Текст книги "Время Полицая (СИ)"

Автор книги: Айдар Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Не только... Куда вы клоните?

– Туда, что если вы набитый денежный мешок и дегенерат, лично от меня вам не на что рассчитывать.

На лице Мини Яновского начали проступать крупные капли пота, голова кружилась.

– Ладно, – сдался он. – Что от меня требуется?

– Вы думали, я позвонила, чтобы послушать, как вы вопите: "Где деньги! Где деньги!"

– Я вообще не ждал вашего звонка. Так, зачем вы позвонили?

– Просто захотелось поболтать.

– Просто захотелось?

– Ага.

– О чем?

– Ну, о духовном, например, нельзя же постоянно о деньгах! Вы же учились в университете. Вы любите Данте Алигьери?

– Да, разумеется, – тупо кивнул Миша. – А вы не оставите мне свой телефончик?

– Не оставлю, – таинственно прошептала Настя. – Зачем?

– Ну, мало ли.

– Если хотите, запишите адрес, – предложила она.

Миша молниеносно вооружился авторучкой и чистым листком из блокнота:

– Я пишу – сказал он.

– Восьмой круг – седьмой ров.

– А? – не понял Миша. – Что вы сказали?

– Восьмой круг, седьмой ров, – повторила Настя: – Восемь тире семь. Как у Данте Алигьери.

– Вы хохмите?

– Да. Вы такой догадливый, деловой, – похвалила Настя. – Вы бизнесмен? Или бандит?

– Настя, – со стоном произнес Миня. – Мнe не до развлечений.

– Вас ждет та женщина, которая вам вовсе не жена?

– ... – Он грузно выдохнул.

– Так, кто вы?

– Я бизнесмен.

– Ой, как здорово! Значит, мне ничто не угрожает?

– Но у меня есть связи. Ели вы не вернете пятнадцать тысяч рублей, мне придется...

– Пятнадцать тысяч рублей?! – воскликнула Настя, – Что тогда?!

– Как вам сказать? – замялся Миша. – Лучше верните. Деньги большие, так что…

– Но если я верну пятнадцать тысяч рублей, что останется мне?! – не поняла Настя.

Михаил Яновский был сражен. Он слабо охнул и с безразличием уставился на цыганку.

– Вы опять замолчали? – позвала Настя. – ... Ау? Короче, я вам перезвоню. А? Ничего? Ну, тогда пока!

– Алло-о-о-о!!! – очнулся Миша. Но было слишком поздно: дурочка с Измайловского повесила трубку.

Странная посетительница с белыми зубами доверия не внушала, более того, она пугала. Миша понимал: если ее сразу не выпроводить, она обчистит здесь все, что уцелело после вчерашней чистки Полицая.

– Мыло возьмешь? – предложила цыганка, как только он закончил идиотский телефонный разговор.

Мобильно вернув коммерческий имидж, Миня поскреб бородку средним пальцем, напустил серьезную мину и официально ответил:

– Не обессудьте, мы работаем только с постоянными поставщиками. Можете оставить номер телефона.

– Не оставлю, – таинственно прошептала гостья тоном воровки с Измайловского. – Зачем?

Миша с чувством брезгливости начинал сознавать, что цыганка слышит гораздо больше, чем бы того хотелось. Он искоса поглядел в ее сторону, будто по столу поползла гадюка, и тихо пробубнил слова проклятия.

– Мишка, постоянных поставщиков не бывает. Сегодня они есть, завтра нет, – заявила коричневая дама, сильно действуя на нервы генерального директора.

– Откуда вы меня знаете?

– Не отвлекайся. Бери мыло: восемь вагонов отличного мыла.

– Восемь вагонов?! У меня маленькая фирма, крупным оптом я не закупаю.

Цыганка откинулась в кресле, молча закинула обутые лапти на стол генерального директора, забыла про хозяина и стала рассматривать перламутровые ногти на правой руке. Происходило что-то потустороннее. Михаил резко подскочил к двери, распахнул ее и потребовал, чтобы гостья вышла:

– Я вам уже ответил. Еще раз повторить? Мыло мне не нужно. До свидания!

Последовала пауза. Посетительница продолжала смотреть на ногти, Миню трясло от бешенства, как заведенную куклу:

– Мне вызвать охрану? – пригрозил он.

– Ага, – улыбнулась цыганка, покачиваясь в кресле. – Полицая!

Мишу парализовало. Последовала пауза. Откуда она знает Полицая?

– Хочешь заработать, Миня? – предложила Кобра в мрачной тишине. – Двадцать семь косых.

Услышав про двадцать семь косых, Миша закрыл дверь на замок и вернулся к столу:

– Кто ты?

– Кобра.

– Ты от Полицая?

– А ты не узнаешь?

– Нет.

– Отвратительно забывать старых друзей, Миня!

– Прости, но я впервые тебя вижу.

– Ты просто боишься поверить тому, что я твой старый друг.

– Ты не похожа на друга.

Кобра издала резкий смешок:

– На друга похож Полицай, когда дает кредит! Ха-ха! Тот, кто приходит гасить долги, конечно, не похож на друга! Ты сгорел, как нефтяная бочка. Сейчас рваного рубля не дадут за твою душонку. У тебя не осталось друзей, Миня, одни враги. Как ты собираешься возвращать двадцать семь тысяч баксов? А?

Миша невинно пожал плечами:

– У тебя есть идея? – осторожно поинтересовался он. – Ты сказала, я могу заработать двадцать семь косых?

Посмотрев в пол, Кобра выдержала интригующую паузу.

– Да, – кивнула она. – Можешь.

– Что я должен сделать?

– Убить Полицая, – ответила Кобра, переключив внимание с пола на перламутровые ногти правой руки.

– Что... Полицая?! – прошептал Миша, откинув нижнюю губу. – Как… Полицая?

Гостья неторопливо разогнула указательный палец на манер пистолета и прицелилась в рыжую бороду Михаила Эдуардовича:

– Вот так! – Ее пальцы громко щелкнули.

Миню тряхнуло.

– Змея! – прошептал он.

Да, эта сучара над ним стебалась. Но как он, Миня Яновский, дошел до такой жизни? Убить Полицая!!! Разве это возможно?! Тетку пробирало едкими "хи-хи!" – как ей верить?!

– Не парься, Миня, – продолжала Кобра. – Тебе мерещится, что Полицай вечен. Это гипноз. Полицай – не более, чем мираж. Сегодня есть, завтра – бух! – и… где Полицай? Не бойся, без крыши не останешься – свято место пусто не бывает, подыщем другого хозяина. Будет тебе и бизнес, и капуста, не горюй.

Михаил Эдуардович отрешенно чесал бороду, держался уже без претензий на коммерческий имидж и очень естественно.

– Это я должен у-у-убить? – произнес он, цепенея.

– Ну не я же! – захохотала Кобра.

– Но я бизнесмен, а не убийца.

– Ха-ха-ха-ха! Убить так же просто, как продать мыло. Или душу. Не комплексуй.

– Нет, я… не… я – с ужасом продолжал отказываться Миня.

– Миня у тебя есть идея получше? Как ты еще заработаешь двадцать семь косых? Пока я не получу назад свои бабки, ты у меня будешь плясать как червяк в кипятке.

– Твои бабки?! – не понял Миша. – Причем здесь ты?

– Если ты не платишь мне, ты платишь Полицаю, – объяснила Кобра. – Те же двадцать семь кусков, которых у тебя нет. Короче, либо ты труп, либо труп – Полицай.

– Какие у меня гарантии?

– Задница, Мишка. Ты в заднице, это твоя единственная гарантия.

На секунду в голове удрученного директора вспыхнул богом забытый эпизод: будто нечто похожее имело место совсем недавно, едва ли не на днях. Какой-то торг... Душонки, баксы... Пятьсот баксов, три тонны, тридцать тонн... Затем от тридцати отняли три – получилось двадцать семь. Эпизод вспыхнул и угас.

– О, черт, – пропыхтел Миня. – Кто ты? Когда я мог тебя видеть?

– Когда отдавал последние деньги, – ответила цыганка.

– Как с тобой связаться?

– Если надо, я сама свяжусь, – пообещала Кобра, пришпилив Миню к креслу глазами черными, как космическая бездна: – Из любого рва отковыряю, расслабься.

– Хорошо, я убью Полицая.

– Кто бы сомневался! – Убрав ноги с директорского стола, цыганка подала будущему киллеру красивую руку, чтобы ей помогли подняться.

– Змея... – Брезгуя дотронуться до коричневой гостьи, Миня отвернулся. – Мелкая болотная гадюка.

– Мерзкий жирный боров, – попрощалась Кобра перед тем, как выскользнуть из офиса. Бесшумно и незаметно. Точно змейка.

И только когда дверь за ней захлопнулась, Михаил Эдуардович вышел из состояния гипноза и отдал себе трезвый отчет в том, что с настоящего момента он втянут в какую-то страшную авантюру.

– Это финиш! – проскрежетал генеральный директор "Кобры".

Он внезапно вспомнил имя цыганки и, подскочив с кресла, бросился следом.

Ее уже не было ни на лестничной площадке, ни на улице.

– Кобра!!! – завопил он с парадных ступеней, подняв руки к небу.

Покружив эхом средь ближайших домов, клич полетел вдоль Благодатной улицы.

Рядом кто-то засмеялся. Миня увидел бухгалтера Лизу. Она смеялась легко и беззаботно.

– Чему радуешься? – весело спросила Лиза. В костюме, галстуке, лакированных ботинках, с бородой и воздетыми в небеса руками, братец показался ей раввином, поющим осанну собственной фирме. – Сделку провернул?

3

Через пятнадцать минут Миня повторил звонок в спортзал Полицая, ему опять ответил Леня.

– У меня к тебе еще одно, – доложил он Копнову. – Нужен ствол.

– Мишка, а ты подумал? – спросил Леня. – Хорош хныкать – подтянешься. У тебя все впереди. Пуля в репу – не выход. Подсуетишься, расширишь бизнес...

– Ты не понял, я не собираюсь застрелиться.

Леня удивленно молчал. Ему в голову не приходило, как иначе Миня Яновский может воспользоваться пушкой в условиях надвигающегося кризиса – только суицид. Определив по энергичному тону друга, что ошибся, он сказал:

– Ладно, подгребай, Мишка, на Восстания, жди меня в машине – я скоро буду. Побазарим, придумаем что-нибудь, подгребай.

Михаилу удалось протолкнуть Лене фантастическую, но правдоподобную версию того, зачем ему все-таки пистолетик в условиях надвигающегося кризиса. Леня Копнов выслушал, прикинул, задал пару вопросов и... вдруг поверил. Не вылезая из Мишкиной «Нивы», они двинули к Московскому проспекту, туда, где жил продавец эксклюзивного оружия.

– Мужика зовут Стас, – предупредил Леня. – Деньги с собой?

– Естественно, – кивнул Миша.

– Стас глухой, будешь говорить – говори ему на ухо.

Их радушно принял старикан, семидесяти лет отроду, закутанный в плед, со слуховым аппаратом в правом ухе:

– Проходите, разбойники, садитесь. В нашем деле спешить нельзя!

Миня нагнулся к слуховому аппарату Стаса и прокричал, что ему сойдет любой ствол, лишь бы вылетали пули.

Пошатнувшись, дед закрыл ладонью правое ухо:

– Я слышу, слышу. Можете смело сбросить десять децибелов, юноша.

Оставив мальчишек вдвоем, старый пиротехник сходил за древним пистолетом ТТ, числившимся во всех милицейских подразделениях, как оружие, принадлежавшее погибшему сержанту милиции Варламову и заломил цену, в полтора раза превышающую стоимость нового "чистого" ствола. При этом хитрый пенсионер напусти на лицо такую мину, что Миня почувствовал себя обязанным доброму Деду Морозу – коллекционеру, доставшему с верхней полки самый ценный раритет. Стас понимал, что имеет дело с лохом, у которого руки идут ходуном при виде оружия, с важностью предъявил полную обойму и в напутствие пожелал не нервничать: все будет хорошо – пушка классная.

Леня отвернулся и не вмешивался.

Торг не получился. Миня впервые сталкивался с оружием, не ориентировался в расценках, так что за монетой дело не встало.

Едва пистолет попал в руки нового хозяина, тот спрятал его во внутреннем кармане пальто, поблагодарил Стаса, и разбойники вернулись в «Ниву».

В тачке Миша поставил пепел Леней следующую задачу: теперь ему понадобился киллер.

– У тебя есть приличный ликвидатор? – поинтересовался директор "Кобры", не успев разогреть двигатель.

Леня в сердцах хлопнул кулаком по коленке:

– Во что ты влез, Мишка?!

– Леня, – спокойно ответил тот, – мне надо было найти двадцать семь косых – я их нашел.

– Где?

Миня загадочно улыбнулся:

– Коммерческая тайна.

– Че за тайны, Миха?! Какие, в жопу, тайны?! – вспылил Леня.

– Короче, у тебя есть человек или нет?

– ... Двадцать семь тонн?

– Осталось только забрать.

– У кого?

– Скоро узнаешь.

– Миня, я тебя не понимаю… – проворчал Леня и недовольно замолчал. – Надо побазарить с Полом, – наконец, решил он.

– Вот этого совсем не надо.

– Почему?

– Это будет сюрприз. Пусть, Пол не знает, где я нашел двадцать семь тонн.

– Он все равно, узнает.

– Но не сейчас.

Леня посопел, что-то взвесил, переварил, отбросил и, хоть ему было страшно влом заморачиваться, все-таки предоставил попавшему в экстремальную ситуацию другу нужного человека.

– В случае чего, Миня, ты меня не знаешь, – добавил он. – Стаса тоже. Желаю удачи.

4

Нужного человека называли Гусаром. Павел Лажков – его настоящее имя – небольшого роста крепыш, не качек, не плейбой, легко терялся в толпе и отличался от общей массы людей, разве что, пышными гусарскими усами, да военной выправкой, сохранившейся с Афгана в качестве боевого трофея. Лажков имел твердую руку, позволявшую ему стрелять кучно, зарабатывать этим на хлеб насущный, и стеклянные глаза, позволявшие кучно видеть мир, не комплексовать и спокойно есть насущный хлеб. Парень не промах: убрал за деньги восемь человек, ни разу не смазав, – за это его любили и ценили как профессионала. Правда, его бизнес был очерчен своеобразной жирной рамкой: пять кусков, не больше, – то есть, не выше пяти тысяч долларов. Его не консервировали – Гусар работал только с черным материалом, устранение которого с лица земли санкционировано небесами. Говоря земным языком, исчезновение его клиентов не влекло за собой ажиотажа и преследований, на его жертв милиция не заводила пыльных папок, а родные и близкие жертвы молчали, предпочитая не выносить мусор из избы.

Михаил Эдуардович Яновский увлекся идеей убить Полицая неистово, ему не терпелось увидеть Гусара и обсудить детали. Встречу назначали на шестнадцать часов недалеко от метро Автово. Надо признать, к этому времени Миня уже не контролировал ситуацию – лишь бы замочить Полицая, казалось ему, а дальше будет видно. О наемнике он не знал ничего.

... В четыре часа дня белая «Нива» Яновского стояла на проспекте Стачек, в ста пятидесяти метрах от метро. Михаил Эдуардович сидел внутри и ждал Гусара.

Наконец, в окно постучали.

Он опустил стекло и встретился со стеклянными глазами убийцы.

– Мне звонил Леня, – сказал тот.

– Садись, – пригласил Миша.

– Сесть всегда успеем. – Усатый с подозрением продолжал подпирать плечом дверь водителя и не двигался с места, его юмор был консервативен, как советская армия.

По первому впечатлению заказчика, ликвидатор нашелся приличный – выглядел Гусар надежно и целеустремленно:

– Аванс, порядок, информация, ствол, – потребовал он.

Сразу видно – профессионал.

– Всё есть, – заверил Миша.

– Где аванс?

– Пять тонн задатка. – В руке заказчика появились деньги. – И пять после.

– Сколько? – Не сходя с выбранного места, Лажков с сомнением посмотрел на толстую пачку капусты. Сумма в два раза превышала безопасный уровень, на котором он трудился.

– Десять тонн баксов, – подтвердил Миня.

– Леня тебе говорил, кем я занимаюсь?

– Кем?

Убийца отклеился от двери, лениво обошел автомобиль и уселся в правое кресло. На его лице подозрительность уступила место питерскому снобизму и чувству собственной значимости мясника с Кузнечного рынка. Угадав, что столкнулся с каким-то тормозом перестройки, Лажков вспомнил добрым словом Леню Копнова и приготовился получить легкие деньги.

– Кого? – спросил он, захлопнув дверь.

– Работа серьезная, – Миша ответственно насупился – Человек серьезный. Если браться, кончать надо сразу.

– Кого? – повторил Гусар.

Миша с трепетом извлек фотографию Полицая – половинку ее, ибо на другой, отрезанной им половинке, были запечатлены: он сам и их общий дружище Леня Копнов во время застолья.

– Его называют Полицай, – тихо произнес Миня.

– Грах! Грах! Грах! – взорвалось на правом кресле «Нивы». Убийца не то гоготал, не то кашлял. – Че за туфта?! Грах! Грах! – Стеклянные глаза Гусара весело поглядели на заказчика. – Это прикол? Интерпол?! Грах! Грах!...

– О, черт!! – Мишкина рука сама по себе метнулась ко внутреннему карману пальто – тут же выскочил пистолет – стеклянные глаза Гусара стали свинцовыми – грохнуло – продырявило ему висок – в правое стекло брызнуло кровищей – Павел Лажков спикировал лбом в бардачок и замер.

– ... Черт! – повторил Миня.

Нива взревела и помчалась по проспекту Стачек в сторону городской границы. На ходу водила сначала рукой, затем ногой кое-как запихал обмякшее тело ликвидатора пониже, чтоб его было не видно с улицы, накинул сверху пальто и вытер тряпкой правое окно. И все же, небольшая дырочка осталась – по всему стеклу от нее тянулись трещины, словно солнечные лучи.

Бывает, увлечешься делом, нырнешь с головой, а потом ни с того, ни с сего: «Грах!!!» – и не всплыть обратно. Один небольшой прокол, допущенный в самом начале, и вот, уже все судно идет на дно. Будь бедный Миня потрезвее или хотя бы опытнее, вряд ли имел бы место кошмар на улице Стачек. То есть, достаточно было задать себе простой вопрос: а не окажется ли предложенный Леней ликвидатор лошадкой Романовых? – затем здраво на него ответить: скорее всего, да, Гусар состоит в службе безопасности Полицая, – и глупости удалось бы избежать.

"Это прикол?! Грах! Грах! Че за туфта? Грах-грах!" – Мине страшно повезло: Гусар решил, что над ним “прикалываются”.

Ушат ледяной воды на улице Стачек привел Миню в чувство и осветил ближайшие перспективы. То есть, это, убить Полицая, предстоит ему самому. Са-мо-му!

Но он не убийца!

То есть, не был убийцей до шестнадцати ноль-ноль пятого декабря.

То есть, если б не известные обстоятельства, роковой контекст, не ошибка, допущенная в начале операции, заставившая его грохнуть Гусара, он бы ни за что не стал убийцей.

Но жизнь заставила, обстоятельства повернулись...

Черт!

Справа теперь лежал попой кверху скрюченный труп Гусара – плод его первого опыта на криминальной стезе.

Начало криминальной карьеры Михаила Эдуардовича сказочно совпадало с закатом карьеры бизнесмена.

"Вы бандит или бизнесмен?" – спросила сегодня утром эта дурочка с Измайловского, и началось...

– Я бизнесмен, – вслух произнес Миша, разгоняя тачку по Таллиннскому шоссе до ста десяти километров в час.

"Значит, мне ничего не угрожает?!" – обрадовалась воровка.

– Хочешь посмотреть на настоящего бандита? – ухмыльнулся Миня.

"Вы серьезно?!"

– Абсолютно. С усами. С дырочкой в башке. Гусар!

"А я думала, вас, кроме денег, ничего не интересует. Какая прелесть! Вы сами его замочили?"

– Коммерческая тайна, – проворчал Миша.

На девяносто седьмом километре шоссе Мише представился отменный шанс избавиться от остывавшего Гусара: близ деревеньки Ополье, слева, с незаметной сельской дорожки вынырнула ассенизаторская тачка.

Интуиция подсказала Мишке, что это тот самый шанс, один из ста. Ассенизатор вывел его к зимнему отстойнику удобрений. К счастью, остались на земле места, которые люди обходят стороной. Дождавшись, пока ассенизатор облегчиться, убийца подогнал Ниву к проруби, выгреб Гусара из салона и утопил труп в кромешном, дурманящему, страшному резервуаре. Он сделал это и с чистой совестью вернулся в Ленинград готовить следующее убийство.

5

0, Беатриче так была прекрасна

И радостна, что это воссоздать

Мое воображение не властно...

Полночи Настя провела в высокой компании Данте Алигьери и его божественной Беатриче. Не так-то просто заснуть с мешком денег и воспоминаниями о городе Таллинне.

Черепашка Гоша спал как убитый, спали все нормальные люди. От гнетущей тишины к двум часам ночи, Насте захотелось отложить "Божественную комедию" и куда-нибудь позвонить. Все равно куда – хоть послушать длинные гудки. Для этой цели ничего более подходящего, чем визитка Михаила Яновского, под рукой не нашлось.

–...Слушаю, – ответили в "Кобре".

Настя меньше всего ожидала, что в офисе снимут трубку.

В два часа ночи убийца отставного майора Павла Лажкова в вялом оцепенении сидел на директорском месте ТОО "Кобра", погруженный в воспоминания о тяжелом минувшем дне: гусарское "Грах-грах-грах", "мерзкий жирный боров" Кобры и так далее. Ему тоже не спалось, его взгляд лежал где-то между пистолетом ТТ и обрывком бумаги из блокнота, на который он наспех записал "адрес": восемь – семь.

И вот, снова позвонила эта воровка с Измайловского.

– Слушаю, – ответил Миша.

– Как? Вы все еще работаете? – спросила она.

– Опять вы?

– Опять я.

«251-74-36» – на новом аппарате, который Миша поставил вместо раздолбанного Полицаем, определился телефонный номер.

– Ну и что вы решили? – спросил он.

– Решила позвонить. Нет, мне, правда, интересно: вы круглосуточно делами занимаетесь?

– Как вам сказать...

– Вот уж не ожидала вас услышать.

– Почему?

– Ну, все спят.

– А...

– А вы что подумали?

– А я подумал о нашей общей радости.

Настя засмеялась:

– Ну-ну.

– Где, все-таки, деньги, Настя?

– Все-таки, у меня.

– А почему они, все-таки, у вас?

– Во-первых, слишком много почему, Миша, а во-вторых, у меня есть деловое предложение. Вы же деловой человек?

– Ну-ну, – передразнил Миша, улыбнувшись.

– Предлагаю сначала найти общий язык, подружиться, а потом уже решать финансовые проблемы. Я понимаю, обидно прошляпить пятнадцать тысяч, не выходя из машины, – но поймите и вы меня: чтобы выбросить такие деньги из дома, я должна хотя бы на что-то рассчитывать взамен.

– На что?

– Вы согласились бы стать моим другом?

– Разумеется, – искренне ответил Миша. – Только и всего?

– Думаете, хорошая дружба не стоит пятнадцати тысяч?

"Не такая уж она дурочка", – понял Миня.

– Настоящая дружба стоит больше, – ответил он.

– Не такой уж вы дегенерат, каким хотите казаться, – похвалила Настя. – Если не будете вопить: "Где деньги! Где деньги! – думаю, мы найдем общий язык.

– Проблема в том, что вы мне очень понравились, Настя, – признался Миша.

– Проблема? Я всем мужикам нравлюсь, никто не делает из этого проблемы.

Миша тяжко вздохнул.

Потолок не осыпается?

– Что?

– Ну, вы так вздыхаете, а потом смотрите в потолок, – я же помню.

– Неужели?

– Много я про вас успела узнать? Что еще про себя расскажете? Друзья у вас есть?

Миша пожал плечами:

– Скорее нет, чем да.

– Любимая девушка?

– Скорее нет.

– А вообще что-нибудь есть, кроме денег?

– Скорее нет, чем да, – продолжал Миня.

– И всё?

– Еще у меня появилась ты.

– Нормально! Ну и тип! Хочешь, поговорим о духовном?

– Ну, давай, поговорим, – пресно ответил Миша.

– Любишь Данте Алигьери?

– Мне уже все равно.

– Слушай, я тебе почитаю. – На проводе зашуршали страницы. Настя листала книгу.

– А о чем-нибудь другом нельзя?

– Ты что, ненавидишь Данте Алигьери?

– Ox... – Миша размял шею и переложил трубку с правого уха на левое: – Читай, если тебе так хочется.

– Конечно, хочется! Не буду же я сама себе читать Данте Алигьери, – проворчала Настя. – Ты друг – ты и поможешь разделить это горе.

– На фига ты вообще связалась с Данте Алигьери?

– Зарубежная литература, что я могу сделать, скоро экзамен. Нас заставляют все это читать.

– Ну, читай, читай, – благодушно разрешил Миша.

– Короче, что тебе лучше: о предателях или о насильниках над ближними? Ну, это про всяких убийц, диктаторов, разбойников. Интересно? Они у нас на седьмом круге в первом поясе… А предатели друзей – сейчас посмотрим… Пре-да-те-ли, ау-у! Что-то не вижу... Где-то здесь. Алло! Миша! Что ты там бормочешь?

Ответа не последовало.

– Миша! – позвала Настя после паузы. – Ты там живой? Тебе не интересно?

– Как сказать…

– Погоди, вот нашла: предатели друзей и сотрапезников... Предатели благодетелей... Еб! – извини, кошмар какой-то – они в самом низу…

– Что? – процедил Миша.

Он понял, что за полминуты выделил столько пота, сколько за полчаса в спортзале. Мише становилось жуть как дурно от Данте Алигьери и героев того времени: предателей, убийц, чревоугодников... Он смог лишь отпустить галстук, душивший его, точно змея, но не мог остановить печальной повести о предателях, с которыми, видимо, имел что-то общее. Иначе, с какой милости его так колбасило? Язык отнялся. Ноги не шли. Руки цеплялись за огрызки подлокотников. Он сидел, прижимая трубку плечом, и слушал, слушал...

Прочитав другу все, что можно было прочитать о предателях, Настя поинтересовалась, не спит ли он?

– Нет, – ответил Миша

– Ну, если тебе совсем тошно от Данте Алигьери, я могу закончить.

– Пора бы, – согласился он с облегчением.

– Дальше тут ужас что твориться. – Без малейшей надежды в голосе сообщила Настя: – Девятый круг – четвертый пояс… Последний, четвертый. Ниже только Люцифер, ну, самый страшный упырь… Мы же с тобой не предавали Иисуса Христа… Предательство пророков разных, цезарей, нет, это не про нас, проехали. Кажется, разобрались, – подвела черту Настя. – В аду девять кругов, в каждом – свои пояса… Очень удобно. Хочешь, заезжай на восьмой круг, хочешь – на четвертый…

– А хочешь, я заеду к тебе? – неожиданно предложил Миша.

– Ой, нет-нет, – залепетала Настя. – Только не это!

– Мы друзья или нет?

– Пока не знаю.

– Вот и выясним. Я закажу столик в ресторане, а ты начинай потихоньку одеваться.

– Прямо сейчас?! – воскликнула Настя.

– Все равно, мы сегодня не заснем. Хотя бы красиво проведем время.

– Ты больной? Никуда я с тобой не пойду. Среди ночи!

– Спорим, что пойдешь?

– Еще слово об этом – я вешаю трубку, ясно?

– Давай, попробуем.

– Что попробуем?

– Повесить трубку.

– Ах, так?!

Гордая Настя со злость швырнула трубку на аппарат и надулась. Она была уверена, что с бородой покончено. Однако через полминуты телефон зазвонил.

– Алло? – Настя сняла трубку.

– Друзья так не поступают, – на проводе был тот же Миша.

Настя заорала и от ужаса выдернула телефонный шнур из розетки.

«Какой кошмар! Он узнал мой номер!» – поняла она. Вычислить адрес по номеру телефона можно за две-три минуты. Настя почувствовала, что через двадцать-тридцать минут этот Миня припрется сюда и…

Что случится дальше, страшно было подумать. Тормозить нельзя.

Она закинула бумажник Мини Яновского в сумку Вадика Романова, запрыгнула в сапоги, накинула куртку и вышла в прихожую. Чтобы не цокать каблуками, Настя поднялась на носки и бесшумно поковыляла по темному коридорчику.

Было темно. Настя буквально напоролась на отца.

– А!! ...О, Господи, как я перепугалась!

Отец расположился по центру входной двери, широко расставив ноги и скрестив на груди руки, не давая дочери в очередной раз исчезнуть в неизвестном направлении. Настя поняла, что из дома ей не уйти. По крайней мере, нормальным путем.

– Куда, если не секрет? – спросил Олег Михалыч, включив в прихожей свет.

– Пойду, погуляю. – Настя зажмурилась.

Слева, словно тень, обозначилась фигура матери. Предки были одеты. Опасаясь очередного исчезновения, они вообще не ложились спать.

– Куда она опять? – чуть не плача, простонала Маргарита Серафимовна, с надеждой посмотрев на мужа.

– Идет гулять, – объяснил тот. – С мешком ворованных денег, в три часа ночи, – до первой гоп-компании.

– Это не ворованные деньги, – возразила Настя. – Я еду в Таллинн к своему молодому человеку, это наши деньги. Ты меня не пропустишь?

– Только через мой труп. – Отец непоколебимо стоять в оцеплении.

На слове "труп" мать заплакала.

– Настя, что с тобой происходит? – ударяя кулаком в грудь, спросила она. – Я же чувствую; с тобой что-то происходит!

– В Таллинн! – воскликнул отец. – Этого только не хватало!

– Ладно. – Настя развернулась на сто восемьдесят градусов и зашагала к своей комнате.

– Насколько я понимаю, разговора у нас не получится? – бросил ей вдогонку Олег Михалыч.

– Обломись, – ответила дочь, хлопнув дверью.

Она уже знала, что сделает дальше. Распахнув окно, Настя выглянула на улицу.

Измайловский проспект. Гирлянды желтых фонарей. Исполком по ту сторону магистрали. И мелкий дождь.

По пустой дороге пронеслась Волга с шашками на крыше.

Настя смотрела вниз с третьего этажа: если прыгать, то верняк сломаешь – шею. Не шею, так позвоночник, не позвоночник, так каблуки...

Она открыла бельевой ящик, выгребла все простыни, пододеяльники, полотенца и стала торопливо связывать их узлами друг с другом. Получилась неплохая веревка тюремного типа. Закрепив ее на батарее, Настя закатала рукава толстого дутика, перекинула сумку через плечо, села на подоконник, взялась за веревку и закрыла глаза...

Не прошло и минуты, как она сползла-таки по постельному белью с третьего этажа сталинского дома на растаявший тротуар. Все текло и капало: на Измайловском проспекте и на Насте, – длинная куртка оказалась слишком теплой шкурой для спортивных мероприятий.

6

В районе трех ночи Настя была на Балтийском вокзале. Она решила вернуться в Таллинн, чтобы спасти парня, которого отравила. Гениальная идея вытащить Вадика с того света пришла Насте в голову столь же неожиданно, сколь в таллиннском зоомагазинчике она решила купить три упаковки снотворного для крупного рогатого скота. Откровенно, Вадик ей нравился больше, чем Мишка, и когда приперло сделать выбор (удрать в Таллинн или ждать кары небесной в Питере), он пал на придурка со сломанным носом.

Первый поезд на Таллинн отходил в восемь утра. Времени у Насти было вагон. Она выбрала скамейку у стены, чтобы находиться подальше от группы заночевавших здесь же цыган, села, расстегнула запарившую ее куртку и перевела дух.

– ... Куда в такую рань? – спросили вдруг у Насти.

Она подняла взгляд и увидела цыганку. Та стояла над ней в разноцветных платках, с перламутровыми ногтями, тяжелыми серьгами и черными, как две спелые маслины, глазами. От греха подальше, Настя прижала сумку ближе к телу.

– В Таллинн, – ответила она.

– Я Кобра, – представилась цыганка, дружелюбно протянув девушке коричневую ладонь. – Мы уже немного пообщались по телефону.

– Извините, я вас не знаю. – Настя неуверенно пожала руку цыганки.

– Ты меня не знаешь?! Зато я тебя знаю! – Кобра опустилась на скамейку.

– Это вы были с Мишей…? – Настя узнала голос и выражения телефонной собеседницы.

– Ага.

– Вы его жена?

– Ха-ха! – театрально произнесла Кобра. – Ха-ха!

Настя недоверчиво заглянула в смеющиеся глаза цыганки:

– Вы не подумайте, я к нему ничего такого не имею, мы просто друзья.

– Я к нему тоже ничего такого не имею, мы просто делаем бизнес.

– У меня есть любимый человек, – продолжала Настя.

– Ха-ха! – вновь произнесла Кобра, словно исполняла арию на верхних нотах. – И у меня, ха-ха.

– Я его отравила, – призналась Настя, опустив лицо. – Я такая… стерва. Я отравила человека, который меня любит. Он хотел меня как никого, как никогда...

– Ха-ха! Поэтому и отравила.

– Возможно.

– Здесь нет никакого криминала! – радостно объявила Кобра. – Ты же не из-за денег его отравила?

– Нет-нет, – честно отреклась Настя.

– Ну и все! Похоже, он слишком любил, чтобы жить.

– Точно, – озарило девушку.

– Эти самцы сами ищут смерти. Любовь и смерть одного поля ягоды. Запретный плод – самый вкусный. Они хотят умереть, потом родиться, и снова любить, и снова умереть, – они такие.

– Откуда вам это известно? – Настя с ужасом вскинула голову.

– В этом нет никакого секрета.

– Кто вы? Ведьма?

– Как ты угадала?

– Не знаю... Просто почувствовала.

Кобра ухватила ухо девушки, больно его скрутила и шепнула:

– Может быть, я Баба-Яга?

– Нет-нет, что вы!! – испугалась Настя, скорчив от смешное лицо.

– Никогда не называй женщину ведьмой!

– Хорошо, – согласилась Настя.

– Назови феей, волшебницей, но только не ведьмой.