Текст книги "Знание-сила, 2001 № 02"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанры:
Научпоп
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Ответственность, вина и память
Немецкий фонд «Память, ответственность, будущее» выдаст компенсацию тем, кто во время войны был вывезен на принудительные работы в Германию. Другой немецкий фонд – Фридриха Науманна работает на то, чтобы прошлое не могло повториться.
За круглым столом, разговор за которым организовали оба немецких фонда, председательствовал представитель фонда Науманна в Москве доктор Бомедорф. Люди собрались самые разные: лица су 1760 официальные (даже представитель российского правительства), не очень официальные (представлявшие общественные организации вроде «Мемориала»), совсем не официальные (те, например, кто проводил исследования или другую работу при поддержке фондов) и журналисты. Разговор шел о том, как организовать выплату компенсаций и что уже сегодня делается для предупреждения катастроф, подобных былым.
Почему-то долго говорили о том. как организовать выплаты в Прибалтике.
В конце концов, кто-то не выдержал: какая разница, пойдут выплаты компенсаций бывшим остарбайтерам Литвы и Латвии через Москву или напрямую?! Главное, чтобы они добрались до адресата. Председатель немецкого фонда Науманна и представитель канцлера по выплатам компенсаций граф Ламбсдорфф мягко заметил, что у прибалтов нет никаких финансовых претензий к российскому фонду, просто они хотели бы получать свою долю компенсации как независимое государство, то есть отдельно. Председатель российского фонда «Взаимопонимание и примирение», партнера немцев, основанного как раз для организации выплат в России, сказал что-то насчет компьютеров, в которых все данные, и что фонд готов отчитаться за каждую копейку, и что СМИ все искажают, а у них пропало только то, что пропало у всех, когда лопнули российские банки.
Стало неприятно.
Собственно, в самой теме компенсаций за принудительную работу в Германии, в том числе и в концлагерях, есть что-то неприятное. Как оценить пять лет в Дахау, Освенциме. Треблинке? Один год? Месяц? Даже несколько дней – это трудно себе представить, это не имеет цены и не поддается материальной компенсации.
С чего граф Ламбсдорфф и начал свое выступление: разумеется, страдания сотен тысяч людей невозможно пересчитать на деньги; разумеется, это чисто символическая компенсация, и все-таки Германия чувствует себя обязанной хоть так оплатить труд рабов (в концлагерях) и рабочих (на заводах, фермах, в домах Третьего рейха).
Рядом со мной сидела пожилая женщина, бывшая узница Освенцима, представлявшая на этом собрании таких же, как она, узников концлагерей. Она очень внимательно слушала, серьезно вникала в детали, а когда получила слово, начала со «Спасибо», обращенного к немцам; ее благодарность была полновесной, искренней – очень уж заждался человек хоть какой-то справедливости. А сколько их уже ничего не ждут и просто понятия не имеют о том, что сегодня, сейчас могли бы получить эту самую компенсацию, по нынешним временам очень даже приличные деньги, и продолжают привычно замалчивать тот, немецкий, период своей жизни! Как вы найдете их, рассеянных по огромной стране, спрятавшихся, молчащих?
Между тем по «межгосударственной» справедливости ни ей. ни другим жителям бывшего СССР, принудительно работавшим на Третий рейх, вообще-то никакой компенсации не полагается; СССР, в отличие от других стран, оккупированных Германией времен нацизма, отказался от нее сразу после войны и надавил на прочие социалистические страны, например сильно пострадавшую от оккупации Польшу, вынудив ее к тому же самому. Жест, как всегда, был важнее интересов граждан, которых, впрочем, и за граждан-то не считали: многие из них продолжили свой крестный путь в сталинских лагерях.
Кстати, а что там с компенсацией нашим родным соотечественникам, проведшим долгие годы в этих самых лагерях? Ее задерживают так же, как «детские» деньги и всяческие другие пособия, а тем временем бывшие узники ГУЛАГа умирают, облегчая задачи бюджета? А как с компенсацией их детям, выросшим в детских домах для «врагов народа»? Говорят, когда предложение включить их в списки всяческих льготников обсуждалось в Государственной думе, кто-то из депутатов сказал: «Они наш Союз развалили, а мы им еще и деньги платить будем?!», и предложение провалили Возможно, Союз был бы еще жив, если бы детей «врагов народа» вообще не было, как и «врагов народа», как и самого террора, их породившего в таком множестве. Однако памятник Дзержинскому те же депутаты хотели поставить на место…
В овальном зале Библиотеки иностранной литературы обсуждалась работа двух немецких фондов в России.
Итак, чисто юридически никто ничего нам не должен: отказались и отказались, ваше дело.
У немецких политиков интерес к вопросу о компенсации остарбайтерам сложился гораздо раньше, чем у советских. Первыми и активнее других его будировали партия зеленых и социал-демократы.
В Штутгарте существует Объединение бывших принудительных рабочих нацистского режима, борющееся за их права; объединение выпускает два бюллетеня под девизом «Избыть до конца бесправие Второй мировой войны», бомбардирует обращениями концерны, в свое время нажившиеся на даровом труде, с требованиями направить часть прибыли на компенсации, а на некоторые предприятия объединение подавало в суд по тому же поводу. Примерно тем же занимаются Федеральный союз – информационно-консультационная служба для лиц, преследовавшихся при нацизме, и Фонд имени Генриха Белля (Кельн), финансировавший вместе с московским «Мемориалом» проект «Восточные рабочие». Есть еще и «Международная служба поиска», входящая в систему Красного Креста и занятая поиском документов, необходимых бывшим остарбайтерам, чтобы подтвердить свое право на компенсацию.
Эти женщины делали снаряды, которые полетят в немцев.
Их сестры, вывезенные на принудительные работы в Германию, делали снаряды, которые потом летели в бойцов Красной Армии Конечно, все эти «ИГ Фарбениндустри», «Крупп», «АЕГ», «Сименс», «Рейнметалл» и прочие вовсе не рвались восстанавливать нарушенную полвека назад справедливость по отношению к людям, про которых часто даже не известно, где они находятся и живы ли еще, за счет своих нынешних прибылей. Более того, поставьте себя на место современного молодого немца, часть заработка которого федеральное правительство систематически изымает для разного рода компенсаций. С одним таким немцем я случайно познакомилась в компании. Он был простым рабочим, приехал в Россию как турист и сначала старательно повторял накрепко усвоенное в школе: мы, немцы, виноваты, особенно перед евреями, мы обязаны платить, платить и платить и никогда, наверное, не расплатимся за то, что натворили наши старшие поколения. Потом он выпил и замолчал. Потом он еще выпил и стал тихонько спрашивать соседа, говорящего по-немецки: объясни мне, пожалуйста, я много и тяжело работаю, я никого никогда не обижал, ну объясни мне, почему часть своего заработка я должен кому-то отдавать и сколько это будет продолжаться?
Это был очень простой человек, и крепко выпив, он, наверное, произнес то, что образованный немец ни за что не скажет. Но подумает. Может подумать.
Почему же снова и снова в Германии возникают организации и объединения, маниакально требующие, чтобы нынешнее поколение платило по счетам старших?
Перед заседанием за круглым столом нам удалось поговорить с графом Отто Ламбсдорффом, прибывшим на несколько дней из Германии, чтобы встретиться с некоторыми российскими политиками (особенно тесные отношения сложились у графа с Григорием Явлинским), урегулировать некоторые проблемы с администрацией президента по поводу выплат (часть средств, выданных в качестве компенсаций бывшим остарбайтерам в начале девяностых годов, была использована правительством не по назначению). В разговоре участвовали представитель фонда Фридриха Науманна в Москве господин Бомсдорф и руководитель Регионального бюро Центральной, Юго-Восточной и Восточной Европы фонда Фридриха Науманна господин Кляйн.
Между прочим, Отто Ламбсдорфф – граф Российской империи: его немецкие предки служили русской короне, и император Александр I пожаловал одному из них, Матвею Ивановичу Ламбсдорффу, генерал-лейтенанту царской армии, первому губернатору Курляндии, воспитателю будущего императора Николая Павловича и великого князя Михаила Павловича, графский титул. Так что связи с Россией у графа семейные. Но карьеру он сделал в Германии: с 1972 года – депутат бундестага, с 1977 по 1984 – федеральный министр экономики; с 1988 по 1993 – председатель Свободно-Демократической партии; сейчас он вместе с 1еншером – почетный председатель этой наиболее либеральной немецкой партии. А также председатель правления фонда Фридриха Науманна и специальный представитель федерального канцлера по выплатам компенсаций лицам, находившимся на принудительных работах в Германии.
– Федеральный бюджет и многие концерны, на предприятиях которых в свое время трудились депортированные с восточных оккупированных территории рабочие, выделили фонду «Память, ответственность и будущее» 10 миллиардов марок, – сказал Огго граф Ламбсдорфф. – На выплату компенсаций пойдет 8, / миллиарда; часть денег предназначена на мероприятия, призванные предотвратить повторение преступлений нацизма.
Сегодня эксцессы, по своей природе сходные с теми преступлениями, происходят практически во всех странах Запада. Вы наверняка слыхали о террористических актах в синагогах Америки, Франции, Германии. Мы сталкиваемся сейчас с ненавистью к иностранцам, иммигрантам в европейские страны, в том числе и в Германию. Все, что касается прав человека, нуждается в особом внимании и особых усилиях. Конечно, в Германии любой, кто нарушит права иностранца, попадет в тюрьму; тут все худшее уже было. Наш интерес и наша задача – воспрепятствовать повторению. А это значит – воспитание. Оно начинается в семьях и идет через школы, через университеты. Это дело длительно по самой своей природе, оно не может произойти со дня на день.
Интересно: в Германии преступления против иностранцев совершают в основном люди, которые едва-едва окончили самую низшую, начальную школу. В экстремистских группировках едва ли можно найти выпускников средней, тем более высшей школы. Я надеюсь, что так это и останется, хотя не мог бы за это полностью поручиться.
Борьба за права человека никогда не прекратится. И усилия наши необходимо постоянно продолжать.
Меня поразила эта убежденность в том, что права человека всегда будут нуждаться в охране и защите, такой взгляд в будущее не назовешь оптимистическим.
– Я совершенно уверен, что эта борьба никогда не прекратится, – очень серьезно подтвердил семидесятичетырехлетний граф Ламбсдорфф. – Всякое другое мнение было бы нереалистично. И если хочешь действительно приблизиться к этой проблеме, нужно ее рассматривать как долгосрочную.
Его мнение тут же подтвердил господин Кляйн: этнические предрассудки по-прежнему создают проблемы с правами человека. На территории Центральной и Восточной Европы сегодня это прежде всего проблемы с цыганами – в Болгарии, Румынии, Венгрии, Чехии, Словакии. Как раз по отношению к цыганам ситуация сложилась вполне сопоставимая с той, в которую в свое время попали евреи. В прибалтийских странах достаточно сложная ситуация с меньшинствами, которые порой составляют большинство населения, – речь, разумеется, о русских. В государствах-преемниках бывшей Югославии есть проблемы и с национальными, и с религиозными меньшинствами, все те же проблемы, которые совсем недавно приводили к войнам и до сих пор не решены.
– Недавно я был на Южном Кавказе – в Грузии, Армении, Азербайджане. Там многие жалуются, что в России их называют «черными», – заметил господин Кляйн. – Они хотели бы изменить свой образ и преодолеть эту дискриминацию. Но есть и поразительные примеры благополучного решения подобных проблем. В Болгарии, например, довольно много турок, которые после какого-то периода преследований теперь относительно неплохо интегрированы в болгарское общество.
Действительно, воспитание толерантности, готовности понимать и принимать инаковоеть, умение вести диалог с носителями другой культуры, других привычек, представлений, ценностей – такое воспитание могло бы противодействовать этнической, конфессиональной, социальной нетерпимости и розни. Оно актуально сегодня не меньше, чем в недавнем прошлом. Очевидно, нынешняя немецкая система образования способна формировать толерантность, раз непременная характеристика хулиганствующих экстремистов – отсутствие за плечами даже средней школы.
Насколько наша система образования пронизана духом терпимости и диалога?
Именно в этой точке смыкаются интересы и задачи двух немецких фондов, работающих в России, – «Память, ответственность и будущее» и Фонда Фридриха Науманна. Последний уже немало сделал, взращивая культуру диалога, дискуссии в либеральных клубах по всей стране.
– В любом городке России есть хоть небольшая группа людей, озабоченных проблемами создания гражданского общества, – говорит представитель фонда в Москве господин Бомсдорф. – В Европе не очень хорошо все это себе представляют, но мы уже убедились, что такие неформальные группы есть действительно повсюду; они работают внутри общества и в конечном итоге на благо общества. Они-mo и есть наши партнеры. Прежде всего, на них опираемся мы с координатором Галиной Ko3Jioeou, создавая либеральные дискуссионные клубы. У нее поразительная способность завязывать и поддерживать связи по всей стране. В одном городе собираются молодые юристы, в другом нашли друг друга молодые историки, в следующем – это региональная организация «Мемориал» или молодежный парламент, или экологи, или, как например в Перми, это организация, которая добивается сохранения пермского концлагеря.
Знаете, однажды в Кировограде к нам обратилось руководство одного из исправительно-трудовых лагерей для молодых преступников, попросили там, на зоне, провести дискуссию. Мы провели. хотя это, конечно, экстремальный случай.
В 1995 году мы открыли региональное бюро фонда в Екатеринбурге и оттуда тоже ведем нашу работу.
Возможность где-нибудь в Перми, Липецке, Таганроге собраться и поспорить, например, о том, есть ли ответственность поколений друг перед другом и в чем она должна выражаться, такая возможность дорогого стоит. Нам порой кажется, что новые рыночные отношения убили склонность к неторопливым разговорам на кухне о смысле жизни, что молодежь-то и вообще только смеется над этой привычкой старших, да и тем уже некогда… Опыт дискуссий, организованных и проведенных фондом, говорит о другом. Например, в фонде хранятся записи высказываний участников дискуссии в Перми:
«Это мой первый опыт участия в таком мероприятии. Это было очень сложно, но мне понравилось…» (студентка Пермского университета, политолог);
«Я в первый раз на таком собрании, где люди высказываются так независимо, так по-разному и так ярко. Здорово, что такое есть! Сколько возникло мыслей! Долго придется все это обдумывать» (студентка-политолог);
«То, что мы здесь собрались и говорили на такие важные темы – это очень нужно. Для молодежи это важнее, чем участвовать в митингах, демонстрациях, писать какие-то письма, важнее просто сесть и обсудить» (студентка-историк);
«Поскольку я отношусь к поколению отцов, мне было интересно посмотреть на следующее поколение детей, чтобы мое представление о них не основывалось только на моем сыне и его друзьях, и я это в полной мере получил. То, что для нас было когда-то подвигом, чуть ли не ересью, диссидентством, для вас сегодня – норма, я этому очень рад» (представитель местного отделения общества «Мемориал»).
Это – впечатления, записанные сразу после дискуссии; интересно, что происходит со временем в головах ее участников, остается ли способность, преодолев юношеский максимализм и эгоцентризм, услышать другого, что жестко требовалось в ходе общего разговора?
В другой раз мы попробуем понять, что и как происходит на этих «либеральных клубах», как называет их господин Бомсдорф, в любом случае такой работой определенно можно гордиться.
Как и другими деяниями фонда Науманна, результаты которых обрели вполне материальную форму и легли на стол стопкой удивительных книг. Тут сборник «Национальные истории в советском и постсоветском государстве», выпущенный по инициативе Ассоциации российских исследователей XX века, поддержанной фондом, – одна из первых попыток понять, на что опираются наши бывшие соотечественники, создавая новую концепцию своей национальной истории и на ее основе – школьные учебники по истории. Обречены ли молодые национальные государства строить свой образ в противопоставлении другим, возвышая себя за счет принижения других? Насколько становление национального самосознания чревато новыми напряжениями между бывшими советскими республиками? По инициативе фонда и при его поддержке эти проблемы смогли обсудить в сборнике историки и политологи России и многих ныне независимых государств, входивших прежде в состав СССР.
Тут и сборник интервью, взятых немецким правозащитником у детей бывших нацистов: совершенно гениальная книжка, которая читается на едином дыхании и заставляет задуматься о многом. В том числе и вот о чем: что сказали бы интервьюеру дети и внуки следователей КГБ, которые когда-то вели дела «врагов народа», бывших военнопленных и остарбайтеров, позже – дела диссидентов? Врачей и судей, обрекавших диссидентов на медленное умирание в психушках ?
Помнится, одна из студенток Ирины Щербаковой, преподавательницы РГГУ и активной сотрудницы «Мемориала», чуть ли не с гордостью сказала: «Мой дед был в тридцатые годы генералом КГБ»…
Кстати, за круглым столом, за который нам пора бы вернуться, среди прочих выступил и председатель правления Всероссийского общества «Мемориал» Арсений Рогинский.
– Я хотел бы сказать, как я понимаю. что такое ответственность за прошлое у нас в России.
За десять лет существования новой страны никакой общественной дискуссии о временах сталинизма и коммунистического террора у нас не было, в опыичие от немцев, все послевоенные годы продолжавших такую дискуссию о национал-социализме. Взамен ответственности за проииюе все время речь идет о покаянии, причем говорят о нем политики всех цветов и оттенков. Геннадий Зюганов считает: все, что нужно, осуждено XX съездом партии, и нечего больше к этому возвращаться. Аман Тулеев говорит: мы свою норму покаяния выполнили и перевыполнили. А либералы утверждают: все, что было в советской истории, ужасно. страшномы все виноваты в том. что допустили такое, и все должны стройными рядами идти на покаяние.
С моей точки зрения, покаяние для России – это осознание своей ответственности за прошлое и целенаправленная деятельность, чтобы это не могло повториться.
О какой деятельности я говорю? Увековечить память о жертвах террора. Заботиться о тех, кто выжил. Передавать их опыт следующим поколениям.
Что делается реально?
Память о жертвах: памятники, мемориалы, книги памяти, уход за кладбищами. Но до сих пор нашли не более десяти процентов захоронений расстрелянных и погибших в концлагерях; их имена восстанавливаются такими темпами, что работа эта продолжится, пожалуй, до XXIX века. В многочисленных краеведческих музеях сталинский террор не представлен вообще.
Забота о живых: бывшим ссыльным вообще никакая помощь не предполагается, а тем, кто сидел в тюрьмах и лагерях, в пересчете на немецкую валюту дают 360 марок за пять лет колымского лагеря. Конечно, государство у нас сегодня нищее, но можно же придумать что-нибудь другое, заботиться можно по-разному, было бы стремление…
Передавая опыт другим поколениям. «Мемориал» проводит уже второй конкурс детских работ по советской истории. Выясняется, что наши старшеклассники готовы и способны осмыслять историю.
Почему все-таки так мало удается сделать? Думаю, г/твная причина – во взаимоотношениях общества и государства. Все, что создано, – книги памяти, кладбища, гуманитарная помощь и так далее, и так далее, – все это создано исключительно общественной энергией. Государство относится к отечественной истории сугубо операционально, в зависимости от того, что ему сейчас надо. Предвыборная кампания Ельцина – архивы открываются; кампания закончилась – архивы опять закрыты. Государство должно наконец осознать и свою ответственность за прошлое, хотя бы в той же степени. в какой ее уже осознало общество.
Российские официальные лица, присутствовавшие на заседании круглого стола, на слова Рогинского ничем не ответили. Да им и нечего было сказать…
СЕЛЬСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
Татьяна Нефедова