Текст книги "Знание-сила, 1997 № 05 (839)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Истинная цель путешествия на Марс – открыть новую планету для человечества. Конечно, научные исследования ценны и интересны и стимулируют современные исследования Марса. Но так же как цель Колумба (найти новые источники благовонии для Испании) бледнеет по сравнению с тем, чего он достиг (открыл Новый Свет для европейских переселенцев), можно ожидать, что научная «выгода» от освоения Марса будет абсолютно несущественна по сравнению с главным результатом – превращением человечества в космическую цивилизацию.

– Не слишком ли велика цена, которую человечество (или американцы) заплатит за отказ от тихой и сытой жизни?

– Цивилизации, которые отказываются от Цели и остаются «дома», останавливаются в своем развитии и гибнут. Китайские императоры династии Мин ставили перед собой задачу глобального исследования Земли в начале пятнадцатого века, посылая экспедиции даже на Мадагаскар. Но императорские евнухи убедили своего господина, что информация из новых земель может лишь дестабилизировать положение внутри самого Китая, и экспедиции прекратились. Флот был сожжен, и вместо открытия Европы китайскими мореплавателями в начале пятнадцатого века европейцы открыли Китай веком позже. Вот цена за отказ от Цели. За отвагу и смелость всегда приходится расплачиваться и человеку, и всей цивилизации, но плата за трусость оказывается гораздо большей.

РОССИЙСКИЙ КУРЬЕР

Город в поле магнитном

В городах всего мира проживает около половины всего населения Земли. Но почему города расположены так, а не иначе? Другими словами: почему люди, желающие поселиться вместе, выбирают то или иное место?

Стандартные ответы вы, наверное, и сами знаете: природные факторы, расположение относительно путей миграции, политико-административные, исторические, культурные и иные причины. И если внимательно посмотреть на карту хотя бы европейской части России, то окажется, что для каждого города найдется свое «объяснение» его месторасположения. На этом можно было бы поставить точку, но ученые из Института географии РАН Эмма Александровна Лихачева и Михаил Петрович Жидков нашли продолжение этой темы. Среди множества природных условий различных городов они попытались найти нечто общее, объединяющее их. И такая закономерность нашлась: оказалось, что аномальное магнитное поле Земли и положение городов хорошо соотносятся друг с другом.

Еще А. Л. Чижевский, чей столетний юбилей был отпразднован в этом году, убедительно доказал влияние электромагнитного поля на биосферу Земли. По его представлениям, с периодическими явлениями на Солнце связаны самые разнообразные события на Земле – от размножения и миграции насекомых до колебаний общей смертности. Свой вклад в изменение характеристик магнитосферы Земли вносят и частицы, приходящие из космоса. Анализируя характеристики естественного магнитного поля, можно определить места, более или менее подверженные внешнему воздействию, более или менее благоприятные для жизни.

Российские ученые использовали в своей работе карты магнитных аномалий, появление которых связано с влиянием разнообразных горных пород на напряженность нормального магнитного поля.

Положение двухсот семидесяти городов в двадцати трех республиках и областях России было сопоставлено с нулевой (то есть нормальной) изолинией аномального магнитного поля. И выяснилось, что плотность населения возрастает по мере приближения к линиям нормального, фонового магнитного поля. Конечно, говорят ученые, предпочтение местам с такими условиями происходит неосознанно. Население просто концентрируется там, где оно себя комфортнее чувствует. И поэтому не случайно, что вблизи нулевой изолинии магнитного поля находится больше городов (кстати, Москва и Санкт-Петербург тоже принадлежат к их числу). А поскольку в распоряжении ученых были данные столетней давности, то им удалось выяснить, что вблизи нулевой изолинии население увеличилось с 1897 года в двенадцать раз, а вне ее – только в девять.

Важным доказательством самостоятельного влияния магнитного поля на систему городского расселения, на взгляд Эммы Лихачевой, может служить график зависимости распределения численности городского населения от величины аномального магнитного поля. График этот показывает любопытные закономерности. Во-первых, как говорилось, максимум численности приходится на нулевую изолинию. Во-вторых, оставшаяся часть городов тяготеет скорее к местам с отрицательными магнитными аномалиями.

Наиболее естественным объяснением такой зависимости может быть признание того, что люди реально реагируют не только на разные величины, но и на знак аномального магнитного поля. Его влияние на человека может быть, по мнению ученых, как прямым, так и косвенным – через другие компоненты природной среды, такие, как атмосферные осадки, облачность, грозы, распределение пылевых частиц.

Что же касается воздействия положительных магнитных аномалий магнитного поля, вызывающих относительное уменьшение плотности населения, то его причины пока не ясны.

Кстати, из своих наблюдений российские ученые сделали один довольно-таки неожиданный вывод. Дело в том, говорят они, что человек, возможно, носит разнообразные ювелирные изделия не только для демонстрации богатства и украшения, но и в медицинских целях. А кварц, медь, золото, серебро являются диамагнетиками, то есть они намагничиваются навстречу действующему на них магнитному полю Земли, ослабляя его воздействие на человека. Вероятно, люди интуитивно пытаются либо уменьшить вариации магнитного поля, либо создать свою собственную отрицательную магнитную аномалию.

Если учитывать, что воздействие аномального магнитного поля сказывалось постепенно на протяжении долгого времени, то его заметное влияние на расселение, наряду с другими факторами, не будет столь уж большой неожиданностью. И с течением времени прогноз магнитных бурь, возможно, станет восприниматься населением некоторых городов с большим вниманием, чем прогноз погоды.

Никита Максимов

Игорь Лалаянц

Юмор гумора

Модель белка комплекса тканевой совместимости (МНС) второго класса. Вверху молекулы хорошо видны две ложбинки. Именно тут МНС представляет Т-лимфоцитам антигенные пептиды, то есть знакомит лимфоциты с тем врагом, на которого им предстоит охотиться.

Илья Мечников стал нобелевским лауреатом, но получил лишь половину премии. Зато с той поры, развивая его концепцию, уже мпогие биологи и медики стали обладателями этой высокой награды. Последними, в 1996 году, за исследование в области иммунологии ее получили П. Догерти и Р. Цинкернагелъ.

Страна «иммуния»

И.И. Мечников получил Нобелевскую в 1908 году, когда не давать ее ему было уже просто неприлично. Получил за открытие макрофага – главной, как он считал, клетки иммунной системы. Иммунными грамотами в Древнем Риме называли освобождение от муниципальных, или городских работ, на которые должен был выходить каждый гражданин Вечного города. Мечников переводил это латинское слово как «невосприимчивость в болезнях».

Премию ему целиком не дали, разделив деньги с немцем П. Эрлихом, сторонником не клеточной, а гуморальной теории иммунитета. Гумором древние греки называли всякую жидкость, в частности кровь и лимфу – чистую прозрачную воду источников, бьющих из-под земли.

Сообразно четырем элементам философов древнегреческие врачи полагали, что в нашем организме имеется квартет жидкостей-гуморов: гема-кровь, лимфа, или флегма, «холе» – желчь светлая и меланхолия – черная желчь. Меланхолики – это те люди, которые страдают «разлитием желчи» (естественно, черной). Авиценна, излагая в своем «Медицинском каноне» эти древние взгляды, писал, что «прав был Гиппократ»:

В любом из нас стихии те четыре,

Круговорот их вечен в этом мире.

А еще он называл жидкости тела «горячий, стылый и сухой, и влажный». В XVIII веке преданность врачей этим древним греческим догмам начали обыгрывать юмористы, которые стали повторять, что для хорошего самочувствия необходим баланс гуморов. «Г» при заимствовании европейских анекдотов отпало (Пушкин писал «гиштория», а мы «история»), и так в русский язык вошло слово «юмор». Вам легко сохранять чувство юмора, когда в организме все нормально с «гуморами». В частности, с кровью и лимфой, в которых уже в конце прошлого века стали обнаруживать особые белки, способные осаждать бактериальную смесь. Подобные же белки получали и при введении подопытным животным различных микробов, а также в крови переболевших инфекционными заболеваниями людей.

Белки эти прекрасно зарекомендовали себя при дифтерии. При отстаивании крови белки оказываются в ее плазме – бесклеточной жидкости или сыворотке. За создание противодифтерийной сыворотки, спасшей десятки тысяч детских жизней, Э. Беринг был удостоен первой Нобелевской по медицине и физиологии в 1901 году. Не будет ничего удивительного, если и в 2001 году премию дадут за открытие в иммунологии, например, за открытие того же вируса СПИДа...

Эрлих назвал эти белки «антитела». Тогда все называли телами, например, «кетоновые тела». Немец считал, что антитела являются «магическими пулями» для борьбы с болезнями, в частности с тем же сифилисом. Тем не менее больше он полагался все же на «всегубящий мышьяк-арсеникум», изобретя свой знаменитый «сальв-арсан», то есть «мышьяк-Спаситель-Сальватор»...

Естественно, что антитела вырабатываются иммунной системой организма в ответ на атаку антигена. Слова эти в общем-то бессмысленны, поскольку изобретены были в те времена, когда об иммунном ответе ничего толком-то не знали. Судите сами: что такое антиген?

• Мечниковский макрофаг, облепленный микробами (зеленые шарики).

• Малярийный плазмодий (с синим ядром) в эритроците, оболочка которого защищает паразита от иммунной атаки. Правда, иммунный надзор все же осуществляется, так как белки паразита появляются на поверхности красных кровяных шариков и привлекают внимание лимфоцитов.

Это то, что вызывает образование антител. А антитела? Они вырабатываются в ответ на антиген. Подобные определения называются в науке «круговыми» и на самом деле ничего не определяют...

Надо честно признаться, что роль и значение ученых несколько преувеличены, а тот пиетет, с каким к ним относится общество, во многом есть сияние в отраженном свете науки, значение которой действительно велико. Противоречие это восходит своими корнями еще к спору Френсиса Бэкона и Адама Смита. Первый полагал, что новые технологии проистекают из чисто академических исследований, в то время как второй считал, что они есть лишь индустриальное развитие и совершенствование старых и давно известных. Попомните на будущее эти споры.

А недавно престижный международный журнал «Нейчур» поместил карикатуру, на которой изобразил руки, протянутые к священному Граалю – чаше, из которой пил на тайной вечере сам Христос. На чаше так и написано: «Истина». Однако в чаше сидят трое ученых, протягивающих свои жадные руки к более мелких! кубкам с выгравированными на них словами: «Слава», «Деньги» и «Работа».

Этим подчеркивается, что учеными движет отнюдь не стремление к истине, а вполне понятный набор нормальных человеческих амбиций. Нечто похожее мы видим и в истории присуждения Нобелевской премии Мечникову. Одно из главных возражений против его клеточной теории иммунитета было то, что в вакуолях макрофага микроорганизмы не убиваются, а разносятся живыми по всему организму.

Ветер дул известно с какой стороны. Во-первых, Мечников работал в Париже, а со времен франко-прусской войны продолжалось противостояние ученых двух стран, и мировое научное сообщество так или иначе принимало в расчет это противостояние. Во-вторых, речь шла о действительном факте – о «переживании» в макрофаге туберкулезной палочки микобактерии. Лишь в самом начале 1994 года выяснилось, что в отличие от других бактерий микобактерия способна изменять кислотную среду в вакуолях макрофагов и так выживать в них.

Таким образом, Мечников все же был прав, но тогда этого не знали, а в микроскоп видели не то, что есть на самом деле, а что хотели видеть. Возможно, что со времени того давнего спора в иммунологии столько «воинственной», если не милитаристской терминологии. Все же премию нашему ученому со скрипом дали, однако о клетках иммунной системы постарались забыть. В науке часто открывают ведь не то, что есть истина, а что на данный момент удается понять.

Мышиным планам, а равно и людским...

«Грозит провал», замыкал эту глубокомысленную сентенцию замечательный шотландский поэт XVIII века Роберт Бернс. Не знаем, как там насчет мышевидных грызунов его времени, а американцы взялись за своих микки-маусов всерьез.

И поэтому устроили им у себя в штате Мэн в местечке Бар-харбор райскую жизнь в лаборатории Джексона. В 1996 году лаборатории этой исполнилось уже 70 лет! Представляете себе: полвека тратить на содержание сотен тысяч, если не миллионов мышей, чтобы только затем начать получать «дивиденды». Это-то и называется долговременным инвестированием в науку. Оно отличается тем, что не сулит быстрой отдачи при финансировании «конкретных проектов». Но американцы могут себе позволить роскошь заглядывать далеко вперед...

В 1935 году в Джексоновской лаборатории появился молодой «постдок» Джордж Снелл, мечтавший некогда в стенах Гарварда о далеких мирах астрономии. Но увлекся студенткой знаменитой Гарвардской медшколы – они там у себя в университетах так называют факультеты,– следствием чего явилось «вторичное» увлечение генетикой. За пять лет до Джексона молодого «доктора философии» заприметил ученик, сподвижник и соратник Т. Г. Моргана Германн Меллер, «перетащивший» Снелла к себе в Техасский университет в Остине. Снелл надеялся научиться вызывать мутации у мышей, облучаемых рентгеновскими лучами (у Меллера, как известно, это здорово получалось с дрозофилой, за что он и получил после войны Нобелевскую).

• Лимфоцит-«киллер» (желтый), активированный 7– хелпером, атакует раковую клетку (темнокрасная). Так в норме осуществляется иммунный надзор.

В Остине у Снелла ничего не получилось. Меллер пребывал в Советском Союзе, воюя с «народным академиком», категорически отрицавшем возможность евгеники, мутации у мышей тоже не вызывались: те просто дохли от высоких доз, а низкие вызывали хромосомные «перестройки». Кто же знал тогда, что хромосомные поломки окажутся в восьмидесятые годы столь полезными для картирования генов млекопитающих. Так, на фоне сплошных неудач произошел переезд в Бар-харбор.

Снеллу понадобилось долгих тринадцать лет работы там, чтобы разработать свой знаменитый – у генетиков – метод близкородственных линий мышей, которые отличались друг от друга всего лишь одним определенным геном.

Это сейчас у биологов есть широко известные «голые» мыши и мышки с тяжелой формой иммунодефицита, которым из-за полного отсутствия иммунной системы можно пересаживать все что угодно. В рекламных целях голых мышей демонстрировали со змеиной чешуей и птичьими перьями на спине.

А тогда было все не так. В Джексоновской лаборатории пытались пересаживать мышам раковые опухоли, а те отторгались – как и все чужеродное Однако опухоли, возникшие «спонтанно», то есть самопроизвольно, приживались после пересадки мышам, полученным при очень близкородственном скрещивании. Но отторгались при более дальнем родстве. Явление это получило – с легкой руки Снелла – название «гистокомпатибельность».

«Гисто» – это ткань по-гречески. А «компатибельность» известна теперь даже школьнику, поскольку означает совместимость компьютеров, например с тем же IBM. Снелла мучили гены раковой резистентности (сопротивляемости). И тогда он подумал, что ген совместности тканей при пересадках откроет ему путь к разгадке этой тайны.

Созданный им метод получения мышей, различающихся всего лишь по одному гену гистосовместимости, позволил ему сначала открыть этот ген, а затем понять, что это – целый набор, кластер, комплекс генов. Так этот комплекс и получил сокращенное название МНС – «майорный» (большой) комплекс гистосовместимости. У человека он был открыт французами, которые работали с лейкоцитами (клетками белой крови), поэтому те назвали его HL А, что расшифровывается как антиген человеческих лейкоцитов, поскольку он находится на поверхности лейкоцитарных клеток.

Много позже выяснилось, что, кроме I класса МНС, есть гораздо более важный II. Важный потому, что именно он запускает весь иммунный ответ. Но, как уже говорилось, наука открывает не то, что важно, а то, что может...

Открытие МНС, сделанное на мышах, вывело иммунологию из средневекового состояния, в котором она пребывала, на прямую и ясную дорогу истинного знания. Стало ясно, что основная функция иммунной системы – это не защита нас от внешних врагов. Главная задача ее заключается в охране нашего внутреннего биохимического «я». МНС I класса показывает иммунным клеткам, что клетки «свои» и здоровые. При их перерождении включается механизм «отторжения», и раковая клетка уничтожается. Явление это получило название «иммунного надзора».

В 1980 году Снелл совместно с французом Ж. Доссе и соотечественником Б. Бенасерафом получил Нобелевскую премию. Это было первое, но пока еще не столь очевидное признание правоты Мечникова на столь высоком и престижном уровне.

Как она работает

Но гораздо важнее, как уже говорилось, открытый много позже II класс МНС, с помощью которого иммунным клеткам подается сигнал к началу работы, или иммунному ответу.

Клетку, открытую Мечниковым, называют за ее функцию «антигенпрезентируюшей». Именно макрофаг опознает чужеродный антиген – то есть чужую белковую субстанцию, и осуществляет «презентацию» его Т-хелперу, да к тому же стимулирует его с помощью особого белка интерлейкина-I (ИЛ-1). (Интерлейкины подхлестывают «кинетику» клеточных делений – один лимфоцит при подобной стимуляции дает до восьми тысяч «потомков».)

А вот Т-хелпер – центральная клетка иммунной системы. Он назван так потому, что помогает (от английского «хелп» – помощь) запустить иммунный ответ.

Вирус иммунодефицита человека (ВИЧ) убивает Т-хелперный лимфоцит, иммунный ответ «отключается»: человека начинают одолевать вирусные и бактериальные заболевания, а также рак – в результате выключения иммунного надзора. При этом, а также и других инфекционных заболеваниях наблюдается весьма парадоксальное явление. Оно заключается в том, что активация иммунного ответа приводит к подавлению специфического антительного синтеза.

Сейчас уже все знают, что при заражении ВИЧ люди поначалу переболевают неким «гриппом», у них в крови появляются, а затем исчезают противовирусные антитела. То же наблюдается – на фоне повышенной активности лимфоцитов-супрессоров – и при других болезнях вирусного характера.

Казалось бы, полный абсурд: система, призванная наращивать количество специфических антител против данного возбудителя, дает «сбой». Чтобы потом наверстывать упущенное. А человек при этом страдает (да и не всегда она успевает упущение это наверстать!). Какова же биологическая логика подобного парадокса?

Логика вполне объяснимая. Не забывайте о страшной анафилаксии, когда человека можно потерять за какие-то минуты! За открытие этой неуправляемой реакции иммунной системы французу Ш. Рише дали Нобелевскую еще в далеком 1913 году.

Наука на пальцах

Когда работали Берннг, Кох и Мечников, то обычный микроскоп казался верхом совершенства, а реакция осаждения антигена с помощью сыворотки, содержащей антитела, чуть ли не молекулярной биологией! Через сто лет наши сегодняшние методы тоже будут казаться примитивными. И все же... Тогда они с помощью микроскопа получили возможность манипулировать клетками, мы же сегодня манипулируем генами: включаем, выключаем и переносим их. Но, напомним, это стало возможно каких-то два-три года назад.

А в середине семидесятых годов в далекой Австралии работали два молодых исследователя, у которых весь аспирантский бюджет составлял тысяч десять (долларов, естественно, но и тогда это были не деньги). И тем не менее они сумели – больше силой ума, нежели с помощью чего-то еще,– проникнуть в одну из самых тщательно охраняемых тайн природы!

Речь идет о работе австралийца Питера Догерти и швейцарца Рольфа Цинкернагеля (сейчас им 55 и 52 года соответственно), которые в университете австралийской столицы Канберры проделали аспирантскую работу в 1973—1975 годах. Догерти теперь в Мемфисе, где находится университет штата Теннесси, а Цинкернагель руководит исследованиями в Институте экспериментальной иммунологии Цюрихского университета. Что же сделали молодые аспиранты такое эпохальное, чтобы давать им за это Нобелевскую? И почему так поздно?

А сделали они ни много ни мало довольно простую вещь: поставили иммунологию с головы, на которой она пребывала с начала века, на ноги, подтвердив тем самым полнейшую правоту Мечникова, который утверждал, что главное в иммунной системе – это клетки, а не гуморальная «ветвь власти».

Тогда они еще не могли выделить Т– хелпер, но тем не менее нащупали супрессоры, которые еще называют «клетками-убийцами». Потому что они убивают клетки, в Которые проник вирус. Два десятилетия, прошедших с той поры, показали, что они были абсолютно правы.

За эти годы выяснилось, что вирус проникает в клетку не просто так, а с помощью... клеточных рецепторов! Трудно понять, почему клетка имеет специальные белки мембраны, с помощью которых вирус (и другие инфекционные агенты) прикрепляется к поверхности клетки, а затем и проникает внутрь нее, «сливая» с нею свои белки наружной «капсулы». Это происходит при гриппе и при ВИЧ-инфицировании. Парадокс, но «паразиты» нередко используют для проникновения в клетку ее специальные защитные системы.

Например, хемокины ответственны за хемотаксис, или химическое «привлечение» иммунных клеток к месту поранения, в результате чего в месте пореза развивается воспаление. Так вот, рецептор хемокина на мембране нервных клеток оказался тем устройством, которое работает на ВИЧ-инфекцию.

Как же иммунные лимфоциты узнают, что клетка инфицирована вирусом, туберкулезной палочкой, малярийным плазмодием? Оказалось, что огромную роль в этом процессе распознавания играют белки МНС (оба класса).

Когда патоген, тот же вирус для примера, попадает в вакуоли макрофагов, то наружные белки «паразита» перевариваются, однако не полностью. Из них выделяются антигенные «детерминанты», то есть пептиды длиной восемь—пятнадцать аминокислот (как известно, из аминокислот построены белки). В цитоплазме макрофага или клетки организма пептид собирается в единый комплекс с МНС и другими белками. А затем МНС «предъявляет» этот детерминант Т-хелперу, который начинает возбуждать активный иммунный ответ. Нынешние нобелевские лауреаты как раз и приподняли завесу тайны над этим самым процессом. А он оказался весьма универсальным при взаимоотношениях клеток друг с другом.

Процесс иммунологического распознавания антигенов вирусов очень похож на распознавание нейронами: они тоже имеют на своих отростках рецепторы, с которыми соединяются всякие разные «значимые» молекулы, в результате чего и генерируется тот или иной импульс, возбуждающий или «супрессирующий» нейрон.

Нарушение мембранных механизмов распознавания ведет к гибели клеток. В этом отношении нейродегенеративные заболевания очень сходны, а часто и являются аутоиммунными расстройствами. Классический пример – болезнь Альцгеймера и гибель нейронов под действием токсичного белка «приона» при болезни «бешеных коров».

Но гак или иначе, а иммунный ответ начинается далеко не сразу после указанного распознавания. На понимание этого понадобилось двадцать долгих лет напряженных трудов и поисков. Но, похоже, ученые ищут теперь не только под фонарем, где и так светло, а действительно там, где лежит ключ от великой тайны биологии...

Эх, знать бы, что мы увидим в клетках еще через сто лет! •

ВСЕМИРНЫЙ КУPЬЕP

Пирамиды

. Строили не числом, а умением

. У подножия статуй

. Вынуждали мостить дороги

СТРОИЛИ НЕ ЧИСЛОМ, А УМЕНИЕМ

Сколько людей принимали участие в строительстве пирамиды? Геродот в своих исторических записках сообщает, что пирамиду Хеопса строили сто тысяч человек. Но он писал уже спустя двести лет, и поэтому его свидетельства не особенно надежны. Современные исследователи, для того чтобы ответить на этот вопрос, считают необходимым понять, каким образом пирамиды строились, и тем самым получить число строителей. Однако Стюарт Виер предложил совсем иной путь подсчета, который может заметно изменить традиционные выкладки археологов. Он взял для своих расчетов пирамиду Хеопса, которая датируется двадцать шестым веком до новой эры. Ее высота составляет 146,7 метра, длина одной из сторон основания – 230,4 метра, а вес – около семи миллионов тонн. Было бы наивным полагать, что строители знали, сколько отпущено фараону править, но логично предположить, что стройка продолжалась все двадцать шесть лет его царствования.

Вся обработка первичного материала и его транспортировка на верхние уровни пирамиды хоть и могла осуществляться при помощи разнообразных технических приспособлений, но движущая сила была одна – мускулатура человека. Разделив объем пирамиды на восемь тысяч четыреста дней, мы получим, что за один день строители должны были укладывать 309 кубических метров камня. При этом ученый, конечно, учитывал, что возведение первых «этажей» пирамиды дается намного легче и происходит быстрее, чем возведение верхних уровней.

Среднее количество работы, которое осуществляется здоровым человеком в течение одного трудового дня, составляет около 2,4х10⁵ джоулей. А потенциальная энергия, необходимая для постройки пирамиды, равна 2,5x10¹¹ джоулей. Таким образом, по расчету Стюарта Виера, чтобы фараон спал спокойно, было нужно 1,04x10⁷ человекодней, или 1250 строителей в течение двадцати трех лет. И хотя эта цифра не учитывает тех, кто проводил первичную обработку камня, его доставку, а также работу по обустройству внутренних помещений пирамиды, такое количество рабочих нельзя считать слишком большим для древнего Египта.

Введя поправки на другие работы, Виер рассчитал, что в начале строительства пирамиды Хеопса требовалось 9500—12 800 рабочих; когда ее высота достигла ста метров – 2000—2600, и на последней, завершающей стадии – 35—41 человек. Но в итоге все равно получаются небольшие цифры: 8380—10 600 строителей на срок до двадцати шести лет.

В те времена население Египта составляло около полутора миллионов человек, таким образом на строительстве был занят «всего» один процент всех жителей. И, по всей видимости, это могли быть своего рода общественные работы для безработных египтян. Однако, если верны расчеты Виера, то даже такой работы не хватало для всех безработных, количество которых, судя по сохранившимся записям, доходило в те времена до двух с половиной процентов населения Египта.

Фараон «спит». Его гробницу строили почти два процента населения Египта

У ПОДНОЖИЯ СТАТУЙ

В конце прошлого года в Египте археологи раскопали огромную статую из розового гранита весом в три с половиной тонны. Как полагают, она изображает одного из самых известных фараонов – Рамзеса II.

Открытие было сделано совершенно случайно – в процессе рутинных раскопок у подножия пирамиды Микеринос. Памятник высотой в три с половиной метра изображает фараона как царя и как сына Бога. Двухголовая незавершенная статуя была упрятана между двумя каменными блоками и покрыта толстым слоем песка и пыли. Ученые считают, что вскрытое раскопками место могло быть мастерской древнего скульптора.

«Открытие важно с исторической, религиозной и культурной точек зрения. Оно поможет нам понять, что происходило в Гизе в те далекие времена»,– считает Али Хассан, один из экспертов министерства археологии Египта. Однако пока найденная статуя юного фараона поставила перед учеными больше вопросов, чем дала ответов. Ее нашли в месте захоронения египетских правителей, которые жили на пятнадцать династий раньше Рамзеса. По мнению археологов, Рамзее царствовал за тысячу двести лет до новой эры, а пирамида Микеринос была построена около 2600 года. Во время царствования Рамзеса королевская резиденция переместилась в Мемфис, где он и воздвиг несколько колоссальных монументов.

Любопытно, что за время своего шестидесятисемилетнего правления Рамзее II построил больше памятников и статуй, чем любой другой египетский правитель. Но почему его двухголовая статуя высекалась в Микериносе, а не в Мемфисе, ученые пока не понимают. Также остается неясным, почему она не была закончена.

ВЫНУЖДАЛИ МОСТИТЬ ДОРОГИ

Пирамида Гиза построена из известняка и гранита, но пол помещения, где покоились мумии фараонов, был сложен из черного базальта, который добывался в Шестидесяти пяти километрах к юго-западу от нее. До недавнего времени было не ясно, каким образом египтяне доставляли через пустыню трехтонные блоки из базальта. Американский геолог Томас Боун, похоже, нашел разгадку: на его взгляд, египтяне только дотаскивали базальтовые заготовки до недалеко расположенного озера, там перегружали их на баржи и по Нилу доставляли к месту строительства пирамиды. Такой путь вырастал до ста шестидесяти километров, но зато только на протяжении двенадцати из них приходилось перемещать блоки непосредственно по суше. Но и тут египтяне пошли не совсем обычным путем – на этом участке они создали самую древнюю мощеную дорогу в истории человечества: ее возраст составляет 2575—2134 лет.

Дорога поражает тщательностью своей постройки: древние дорожники сначала огораживали полотно большими каменными блоками, а потом засыпали и утрамбовывали пространство между ними. При этом они соблюдали единую ширину – четыре древних египетских локтя (примерно два метра). Сейчас дорога ведет в никуда, а в те древние времена она, начинаясь у каменоломен, оканчивалась у набережной озера, которое соединялось с Нилом в период летнего половодья. Причем дорога к озеру идет постоянно в гору, и этим, возможно, объясняется тот факт, что она – единственно известная до сегодняшнего времени мощеная дорога. Дело в том, что пути от всех остальных каменоломен ведут либо под горку, либо по равнине и необходимости их мостить просто не было. Комбинация твердой поверхности и мелкозернистого песка позволяла египтянам быстро преодолевать расстояние в двенадцать километров. Тем более что они в те времена использовали для перетаскивания тяжестей только силу своих мускулов.

По материалам зарубежной печати подготовили Никита Максимов и Александр Семенов.

ВОЛШЕБНЫЙ ФОНАРЬ