Текст книги "Тыл — фронту"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Женя тогда много работал. Учил казахский язык. Узбекский учил у водовоза-узбека, его же обучал русскому.
Потом юного чертежника послали на Волховский алюминиевый завод. Этот цех выполнял сложные заказы, ремонтировал судовые коленчатые валы, станки спецпроизводства. Там он познакомился с известным конструктором танков Жозефом Яковлевичем Котиным и его заместителем Николаем Леонидовичем Духовым. Это была хорошая школа. Жене давали путевку на Всесоюзную выставку в Москве.
Николай Леонидович Духов, невысокий, круглолицый, всегда с доброй улыбкой, технически одаренный инженер-конструктор, посоветовал поступать в промакадемию. Женя готовился. В июне сорок первого поехал в санаторий за город Лугу. Там и застала его война. Неожиданностью это не было, а руки опустились, перевернулось все в душе. Первая мысль – возвращаться на завод, а вначале позвонить. С завода ответили: «Надо будет – вызовем!» А через несколько дней на Лугу, на Ленинград налетели немецкие самолеты, и выехать из санатория не на чем.
Женя Тихонов организовал человек пятьдесят отдыхающих, и пошли они пешком. В одном месте командир воинской части пожалел, выделил две машины, подъехали немного. В городе Тихонов упросил начальника санитарного эшелона перевезти их только через реку Лугу. Перевезли. И тут бомбежка началась, эшелон, не останавливаясь, дошел до Ленинграда.
Потом народное ополчение. Женя был контужен. Однажды утром ополченцев построили, зачитали список, оказалась в нем и фамилия Тихонова. Прозвучала команда:
– Три шага вперед!
Это специалистов возвращали на завод собирать и ремонтировать танки, на самом же деле для демонтажа производства. Но об этом Тихонов узнает позже.
Город был уже окружен. На территорию завода сыпались зажигалки, рвались фашистские снаряды, погибали люди на рабочих местах. Сгорели Бадаевские продовольственные склады. Пожалуй, тогда впервые открыто появились слезы на глазах женщин. Стало ясно – надвигается голод. А Женя уже на грани дистрофии. Давала знать контузия, работал день и ночь, скудным пайком делился с зятем. Тот было эвакуировался со своим заводом, но их эшелон разбомбили, зять вернулся домой, пайка не имел.
Женя эвакуировался с конструкторским бюро, летел самолетом до Тихвина, потом поездом, полуголодный – паек, который выдали на дорогу, он оставил зятю – до Перми и Челябинска. Почти месяц в дороге. Шло великое переселение заводов, промышленности на Урал.
Челябинск Жене представлялся довоенным Ленинградом. Фронт далеко, нет маскировки, нет развороченных снарядами и бомбами мостовых, рухнувших или стоящих с обнаженными внутренностями домов, наконец, нет рвущих душу сирен воздушных тревог и бомбоубежищ. Все люди улыбчивые, как до войны. Но город оказался суровым, мрачным, переполненным эвакуированными. И здесь чувствовалась беда, нависшая над страной.
Тихонов с напарником Александром Хазиным пошли искать свой завод. Никто не говорил, где находится Кировский танковый, хотя многие знали его расположение. Только в обкоме партии по предъявлению документов им объяснили, как найти Танкоград.
Они же не могли не завернуть на рынок, там купили штук по десять сырых яиц и сразу выпили.
В этот день прибывших расселяли по квартирам. Для челябинцев это уже второе уплотнение, потом, и третий круг будет. Тихонов помогал начальнику ЖЭКа.
– Ты что ж о себе не беспокоишься? – спросил начальник.
– Я холостой. Мне много не надо.
Он попал в отдельную комнатку с двумя мастерами. Почти до конца войны их комната была заезжим двором. Потом он остался в ней один, все шли к нему. У Тихонова же один привет:
– В баню! И сколько поместитесь, располагайтесь.
Сам дневал и ночевал в цехе. Гигант-завод еще до войны начал работать на оборону, он и построен был с учетом, в случае необходимости, перейти на производство танков и артиллерийских тягачей. До войны ЧТЗ освоил выпуск дизелей, тягачей и тяжелых танков КВ конструкции Кировского завода. Но то были опытные образцы. И уж вовсе не планировалось размещать здесь другие заводы. Но пришлось.
За считанные недели десятки эшелонов переместили сюда единственный в стране моторный завод из Харькова, танковый из Ленинграда, московский завод – тысячи станков и другое оборудование, десятки тысяч людей. За считанные дни станкам и людям надо найти место, не просто пристроить, а чтобы они сразу давали продукцию, причем во много раз больше, чем у себя дома. На раскачку, на оглядку времени не отпущено. Враг под Москвой, под Харьковом, у стен Ленинграда. Фронт ждет танки, нужно и другое оружие.
Даже теперь, по прошествии почти полувека, трудно охватить умом, оценить то, что сделали тогдашние командиры производства, рабочие – челябинцы, приехавшие харьковчане, ленинградцы. Очевидно, талант, ум и сила по-особенному проявились, обострились в трудную годину.
Тихонова направили в моторное производство к знаменитому Я. И. Невяжскому, он послал в ремонтно-механический. Начальник цеха сказал, что конструкторы ему не нужны.
– Пойдешь мастером?
– Пойти можно, но я никогда не работал им.
– Научишься!
Тихонов с технологом разыскивали станки на разгрузочных площадках. Тогда всю многокилометровую территорию предприятия завалили станками, лежали они без паспортов, чертежей. И вот мастер с технологом рассчитывали, где и как установить оборудование, как затащить в цех. Тогда же встретился с Котиным и удивился, что тот его не забыл, спросил, в каком цехе работает, как устроены и где работают ленинградцы. Встретился он и с Духовым, потянулся как к родному и оробел. Николай Леонидович был в генеральской форме. Но конструктор улыбнулся, спросил:
– Ну как, Евгений Андреевич, идет мне генеральская форма?
И всю робость будто рукой сняло.
В конце войны Духов возьмет Тихонова в свое КБ ведущим конструктором, и там Евгений Андреевич познает творческий взлет. Памятуя об этом, товарищи запишут в приветственном адресе: «…узлы и системы, разработанные и внедренные в изделия спецтехники при Вашем участии, безотказно работали на благо нашей Отчизны».
Но говорить об этих узлах не было принято – «спецтехника». Бесчисленное множество технических задач, которые придется решить в годы войны, станут тем волшебным сундучком-кладом нужного всякому конструктору опыта. Получит он авторские свидетельства на рацпредложения и изобретения, грамоты и премии за создание новой, уже мирной техники. Все, все это будет позже.
А в сорок втором Духов и Тихонов с болью в душе вспоминали Ленинград.
– Как там сейчас трудно, представить нельзя, – сказал Николай Леонидович. – Наша задача помочь им выстоять. Помочь оружием, танками.
Мысли о том, что Ленинград сдадут, никогда и ни у кого не было, и, если бы она появилась, человек перестал бы себя уважать. День за днем усталые, голодные люди работали, чтобы скорее наладить выпуск танков, вооружить Красную Армию.
Тихонова перевели в цех обработки коленчатых валов, сначала мастером, потом старшим мастером участка хвостовиков. Деталь высокого класса точности, не просто наладить ее выпуск. Харьковчане привезли с собой дюжину коленвалов и четыре десятка хвостовиков, из них тридцать семь бракованные. Надо попытаться исправить брак. Каким образом? Кто будет это делать?
На участке сорок рабочих. Если в Ленинграде на Кировском токарей ниже шестого разряда не было, то тут в основном вчерашние фэзэушники или совсем необученные домашние хозяйки, есть еще старики. Станки-переселенцы без фундамента, закреплены на шашечном полу, кое-как подключены к энергопитанию, словом, расхристанное хозяйство. Мастеру много покрутиться надо, чтобы привести в порядок его.
Большой недостроенный цех продувается всеми ветрами, только лишь поземки нет, крыша, стены покрыты изморозью. В цехе стоят бочки, в них жгут кокс, дрова, чтоб хоть изредка рабочий мог отогреть руки. Забота о людях – задача мастера.
За токарным станком Таня Жилина – семь классов и четырехмесячные курсы токарей. Запорола резец и – в слезы. Мастер наказывает старому рабочему, чтобы присматривал за ней, как бы не заснула ночью у станка.
За шлифовальным Шура Бормотова, веснушчатая, маленькая росточком, сколько же она слез пролила из-за того, что эмульсия густеет и замерзает, придет на смену, а подставка-ящик пропал. Она Же без него поверхность обработки не видит.
– Что ты все плачешь?! – сердится Тихонов.
– Продукцию фронт ждет! – и заливается слезами.
Похвалить девчонку надо, а за что?
– Не реви, Шура, ты у нас самая красивая!
– Да-а, а веснушки?
– Веснушки – это хорошо! Сама не понимаешь, как хорошо!
Смотрит удивленно на мастера, не верит, думает, что он насмехается. А Тихонов серьезный. Шмыгнет Шура носом и улыбнется.
То у нее станок не включается, сломался.
– Может, не сломался, а разладился. Иди к Язенку, – советует мастер. – Его спроси.
Петя Язенок – ленинградец, слесарь-ремонтник, а по сути, наладчик и, как говорится, от бога, хоть совсем не выпускай из цеха, такая в нем нужда. Да только, если человек ночует в цехе две-три ночи, начинает опухать от гари, наждачной пыли, холода.
У Петра в Ленинграде остались мать и три сестры. Что с ними? Живы ли? Не узнаешь. Фронтовые сводки не радостные.
Много задач надо держать в голове, но главная – увеличить выпуск деталей, идет борьба за каждый хвостовик. Участок гонит брак. В военное время это пособничество врагу, потеря металла, средств, времени, это удар по своим, так думал Тихонов. Брак шел со шлифовального станка. Его разбирали и собирали, ставили к нему асов шлифовального дела – брак не уменьшается. Тихонов искал новый станок, искал упорно много дней подряд и ведь нашел. А начальник цеха не разрешил останавливать линию.
– Где гарантия, что этот станок лучше? Время будет упущено, из-за нас остановится сборка моторов. Поменяем шило на мыло!
Понять начальника можно, худо-бедно за сутки они выдают деталей на полсотню моторов. Их ждут и другие танковые заводь». Только в Челябинске выпускают дизеля. Никак нельзя рисковать.
Но и так работать нельзя, думал Тихонов. Завтра потребуется сотня хвостовиков, а участок их не даст. И тогда Евгений Андреевич взял всю ответственность на себя, сознательно пошел на риск. Сам не раз все просчитал, потом с механиком цеха проверили, затем с другом энергетиком Александром Соломоновичем Хазиным.
И однажды дневная смена не ушла домой. Убрали старый станок, завезли новый, собрали, подключили. Работали еще один день, а в ночь выдали 108 хвостовиков без единого брака, с точностью обработки до микронов.
Начальник цеха только лишь не целовал Евгения Андреевича. Тогда и появился приказ директора трижды орденоносного Кировского завода А. А. Горегляда [8]8
В 1943 году, когда И. М. Зальцман исполнял обязанности наркома танковой промышленности, директором завода был назначен А. А. Горегляд.
[Закрыть]присвоить Тихонову звание «Знатный мастер». Всего несколько мастеров было на предприятии с таким званием. Тихонову выдали диплом, премию и прикрепили к столовой ИТР. Премировали рабочих и прикрепили к стахановскому магазину. Большое дело!
Газеты «Челябинский рабочий» и «За трудовую доблесть» выпустили листовку «Норма участком выполнена на 200 процентов и брак снижен в 20 раз». Это была победа! Участок перевели на работу в одну смену, наполовину сократили рабочих.
Евгению Андреевичу доверили отделение коленвалов. Завод переходил на выпуск танка Т-34, не снижая темпов выпуска КВ, моторов и другой продукции. На этом участке другие проблемы. Коленвал давался не менее трудно. Рабочих 900 человек, подъемных средств нет, почти двухсоткилограммовые коленвалы трое-четверо вручную поднимают на станки, при случае и Тихонов помогает.
Работали трудармейцы разных национальностей, в ватниках, ботинках, солдатских обмотках до колен. Голодные, истощенные до предела. Некоторым – не выстоять 12 часов у станка – Евгений Андреевич давал подходящую работу – слесарную или у сверлильного станка, там можно присесть. Заботясь о людях, он умел найти подход к ним. Узбеки уважали его за то, что знал несколько узбекских слов, не забыл уроки водовоза из Джезказгана. Другие уважали за то, что работал без позы, был справедливый.
На участке случалось воровство. Одного уличили и самосуд устроили – человек попал в больницу. Тихонов вышел из себя:
– Он что украл? Хлеб! Голодный был, потому и украл! А вы? Вы спросили его? Помогли?
Ходили к нему в больницу и те, кто его бил. Кто кусочек хлеба, кто кусочек сахара принесет. Поднялся человек на ноги.
Тихонов строго следил, как распределяются карточки, выискивал возможность получить дополнительный паек, учил не быть алчным, распределять паек на весь день, по малой толике, но на весь день. Он сам так поступал и никогда, ни при каких обстоятельствах не воспользовался лишней карточкой или талончиком. Непотерянная совесть дороже, она дает больше сил и крепости.
Работал он много, был кожа да кости и все время есть хотелось. Директор завода, тогда уже снова стал И. М. Зальцман, однажды при встрече сказал:
– Тебя в конструкторское бюро просят, да какой ты конструктор! Подгони месячный план и зайди ко мне.
Когда Евгений Андреевич зашел, Зальцман выдал ему путевки на два срока в дом отдыха Тургояк, а затем вытащил из кармана талоны на промтовары:
– Употреби их на питание. Не знаю, поменяешь или продашь, но только на питание.
Строгого Зальцмана называли танковым королем, он не боялся ни трудностей, ни ответственности, если на участке не идет дело, он сам себя назначал мастером и выводил участок из прорыва.
В доме отдыха Евгений Андреевич поправился на восемь килограммов. Щеки порозовели и даже голос окреп. Сильный голос тоже нужен, ведь Тихонову приходилось на митингах выступать.
Митинги тогда были короткие. По звонку быстро соберутся люди к конторке на пять-десять минут. Евгений Андреевич объявит сводку: «Наши Харьков взяли!» – у людей слезы радости на глазах… «Харьков сдали!» – а у рабочих там семьи. Как-то надо успокоить людей, вселить уверенность, им же к станкам становиться. Евгений Андреевич говорит: «Товарищи, это явление временное. Город обязательно освободят. Победа будет за нами при условии, если мы не раскиснем. Здесь пот льется, а там кровь!» Расскажет, как отделение коленвалов выполняет план, парторг выступит – и все по своим местам, каждая минута дорога.
Когда он вернулся из дома отдыха, зашел в директорский кабинет.
– Вот теперь с тебя и работу можно спросить! – сказал Зальцман. – Но пока останешься в цехе.
А здесь работы и забот столько, бывало, не заметит, как день перейдет в ночь и ночь в день. Его постоянно обуревали конструкторские идеи. Балансировка коленвала статическая, перейти бы на динамическую. Он обучает толкового паренька динамической балансировке, добивается, чтобы платили по труду, то есть в три раза больше. Плановики шум поднимают, он стоит на своем:
– Сколько заработал, пусть столько и получает! На него другие смотрят, завидуют, вот когда догонят, тогда и расценки пересмотрим!
Были и светлые минуты, например, когда работа ладилась, когда идея получала завершение.
Пришла радостная весть – снята блокада родного города, туда поезда пошли. Ленинградцы засобирались домой. Котин организовывал реэвакуацию, Тихонову сказал:
– Придет время, все уедут, а пока многие, в том числе и ты, нужны здесь.
Евгений Андреевич провожал первый эшелон. В товарных вагонах коров отправляли – молоко ленинградским детишкам.
Его отпускали в Ленинград к матери, она при смерти лежала. Котин вызвал, сказал, что выписана командировка, отметку надо сделать на заводе, заданий ему никаких не дают, он должен быть с матерью и сделать все, что в его силах. Это внимание, доброта останутся в памяти Евгения Андреевича на всю жизнь.
В январе сорок пятого Духов взял Тихонова в свое КБ. Привел в цех к танку. Тогда завод осваивал выпуск ИС. Духов сказал:
– Люки командира и механика-водителя тяжело открываются. Конструктивно все правильно. Подумай, что можно сделать.
Долго ходил молодой конструктор возле новой машины, десяток раз обследовал люки, отходил и опять возвращался, мысленно видел, как танкист с трудом, медленно поднимает крышку люка, а счет в бою идет на секунды, на мгновенья. А если человек ранен? Если горит машина и надо выбрасываться. В поисках решения он до злости упрямый, сон не идет и об отдыхе не думается.
Пришел к Духову через день, доложил:
– Это не конструктивный, а производственный дефект. Надо увеличить люфты в местах крепления.
– Молодец! Значит, правильно мы сделали, взяв тебя в КБ! – сказал Николай Леонидович и дал еще более сложную задачу.
Тихонов найдет новую конструкцию беговой дорожки погона башни, и она не будет скалываться при больших нагрузках. Найдет третью точку крепления ствола, спаренного с пушкой пулемета, что создаст хорошую кучность стрельбы.
Сорок пятый год для Евгения Андреевича оказался необычайно удачливым. Конечно, самая главная удача, главнее быть не может для него и для всех, стала победа. И детям, и внукам он много рассказывал про тот счастливейший день, какой он был солнечный, радостный, как все на заводе и в городе ликовали. Собирали у кого что было из еды, несли к кому-нибудь в комнату, накрывали столы. Во всех подъездах, на всех этажах гулянье, гармошки везде объявились – и так во всем городе, по всей стране.
Евгений Андреевич был в гостях у родственников своей девушки, Леночки, у Елены Павловны – руководителя группы изготовления чертежей их КБ. Они тогда объявили всем, что поженятся, Елена Павловна станет прекрасной женой, подругой, товарищем, единомышленницей по работе.
Тогда, в День Победы, счастливее их не было на всем белом свете. Никакие трудности не страшны.
В комнату Евгения Андреевича вернулся с фронта хозяин. Квартиранта выселили, вещи вынесли в контору ЖЭКа. Он тогда решил: раз нет жилья, могут отпустить в Ленинград. Запрос на него как «имеющего большой опыт по обработке гильз и коленвалов» пришел за подписью заместителя наркома танковой промышленности.
Зальцман вызвал помощника по быту:
– Или у него будет комната или пойдет в твою квартиру! А ты себе найдешь! Он нужен заводу!
В этот год его наградили медалью «За трудовую доблесть» и еще получил самую дорогую медаль – «За оборону Ленинграда». Подумал, незаслуженно наградили, всего два месяца был в ополчении.
– Отличная работа на заводе разве не в счет? Не на оборону работал? Страны и родного Ленинграда? Пройдут годы, и люди оценят, что каждый наш день был подвигом. Поклонятся заводским рабочим и инженерам, – говорили Тихонову.
…Евгений Андреевич трудовую книжку положил в кармашек папки, в которой хранятся разные документы, бережно отложил сохранившийся пропуск на Ленинградский Кировский завод, пожелтевшую от времени командировку в Челябинск от 14 октября сорок первого года. Ехал не надолго, а оказалось, на десятилетия. Но он об этом не жалеет.
М. МЕНЬШИКОВА,
литератор
Письма с фронта и на фронт
Декабрь 1942 года
Я люблю свой город, особенно в настоящее время, и потому что с ним, с его окрестностями у меня связаны светлые дни моего детства, юности. Я люблю его потому, что в тяжелую годину войны с проклятой нечистью дал он мне в руки грозное оружие, выкованное золотыми руками рабочих-кировцев. Оружие это – танк.
Под мое командование страна вручила мне пять грозных боевых машин вместе с экипажами. Я поклялся жене, брату, мастеру Кировского завода, родным и друзьям, тоже в большинстве своем танкостроителям, не уронить чести уральца-воина.
…Расскажу вам о бое, который провели мы 4 декабря 1942 года. «Взять высоту!» – был отдан приказ действующим здесь частям. Как всегда, после основательной артподготовки и победной песни «катюш» наши танки рванулись вперед. Враг, укрывшись от артогня в землю, долго не мог прийти в себя. Без потерь мы, а за нами и пехота приблизились к переднему краю обороны. Тут только заговорили вражеские орудия и пулеметы, ожили доты и дзоты. Нужно было подавить укрепления фашистов… Мой танк вырвался вперед и выскочил в одну из балок, где оказалось самое логово врага. В балке стояли повозки, палатки, автомашины, противотанковые пушки. Но сделать хотя бы один выстрел они не успели. Могучий «Кировец» рванулся и подлетел к этим пушкам. От пушек и автомашин ничего путного не осталось.
Командир танкового подразделения
челябинец В. А. Волков
1942 год
Коллективу комсомольской организации Кировского завода – кузнецам грозных боевых машин мы, бывшие рабочие и служащие вашего завода, а ныне бойцы Ленинградского фронта, шлем вам, дорогие товарищи, боевой красноармейский привет. А еще желаем вам наилучших успехов в вашей славной работе!
Дорогие товарищи, на машинах, которые вы создаете, мы громим подлого врага не на жизнь, а насмерть. С помощью их мы выполняем любые наитруднейшие задачи. Расскажем один из многих случаев нашей боевой жизни. Нужно было занять сильно укрепленную позицию одного населенного пункта, в котором фашисты, численностью до двух батальонов, сидели свыше одиннадцати месяцев. Два наших танка вышли в направлении главного удара… Преодолев препятствие, проделав проходы в проволочных заграждениях для пехоты, они в упор расстреливали дзоты и блиндажи противника. Враг заметался в смерче огня, и через 30 минут с ним было покончено.
Так танки помогают нам выполнять боевую задачу. Большое спасибо вам, товарищи, за танки, за вашу заботу! Делайте побольше, мы скорее разгромим врага с вашей помощью.
Новиков, Полетов, Зорин
Январь 1943 года
Дорогие друзья-кировцы!
Всему коллективу вашего завода орденоносный экипаж танка Т-34 шлет гвардейский привет и желает наилучших успехов в работе. Танк Т-34, на котором воюет наш экипаж, превысил все расчеты эксплуатации. На этой замечательной машине, сделанной вашими руками, за период боев мы уничтожили свыше 800 гитлеровцев. Гусеницами танка подавлен не один десяток вражеских орудий, минометов, пулеметов и другой техники…
…Просим вас, дорогие товарищи, не покладая рук работать и выпускать боевые машины еще в большем количестве и лучшего качества, а мы, танкисты, на ваших машинах будем беспощадно уничтожать гитлеровскую сволочь
Командир машины лейтенант Миносян
Механик-водитель старший сержант Марчук
Командир башни гвардии сержант Акулов
Радист-пулеметчик гвардии сержант Молошный
1 октября 1943 года
Девушкам Кировского завода
Ваше письма, присланное на танковую часть имени Челябинского комсомола, было вручено нам, медицинским работникам. Большое спасибо, что не забываете нас, думаете про нас и пишете о своих достижениях в работе.
Мы здесь, на фронте, спасаем жизнь бойцам и офицерам, которые героически дерутся с ненавистным врагом, и сами участвуем в истреблении гитлеровских захватчиков. Много славных героев-медиков выросло в нашей части за время пребывания на фронте.
Клара Коваль, бывшая учительница из Челябинска, показала образец отваги и геройства на поле боя по спасению жизни раненых товарищей, за что награждена орденом Красной Звезды. В одном из боев за Белгород Клара находилась непосредственно среди бойцов на передовой. Разгорелся жаркий бой. Под сильным огнем противника она оказывала помощь раненым, не считаясь с опасностью для своей жизни. В этом бою Клара была ранена…
Дорогие девушки!
Мы во многом обязаны вам, вашей заботе о Красной Армии. Можете надеяться, что мы, медицинские работники танковой части им. Челябинского комсомола, сделаем все от нас зависящее для полного разгрома гитлеровских захватчиков…
По поручению комсомольцев письмо подписали:
комсорг – Шмакова,
комсомольцы – Дагаева, Лядовская, Рудин.
5 октября 1943 года
Здравствуйте, дорогие друзья, комсомольцы-уральцы Кировского завода! Мы, комсомольцы танковой части им. Челябинского комсомола, шлем вам комсомольский боевой привет и желаем только отличных успехов в вашей трудовой жизни!
Дорогие друзья-кировцы! В дни великих сражений с германским фашизмом, когда весь наш народ напрягает все свои силы на помощь нашей доблестной Красной Армии, мы, фронтовики-комсомольцы части, носящей имя Челябинского комсомола, гордимся вами, дорогие земляки, что вы тоже идете впереди и оказываете нам большую помощь. Мы гордимся вашими стахановцами: Ильиных, Коротышевой, Голушко, Константиновой и всей вашей комсомольско-молодежной бригадой, добившейся стахановских успехов на трудовом фронте. Ваш труд ускоряет нашу общую победу над фашистской чумой, и мы, челябинцы-танкисты, посланные вами на поле брани, не раз прославили себя в боях и вашу технику.
За последнее время наша часть получила три благодарности от Верховного Главнокомандующего.
Храбро, мужественно и умело сражаются в рядах танковой части, носящей имя Челябинского комсомола, ваши земляки-комсомольцы, воспитанники Урала. Свято выполняя ваш наказ и данное вам обещание, храбро сражаются орденоносный комсомольский экипаж лейтенанта Смирнова, комсомольцы-орденоносцы Третьяков, Воронин, Краев, Евстифеев и другие, которые за последние бои уничтожили много живой силы и техники противника, много освободили наших городов и сел от немецкого ига. Командование части гордится такими воспитанниками – комсомольцами Урала.
Дорогие друзья! Час общей победы близок. Мы на ваших танках идем вперед, на запад, несем счастье и свободу нашим братьям, временно попавшим под немецко-фашистское иго. На нас смотрит весь мир, как на силу, которая уничтожит фашизм, и миллионы людей просят нашей братской помощи. Напряжем все свои комсомольские силы – вы на заводе, в тылу, а мы здесь, на фронте, тем самым ускорим час нашей победы. Надеемся, с победой мы снова вернемся к вам, в вашу семью и вместе с вами будем строить счастливую жизнь.
По поручению общего комсомольского собрания письмо подписали:
командир танка орденоносец лейтенант Смирнов,
радист-пулеметчик сержант Воронин,
радист-пулеметчик орденоносец сержант Хмуров,
механик-водитель орденоносец сержант Третьяков,
башенный стрелок орденоносец старшина Краев,
оружейный мастер орденоносец старший сержант Евстифеев.
