Текст книги "Агада. Большая книга притч, поучений и сказаний"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Вышел от Рима указ, запрещающий евреям заниматься изучением Торы.
Некий Папус бен Иуда, видя, как р. Акиба продолжает по-прежнему устраивать собрания и всенародно преподавать св. учение, говорит ему:
– Раби! Неужели ты не боишься гнева Императора?
– Папус, – ответил р. Акиба, – люди считают тебя умным человеком, а рассуждаешь ты не лучше любого глупца. Слушай, скажу тебе притчу:
Шла лисица по берегу реки и видит – рыбки мечутся туда-сюда в большой тревоге. И спрашивает лисица:
– От кого это вы бежите, рыбки?
– Спасаемся, – отвечают они, – от сетей, закинутых в реку, чтоб изловить нас.
– Так выходите лучше на берег, – советует лисица, – заживем мы мирно вместе, как жили когда-то мои и ваши предки.
Отвечают рыбки:
– Про тебя, лисица, говорят, что ты умнейшее из животных, а рассуждаешь ты не лучше любого глупца. Ты рассуди: если в реке, где нам жить назначено, мы очутились в такой опасности, то как же мы решимся выйти на сушу, где верная гибель нас ждет?
Точно также и я отвечу тебе, Папус: если и теперь, продолжая изучать Тору, в которой залог жизни и долгоденствия нашего, нам приходится трепетать за свою жизнь, то что же будет с нами, когда мы сами откажемся от св. Торы нашей? (Берах., 61)
Вскоре после этого схватили р. Акибу и посадили в темницу.
На казнь повели его как раз в тот час, когда читается молитва «Шема»[166]166
«Слушай, Израиль! Господь, Бог наш – Бог единый!»
[Закрыть]. Железными гребнями терзали палачи тело р. Акибы, а он, углубленный в чтение «Шема», стоял, с покорностью и любовью принимая кару Божью.
– Учитель! Учитель! – восклицали ученики его, – где же мера терпению твоему?
– Дети мои, – отвечал р. Акиба, – всю жизнь не давало мне покоя заповеданное нам: «И люби Господа всей душою твоею». Это значит: люби Господа даже в ту минуту, когда он душу отнимает у тебя. «О, когда же, наконец, придется мне исполнить это? – думал я. – И вот, сподобил меня Господь осуществить мечту мою! Так мне ли теперь роптать против Господа?
И до тех пор звучало в устах его слово «Единый»[167]167
Из молитвы «Шема».
[Закрыть], пока не отлетела душа его.
И прозвучал в ту минуту Голос Небесный:
– Благо, Акиба, душе твоей, отлетевшей со словом «Единый»!
– Господи! – возопили Ангелы Служения, – такова ли Тора, и такова ли награда ее?
И раздался в ответ Голос Небесный:
– Благо тебе, Акиба! Жизнь грядущая уготована тебе. (Там же)
Тотчас после казни р. Акибы к состоявшему при нем ученику его р. Иошуе Гарсийскому явился Илия-пророк и, стоя в дверях, говорит:
– Мир тебе, учитель!
– Мир и тебе, учитель и наставник мой, – отвечает р. Иошуа.
– Не могу ли я, – продолжает Илия, – чем-нибудь услужить тебе?
– Кто ты именно? – спрашивает р. Иошуа.
– Священнослужитель я, и пришел сказать тебе, что смерть р. Акибы уже наступила.
Отправились оба в темницу. Двери нашли они отпертыми, а тюремщика и всех заключенных спящими. Положив тело на носилки, они вышли с ним из темницы. Поднял Илия тело с носилок и положил к себе на плечи. Видя это, р. Иошуа говорит:
– Раби, ведь ты назвался священником. Как же ты оскверняешь себя прикосновением к мертвому?
– Не беспокойся, сын мой, – отвечает Илия, – как свят Господь, говорю тебе: ни от праведника, ни от учеников его осквернения быть не может.
Дошли они таким образом до Антипароса. Тут они поднялись на три уступа в гору, по трем же уступам спустились вниз – и открылась перед ним пещера, а в той пещере стоят кресло, скамья, стол и лампада. Опустили они тело на ложе и вышли. Тотчас же загорелось пламя в лампаде и вход в пещеру закрылся. Видя это, Илия воскликнул:
– Блаженны вы, праведники! Блаженны вы, подъемлющие труд учения! Блаженны вы, носители страха Божьего! Ибо уготовано и сохранено для вас пристанище райское в грядущей жизни. И благо тебе, Акиба! Прекрасен ночлег, в час кончины обретенный тобою! (Ял. – Ш.)
Десять великомучеников
«Печать кары Господней»Когда от беспощадной в своей жестокости власти римской вышло повеление казнить еврейских законоучителей, пришли к р. Исмаилу-персовященнику товарищи его и говорят:
– Взойди на небо и узнай, действительно ли ниспослана от Господа кара эта?
Встал р. Исмаил и совершив очищение и, возложив на себя молитвенное облачение, произнес «Шем-га-Мефораш». В ту же минуту ветер поднял его и вознес на небо.
Встретил его архангел Гавриил и спрашивает:
– Это ты, Исмаил, которым Творец твой гордится постоянно, говоря, что есть у Него слуга на земле, являющийся верным отражением божественного образа? Ради чего явился ты сюда?
– Чтобы узнать, закреплена ли печатью Господней кара та?
– Исмаил, сын мой! – отвечает архангел, – клянусь, я сам из-за «Завесы Престольной» слышал об этом: десять законоучителей израильских обречены на казнь властью злодейской.
– За что?
– За предательство Иосифа его братьями. День за днем Суд небесный вопиет перед престолом Всевышнего: «Может ли быть в Торе хотя единая буква, напрасно написанная? Сказано: «Кто украдет человека и продаст его, того должны предать смерти». Родоначальники десяти колен продали Иосифа – и поныне Ты не взыскал за это ни с них, ни с их потомков.
– Этим, – сказал в заключении архангел, – и вызвана ниспосланная теперь на вас кара.
– Отчего же, – спрашивает р. Исмаил, – Господь до сих пор никого не покарал за Иосифа?
– Клянусь тебе, сын мой, поныне не нашел Господь праведников в народе, столь достойных как вы, и поэтому возмездие возложено на вас.
Видя, что близко уже скрепление приговора печатью Господней, возликовал злой дух Самаил[168]168
Дух зла покровителей Рима.
[Закрыть] и начал похваляться, говоря:
– Я победил Михаила, ангела-хранителя Израиля.
Вознегодовал Предвечный на Самаила. И призывает великого Архангела Метатрона и говорит:
– Напиши и печатью Моей скрепи: «Сера и пламень на Рим, город злодейский! На людей и на животных, на серебро его, на золото его и на все, что находится в нем!
Услышал это р. Исмаил, и сошел мир в сердце его. Стал он ходить по небу и видит: подобие жертвенника подле Престола Всевышнего. И спрашивает он Гавриила:
– Что это?
– Алтарь, – отвечает архангел.
– А какие жертвы приносятся на этом алтаре?
– Души праведников.
– А кто совершает жертвоприношение?
– Великий архангел Михаил.
Возвратился на землю р. Исмаил и рассказал товарищам о том, что приговор давно утвержден Господом. И стали скорбеть они и радоваться стали в то же время, что поставил их Господь на весы противу всех колен Израиля.
Р. Симеон и р. ИсмаилПервыми выведены были на казнь р. Симеон бен Галилель и р. Исмаил-первосвященник.
Не выдержал р. Симеон – заплакал.
– О, князь мой юный! – воскликнул р. Исмаил, – шаг-другой, и в лоно праведных откроется доступ тебе. А ты плачешь!
– Сердце мое слезами исходит, – ответил р. Симеон, – ведь я не знаю даже, за что я муки принимаю.
– А ты постарайся вспомнить, не было бы, например, такого случая: пришел к тебе кто-нибудь с тяжбой или с требой, не терпящей промедления.
А ты не спеша заставил того человека ждать, пока ты допьешь свой кубок, пока ремень на сандалии завяжешь, в более нарядную одежду облачишься. По Торе же это значить подвергать человека мучениям, безразлично на долгое ли, или на короткое время.
И не за это ли смертные муки преждевременно ниспосланы тебе?
– Учитель, ты утешил меня[169]169
Потому что более тяжелого греха я за собой не знаю.
[Закрыть], – сказал р. Симеон.
И оба начинают просить палача. Один говорит:
– Я первосвященник, сын первосвященника, потомок Аарона, священнослужителя перед Господом. Казни меня первым, чтоб не видеть мне мук моего товарища.
И другой просит:
– Я князь, потомок князей, отпрыск Давидова дома. Казни меня раньше, чтобы не видеть мне мук товарища моего.
– Киньте между собою жребий, – предлагает палач.
Жребий пал на р. Симеона.
Взмахнул палач мечом и обезглавил его. Поднял р. Исмаил отсеченную голову и, прижимая ее к груди, воскликнул, заливаясь слезами:
– О, священные уста, уста праведные, уста из котороых яхонты, алмазы и перлы сыпались! Кем вы теперь в прах повержены, кем песком и пеплом наполнены! О, горе, горе! Такова ли Тора и такова ли награда ее?
Пока р. Исмаил горевал так, выглянула в окно дочь кесаря и остановилась очарованная красотой его, ибо р. Исмаил был одним из семи красивейших мужей на свете, и сияло лицо его подобно лику ангельскому. Преисполнилось сердце царевны жалостью к нему, и посылает она просит кесаря:
– Отец, обещай исполнить одну мою просьбу.
Отвечает кесарь:
– Исполню всякую просьбу твою, дочь моя; не проси только за р. Исмаила и его товарищей.
Посылает снова она просить отца:
– Молю тебя, подари ему жизнь!
– Это невозможно, – отвечает кесарь, – я поклялся казнить его.
Начал палач сдирать кожу на голове у р. Исмаила. И когда он дошел до того места, где возгалается тефилин – земля и небо содрогнулись; повторился стон – Престол Небесный пошатнулся.
– Господи! – возгласили, не выдержав более, Ангелы Служения, – праведник, перед которым Ты открыл все сокровищницы высших миров и все тайны низших – ему ли умирать такой ужасной смертью? Такова ли Тора и такова ли награда ее?
Отвечает Всевышний:
– Как помочь мне детям моим? Это – гезера[170]170
Роковое предопределение.
[Закрыть] и некому из смертных устранить ее.
Раздался Голос:
«Еще один вопль р. Исмаила – и я всю вселенную в пустыню превращу!»
Услыша последние слова, р. Исмаил умолк.
Говорит ему кесарь:
– Что же, все еще уповаешь ты на своего Бога?
– Да, – отвечает р. Исмаил, – словами Иова: «Если Он и убьет меня, я на Него уповать буду».
И с этими словами отлетела душа его.
Когда весть о казни р. Симеона и р. Исмаила дошла до р. Акибы, он разорвал на себе одежды, облекся во вретище и сказал ученикам:
– Готовьтесь к великим испытаниям. Ибо, если бы милость Божия была суждена нам, она пришла бы не иначе как через Симеона и Исмаила. Но ведомо Тому, Кем сотворена вселенная, что великая кара грядет на землю – и вот, взяты от нас праведники эти.
Повели на казнь р. Акибу – того, кто в св. письменах каждую черточку изъяснял, почерпая в ней истинный смысл синайских заветов.
Но в этот момент пришла весть о нашествии из Аравии на римские владения, и кесарь, спеша в поход, приказал отложить казнь и до его возвращения с войны держать р. Акибу в заключении.
Возвратясь из похода, он не замедлил возобновить приказ о казни.
Начали палачи рвать железными гребнями тело р. Акибы. С любовью принимал он муки и каждый раз, когда острые зубья впивались в него, он восклицал словами предсмертной песни Моисея:
«Твердыня наша! – Совершенны
Дела Его, законны все пути.
Бог – Истина; нет кривосудья в Нем,
И справедлив Он, и правдив!»
Раздался Бат-Кол:
«Благо тебе, Акиба! Праведен ты был и правдив, и со словом “правдив” отлетела душа твоя».
Р. Ханина бен ТерадионНастала очередь р. Ханины бен Терадиона.
Про р. Ханину бен Терадиона рассказывали, что это был человек приятный и Богу, и людям. Никто не слышал от него дурного слова.
Когда вышло запрещение заниматься изучением Торы, он не переставал собирать вокруг себя народ и преподавать свои поучения.
Больной р. Иосе бен Кисма, которого он зашел проведать, стал увещевать его, говоря:
– Ханина, брат мой! Не видишь ли сам, что этому племени[171]171
Римлянам.
[Закрыть] Самим Богом дана власть над нами? Оно опустошило дом Его, сожгло Его святыню, умертвило праведнейших Его, погубило избранных Его – и поныне племя это остается невредимым. А мне сказали про тебя, что продолжаешь изучать сам и другим преподавать Тору, устраивая собрания и публично держа свитки Завета раскрытыми перед собою.
– Господь милостив, – отвечает р. Ханина.
– Это не ответ, Ханина! Я дело говорю, а ты отвечаешь: «Бог милостив». Чудом будет, если не сожгут тебя вместе со свитками на костре.
– Раби, – говорит Ханина, – удостоюсь ли я блаженства?
– Разве ты знаешь какой-нибудь тяжкий грех за собою?
– Заведуя благотворительными сборами, я однажды деньги, назначенные на трапезу для неимущих в Пуриме, роздал по ошибке, как обычную милостыню бедным.
– Только то? Я ничего лучшего не желал бы себе, как быть на твоем месте.
Вскоре р. Иосе умер. На погребение его пришли знатнейшие граждане Рима и на обратном пути застали р. Ханину читающим поучение с раскрытым свитком Завета перед многочисленным собранием. Привели его на суд и спрашивают:
– Как дерзнул ты нарушить приказ кесаря?
– Я поступил так, как повелел мне Господь.
Суд постановляет: р. Ханину сжечь на костре, жене его отрубить голову, а дочь отдать на публичное позорище.
Вывели р. Ханину на площадь, обернули в свиток Торы и в таком виде возвели на костер. Затрещал охваченный пламенем хворост. А палачи начали класть на груди р. Ханине волокна шерсти, напитанные водою, дабы подольше поддержать в нем дыхание и этим продлить мучения.
– Отец! – кричит в ужасе дочь его, – я не в силах муки твои видеть!
– Дочь моя! – отвечает р. Ханина, – если бы меня одного жгли на костре, я возроптал бы, но вместе со мною горит и св. Тора наша. И Тот, Кто явится мстителем за нее, отомстит и за меня.
Спрашивают ученики:
– Раби, что2 видишь ты в эти минуты?
– Вижу, – отвечает р. Ханина: пергамент сгорает, а буквы возносятся в вышину.
– Раби! – советуют они, – вдохни в себя пламя, и скорее наступит конец твоим мукам.
– Пусть Тот, Кто дал мне душу, примет ее у меня, – отвечает р. Ханина, а сам я ускорять свою смерть не стану.
Тут уже и сам палач не мог дольше видеть его муки и спрашивает он р. Ханину:
– Раби, если я сниму мокрую шерсть и усилю пламя, введешь ли ты меня в жизнь вечную?
– Да, – отвечает р. Ханина.
– Поклянись мне в этом.
– Клянусь.
Сделал так палач. И отлетела в вечность душа мученика. В ту же минуту и палач бросился на костер и исчез в пламени.
И зазвучал Бат-Кол:
«Раби Ханина и палач его с ним грядут в жизнь вечную!»
По поводу этого Рабби [172]172
Так именовали в сокращении р. Иуду Га-Насси.
[Закрыть] говорил со слезами на глазах:
– Кому удастся одной минутой обрести вечную жизнь, а кому долгими годами приходится выносить самые мучительные испытания.
Про р. Иуду бен Баба рассказывают, что с восемнадцати до восьмидесяти лет своей жизни он не знавал сна, довольствуясь, как это наблюдается у лошади, легкой и кратковременной дремотой. День и ночь он отдавал ученью.
Однажды вышел указ, запрещающий выдавать семиху[173]173
Аттестат на звание раввина.
[Закрыть], под страхом смерти как выдающего, так и получающего ее. Кроме того, указом налагалась строгая ответственность на весь город и на окрестные местности, в пределах которых нарушено будет это запрещение.
Поразмыслив над этим, р. Иуда прибегнул к такому исходу: приглядел он место в горах, лежащее между двумя городами с их округами и на полпути между Ушой и Сефареам. Там приютился он с пятью учениками: р. Меиром, р. Иудою, р. Симеоном, р. Иосе и р. Элазаром бен Шаммуа, чтобы подготовить их к семихе.
Когда убежище их было открыто, говорит им р. Иуда:
– Дети мои, скорее бегите отсюда.
– Учитель, что же с тобой будет? – возражают ученики.
– Обо мне не тревожьтесь: я останусь здесь подобно скале, которой не сдвинуть с места.
Предание гласит, что когда явились римляне, р. Иуда оставался на своем месте, и триста дротиков, пущенных в него римлянами, изрешетили все тело его.
Повели казнить р. Иуду бен Дамма. Тот день был канун пятидесятницы[174]174
Шевуот – день получения Моисеем Завета на Синае.
[Закрыть].
Просит р. Иуда у кесаря:
– Отпусти меня на короткое время – дай встретить святой праздник и поблагодарить Господа за дарование нам Торы.
– Как, ты до сих пор еще веришь, – восклицает кесарь, – в Тору и в Бога, который дал вам ее?!
– Верую! – отвечает р. Иуда.
– На какую же еще награду за свою Тору можешь ты рассчитывать?
– На это уже давно дан ответ Давидом – мир душе его: «Как велико благо Твое, которое Ты хранишь для боящихся Тебя!»
– Подобных вам безумцев и на свете не было. Неужели вы действительно верите в загробную жизнь?
Отвечает р. Иуда:
– Безумцев, подобных вам, действительно нет и не было на свете. Возможно ли отрицать существование Бога Живого? И горе же тебе будет, когда увидишь нас в сиянии вечной жизни, а сам, в стыде и позоре, повержен будешь в преисподнюю!
Воспылал гневом кесарь, и велит он привязать р. Иуду за волосы к хвосту дикой лошади и влачить по улицам Рима, а затем изрубить тело его в куски.
Когда казнь была совершена, явился блаженной памяти Илия-пророк и, подобрав куски, предал их погребению в пещере у реки, протекающей вблизи Рима. И впродолжении тридцати дней после этого слышали римляне рыдания и стоны, доносившиеся из той пещеры.
Доложили об этом кесарю. А он крикнул в ответ:
– Если бы и всему миру грозило разрушение, я до тех пор не успокоюсь, пока не выполню волю свою над старейшинами еврейскими.
Раби Хуцпит ТургеманПо преданию, р. Хуцпиту в то время было сто тридцать лет, а он и тогда еще был красив лицом, как ангел Божий.
Доложили кесарю о красоте и глубокой старости осужденного и стали просить:
– Жизнью твоей заклинаем тебя, государь, смилуйся над этим старцем!
Спрашивает кесарь р. Хуцпита:
– Сколько лет тебе?
– Сто тридцать лет без одного года, – отвечает старец. – И я прошу тебя: отложи мою казнь до завтра и дай исполниться числу лет моих.
– Но разве тебе умирать не все равно, – удивляется, кесарь, – что днем раньше, что днем позже?
Отвечает р. Хуцпит.
– Я хотел бы еще два повеления Божьи исполнить?
– Какие же это повеления?
– Еще дважды прочитать «Шема», утром и вечером, дважды еще признать над собою власть Единого Бога, Великого и Страшного.
– О, дерзкие! О, неукротимые! – разражается криком кесарь, – доколе вы еще будете уповать на вашего Бога. Ведь этот Бог ваш уже состарился и не в силах больше защитить вас от меня. Кабы не бессилие Его, разве Он давно уже не рассчитался бы со мною за Себя, за Свой народ, за Свой храм, как Он сделал это с фараоном, с Сисарой и со всеми царями ханаанскими?
Слыша такое богохульство, горько зарыдал р. Хуцпит и разорвав на себе одежды, воскликнул:
– Горе, горе тебе, кесарь! Что станешь ты делать в тот день, когда придет Господь, чтобы воздать по заслугам Риму и богам его?
– Довольно препираться со мною этому старику! – крикнул кесарь. – Казнить его!
Р. Хуцпита сперва закидали камнями, а затем распяли!
Р. Ханина бен ХахинайВывели на место казни р. Ханину бен Хахиная.
Предание гласит, что всю жизнь свою, с двенадцати и до девяностопятилетнего возраста, он провел в посте.
День, когда его повели на казнь, был канун субботы.
Стоя перед палачами, он приступил к чину «Встречи Субботы».
«И совершены были небо и земля,
И все сонмы их.
И Бог благословил день седьмой
И освятил его».
И едва он произнес слово «освятил», напали на него палачи и умертвили его.
И Бат-Кол возгласил:
«Благо тебе, Ханина бен Хахинай! Ты свят – и со словом «Свят» отлетела душа твоя!»
Р. Иешевав Га-СоферКогда повели казнить р. Иешевава Га-Софера, ученики стали говорить ему:
– Учитель, что с Торою станется?
– Дети мои, – отвечает он им, – наступает время, когда Тора забыта будет в народе. Недаром злодейское племя это принялось с такой наглостью уничтожать лучшую красу нашу, достойнейших и славнейших среди нас. О, если бы моя смерть послужила уже последним искуплением для всего поколения нашего! Но, увы, я предвижу, что не останется ни одной улицы в Риме, где не валялись бы кости еврейские. О, много, много крови еврейской будет еще пролито этими злодеями.
– Что же следует нам делать, учитель?
– Стойте крепко один за другого, живите между собою мирной и праведной жизнью. Может быть не все еще надежды потеряны.
Спрашивает кесарь:
– Сколько лет тебе, старик?
– Сегодня, – отвечает р. Иешевав, – мне девяность исполнилось. Но еще в чреве матери надо мною произнесен был приговор – и мне, и товарищам пасть от руки твоей. Но знай, кесарь, Господь взыщет с тебя за кровь нашу.
– Сейчас же казните и этого! – крикнул кесарь, – и посмотрим, каковы власть и сила его Бога.
Р. Иешевава сожгли живым на костре.
Р. Элиэзер бен ШаммуаПовели казнить р. Элиэзера бен Шаммуа.
По преданию, ему тогда было сто пять лет. С детства и до последних дней его никто не слыхал от него легкомысленного или дурногго слова; ни с кем ни разу не выходило у него ссоры. Это был человек величайшей скромности и миролюбия. Восемьдесят лет он провел в постоянных постах.
День, когда его повели на казнь, был Иом-Кипур.
Спрашивают ученики:
– Учитель, скажи, что2 в эту минуту открыто очам твоим?
– Воды потока Шилоах вижу я, и душа каждого праведника погружается в них, чтобы чистою войти в Иешивашел-Маала[175]175
Небесная школа, где души праведников продолжают заниматься изучением Торы.
[Закрыть] и слушать там сегодняшнее поучение р. Акибы. И вижу я: для каждого праведника особым ангелом ставится золотой трон, чтобы восседать на нем в чистоте небесной.
Велит кесарь казнить его.
И в эту минуту звучит Бат-Кол:
«Благо тебе, Элиэзер бен Шаммуа! Чиста была твоя душа – и со словом чистота отлетела она в вечность».
Р. Иоханан говорит:
– Горе им, горе народам языческим, ибо нет достаточно грозного искупления для них. Пророк говорит: «Отнятую медь я восполню золотом, железо – серебром, серебро – медью, камни – железом. Чем же могут враги за р. Акибу и его товарищей ответить? Про них и сказано: «И смою кровь их, которая еще не смыта Мною». (Мид. Эл. – Эз.; Р. га-Ш., 23; Санг., 14; Аб. – з., 17; Аб. де-р. Н., гл. 38; Симх., гл. 7)
