Текст книги "Этот идеальный день"
Автор книги: Айра Левин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Спасибо, Маркс, Христос, Вуд, Веи –
За этот идеальный день!
Маркс, Вуд, Веи и Христос –
Кто остался – вот вопрос?
Веи, Вуд, Христос и Маркс
Только Веи жив сейчас.
Дали нам они подарки:
Школы светлые и парки,
И нас сделали они Послушными, хо-ро-ши-ми!
(Детская считалочка для игры в мяч)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВЗРОСЛЕНИЕ
Глава 1
Посреди белых бетонных строений большого города, между гигантскими и просто высокими домами примостилась широкая розовая площадь. Это площадь для игр; около двухсот детей играют здесь под присмотром десятка воспитательниц в белых комбинезонах. Дети – все голые, загорелые, черноволосые – ползают по красным и желтым цилиндрам, качаются на качелях, играют в групповые игры в тенистом углу, где нарисованы на земле «классики», сидит компания из пяти детей, один говорит, остальные слушают.
– Они ловят зверей, едят их, а шкуры носят, – рассказывал мальчик лет восьми. – И они делают то, что называется «драка. Это значит, бьют друг друга руками, камнями и всякими штуками. И они совсем друг друга не любят и друг другу не помогают.
Его слушали, вытаращив глаза от удивления. Одна девочка, чуть помладше, сказала:
– Но ведь нельзя снять браслет! Это невозможно! – она оттянула свой браслет пальцем, чтобы показать, как надежно он сидит на руке.
– Браслет снять можно, если есть такие инструменты, – ответил мальчик. – Ведь тебе же его снимают в день нового звена.
– На секунду!
– Но ведь снимают!
– Где они живут? – спросила другая девочка.
– В горах, на вершинах. В глубоких пещерах. Везде, где их не найти.
– Они, наверное, больные, – сказала первая девочка.
– Конечно, больные, – засмеялся мальчик. – «Неизлечимые» – и значит больные. Их и зовут «неизлечимые», потому что они совсем-совсем больные.
Самый маленький, лет шести, спросил:
– А их не лечат?
Большой мальчик презрительно глянул на него.
– Без браслетов? В пещерах?
– А как они стали больными? – спросил маленький мальчик. – Ведь пока они не убегут, их лечат?
– Лечение, – ответил старший, – не всегда помогает.
Маленький мальчик воскликнул:
– Всегда?
– Нет, не всегда.
– Боже мой! – сказала подошедшая к детям воспитательница, с волейбольным мячом под мышкой. – Вы не слишком тесно сидите? Во что вы играете? В колечко?
Дети отпрянули друг от друга и раздались пошире, только шестилетний малыш так и не сдвинулся с места.
Воспитательница удивленно посмотрела на него.
Из громкоговорителей прозвучал сигнал: «Дин-дон!»
– Душ, и одеваемся! – крикнула воспитательница детям, играющим в мяч.
Малыш наконец встал на ноги, но выглядел он озабоченным и несчастным. Воспитательница с беспокойством склонилась над ним:
– Что случилось?
Мальчик часто-часто заморгал глазами. Правый глаз у него был зеленый, левый – карий.
Воспитательница бросила мячи на землю, взяла руку ребенка, взглянула на его браслет, потом нежно обняла малыша за плечи:
– Что с тобой, Ли? Ты проиграл? Но проиграть – то же самое, что выиграть, ты ведь знаешь, правда? Мальчик кивнул.
– Важно повеселиться и поупражняться, правда? Мальчик снова кивнул и попытался улыбнуться.
– Ну, вот так-то лучше, – похвалила воспитательница. – Уже лучше. Теперь ты не похож на старую грустную мартышку.
Мальчик улыбнулся.
– Под душ, и одеваться, – с облегчением сказала воспитательница. Она повернула мальчика за плечи и легонько шлепнула по заду. – Давай, – сказала она, – беги.
Мальчик, которого звали Чип, но чаще Ли (его номер был Ли РМ 35М 4419) – почти ни слова не сказал за ужином, но его сестра Мир болтала без передышки, поэтому никто из родителей не обратил внимания на молчание сына. Только когда вся семья уселась в кресла перед телевизором, мать взглянула на него:
– Ты в порядке, Чип?
– Да, все хорошо.
Мать повернулась к отцу и сказала:
– Он ни слова не вымолвил за весь вечер.
– Все хорошо, – сказал Чип.
– Тогда почему ты такой притихший? – спросила мать, – Тс-с, – сказал отец. Экран засветился, цветное изображение постепенно становилось ярче.
Когда первый телечас закончился и дети собрались спать, мать Чипа вошла в ванную и стала смотреть, как он чистит зубы. Чип кончил чистить зубы и положил щетку в футляр.
– В чем дело? – спросила мать. – Кто-то что-то сказал про твой глаз?
– Нет, – ответил он, краснея.
– Сполосни щетку.
– Я уже прополоскал.
– Сполосни.
Он вымыл щетку и, дотянувшись, положил футляр на полку.
– Иисус говорил, – сказал он. – Иисус ДВ. Когда мы играли.
– О чем? О твоем глазе?
– Нет, не о глазе. Никто ничего не говорит о моем глазе.
– Тогда что же? Чип поежился.
– О членах, которые… заболели и… уходят из Семьи.
Убегают и снимают браслеты.
Мать взволнованно посмотрела на него. «Неизлечимые», – сказала она.
Сын кивнул. То, как мать отреагировала на его речь, и то, что она знала это слово, еще больше обеспокоило Чипа.
– Это правда? – спросил он.
– Нет, – ответила мать. – Это не правда. Я позову Боба, он объяснит тебе.
– Она заторопилась из ванной, столкнувшись в дверях с Мир, которая входила, застегивая пижаму.
В гостиной отец Чипа спросил: «Осталось две минуты. Они еще не в постели?»
– Кто-то из детей рассказал Чипу о неизлечимых, – сказала мать.
– Вот ненависть! – заволновался отец.
– Я позвоню Бобу, – сказала мать, подходя к телефону.
– Уже девятый час.
– Он придет, – сказала мать. Она дотронулась своим браслетом до пластинки телефонного сканера и прочла громко номер, напечатанный красным на карточке, заткнутой за рамку экрана: «Боб НЕ 20Г 3018». Она ждала, нервно сжимая руки.
– Я видела, что его что-то беспокоит, – произнесла она. – Он ни слова не сказал за весь вечер.
Отец Чипа поднялся с кресла.
– Я поговорю с ним, – сказал он.
– Пусть лучше Боб это сделает! – отозвалась мать. – Отправь Мир в кровать, она еще в ванной. Боб пришел через двадцать минут.
– Он в комнате, – встретила его мать Чипа.
– Вы смотрите телевизор, – сказал Боб родителям. – Садитесь и смотрите, – он улыбнулся им. – Не о чем беспокоиться, ничего страшного. Это случается каждый день.
– До сих пор? – удивился отец Чипа.
– Конечно, – ответил Боб, – и через сто лет будет то же самое. Дети есть дети.
Он был самый молодой советчик из всех, что у них когда-либо были: двадцать один год, только год, как из Академии.
Но, тем не менее, в нем не было ничего, что вызывало бы недоверие, наоборот, он был спокойнее и рассудительнее, чем советчики тридцати или пятидесяти пяти лет.
Он подошел к комнате Чипа и заглянул. Чип лежал в кровати, подперев рукой голову, перед ним была раскрыта детская книжка.
– Привет, Ли, – сказал Боб.
– Привет, Боб, – ответил Чип.
Боб вошел и сел на край кровати. Он поставил свой телекомп на пол между ног, протянул руку к голове Чипа, потрогал лоб и потрепал мальчику волосы. – Что почитываешь?
– спросил он.
– «Борьбу Вуда», – ответил Чип, показывая Бобу яркую обложку. Потом он закрыл книгу, бросил на кровать и указательным пальцем начал обводить желтую букву «В» в слове «Вуд».
– Я слышал, кто-то тебе что-то там сказал насчет неизлечимых? – спросил Боб.
– Это так? – спросил Чип, не отрывая взгляда от книги.
– Это так. Ли, – ответил Боб. – Это было так много-много лет назад, но теперь это уже не так, теперь это уже история.
Чип молча водил пальцем по букве «В».
– Мы тогда знали о медицине и о химии гораздо меньше, чем знаем сейчас, – Боб внимательно глядел на Чипа, – и еще через пятьдесят лет после Объединения члены иногда заболевали, очень немногие члены, и им казалось, что они больше не члены. Некоторые из них убегали и жили сами по себе в тех местах, которыми Семья не пользовалась: на заброшенных островах, на горных вершинах и в других похожих местах.
– И они снимали браслеты?
– Я думаю, снимали, – сказал Боб, – ведь браслеты им все равно бы не пригодились в тех местах, где нет сканеров.
– Иисус сказал, что они делали что-то, что называется «драка».
Боб отвернулся, но тут же снова повернулся к Чипу.
– Лучше говорить: «Они вели себя агрессивно». Да, они так поступали.
Чип взглянул вверх на Боба.
– Но теперь они уже умерли? – спросил он.
– Да, все они умерли, – сказал Боб. – Все до одного, – он погладил Чипа по волосам. – Это было давным-давно. Теперь такого не бывает.
Чип сказал:
– Теперь мы знаем о медицине и химии гораздо больше.
Лечение помогает.
– Верно, ты прав, – сказал Боб. – И не забывай, что в то время было пять разных компьютеров. Как только кто-нибудь из больных членов убегал со своего континента, он полностью терял связь.
– Мой дедушка помогал строить УниКомп.
– Я знаю, Ли. Так что, когда в следующий раз кто-нибудь тебе скажет о неизлечимых, помни две вещи: первое, лечение гораздо эффективнее теперь, чем много лет назад, и, второе – у нас есть УниКомп, который следит за нами на всех континентах Земли. Хорошо?
– Хорошо, – сказал Чип и улыбнулся.
– Посмотрим, что он скажет о тебе. – Боб поднял телекомп с пола и, раскрыв, положил себе на колени.
Чип сел в кровати и подвинулся поближе. Он подтянул рукав пижамы, чтобы открыть браслет. – Ты думаешь, мне назначат дополнительное лечение? – спросил он.
– Если нужно, – ответил Боб. – Хочешь сам включить?
– Я? – спросил Чип. – Можно?
– Конечно, – сказал Боб.
Чип осторожно взялся указательным и большим пальцами за включатель. Он щелкнул, и зажглись маленькие огоньки – синие, янтарные, опять янтарные. Чип улыбнулся им.
Боб, глядя на него, тоже улыбнулся.
– Дотронься.
Чип коснулся браслетом пластинки сканера, и синий огонек рядом покраснел.
Боб что-то набрал на клавиатуре ввода информации. Чип смотрел на его быстро бегающие пальцы. Закончив вводить информацию, Боб нажал на кнопку ответа. На экране засветилась зеленым строчка символов, под ней – еще одна строчка. Боб внимательно изучал эти символы. Чип смотрел на него.
– Завтра в двенадцать двадцать пять! – сказал Боб.
– Ура! – сказал Чип. – Спасибо!
– Спасибо Уни, – ответил Боб, выключая телекомп и закрывая крышку. – Кто сказал тебе про неизлечимых? – спросил он. – Какой Иисус?
– ДВ 33 и еще что-то там, – ответил Чип – Он живет на двадцать четвертом этаже.
Боб защелкнул замки на телекомпе.
– Он, наверное, так же волнуется, как ты разволновался, – сказал он.
– Можно ему тоже получить дополнительное лечение?
– Если нужно, я предупрежу его советчика. Теперь спать, брат, тебе завтра в школу. – Боб взял книгу у Чипа и положил на тумбочку.
– С ним все в порядке, – сказал Боб. – Он уже, наверное, спит. Завтра в полдень он получит дополнительное лечение, возможно – небольшую дозу транквилизатора.
– О, какое облегчение! – сказала мать Чипа, и то же повторил и отец. – Спасибо, Боб.
– Спасибо Уни, – ответил Боб. Он подошел к телефону. – Я хочу договориться о помощи тому мальчику, – сказал он. – Тому, кто рассказал все Чипу, – и он прикоснулся своим браслетом к сканеру.
На следующий день, после ленча, Чип спустился по эскалаторам на три этажа ниже, где, под школой, был расположен медицентр. Он прикоснулся браслетом к сканеру у двери медицентра, и на индикаторе засветилось мигающее зеленое «да», и еще одно зеленое «да» – у двери в секцию терапии, и еще одно «да» – у двери в лечебный кабинет.
Четыре из пятнадцати блоков были на профилактическом обслуживании, так что очередь стояла длинная. Тем не менее, довольно скоро он взошел на специально сделанные для детей ступеньки и, закатав рукав, просунул руку в обрамленное резиновым кантом отверстие. Он старался держать руку как можно тверже, как взрослый, пока сканер внутри блока нашел его браслет, зафиксировал его, и Чип почувствовал на руке теплый инъекционный диск. Внутри блока загудели моторчики, зажурчала жидкость. Синий огонек над головой Чипа стал красным, инъекционный диск зажужжал, звякнул, ужалил на мгновение его руку, и огонек снова посинел.
В тот же день на площадке для игр Иисус ДВ – тот мальчик, что рассказал Чипу про неизлечимых – нашел его и поблагодарил за помощь.
– Спасибо Уни, – ответил Чип. – Я получил дополнительное лечение, ты тоже?
– Да, – сказал Иисус, – другие ребята тоже, и Боб УТ тоже.
Это он мне все рассказал.
– Это на меня как-то подействовало, немного, – сказал Чип, – то, что есть члены, которые заболевают и убегают.
– На меня тоже немного подействовало, – сказал Иисус. – Но такого больше не случается, это было давным-давно.
– Лечение сейчас гораздо лучше, чем раньше, – сказал Чип.
– И у нас есть УниКомп, который следит за нами на всех континентах Земли, – добавил Иисус.
– Точно, – сказал Чип.
Подошла воспитательница и прогнала их к детям, играющим в мяч. Они стояли огромным кругом, пятьдесят или шестьдесят мальчиков и девочек, занимая больше четверти всей площадки.
Глава 2
Чипа назвал Чипом его дедушка. Он всем дал свои имена, которые отличались от настоящих: мать Чипа, свою дочь, он называл Сузу, а не Анна, отца Чипа – Майк, а не Иисус (сам отец находил это глупым), а Мир он звал Ива, с чем она не хотела смириться: «Нет! Не зови меня так! Я – Мир, я – Мир КД 37Т 50002!»
Папа Джан был странный человек. Разумеется, он странно выглядел – все пожилые люди имели какие-то особенные черты внешности: на несколько сантиметров ниже или выше ростом, слишком темная или слишком светлая кожа, большие уши, кривой нос. Папа Джан был выше обычного роста, и кожа у него была темнее обыкновенного; у него были большие и выпуклые глаза и две рыжеватых пряди в седеющих волосах. Но не только внешность его была странной, речь его тоже была странна, и именно в речи, главным образом, проявлялась эта его необычность. Он всегда говорил горячо и убежденно, но у Чипа, тем не менее, сложилось впечатление, что он говорит не то, что думает, а прямо противоположное. Хотя бы, как он отзывается об именах: «Замечательно! Восхитительно! Четыре имени для мальчиков, четыре имени для девочек! Что может быть яснее, что может лучше – подчеркнуть всеобщую одинаковость! Ведь ясно, что каждый захочет назвать своего мальчика в честь Христа, Маркса, Вуда или Веи, верно ведь?
– Да, – сказал Чип.
– Конечно! А раз Уни дает мальчикам только четыре имени, то и девочкам он должен давать четыре имени, правильно? Это очевидно! Послушай, – он остановился и, нагнувшись, заглянул Чипу в лицо. Его большие глаза, казалось, готовы были рассмеяться. Они вместе шли на парад, был какой-то праздник – то ли День Объединения, то ли День Рождения Веи, то ли что-то в этом роде; Чипу было семь лет. – Послушай, Ли РМ 35М 26 Д 449988 Икс Игрек Зет, я хочу рассказать тебе нечто фантастическое и невероятное. В мое время – ты слушаешь? – в мое время было БОЛЬШЕ ДВАДЦАТИ ИМЕН ТОЛЬКО ДЛЯ МАЛЬЧИКОВ! Ты можешь в это поверить? Были «Джан» и «Джон», и «Аму», и «Лев». «Хига» и «Майк»! «Тонио»! А во времена моего отца имен было еще больше, сорок или пятьдесят! Разве не странно?
Столько разных имен, хотя все члены одинаковы и взаимозаменяемы! Ты слышал когда-нибудь о подобной глупости?
Чип кивнул, смутившись, потому что он чувствовал, что Папа Джан имел в виду как раз все наоборот, что почему-то совсем не глупость, когда существует сорок или пятьдесят имен для мальчиков.
– Ты только посмотри на них! – говорил Папа Джан, ведя Чипа за руку через Парк Единства, когда они шли на парад. – Совершенно одинаковые! Разве это не прекрасно? Волосы, глаза, кожа, профиль – все одинаковое, мальчики, девочки – все одинаковые! Как горошины в стручке. Разве это не прелестно? Разве это не высший класс?
Чип, краснея (ведь у него один глаз зеленый, не такой, как у всех), спросил:
– А что такое «гарошыны в стрючке?»
– Я не знаю, – сказал Папа Джан. – Члены ели это до появления унипирогов. Шарья так говорила.
Папа Джан работал главным координатором стройки в ЕВП 55131, в двадцати километрах от 55128, где жила семья Чипа.
По воскресеньям и праздникам он приезжал их навестить. Его жена, Шарья, утонула, катаясь на прогулочном катере в 135м, в тот год, когда родился Чип, и дед так больше и не женился.
Другие дедушка и бабушка, по отцу, жили в МЕК 10405, и Чип видел их только тогда, когда они звонили и поздравляли кого-нибудь с днем Рождения. Они тоже были странными, но гораздо меньше, чем Папа Джан.
В школу ходить было приятно и играть тоже приятно. Музей До-Объединения тоже был приятен, хотя некоторые экспонаты были жутковатые: «копья» и «пушки», например, а еще «тюремная камера» с по-идиотски одетым «заключенным», сидящем на койке и сжимающим голову руками в бесконечной тоске. Чип каждый раз смотрел на него, а чтобы подойти, он обычно отставал от своего класса и, посмотрев, быстро догонял.
Мороженое, игрушки и веселые книжки – это тоже было приятно. Однажды, когда Чип коснулся своим браслетом сканера в центре снабжения, одновременно приставив к сканеру наклейку на коробке с игрушками, индикатор промигал красным «нет», и Чипу пришлось положить игрушку – это был конструктор – на место. Он не мог понять, почему Уни отказал ему, день был тот, что нужно, и игрушка относилась к нужной категории. «Должна быть какая-то причина, дорогой, – сказал стоящий за спиной Чипа член, – свяжись со своим советчиком и спроси».
Чип спросил, и оказалось, что в игрушке не отказано, а она только задержана на несколько дней. Чип развлекался где-то со сканером, много раз подряд прикладывая к нему браслет, и задержка игрушки была предупреждением, чтобы Чип так больше не делал. Это мигающее красное «нет» было первым «нет» в жизни Чипа, которое значило для него что-то важное, до этого «нет» появлялось только, когда он, скажем, по ошибке хотел войти в чужой класс или приходил в медицентр не в свой день, поэтому на сей раз «нет» больно задело его и огорчило.
Дни рождения тоже были приятны, и Рождество Христово, и Рождество Марксово, и День Объединения, и Дни Рождения Вуда и Веи. А еще приятнее, потому что они бывали реже, становились дни нового звена. Новое звено на браслете сверкало больше, чем старые, и оставалось самым блестящим много дней, пока он не вспоминал, что нужно посмотреть на него снова, но на браслете уже были только старые звенья, все одинаковые и неотличимые друг от друга. Как «гарошыны в стрючке».
Весной 145-го, когда Чипу было десять лет, ему с родителями и с сестрой было предоставлено путешествие в ЕВР 00001, экскурсия на УниКомп. От автопорта до автопорта надо было ехать больше часа – самое длинное путешествие, которое, как казалось Чипу, он когда-либо совершал, хотя его родители и уверяли, что когда ему было полтора года, он летел из Мек в Евр, а потом через несколько месяцев из ЕВР 20140 в ЕВР 55128. Они поехали на экскурсию к УниКомпу апрельским воскресеньем вместе с пожилой супружеской парой, обоим за пятьдесят (чьи-то странные бабушка и дедушка, у обоих волосы светлее, чем обычно, у нее – неровно подстриженные), и с еще одной парой, чьи дети – мальчик и девочка – были на год старше Чипа и Мир. Папа этих детей вел машину от поворота около ЕВР 00001 до автопорта около УниКомпа. Чип с интересом наблюдал, как чужой папа управляется с рычажками и кнопками. Было забавно медленно ехать на колесах после стремительного полета в воздухе.
Они снялись на фоне белого мраморного здания УниКомпа – более белого и более красивого, чем на фотографиях или по телевизору, как и снеговые горы за УниКомпом были величественнее, чем представлялись обычно, а Озеро Всеобщего Братства – голубее и длиннее. Все встали в очередь у входа, дотронулись до сканера и вошли в голубой изгибающийся холл. Улыбающийся член в бледно-голубом комбинезоне указал им на очередь у лифтов. Они встали в эту очередь, и к ним подошел Папа Джан, радостно улыбаясь в ответ на их недоумение.
– А что вы-то здесь делаете? – спросил отец Чипа, когда Папа Джан расцеловался с мамой Чипа. Потому что перед отъездом они рассказали дедушке, что их удостоили поездки, а Папа Джан не сказал, что сам обратился с такой просьбой.
Папа Джан расцеловался и с отцом Чипа.
– Я просто решил сделать вам сюрприз, – сказал он. – Я хотел рассказать об Уни вот этому другу. – Папа Джан положил руку на плечо Чипа, – чуть больше, чем ему расскажет автогид.
Привет, Чип, – он наклонился и поцеловал Чипа в щеку, а Чип, удивленный тем, что Папа Джан здесь из-за него, поцеловал его в ответ и сказал:
«Здравствуй, Папа Джан».
– Привет, Мир КД 37Т 5002, – серьезно сказал Папа Джан и поцеловал Мир. Она тоже поцеловала его.
– Когда ты попросил о поездке? – спросил отец Чипа.
– Через несколько дней после вас, – ответил Папа Джан.
Очередь продвинулась на несколько метров, и они вместе с ней. Мать Чипа сказала:
– Но ты ведь был здесь только пять или шесть лет назад, ведь верно?
– Уни знает, кто его собирал, – с улыбкой ответил Папа Джан. – У нас есть особые привилегии.
– Это не так! – возмутился Чип. – Ни у кого нет особых привилегий!
– Ну, в любом случае, я здесь! – ответил Папа Джан и с улыбкой наклонился к Чипу. – Правда?
– Правда, – сказал Чип и улыбнулся в ответ. В молодости Папа Джан помогал строить УниКомп. Это было его первое поручение.
В лифт поместилось около тридцати членов, и вместо обычной музыки из динамика послышался человеческий голос:
«Здравствуйте, братья и сестры, добро пожаловать в здание УниКомпа. – Голос был теплый и дружелюбный, Чип узнал его: этот голос звучал все время по телевизору. – Вы чувствуете, что мы начали движение, – продолжал голос, – и сейчас опускаемся вниз со скоростью двадцать два метра в секунду.
Нам потребуется всего лишь чуть более трех с половиной минут, чтобы достичь пятикилометровой глубины, на которой расположен Уни. Шахта, по которой мы спускаемся…»
Голос перечислял различные данные о подземном комплексе, в котором расположен УниКомп, рассказал о толщине стен и о защищенности компьютера от всех стихийных бедствий и повреждений человеком. Чип слышал все это и раньше, в школе и по телевизору, но слушать то же самое теперь, спускаясь в лифте между стенами УниКомпа, зная, что через несколько минут ты увидишь сам компьютер, заставляло воспринимать эту информацию по-новому и очень волновало. Он не отрывал взгляда от звучащего диска над дверью лифта. Папа Джан обнимал Чипа за плечи, как бы подбадривая его. «Сейчас мы замедляем движение, – продолжал голос. – Приятной вам экскурсии, вы будете довольны, не правда ли?» – и лифт остановился, дверь разделилась пополам и половинки скользнули в стороны.
Они оказались в маленьком холле, меньше чем тот, на уровне земли, перед ними появился другой улыбающийся член в бледно-синем и еще одна очередь стоящих попарно членов.
Очередь упиралась в двустворчатую дверь, которая виднелась в дальнем конце слабоосвещенного холла.
– Приехали! – воскликнул Чип, а Папа Джан сказал: «Нам не обязательно идти всем вместе», – и они чуть отстали от родителей и Мир, которые обернулись и с недоумением смотрели на Чипа и Папу Джана, – по крайней мере, родители – Мира была мала, и ее не было видно за толпой. Член, стоящий перед Чипом, обернулся и жестом предложил им пройти вперед, но Папа Джан помотал головой: «Нет, брат, спасибо. Все в порядке». Он помахал рукой родителям Чипа и улыбнулся, Чип сделал то же самое. Родители Чипа тоже улыбнулись, пошли вместе с очередью.
Папа Джан осматривался по сторонам, его выпуклые глаза озарились внутренним светом, он продолжал улыбаться.
Ноздри его носа поднимались и опадали в такт дыханию.
– Итак, – сказал он, – ты наконец-то увидишь УниКомп. Ты волнуешься?
– Да, очень, – ответил Чип.
Они продвинулись немного вперед вместе с очередью.
– Я тебя не осуждаю, – сказал Папа Джан. – Замечательно!
Единственный раз в жизни увидеть машину, которая классифицирует тебя и даст тебе поручение, которая будет решать, где тебе жить и сможешь ты или нет жениться на девушке, на которой захочешь жениться, а если ты на ней женишься, будешь ли иметь детей и как их назовут, если они у тебя будут…конечно, ты взволнован, а кто бы не разволновался?
Чип в замешательстве посмотрел на Папу Джана. Папа Джан, улыбаясь, похлопал его по спине, и в этот момент они прошли в следующий холл, открывшийся за дверью.
– Смотри! – сказал он Чипу. – Смотри на дисплеи, смотри на Уни, смотри на все! Все это здесь для того, чтобы ты смотрел!
У входа, на специальном стенде, лежали автогиды – как в музее, Чип взял один из них и вставил в ухо. Странное поведение Папы Джана разволновало его, и он пожалел, что не пошел вперед с родителями и Мир. Папа Джан тоже вставил в ухо автогид. «Интересно, что новенького я услышу», – сказал он и усмехнулся. Чип отвернулся от него.
Все его беспокойство и напряжение мгновенно прошли, как только он оказался перед стеной, которая сверкала и переливалась тысячами миниатюрных огоньков. В ушах Чипа зазвучал тот же голос, что и в лифте, и голос этот рассказывал, а огоньки на стене показывали, как УниКомп получает через свою охватывающую весь мир информационную сеть микроволновые импульсы со всех бесчисленных сканеров и телекомпов, а также механизмов с дистанционным управлением, как Уни обрабатывает эту информацию и посылает ответный импульс на ретрансляционную станцию сети и дальше – адресату.
Да, Чип был взволнован. Что могло сравниться с Уни в быстроте, уме, вездесущности?
Следующий отсек стены рассказывал о том, как работают блоки памяти, луч света бегал по исчерканной всевозможными линиями металлической поверхности, заставляя части ее светиться, голос рассказывал что-то о направленных электронных пучках и сверхпроводящих сетках, о заряженных и незаряженных секторах, которые становятся носителями информации по принципу двоичного кода, и когда УниКомпу задают вопрос, он считывает нужную информацию в соответствующем секторе…
Чип не понял, как это происходит, но так было даже замечательнее: Уни знает все, что только можно знать, таким волшебным, таким непонятным образом.
Следующий отсек стены были стеклянным, и там находился сам УниКомп: двойной ряд разноцветных металлических блоков, похожих на лечебные блоки в медицентре, но пониже и поменьше.
Блоки были розовые, коричневые и оранжевые. Между ними, по большому освещенному розовым светом залу расхаживали десять-двенадцать членов в бледно-голубых комбинезонах, они улыбались и болтали между собой, считывая показания с приборов и записывая эти показания на красивых темно-синих пластиковых досках. На стене была золотая эмблема креста и серпа, а на часах, которые висели на той же стене, светилось: 11.08 Век. 12 Апр 145 Г.О. В ушах Чипа тихо, а потом все громче и громче зазвучала музыка, это было «Вперед, вперед!» в исполнении огромного оркестра, и так трогательно, так торжественно звучала музыка, что слезы гордости и счастья навернулись Чипу на глаза..
Он мог бы стоять перед этой стеной часами, глядя на деловитых и приветливых членов и на весело сверкающие блоки памяти, слушать «Вперед, вперед!» и «Одна Могучая Семья», но музыка постепенно затихла (когда 11.10 на часах сменилось на 11.11), и голос деликатно, понимая его чувства, напомнил Чипу, что другие члены ждут своей очереди и предложил пройти к следующему дисплею дальше по коридору.
С сожалением он оторвался от стеклянной стены УниКомпа, и вместе с ним другие члены, которые вытирали показавшиеся в уголках глаз слезы, улыбались и кивали. Он улыбнулся им, а они – ему.
Папа Джан поймал его за руку и повел через зал к какой-то двери, рядом с которой стоял сканер.
– Ну как, понравилось? – спросил он. Чип кивнул.
– Это не Уни, – сказал Папа Джан.
Чип непонимающе посмотрел на него.
Папа Джан вынул автогид из уха Чипа. «Это не УниКомп! – сказал он зловещим шепотом. – Это все не настоящее, все эти розовые и оранжевые ящики! Эти игрушки здесь специально, чтобы Семья приходила на них посмотреть, и чтобы Семье становилось уютно и тепло! – выпученные глаза Папы Джана придвинулись к Чипу, он ощущал на своем лице дыхание деда.
– Он внизу, – сказал Папа Джан. – Под этим уровнем есть еще три, и там-то он и находится. Хочешь увидеть его? Хочешь увидеть настоящий УниКомп?»
Чип смотрел на деда и не мог произнести ни слова.
– Хочешь, Чип? – спрашивал Папа Джан. – Хочешь увидеть его? Я могу показать!
Чип кивнул.
Папа Джан отпустил его руку и выпрямился; посмотрел во все стороны и улыбнулся.
– Замечательно, – сказал он. – Нам туда, – и, взяв Чипа за плечо, направил обратно, в сторону, откуда они пришли, мимо стеклянной стены, перед которой стояла толпа глядящих в машинный зал членов, и мимо бегающего луча, который объяснял про блоки памяти, и мимо мигающей огоньками стены, и («Извините, пожалуйста!») – через очередь вновь прибывающих членов, и в другой конец зала, который был темнее и совсем пустой, где в стене виднелся огромный неработающий дисплей телекомпа и лежали рядом двое носилок с подушками и одеялами.
В углу была дверь, а с ней рядом – сканер, и когда они подошли ближе, Папа Джан задержал руку Чипа.
– Но здесь сканер! – сказал Чип.
– Нет, – ответил Папа Джан.
– А разве не сюда мы…
– Да.
Чип удивленно взглянул на Папу Джана, а тот протолкнул его вперед мимо сканера, открыл дверь, втолкнул Чипа внутрь и сам вошел, аккуратно и быстро закрыв за собой дверь, прежде чем это успел сделать чуть шипящий механизм.
Чип в ужасе уставился на деда.
– Все в порядке, – сухо сказал Папа Джан, а потом вдруг по-доброму взял голову Чипа в свои ладони и заговорил мягко:
– Все в порядке, Чип. Ничего с тобой не случится. Я делал так много раз.
– Мы не спросили разрешения! – сказал Чип, все еще дрожа.
– Все в порядке, – сказал Папа Джан. – Послушай, кому принадлежит УниКомп?
– Принадлежит?..
– Чей он? Чей это компьютер?
– Он… Всей Семьи.
– А ты – член Семьи, разве не так?
– Да…
– Ну, значит, это немножко и твой компьютер, правда? Он принадлежит тебе, а не наоборот, не ты ему принадлежишь.
– Нет, нам надо всегда спрашивать разрешения, – сказал Чип.
– Чип, пожалуйста, поверь мне, – сказал Папа Джан, – мы не собираемся ничего брать, мы даже ничего не будет трогать. Мы будем только смотреть. Для этого я сегодня и приехал, показать тебе настоящий УниКомп. Ты же хочешь его увидеть, правда?
Чип, после секундной паузы, ответил:
– Да.
– Тогда ни о чем не волнуйся, все в порядке. – Папа Джан ободряюще посмотрел Чипу в глаза, а затем отпустил его голову и взял Чипа за руку.
Они стояли на площадке, с которой вели куда-то вниз ступеньки. Спустились на несколько ступенек – четыре или пять, – и снизу потянуло холодом. Папа Джан остановился и придержал Чипа.
– Стой здесь, – сказал он. – Я вернусь через две секунды.
Не шевелись.
Под тревожным взглядом Чипа Папа Джан поднялся обратно на площадку, открыл дверь, выглянул наружу, а потом быстро вышел. Дверь за ним закрылась.
Чип скова начал дрожать. Он ведь прошел мимо сканера, не дотронувшись, а теперь стоял один посреди холодного лестничного пролета, и Уни не знал, что он тут!
