Текст книги "Авиация и Время 2016 № 02 (152)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Первый полет серийного «Антея»

Подготовку к серийному выпуску тяжелого военно-транспортного самолета Ан-22 «Антей» развернули в начале 1960-х годов на Ташкентском авиационном заводе им. В. П. Чкалова. Освоение производства уникальной машины поставило ряд сложных задач, многие из которых пришлось впервые решать в практике советского самолетостроения. Были существенно увеличены производственные площади предприятия, осуществлена модернизация станочного парка, внедрены современные технологические процессы. К примеру, завод освоил изготовление силовых шпангоутов фюзеляжа из крупногабаритных поковок длиной до 5 метров и массой более тонны каждая. Разработанные и опробованные в Киеве инновации внедрялись в серийное производство при непосредственном участии специалистов филиала ОКБ Антонова на Ташкентском авиазаводе.

Совместными усилиями многие проблемы были преодолены, и уже 16 ноября 1965 г., через неполные 9 месяцев после взлета опытного «Антея» (№ 01-01), из ворот сборочного цеха Ташкентского авиазавода выкатили первый серийный Ан-22 (№ 01-03). 27января 1966 г. этот самолет поднял в воздух экипаж Ю.В. Курлина. Ныне заслуженный летчик-испытатель Герой Советского Союза Юрий Владимирович Курлин продолжает трудиться на ГП «Антонов» в качестве летчика-методиста. Он подготовил цикл своих воспоминаний, и открывает его статья, посвященная непростому первому полету серийного «Антея».

Ю.В. Курлин и бортэлектрик М.П. Раненко возле первого серийного Ан-22 (на переднем плане справа налево). Париж, 1967 г.

В середине января 1966 г. мы, откомандированные в Ташкент испытатели ОКБ Антонова, с нетерпением ждали взлета серийного «первенца» – Ан-22 (№ 01-03). Позади – два месяца наземных испытаний: проверка опытной силовой установки, рулежки, пробежки и другие процедуры, которые проводятся в процессе подготовки нового самолета к первому полету.

Утром 27 января на аэродроме Ташкентского авиазавода собралось много начальников – местных, киевских и московских, которые хотели лично «принять экзамен» у производственников и увидеть в небе новейший советский самолет-гигант, который существенно превосходил американского конкурента—Lockheed С-141 Starlifter.

Наконец, разрешение на взлет получено. Мы запускаем двигатели и делаем контрольную пробежку по взлетной полосе – все работает четко. Занимаем исполнительный старт и начинаем разбег. Силовая установка – модернизированные двигатели НК-12МА с опытными соосными воздушными винтами, уверенно разгоняет самолет до скорости отрыва.

Самолет в воздухе! Убираем шасси, и тут возникают неприятности – обороты восьми громадных винтов начинают «раскачиваться», что угрожает помпажем с последующим отказом и даже пожаром двигателя. К слову, именно так случилось при испытании двигателей на Ту-95. Трое из членов экипажа не смогли покинуть этот самолет и погибли вместе с ним.

Тахометр третьего двигателя показывает, что диапазон колебания оборотов его винтов достиг предельных значений. Даю команду выключить этот двигатель. Винты останавливаются, но бортинженер уже указывает на первый двигатель, где также идет сильная «раскачка» оборотов. Лететь с двумя неработающими двигателями опасно, поэтому говорю бортинженеру: «Выключить только в случае пожара!»

Нужна срочная посадка – делаем небольшой круг и выпускаем шасси... И новый сюрприз – передняя стойка не фиксируется в замке выпущенного положения. Выполняем еще два круга и несколько попыток зафиксировать упрямую стойку. Результата нет.

Находящийся на КДП старший начальник – Король Радомир Степанович, который в то время возглавлял нашу ЛИиДБ, приказывает немедленно садиться. Руководитель полетов передает его указание нашему экипажу, я же высказываю опасение, что на посадке опора может сложиться, и самолет будет «чесать» носом по бетону. В ответ звучит: «Будьте к этому готовы, но посадку выполнять срочно!»

«Антей» легко касается ВПП задними колесами шасси. Я жду характерного скрежета фюзеляжем по бетону, но его нет! Наш самолет «сменил программу: негатив на позитив». Передняя опора шасси встала на замок, что определили находящиеся на земле «зрители» по загоранию зеленой лампы на стойке. Молодцы наши конструкторы – все предусмотрели: и выпуск опоры по потоку, и лампу сигнализации ее фиксации!

Нелегко, но все-таки первый ташкентский Ан-22 «родился»! У всех встречающих радостные лица. Самолет цел, и премию получат все, кому положено.

Причина «раскачки» оборотов воздушных винтов оказалась до обидного проста: при сборке винтов не поставили один комплект резиновых прокладок, и ОТК не заметил. На наземных испытаниях это ничем себя не проявило, но в полете при воздействии скоростного напора преподнесло нам неприятный сюрприз.

Ан-22 № 01-03 или «тройка», как мы его называли, прожил долгую трудовую жизнь. В 1999 г. самолет отправился на заслуженный отдых – в Музей техники (Technik Museum Speyer), расположенный в немецком городе Шпайер.

В ходе учений «Восток-69» были впервые задействованы «Антеи»

Ан-22 сер. № 01 -03 на аэродроме Ягельное, Тюменская обл. Апрель 1977 г.

Выкатка первого серийного «Антея» на Ташкентском авиазаводе. 16 ноября 1965 г.

Меня же этот «Антей» заставил понервничать еще дважды. Первый раз, когда началась сильная тряска после выхода из самого опасного режима испытаний на больших углах атаки – испытаний на четыре «макса» (по перегрузке, углу атаки, числу Маха и скоростному напору). Второй раз, когда на взлете за 5 секунд до страгивания развалилась злополучная передняя опора шасси, и самолет лег «животом» на колеса.

Хочу вспомнить добрым словом свой экипаж – людей, вместе с которыми «поставил на крыло» ташкентского «младенца»:

– Давыдова Ивана Егоровича, помощника командира воздушного судна;

– Кошкина Петра Васильевича, штурмана-испытателя;

– Порву Михаила Григорьевича, бортинженера;

– Дробышева Николая Федоровича, бортрадиста;

– Раченко Михаила Прокопьевича, бортэлектрика;

– Шаталова Виктора Никаноровича, ведущего инженера по летным испытаниям Ан-22.

Продолжение следует

Александр Котлобовский/ Киев

Фото предоставил автор

Потопить «Сторожевой»!

В одну из ноябрьских ночей 1975 г. автор нес дежурство на узле связи затаившегося среди полесских болот дивизиона. Служба проходила спокойно и даже скучно. Дабы не уснуть, включил радиоприемник, который «ловил» не только музыкальные программы, но и «вражьи голоса». Конечно, официально слушать их было запрещено, однако в относительно либеральные брежневские времена многие «отцы-командиры» на такие нарушения смотрели сквозь пальцы.Так было и в ту смену...

В приемнике пошла сводка новостей «Голоса Америки». Одно сообщение просто ошеломило: «Мятеж на военном корабле «Сторожевой»! Сам текст прозвучал, примерно, так: «На советском военном корабле «Сторожевой», находившемся в Центральной Балтике, вспыхнул мятеж части экипажа. Корабль шел в Анголу, а у поднявших мятеж моряков из-за этого откладывалось увольнение со службы, с чем они были категорически не согласны. Мятежники, захватив корабль, направились в Швецию, но вскоре прилетел военный самолет и обстрелял «Сторожевой». Мятеж был подавлен, виновные предстали перед военным судом и были расстреляны».

Честно говоря, сообщение выглядело настолько сенсационным, что поверить в его правдивость было трудно. Возникли вопросы: «А какой тип самолета? И почему один, а нехотя бы пара?». И главное: «А не врут ли «подлые буржуины»?». Думалось, что если самолет и обстрелял свой корабль, то скорее всего во время учений с боевыми стрельбами летчик ошибся. В конечном итоге решил, что время покажет.

Уйдя «на гражданку», попытался прояснить историю со «Сторожевым» у своих флотских знакомых. Однако никто ничего не знал, а сам корабль как ни в чем не бывало время от времени мелькал на голубых экранах и в печатных СМИ. В результате начало складываться убеждение, что громкий скандал – ничто иное, как очередная «утка» западных журналистов.Но вот грянула Перестройка с ее гласностью, и оказалось, что мятеж на «Сторожевом» действительно был, хотя реальные события развивались отнюдь не так, как сообщил «Голос Америки»...

8 ноября 1975 г. большой противолодочный корабль (ВПК) «Сторожевой» находился в Риге, на р.Даугава, после участия в праздничном военно-морском параде в честь очередной годовщины Октябрьской революции. Вечером небольшая часть экипажа во главе с заместителем командира по политической части капитаном 3-го ранга В.М. Саблиным захватила корабль, изолировав остальную команду и арестовав командира корабля. После этого ВПК покинул общий строй и направился в Рижский залив. Саблин считал, что руководство СССР отступило от коммунистических идеалов, а потому он намеревался направиться в Ленинград, где собирался выступить по радио с программным заявлением и призывом к новой революции. В эфир открытым текстом полетела радиограмма: «Всем! Всем! Всем! На ВПК «Сторожевой» поднято знамя грядущей коммунистической революции!». Похожую радиограмму Саблин отправил даже в адрес Политбюро ЦК КПСС.

В Москве не на шутку всполошились. Там почему-то были уверены, что корабль идет в Швецию, о чем Саблин абсолютно не помышлял. Ближе к полуночи на Балтику пришел приказ: «Остановить взбунтовавшийся корабль. При продолжении плавания обстрелять или разбомбить и потопить!».

В силу разных причин в погоню за «Сторожевым» смогли отправиться лишь пограничные сторожевые корабли (ПСКР). Понимая недостаточность этих сил, высшее командование решило бросить авиацию против мятежного ВПК. Первым делом вспомнили о Дальней авиации, воздушные корабли которой могли нести противокорабельные крылатые ракеты, способные отправить на дно даже авианосец. Однако командующий ДА генерал-полковник В.В. Решетников усиленно старался избежать выполнения его подчиненными столь щекотливого задания. Он вспоминает, что, получив приказ потопить «Сторожевой» ракетным ударом, «кое-как отвинтился от этой задачи, поскольку «операция» грозила не столько гибелью корабля и его, как потом оказалось, ничем не провинившейся команды, сколько, почти с абсолютной вероятностью, поражением любой другой плавучей махины, коими наполнена Балтика, не исключая, конечно, и какого-нибудь пассажирского лайнера, да еще, чего доброго, иностранной принадлежности.

Над морем – еще предутренний мрак и очень низкое небо. Где искать этот призрак? Целеуказания нет, и никто его не даст. Даже морские пограничники потеряли корабль и не знают, где он. А время идет, и цель уходит все дальше.

Я чувствую, как нервничает главком (Главный маршал авиации П.С. Кутахов.– Авт.), поминутно набирая мой номер. Все мои толкования насчет того, что пуск ракеты по недостоверной засветке, даже с минимальной дальности около ста километров, неминуемо приведет к катастрофическим и крупноскандальным последствиям, только раздражали его. Он и сам понимает, во что обошлась бы моя безоглядная команда, если бы ракеты, пущенные наугад, обозначались адресатом. Но в надежде на случайную удачу отчаянно жмет на мою душу – уж очень хотелось ему опередить морского главкома и одним ударом решить задачу.

Над ними висит министр обороны А.А. Гречко и в предчувствии назревающего мирового позора, если корабль вдруг войдет в шведские территориальные воды, нетерпеливо требует одного: «Немедленно утопить». Обстановка накалилась до предела. О средствах речь не шла – сгодилось бы любое.

Для оперативных консультаций к нашему главкому приставлен начальник штаба Дальней авиации Милонов. После каждого разговора со мной главком вопрошает его: «Он правильно говорит?». Милонов подтверждает мои аргументы и объясняет, почему.

Там же, рядом с министром, взволнованно галсируетвоенно-морской главком Г. С. Гэршков. Он упорно убеждает министра, что для удара по кораблю самые лучшие ракеты именно те, что состоят на вооружении Дальней авиации. Лукавит главком, прекрасно понимая, чем может обернуться вся эта эпопея, и потому, пока не поздно, заранее отводит назревающую беду от себя подальше».

Пока Решетников препирался с вышестоящим начальством, по команде Кутахова около 3-х часов ночи 9 ноября в двух авиачастях 15-й ВА Прибалтийского военного округа объявили боевую тревогу. Это были 668-й бомбардировочный авиаполк 132-й бомбардировочной авиадивизии, базировавшийся на аэродроме Тукумс, и 899-й ИАП, дислоцировавшийся на аэродроме Румбула. 668-й БАП располагал фронтовыми бомбардировщиками Як– 28И/Як-28Л. Разница между модификациями заключалась в том, что Як-28И был оснащен радиолокационным бомбардировочным прицелом «Инициатива-2», а на Як-28/1 стояла радиокомандная разностно-дальномерная система наведения ДБС-20 «Лотос». Личный состав был подготовлен для действий ночью и в сложных метеоусловиях. На вооружении 899-го ИАП находились истребители МиГ-21 ПФМ.

В 668-м полку решили, что происходит очередная проверка боевой готовности, однако, когда командир части подп-к Георгий Красовский связался с КП дивизии, то с удивлением узнал, что там ни о какой проверке не слышали и ничего подобного на эту ночь не планировали. Пришлось будить спокойно спавшего дома комдива Андреева. По словам тогдашнего начальника штаба 668-го БАП А.Г. Цымбалова, поднятый с постели генерал «рассудительно, четко и понятно растолковал недавно назначенному командиру полка, что тот, кто поднял по тревоге, минуя командира дивизии, подчиненный ему полк, тот пускай этим полком и командует».

Между тем, на стоянках эскадрилий части работа кипела. Самолеты подготовили к вылету и подвесили 250-кг осколочно-фугасные штурмовые авиабомбы ОФАБ-250Ш первого боекомплекта, хранившегося прямо на стоянках в земляных обвалованиях. Из штаба 15-й ВА пришла шифровка с описанием оперативно-тактической обстановки и постановкой учебно-боевой задачи полку. Вспоминает Цымбалов: «Оказывается, в этот раз в территориальные воды Советского Союза вторгся боевой корабль иностранного государства, давалась краткая характеристика корабля ...и его географические координаты в Рижском заливе. Задача авиационному полку формулировалась предельно кратко: быть в готовности к нанесению по кораблю авиационного удара с целью его уничтожения».

Поскольку корабль являлся достаточно прочной целью, то был поднят вопрос о замене бомб на более тяжелые ФАБ– 500. Таковые в полку имелись в составе третьего боекомплекта и хранились на складах в заводской упаковке. Однако решено было склады не вскрывать, а лишь условно обозначить смену боеприпасов, оставив на самолетах ранее подвешенные ОФАБ-250Ш.

В полк несколько раз звонил непосредственно и.о. командующего 15-й ВА генерал-майор Борис Гвоздиков, уточнявший задачу. Затем он приказал выделить два экипажа из состава 668-го БАП для выполнения предупредительного бомбометания по курсу движения корабля. При этом он не исключил реальное бомбометание и запретил менять уже подвешенные ОФАБ-250Ш.

С рассветом на поиск цели и разведку погоды отправился один Як-28Л. Погода была неважной: утренние сумерки, рваная облачность до шести баллов с нижней кромкой 600-700 м, густая дымка ограничивала прямую видимость тремя – четырьмя километрами. В таких условиях корабль обнаружить не удалось. Удивляться тут не приходится, т.к. летный состав 668-го БАП имел недостаточную практику в работе по надводным целям, считавшимся для них второстепенными. Основной задачей полка в военное время была поддержка правого фланга ГСВГ и работа против аэродромов противника на территории Западной Германии.

Виновник переполоха – ВПК «Сторожевой»

Затем на задание ушла пара бомбардировщиков. Их экипажи поначалу тоже ничего не нашли, о чем и доложили на КП полка. В ответ они получили приказ действовать по обстановке. Почти сразу же после этого один из экипажей обнаружил крупную надводную цель и в дымке опознал ее как боевой корабль размерности эсминца.

Недолго думая, с высоты 500 м было произведено бомбометание, причем штурман целился с упреждением по курсу корабля. Однако серия бомб легла существенно ближе, по линии, проходившей точно через корпус атакованной цели. ОФАБ– 250Ш взорвались сразу при соприкосновении с поверхностью воды, их осколки продырявили борт судна, оказавшегося советским сухогрузом «Волгобалт-38», которое следовало из латвийского порта Вентспилс курсом на запад. Судно немедленно застопорило ход, а его радист начал отчаянно подавать сигналы бедствия. Кроме того, в эфире открытым текстом прозвучало: «Бандитское нападение в территориальных водах Советского Союза!»

Через час к пострадавшему подошел один из кораблей Балтфлота и препроводил его в Вентспилс, где «Волгобалт-38» стал в ремонт. По счастливой случайности, убитых и раненых на его борту не было. Скандал никто не раздувал. Ктомуже военные всячески старались загладить свою вину, и вскоре на судоремонтный завод в Вентспилсе прибыли автоцистерна со спиртом-ректификатом, а также пятитонный грузовик с бочками масляной краски...

Услышав по радио о высокой меткости своих коллег, экипаж другого «Яка» снизился до 300 м, благо, дымка рассеялась. Однако, как авиаторы ни всматривались в морскую даль, ничего, кроме рыбацких судов, им не попадалось.

По сей день вызывает удивление отсутствие какого-либо взаимодействия между флотом, морскими пограничниками и летчиками. Сей вопиющий просчет заставил тогда поседеть не одну голову.

Между тем, обстановка накалилась. Очевидно, получив очередную «стимулирующую вводную» из Москвы, генерал Гвоздиков позвонил в Тукумс и приказал немедленно поднять весь полк, хотя все еще не владел информацией о местоположении «Сторожевого». На аэродроме началась лихорадочная суета, которая едва не привела к трагедии. В соответствии с планом вылета полка по боевой тревоге самолеты 3-й эскадрильи стали выруливать на один конец ВПП, а 1 -й – на другой.Командир 3-й эскадрильи немедленно начал взлет, в то время как с другой стороны полосу занимала пара1 -й эскадрильи. Как вспоминает Цымбалов, катастрофы удалось избежать только потому, «что командир первой эскадрильи и его ведомый успели прекратить разбег в начальной стадии и освободить полосу».

В конечном итоге, две эскадрильи взлетели, но боевой порядок был нарушен, и восемнадцать Як-28 пошли вперемешку на двух эшелонах с минутным интервалом. По сути дела, получилась «толпа», весьма уязвимая от огня ПВО. А «Сторожевой» в этом отношении являлся серьезным противником, в первую очередь благодаря ЗРК «Оса-М» с боекомплектом в сорок ракет. Хорошим подспорьем были две спаренные установки 76-мм автоматов АКА-76. Если бы БПК реально отражал налет, то имел хорошие шансы сбить все «Яки» либо вывести их из строя.

Над морем бомбардировщики разделились. Самолет, искавший «Сторожевой» со стороны о. Готланд, обнаружил несколько кораблей. Вопреки запрету снижаться ниже 500 м, летчик опустился до 50 м и прошел между двумя наиболее крупными кораблями. Они были классифицированы как БПК, а на одном из них, якобы, удалось разглядеть бортовой номер «Сторожевого». Экипаж тут же доложил на КП полка об азимуте корабля, его удалении от Тукумса и запросил подтверждение на атаку. Получив таковое, экипаж выполнил маневр и, набрав высоту 200 м, пошел на ВПК спереди-сбоку, под углом 20-2([0-9])° к курсу корабля. «Саблин, – вспоминает Цымбалов, – управляя кораблем, грамотно сорвал атаку, энергично сманеврировав в сторону атакующего самолета до курсового угла, равного 0°.

Бомбардировщик был вынужден прекратить атаку ...и со снижением до 50 м... проскочил прямо над кораблем. С небольшим набором до высоты 200 м выполнил маневр, называемый в тактике ВВС «стандартный разворот на 270 градусов», и атаковал корабль повторно сбоку сзади. Вполне обоснованно предположив, что корабль будет выходить из– под атаки в противоположную сторону от атакующего самолета, экипаж которого атаковал под таким углом, чтобы корабль до сброса бомб не успел развернуться до курсового угла самолета, равного 180 градусов.

Произошло именно так, как и предполагал экипаж. Саблин, конечно, стремился не подставить борт, боясь топ-мачтового бомбометания. ... Первая бомба серии попала прямо в середину палубы на юте корабля, разрушила при взрыве палубное покрытие и заклинила руль корабля в том положении, в котором он находился. Другие бомбы серии легли с перелетом под небольшим углом от оси корабля и никаких повреждений кораблю не причинили. Корабль стал описывать широкую циркуляцию и застопорил ход.

Экипаж, выполнив атаку, стал резко набирать высоту, держа корабль в поле зрения и пытаясь определить результат удара».

Как видим, авиаторы были совершенно уверены, что не только атаковали «Сторожевой», но попали в него. Как же они заблуждались! Атакованной целью оказался сторожевой корабль «Комсомолец Литвы». Вспоминает капитан 2-го ранга в отставке В.В. Дугинец: «Первый самолет из звена «Яков» вышел на СКР «Комсомолец Литвы» и по ошибке положил три бомбы прямо по курсу на расстоянии метров в 100. Мало того, что наши сумасшедшие летчики до этого момента уже успели врезать пару серий своих штурмовых бомб по какому-то сухогрузу. .. так они и во второй раз пошли в атаку не на того, кого нужно было бомбить.

Бомбы рвались на воде по курсу СКРа и колотили своим подводным эхом по корпусу, словно могучими молотками по наковальне. Как только сварные швы корпуса старого «полтинника» не разошлись от таких перегрузок, но страху на экипаж это бомбометание нагнало приличного. С атакованного СКРа в сторону звена самолетов полетели сигнальные ракеты, которыми командир пытался запугать полоумных асов».

Ил-38 из 145-й противолодочной эскадрильи ВВС Балтфлота 

Вероятно, от отчаяния по Як-28 открыл огонь из 30-мм автоматов один из пограничных кораблей, командир которого понял, что тоже может попасть «под раздачу». Снаряды в бомбардировщик не попали, но неразбериха от этого возросла. Более того, один из летчиков доложил, что видит ракеты, выпущенные с атакованного корабля. Офицеры на КП в Тукумсе решили, что ВПК начал использовать свой ЗРК, и замерли в ожидании последствий. Но вскоре пришло уточнение: «Сигнальные ракеты!». Чертыхнувшись, все облегченно вздохнули. Но тут же стало известно, что был атакован не тот корабль!

Практически одновременно другая пара Як-28Л верно распознала корабль и открыла предупредительный огонь из бортовых пушек впереди по курсу «Сторожевого», предлагая, таким образом, экипажу мятежного ВПК застопорить ход. Несколько следующих самолетов положили бомбы вблизи корпуса корабля, и от близких разрывов он получил повреждения. Часы показывали 10.30. Бомбардировщики намеревались продолжить атаки, но тут поступила команда: «Контрольным учениям сил флота и авиации – отбой».

Пока ВВС разворачивали свою операцию, было решено привлечь к работе против мятежного ВПК и морскую авиацию. Поначалу для проведения разведки и обеспечения целеуказания ударным машинам в воздух была поднята пара Ил-38 из 145-й противолодочной АЭ ВВС Балтфлота. Затем для «окончательного решения проблемы» взлетели морские ракетоносцы Ту-16К-10.

В журнале оперативной обстановки 4-й бригады сторожевых кораблей морских сил Пограничных войск КГБ СССР (4-я ОБрПСК) появилась запись:

«10 часов 00 минут. Сообщено: “Вылетела группа Ту-16 с аэродрома Скулте[* В документации пограничников очевидная путаница: в Скулте базировались не Ту-16, а Ил-38 из упомянутой выше 145-й АЭ.]. ПСКРам отойти на безопасную дистанцию".

10 часов,01 минута. Получено от ОДЛиВМБ: “Эскадрилья в воздухе. ПСКРам отойти от ВПК».

В это же самое время в журнале боевых действий ПСКР-607 было отмечено:

«10 часов 01 минута. Радист доложил, что получено приказание комбрига: «Стрельбу по БПК не производить. Кораблям занять позицию по корме БПК. Д – 50 кабельтовых. Сейчас будет действовать авиация».

10 часов 07 минут. Приказание передал на ПСКРы-613, 620, 626. Передали сообщение на БПК голосом: «Сейчас по вам будет применено оружие».

Туполевские ракетоносцы появились в районе как раз в разгар атаки «Яков». Это были Ту-16К-10 из 240-го полка, входившего в состав 57-й морской ракетоносной авиадивизии (МРАД) авиации Балтфлота, базировавшейся на белорусском аэродроме Быхов. Вспоминает бывший начальник отдела оперативного управления Главного штаба ВМФ капитан 1-го ранга В.В. Заборский: «После ошибочной бомбардировки армейской авиацией рыболовецкого траулера[** Каперанг ошибается и в отношении принадлежности бомбардировщиков к Армейской авиации, и в отношении гражданского судна, которое было не траулером, а сухогрузом.] по приказанию руководившего всей операцией первого заместителя командующего БФ адмирала В. Котова в воздух была поднята пара самолетов морской ракетоносной авиации. Драматизм обстановки достиг апогея, когда корабль приблизился к меридиану 20 градусов (это была т.н. «красная линия», пересечение которой «Сторожевым» вызывало незамедлительное применение против него силами преследования оружия без предупреждения. – Авт.). Ведущий пары ракетоносцев командир полка МРА уже получил боевой приказ уничтожить «беглеца», лег на боевой курс и, как он рассказывал, запросил у оперативного дежурного авиации флота код разблокировки цепи пуска ракет. ... Такой код ОД знать не мог и доложил командованию флота, а ракетоносцы отвернули с боевого курса и пошли на второй заход. Эта задержка была спасением корабля, поскольку его командир в это время вступал в командование и успел сообщить по радио (по УКВ и радиограммой во все адреса), что на корабле установлен порядок».

Примерно так же описал работу морских авиаторов и Решетников: «Последняя надежда повисла на морской авиации. Те со знанием дела провели разведку, достоверно опознали идущего на полном ходу «мятежника» и заняли боевую дистанцию. Но, когда цель уже была схвачена и до пуска оставалось пятнадцать секунд, на борт самолетов пришла команда «отставить». Корабль, слава Богу, снова был в руках командира».

Как раз к тому времени не присоединившийся к Саблину личный состав «Сторожевого» воспользовался сумятицей, вызванной атаками Як-28, и освободил из заточения своего командира капитана 2-го ранга А. Потульного. Получив от подчиненных пистолет Макарова, командир пробрался в ходовую рубку и ранил замполита в ногу. Сразу же после этого он сообщил о возобновлении контроля над кораблем, после чего немедленно и пошла соответствующая команда авиации. На часах как раз было 10 ч 30 мин.

Прежде чем вернуться в Быхов, оба экипажа вышли на место недавнего боестолкновения и на малой высоте пронеслись над «Сторожевым», который в сопровождении нескольких ПСКР держал курс на Лиепаю.

Что же касается 899-го ИАП, то, скорее всего, его «МиГи» прикрывали ударные самолеты от возможного вмешательства авиации «вероятного противника», осуществляя барражирование в специально отведенных для этого районах.

Для нанесения удара по мятежному кораблю готовились также экипажи 121-го ГвБАП Дальней авиации, базировавшегося в Мачулищах, Белорусская ССР. Хотя его Ту-22 так и остались на земле, но будет нелишним процитировать воспоминания А.И. Давыдова, одного из ветеранов полка. «Дежурным по полку в ту ночь был инженер АЭ гвардии майор Остролуцкий Александр Семенович. Началось с того, что по линии связи из Смоленска был получен сигнал о приведении полка в боевую готовность «ПОЛНАЯ» с ошибкой: условное слово в шифротелеграмме соответствовало паролю, а цифра нет.

Поэтому дежурный немедленно доложил начальнику штаба полка гвардии подполковнику Штыркину Ю.Е. Тот, после уточнения, приказал поднять полк и части обеспечения по тревоге. По команде командира полка включили сирену, что добавило нервозности и тревожной неопределенности среди личного состава.

Ту-16К-10 над «Сторожевым», которого сопровождает пограничный корабль.

– Валерий Саблин, 1963 г.

Нормативные временные сроки были соблюдены. Примерно через 20 минут весь летный состав прибыл в штаб полка в класс постановки задач. Здесь было объявлено о произошедшем на «Сторожевом». Затем была поставлена боевая задача: «Трем экипажам-носителям поразить большой противолодочный корабль «Сторожевой» с применением авиационных крылатых ракетХ-22 с обычной боевой частью с целью недопущения его ухода за границу. Цель морская, подвижная. Координаты получены в воздухе».

Приказ на практический боевой вылет командиру полка по телефону ЗАС довел лично начальник штаба ДА генерал-лейтенант авиации Милонов Владимир Алексеевич, который находился непосредственно в кабинете министра обороны СССР Маршала Советского Союза Гречко А. А.

Командир полка гвардии полковник Нестеров Г.Д. приказал выполнить эту задачу лучшим (трем основным и трем резервным) пусковым экипажам полка... Остальным экипажам приказали подвесить ракеты и быть готовыми к выходу (вылету) из-под удара. Начался обычный в таких случаях технологический процесс по заправке и подвеске под самолеты ракет Х-22, но без курьезов не обошлось.

Необычным было то, что по тревоге не полностью прибыл техсостав. В связи с трехдневными ноябрьскими праздниками часть расчетов по заправке ракет находилась за пределами гарнизона. Кроме того, техсоставу почему-то объявили, что в территориальные воды СССР вторгся авианосец США! А что это означает? Война?

Психологическая напряженность возрастала. Следовали взаимоотрицающие указания. Но самое опасное заключалось в том, что командование АПЛ[* Авиационная полевая лаборатория – спецподразделение в составе полка, связанное с обеспечением применения КРХ-22.] стремилось во что бы то ни стало уложиться в отведенные нормативы приведения полка в боевую готовность – 5 часов 30 минут. В результате спешки даже под самолеты, предназначенные для реального боевого вылета, пошли ракеты одни без топлива, другие – без окислителя. Часть ракет оказалась и вовсе без боеголовок.

Гвардии майор Дьяченко В. Г. контролировал подвеску ракеты под свой самолет. Вдруг он понял, что ракета не заправлена окислителем.

После недолгого, но бурного разбирательства (с элементами ненормативной лексики) ракету отправили обратно в АПЛ. Штурман другого самолета, гвардии капитан Вусик С.А., также обнаружил, что доставленная ракета не заправлена топливом. Кроме того, долго искали дюралевые штыри (идут на срез при пуске), которые применяются только при практических боевых пусках ракет. Обнаружилось, что на всех самолетах стояли стальные штыри, которые применялись только при тренировочных полетах.

Выяснилось, что ключи от сейфа, где лежат дюралевые штыри, оставил дома начальник АПЛ гв. майор Ладзыго Эдуард Леонидович. Срочно послали одного из его замов за ключами. Все это время командира полка Нестерова Г.Д. вышестоящие начальники, начиная от комдива, непрерывно терзали по телефону вопросами о состоянии готовности самолетов и экипажей полка к реальному боевому вылету!