Текст книги "Время Полицая (СИ)"

Автор книги: Айдар Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Нет, вы не Романов. Илья Палыч Романов. Мне нужен Романов Илья Палыч, позовите его!

– Нет, я не Илья Палыч. Но я Романов.

– А где Илья Палыч?

– Я не знаю. Это проходная молокозавода.

– Триста пятнадцать – двадцать – двадцать?!

– Так точно.

– Вы издеваетесь надо мной?! Какая проходная?! Это телефон офиса! Где мой отец?!

– Вы что-то путаете. Извините...

На проводе появились короткие гудки.

«О, Ля-ля! – Вадим застыл с телефонной трубкой возле уха. Значит, это... вообще? Везде? Нет, такого не бывает!»

Для проверки он набрал номер Мишки, армейского друга. Мишка работал у него закупщиком, контролировал пять ларьков, в которых была заключена деловая жизнь Вадима, и до двенадцати обычно находился дома.

– Здравствуйте, – ответили Вадику.

– Здравствуйте. Миша дома?

– Таких не держим, – усмехнулся незнакомый баритон.

– Ясно. Можно я вам задам один вопрос?

– Задавай.

– Это двести восемнадцать – шестнадцать – девяносто два?

– Правильно.

– Но Михаила Яновского вы не знаете.

– Не знаю.

– Спасибо. Это все, что меня интересовало.

Ситуация начала выходить из привычных рамок. Оставив в покое телефонный аппарат, Вадим подошел к окну. В доме воцарилась неживая тишина. А там, за окном, падал снег, и шли люди, закрывая лица от назойливых хлопьев. Они не видели Вадика Романова, им было безразлично, что рядом, в считанных метрах, за стеклами с сигнализацией и железной дверью стоит какой-то Вадик и пытается понять: жив он или умер, да и жил ли он когда-либо на этой планете?

"Все в порядке, все по плану", – убеждал он себя. Но...

Он перестал чувствовать присутствие людей. По ту сторону окна проплывали другие люди.

Вадик подошел к серванту, открыл дверцу и достал из-под сложенного белья Кобру, классный американский револьвер, купленный им несколько дней назад с помощью Лени. Продавца звали Стасом, на вид ему было лет семьдесят.

Стас работал на своей квартире. Его длинные седые волосы скрывали слуховой аппарат, на его сгорбленных плечах лежал пыльный плед. Старик имел облик страстного филателиста, с одной поправкой – его коллекцию составляли импортные пушки.

– Проходите, мальчишки, проходите, – радушно поприветствовал Стас Леню и Вадика.

Повысив голос, Леня объявил:

– Это Вадим.

– Да, да, ты мне говорил, – улыбнулся дед.

– Мы посмотрим револьверы, – прокричал Леня.

– Револьверы, так, револьверы, – закивал Стае. – Садитесь, разбойники, сейчас вынесу.

Старый пиротехник удалился. Друзья присели на стулья.

– Чего орешь? – спросил Вадим.

– Он глухой, – объяснил Леня. – Говори ему на ухо и погромче.

Стас вернулся с четырьмя пушками, любовно разложил их на столе и начал комментировать:

– Смитт-Вессен. Армейский, двадцать вторая модель, калибр сорок пять.

– Нет, – сказал Вадик.

Рядом лежали штуковины посимпатичнее.

– Кольты, – объявил Стас. – Курьер, Детектив, Кобра…

Потеснив два первых, Вадим ухватил короткий ствол Кобры. Сверкнув туловом, на его ладонь легла пузатая красавица. Это была любовь с первого взгляда. Пушка точь-в-точь такая, какую он рисовал в воображении. Поиграв с барабаном, помусолив со всех сторон рукоятку, он признался себе, что лучшего револьвера не существует.

Зафиксировав момент прилипания оружия к рукам клиента, Стас заверил:

– Самый популярный барабан в Америке. Пугает, убивает, – все, что угодно. С этим дулом лучше не шутить. Бьет наповал. Отличная машина.

– Калибр?

– Сорок пять.

– Меньше нет?

– Устроить можно, но будет не раньше, чем через месяц. Скорее всего, в следующем году.

– Не надо, – сказал Вадик. – Меньше не надо. Кобра?

– Кобра.

– Он мой.

... Приласкав красивую пушку, Вадим крутанул барабан, защелкнул его и прицелился в сервант.

«Ублюдок, – выругался он, представив на месте стекла в серванте пятиугольную физиономию Полицая с ядовито-голубыми глазами. – Чучело!»

И спустил курок. Раздался глухой щелчок. Револьвер был не заряжен.

«Что за прикол? Кто это разыгрывает? Вычислю – чайник откручу!»

С прапорщиком Полоцким по кличке Полицай Вадик познакомился в Венгрии, куда их с Мишкой занесло после учебного подразделения. Этот Полицай невероятно любил вареную колбасу. Он разрезал килограммовую палку вареной мадьярской колбасы на три одинаковых ломтя вдоль и один раз – поперек. Получалось шесть увесистых кусков размером в стельку. Далее Полицай брал длинный кукурузный хлеб, разрезал его на четыре ломтя и делал четыре огромных бутерброда. Он был старшиной дивизиона, есть ему надо было плотно.

Да, но куда уходили два оставшихся куска вареной колбасы?

Они доставались тому счастливчику, который чем-либо спровоцировал повышенное внимание старшины к своей персоне.

Полицай принимал регулярное участие в соревнованиях по какой-то страшной борьбе. Соревнования проходили нелегально (в те времена даже карате находилось в подполье) и собирали участников со всех воинских частей ЮГВ. До солдатского состава об этих боях доходили одни слухи, болтали, например, что Полицай каждый раз возвращается победителем. И немудрено. Прапорщика Полоцкого огибали стороной, с ним старались не сталкиваться в узких местах и шутили в его присутствии очень сдержанно (исключительно о тех, кого Полицай на дух не выносил): о Михаиле Горбачева, соседней артиллерийской части, мадьярах, евреях, москвичах и ленинградцах. Его лазерного взгляда избегали как гиперболоида инженера Гарина. Особенно солдаты. Офицеры этого не афишировали, но избегали тоже.

В углу казарменного кубрика он соорудил себе спортзал с набитыми двухметровыми чучелами, перекладинами, штангами, гантелями, и выдавались дни, недели, когда он просто там жил, вылезая лишь за тем, чтобы поесть или полчасика провести на очке.

Когда Вадика и Мишку определили в дивизион Полицая, к ним подкатил шустрый хлопчик, старичок с пилоткой на затылке и в мятых сапогах (такие, обязательно мелкого роста, шустрые хлопчики крутятся в любом армейском подразделении: они обо всем узнают первыми и с энтузиазмом бегут докладывать "наверх" о последних происшествиях):

– Вы с Ленинграда? – спросил Лелик (так звали старичка).

– Да, – ответил Миша.

– Вешайтесь! – обрадовался Лелик. – Га! Га! Га! Ленинград, блн! – В полном восторге он потрусил к спортзалу: – Полицай! Полицай! Слышал?! Фраеров из Ленинграда привезли!

Говорят, о вкусах не спорят. О вкусах Полицая не то, что спорить, заикаться было смешно. Он любил вареную колбасу и не любил фраеров из Ленинграда. Ну, что тут поделаешь?

На следующее утро Вадик с Мишкой по команде "Подъем", не глядя, влезли в сапоги и выбежали на зарядку. Проводил зарядку сам Полицай – около часа их взвод колесил вокруг желтого поля подсолнухов. За тот бешеный час у фраеров из Ленинграда сложилось такое неприятное впечатление, будто в сапоги залили слой дерьмища. Остановиться и снять обувь было нельзя – Полицай лично задавал бешенный темп пробежке. Только вернувшись в казарму, Миша и Вадик обнаружили, что битый час месили ногами в сапогах вареную колбасу.

То есть, те куски колбасы, которые Полицай не съедал, использовались в качестве стелек для тех, кто ему не нравился. Самым забавным было то, что это не было шуткой, поскольку одна и та же шутка повторялась в дивизионе регулярно в течение четырех лет.

... Вадим убрал с прицела стекло серванта и вернул револьвер на место, под простыни в бельевом шкафу.

"Интересно, исчезли только мои телефоны или...?"

Он взял с полки телефонную книжку и отыскал номер разрешительной комиссии, в которой готовился получить право на ношение газового пистолета (в 90-х это более-менее помогало легализовать револьвер двенадцатого калибра).

"Если и тут мимо, то крышка, натуральная крышка. – Он предпринял последнюю попытку сразиться с умным японским телефоном: – Как это получается? Номера-то правильные! Значит, что-то неправильно вообще, везде и в принципе..."

– Алло?

– Разрешительная комиссия?

– Да, – ответили на проводе.

– Да?!! – воскликнул он, – Это правда?!

– А что случилось? Что вы орете?

– Простите. Можно поговорить с капитаном, Игнатьевым?

– Как, вы сказали, фамилия?

– Игнатьев Виктор Сергеевич, капитан.

– Нет, я такого не знаю.

– Только не бросайте трубку!

– Да успокойтесь вы, никто не бросает трубку. Вы по какому вопросу?

– Я оформлял документы на газовый пистолет. Они должны быть у вас. Я хотел узнать, когда мне подойти? Моя фамилия Романов. Романов Вадим Ильич.

– Подождите, я взгляну.

– Хорошо, хорошо, я не тороплюсь.

И тут Вадик вдруг ясно понял, что документов не бу¬дет. Он их не чувствовал. Но главное, он вообще не чувствовал присутствия людей. Это было нечто. Новое и дикое. У любого человека, будь то Робинзон Крузо на необитаемом острове или свежеупокоенный труп, не возникает подозрения в этой проклятой пустоте. Робинзон всегда знает, что есть кто-то, кто его помнит; для того, кто стал трупом, начинается другая жизнь. А тут как-то сразу атрофировалось все, что давало гарантии твоей принадлежности к системе мирового кровообращения. Пустота разверзалась как бездна, засасывала как болото. Лег, заснул и проснулся в другом мире. В новом. Нереально, но так. В этом трахнутом новом мире не нашлось места даже засаленному капитану Игнатьеву, которому он положил триста рублей в карман – проходную квоту за отсутствие проблем при оформлении корочек. Игнатьев, и тот исчез вместе с взяткой!

– ... Вы слышите меня? – спросили на проводе.

– Ну-ну?

– Я почему-то не вижу ваших документов. А вы...

– Благодарю, – сказал Вадик, опуская трубку. Дальше с телефоном воевать бесполезно. Надо было самому ехать к Насте и разбираться.

– Разберемся, – сказал он, отправляясь в ванную.

"Прохладный душ, ядреный кофе... Или я сойду с ума. Если уже не сошел. Что за день? С утра пораньше обнаружить, что невеста тебя обобрала, услышать голос живого Полицая, не верить в существование людей и пялиться на телефон как баран на новые ворота! Не много ли за какие-то полчаса?"

4

Отмороженный взгляд голубых глаз, зимний спортивный костюм Адидас, облегающая крутой лоб шапочка популярной модели «презерватив» и официально зарегистрированное дуло ТТ под мышкой, – таково краткое описание Полицая, начальника охраны конторы Романова, когда он отправлялся делать дело. Полицай не врубался в юмор. То есть, вообще не врубался. Встречаются люди, воспитанные в условиях конфликта с сатирой и юмором, их называют плоскими, но даже они хоть как-то, пусть, в подушку, сами про себя, а худо-бедно развлекаются, улыбаются. Полицай не улыбался никогда. Родители, и те не примечали за сынишкой такие проявления эмоций как смех, радость. Полицая нельзя было назвать тупым, боже упаси. Тут другое. Его не считали тупым даже мысленно, ведь не бывает ничего тайного, что не становится явным. Его находили (и явно, и тайно) “серьезным”, “крутым” малым и при малейшей возможности отдавали дань его авторитету. А иначе никак. Подтрунить над Полицаем было невозможно, как невозможно в эпоху тотемизма зацепить острым словцом обоготворяемое животное: свинью, овцу или корову.

Слово "ублюдок", которым Вадик дважды обозвал Полицая, поставило в очень сложное положение первого и ничуть не польстило второму, хотя подходило к нему безукоризненно. Поистине, Вадик не ведал, с кем говорил. Да и как он мог об этом знать, если утром второго декабря все еще считал себя сыном Ильи Павловича Романова, крыша которого гарантировала ему защиту от десятка полицаев, вместе взятых? Между тем, мир за одну ночь настолько преобразился, что, если б Вадика сразу же ввели в курс дела, он, конечно, профильтровал бы базар и не стал бросаться столь резкими выражениями.

Что касается Полицая, то он не поверил ушам: чтобы его, Пола, какая-то козявка к маме посылала?! Короче, к десяти часам по московскому времени Вадик был приговорен к участи, которую сам же и обрисовал: буквально к повешению за уши, – это тоже серьезно, без шуток.

Без четверти одиннадцать из офиса на Восстания вышли три спортсмена в костюмах Адидас, сели в красный джип “Форд” и тронули по делам. За рулем поблескивал парой золотых коронок начальник службы безопасности Полицай, справа курил Мальборо его подчиненный Витян, а сзади, положив локти на передние кресла, весело щерился Серега Зубило, тоже бандит Романова, записной дебилок и правая рука во всем, где могло получиться мокро.

Чтобы скоротать дорогу, Серега кратко пересказал браткам содержание фильма, который посмотрел вчера по видику:

– Там тема, сука, такая дальше пошла: он их, на хер, замочил, сука, да, вывел на улицу, падла, ну и говорит – слышь? – чтобы они разделись, на хер. Ну, они пошли, сука, идут, сука, а чуваки такие, на хер, на них смотрят, падла: идут, нахер, такие четыре чувака, сука, без трусов, на хер!! – Серега постоянно хохотал: – ... Ну это, падла, он их, на хер, привел, короче, к шефу – да, сука? – шеф берет такой пулемет, сука, валит всех в натуре, на хер, а потом тому, ну, этому, сука, главному – да? – говорит: че ты, типа, на хер, лопухнулся, сука, кого ты мне сдал?! Это не те чуваки, падла! А этот парится, бздит, сука: а хер его знает, сука, какая, в жопу, разница? Ну, а потом уже, сука, выяснили, что это те, сука, а те, которые с ними тогда были, уже свалили, на хер!

И так далее.

В отличие от мрачноватых коллег, веснушчатую физиономию Сереги ни на минуту не оставляла весенняя улыбка. Оптимизм не подводил Серегу даже когда приходилось стрелять, резать и делать ожоговые волдыри паяльной лампой всевозможным подонкам. Он был словоохотлив, хваток, честолюбив. Его доруган Витан – несколько замкнут, менее болтлив, более сосредоточен. А вместе они составляли первоклассный профессиональный тандем. Полицаю нравилось работать с Серым и Витькой. Их связка пока не подводила.

... К одиннадцати часам дня Серега закруглился с пересказом крутого боевика, красный «форд» Полицая припарковался в полстах метрах от парадной дома номер двадцать три по улице Композиторов, и три жлоба молча посмотрели на окна первого этажа, за которыми должен был находиться должник. Двое – мрачно, третий – щерясь от полноты чувств. Серега любил работать.

–... А если у него ствол? – предположил Витян.

– Вряд ли, – сказал Полицай.

– На каждый ствол, сука, накрутим гайку, на хер, – сострил Серега, вставляя в зубы спичку. Вынув из-за пазухи пистолет ТТ, он игриво передернул затвор и спрятал ствол обратно.

–... Короче, идите туда, блн, – распорядился Полицай. – Главное, не спугните суку. Потом я сам подгребу, нах, уже конкретно побазарю. Витян, свистнешь.

Витян кивнул.

– Давай, пошли, – скомандовал Полицай.

И два полубритых ежика: рыженький и черненький вылезли из автомобиля. План Полицая был таким: Серега и Витька – ребята-зверята – проникнут на хату должника, положат Вадю Полоцкого на пол, подготовят сковородку, затем появится он сам и разведет огонь. Как правило, девять из десяти планов Полицая срабатывали без заминки.

К этому времени Вадик Романов, совершенно не считая себя Вадей Полоцким, только что выпил чашку крепкого кофе и одевался, собираясь навестить сбежавшую невесту. Он надел брюки, свитер и начал уже влезать в зимние кроссовки, как в дверь позвонили.

Он посмотрел в глазок.

На лестничной площадке стояло нечто в спортивном костюме. Добрый молодец-верзил с черным бобриком на голове явно не в гости пришел – это было очевидно – и не с библейской проповедью.

– Что надо? – спросил Вадик.

– Ты Вадим?

– Предположим.

– Открой, надо побазарить. – Парень в спортивном костюме перевалился с ноги на ногу и сунул руки в карманы.

– Не понял, кому надо?

– Ну, мне надо.

– А кто ты такой?

– Я от Романова.

– От отца?

– От Ильи Романова, – кивнул бандит, очевидно, понимая слово "отец" в более широком контексте, чем родственные связи. – Да не ссы ты! Побазарим – разойдемся. Че ссышь?

– Что-то я тебя не помню. – Вадику было не по себе.

– Слышь ты, чувырло, долго мне еще тут стоять? – Собеседник нетерпеливо поменял опорную ляху и огляделся. – Тебя ж один хрен найдут. Че залупаешься?

"О, ля-ля!! – Вадик отлип от двери и бросился в комнату. – Что за представление?!"

– Сейчас! – крикнул он. – Подожди минуту!

Он распахнул дверцу бельевого шкафа, выхватил револьвер, коробку с патронами и суматошно начал заряжать пушку.

"Один, два, три, четыре, пять, шесть..."

Барабан захлопнулся. Вадим запихнул оставшиеся патроны в брючный карман, Кобру – на спину за ремень и вернулся к двери.

Отморозок терпеливо ждал на лестничной площадке. Вадим открыл дверь и отпрыгнул на несколько шагов назад. Его рука легла за спиной на рукоятку револьвера.

Вошли двое: тот, кто говорил, и тот, кто прятался. Одинаковые как черти: бритые, наглые, злые...

– А это кто? – Вадим кивнул на рыжего.

– Это со мной, – поручился Витян.

– Тогда это со мной. – Вадим вытащил пушку и направил ствол на гостей. – Все, хватит, дальше не идем. Вы куда?

Бандиты застряли в прихожей.

– Руки на затылок! Оба!! – заорал Вадик. – Что не ясно?!!

Те переглянулись. Серега сразу сделал, как просили, а вот руки его напарника застыли на уровне подбородка, словно у пантеры, готовой к прыжку.

– Я же сказал: руки за голову! Быстро!!

Витян медленно положил ладони на затылок.

– Слышь, ты, сука, хорош, нахер... – попробовал завести диалог Серега.

– Пасть!! – закричал Вадик. – Закрыл пасть!!

Серега послушался.

– Теперь медленно, закрыл локтем дверь, – попросил Вадик. – Чтобы я слышал, как защелкнется.

Рыжий небрежно пихнул дверь и соврал:

– Щелкнулось, сука.

– Не фига, – возразил хозяин: – Я не слышал.

Серега пихнул дверь дальше. Замок закрылся.

– Теперь вы будете отвечать на мои вопросы, – объявил Вадик.

– Ты горячишься. – Витька, поднял уголки рта, изображая улыбку. – Мы ж только побазарить...

– О чем мне с тобой базарить?!! Не фиг рожу корчить!! Че приперся, а?!!

– Ты должен тридцать косых. Нас... – Витян не успел докончить фразы.

– Я должен тебе тридцать косых?!! – закричал Вадик. – Да ты знаешь, на кого наехал, козел?!!

– Слышь, сука, давай, ебт, – вмешался Серый, – по-хорошему, сука. Нас, на хер, подставили – дали левый адрес...

– Кто?!! Кто дал тебе мой адрес?!

– Хули, сука, мы сваливаем, на хер, хорош бздеть, ебт. Ты нас ни хера не знаешь, и ты нам до пизды...

– Я спрашиваю, кто тебя сюда заслал, чучело?!!

Вместо членораздельного ответа на поставленный вопрос, хладнокровный Серега весело поглядел на Витяна и предложил:

– Идем, сука, хорош тут торчать, падла, – этот бздун щас обоссытся... – Затем, полагая, будто рыжие бобрики находчивее всех. Серый повернулся к пушке Вадима задом и, делая вид, будто открывает дверной замок, правой рукой полез за оружием.

Грохнул выстрел. Серега даже не успел положить ладонь на рукоятку ТТ за пазухой, как получил в позвоночник пистон, завалился на пол и, дважды дернув башкой, как кукла на пальце, замер в ногах Витяна.

– Сука... – прошипел Витян, наклонившись к другу.

– Стоять!!! – заорал Вадим. – Стоять, как стоял!!

– На хера ты это сделал? – спросил Витя, неохотно выпрямившись. Ему показалось, что Серый помер. – Мы ж только побазарить...

– Повернись-ка ко мне спиной, – попросил Вадим. – Вот-вот. А теперь побазарим.

– Не стреляй.

– Будешь хорошо стоять – не буду. Кто тебя заслал?

– Десятый раз повторяю, Романов его фамилия.

– Э, ублюдок, по-моему, у тебя крыша едет.

– Это у тебя она едет. Ну, на хера ты это сделал? – Витян кивнул на Серого.

– Какой еще, на хрен, Романов?! Илья Палыч?!

– Илья Палыч. – Черный бобрик утвердительно опустился.

– Я что, ему должен?!

– А что, нет?

– Слушай, хватит меня лапшой кормить, скажи честно: ты с этим чучелом как-то разнюхал, что Палыч дал мне бабок, и вы просто решили взять меня на пушку? Скажи, так было? А?! Не бойся, я пойму.

– А че разнюхивать? – не понимал Витян. – Он сам велел.

– Кто? Романов?

– Ну, а кто еще? У кого ты брал тридцать косых?

– И что, он вас заслал за деньгами?! – Вадик офигел. – Он сам не мог позвонить?

– Тебе два раза звонили.

– ... Кто?

– Полицай.

– Кто?!!

– Полицай, сын Романова.

– Какой, в жопу, Полицай?! Ты что несешь, ублюдок?!

– Э, успокойся!

– Как Полицай может быть сыном Романова?! – взорвался Вадик. – А я тогда кто такой?!! А?!!

– А ты должен, – тупо повторил Витян.

Сгоряча Вадик выстрелил в стену, в полуметре от башки рэкетира. Посыпалась штукатурка. Но бандит не дрогнул.

– Что за лажа, козел?! – не унимался Вадим. – Кто его сын?! Кто?!!

Вновь в квартире грохнуло. В стене появилось еще два пулевых отверстия.

– Прекрати стрелять, падла, – не выдержал Витян.– Крутой, да?!

– А я, по-твоему, уже не сын Романова?!

– Ты?! – От изумления бандит повернул голову, словно Вадик представился Джеком Николсоном, а не сыном родного папы.

– К стене!!! Смотришь прямо перед собой, не хрен на меня пялиться!

Витян, убежденный, что имеет дело с сумасшедшим, безропотно повиновался. Ситуация начала отдавать кровавым маразмом.

А Вадику все казалось, что его глупо разыгрывают. Но это уже не смешно, абсолютно не смешно. Он посмотрел на рыжего – Серега ни с того, ни с сего застонал – надо же, живой! Между его лопаток сидела пуля сорок пятого калибра, голубой спортивный костюм впитывал кровищу как промокашка...

С полминуты Вадик разглядывал свою жертву, совершенно не понимая, как такое могло произойти. Дверной звонок вывел его из задумчивости.

– Говнища, сука, – заговорил Серега, моргнув мутными глазами. – На хер, сука…

– Кто там? – спросил Вадим, кивнув на дверь.

– Не знаю, – ответил Витя.

– Серый! – С лестничной площадки донесся голос, который мог принадлежать лишь одному человеку в мире – прапорщику Полоцкому по кличке Полицай: – Витян, блн! Че у вас?

По железной двери забарабанили кулаком.

– Скажи, чтоб подождал, – шепнул Вадим.

– Подожди! – громко повторил Витек.

– Че тама, блн, в натуре? – не понимал Полицай, продолжая колотить по железу. – Открывайте, блн!!

– Обломись, – проворчал Вадик и попятился к комнате.

Он отключил сигнализацию и стал открывать окно, надеясь через него улизнуть на улицу. Однако стоило на секунду отвернуться. как черный бобрик успел нагнуться к контуженному напарнику, у которого был пистолет ТТ, и...

Вадиму пришлось стрелять без предупреждения и почти не целясь...

Грохот пушки слился с барабанной дробью, раздававшейся за дверью. К счастью, первая же пуля угодила в голову. Витек моментально осел на живот приятеля. Серый взвизгнул от свалившейся тяжести и затих.

– Серый!! – крикнули за дверью.

В дверь колошматить перестали. Вадим понял, что через окно ему не уйти. Но окно было уже распахнуто. Ничего другого не оставалось, как запрыгнуть в ванную. Так он и сделал. Он спрятался в ванной комнате, прижался к стене и обхватил обеими пятернями рукоятку револьвера. Указательный палец лег на спусковой крючок.

Сколько раз он выстрелил? Остались ли в барабане патроны? Если нет, то крышка, натуральная крышка. Ибо... Перезаряжаться поздно: кто-то уже залез через окно. Вадик затаил дыхание...

Соскочив с подоконника на паркет, Полицай огляделся. В квартиру валил снег, в прихожей валялись два трупа. Все говорило о том, что Вадя Полоцкий, назвавший его ублюдком, смотал через окно. Обстановка Полицаю страшно не понравилась. Он одел перчатки, снял телефонную трубку, как вдруг из прихожей донесся слабый стон. Положив трубку на место, Полицай подошел к браткам.

Увидев начальство, Серега с трудом пошевелил губами:

– Ты че, сука, Полицай, падла, подставил, сука?

– Все заебись, Серый, – подбодрил Полицай умирающего товарища.

– Ни хера себе заебись, сука! – возмутился Серега. – Я торчу, на хер: заебись, сука!

Не обращая внимания на мычание братка, Полицай перевернул его напарника на спину, понял, что Витян мертв и закрыл ему глаза.

– Больно, сука, жжется, на хер! – Серега не умолкал: – Хули ты подставил, сука? Кажись, позвоночник, сука, зацепило, падла, ни хера не чувствую, сука...

– Ты реальный пацан, ты выдержишь. – Полицай по-отечески потрепал башку Сереги Зубило – единственное живое место бандита.

– Хули выдержу? – Глаза Сереги закрылись от усталости, а затем, словно сжигая последние силы, испуганно распахнулись и уставились на железного Пола: – Слышь, сука, не кончай, сука! Понял, сука?! – Пригожусь еще, сука!

– Еще поработаем, – кивнул Полицай: – Конкретно поработаем, Серый, бабок немерено сделаем, тёлок снимем, погудим, нах.

– Где это бздун?! – Серый вдруг вспомнил про Вадика: – Ты его ухерачил?

– Я его ухерачу, Серый, – пообещал Полицай. – От нас пока никто не уходил. Мы его вместе и ухерачим.

– Свалил, да? – понял Серега.

– Свалил, – кивнул Полицай.

– Сука, на xep! Ну, сука!! Найду – за хер подвешу!!

– Вместе подвесим, нах, вот увидишь…

Оставив другана в прихожей, Полицай подошел к японскому телефону, с которым каких-то полчаса назад тщетно воевал Вадик, и набрал номер папы, Ильи Романова, номер, о котором знали лишь члены семьи, – для этого ему понадобилось несколько секунд:

– У нас проблемы, – доложил он отцу: – Лазарев убит. Зубило на исходе, нах. Этот член стрелял, перебил ему шею, блн.

– Где он? Где Полоцкий? – забеспокоился Романов-старший.

– Ушел.

– Почему?

– У него был ствол! Ты же не сказал, блн, что у него может быть ствол, нах!

– Ты где?

– На хате.

– Немедленно повесь трубку и возвращайся. Смотри, не наследи. Оставь все, как есть, и давай сюда, Пол.

– А Зубило?

– На твое усмотрение. Когда будешь?

– Через двадцать минут.

– Пошевелись.

Полицай вернулся в прихожую. Серега перепугано щерился:

– Нахера ты в перчатках, сука, Полицай, падла?! Ну ты пидор, сука! Не думал, сука, что... Слышь ты, сука!! Полиц-крах-тах-тах...!

Переломив тремя пальцами шейные позвонки Сереги Зубило, Полицай оперативно прошвырнулся по карманам покойных друзей, забрал с собой их документы, пистолет ТТ, пару выкидных лезвий, затем плотно прикрыл окно и вышел через железную дверь как все нормальные люди.

5

... Дверной замок защелкнулся. Вадик остался в квартире один, компанию ему составляли два окровавленных трупа в голубых костюмах Адидас. О том, что рыжий отправился к праотцам вслед за приятелем, можно было догадаться и без наглядного подтверждения – достаточно услышанного из ванной комнаты: его базар с Полицаем не оставлял шансов на иной исход.

Наверно, минут пять Вадима атаковал столбняк, он сжимал обеими руками револьвер и не мог разогнуть пальцы. Еще он не мог поверить в то, что Полицай ушел, не заглянув в ванную комнату, и что он вообще существует здесь, в этом городе.

Тем не менее, это был Полицай, настоящий упырь в натуральную величину. Но как эта тень далёкого прошлого оказалась в Питере, каким боком она стала "сыном Романова", его родного отца?!

Все свидетельствовало о том, что Вадика подменили. Подменили каким-то сказочным, чудесным способом: взяли да стерли из этого прекрасного мира стирательной резинкой, а на пустом месте написали: Полицай.

Пережив апогей шоковой терапии, Вадим вдруг резко обмяк и сполз по стене на пол. Кобра, выскользнула из пальцев, упала на коврик…

Через десять минут он собрал силы, вылез из ванной комнаты и подошел к телефону. Стараясь не смотреть в сторону прихожей, где штабелями лежали отморозки, набрал 02...

– Милиция, – ответили на проводе.

– Алло, слушайте, – заговорил Вадим. – На меня наехали рэкетиры... Тут была перестрелка. Кажется, я одного убил, второго ...

– Постойте! – попросили в милиции. – Вы позвонили в дежурную часть.

– Ну.

– То, на что вы жалуетесь: рэкетиры, теневые операции с деньгами, нелегальные доходы – понимаете, о чем я говорю? – это все относится к платным услугам. Я вам дам телефон...

– Не понял, – растерялся Вадик. – Это милиция? Ноль-два?

– Ноль-два, ноль-два, – подтвердил голос. – Запишите телефон, там объяснят, куда обратиться и сколько это будет стоить. Пишите: триста девятнадцать – шестьдесят шесть...

– Э! Не буду я ничего писать!

– Дело хозяйское.

– Какое, на хрен, дело, если у меня нет денег?!

– Тем не менее, рэкетиры-то наехали? – спокойно спросили в дежурной части.

– Наехали, – подтвердил Вадик.

– И у вас хватает совести утверждать, будто нет денег? – Мент глухо засмеялся. – Не лепите горбатого, лучше пишите телефон: триста девятнадцать – шестьдесят шесть...

– Э, отец! – Вадик схватился за голову, ему казалось, что он теряет последние крохи здравого смысла. – Ты случайно не рехнулся?! С каких пор милиция стала платной?

– Во-первых, я вам не отец, а, во-вторых, я предлагаю телефон одной уважаемой частной структуры, которая как раз занимается проблемами вымогательства. Милиция на всех разорваться не может. Знаете, какая у меня зарплата? Хотите, чтобы я за стольник в день подставлялся всем ленинградским рэкетирам?

– Нет, вы точно рехнулись. Я объясняю: я стрелял, они оба лежат убитые! Они пытались меня убить! Ясно?! Я защищался, ясно?! Я защищался у себя дома, я...

– Ясно, ясно. Они сейчас у вас?

– Кто?

– Останки убитых.

– Разумеется. Не могут же они сами уйти!

– Это меняет дело. Не волнуйтесь. – Милиционер усмехнулся. – Я все понял. Вам нужно обратиться не в детективное агентство, а в крематорий. Пишите: двести тридцать шесть – ноль-ноль восемнадцать. Позвоните им, объясните ситуацию, – они должны приехать, забрать тела…

– Э, послушайте!! – взвыл Вадик. – Кто вы?! Кто меня постоянно подставляет?! А?!

– Все, я дал телефон, – отрезал мент. – Больше мне некогда этим заниматься. В трубке раздались короткие гудки.

Можно было подумать, что где-то неподалеку обосновалась труппа комедиантов: они перехватывают каждый телефонный звонок, стебутся над тобой как хотят, называют Вадей Полоцким, засылают ряженых чудовищ типа Полицай и его команда. Вадик чувствовал себя героем какого-то кошмарного боевика, два персонажа которого уже вышли из игры и валялись в прихожей лишним хламом.

Захватив куртку, он перешагнул через незваных гостей и оставил дом в надежде выяснить реальное состояние дел на местах.

6

Первым местом, в которое он собирался податься, была квартира Насти и ее предков. В последнее время Настя пользовалась ей во время размолвок как запасным аэродромом.

Вадим поймал такси и попросил гнать на Измайловский проспект:

– К большой церквушке, – добавил он.

– Троицкая церковь? – переспросил водитель.

Он пожал плечами:

– Ну, большая такая, реальная церковь, вся синяя... Она там еще стоит?

Водитель с сомнением взглянул на попутчика:

– Вчера стояла.

– Ха! – Вадим нервно вынул сигарету. – Вчера!... Я закурю?

– Пожалуйста, вот пепельница.

Он задымил и, почувствовав себя в безопасности, откинул голову на спинку кресла:

– Хорошо у тебя, тепло… – Он залез в брючный карман, достал коробку с патронами, затем – пушку из-за пояса и сложил все это на коленях. – Люблю кататься зимой. Эх, была у меня тачка. Красный форд – двадцать один косарь. Так, я – слышь? – и года не отъездил, разбил его, на хрен, потом продал за пять косарей.