышалась медеплавильня – пирамида, состоящая из нескольких коричневых строений. Трубы, как стадо, теснились вокруг одной из них, самой высокой. Производственные корпуса с их темными металлическими стенами и черными от копоти стеклами вблизи казались еще более внушительными. Все вместе напоминало гигантский собор, храм нового бога, Машины. Над ним вздымались столбы дыма.

«Паккард» остановился перед низким кирпичным зданием. На его пороге стоял высокий худой человек с седыми волосами, в темном костюме. Его губы складывались в елейную улыбку. Это был мистер Отто, директор медеплавильни.

12

Бад смотрел на целую армию огромных цилиндрических печей, которые, все уменьшаясь по мере удаления, возвышались перед ним, как лес гигантских секвой. У их подножия суетились люди. Раскаленный воздух был насыщен серными испарениями.

– Каждая печь имеет шесть камер, расположенных одна над другой, – объяснял мистер Отто. – Руда засыпается сверху и постепенно переводится все ниже и ниже при помощи стержней, вращающихся вокруг центральной оси. Цель этой первой операции – очистка руды от избытки серы.

Бад жадно слушал, кивая головой в знак понимания. Он обернулся, чтобы поделиться своим восхищением, но встретил только холодный взгляд Мэрион.

– А где Лео и Деттвейлер? – спросил он.

– Не знаю. Отец хотел что-то показать ему.

– Вот как… – Он снова повернулся к мистеру Отто. – А сколько их?

– Печей? – уточнил мистер Отто, вытирая лоб платком. – Пятьдесят четыре.

– Пятьдесят четыре! О Боже! А какое количество руды перерабатываете вы каждый день?

…Это было необыкновенно! Никогда еще он не испытывал подобного восторга. Он задавал вопрос за вопросом, и польщенный мистер Отто отвечал, обращаясь только к нему. Мэрион следовала за ними с отсутствующим видом.

В другом корпусе помещались плоские, облицованные кирпичом, печи высотой метров в тридцать.

– Это отражательные печи, – сообщил мистер Отто. – Поступающая сюда руда содержит около десяти процентов меди. Во время плавки более легкие минералы образуют шлаки. Остаются железо и медь, сорок процентов меди. Теперь, – закричал он, стараясь перекрыть все усиливающийся шум, – мы подходим к наиболее впечатляющей части процесса плавки.

Они вошли в помещение, металлические стены которого отражали непрерывный гул гигантских машин. Облака зеленоватых испарений поднимались к куполообразной крыше, куда тянули свои длинные шеи подъемные краны.

Перед ними, с обеих сторон центрального прохода, возвышались две группы цилиндров из темного металла, по шесть в каждой. Это были колоссальные резервуары, рядом с которыми люди, копошащиеся у их основания, казались лилипутами. Из цилиндров вырывались потоки пламени, желтые, красные, оранжевые, синие, и тут же исчезали, поглощаемые тягой.

Один наклоненный вперед конвертер изрыгал из своей глотки в потеках застывшего металла жидкий огонь в огромный чан. Тяжелый, дымящийся расплавленный металл постепенно наполнял гигантскую чашу.

Центр всего! Сердце плавильни! Как загипнотизированный, Бад смотрел на воздух, дрожащий над резервуаром.

– Эту операцию повторяют до тех пор, пока медь не обогатится в максимальной степени! – прокричал мистер Отто. – Приблизительно через пять часов это уже на девяносто девять процентов чистый металл. После этого он стекает в чаны, как вы видите в данный момент.

– А скоро будет новая плавка?

Мистер Отто утвердительно кивнул.

– Скажите, почему пламя разного цвета?

– Цвет изменяется по мере развития процесса. Он-то и указывает рабочим, на какой стадии находится операция.

Позади них закрылась какая-то дверь. Бад обернулся. Он увидел Лео, стоявшего за Мэрион. Деттвейлер прислонился к лестнице у ближайшей к двери перегородки.

– Вам интересно? – крикнул Лео.

– Это поразительно, Лео! Просто фантастика!

Подъемный кран опустил перед одним из конвертеров колоссальный чан, более глубокий, чем тот, куда стекал еще не вполне очищенный металл. Толстые стенки чана возвышались на высоту человеческого роста.

Гигантский цилиндр конвертера наклонился. Из его недр струился красный свет, поднимались облака белого дыма, потом оттуда вырвался ослепительный поток раскаленного металла. Этот поток был таким ровным и непрерывным, что казался твердым телом, связывающим конвертер с чаном. Жидкость поднималась все выше, дым вихрем кружился над ней, кислый запах меди наполнял воздух.

Испарения постепенно рассеялись, обнажив поверхность расплавленной меди, зеленую и сверкающую, как океанская вода.

– Да она зеленая! – с изумлением воскликнул Бад.

– Когда остынет, снова будет нормального цвета, – успокоил его мистер Отто.

Бад не отрывал глаз от дрожащей поверхности, на которой возникали, поднимались и затем лопались пузырьки… Горячий воздух колыхался над чаном.

– Что с тобой, Мэрион? Ты так бледна! – сказал Кингшип.

– Ничего страшного, отец. Вероятно, это из-за жары.

– А может быть, из-за испарений. Их не все переносят. Будьте любезны, мистер Отто, отведите мою дочь в ваше бюро. Через несколько минут мы к вам присоединимся.

– Но, отец, я чувствую себя…

– Делай, как я сказал, – прервал ее Лео тоном, не терпящим возражений. – Мы скоро придем.

– Но…

Раздосадованная, она поколебалась еще мгновение, потом пожала плечами и направилась к двери, которую Деттвейлер открыл перед ней.

Мистер Отто последовал за Мэрион, но на пороге остановился.

– Надеюсь, мистер Кингшип, – сказал он, обернувшись, – что вы покажете мистеру Корлису, как формуется расплавленная медь. Я уверен, что это его заинтересует.

Он вышел, и Деттвейлер закрыл за ним дверь.

– Вы поднимались с Отто на платформу? – спросил Кингшип.

– Нет, – ответил Бад.

– Общий вид оттуда гораздо лучше. Поднимемся, если хотите.

– А у нас есть еще время?

– Безусловно.

– После вас, – улыбаясь, сказал Деттвейлер и отступил от лестницы.

Бад подошел, взялся рукой за одну из перекладин, почувствовал, какая она гладкая и теплая, и начал не спеша подниматься. Кингшип и Деттвейлер следовали за ним. Он пытался представить себе зрелище, которое откроется сверху на этот титанический труд…

Лестница заканчивалась небольшой металлической платформой, единственным ограждением которой была тяжелая цепь, продетая в верхнюю часть четырех железных стояков.

Опершись на один из них, он обвел взглядом конвертеры, людей, работающих внизу…

Когда он выпрямился, то прямо под платформой увидел зеленую дымящуюся пелену, покрытую лопающимися пузырьками.

– После того как расплавленный металл остынет, операции будут закончены? – спросил он, показывая на гигантский чан.

– Нет, – ответил Лео, – до формовки он проходит еще через очистительные печи… У вас больше нет ко мне вопросов?

Бад обернулся, удивленный странным тоном Кингшипа. Мужчины смотрели на него в упор. Лица их были замкнуты, непроницаемы… Он покачал головой.

– В таком случае, я сам спрошу вас кое о чем, – сказал Лео. Глаза его за стеклами очков сверкали, как два кусочка льда. – Как вам удалось заставить Дороти написать Эллен, чтобы сообщить ей о своем предполагаемом самоубийстве?

13

Всё куда-то провалилось: платформа, медеплавильня, весь окружающий мир. Все стерлось, как песочная крепость, смытая волной. Не осталось ничего, кроме этих голубых глаз, устремленных на него зрачков, кроме эха, повторяющего вопрос, заданный Лео, и бьющегося как язык колокола о его барабанную перепонку.

Потом он снова увидел стоящих перед ним Кингшипа и Деттвейлера, из тумана возникла медеплавильня. Под своей влажной от пота рукой он ощутил железо стояка, а под ногами металлические плитки платформы, но она так и ходила под ним… Впрочем – о Боже! – оказалось, что это тряслись его колени.

– О чем… о чем это вы? – удалось ему наконец пролепетать.

– Речь идет о Дороти, – пояснил Деттвейлер. – Вы собирались жениться на ней… из-за ее денег. Но она забеременела… Вы поняли, что не получите ни цента… И убили ее.

Он говорил медленно, останавливаясь после каждой фразы.

– Нет! – закричал Бад и отчаянно затряс головой. – Нет! Она покончила с собой! Она ведь предупредила Эллен! Вы знаете об этом, Лео!

– Вы заставили ее написать Эллен, – сказал Кингшип.

– Но… Послушайте, Лео, разве я мог так поступить? Разве я способен на такое?!

– Вот об этом вы нам и расскажете, – вставил Деттвейлер.

– Я с ней был едва знаком.

– А я думал, что вы никогда не встречались, – заметил Кингшип. – По крайней мере, вы уверяли в этом Мэрион.

– Так оно и было… Я не знал ее.

– В феврале 1950 года вы попросили выслать вам наши рекламные брошюры, – сказал Лео, сжимая кулаки.

– Какие брошюры? – переспросил Бад сдавленным голосом. – Какие брошюры? – повторил он более громко.

– Те, которые я нашел в шкатулке, спрятанной в вашем платяном шкафу, – ответил Деттвейлер.

Снова все под ним заходило ходуном… Шкатулка! Брошюры, а еще что? Вырезки из газет? Их он разорвал, благодарение Богу! Значит, брошюры… и листок с перечнем вкусов и интересов Мэрион!

– Кто вы такой? – закричал он. – Как вы посмели рыться в моих вещах?..

– Не двигайтесь с места! – предостерег его Деттвейлер.

Бад подался назад и ухватился за стояк.

– Кто вы такой?! – крикнул он еще раз.

– Меня зовут Гордон Гант.

Гант! Тот тип из радиоцентра, который все наседал на полицию, требуя от нее действий! Но как он сумел?..

– Я знал Эллен, – пояснил Гант. – Мы познакомились за несколько дней до того, как вы убили ее.

– Убил!.. – воскликнул Бад, весь мокрый от пота. – Да вы сумасшедший! Чокнутый! Скажите, кого я еще убил?.. А вы его слушаете! – обернулся он к Лео. – Значит, вы еще более безумны, чем он! Я никогда никого не убивал!

– Вы убили Дороти, Эллен и Дуайта Пауэлла! – возразил Гант.

– И едва не убили Мэрион, – закончил Кингшип. – Когда она увидела этот список…

«Список! Боже мой, список…»

– Я никогда никого не убивал! Дорри покончила с собой, а Эллен и Пауэлл были убиты каким-то бандитом.