Текст книги "Агада. Большая книга притч, поучений и сказаний"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
Молясь о прощении грехов Содому и Гоморре, Авраам взывал к Всевышнему, говоря:
– «Судья всей земли поступит ли неправосудно»? Господи! Если Ты желаешь, чтоб мир устоял, отмени суд Свой, а исполнится суд Твой – миру не быть. Ты затягиваешь петлю с обоих концов; ослабь сколько-нибудь один ее конец – прости людям хотя часть их грехов, ибо иначе миру не устоять. (Бер. – Р., 49)
Содом находился в цветущем состоянии, и это сделалось причиною гордыни и порочности жителей его.
– Мы, – говорили они, – живем в покое и изобилии, – хлеб идет из Содома, отсюда же вывозится серебро, золото, драгоценные камни и жемчуг. Для чего нам пускать сюда странников, от которых один только убыток? Воспретим же посторонним вступать в пределы нашего города.
Четверо судей было в Содоме: Шакрой, Шакрурай, Зайфой и Мацли-дин[10]10
Шакрой и Шакрурай от слова «шекер», т. е. ложь; Зайфой – от «зайфон» – подделыватель; Мацли-дин – извращающий правосудие.
[Закрыть]. Этими судьями были установлены такие правила:
Кто имеет вола, обязан пасти общественное стадо один день, а кто никакого скота не имеет – два дня.
Был там некий бедняк, сын вдовы; заставили его пасти стадо. Встал этот пастух и убил весь скот, а жителям заявил так: «Тот, у кого была скотина, получает кожу одного животного, а тот, кто скотины не имел, получает две кожи. Это будет вполне последовательно по вашим законам».
Далее:
Если кто отрежет ухо у чужого осла, животное поступает в полное его распоряжение до тех пор, пока не отрастет отрезанное ухо.
Если кто нанесет другому увечье, пострадавший вносит ему плату как за кровопускание.
Кто пройдет через мост, уплачивает четыре зуза[11]11
Серебряная монета.
[Закрыть], а кто переберется вброд – восемь зуз.
Попал туда однажды человек, по ремеслу шерстобит. Потребовали с него четыре зуза мостовой платы.
– Но ведь я мост не переходил, – возражал он, – а перешел вброд.
– Тогда уплати восемь зуз.
Тот не согласился. Избили его. Пошел он с жалобой в суд; а там его присудили к уплате восьми зуз за переправу через брод и отдельно за то, что ему кровь отворили.
Был случай с Елеазаром, слугою Авраама. Его избили, а когда он пришел жаловаться, судья постановил взыскать с него за кровопускание. Поднял Елеазар камень и, изувечив судью, заявил:
– Следуемое мне от тебя заплати моему истцу, а мои деньги при мне останутся.
Завернул в Содом на ночлег некий странник. На осле его навьючен был, перевязанный шнуром, дорогой, разноцветного узора ковер. Странника встретил один содомлянин и любезно пригласил его на ночлег. В продолжении двух дней не отпускал его гостеприимный хозяин. Когда же странник собрался, наконец, в дорогу и спросил у хозяина ковер с шнуром, тот прикинулся непонимающим, о чем ему говорят:
– Ковер? Какой ковер?.. Ага, понимаю: тебе приснился ковер… Разноцветный, говоришь ты? И еще шнур приснился тебе? Это, милый человек, сон хороший, к добру тебе: шнур, который ты видел во сне, предвещает тебе долгую жизнь, а ковер разноцветный означает, что ты приобретешь прекрасный сад со всевозможными плодовыми деревьями. Вот, друг мой, что означает сон твой.
– Какой там сон! – запротестовал странник, – не во сне, а наяву я сдал тебе на хранение ковер со шнуром и требую, чтоб ты мне их возвратил.
Отправились к судье. А судья, выслушав обоих, заявил страннику:
– Сей почтенный гражданин, оказавший тебе столь радушный прием, издавна известен у нас как превосходный толкователь снов, и за то, что он так хорошо истолковал твой сон о ковре и шнуре, ты должен уплатить ему четыре серебреника, – это по таксе, и сверх того за все, что съедено и выпито тобою в эти два дня.
Стояла у них кровать, на которой укладывали спать странников. Если человек оказывался ростом длиннее кровати, ему обрубали ноги; если короче – у него вытягивали члены[12]12
Вариант предания о древнем легендарном разбойнике в Аттике, Прокрусте, которому приписывается изобретение т. н. «прокрустова ложа».
[Закрыть].
Если попадал туда нищий, хлеба ему не подавали, а каждый давал по монете, на которой надписывал свое имя, и бедняк, в конце концов, умирал голодной смертью. Тогда каждый брал свою монету обратно.
Была там одна девушка, которая принесла тайком, спрятанным в кувшин, кусок хлеба для нищего. Прошло три дня, а нищий был еще жив. Узнав о поступке девушки, содомляне вымазали тело ее медом и, поставив девушку на верху городской стены, выпустили на нее рой пчел. Девушка в страшных мучениях скончалась.
Был еще такой случай.
Встретились у колодца две девушки. Одна из них имела вид крайне изможденный и с трудом держалась на ногах. На вопросы подруги – что с нею, она рассказала, что в доме у них все припасы истощились, и семью ждет голодная смерть. Другая, желая помочь несчастным, сходила домой и, наполнив свой кувшин мукою, тайком поменялась с подругою кувшинами. Но это открылось, и «преступницу» предали сожжению.
И Господь сказал:
– Теперь, если бы Я и хотел промолчать, голос этой мученицы властно требует от Меня ответа. (Санг., 108–109; Сеф. Гаиаш.; Бер. – Р., 49)
Жена Лота стала соляным столбом.
Кара эта постигла ее за то, что в ту ночь, когда к ним в дом пришли три странника-ангела, она пошла по соседям, говоря: «Одолжите соли – у нас гости». А целью ее было накликать на странников содомлян. Господь и обратил ее в соляной столб. Ежедневно к тому месту приходили козы и слизывали столб до основания; на завтра же столб появлялся снова. (Бер. – Р., 49; Сеф. Гаиаш.)
Раби Леви, со слов р. Иоханана, рассказывал притчу:
«Одному страннику лежал путь через пустынную местность. На всем пути впродолжении десяти дней не встретил он ни поселения, ни корчмы, ни даже воды и какой ни на есть растительности. Наконец, показалось вдали дерево. А под деревом оказался и источник. Поел странник плодов от дерева, утолил свою жажду, отдохнул в тени и, собравшись в дальнейший путь, обратился к дереву с такими словами:
– Милое дерево! Как тебя благодарить и чего пожелать тебе? Чтоб рост твой был хорош? Но ты и так стройно и прекрасно; чтоб ветви твои были густолиственны? Но листва твоя и теперь уже густа и обильна. Чтоб плоды твои были сочны и сладки? Но они и теперь сочны и сладки. Чтобы ты не терпело недостатка во влаге? Но источник прекрасной воды бьет у корней твоих, и место, где ты растешь, прекрасно. Остается пожелать тебе одного: чтобы все побеги, которые пойдут от тебя, были во всем тебе подобны.»
Так, после двадцати поколений, представлявших собою пустыню, появляется Авраам, самоотверженный служитель Господа, гостеприимный хозяин, наставник истинной веры, возвеличивающий в мире имя Бога живого и вечного. И вот, остановив на нем взор Свой, Господь говорит:
– Авраам! Что Мне сказать тебе и чем тебя благословить? Ты и теперь уже образец праведности и совершенства, и жена твоя, Сарра, исполнена благочестия и добродетели, и все домочадцы твои – люди праведные. Одного пожелаю тебе: чтобы все потомки твои были тебе подобны. (Бам. – Р., 11)
«На смех поступил со мною Бог. Кто услышит обо мне, рассмеется, – говорила девяностолетняя Сарра. – Кто сказал бы Аврааму: Сарра будет кормить детей грудью?»
Сколько же детей кормила грудью Сарра?
Рождение Исаака вызывало у всех естественное недоумение, и клевета стала переходить из уст в уста: «Полюбуйтесь, – говорили кругом, – старик и старуха подобрали где-то подкидыша и выдают его за собственного ребенка! И мало того, еще пиршество устраивают по этому случаю. Однако, кого же они этим убедят?»
Слыша эти пересуды, Авраам пригласил на пир почтеннейших соседей с их женами, а последних Сарра попросила принести с собою грудных детей своих, но без их кормилиц. Когда приглашенные явились, Бог сотворил чудо: превратил сосцы Сарры в неистощимый источник молока, и она поочередно накормила грудью всех принесенных детей.
Не видя возможности после этого отрицать подлинность материнства Сарры, клеветники попытались было опорочить супружескую верность ее, указывая на слишком преклонный возраст Авраама. Но сходство лица Исаака с лицом Авраама сделалось настолько полным и очевидным, что все поневоле стали говорить: «Да, Исаак – сын Авраама». (Б. М., 87)
Авраам встал рано утром, взял хлеба и мех воды и дал Агари и отпустил ее с отроком ее, Измаилом, в пустыню Вирсавии.
Чадру Агари Авраам прикрепил у нее к поясу, дабы конец ткани, влачась за нею по песку, оставлял след, по которому он мог бы определить, в которую сторону она направилась.
Измаил поселился в пустыне Фаран; и мать его взяла ему жену из степей Моавитских, по имени Исса.
По прошествии трех лет пошел Авраам в пустыню Фаран повидать Измаила; а Сарре поклялся он, что не сойдет с верблюда в том месте, где живет Измаил.
Прибыл Авраам к шатру Измаила в полдень и, застав только жену его, спросил:
– Где находится Измаил?
– Он ушел вместе с матерью, – ответила Исса, – за финиками и другими плодами в оазис.
– Я очень устал от пути в пустыне, – сказал Авраам, – дай мне немного воды и хлеба.
– Нет у нас, – ответила она, – ни воды, ни хлеба.
Отъезжая от шатра, Авраам сказал:
– Когда возвратится муж твой, Измаил, скажи ему: приезжал некий старец из Ханаана, чтобы повидать тебя, и велел тебе сказать: не хорош порог в жилище твоем.
Когда возвратился Измаил, жена рассказала о приезде Авраама, повторив последние слова его.
Измаил отослал Иссу обратно в дом ее родителей, а мать взяла ему другую жену, из рода отца своего, и звали ее Фетума.
Прошло еще три года, и снова отправился Авраам повидать сына своего Измаила и, как и в первый раз, поклялся Сарре не сходит в том месте со своего верблюда. Прибыл он и на сей раз в полдень и, застав у шатра жену Измаила, спросил:
– Где находится Измаил?
– Погнал, – ответила она, – вместе с матерью верблюдов на пастбище.
– Я очень устал, – сказал Авраам, – от пути в пустыне. Дай мне немного воды и хлеба.
Вынесла Фетума воды и хлеба и дала ему.
Встал Авраам и вознес молитву к Господу, – и дом Измаилов наполнился всякого добра в изобилии.
Когда возвратился Измаил, жена его рассказала ему о происшедшем. И понял тогда Измаил, что отныне милость отца его почила на нем. (П. д. Ел., 30)
IV. Жертвоприношение ИсаакаКогда Исаак был отнят от груди, Авраам устроил большой пир. Сатана же говорил перед Господом:
– Владыка! Вот каков этот праведник Твой: пирует с гостями, а принес ли в жертву Тебе хотя одного вола, хотя одну горлицу, одного птенчика?
– Авраам, – ответил Господь, – находит высшую радость в сыне, но вот, увидишь, я велю ему принести сына в жертву, и он тотчас исполнит Мою волю.
В последний раз перед вечной разлукой с сыном Авраам отпраздновал рождение его семейным пиром, а Сарре сказал так:
– Я познал Истинного Бога, когда мне было три года, сын же наш подрос и до сих пор не получил еще наставления в истинной вере. Я знаю одно место, где детям дается хорошее воспитание, и желаю отвести туда нашего сына.
– Отправляйся с миром, – ответила Сарра.
Снаряжая сына в дорогу, Сарра надела на него лучшую одежду его, а голову повязала дорогой шалью с застежкой из драгоценных камней, и провизии дала вдоволь для него и для Авраама. На прощание обнимая Исаака и не в силах удержать душившие ее слезы, Сарра говорила Аврааму:
– Умоляю тебя, господин мой, не спускай глаз с сына нашего в пути, береги его, давай ему поесть и попить во время, не утомляй его ходьбой по жаре, – ты знаешь, нет у меня ни сына, ни дочери кроме него, единственный он у меня.
Долго и горько плакала Сарра, провожая сына с мужем. Плакали и все бывшие при этом люди, слуги и служанки Авраама и Сарры.
Не мало слуг было у Авраама, но он сам оседлал себе осла: так сильна была и в этот час величайшего испытания любовь его к Богу.
Предстал сатана Аврааму в образе старца и спрашивает:
– Куда это идешь ты, Авраам?
– На богомолье, – отвечает Авраам.
– А для чего ты огонь, нож и дрова взял с собою?
– Чтоб можно было, на случай, если задержимся в пути день-другой, горячую пищу приготовлять себе.
– Старик, – сказал сатана, – не сам ли слышал я, как Бог сказал тебе: «Возьми сына своего?» И у тебя, старика, хватает жестокости повести сына на заклание?
– Такова воля Божия, – отвечал Авраам.
Предстал сатана Исааку в образе юноши и спрашивает:
– Куда идешь ты, отрок?
– Поучиться слову Божию, – отвечает Исаак.
– Когда именно, – продолжает сатана, – при жизни, или же после смерти?.. О, несчастное дитя несчастной матери! Сколько дней провела в посте и скорби мать твоя, вымаливая себе сына, а этот безумный старик отнял тебя у нее и ведет на заклание!
– Если бы это и было так, как ты говоришь, то и тогда я не пойду против веления моего Творца и воли отца моего.
Видя невозможность совратить их, пошел сатана и обратился в многоводную реку, заградив им дальнейший путь. Вступил Авраам в реку, а когда вода стала достигать ему до шеи, поднял он взор свой к небесам, взывая:
– Владыка мира! Ты избрал меня и открылся мне, говоря: «Един Я, и ты единственный, чрез кого мир познает имя Мое». Повелел мне закласть сына, и я немедля пошел исполнить Твое веление. А теперь, Боже, спаси меня! Ибо воды дошли до души моей. Если утонем, я или сын мой, кто же исполнит слово Твое и кем провозглашено будет Единство Твое?
– Клянусь, – сказал Господь, – что через тебя мир узнает о Едином.
Прикрикнул Господь на сатану, и в тот же миг высохла река.
Что придумал сатана? «Слышал я из-за Горней Завесы, – говорит он Аврааму, – такие слова: «Не Исаак, но овен предназначен для жертвы всевожжения».
На это Авраам ответил:
– Такова судьба лжеца: когда он и правду скажет, ему никто не верит.
Три дня продолжался путь, дабы люди не стали говорить об Аврааме: ему не дали опомниться; обезумел человек и заколол сына.
Дальнейший путь шел по долине. Но так как место жертвоприношения Исаака должно было стать обителью Духа Святого, совершилось чудо: по мановению перста Божьего окружающие долину горы сомкнулись и образовали одну горнюю возвышенность, достойную служить подножием для Духа Вечного.
– Видишь ли ты, сын мой? – спросил Авраам.
– Вижу, отец, дивных очертаний гора поднялась, и облаком повита вершина ее.
– А вы, – обратился Авраам к сопровождавшим его отрокам, – видите вы что-нибудь?
– Нет, – сказали отроки, – ничего особенного не видим; все те же пустыри кругом.
– Останьтесь же тут, при осле, – сказал им Авраам.
Взял Авраам дрова для всесожжения и возложил на Исаака – подобно тому, как возлагают крест на плечи человека, ведомого на распятие, взял в руки огонь и нож, и пошли дальше.
Тут великий страх напал на Исаака. «Отец, – сказал он, – я вижу огонь и дрова; где же агнец для всесожжения?»
– Тебя, сын мой, избрал Господь на жертву Себе, – ответил Авраам.
И сказал Исаак:
– Если так угодно Богу, да исполнится воля Его. Об одном только скорбит моя душа: что станется с матерью моей?
И оба они, этот отец, готовый казнить собственного сына, и этот отрок, безропотно идущий на заклание, принялись за работу: делали помост из камня, складывали костер, высекали огонь. Авраам подобен был отцу, ведущему сына к венцу, Исаак – жениху, приготовляющему себе венчальный балдахин.
– Скорее, отец! – торопил Исаак Авраама, – спеши исполнить волю Господа и, смотри, хорошенько сожги меня, а пепел мой собери и отнеси к матери, – она сохранит его как память обо мне, казненном тобою. Ах отец, отец! Что вы станете делать на старости, осиротелые и одинокие?
– Сын мой, – отвечал Авраам, – нам жить осталось не долго, и Тот, Кто доныне был утешением нашим, нас и впредь не оставит.
– Отец, – говорил Исаак, – ты знаешь, душа строптива; трудно ей расстаться с телом. Боюсь, как бы, увидев нож, занесенный надо мною, я как-нибудь не пошевельнулся бы, и жертва сделается несовершенной и неприемлемой. Так смотри, отец, хорошенько, по рукам и ногам свяжи меня. И матери, – продолжал он, – не говори, если застанешь ее стоящей возле колодца или на кровле, – она, упаси Бог, упадет и разобьется насмерть.
Лежал Исаак на жертвеннике, устремив взор в глубину небес. И не в силах был Авраам оторвать глаз от сына; и плакали эти старые глаза слезами беспредельного горя и отчаяния. Вот он взял в руку нож… Не дрогнет его рука, пока четвертая часть крови не выйдет из тела сына. Но сатана оттолкнул руку Авраама, и нож, падая, со звоном ударился о камни жертвенника. Нагнулся Авраам за ножом, но в это мгновение потрясающий вопль вырвался из груди его, глаза, полные невыразимой скорби, поднялись к небесам, и голос его зазвучал:
«Подъемлю к горам очи мои –
Откуда придет помощь моя?»
В это мгновение небеса расступились над Исааком, и видел он: в ослепительном блеске катится Колесница Небесная; тесными рядами сонмы ангелов сомкнулись, и звучат их голоса: «Глядите, Единственный единственного на заклание привел!»
В это мгновение раздался небесный голос: «Не поднимай руки твоей на отрока».
– Кто ты, говорящий ко мне? – спросил Авраам.
– Я – ангел Господень, – был ответ.
– Нет, – сказал Авраам, – я не могу послушаться слов твоих. Господь Сам повелел мне принести в жертву сына моего, и от Него я желаю услышать об отмене Его веления.
Разорвались облака, распахнулась лазурь.
– Клянусь! – раздался голос Господень.
– Ты поклялся, Господи, – вновь заговорил Авраам, – но и я поклялся, что не сойду с этого жертвенника прежде, нежели не выскажу всего, чего желаю я.
– Говори, – сказал Господь.
И говорил Авраам:
– Не обещал ли Ты, Господи, говоря: «Сосчитай звезды, – также неисчислимо будет потомство твое?»
– Да, обещал, – ответил Господь.
– От кого же пойдет потомство мое?
– От Исаака.
– Не говорил ли Ты далее: «И сделаю потомство твое, как песок земной?»
– Да, Я говорил это.
– От кого?
– От Исаака.
– И вот, Господи, я мог бы сказать Тебе: «Вчера Ты обещал мне потомство от Исаака, а ныне велишь повести его на заклание», но я преодолел ропот сердца моего и не стал заклинать Тебя, так поступи и Ты, Господи:
когда согрешат потомки Исаака и навлекут на себя несчастие, вспомни тогда жертвоприношение Исаака, и да зачтется это перед Тобою, как если бы от него один ворох пепла остался на жертвеннике; вспомни об этом и прости потомкам его и избавь их от бедствия.
Отвечал Господь:
– Я выслушал слова твои; теперь слушай, что Я скажу: предопределено потомкам Исаака грешить предо Мною; и раз в году, в день Новолетия, совершаться будет суд Мой над ними. А дабы Я смягчал вину их, вспомнив о жертве Исаака, пусть они трубят в рог этот.
– О каком роге говоришь Ты, Господи?
– Оборотись назад.
И взглянул Авраам, и видит: овен запутался в чаще рогами своими.
Весь день после этого перед Авраамом мелькал овен: зацепит рогами за ветви дерева и едва успеет высвободиться, как тут же запутается в кустарнике.
– Авраам! – сказал Господь, – так и потомкам твоим суждено: запутавшись в грехах, они будут скитаться из страны в страну, из царства в царство.
– Господи! – вырвался крик из груди Авраама, – когда же наступит конец их скитальчеству?
И был ответ:
«Придет Господь. Как молния из тучи,
Сверкнет стрела Его; Он возгремит трубой,
И в бурях юга шествовать он будет.
Сынов твоих Бог-Воинств защитит;
И будут ликовать они, как от сикеры,
И камни пращные ногами попирать:
И радостью и мощью их сердца
Наполнятся, как жертвенная чаша
И как алтарь по всем его углам.
Подобно пастырю, Господь спасет народ Свой,
И он в стране Господней воссияет,
Как адаманты в царственном венце…»
(Танх.; Санг., 9; Сеф. Гаиаш.; Еруш., Таан)
V. Целебный каменьПо преданию от р. Симеона бен Иохай, Авраам носил на шее некий драгоценный камень, при взгляде на который люди излечивались от всякой немощи. После кончины Авраама Всевышний вправил этот чудесный камень в солнечный диск.
Абайя, по поводу этого предания, вспоминал древнюю поговорку: «встанет солнце – встанет и больной»[13]13
Применительно к свойствам солнечной теплоты, целебная сила которой, по-видимому, признавалась и в древние времена.
[Закрыть].
– И недаром, – как говорил рав Ханан бар Аба со слов Рава, – люди, узнав о смерти Авраама, восклицали:
– Горе миру, лишившемуся своего руководителя! Горе кораблю, потерявшему кормчего своего!» (Б. – Б., 17 и 91)
VI. Иаков и ИсавДва побега вышли рядом из земли, один – мирта, другой – терновника. Вначале они мало чем отличались один от другого, а когда выросли и расцвели, один покрылся душистой листвой, а другой колючками.
Так росли рядом Иаков с Исавом, в ранней юности ничем не отличаясь друг от друга. Но они подросли и разошлись в разные стороны: Иаков посвятил себя служению Истинному Богу, а Исав – идолам. (Бер. – Р., 63)
VII. Слепота ИсаакаРаби Елазар бен Азария говорил:
– Видя Исаака, лежащим на жертвеннике, плакали ангелы, и слезы ангельские падали на глаза Исаака, оставляя следы на зеницах его. От этого к старости и потускнели глаза Исаака. (Мид. Абк.)
VIII. Благословение ИсаакаДомашние скрывали от Исаака идолопоклонство Исава, а сам он, вследствие слепоты, не мог видеть этого.
Был канун пасхальной ночи[14]14
То есть той ночи, в которую впоследствии израильтяне стали праздновать исход из Египта. Более вероятный смысл – канун первой весенней ночи, начало возрождения природы, которое, в той или иной форме, праздновалось повсюду, а особенно пастушескими племенами библейской древности.
[Закрыть]. И сказал Исаак Исаву:
– Знаешь, сын мой, эту ночь весь мир встречает хвалебным гимном. В эту ночь родники росы открываются. Приготовь мне мое любимое кушанье, и, пока я жив, я благословлю тебя.
И не расслышал он голоса Духа Святого: «Не вкушай пищи у человека завистливого и не прельщайся лакомыми яствами его».
Отправился Исав на ловлю и замешкался там. Ибо послал Господь сатану задержать его там подольше. А сделал это сатана так: поймает Исав оленя, свяжет ему ноги и оставит лежать, погонится за другим оленем и также свяжет его и побежит дальше; а сатана идет по следам его, развязывает оленей и пускает на волю. Возвращаясь и не находя своей дичи, Исав сызнова принимался за ловлю. А в это время Ревекка говорила Иакову:
– В эту ночь, сын мой, источники рос открываются. В эту ночь небесные духи поют славу, и это время самое благоприятное, чтоб получить благословение от отца.
Вошел Иаков к отцу, и показалось слепому Исааку, что воздух вокруг него наполнился благоуханием рая.
– Вот, – сказал Исаак, – благоухание от сына моего, как запах от поля, благословенного Господом.
А когда, по уходе Иакова, вошел Исав, «вострепетал Исаак великим трепетом», потому что в это мгновение ему привиделись отверстые бездны ада и Исав, подкладывающим дрова в печи адские. (Пир. Д. Ел.; Танх.)
