Текст книги "Гагаузские народные сказки"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

ЗОЛОТОЙ КОНЬ

Естек-пестек, хромому ослу подножка, кто сказку слушает, – мне ага, кто не слушает, – в лоб тому клеймо.

То ли было, то ли не было, если бы не было, не рассказывалось бы. Жил-был на свете один падишах. Был у него от первой жены один сын. Вторую жену он взял с ребенком – с дочкой. Парень и девушка крепко полюбили друг друга, но падишах не хотел их поженить: он хотел женить сына на дочери иноземного падишаха, чтобы увеличить свое царство. А Тодур – так звали сына падишаха – не представлял себе жизни без девушки. И решил он покинуть дом, отправиться в чужие края.

Долго ли, коротко ли скитался он по чужбине, наконец нанялся на военную службу в одно соседнее царство. А у падишаха той страны как раз в то время случился разлад с отцом Тодура, и пошел он на него войной.

Тодур – во главе сотни – отправился со своим отрядом воевать против своего отца. Так получилось, что попал он в плен. Отец его узнал и отдал в руки палачам, повелев отрубить сыну голову, а его печень и мизинец с кольцом ему принести.

Отвели палачи Тодура в дремучий лес, но пожалели его и стали думать, как сделать так, чтобы оставить юношу в живых. А между тем следом за ними шла одна желтая собачонка. Поразмыслив, сказали они Тодуру:

– Нам очень жалко стало тебя. Давай зарежем собачонку, возьмем ее печень, а у тебя лишь палец отсечем.

Никто ведь сам себе не враг – Тодур согласился. Зарезав собачку, вынули ее печень, а у Тодура мизинец отсекли. На прощанье рассказали-подсказали:

– Вот по этой тропинке иди, пока не выйдешь на опушку леса. Там увидишь шалаш. В том шалаше слепой старик живет. У него козы есть. Попросишь – он тебя примет. Его коз будешь пасти до тех пор, пока дома что-нибудь не изменится. А когда изменится, тогда и домой вернешься.

Пошел Тодур по той тропинке, шел-шел – видит на опушке шалаш. Недолго думая, он в нем спрятался.

Один день, два не выдает себя, а дед почувствовал, что кто-то есть в шалаше, так как ему стало не хватать еды. Его козы столько молока давали, сколько деду нужно было, чтобы наесться за один раз.

– Кто здесь? – спрашивает хозяин.

Парень молчит.

– Кто в доме? – повторил старик. – Не бойтесь, я ничего вам не сделаю.

– Я, дедушка, я! – подал голос Тодур. – Извини, что не сразу дал о себе знать. Оробел.

– Кто же ты?

Рассказал Тодур все, как было, и попросил хозяина нанять его пасти коз.

– Я тебя возьму, пожалуй, мой мальчик, но сначала твою силу испытаю. Трижды ударю тебя дубиной: если выдержишь, тогда найму тебя.

А дубина у деда была особая – целое дерево, очищенное от сучков.

– Постой, – сказал Тодур, – отдохну-ка я до завтрашнего утра.

– Пусть будет по-твоему, мой мальчик, – ответил старик.

Тодур взял три мешка, наполнил их землей, подготовился и спать улегся.

– Ну, ты готов? – спросил дед утром.

– Готов, дедушка, готов! – ответил Тодур.

– Тогда давай начнем.

Тодур, взяв один из мешков, поставил его перед хозяином.

– Бей! – говорит.

Старик, размахнувшись изо всех сил, как ударит дубиной – мешок разорвался в клочья.

– Жив ли ты, мой мальчик? – спрашивает.

– Жив, дедушка, жив! Подожди, повернусь-ка я на другой бок.

Тем временем Тодур успевает поставить перед дедом другой мешок.

– Бей, дедушка!

Старик, взмахнув дубиной, как ударит – мешок так и отлетел в сторону, как мяч.

– Жив ли ты, мой мальчик? – спрашивает.

– Жив, дедушка, жив! – слышится в ответ. – Подожди, поверну-ка я спину, а то ребра трещат.

Ставит Тодур третий мешок.

– Бей, дедушка, бей!

Когда старик, размахнувшись в третий раз, опять ударил, от мешка с сырой землей облако пыли поднялось – солнце померкло.

– Жив ли ты, мой мальчик? – утомленно спрашивает дед.

– Жив я, жив! Только косточки ноют от боли.

– Ты очень смелый и сильный! Вот теперь можешь пасти моих коз. Только не гони их вон к тому шалашу, потому что там живет одна ведьма, которая лишила меня глаз.

– Хорошо, дедушка, я туда не пойду.

Тодур, прихватив свирель, направил коз прямиком к шалашу, а сам, взобравшись на шалаш, начал играть на свирели.

– Уходи отсюда, пастушок! А то если моя сестра выйдет, тебя целиком проглотит, – сказала младшая сестра ведьмы, выходя из шалаша.

Тодур как будто и не слышал ее – все продолжает играть на свирели.

Вышла средняя сестра:

– Беги отсюда, пастушок! А то если моя сестра выйдет, тебя целиком проглотит.

Тодур снова как будто не слышит. Выходит сама ведьма. Кротко, ласково заводит разговор с Тодуром.

– Подойди, мой мальчик, я поищу у тебя в голове, – хитрит старуха.

Ложится Тодур лицом вниз.

– Не так. Ложись лицом вверх.

Тодур притворился, что не понимает, повернулся то в ту сторону, то в эту – и вновь лег лицом вниз.

– Не так, а вот так! – показывает старуха, как он должен лечь.

Тодур, схватив ветку дерева, наклонил и старухины косы привязал к той ветке. Ветка поднялась, и старуха осталась висеть наверху.

– Опусти меня на землю, мой мальчик! – просит старуха.

– Верни глаза старика, тогда опущу.

Ничего не ответила на это старуха, только снова попросила:

– Опусти меня на землю, мой мальчик!

– Верни глаза старика, тогда опущу, – говорит Тодур.

– Войди внутрь, – говорит старуха, – там, на полке, есть три яблока. Возьми одно из них, порежь на сорок частей. Каждый день давай старику по одному кусочку. На сороковой день глаза старика откроются. Только смотри, моих детенышей не вспугни, они на припечке греются.

Тодур, войдя внутрь, как свистнет – жабы, змеи-гадюки со страху в огонь попрыгали: это и были старухины детеныши. Взял с полки яблоко да и пошел по своим делам, а старуху висеть оставил.

Сделал Тодур так, как старуха наставляла: каждый день стал давать старику по одному кусочку яблока. Глаза старика понемногу начали открываться.

Прошли дни, и от того яблока остался только один кусочек.

Как-то в полдень лег старик отдыхать и заснул. Тодур присмотрелся и заметил, что к его волосам привязан ключ. Интересно, от какого он замка? Старик разрешал юноше ходить повсюду, только в одно место не пускал: на задней стене шалаша висел ковер, который не разрешалось ни снимать, ни чистить.

Тодур тихонько отвязал ключ от косы старика, приподнял ковер – а там дверь. Открыл он дверь – комната оказалась пустой, открыл следующую и так дошел до восьмой двери. В той комнате нашел юноша зеркало, кувшин и гребень. Открыл девятую комнату – и чуть не ослеп, даже голова у него закружилась, когда увидел он там золотого коня, привязанного к стойлу.

– Чего тебе надобно, братец? – человеческим голосом спросил конь.

– Ты мне нужен, – ответил Тодур.

– Коль я тебе нужен, возьми покрой каждый порог ватой, чтобы старик не услышал, когда я буду выходить, переступая через пороги. Когда же ты будешь выходить, захвати из другой комнаты гребень, зеркало и кувшин: они нам понадобятся, потому что старик настигнет нас на хромом ишаке.

Юноша покрыл пороги ватой, на последний порог меньше, чем на другие, ваты пришлось. Схватил он кувшин, гребень, зеркало, сел на коня и стал выбираться наружу.

Через восемь комнат прошли без помех. Когда же наступили на девятый порог, он зазвенел. Чутко спавший старик проснулся и, оседлав ишака, пустился в погоню. Мчится за ними, вот-вот догонит. Конь сказал:

– Брось кувшин!

Бросил Тодур кувшин – появился огромный каменистый холм, весь усыпанный щебнем. Что сделал старик, нам неведомо, но ему удалось пройти это каменистое место. Вот он уже опять близок к тому, чтобы их настигнуть. Конь молвил:

– Брось гребень!

Бросил юноша гребень, и позади них возник густой, непроходимый лес. Старик попробовал его объехать то с одной, то с другой стороны, а в некоторых местах прокладывал себе путь и напрямик. Преодолел и лес, вот-вот снова настигнет беглецов.

– Брось зеркало! – приказывает конь.

Тодур бросил зеркало – позади них появилась широкая река в половодье, от края до края взором не охватишь. Старик поискал брод, но не нашел: уж очень река глубока, видать, перейти ее никак не удастся. Делать нечего, смирился старик и крикнул с другого берега.

– Подожди, мой мальчик, дам тебе совет, а то потеряешь коня! Пойди и обдери на лугу, в месте захоронения лошадей, труп какого-нибудь коня, и его шкурой покрой своего скакуна.

Тодур сделал все в точности, как старик научил, и отправился в путь. Ехал он, ехал, повстречались ему всадники.

– Куда едете, друзья-приятели? – спрашивает Тодур.

– В некотором царстве, в некотором государстве, говорят, падишах дочь замуж выдает. Кто сможет на коне перепрыгнуть ров в сорок саженей, тот получит девушку. Ты тоже поедешь? Тот ров как раз для твоего облезлого коня, – посмеялись парни над конем Тодура.

– И я с вами! – спокойно ответил Тодур.

Ехали они, ехали, один ли день, десять ли дней провели в пути, я не знаю, но добрались до царства Тодурова отца. Тодур узнает поля, леса, горы. Вот и отцов дворец показался.

Угостил падишах парней, расположил их на отдых, чтобы они подготовились к завтрашнему состязанию, а на следующий день объявил:

– Кто сможет на коне перепрыгнуть ров шириной в сорок саженей, тот получит девушку в жены.

Начали они прыгать по очереди – никто не может перепрыгнуть, все падают в ров. Когда же Тодур разогнал своего облезлого коня, тот прыгнул втрое дальше положенного. Падишах повелел прорыть еще сорок саженей. Тодур и их преодолел с запасом. На третий раз ров стал длиной в сто двадцать саженей, Тодуров конь и через него перелетел, как птица. Все растерялись, однако ничего не поделаешь, в старину падишахи слов на ветер не бросали, слово свое держали. Пришлось падишаху отдать свою дочь за Тодура, но жить их он отправил в курятник. Невеста плачет, ручьями слезы льет.

– Не плачь, моя красавица, все будет хорошо, – сказал Тодур. – Богатство дома внутри него находится.

Завел юноша своего коня в курятник, ключом открыл его нутро, и получили они все, что душе угодно. Навели в доме порядок, украсили его так, что глаза слепнут от красоты. И с едой горя не знают: что захотят, то у коня и берут. Молодые живут так, что лучше не бывает!

Много ли времени прошло, мало ли, отправляет падишах старшую дочь посмотреть на их житье-бытье. Та пошла, смотрит: молодые лучше падишаха живут. Приходит и говорит отцу:

– Что сказать тебе, батюшка? Живут они побогаче, чем мы.

– Что? Лучше нашего? – падишах в гневе убил свою дочь и забросил ее на чердак.

Проходит немного времени – отправил он к молодым вторую свою дочь. Возвращается она и говорит:

– Что сказать тебе, батюшка? Живут они получше, чем мы.

Падишах и ее убил да на чердак забросил.

Проходит немного времени, самую младшую, самую верную свою дочь отправляет. Пошла она, посмотрела, как живет молодая семья, и говорит:

– Что сказать тебе, мой батюшка? Лучше сам иди да посмотри.

Отправился падишах. Смотрит – и в самом деле, молодые живут лучше, чем он. Тут пришлось ему пожалеть, что безвинных дочерей погубил.

Тодур открыл ключом нутро коня, взял оттуда бутыль с живой водой, брызнул на мертвых – они в тот же миг ожили.

Собралась вся семья, сели пировать. Мать смотрит: у Тодура мизинца нет.

– Сходи, доченька, посмотри в нашем шкафу пальчик с кольцом. Принеси, может, он подойдет к его руке.

Принесла дочка палец, приставили его к руке, и он тут же на свое место прилип. Признали они своего сына.

– Как ты поступал, что делал, не ведаю, – сказал падишах своему сыну, – но сказанное исполнил, желаемое получил. Поздравляю! Дай Бог, чтобы вы долго жили, никому зла не причиняли, только счастье излучали.

По желанию падишаха свадьба длилась сорок дней, сорок ночей, отец отдал свое царство в руки Тодура. И поныне, говорят, в том царстве люди счастливо живут. И я там был. Добра там – конца и краю нет. Стаканом отборного вина угостился, отварной дрофой закусил. Оседлал черного барана да по морю домой вернулся. Эй, вы, будьте веселы!

ЖЕЛЕЗНЫЙ МЕДВЕДЬ

Давно это было, очень давно. В глухой гагаузской деревушке, что стояла под горой, в маленьком глиняном домике жил старик со своей старухой. И была у них дочка, Сандикой звали. Жили они небогато, зато дружно. Старик целыми днями в поле работал. Хлеб, кукурузу, магар сеял. Старуха по хозяйству хлопотала. У них подле дома огородик был. Помидоры там росли, баклажаны, кабачки, перец да деревьев несколько: сливы, айва, абрикосы, ну и виноградных кустов десятка два – вот и вся усадьба.

Уедет старик ранехонько в поле, старуха то в огороде копается, то козу подоит, то курам зерна насыплет. У доброй хозяйки в доме всегда дело найдется.

А Сандика маленькая еще. Какая у нее работа? Знай, сидит себе, тряпочки перебирает, куклы из них делает. Настоящей-то у нее куклы не было. Дорогие они очень были, не по карману беднякам. Глядит иногда на нее старуха: жалко ей дочку, да что поделаешь?

Вот как-то раз пошла Сандика с отцом да с матерью в соседнее село на базар. А на базаре игрушек много – одна другой краше. Увидела дочка те игрушки, к старику пристала: купи да купи куклу – хоть маленькую, хоть плохонькую. Что делать старику? Денег-то, как на грех, ни лея не было.

Пошли они обратно домой. Идет Сандика, плачет горько-прегорько. И стариково сердце кровью обливается. Вот и говорит он ей:

– Не плачь, дочка. Вот придем домой, я тебе такую игрушку сделаю, какой ни у кого на свете сроду не было.

– Какую? – допытывается девочка.

– Э-э, нет. Не скажу.

Перестала Сандика плакать.

Пришли они домой. Поужинали и спать легли. Уснула дочка крепким сном, а старик встал потихоньку с постели, мастерить игрушку принялся. Взял он кусочек железа и сделал из него игрушечного медведя. Руки у старика умелые были, и так он этого медведя ладно сделал – ну, прямо настоящий получился. И лапами шевелит, и головой вертит, и даже глаза открывает и закрывает. Поставишь его на лапы – глаза откроются, положишь на спину или там на брюхо – враз закроются. И пасть тоже открываться могла. Словом, красота да и только.

Проснулась утром Сандика. Смотрит, а у ее постельки на скамеечке мишка сидит. Ой, и обрадовалась же девочка! Запрыгала от радости. С того дня ни на минутку с медвежонком не расставалась.

Вот как-то раз играла она с медведем. Играла, играла, да нечаянно и дунула ему в железный рот. Только дунула – ожил вдруг медвежонок, на ее глазах расти начал. Рос, рос и вырос в огромного медведя. Стал как те, что в лесу живут, только железный.

Зарычал медведь своим страшным, железным голосом. Бросился он к старику со старухой, съел их, а Сандику у себя прислугой оставил.

День и ночь бедная Сандика на медведя спину гнула. Одной только воды он в день десять ведер выпивал. А вода на огороде в глубоком колодце была. Тяжело было маленькой девочке ее доставать. А носить и того тяжелее. Идет, бывало, Сандика к колодцу, тропку слезами поливает. А обратно идет с улыбкой – делает веселый вид, медведя задобрить старается. Ох, и боялась же она его! Злой он бывал, когда видел, что служанка плачет.

А на высокой горе, что неподалеку была, жил могучий орел. Увидел он однажды, как Сандика плачет-заливается, и спрашивает ее:

– Девочка, а девочка! Чего это ты плачешь? Кто тебя обидел?

– Как же мне, орел, не плакать. Сирота я. Одна-одинешенька на всем белом свете. Съел медведь железный отца с матушкой, а меня прислугой оставил, – отвечает ему Сандика.

Подумал орел, подумал, а потом и говорит:

– Садись на меня, девочка, избавлю я тебя от неволи.

Села Сандика на орла. Стал орел к ясному небу подыматься. Да только увидел его медведь. Разозлился, затопал своими железными ногами. Набрал в себя воздуха да как дунет на орла. Не удержался орел, упал на землю. Подбежал к нему медведь, в клочья изорвал, по ветру развеял. А Сандику еще больше работать заставил.

Вовсе худо жилось теперь на свете девочке. С утра до ночи трудится за пятерых и слова доброго ни от кого не слышит. Вот пошла как-то она опять по воду, а навстречу ей теленочек белолобый идет. Увидел он, что Сандика плачет, и спрашивает ее:

– О чем это ты, девочка, так горько плачешь? Кто такую маленькую обидел? У кого на тебя рука поднялась?

Рассказала Сандика теленочку про свою печаль-горе.

– Да, плохо дело, – покачал головой теленочек. – Да только могу я твоему горю помочь.

– Где уж тебе, теленочек. Орел вон какой сильный был, а и его сгубил железный медведь.

– Ничего. Не беспокойся. Не всегда сила верх берет. К ней еще и ум нужен. Заготовь-ка ты лучше к вечеру воды кувшин, камешек, иголку да еще ножичек прихвати. Как стемнеет, приходи к колодцу. Я тебя там ждать буду.

Сделала Сандика все так, как ей теленочек велел. Стала вечера дожидаться.

Вот уж и солнышко за гору закатилось. Звездочки на небе засверкали, ровно угольки в печке.

Встала Сандика тихонько с постели. Взяла в руки камень, иголку, ножик, кувшин с водой и пошла к колодцу. Посадил ее на себя теленочек и побежал к чистому полю. Долго они так бежали. Уже луна высоко поднялась. Притомился теленочек. Остановились они под шелковицей, легли, заснули. Только солнышко из-за холма выглянуло, встали они. Умылись, напились из ручейка и дальше побежали. Вдруг слышат: кто-то позади бежит, аж земля дрожит.

Испугалась девочка:

– Теленочек, миленький, пропали мы. Это железный медведь нас догоняет.

– Ничего! Не бойся! Брось-ка через плечо камень, – говорит ей теленочек.

Бросила она камень. И сразу за их спиной высокие горы выросли. Побежали дальше. Долго бежали. Только слышат: опять их медведь догоняет. Испугалась Сандика пуще прежнего.

– Не бойся! – утешает ее теленочек. – Брось-ка через плечо иголку.

Послушалась девочка, бросила иглу. И тотчас позади них целый лес иголок вырос. Только разве могут они что железному медведю сделать? Пробежал он сквозь них, будто через кустарник обыкновенный. И опять по полю пустился. Вот-вот беглецов догонит.

– Бросай скорее ножик, – крикнул Сандике теленочек.

Бросила она ножик, и сразу все поле ножами усеялось. Но и они не могли надолго задержать железного медведя.

– Ну, теперь-то уж он нас догонит, – задрожала от страха девочка.

– Ну, это мы еще посмотрим. Брось-ка кувшин с водой.

Сандика не мешкая, бросила кувшин. И вдруг позади них огромное-преогромное озеро разлилось. Остановился перед озером медведь, от ярости ногами затопал, закричал дурным голосом.

– Не уйдешь от меня, – кричит. – Все одно не уйдешь!

И стал он воду из озера пить. Пил, пил. Полный железный живот налил себе. Тяжело ему стало стоя пить. Хотел лечь, чтобы удобнее было. Да только живот-то его, водою налитый, был очень тяжелым. Оступился медведь да и бултыхнулся в озеро. Был медведь железным, вот и утонул.

А Сандика с теленочком живы остались. И по сей день, говорят, в дружбе живут.

ЧЕРТОВЫ ПРОДЕЛКИ

Было ли это, не было ли, жили-были отец с сыном. Решил отец отдать сына в ученики. Но тот так и не сумел обучиться хоть какому-нибудь ремеслу.

Взял отец тогда его с собой в одно дальнее село. Долго ли, коротко ли шли, добрались до колодца и сели отдыхать. Старик устал, охает. И тут вдруг из того колодца вылезает черт:

– Говори, зачем звал меня?

– Я тебя, – говорит отец, – не звал. Я утомился и охнул.

– В другой раз не охай, меня зовут Ох. Куда путь держишь?

– Собрался вот этого парня отвести в ученики, обучить какому-нибудь ремеслу.

– Какому ремеслу? Отдай его мне.

Отец согласился. Забрал черт того парня, засадил в колодец и стал обучать.

А там была одна девушка. Дала она парню добрый совет.

– Сколько бы ты ни учился, – говорит, – когда хозяин спросит, не говори, что обучился чему-нибудь, а не то не выпустит тебя отсюда.

Вот однажды хозяин и спрашивает его:

– Ну как – научился ты чему-нибудь или нет?

– Нет, пока ничему не научился.

Пришло время отцу проведать сына.

– Ну что, – спрашивает он, – хозяин, обучился ли ремеслу мой сын?

– Нет, не обучился ничему, – отвечает черт, – приходи в другой раз, тогда и заберешь его домой.

Через некоторое время пришел отец во второй раз. Вытащил черт парня из колодца и вернул его отцу.

По пути домой, а это было утром в четверг, сын и говорит отцу:

– Когда придем домой, ты накорми скотину. Завтра я превращусь в пару волов и пойдем на базар, но чтобы веревки с моих рогов не продавал.

Наступило утро следующего дня. Парень обернулся парой волов, и направились они в Болград. Там старика сразу же окружили покупатели, стали спрашивать, сколько он хочет за своих волов.

Тот назвал цену и говорит:

– Я их не могу продать вместе с веревками.

– Хорошо, – отвечают покупатели, – у нас есть много своих веревок, нам волы нужны.

Купили они волов и пошли домой. Как раз настала пора мотыжить кукурузу. Запрягли селяне волов и отправились в поле. По дороге волы снова превратились в парня.

Приходит он домой и говорит отцу:

– Ну что ж, отец, будем жить дальше.

Вот проходит день-два, парень превратился в борзую собаку. Вышли охотники на промысел, а тут обгоняет эта собака другую и ловит вспугнутого зайца. Другие борзые никого не смогли поймать, только этой добыча досталась.

Тогда охотники и говорят хозяину:

– Продай нам эту борзую.

Долго они торговались, наконец, договорились. Продал старик борзую без поводка, как ему сын велел. Охотники сняли поводок с шеи собаки и отдали хозяину. Возвращается отец домой. Эге-ге, не успел он еще переступить порог дома, как настигает его сзади борзая – глядь, а это снова его сын.

– На сей раз будь внимателен, – говорит сын. – В следующий базарный день я обернусь конем, но если упустишь узду этого коня, то упустишь и меня.

Наступил базарный день, превратился парень в коня. Идут они на базар.

Черт же этот все чует, и появляется тут как тут. Вмиг окружили коня покупатели. Уже догадался черт, что это его ученик, осмотрел и он того коня. Дали коню хорошую цену, но черт все завышает и завышает ее: за коня дают десять тысяч, а он – двадцать тысяч.

– Я, – предупреждает отец, – коня продам, но без узды.

– А я, – уперся черт, – не коня покупаю, а узду.

А отец был очень жаден до денег, продал он и узду.

Купил черт узду, решил гнать-погонять коня, пока тот не околеет. Конь же, как изворачивался, нам неведомо, но все скидывал со своей головы узду. Наконец, сбросил он черта наземь. А сам после этого превратился в птицу. Черт тут же обернулся орлом, чтобы поймать ее. Тут в темноте появился огонек, и эта птица полетела на свет, села прямо на окно, превратившись в комнатный цветок. А в том доме жила девушка. Черт обернулся мо́лодцем, вошел к девушке в дом, увидел этот цветок и хотел сорвать его.

Парень же решил стать просяным зерном: стряхнул он листья с того цветочка, обернулся просяным зерном. Черт превратился в курицу-наседку с цыплятами. Юноша же вновь стал самим собой и убил и наседку, и цыплят.

Так парень спасается, а сказка кончается.