Текст книги "Агада. Большая книга притч, поучений и сказаний"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Агада: Большая книга притч, поучений и сказаний (сборник)

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Введение

В настоящем издании собрана большая часть легенд, притчей и афоризмов, разъясненных на страницах обоих Талмудов (Палестинского и Вавилонского), Мидрашей и пр.

Время возникновения так называемого «Устного учения» относят к эпохе возвращения евреев из Вавилонского плена. С этим моментом (начало V в. до хр. летосчисления) совпадает учреждение пророком Ездрою «Великого Собора», положившего начало той колоссальной работе, которая впоследствии стала известна под названием Талмуд.

Эпоха созидания Талмуда распадается на три периода: соферов (книжников), таннаев (учителей) и амораев (Толкователей).

Деятельность соферов обнимает период времени от возвращения из Вавилонского плена до 220-го года до хр. летосчисления. Соферы были собирателями «Устного учения», которое путем преданий переходило от одного поколения к другому.

Таннаи (220 до хр. летосчисления – 220 хр. летосчисления) продолжают работу соферов, приумножают и развивают ее при помощи школ и академий, учреждаемых в Палестине. Накопившаяся впродолжении почти пяти столетий масса преданий, законоположений и мнений разных талмудических школ приводится в систему одним из последних таннаев, раби Иегудою Святым (конец II в.) и кодифицируется под названием «Мишна» – второучение.

Результатом деятельности амораев в течение трех столетий (200–500) явилась «Гемара» – дополнение к Мишне, ее толкование и объяснение.

Мишна и Гемара составляют Талмуд. Последний в то же время состоит из двух элементов: Галахи и Агады. Галаха – свод законодательных норм, религиозных и гражданских; «Агада» – кодекс общеэтических норм. В Галахе этика обрела свою логику, в Агаде – свою философию и поэзию. Труд составления Талмуда завершился, но преемственная работа мысли продолжалась в тех же двух основных направлениях. В области Галахи, благодаря противоречивым мнениям разных школ, стали возникать новые вопросы, властно требовавшие ответа в применении к религиозной практике. Разработка этих вопросов продолжалась потом учеными, известными под названием сабореев и гаонов. В то же время из Агады стал возникать особый род письменности под названием «Мидраш», каковы: Мидраш-Раба (на Пятикнижие и пять мегилот), Песикта, Танхума, Тана дебэ Елиагу и др.

В продолжении многих веков совершался этот процесс кристаллизации мыслей и грез, чувств и переживаний многих поколений еврейского народа, то усиливаясь, то ослабевая, но не прерываясь и не останавливаясь в своем созидательном движении.

Перед нами мозаика удивительной сложности и разнообразия рисунка: рядом с тезисом, жестким и непоколебимым как скала – ласковое, увещательное слово доброго, старого наставника. Элементы (правда, едва намеченные неопытной рукой) героического эпоса пересыпаны трепетными вспышками живого, самородного юмора. Тут и характеристики личные и общественные, и силуэты религиозного аскетизма, и загадочные явления второотступничества, и апофеоз великомученичества. Тут же: картины яркого реализма, бытового и художественного, и рядом – едва уловимое мерцание далекого мифа; подавляющая мощь и блеск Откровения, тяжеловесные проповеднические шаблоны, отчаянный крик измученной души: «Лучше бы человеку не родиться!» и вечная, светлая сказка о светлой и радостной жизни.

И несмотря ни на сложную мозаичность этой работы, ни на отдаленность друг от друга, по времени их происхождения, многих из этих притчей и сказаний, все они носят один общий характер, и сущность их, философская и моральная – одна и та ж повсюду. – Оно и понятно: Агада представляет, в широком смысле, комментарий к текстам библейского повествования. Правда, она расширяет рамки последнего, вводит новые эпизоды, устанавливает связь между отдаленнейшими событиями, лицами, пророчествами, образует – или, по крайней мере, усиливается образовать – «обстановку», то бытовую, то мистическую, каждого момента, каждого события. Самый же трактуемый момент, как в его фактическом или символическом содержании, так равно и в моральном воздействии, какое он имеет оказать, должен оставаться непоколебимым в сознании каждого, как непоколебимо само библейское повествование или слово пророческое.

Нередко «Агадою» видоизменяется весь, установленный исторической традицией, антураж события, лицам приписываются чуждые им, казалось бы, свойства и действия, общественным группам и народным массам – размеры маловероятные, иногда прямо сказочные. Но и в этих случаях исторический смысл события сохраняется во всей его ясности и глубине; назидательность же его, составляющая конечную цель всей работы, приобретает особенную выпуклость, полноту и значительность.

И вместе с тем – какая мощь и ширь мифотворческого размаха и какая трогательная, интимная упрощенность в обращении с высшими формами мистического миропредставления!

Земной мир – только преддверие к жизни загробной, жизни вечной. Да, но мир этот, сам по себе – изумительный шедевр, дивный филигран гениальнейшего мастера. Бог, Жизнедатель, на херувимах Восседающий, Бог Великий, Сильный и Страшный – не только «владыка» мира, но также его добрый, бесконечно радушный «хозяин». Человек является не только «венцом» творения, но и первоцелью его, и объяснением, и оправданием. Смертному завидуют духи бессмертные, для его просветления и совершенствования они существуют, скорбят его скорбям, его радостям ликуют. Они берегут, обслуживают, лелеют душу его, которая вся – один немолчный аккорд, одна вечно и радостно звучащая песнь о мудрости и благости Господней, о красоте и совершенстве созданного Им мира.

В трактатах «Сотта» приведен такой случай: «В одном городе поучали народ одновременно раби Абагу и рав Хия. Рав Хия объяснял Галаху, и слушатели вскоре отошли от него и собрались вокруг р. Абагу послушать притчи Агады. В утешение огорченному р. Хии, р. Абагу обратился к нему со следующей притчей: «Пришли в одно место два торговца: один продает драгоценные камни, другой – простые, но полезные предметы домашнего обихода. Не натурально ли, что у второго окажется несравненно больше покупателей, чем у первого?”»

«Простые, но полезные предметы домашнего обихода», – таковою почиталась «Агада» самими творцами и популяризаторами ее. «Агада» была не только популярной, но в продолжении многих веков и единственною формою духовного общения с массой. Там, где вся красота и поэзия быта исчерпывались одним, окаменевшим в своих формах, ритуалом; в те времена, когда малейший уклон в сторону чужеземного и иноплеменного почитался за смертный грех – «Агада» была для народа всем: она была его кафедрой, его сценой и эстрадой, мистерией, сказкой, сатирой, торжественной одой и песнью колыбельной – светом и воздухом народной души.

Мужи Великого Собора, созидая Талмуд, говорили: «Делайте ограду вокруг закона». И в те, ставшие историческими, моменты, когда в духовную жизнь палестинского еврейства стала проникать новая проповедь с новыми формулами морали, «ограда» эта должна была сослужить особую службу, в смысле сохранения народной души во всей ее традиционной неприкосновенности. Галаха видела единственное средство для этого в высоте и неприступности «ограды» и в крепости засовов и замков, ее запирающих. Но вряд ли это оказалось бы вполне достаточным, если бы не влияние Агады, которая и ласково-увещательною речью, и самою формой этой речи созидала внутри ограды атмосферу не холодной, застывшей буквы, но живой, чуткой и подвижной мысли. Евреям не было надобности искать у других того, что они находили у себя же, и в том «новом», что им сулились дать, для них, таким образом, не оказывалось ничего действительно нового.

«Агада» пользовалась широкой популярностью в народе. Но это не все. «Агада» в то же время являлась несомненно продуктом народной мысли, народного творчества. Патриарх и кузнец, иерей и башмачник, ученый математик и портной, и простой сельчанин, и пекарь, и могильщик, и сын поденного работника-дровосека – вот каких различных положений люди были творцами «Агады» и ее популяризаторами. Тут совершался процесс творческого взаимообмена, как между росой и туманом, между морской влагой и дождевым облаком. «Агада» черпалась из родников народной грезы, и ею же орошалась нива народного сознания.

Опыт издания в оригинале отдельным сборником легенд и изречений «Агады» предпринимался неоднократно и в прежние годы, но выполнена эта задача, – и выполнена превосходно, – лишь в последнее время, гг. И.Х. Равницким и Х.Н. Бяликом, издавшими «Sefer ha-Agada», куда вошло все, что представляется сколько-нибудь ценным в этом культурно-историческом наследии нашего прошлого. Работа эта окажет неоценимую услугу широким кругам еврейских читателей, от которых невозможно требовать непосредственного обращение к первоисточникам.

Тем более насущною представлялась потребность в появлении такого издания на русском языке. Огромной части нашего поколения, а главное – более свежим и чутким его элементам – современной еврейской молодежи (за малыми исключениями), древнееврейский язык совершенно не знаком, и тут никакие антологии, раз они изданы на языке подлинника, помощи не окажут.

И мы издаем эту книгу в надежде, что она найдет читателей именно в этой среде, открыв перед нею обширную область народного мышления, тысячелетнюю сокровищницу национальных ценностей.

И как знать, быть может, в наше время, время мучительных «борений» и «исканий», найдется кое-что назидательное и для объективной мысли в этом памятнике народного творчества далекого прошлого.

В распределении материала мы придерживались следующего порядка: в I части помещены материалы исторические, от сотворения мира до разрушения Второго храма; часть II содержит жизнеописание таннаев и амораев; культурно-историческое достояние народа и этику религиозную и национальную.

В тех случаях, когда сюжетом легенды взято событие из библейской или исторической хроники и планомерность повествования нарушена излишними повторениями, мы брали только те моменты, которые являются более существенными в данном сюжете, опуская остальное, как лишний балласт, только заслоняющий коренную мысль повествования.

Наиболее популярные имена и названия местностей мы передаем по русско-греческому произношению, прочие имена и названия – в транскрипции более близкой к их еврейскому произношению.

Переводчик

О притче

Не отнесись к притче пренебрежительно. Подобно тому, как при свете грошовой свечки отыскивается оброненный золотой или жемчужина, так с помощью притчи познается истина.

Ш. – Гаш. Р.

«Сверх того, что Екклезиаст был мудр, он еще учил народ знанию. Он все изучал, исследовал и много притчей составил».

Рав Нахман учил: «До Соломона Тора, источник мудрости и истины, представлялась людям в виде лабиринта со множеством входов и выходов, в которых невозможно было не заблудиться. Явился Соломон – и притча стала тем клубком ниток, с помощью которого люди стали свободно ходить по лабиринту Торы».

Раби Ханин говорил: «Был глубокий колодезь с превосходной, студеной водой, которою долгое время никто не пользовался, пока не нашелся человек, который, связав вместе несколько веревок, начал черпать воду из колодца, а за ним и другие стали черпать и пить. Так и Соломон: сказание за сказанием, притча за притчей – он достиг до сокровеннейших источников знания». (Там же)

* * *

В одном городе поучали народ одновременно раби Абагу и рав Хия бар[1]1
  Сын.


[Закрыть] Аба. Рав Хию, который объяснял галаху (закон), вскоре все покинули и собрались вокруг раби Абагу, с увлечением слушая сказания и притчи. Покинутый слушателями, рав Хия пал духом. Видя это, раби Абагу обратился к нему со следующей притчей: «В одно место пришли два торговца: один продает драгоценные камни, другой – простые, но полезные предметы домашнего обихода. Не естественно ли, что у второго окажется несравненно больше покупателей, нежели у первого?» (Сота, 40)

* * *

Велико было соперничество между галахистами и агадистами.

Раби Исаака Нафха[2]2
  Нафха – кузнец.


[Закрыть] пришли послушать рав Ами и рав Аси. Первый желал поучиться галахе, второй послушать агаду, и каждый просил о своем, не давая учителю приступить ни к той, ни к другой лекции.

По поводу этого раби Исаак сказал: «Своим соперничеством вы поставили меня в положение человек средних лет, имеющего двух жен – молодую и старую: первая выщипывает у него седые волосы, чтоб он имел вид молодого, а вторая – темные волосы, чтоб он более походил на старика. В конце концов, бедный человек остается лысым». (Б. – К., 60)

* * *

«До пределов вселенной слова их доходят». Это сказано о словах притчи. (Т. д. Ел.)

* * *

«Ты пьешь вино – кровь виноградных ягод». Подобно вину, притча влечет к себе сердце человеческое. (Сифре)

* * *

«Освежите меня яблоками», – говорит Суламифь в «Песне песней».

Читайте притчи: вкусом и ароматом плодам яблока подобны они.

* * *

Галаха – хлеб, агада – вино. (Ваик. – Р., 1)

Часть I

Сотворение мира и первые поколения

I. Сотворение мира

Повествование о сотворении мира начинается с буквы бет (а2), имеющей начертание, открытое только с одной, передней стороны. Этим предуказано, что только то, что последовало после начала божественного миростроительства, может быть доступно человеческому разумению. (Бер. – Р., 1)

Был у царя кубок из тончайшего стекла.

– Чем, – думал царь, – кубок этот наполнять? Горячей влаги стекло не выдержит, от холодной потускнеет.

И царь брал кубок только для теплых напитков.

Сотворил Бог вселенную и подумал – как руководить Своим творением: одним строгим правосудием – миру грозит разрушение; одним милосердием – земля в грехах потонет. «Соединю, – решил Господь, – правосудие с милосердием. И то, устоит ли?». (Там же, 12)

II. Небо и земля

Раби Елеазар бен[3]3
  Сын.


[Закрыть] Симеон учил:

– В Писании упоминается то сначала небо, потом земля, то в обратном порядке. Этим указано, что земля и небо вполне равноценны перед Господом. (Там же, 2)

III. Свет

– Как был сотворен свет? – спросил раби Симеон бен Егосадока?

– Господь, – ответил раби Самул бар Нахман, – облачился в ослепительно белые ризы, от которых потоками хлынул свет, засиявший от края до края вселенной. (Там же)

Раби Елезар учил:

– Свет, сотворенный Предвечным в первый день творения, был такой чистоты и силы, что человек мог видеть от конца до конца вселенной.

С появлением на земле греха и порока дивный свет этот начал тускнеть и, наконец, отнят был Всевышним у земного мира и приуготован для праведников в загробной жизни. (Хаг., 12)

IV. Деревья и злаки

Когда сотворено было железо, трепет страха прошел по деревьям.

Но железо сказало:

– Не давайте рукоятки для топора – и ни одно из вас повреждено не будет. (Бер. – Р., 5)

Раби Симон учил:

– Каждая былинка имеет ангела-хранителя, который властно повелевает ей: «Расти!» (Там же, 10)

V. Солнце и луна

«И создал Бог два светила великие»[4]4
  Одинаковой величины.


[Закрыть].

– Господи, – сказала луна, – невозможно двум царям один венец носить.

– Иди, – ответил Всевышний, – и сама умали себя.

– За то ли, Господи, что правдивое слово я молвила, Ты умалить себя повелеваешь мне? – взмолилась луна.

Отвечал Всемилосердный:

– Звезды да будут спутниками тебе.

(Хул., 60)

VI. «И всякая тварь»

Рав Иегула учил «со слов Рава»:

Ничто в мире Божьем не сотворено без цели.

– Даже те твари, существование которых кажется человеку совершенно нецелесообразным, содействуют строю и порядку мироздания, и Создатель творит волю Свою через каждое Свое творение, не исключая даже змеи, лягушки, комара. (Шаб., 77; Бер. – Р., 10)

Раби Негорая учил:

– Когда люди грешат, и кара небесная грозит обрушиться на них, милосердный взор Всевышнего останавливается на гадах и паразитах, – и Господь говорит:

– Этим, в которых надобности нет, я даю жизнь. Отниму ли ее у тех, кому Мною дано высокое назначение на земле? (Иеруш., Бер.)

VII. Человек

Раби Симон учил:

Когда Всевышний решил создать человека, между духами небесными произошел раскол. Одни говорили: «сотвори человека», другие: «не твори его».

– Сотвори его, – говорил дух Милосердия, – он будет творить милость на земле.

– Не твори его, – говорил дух Правды, – он ложью осквернит душу свою.

– Сотвори его, – говорил дух Справедливости, – добрыми делами он жизнь украсит.

– Не твори его, – говорил дух Мира, – землю враждою наполнит он.

Поверг Господь Правду на землю. И взмолились Ангелы-Служения, говоря:

– Владыка миров! Зачем пятнаешь Ты Правду, печать величия Твоего? Подними ее с земли, Господи!

И пока духи вели спор между собою, осуществилось дело божественного творчества.

– Для чего, – сказал Господь, – пререкания ваши? Сотворение человека уже совершилось. (Бер. – Р., 8)

Раби Меир учил:

– Со всех концов земли слетелись пылинки, частицы того праха, в который Господь вдохнул животворящее начало, душу живую и бессмертную. (Санг., 38)

Сотворен был только один человек.

Это должно служить указанием, что:

тот, кто губит хотя одну человеческую душу, разрушает целый мир, и кто спасает одну душу, спасает целый мир;

не может один человек возгордиться перед другим человеком, говоря: мой род знатнее твоего рода;

каждому человеку следует помнить, что для него и под его ответственность сотворен мир. (Там же, 37)

Создав человека, Господь повел его по садам Эдема, говоря:

– Гляди, как прекрасен этот мир, созданный Мною для тебя. Береги его и помни, что поврежденного тобою некому будет исправить. (Ког. – Р., 9)

VIII. В канун Субботы

Десять вещей предуготовано было в канун Субботы, в сумерки: пасть земли (поглотившая Корея и его сообщников), устье колодца (по сказанию – следовавшего за израильтянами в пустыне), человеческий голос Валаамовой ослицы, радуга (появившаяся после прекращения потопа), манна, посох Моисея, шамир (червь, с помощью которого, по древнему сказанию, Соломон тесал гигантские камни при построении храма), письмена, стиль для письма, скрижали Завета.

По другому сказанию – также: злые духи, гробница Моисея, овен, принесенный Авраамом в жертву вместо Исаака, и первые щипцы (без которых не могли бы быть изготовлены другие щипцы). (П. Аб., 5)

IX. Апофеоз вселенной

Рав Хама бар Ханина учил:

– Подобно царю, который любуется построенным им чертогом, Господь, взирая на юный мир, говорил:

– «Мир мой, мир мой! О, если бы вечно пребывал ты таким же прекрасным и чистым в очах Моих, как в первые дни твоего существования!» (Бер. – Р., 9)

Разукрашенному с царской пышностью венчальному балдахину подобен был мир в вечер шестого дня. И снизошел к миру, подобно невесте, святой покой Субботы. (Там же, 10)

«Все сделал Он прекрасным в свое время»[5]5
  Екклезиаст.


[Закрыть].

Раби Танхума учил:

– Мир был сотворен в урочное время, ранее которого ему не подобало быть созданным.

Раби Абагу учил:

– Миров многое множество созидал и разрушал Всевышний, – созидал и уничтожал, пока не была сотворена вселенная. И сказал Господь: «Те миры не годились, а в этом все прекрасно». (Там же, 9)

С гордостью взирал Создатель на вселенную, говоря (духам небесным):

– Видите существа, созданные Мною, и образы, Мною начертанные? «Вот как возникли небо и земля при сотворении их». Творец их воздает им хвалу, – кто же их унизит? Творец славит их, – кто же порицать их станет? Прекрасны и совершенный творения Мои. (Там же, 12)

X. Ева

«И Господь образовал Еву из ребра Адама».

Рассудил Господь так:

– Не сотворю ее из головы его, дабы она не была высокомерной: не из глаза его – чтобы она не была любопытной; не из уха – чтобы не подслушивала; не из уст – чтобы не была болтливой; не из сердца – чтобы завистливой не была; не из рук – чтобы не была любостяжательной; не из ног, чтобы не была праздношатающейся.

Из ребра – скромной и скрытой части тела – сотворил Господь женщину и, по мере образования каждого из членов тела ее, приговаривал: «Будь кроткою, женщина! Будь добродетельной, женщина!»

Однако же ни от одного из перечисленных недостатков не свободна женщина. (Там же, 18; Танх.)

– Ваш Бог – вор, – сказал кесарь рабан Гамлиелю: – усыпил Адама – и у сонного ребро украл.

– Позволь мне, отец, – сказала дочь р. Гамлиеля, – ответить вместо тебя.

И, обращаясь к кесарю, продолжала:

– Я требую правосудия: прошлой ночью к нам забрались воры и, похитив серебряный кубок, оставили нам кубок из чистого золота.

– О, если бы каждый день посылали нам боги подобных воров! – воскликнул кесарь.

– Так дурно ли было для Адама, что взамен ребра ему дана была женщина? (Санг., 39)

Из сказания раби Симеона бен Манасии:

– С материнской заботливостью Господь собственноручно заплел в косы волосы Евы перед тем, как впервые показать ее Адаму. (Бер. – Р., 61)