Текст книги "Ночью 16 января"

Автор книги: Айн Рэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Стивенс. А обсудить это с мисс Эндр вы не пытались?

Риган.Нет. Мы пообещали друг другу, что месяц не будем выходить на связь. А ее арестовали – арестовали за убийство Фолкнера. Я расхохотался, когда об этом прочел. Я слова не мог сказать, чтобы не выдать его, если он жив. Я ждал.

Стивенс.Ждали чего?

Риган.Шестнадцатого февраля – в отеле «Континенталь» в Буэнос-Айресе. Я стиснул зубы и ждал – каждую минуту каждого часа в тот день Он не пришел.

Стивенс.И?

Риган.И я понял, что он умер. Я вернулся в Нью-Йорк. Стал искать свой самолет. Мы его нашли. Вчера.

Стивенс.Где вы его нашли?

Риган.В заброшенной долине в Нью-Джерси, в ста милях от Мидоу-Лэйн. Я опознал самолет по номеру двигателя. Его бросили там и подожгли.

Стивенс.Самолет был… пустым?

Риган.Нет. Я нашел в нем тело мужчины.

Стивенс.Вы его узнали?

Риган.Его никто не узнал бы. Ничего не осталось, только обгоревший скелет. Но рост тот. Это был Фолкнер… Я внимательно осмотрел тело – то, что от него осталось. Нашел два пулевых отверстия. Одно в ребре, где сердце. Другое прошло через правую руку. Он без боя не сдался. Его явно сначала обезоружили, выстрелив в руку, а потом, беззащитного, убили – прямо в сердце.

Стивенс (после паузы).У меня все, мистер Риган.

Флинт.Только одно – чем вы… промышляете,мистер Риган?

Риган.Хотите, чтобы я ответил?

Стивенс.Мы возражаем, Ваша честь. Свидетель имеет право не отвечать на этот вопрос.

Судья Хиф.Принято.

Флинт.Мистер Риган, что вы делаете, когда предполагаемые клиенты не хотят платить за ваше покровительство?

Риган.Я официально заявляю, что не понимаю, о чем вы говорите.

Флинт.Замечательно. Не надо понимать. Могу я спросить, читаете ли вы газеты?

Риган.Можете.

Флинт.Ну?

Риган.Спросите.

Флинт.Не будете ли вы так любезны сообщить, читаете ли вы газеты?

Риган.Иногда.

Флинт.В таком случае не доводилось ли вам прочесть, что после того, как мистер Джеймс Саттон Вэйнс младший отказался заплатить за покровительство… одного гангстера, его великолепный дом в Уэстчестере взорвали, сразу после ухода гостей, так что они все чудом избежали смерти? Что это было, мистер Риган, совпадение?

Риган.Поразительное совпадение, мистер Флинт: сразу после ухода гостей.

Флинт.Читали ли вы, что, когда мистер фон Дорн отказался…

Стивенс.Мы возражаем, Ваша честь! Такие вопросы неуместны!

Судья Хиф.Принято.

Флинт.Так вы не питали недобрых чувств к мистеру Фолкнеру из-за… того, что ваше деловое партнерство не сложилось?

Риган.Нет.

Флинт.Итак, мистер Гатс – прошу прощения, мистер ЛоуренсРиган, что вы станете делать, если кто-то возьмет и изнасилует эту женщину, которую вы так любите?

Риган.Перепилю ему глотку тупой пилой.

Флинт.Вот как? И вы хотите, чтобы мы поверили, что вы, Гатс Риган, гангстер, для которого закон не писан, отброс преступного мира, отступите и широким жестом вручите женщину, которую любите, другому мужчине?

Стивенс.Ваша честь! Мы…

^{Стивенс рядом с местом свидетеля. Риган спокойно и с силой отталкивает его. Потом поворачивается к Флинту и говорит очень спокойно и серьезно.}

Риган.Я ее любил.

Флинт.Любили? Как же вы позволили Фолкнеру ездить к ней после его женитьбы?

Риган.Мне нечего сказать по этому поводу.

Флинт.Нет? Вы двое не держали его в ежовых рукавицах с помощью шантажа?

Риган.У вас есть доказательства?

Флинт.Ваше с ней близкое знакомство – вот лучшее доказательство!

Стивенс.Возражаю!

Судья Хиф.Принято.

Флинт.Как вы убили Фолкнера в пентхаусе той ночью?

Стивенс.Возражаю!

Судья Хиф.Принято.

Флинт. Где ваш второй сообщник – человек, который изображал пьяного?

Риган.Могу дать его точный адрес: кладбище Эвергрин, семейная могила Уитфилдов; это самое шикарное местечко из всех, в которых довелось побывать бедняге Левше.

Флинт.Давайте разберемся – вы утверждаете, что человек, похороненный на кладбище Эвергрин, это «Левша» О’Тул, а человек, которого вы нашли в сгоревшем самолете, – Бьорн Фолкнер?

Риган.Да.

Флинт.А где доказательства, что все было именно так, а не по-другому? Предположим, вы действительно украли тело О’Тула? Где доказательство, что вы сами не разыграли это невероятное действо? Что вы не бросили самолет с телом в Нью-Джерси, чтобы потом явиться с этим диким рассказом, в отчаянной попытке спасти свою любовницу? Вы слышали, как она сказала, что вы сделаете для нее все, что угодно; что вы солжете ради нее.

Стивенс.Мы возражаем. Ваша честь!

Судья Хиф.Возражение принято.

Флинт.Где реальное доказательство, мистер Риган?

Риган (секунду смотрит прямо на Флинта. Когда он начинает говорить, его речь разительно отличается от того, как он говорил раньше, в ней нет той заносчивости и иронии; он говорит просто, искренне – даже с торжественной серьезностью).Мистер Флинт, вы окружной прокурор, а я… ну, вы знаете. Нам обоим приходится делать много грязной работы. Так жизнь сложилась или большая ее часть. Но неужели вы думаете, что мы оба с вами так низки, что если встретим что-то такое, перед чем люди встают на колени, мы этого не разглядим? Я любил ее; она – Фолкнера. Это наше единственное доказательство.

Флинт.У меня все, мистер Риган.

^{Риган возвращается к столу для ответчика.}

Стивенс.Джон Грэм Уитфилд!

^{Уитфилд быстро, решительно подходит.}

Мистер Уитфилд, вы не будете возражать, если я попрошу ордер на эксгумацию тела, которое похоронено на кладбище Эвергрин?

Уитфилд.Я бы не возражал, но его кремировали.

Стивенс (с легким ударением).Понятно. Мистер Уитфилд, где вы были вечером и ночью шестнадцатого января?

Уитфилд.Думаю, я был в Нью-Йорке по делам.

Стивенс.Кто-то может это подтвердить?

Уитфилд.Мистер Стивенс, вы должны понимать, что не в моих привычках запасаться алиби. У меня никогда не было повода оставлять следы там, где я бываю, и обеспечивать себе свидетелей. Мне не удастся найти их теперь.

Стивенс.Сколько у вас машин, мистер Уитфилд?

Уитфилд.Четыре.

Стивенс.Какие?

Уитфилд.Одна – черный «Седан», что вы, очевидно, и надеетесь услышать. Могу вам напомнить, что это не единственный черный «Седан» в городе Нью-Йорке.

Стивенс (как бы между прочим).Вы только что вернулись из Калифорнии на самолете?

Уитфилд.Да.

Стивенс.Вы управляли им сами?

Уитфилд.Да.

Стивенс.У вас есть лицензия?

Уитфилд.Да.

Стивенс.Итак, по вашей версии, история, рассказанная мистером Риганом, не более, чем ложь?

Уитфилд.Так и есть.

Стивенс (меняя интонацию, свирепо).А кто выписал этот чек на десять тысяч долларов?

Уитфилд (очень спокойно). Я.

Стивенс.Будьте так добры это объяснить.

Уитфилд.Очень просто. Мы все знаем профессию мистера Ригана. Он угрожал, что похитит мою дочь. Я предпочел заплатить ему, чем хоть в малейшей степени рисковать ее жизнью.

Стивенс.Чек выписан шестнадцатого января. В этот самый день вы объявили о вознаграждении за поимку Ригана?

Уитфилд.Да. Поймите, что помимо гражданского долга я думал о безопасности дочери, и нужно было действовать быстро.

Стивенс.Мистер Уитфилд, ваша дочь и ваше состояние – это самое дорогое, что у вас есть?

Уитфилд.Да.

Стивенс.Тогда что вы сделаете с человеком, который заберет себе ваши деньги и бросит вашу дочь ради другой женщины?

Флинт.Мы возражаем. Ваша честь!

Судья Хиф.Возражение принимается.

Стивенс.Вы ненавидели Фолкнера. Хотели разделаться с ним. Вы ведь подозревали, что он собирается разыграть самоубийство? Те слова, которые слышал от вас мистер Джанквист, это доказывают.

Уитфилд.Я ничего подобного не подозревал!

Стивенс. А шестнадцатого января вы разве не следили за Фолкнером целый день?

Уитфилд.Естественно, нет!

Стивенс.Разве вы не ездили за ним следом на черном «Седане»? И не поехали за ним, как только он отъехал от Делового Центра в ту ночь?

Уитфилд.Это фантастика! Как я смог бы узнать его, если допустить, что это был он. Его фон Флит не узнал – детектив.

Стивенс.Фон Флит не ждал подвоха. Он не подозревал, в чем дело. А вы подозревали.

Уитфилд (с величественным спокойствием).Мой дорогой мистер Стивенс, как я мог знать, что происходило в ту ночь?

Стивенс.Разве вы не располагали частично сведениями о том, чем занимался Фолкнер в это время?

Уитфилд.Никакими.

Стивенс.И ничего необычного вы в тот день не услышали?

Уитфилд.Ничего.

Стивенс.Например, что он перевел десять миллионов долларов в Буэнос-Айрес?

Уитфилд.Я никогда об этом не слышал.

^{В зале слышен вопль, страшный вскрик, как будто кого-то смертельно ранили. Джанквист стоит, схватившись за голову, и дико стонет.}

Джанквист.Я его убил! Я убил Бьорна Фолкнера, Господи, пощади меня! Я помог этому типуего убить! (Показывает на Уитфилда, потом подскакивает к столу секретаря, хватает Библию и с безумным видом поднимает ее над головой, крича так, что это производит впечатление истеричной клятвы.)Всю правду, да поможет мне Бог!.. Я не знал! Но теперь понял! ( Показывает на Уитфилда.)Он убил Фолкнера! Потому что он лжет! Он знал про десять миллионов долларов! Потому что я ему сказал!

^{Стивенс кидается к нему.}

Флинт.Но, подождите, любезный, вы же не можете…

Стивенс (поспешно).У меня все, мистер Уитфилд.

Флинт.Вопросов нет.

^{Уитфилд отходит на свое место.}

Стивенс.Встаньте, куда следует, мистер Джанквист. (Джанквист подчиняется.)Вы сказали мистеру Уитфилду про перевод денег?

Джанквист (истерично).Он много раз меня спрашивал про эти десять миллионов – на что они пошли. Я не знал, что это секрет. В тот день… я сказал ему… про Буэнос-Айрес. В тот день… в полдень… шестнадцатого января!

Уитфилд.Что это за сговор?

Стивенс.Вы сказали Уитфилду? В полдень?

Джанквист.Сказал, Господи, сжалься надо мной! Я не знал! Я бы жизнь отдал за герра Фолкнера! И я помог убить его!

Стивенс.У меня всё.

Флинт.Вы были наедине с мистером Уитфилдом, когда сказали ему об этом?

Джанквист( изумленно). Да.

Флинт.Так что вашеслово против слова мистера Уитфилда?

Джанквист (пораженный внезапной мыслью, невнятно). Да…

Флинт.У меня все.

^{Джанквист возвращается на свое место.}

Стивенс.У защиты всё.

Судья Хиф.Еще свидетели?

Флинт.Нет, Ваша честь.

Судья Хиф.Защита может выступить с заключительным словом.

Стивенс.Ваша честь! Господа присяжные! Вы здесь, чтобы решить судьбу женщины. Но под судом сегодня не только женщина. Прежде, чем вы вынесете приговор Карен Эндр, подумайте над приговором Бьорну Фолкнеру. Верите ли вы, что он был из тех людей, что кланяются, берут назад свои слова и пресмыкаются перед другими? Если вы думаете так – она виновна. Но если вы верите, что в нашем печальном, бездушном мире может родиться человек, в венах которого бурлит жизнь, – негодяй, мошенник, преступник, назовите, как хотите, но все-таки завоеватель, – если вы цените силу, которая сама собой движет; смелость, которая сама собой командует, дух, который сам оправдывает себя, – если вы способны испытывать восхищение по отношению к человеку, который, какие бы ошибки ни совершил формально, никогда не предавал своей сущности: чувства собственного достоинства; если глубоко в душе вы ощущаете тягу к величественному и к чувству жизни у живых, если вам знаком тот голод, который не удовлетворит посредственность – тогда вы поймете Бьорна Фолкнера. А если поймете его – поймете и женщину, бывшую ему жрицей. Кто здесь подсудимый? Карен Эндр? Нет! Это вы, дамы и господа под судом, вы, кто сидит сейчас в суде. Это на ваши души будет пролит свет, когда решение будет оглашено!

Судья Хиф.Теперь окружной прокурор может подвести итог.

Флинт.Ваша честь! Господа присяжные! Вопреки обыкновению, я согласен с адвокатом защиты. В этом деле друг другу противопоставлены два типа личности – и ваш приговор должен будет зависеть от того, какой стороне вы предпочитаете верить. Защита просит вас принять сторону мошенника, шлюхи и гангстера, а не человека, который является образцом общественной порядочности, и женщины, которая соответствует вековым идеалам женственности. На одной стороне вы видите жизнь, наполненную работой, долгом и добродетелью; с другой – крушащий все на своем пути паровой каток потворства плотской похоти и эгоистических амбиций. Я согласен с адвокатом защиты в том, что суждение по этому дело будет вершиться глубоко в ваших душах. Если вы верите, что предназначение человека на земле в чем-то большем, чем получение удовольствия; если верите, что любовь – это больше, чем свободный секс, что любовь не ограничивается спальней, но и простирается на семью и ближних; если верите, что самоотверженное служение другим – по-прежнему наивысший идеал, которого может достигнуть человек, тогда вы поверите и в то, что простая добродетель сильнее высокомерия и что такие люди, как Бьорн Фолкнер, должны склонить перед ней голову. Пусть ваш вердикт расскажет нам, что никто не поднимет голову слишком высоко, если выбивается из наших повседневных норм!

Судья Хиф.Господа Присяжные, сейчас Пристав отведет вас в помещение для присяжных. Я прошу вас тщательно обсудить свое решение. Вы решите, виновна или не виновна Карен Эндр в убийстве Бьорна Фолкнера.

^{Пристав уводит присяжных из зала суда. Свет на сцене гаснет. Затем луч прожектора выхватывает из темноты разных свидетелей, одного за другим, они повторяют самые важные слова своих показаний – быстрый повтор некоторых противоречивых утверждений свидетелей с двух сторон, который дает публике возможность заново увидеть ключевые моменты, как бы моментально сменяющиеся кадры дела, по которому выносит решение суд присяжных.}

^{Пятно света высвечивает только лица свидетелей, одно за другим, поочередно.}

Доктор Кирклэнд.Меня вызвали, чтобы осмотреть тело Бьорна Фолкнера. Я обнаружил полностью искалеченное тело.

Хачинс.Ну, он был под мухой. Он на ногах еле стоял, и другим джентльменам пришлось его держать. Они его еле в лифт впихнули.

Фон Флит.Она приподнимает тело мужчины над перилами. Мужчины в вечернем костюме. Фолкнера. Он без сознания. Не сопротивляется. Она со всей силы толкает его. Он падает на тротуар. Вниз. На улицу.

Суини (читает).«Я нашел только две прекрасные вещи: богатство, которое у меня есть во всем мире, и Карен Эндр».

Магда.Он заказал ей платье из платины… Она носила его на голое тело… И если оно обжигало ей плечи, она хохотала, как язычница – а она язычница, а он целовал ожог, как хищный тигр!

Нэнси Ли.Мы откинули материальные заботы со всеми их последствиями: гордыней, эгоизмом, амбициями, желанием подняться выше своего ближнего. Мы хотели посвятить свою жизнь духовным ценностям. Планировали уехать из города, влиться в скромное сельское общество, быть как все.

Уитфилд.Я не сомневаюсь, что с моей деловой проницательностью смог бы предотвратить его крах – если бы Фолкнер был жив.

Чендлер.Что письмо было подделано маловероятно, но не невозможно.

Джанквист.Герр Фолкнер пожал плечами и сказал легкомысленно: «А, покончу с собой». Герр Уитфилд так странно и холодно на него посмотрел и сказал очень тихо: «Если это сделаешь, не сомневайся, что поступаешь правильно».

Карен.Бьорн никогда не думал о таких понятиях, как «хорошо» и «плохо». Для него существовало только: «ты можешь» или «ты не можешь». Он всегда мог. Для меня существовало только: «он хочет» или «он не хочет».

Риган.Неужели вы думаете, что мы оба с вами так низки, что если встретим что-то такое, перед чем люди встают на колени, мы этого не разглядим? Я любил ее: она – Фолкнера. Это наше единственное доказательство.

^{После последней вспышки света сцена несколько секунд остается темной. Затем свет зажигается, и присяжные возвращаются в зал суда.}

Пристав.Суд идет!

Секретарь.Обвиняемая, встаньте и повернитесь лицом к присяжным.

^{Карен встает с высоко поднятой головой.}

Присяжные, встаньте и повернитесь лицом к обвиняемой. Господин старшина присяжных, вы вынесли вердикт?

Старшина присяжных. Вынесли. Секретарь. Что вы скажете?

КОНЕЦ ПЬЕСЫ. ЕСЛИ ПРИГОВОР «НЕ ВИНОВНА».

Старшина присяжных. Не виновна!

_{Карен воспринимает оправдательный приговор спокойно. Она чуть выше поднимает голову и говорит тихо, торжественно.}

Карен.Леди и джентльмены, я благодарю вас – от лица Бьорна Фолкнера.

Занавес

КОНЕЦ ПЬЕСЫ, ЕСЛИ ПРИГОВОР «ВИНОВНА».

Старшина присяжных. Виновна!

^{Карен не реагирует и стоит неподвижно. Стивенс вскакивает с места.}

Стивенс.Мы будем обжаловать решение! Карен (спокойно и твердо).Обжалования не будет. Леди и джентльмены, меня не будет здесь, чтобы выполнить приговор. В вашем мире мне нечего ждать.

Занавес

ИДЕАЛ
© Перевод Т. Ребиндер

Предисловие

Пьеса «Идеал» была написана в 1934 году, в то время, когда у Айн Рэнд были все основания, чтобы считать себя несчастной. Роман «Мы живые» издатели отвергли, как «слишком интеллектуальный» и слишком оппозиционный Советской России (это было время «Красной декады» в Америке), пьесу «Ночью 16 января» никто не хотел ставить, и ничтожные сбережения мисс Рэнд стремительно иссякали. Изначально это произведение было написано как повесть, но затем, возможно через год или два, писательница сильно изменила его и повесть превратилась в пьесу. Она никогда не была поставлена на сцене.

После темы политики, основной в ее первом изданном литературном произведении, Айн Рэнд обращается к предмету своих ранних рассказов – человеческим ценностям и их роли в жизни людей.

Она сосредоточивается на негативном, но на этот раз это не сатира, она проникновенна и серьезна. Теперь в центре ее внимания бесчестность человеческой натуры, неумение людей следовать идеалам, которые они сами же прокламируют. Тема пьесы – зло, которое вызывает разрыв идеалов с настоящей жизнью.

Одна знакомая мисс Рэнд, дама среднего возраста консервативных взглядов, как-то призналась ей, что боготворит одну знаменитую актрису и жизнь бы отдала за знакомство с ней. Мисс Рэнд усомнилась в ее искренности, и ей пришло в голову, что это могло бы стать сюжетом для драмы: знаменитая актриса, красивая настолько, что мужчины считают ее внешность воплощенным идеалом, на самом деле забирает жизни у своих поклонниц. Она дает им понять, что ее жизнь в большой опасности. До сих пор поклонницы заверяли ее в своей преданности – на словах, поскольку это ничего им не стоило. Однако теперь это не далекая мечта, а реальность и требует от них реальных действий, а в противном случае – они предательницы.

– О чем вы мечтаете? – спрашивает актриса Кэй Гонда одного героя в пьесе.

– Ни о чем, – отвечает тот. – Какая польза мечтать?

– Какая польза жить?

– Никакой. Но кто в этом виноват?

– Те, кто не умеет мечтать.

– Нет. Те, кто умеет толькомечтать.

В дневниковой записи того времени (датировано 9 апреля 1934 г.) мисс Рэнд подробно развивает эту мысль:

«Я верю – и я хочу собрать все факты, это подтверждающие, – что самое страшное проклятие человечества – это способность создавать идеалы, как что-то совершенно абстрактное и далекое от ежедневной жизни. Другими словами, способность житьопределенным образом и при этом думатьсовершенно по-другому исключает размышление из реальной жизни. Это касается не сознательных лицемеров, поступающих так умышленно, но тех еще более опасных и безнадежных людей, которые сами по себе закрывают глаза на глубокую трещину между их убеждениями и их жизнью и при этом верят, что у них есть убеждения. Это касается именно их – либо их убеждения, либо их жизнь бессмысленны; а чаще всего и то и другое».

Эти «опасные и безнадежные люди» могут называть свои идеалы «светскими приличиями» (маленький бизнесмен из пьесы) или заботой о массах (коммунист), волей Божьей (проповедник) или минутным удовольствием (повеса Каунт); они могут оправдываться тем, что добро все равно невозможно и поэтому борьба за него бессмысленна (художник). «Идеал» выразительно схватывает сущность каждого из них во всем их многообразии и показывает, как много у них общего. В каком-то смысле это произведение – проявление интеллектуальной силы автора. Это философский путеводитель по лицемерию, драматический перечень видов идеалов, свидетельствующий о бессилии идеалов, бессилии, причина которого в их оторванности от жизни.

(Но при этом перечень не дается по ходу развития сюжета. В структуре пьесы нет развития действия или обязательной связи между актами. Это ряд ассоциативных коротких эпизодов, часто очень своеобразных, но, думаю, для театральной постановки требующих определенного выстраивания.)

Дуайт Лэнгли, художник, воплощение зла, против которого обращена пьеса; на самом деле он приверженец платонизма и исповедует ту точку зрения, что прекрасное недостижимо в этом мире и совершенство недоступно. Так как он утверждает, что идеалы не могут быть воплощены на земле, он не может, что вполне логично, верить ни одному, даже когда сталкивается с воплощением идеала лицом к лицу. Поэтому, хотя он и знает лицо актрисы Кэй Гонды лучше, чем свое собственное, он (единственный из всех персонажей) не узнает ее, когда она появляется в его жизни. Слепота, причина которой философски объясняется, приводит к тому, что он предает ее, и эта превосходная конкретизация идеи пьесы завершает драматичный первый акт.

В дневниковых записях того времени мисс Рэнд выделяет религию как основную причину того, что человечество утратило честность. Из них следует, что худший из персонажей, вызывающий у нее самое большое возмущение, это Хикс – проповедник, утверждающий, что земные страдания предвещают блаженство на небесах. В замечательно продуманной сцене мы видим, что не порочность, а его религиозность, восславляющая добродетель, заставляет его требовать отдать Кэй Гонду в жертву худшему из созданий. Такое проповедование жертвенности как идеала душит мораль, и в этом случае религия, независимо от того, какие цели она изначально ставит, систематически насаждает лицемерие; она учит, что достижение своих ценностей – занятие низкое («эгоистичное»), а отказ от них – дело благородное. «Отказываться от них» на практике означает предавать их.

«Никто из нас, – жалуется один из персонажей, – не выбирал той унылой, лишенной надежды жизни, которую вынужден вести». Но, как показывает пьеса, все эти люди выбрали жизнь, которую ведут. Они оказываются лицом к лицу перед теми идеалами, к которым они, как они утверждали, страстно стремились, но это им не нравится. Их показной «идеализм» – это своего рода самообман, который позволяет им убеждать себя и других, что они стремятся сделать что-то возвышенное. Но на самом деле они не стремятся.

Кэй Гонда их полная противоположность – по ее мнению, нет ничего более жалкого, чем идеал. Ее пылкое желание жить не может примириться с уродством, болью и «унылыми маленькими радостями», которые она видит вокруг, и она испытывает страстную потребность убедиться, что она не единственная, кто так думает. Нет сомнений, что сама Айн Рэнд разделяла взгляды Кэй Гонды и часто ее одиночество и что плач Кэй в пьесе – это ее собственный плач.

«Я хочу видеть настоящее, живое, а в доме, где я провожу свои дни, я создаю это счастье, как иллюзию! Я хочу настоящего счастья! Я хочу знать, что есть кто-то где-то, кто тоже хочет его! Или какой толк его видеть и работать и сгорать ради невозможного видения? Душе тоже нужна пища. Я могу иссякнуть».

В эмоциональном плане пьеса «Идеал» не похожа на другие произведения Айн Рэнд. Но в ней внимание автора почти безраздельно сфокусировано на зле или бездарности; она наполнена одиночеством Кэй Гонды, чувствующей себя оторванной от человечества; горьким чувством, что настоящей идеалист в какой-то, очень малой, степени может быть отнесен к ряду тех предателей человеческих ценностей, диалог с которыми невозможен. С этой точки зрения главный герой, Джонни Дауэс, не типичный персонаж Айн Рэнд. Это человек, полностью оторванный от мира, добродетель которого состоит в том, что он не знает, как жить дальше (и 37 него часто появляется желание замереть). Если Лео чувствует то же самое в Советской России, на это есть политические, а не духовные причины. Но Джонни чувствует это в Соединенных Штатах.

В своих произведениях Айн Рэнд сама дала объяснение этому «глобально-злорадному» мировоззрению, как она это называла. Например, Доминик Франкон в «Источнике» очень похожа на Кэй и Джонни в своей идеалистической оторванности от мира, хотя в конце концов она находит возможность примириться со злом, выработав в себе «глобально-доброжелательное» мировоззрение. «Ты должна научиться, – говорит ей Рорк, – не бояться мира. Не быть такой зависимой от него, как сейчас. Никогда не позволять ему себя ранить, как в этом зале суда». Доминик этому научилась, а Кэй и Джонни нет; во всяком случае, не полностью. Результатом стало произведение нетипичное для Айн Рэнд, – история, написанная с точки зрения изначальных взглядов Доминик.

Без сомнения, вся сила личной борьбы мисс Рэнд в тот период – ее профессиональной и личной борьбы с мертвой и даже враждебной культурой – сосредоточилась в этой пьесе. Доминик, как говорила мисс Рэнд, это «я сама в плохом настроении». В этом смысле то же самое можно сказать о пьесе «Идеал».

Но несмотря на мрачный окрас, «Идеал» – это не только злая сатира. У пьесы есть и светлая, и даже веселая сторона, это такие сатирические персонажи, как Чак Финк, «самоотверженный» радикал, и сестра Эсси Туоми с ее Станцией Технического Обслуживания для Души. Кроме того, хотя у пьесы печальный конец, она не была написана как трагедия. Последнее действие Джонни – это все-таки действие– в этом весь смысл – действие, чтобы защитить идеал от пустых слов и мечтаний. Егоидеализм – истинный, и, значит, поиски Кэй Гонды увенчались успехом. В этом отношении даже «Идеал» можно рассматривать как утверждение (хотя и облеченное в необычную форму) глобально-доброжелательного мировоззрения.

Леонард Пейкофф

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Билл МакНитт, режиссер

Клер Пимоллер, сценаристка

Сол Сальзер, сопродюсер

Энтони Фэрроу, глава киностудии «Фэрроу филм студиос»

Фредерика Сэерс

Мик Уотс, представитель по связям с общественностью

Мисс Терренс, секретарша Кэй Гонды

Джордж С. Перкинс, помощник руководителя «Дэффодил Кэнинг Ко»

Миссис Перкинс, его жена

Миссис Шляй, его мать

Кэй Гонда

Чак Финк, социолог

Джимми, друг Чака

Дуайт Лэнгли, художник

Юнис Хэммонд

Клод Игнатиус Хикс, проповедник

Сестра Эсси Туоми, проповедница

Эзри

Граф Дитрих фон Эстернэйзи

Лэйло Джэнс

Миссис Моноген

Джонни Дауэс

Секретарши, гости Лэнгли, полицейские

Место действия – Лос-Анджелес, Калифорния

Время действия – наше время, от полудня до раннего вечера следующего дня