Текст книги "Агада. Большая книга притч, поучений и сказаний"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)
Пять учеников было у р. Иоханана бен Заккая: р. Элтэхер бен Гиркан, рю Иошуа бен Ханания, р. Иосе-Коген, р. Симеон бен Натанаил и р. Элазар бен Арах.
Качества их р. Иоханан определял так:
Элиэзер бен Гиркан – водоем цементированный, не теряющий ни капли.
Иошуа бен Ханания – благо родившей его[136]136
См. ниже, об Иошуе бен Ханании.
[Закрыть].
Иосе-Коген – образец благочестия.
Симеон бен Натанаил страшится малейшего греха.
Элазар бен Арах – неустанно бьющий родник знания. (Аб., 2)
«По-человечески»Когда у р. Иоханана бен Заккая умер сын, пришли ученики утешать его.
Первым вошел р. Элиэзер, сел перед ним и сказал:
– Разрешишь ли, учитель, сказать тебе слово утешения?
– Говори.
– Прародитель Адам имел сына, и когда сын этот пал мертвым, Адам утешился в своей скорби, что2 подтверждается его же словами: «Бог даровал мне другое дитя вместо Авеля». Утешься и ты, учитель!
– Разве мало для меня моей собственной скорби, – ответил р. Иоханан, – что ты еще про скорбь Адама напоминаешь мне?
Вошел р. Иошуа и сказал:
– Разрешишь ли, учитель, сказать тебе слово утешения?
– Говори.
– Иов имел сыновей и дочерей, и все они погибли в один день. И Иов утешился, говоря: «Бог дал и Бог взял. Да будет благословенно имя Господне!» Утешься и ты, учитель!
– Разве мало для меня моей собственной скорби, – ответил р. Иоханан, – что ты еще про скорбь Иова напоминаешь мне?
Вошел р. Иосе и сказал:
– Разрешишь ли, учитель, сказать тебе слово утешения?
– Говори.
– Аарон имел двух, уже возмужалых, сыновей; оба они погибли в один день. И Аарон утешился, что2 подтверждается сказанным: «И Аарон молчал». А в такие минуты возможность оставаться молчаливым есть уже сама по себе утешение. Утешься и ты, учитель!
– Разве мало для меня моей собственной скорби, – ответил р. Иоханан, – что ты еще про скорбь Аарона напоминаешь мне?
Вошел р. Симеон и сказал:
– Разрешишь ли, учитель, сказать тебе слово утешения?
– Говори.
– Царь Давид имел сына; сын умер, и Давид утешился, что2 подтверждается сказанным: «И Давид утешил жену свою Бат-Шеба, и она родила. И он назвал сына именем Соломон». Утешься и ты, учитель!
– Разве мало для меня моей собственной скорби, – ответил р. Иоханан, – что ты еще о скорби царя Давида напоминаешь мне?
Входил р. Элазар бен Азария. Завидя его, р. Иоханан сказал слуге:
– Возьми скорей умывальный сосуд и ступай за мною в ванную. Я хочу уйти, потому что это великий человек – и мне не устоять перед ним.
Но р. Элазар успел войти и, сев перед р. Иохананом, обратился к нему с такими словами:
– Скажу тебе притчу.
Ты подобен человеку, которому царь отдал сокровище на хранение. День за днем человек этот со слезами и вздохами повторял: «Горе мне! Когда, наконец, я благополучно освобожусь от обязанности оберегать отданное мне на хранение сокровище?»
– Так и с тобою, учитель: дал тебе Бог сына, который ревностно изучал и Тору, и слово пророческое, и поучения мудрецов наших. И безгрешным и чистым ушел он из мира. Не должен ли ты утешиться тем, что безупречно возвратил сокровище, отданное тебе на хранение?
– Элазар, сын мой! – радостно сказал р. Иоханан, – по человечески[137]137
То есть просто и сердечно.
[Закрыть] утешил ты меня! (Аб. – де-р. Н., 14)
Когда р. Иоханан бен Заккая заболел, ученики пришли его проведать. При виде их слезы потекли у него из глаз.
– Учитель! – заговорили они, – светоч Израиля! Столп народный! Молот могучий! О чем плачешь ты?
Отвечал р. Иоханан:
– Дети мои! Если бы меня повели к царю смертному, который сегодня здесь, а завтра в могиле, и гнев которого не вечен; и если он в темницу заключит меня, то не на веки, и если казнит меня, то казнь та не вечная; и словами можно умилостивить его, и подарками задобрить, – я и тогда плакал бы. Тем более теперь, когда поведут меня к Царю царей, свят и благословен Он, жив и сущ во веки вечные! Если Он вознегодует на меня, негодование это будет вечным, и если Он в темницу заключит меня, заключение это будет вечным, казнит меня – казнь моя станет казнью вечною. И словами мне не умилостивить Его и подарками не задобрить. И мало того: два пути лежат передо мною – один в рай, другой в ад, и не знаю я, которым их двух путей поведут меня. Как же не плакать мне?
Предсмертное благословение– Учитель, благослови нас! – стали просить ученики.
– Да будет воля Господня, – произнес р. Иоханан, – чтобы страх перед Богом был также силен в вас, как страх перед людьми!
– И этого достаточно, учитель?
– О, дал бы только Бог! Вы знаете – совершающий преступление повторяет одно: «Только бы никто не заметил сделанного мною!» (Берах., 28)
Со смерти рабан Иоханана бен Заккая погас блеск Мудрости. (Сот., 49)
Кожанный мех и мышиПока был жив р. Иоханан бен Заккая, все пятеро учеников оставались при нем. После кончины его они переселились в Ямнию, за исключением Элазара бен Араха, который возвратился к жене своей, жившей в местности, богатой источниками и растительностью. Рассчитывал он, что товарищи придут к нему, и после напрасных ожиданий решил самому отправиться к ним. Но жена воспротивилась этому, говоря:
– Кто нуждается в ком?
– Они во мне.
– И так: кожаный мех[138]138
Для хранения пищевых продуктов.
[Закрыть] и мыши – кто к кому идет обыкновенно? Мыши к меху, или мех к мышам?
Послушался р. Элазар жены и остался дома, пока не позабыл все, чему учился.
Через известное время явились товарищи и стали предлагать ему ученые вопросы. Но Элазар уже не умел отвечать им. (Ког. – Р.)
Р. Ханин бен Доса
Горсть рожковКаждый день раздавался Бат-Кол:
«Весь мир получает питание свое ради заслуг сына Моего Ханины, а сын Мой Ханина довольствуется горстью рожков от одной субботы до другой. (Таан., 24)
Самопекущая печьКаждый раз в канун субботы жена р. Ханины, стыдясь своей бедноты, клала в печь дымящуюся головню[139]139
Чтобы по дыму из трубы, думали, что она субботние хлебы печет.
[Закрыть].
Была у нее злая соседка и однажды в канун субботы она сказала себе:
«Знаю ведь я, что нет у них ничего. Пойду-ка погляжу, с чего это дым из трубы идет?»
Пришла и начала стучать в дверь. От стыда за свою бедность жена р. Ханины скрылась в другую комнату. В это время произошло чудо: соседка, войдя, нашла печь полною хлебами, а квашню тестом.
– Послушай, послушай, – закричала она, – неси скорее лопату, – хлеб твой подгорает!
– Я за лопатой и пошла, – спокойно ответила жена р. Ханины. (Там же)
Ножка золотого столаГоворит однажды р. Ханине жена его:
– Доколе будем мы жить в такой бедноте?
– Но что же делать?
– Помолись Богу и попроси дать нам что-нибудь из тех сокровищ, которые приуготованы для праведников в грядущей жизни.
Помолился р. Ханина. Появилось подобие руки и бросила ему ножку от золотого стола. В ту ночь увидел р. Ханина во сне: сидят за райской трапезой праведники, каждый за золотым столом о трех ножках, а он с женою за столом о двух ножках.
Рассказал он жене о своем сне и спрашивает:
– Приятно ли тебе будет, когда все праведники будут сидеть, каждый за столом о трех ножках, а у нашего стола одной ножки не будет доставать?
– Нет, нет! – заявила жена, – помолись, чтобы взяли ее обратно.
Помолился р. Ханина, и ножка была взята обратно. (Таан., 25)
Соседка р. Ханины строила себе домик, и потолочные балки оказались недостаточно длинными. Пришла она и рассказала о том р. Ханине.
– Как зовут тебя? – спросил р. Ханина.
– Эйху.
– Эйху, – сказал р. Ханина, – повелеваю, чтобы балки сделались достаточно длинными!
Так и произошло.
Пелеймо рассказывал:
– Я видел этот домик. Балки выступали на целый локоть с одного и с другого конца, и соседи мне говорили: «Это тот самый домик, балки которого удлинились по молитве р. Ханины бен Досы». (Там же)
Сказка о чудесных козахБыли у р. Ханины козы.
Приходят соседи и говорят:
– Козы твои вред нам приносят.
– Если это правда, – отвечает р. Ханина, – то пусть медведи растерзают их, а если нет, пусть вечером каждая принесет медведя на своих рогах.
И вечером каждая коза принесла по медведю на своих рогах[140]140
Одна из тех легенд Агады, к которым (как и к рассказу о чуде с балками) сами агадисты не могли относиться иначе как к невинной, забавной сказке. Любопытно, однако, в этих легендах то, что чудо вызывается данным лицом не по непосредственному его почину, ради прославления себя как чудо творца, а всегда вытекает из желания его оказать кому-либо помощь и поддержку, вещественную или моральную – вплоть до защиты бедных коз от несправедливых на них нареканий.
[Закрыть].
Откуда у бедного р. Ханины взялись козы?
По словам рав Пинхоса, дело было так:
– Однажды какой-то прохожий оставил у дверей р. Ханины нескольких кур и ушел. Найдя кур, жена р. Ханины приютила их у себя в доме, но муж запретил ей пользоваться яйцами от этих кур. Пошли цыплята, и кур расплодилось столько, что не оставалось свободного места в доме. Тогда они продали кур и купили коз.
Вскоре после этого явился хозяин кур и говорит своему товарищу:
– Вот в этом месте я оставил своих кур.
Услыхал это р. Ханина и говорит:
– А можешь ли ты указать их приметы?
– Могу.
Указал тот человек приметы кур – и р. Ханина отдал ему коз. (Таан., 25)
Чудо с горящим уксусомОднажды в канун субботы, уже в сумерках, р. Ханина застал свою дочь чем-то огорченною.
– Чем, – спросил он, – огорчена ты, дочь моя?
– Вместо сосуда с маслом я, по ошибке, взяла сосуд с уксусом и налила из него в лампаду.
– Не беда, дочь моя, – сказал р. Ханина, – Тот, Кто маслу повелел гореть, прикажет гореть и уксусу.
И лампада с уксусом горела весь субботний день, до тех пор, пока от нее же взяли огонь для Авдалы[141]141
Восковая свеча, зажигаемая на исходе субботы, праздника и поста Иом-Кипур при чтении молитвы того же названия.
[Закрыть]. (Там же)
Был с р. Ханиной такой случай:
Видя, как сограждане его отпарвляются в Иерусалим с разными приношениями, он стал жаловаться на свою судьбу:
– Все несут дары свои в Иерусалим, а мне и понести нечего.
Что же он надумал? Отправился на пустырь за город и, высмотрев там гранитную плиту, выломал ее, обтесал, отполировал – и решил:
– Беру на себя доставить этот камень в дар св. граду.
Стал он искать носильщиков, встретил пятерых и спрашивает:
– Возьметесь ли доставить этот камень в Иерусалим?
– За пятьдесят сэла[142]142
Древняя монета.
[Закрыть] доставим, – отвечают носильщики.
Р. Ханина готов был бы заплатить, но такой суммы у него не было.
Носильщики ушли.
Послал Господь пять ангелов в образе людей.
– Доставите ли вы камень этот в Иерусалим? – спросил р. Ханина.
– За пять сэла, – ответили они, – доставим, но только и ты хотя бы одной рукой, хотя бы одним пальцем подсоби нам.
Сделал так р. Ханина – и они мгновенно очутились в Иерусалиме. Обратился р. Ханина к носильщикам, чтобы отдать им плату, но их не стало.
Пришел р. Ханина в Синедрион и рассказал о случившемся.
– Не иначе, – сказали там, – как Ангелами Служения доставлен твой камень сюда. (Когел. – Р., 1)
ЗмеяПоявилось в одном месте чудовище-змея, искусавшая множество людей. Сказали об этом р. Ханине.
– Укажите мне ее нору, – сказал р. Ханина.
Привели его туда. Наступил он ногою на отверстие норы. Поднялась змея, ужалила его – и упала мертвой.
Взял ее р. Ханина на плечо и принес в школу.
– Видите, дети мои, – сказал он ученикам, – не змея убивает, а грех.
По этому поводу сложилась поговорка:
«Горе человеку, который наткнется на змею, и горе змее, которая попадется р. Ханине бен Досе». (Берах., 33)
Однажды воры увели у р. Ханины осла, поставили его у себя во дворе на привязи и дали ему сена, ячменя и воды. Но осел стоял, не дотрагиваясь ни до корма, ни до воды.
«Не стоит, – решили воры, – и держать его дальше: того гляди, еще околеет и весь двор заразит».
Отвязали осла и прогнали. Послелся бедный осел домой.
Услышал крик его сын р. Ханины.
– Отец! Отец! – позвал он, – похоже на крик нашего животного.
– Открой поскорее ворота, – откликнулся р. Ханина, – бедное животное давно умирает от голода.
Впустили осла во двор, дали ему сена, ячменя и воды, и он принялся есть и пить.
Правду говорят: «В старину безупречны были не только сами праведники, но даже их животные»[143]143
Примером чего может служить осел р. Ханины бен Досы, не дотронувшийся до корма, данного ему ворами.
[Закрыть]. (Аб. де-р. Н., 8)
Про р. Ханину рассказывали, что молясь за больных, он предсказывал, кому выздороветь, кому умереть.
На вопрос: как он это узнает, он отвечал:
– Если плавно течет моя молитва, это служит мне указанием, что больной пощажен, если нет – что он обречен. (Берах., 34)
Минута в минутуОднажды, когда заболел сын у рабан Гамлиеля, он послал двух ученых мужей к р. Ханине просить его помолиться о милости Господней. Увидав их, р. Ханина взошел в верхнюю горницу и углубился в молитву. Сойдя вниз, он сказал посланным р. Гамлиеля:
– Вы можете идти: жар у больного прекратился.
Записали они, точно отметив время, когда сказал это р. Ханина. А когда они возвратились и передали слова р. Ханины, р. Гамлиель заявил:
– Клянусь, что это произошло ни раньше, ни позже: в ту именно минуту жар у больного прекратился, и он попросил пить. (Там же)
Слуга и вельможаЕще случай был с р. Ханиной бен Досой.
Пришел он к р. Иоханану бен Заккаю поучиться божественной мудрости, а в то время у р. Иоханана заболел сын, и стал патриарх просить р. Ханину, говоря:
– Ханина, сын мой! Помолись о милости Господней к моему больному.
Низко, до самых колен, склонил голову р. Ханина и углубился в молитву.
Больной выздоровел.
– Если бы я, – сказал р. Иоханан жене, – хотя целый день просидел, поникнув головой до колен, молитва моя не была бы услышана.
– Но настолько разве Ханина достойнее тебя?
– Не в достоинстве дело. Но Ханина кротостью своей подобен слуге перед царем, а я и перед Господом стою как вельможа перед царем. (Там же)
Со смертью р. Ханины бен Досы не стало более людей деятельного благочестия. (Сот., 49)
Рабан Гамлиель II, Ямнийский
«Не власть, а рабство»Рабан Гамлиель и р. Иошуа плыли вместе на одном корабле. Р. Гамлиель имел с собою только печеный хлеб, а Иошуа, кроме хлеба, взял про запас и пшеничной муки. Когда вышел весь хлеб у р. Гамлиеля, он начал пользоваться мукою р. Иошуи и при этом спросил:
– Разве знал ты наперед, что мы задержимся в пути, и запасся мукою?
– Есть одна звезда, – ответил р. Иошуа, – которая появляется через каждый семьдесят лет, и при ее появлении мореплаватели часто сбиваются с пути. Я и подумал, как бы не случилось это с нашим кораблем.
– Удивляюсь тебе, – сказал р. Гамлиель, – ты обладаешь столь разнообразными знаниями, а пускаешься в плавание [в поисках за заработком].
– Вместо того, чтобы удивляться мне, – ответил р. Иошуя, – не находишь ли ты достойною удивления судьбу двух твоих учеников, р. Иоханана бен Гудгоды и р. Элазара бен Хисмы? Люди эти умеют вычислить, сколько капель содержится в океане, а у них ни хлеба нет, ни одеться не во что.
Узнав об этом, решил р. Гамлиель назначить тех учеников своих на какую-нибудь почетную общественную службу.
С этой целью р. Гамлиель, возвратясь из плавания, позвал их к себе. Но они, узнав, зачем их зовут, отказались прийти. Вторично послал за ними р. Гамлиель, и они наконец явились.
– Вы считаете, – сказал им патриарх, – что, назначая вас на общественную службу, я власть вам даю? Рабство даю я Вам, по слову старейшин царю Рехавааму. «Ныне слугою ты будешь народу этому». (Гор., 24)
В доме у р. Гамлиеля висели на стене две таблицы с изображениями лунных фаз, и по ним он проверял покаазания свидетелей о новолунии[144]144
В то время установленной календарной системы еще не было, и наступление новомесячия, а в зависимости от этого и наступление праздников, устанавливалось по наблюдениям частных лиц за фазами луны.
[Закрыть].
Однажды между р. Гамлиелем и р. Иошуей вышел спор относительно момента новомесячия и, в зависимости от этого, поста Иом-Кипур. Послал р. Гамлиель к р. Иошуе и велел сказать ему:
– Приказываю тебе явиться ко мне с посохом в руке и деньгами в кармане в тот самый день, когда, по твоему утверждению, имеет быть Иом-Кипур.
В это время к р. Иошуе заходил р. Акиба и, видя его глубоко огорченным, спрашивает:
– Чем огорчен ты, учитель?
– Акиба, – отвечает р. Иошуа, – лучше бы мне год целый лежать больным в постели, чем исполнить повеление патриарха.
– Я же, – сказал на это р. Акиба, – считаю неоспоримым одно: всякое постановление р. Гамлиеля должно оставаться в силе. Ибо сказано: «Вот праздники Господни, священные дни, которые вы должны определять». Точно ли, или не точно их определяют – эти праздники обязательны.
Приходит р. Иошуа к р. Досе бен Гиркан. И говорит ему р. Доса:
– Если начать обсуждать постановления бет-дина[145]145
Ученая коллегия с функциями законодательной и судебной.
[Закрыть] рабан Гамлиеля, мы должны будем подвергнуть пересмотру постановления всех бет-динов со времен Моисея и до настоящего дня. Нет, каждый бет-дин, состоящий из трех судей, имеет такое же значение, как и бет-дин времен Моисея.
Отправился р. Иошуа в Ямнию и с посохом в руке и деньгами в кармане явился к рабан Гамлиелю в тот самый день, когда по утверждению его же, р. Иошуи, должен был быть Иом-Кипур. Увидя его, встал рабан Гамлиель, поцеловал его в голову и сказал:
– Мир тебе, учитель мой и ученик мой: учитель мой – в мудрости, ученик мой – в послушании. Благо тому поколению, в котором великие подчиняются малым! (Р. – Гаш., 24)
Патриарх, глава Синедриона, человек богатый и гордый знатностью рода – рабан Гамлиель чрезвычайно сурово относился к своим принципиальным противникам, в особенности
к р. Иошуе, и в спорах с ними не всегда оставался в границах беспристрастия и справедливости. Это не могло не вызвать недовольства со стороны учеников и посторонних посетителей академии. И недовольство это выразилось, наконец, в весьма резкой форме.
[Закрыть]
Между р. Гамлиелем и р. Иошуей возник спор по вопросу богослужебного ритуала; именно: следует ли считать вечернюю молитву («Маарив») обязательной, или нет. Во все время спора рабан Гамлиель сидел на своем председательском месте, заставляя р. Иошую продолжать прения стоя. Такое явное пренебрежение к противнику вызвало взрыв негодования среди всех присутствующих. В виде протеста они прервали речь тургемана[147]147
Лицо, излагавшее речь ученого в доступной форме.
[Закрыть], и со всех сторон стали раздаваться голоса:
– До каких пор еще он будет оскорблять и тиранить р. Иошую? Пора, наконец, лишить его патриаршего звания!
Тут же стали обсуждать вопрос о заместителе.
– Выберем, – предлагали одни, – р. Иошую.
– Неудобно, – возражали другие: – он же послужил причиной смещения рабан Гамлиеля.
– Изберем, быть может, р. Акибу?
– Нет, он человек не знатного рода.
Избрать решили р. Элазара бен Азарию, человека мудрого и богатого, к тому же потомка, в десятом колене, пророка Эзры.
Пришли ученые к Элазару бен Азарии и говорят:
– Соблаговолит ли учитель стать главою академии?
– Я должен, – ответил р. Элазар, – посоветоваться с домашними моими.
Спросил он совета у жены.
– Опасаюсь, – заметила жена, – чтобы и тебя не сменили также, как и твоего предшественника.
– Пословица гласит, – сказал р. Элазар: – «День один пей из дорогого бокала, хотя бы он завтра и разбился».
– Но ты еще так молод, – продолжала жена, – ни одного седого волоса не имеешь.
В то время р. Элазару было всего восемнадцать лет. И совершилось чудо: восемнадцать рядов седых волос венцом окружили чело его.
В тот же день был устранен привратник академии и всем желающим учиться был открыт свободный вход. Не так, как было при рабан Гамлиеле, который, не довольстуясь внешним благоприличием слушателей, требовал доказательства их нравственной безупречности.
Немедленно же академия наполнилась целыми рядами новых слушателей.
Видя это, пал духом рабан Гамлиель:
– Не был ли я со своими строгостями, – подумал он, – в самом деле причиною уменьшения знания в народе?
Но в ту же ночь было ему видение: урны белые, наполненные пеплом[148]148
Символ небезупречности некоторых из вновь допущенных в академию слушателей, а вместе с тем и указание на то, что строгие отношения рабан Гамлиеля к ученикам не всегда заслуживали порицания.
[Закрыть].
В тот же день, когда р. Элазар бен Азария был избран патриархом, приступлено было к составлению свода решений «Эдуиот», и ни одной галахи, установление которой зависело от Синедриона, не осталось нерешенной.
Рабан Гамлиель и после устранения его от патриаршества не переставал посещать академию и принимать участие в ее работах.
[Споры его с р. Иошуей по-прежнему возникали нередко. Но, споря с ним как равный с равным и высоко ценя его обширные знания] рабан Гамлиель решил попросить у р. Иошуи прощение за все нанесенные ему обиды. С этой целью рабан Гамлиель отправился к нему на дом.
Пришел он и видит – стены в доме черны от дыма и копоти.
– Судя по виду этих стен, – сказал рабан Гамлиель, – ты, должно быть, занимаешься кузнечным ремеслом?
На это р. Иошуа ответил:
– Горе поколению, которому ты вождь, и горе кораблю, которому ты кормчий! Ибо не знаешь ты, в какой нужде живут обыкновенно ученые и каким мучительным трудом добывают себе пропитание.
– Я виноват перед тобою, – сказал рабан Гамлиель, – прости меня!
Р. Иошуа не отвечал.
– Из уважения к предку моему сделай это.
Смягчился р. Иошуа и помирился с ним. (Берах., 27)
ВиночерпийОднажды на свадьбе у сына рабан Гамлиеля сидели за столом трое ученых – р. Элиэзер, р. Иошуа и р. Саддок, и сам рабан Гамлиель наливал гостям вино в бокалы.
Подал рабан Гамлиель бокал р. Элиэзеру, но тот бокала не принял; подал р. Иошуе – этот принял.
– Допустимо ли это, Иошуа? – обратился к нему р. Элиэзер. – Мы сидим, а учитель наш рабан Гамлиель стоит и вино нам наливает!
– Мы знаем человека более великого, – возразил р. Иошуа, – который прислуживал своим гостям: Авраам был величайшим человеком своего времени, и про него сказано: «И сам стоял перед ними». Скажешь, может быть, те странники были ангелами? Но Аврааму ведь явились они в виде простых аравитян. Так почему бы и рабан Гамлиель не послужит виночерпием нам?
– А я другое скажу, – отозвался р. Саддок, – доколе, забывая о величии Всевышнего, вы будете спорить о почестях людских? Господь направляет ветры, возносит облака, изливает дождь, оплодотворяет землю и каждой живой душе питание посылает. Что же обидного для рабан Гамлиеля в том, что он прислуживает нам? (Кид., 32)
