Текст книги "Знание-сила, 2001 № 02"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Человек чувствующий

Хотим мы или не хотим, но внутренняя программа развития не может не зависеть от этой точки отсчета – перехода из века в век. Для большинства людей, живущих сейчас на Земле, эта точка – своего рода середина пути, водораздел, смена вех. Для психолога, который занимается проблемами личности, – это возможность задуматься и ответить на вопрос: меняется ли что-нибудь в личностных приоритетах, меняются ли проблемы, которые приводят человека к психологу? Активно работающий психотерапевт невольно оказывается еще и датчиком, который фиксирует болевые точки развития личности в данном обществе.

Если верна гипотеза, высказанная нами в предыдущем номере журнала о том, что эффективный путь развития нашего общества лежит через развитие личности каждого члена общества – автономизацию и индивидуализацию, то нам следует ожидать, что основная проблематика пациентов сдвинется в сторону глубинных внутриличностных проблем.

Если взять весь диапазон обращений к психологу, специалисту по личностным проблемам (семейные пока вынесем за скобки), то проблемы можно условно разделить на три категории. В нижней части диапазона располагаются проблемы, которые формулируются как избавление, отказ от чего-либо, например: «Я хочу избавиться от страха, от депрессии, от лени, от зависимости, от лишнего веса, от постоянной головной боли» и т.п. Список велик, но не бесконечен. Следующую часть диапазона занимают проблемы желания что-то приобрести: «Я хочу стать уверенным, сильным, спокойным, независимым» и т.п– Список короче, запрос типичнее, и венчает его, конечно, «стать здоровым» (успешным, потому что здоровье – это тоже успех!). Дальше располагаются запросы, которые условно можно свести к одному: «Я хочу, чтобы меня любили». Сюда относятся проблемы взаимодействия с другими людьми: «Я хочу быть привлекательным» для всех или для кого-то одного; «Я хочу ладить со своими детьми, супругом, сослуживцами, начальником» и т.д.; «Я хочу быть нормальным, таким, как все». И наконец, последняя группа: «Я хочу быть самим собой», «Я хочу чувствовать себя». Всего два варианта и их модификации: «Я хочу жить полноценной жизнью» и «Я хочу жить в гармонии с самим собой».

Итого, четыре группы:

1	2	3	4
Сужение	Дисбаланс	Лишение контроля	Переживание целого

В первой группе преобладает желание отказаться от своих слабостей – «отрезать» лень, робость, обиду, «отрезать» то, что у вас есть. Но «отрезая», даже если это вам удастся, вы отрезаете от себя, вас становится меньше. Предположим, что вы никогда не будете больше грустить, обижаться, лениться; представьте и скажите, вам бы это понравилось или все-таки внутри шевельнется протест? Оказывается, вы вовсе не этого просили. Лишаясь части себя, вы не становитесь сильнее – вы становитесь уже. Сужение личности – это неминуемый результат борьбы со своими недостатками. Язык иногда играет с нами забавные шутки. Всегда удивляюсь, почему мы должны избавляться от того, чего нам не хватает?

Между первой и второй группами различие очень тонкое, но принципиальное:

– Я хочу иметь что-то, быть каким-то, я хочу обладать тем, что могу представить, почувствовать, озвучить.

Здесь мы не избавляемся, а приобретаем и таким образом становимся сильнее. Обратите внимание, что запрашивается: сила – от физической силы и здоровья до уверенности и эффективности. Становится ли сильнее личность? Обратите внимание: никто не просит больше доброты, честности, сострадания, все хотят быть сильнее самого себя или других. Но если представить себе, как ты становишься уверенным вплоть до самоуверенности, смелым вплоть до наглости, какие-то совсем другие части вдруг заволнуются и почувствуют дискомфорт. Все в личности взаимосвязано. Изменив одну часть, усилив ее, вы задеваете сложившийся баланс сил и тем самым вызываете дисбаланс, рассогласование, без которого невозможно никакое существенное изменение личности. Итак, запрашивая силу, дополнительный ресурс, вы получаете дисбаланс.

Третья группа запросов вводит присутствие третьего лица, кого-то, кто контролирует или обеспечивает то, что я хочу приобрести. Если я хочу, чтобы меня любили, я должна допустить присутствие кого-то, кто будет меня любить, и теперь от него будет зависеть мое состояние. Если я хочу быть таким, как все, я должна допустить постоянное присутствие этих всех или усредненной нормы, которая будет контролировать мое поведение и мое самочувствие. Если я хочу быть привлекательной, то я отдам контроль тем, кто будет «привлекаться», и отныне моя точка отсчета никогда не будет находиться внутри меня. Достигая влияния и власти (через любовь и обаяние), я «отдаю власть» над собой в чужие руки и теперь никогда не узнаю, а когда же я достиг, чего хотел. Как только я хочу нравиться, я перестаю понимать, нравлюсь ли хоть кому-нибудь. И я перестаю отличать одно от другого. Получение ресурса или силы от кого-то другого (ведь это он любит, это он проявляет внимание) лишает нас критерия успеха и повергает в зависимость от другого.

И наконец, третий запрос можно сформулировать так: я хочу сделать что-то у себя внутри. И это «что-то» касается целого, а не частей, и это не добавление, не усиление и тем более не избавление, а это мое переживание.

Можно ли измерить функционирование «я»?

Фрейд не очень-то верил в способность «я» эффективно осуществлять «руководящую функцию» в урегулировании требований «оно», «сверх я» и реальности. Джейн Ловинджер думала иначе. Ее теория развития «я» фиксирует внимание на огромных индивидуальных различиях в функционировании «я». Функционирование «я» представляет собой специфический способ, с помощью которого человек интерпретирует свой опыт и воздействует на окружающий мир: этот способ проявляется в том, как человек перерабатывает информацию, как контролирует свои импульсы и как строит отношения с людьми.

Опираясь на теорию психоанализа так же, как и на другие психологические теории, Ловинджер заявляет о существовании последовательных стадий в функционировании «я». Эти стадии охватывают весь процесс развития «я», который представляет собой последовательное, прогрессивное продвижение ко все более зрелым, как их называет Ловинджер, уровням функционирования «я». На низших уровнях развития «я» индивиды думают упрощенно и стереотипно, они импульсивны, склонны к самозащите. На среднем уровне развития «я» индивиды воспринимают мир в категориях добра и зла, ценят конформность по отношению к правилам и лояльность к друзьям и семье, они поглощены приспособлением к социуму. На высших уровнях развития «я» индивиды мыслят сложно, в своих отношениях с людьми пытаются соединить близость и независимость, принимают многоаспектность и амбивалентность жизни. Человек может остановиться на каждой из перечисленных стадий развития, так что в любой возрастной группе люди будут резко различаться по уровню развития «я».

Как можно измерить такой широкий и всеобъемлющий конструкт? Ловинджер разработала «Тест незаконченных предложений», состоящий из тридцати шести начальных заготовок фраз (например: «Женщине всегда следовало бы…»), которые испытуемые заканчивают, как хотят. По собственным словам Ловинджер, «Тест незаконченных предложений», будучи тестом со свободными ответами, позволяет раскрыть внутреннюю систему координат респондента. Это дает возможность заглянуть в структуру личности, к которой не могут подобраться объективные тесты. В приведенной ниже таблице для примера представлены две начальные заготовки фраз и ответы, данные индивидами, имеющими низкий, средний и высокий уровни развития «я».

Уровень развития	(1) Женщине всегда следует...	(2) Когда меня критикуют...
Низкий:	...добиваться того, что она хочет.	...я прихожу в ярость и наношу ответный удар.
Средний:	...пытаться выглядеть привлекательно.	...я чувствую себя глубоко задетым, и мне кажется, что критикующий меня не любит.
Высокий:	...выбирать такие роли в жизни, какие, по ее мнению, отражают ее истинное «я».	...мне это нравится, потому что я могу поучиться у других и увидеть в себе то, что видят во мне окружающие.

Эти ответы на два незаконченных предложения наглядно демонстрируют последовательность продвижения по уровням, которое Ловинджер описывает как развитие «я». На низшем полюсе мы видим довольно простую интерпретацию опыта (то есть импульсивное удовлетворение сиюминутных потребностей), в то время как на высшем плюсе индивиду демонстрируют наличие намного более сложной и более интегрированной системы координат. Все эти завершения предложений получены от взрослых и иллюстрируют огромный диапазон индивидуальных различий в функционировании «я» у людей одной и той же возрастной категории. В то время как Фрейд уделял относительно мало внимания «я», теория стадий Ловинджер и ее эксперименты проливают свет на значение «я» в жизнедеятельности личности.

Вернемся к психологу как датчику, приемщику проблем. В последние два года наблюдается отчетливая тенденция смешения запроса в сторону переживания целого. Даже когда люди сталкиваются с конкретными трудностями, особенно когда заходят в тупик, они сами отчетливо осознают, что хотят не просто справиться с обстоятельствами, а хотят «почувствовать себя» со всеми радостями и горестями, хотят «ощущения внутренней свободы и гармонии», хотят «чувствовать свою значимость».

Внутри самой этой группы – проблем целостности – типичный запрос «быть самим собой» прошлых лет сменился запросом «почувствовать себя». Эта подмеченная нами тенденция совпадает с философскими и социологическими размышлениями о конце эпохи рационализма, к которой относят все наше новое время, и предвещает обращение к ценностям переживания и сенсорного опыта. И тогда важнейшим критерием самочувствия и здоровья будет не сравнение с нормой, а, как говорил Б. Ананьев, адекватная сенсорика. И этому придется учиться: как мы учились определять болезни по отклонениям от нормы (по анализу крови, например), так теперь мы будем учиться узнавать ощущения здоровья (в любом органе и. может быть, клетке) и ощущения себя, своего «я». И может быть, тогда мы скажем: «Я чувствую, значит я существую».

.ЭТО БЫЛО, БЫЛО

Сегодня не осталось в живых никого, кто помнил бы Всероссийскую художественно-промышленную выставку, что состоялась в Москве летом далекого 1882 года. Это была уже пятнадцатая по счету, но самая грандиозная выставка в Москве – четыре месяца работы, более четырех тысяч участников, миллион посетителей!

Государство истратило на ее устройство немалую по тем временам сумму – 2 миллиона рублей. 80 павильонов, занявших 31 гектар Ходынского поля, стали своего рода городом в городе. А сердцем его – выставочное здание в форме звезды площадью 3500 квадратных метров. Для удобства сообщения к Ходынскому полю проложили специальные железнодорожные пути и пустили по ним «передаточные» поезда от шести станций, так что иногородние гости, сделав небольшую пересадку и не покидая вокзала, попадали сюда прямо с поездов дальнего следования. На самой же выставочной территории построили вокзал и проложили (впервые в России1 .) электрическую железную дорогу. За порядком на выставке наблюдало специально сформированное Полицейское управление со 125 городовыми и 30 пожарными. Работали телеграфная станция и почтовое отделение. Проголодавшись, публика мота посетить роскошный ресторан или более скромный, но дешевый трактир. А меломаны устремлялись в Музыкальный павильон с залом в 2150 мест на концерты симфонического оркестра под управлением знаменитого А.Г. Рубинштейна.

При входе на выставку посетителей встречал колокольный звон. Колокола тоже были экспонатами, представленными четырьмя заводами. Они висели под навесом у всех на виду, и посетители то и дело в них звонили, дабы убедиться в их качестве.

Участники выставки съезжались в Москву со всех концов России – из великорусских губерний, из Малороссии, Сибири, Туркестана, Кавказа, царства Польского и Финляндии. А двум тысячам купцов и фабрикантов так и не удалось получить разрешение на участие в этом грандиозном мероприятии из-за нехватки места. Основное условие устроителей сводилось к тому, что не только само изделие, представленное на обозрение, но и сырье, из которого оно выполнено, должно иметь стопроцентное российское происхождение. И принцип неукоснительно соблюдался. Все представленные изделия разносились по 14 тематическим отделам, включающим в себя произведения российской промышленности, ремесленничества, сельского хозяйства и искусства. Здесь можно было увидеть все что угодно – от двенадцатидюймовой пушки весом в 51 тонну или многопудовой гаубицы до икон или бриллиантовых «ягод» Фаберже. Всевозможные машины и аппараты, строительные материалы, научноучебные пособия, химические препараты, военная и военно-морская техника, одежда, крупный рогатый скот, съестные припасы… Словом, чего тут только не было!

Двумя годами ранее купцы и фабриканты впервые в России получили разрешение самим строить выставочные павильоны. И тут уж они развернулись: 36 из 80 павильонов принадлежали частным лицам, которые, не жалея средств, привлекали к их строительству и оформлению витрин лучших архитекторов, скульпторов и художников. Так, например, «Общество русского рельсового производства» выставило двух огромных железных медведей, вся шерсть которых состояла из стальных игл. А павильон кондитеров Абрикосовых восхищал всех отлитыми из шоколада колоннами с бюстами Государя Императора.

Кстати, мастера-кондитеры тут же готовили сладости и для публики. В других павильонах тоже было действующее производство, монетный двор чеканил памятные медали, печатались хромолитографические портреты, ткались цветные сувенирные ленты, трудились машины для изготовления папирос и спичек… Продавались ежедневно выходящая газета «Всероссийская выставка» и журнал «Колокольчик». Словом, было сделано все, чтобы выставку посетило как можно больше москвичей и гостей города. И она, действительно, стала не только главным событием российской жизни в том далеком 1882 году, но и своего рода рекордом, о котором, наверное, стоит вспомнить и сегодня.

Татьяна Царевская

Массовые беспорядки в СССР, реальность или вымысел?

С каким энтузиазмом откликнулась молодежь на пришв осваивать целину строить новые города! Сколько счастливых ожиданий и надежд связывали с этим юные романтики!

И что из этого вышло…

Массовые беспорядки в советское время? Да кто ж в это поверит! Не было никаких беспорядков, все было тихо и чинно. Так считало большинство населения многострадальной страны. Более того, многие не видели никаких причин для выражения недовольства.

И только сегодня исторические источники, ранее скрытые в недрах государственных архивов и открытые теперь, позволяют нам узнать об уникальном социальном явлении в тоталитарной стране – массовых беспорядках. Правда, беспорядки случались не при Сталине, а при Хрущеве, в эпоху «либерального коммунизма», и практически сошли на нет в эпоху Брежнева. Но, тем не менее, они были и в массовом порядке. Именно этому явлению посвящена недавно вышедшая в издательстве «Сибирский хронограф» монография Владимира Александровича Козлова «Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе», книга удивительная и во многом поучительная.

Интересна она прежде всего тем, что автор впервые использует материалы Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), в первую очередь фонда Секретариата МВД СССР, Главного управления милиции, надзорного производства Генеральной прокуратуры СССР по статьям 79 УК РСФСР[* Ст. 79 УК РСФСР предусматривает уголовную ответственность за организацию массовых беспорядков, сопровождающихся погромами, разрушениями, поджогами и другими подобными действиями, а также непосредственное совершение их участниками указанных выше преступлений или оказание ими вооруженного сопротивления власти.] и Российского государственного архива новейшей истории (РГА– НИ). Из этого огромного списка материалов до настоящего момента увидели свет только две информации – о политических волнениях в Тбилиси и расстреле в Новочеркасске.

И как раз эти события являлись исключением из обшей массы волнений, так как преследовали определенные экономические и политические цели и пытались донести их до представителей власти. Все же остальные описанные в документах массовые беспорядки являли собой стихийные волнения и бунты.

Все происшедшие в этот период массовые беспорядки автор книги условно разделил на три типа: межгрупповые конфликты; конфликты между властью и населением; этнические и национальные конфликты.

Обо всем в журнальной статье рассказать невозможно, поэтому я остановилась только на одной группе сюжетов, впервые обозначенных в монографии В.А. Козлова – на «целинноновостроечном синдроме», непосредственном следствии постгулаговских проблем, возникших в экономике, политике и идеологии страны с приходом к власти Н.С. Хрущева. И в этом «синдроме», по существу, все типы конфликтов и весь набор средств, диких, бессмысленных, но единственных для тех людей и тех ситуаций.

Итак, «целинно-новостроечный синдром» в середине пятидесятых годов. Чтобы форсированно освоить целинные и залежные земли и поднять экономику страны, правительство решило привлечь дещевую и не слишком квалифицированную рабочую силу. И чем больше, тем лучше. Изменение политической обстановки и прежде всего – прекращение массовых репрессий и сокращение объемов принудительного труда, на чем, по существу, держалась советская экономика, создали огромную прореху в трудовом балансе страны, истощенной к тому же тридцатимиллионными военными потерями. Как выйти из этого положения на фоне хрущевского «либерального коммунизма»? Думали, думали и придумали: нужно по комсомольским путевкам набрать молодую рабочую силу и направить ее на целину и индустриальные стройки Сибири, добавив к ним строительные батальоны Советской армии и лиц, мобилизованных через военкоматы для работы в промышленности.

Уже в таком наборе крылась большая опасность. Как пишет В.А. Козлов, «напряженность социоконфликтной ситуации определялась прежде всего массовыми миграционными потоками молодежи, вырванной из привычной среды обитания и вышедшей из-под обычного контроля семьи и локальных обществ». Добавим еще, что потоки эти были крайне разнородны – были в них и студенты вузов, интеллигентная образованная молодежь, романтически настроенная, готовая на подвиг, но не к бытовым трудностям; были и такие, кто шел за длинным рублем, – совсем малознающие, но энергичные и нахрапистые; были и просто люди с криминальным прошлым.

И все-таки большинство прибывших на стройки по комсомольским путевкам, преисполненные энтузиазма, абсолютно не ожидали увидеть то, что увидели, – отсутствие элементарных удобств, а зачастую даже крыши над головой, нормальных условий труда, низкой, почти никакой заработной платы и, наконец, пустого, ничем не занятого свободного времени. В целом эти группы целинников и строителей были достаточно устойчивы к криминальным влияниям, находясь под контролем партийных и общественных организаций. Но длительные хозяйственные и бытовые неурядицы сильно выматывали даже самых стойких, и с какого-то момента в их представлении весь этот гигантский беспорядок начал связываться с бюрократией, с полным пренебрежением к людям и откровенными злоупотреблениями начальства. И тогда молодежь становилась агрессивной, неуправляемой толпой, восстанавливающей, по ее мнению, попранную социальную справедливость.

Глубокая неудовлетворенность находила выход и во внутренних конфликтах. сильно разлагающих группы, и в межгрупповых столкновениях, когда выплескивалась накопившаяся агрессивность.

В документах Государственного архива Российской Федерации первые упоминания о массовых драках между группами заезжих рабочих относятся к 1953 – 1954 годам. В сентябре 1953 в поселке Липки Дедиловского района Тульской области вспыхнула массовая драка между молодыми рабочими строительного управления «Тулшахтострой» и рабочими «Тулшахтостроймонтаж», закончившаяся не только обычным погромом, избиениями, но и стрельбой.

Буквально с самого начала кампании по вербовке молодежи на освоение целины в ЦК КПСС стала поступать информация о конфликтах новоселов и их стычках с местным населением. Весной 1954 года в совхозе «Казцик» Шостандинского района Акмолинской области произошла стычка между прибывшими комсомольцами и местными рабочими, закончившаяся поножовщиной и смертью одного человека.

Уборочная страда 1954 – опять пьяный дебош, массовая драка с поножовщиной, в результате милиционерам на станции Купино Омской железной дороги пришлось применять оружие.

В середине 1955 года серьезные беспорядки в совхозе «Пятигорский» Акмолинской области Казахской ССР, в июле 1956 – беспорядки среди армянских рабочих, ехавших на уборку в Кустанайскую область, из-за отсутствия продуктов на станции Оренбург, в ноябре – декабре 1957 – погромы на станциях, организованные учащимися техникумов, возвращавшимися с уборки хлопка в совхозах Узбекской и Казахской ССР.

Уборочная страда 1958 года – и снова драка с участием около четырехсот человек в городе Тайга Кемеровской области, погромы и массовые драки в Комсомольском районе Сталинградской области, убийства и поджог барака в Кытмановском зерносовхозе Алтайского края, пьяная драка между прибывшими на уборку шоферами и местным населением в селе Астраханка Новочеркасского района Акмолинской области. И повсеместно причинами служили – полное равнодушие к молодежи и сезонным рабочим, к их даже самым скромным нуждам и требованиям. Люди, по приказу которых десятки тысяч бросили свои дома и занятия и направились в полную неизвестность, не смогли не только мало-мальски организовать их жизнь, но даже обеспечить работой.

Кульминацией «новостроечных» беспорядков явились события в Темир-Тау в 1959 году. Туда на строительство карагандинского металлургического завода из разных республик СССР прибыли тысячи молодых ребят в возрасте 17-20 лет. Но и здесь не было ни достаточного числа палаток, ни элементарных удобств, не было не только белья, рабочей одежды, но и питьевой воды, отвратительно работала столовая, негде было помыться и постирать. И вдобавок опять-таки не был подготовлен фронт работ для такого количества рабочих рук, рабочие вынужденно бездельничали, а зарплата в результате оказывалась значительно ниже прожиточного минимума.

Но в беспорядках в Темир-Тау была важная особенность – своеобразным катализатором здесь стала группа молодежи, приехавшая из мест заключения. Именно они очень скоро стали вожаками, «навязывая остальным стандарты подчинения неформальной групповой иерархии и законам круговой поруки». В результате в Темир-Тау объектом прямой и непосредственной агрессии стало местное начальство, а в насильственные действия была вовлечена не отдельная конфликтная группа. а население целого поселка.

И когда в очередной раз после работы в палаточном городке не оказалось воды, толпа молодых рабочих, подстрекаемая криминальным «ядром», направила свои действия против органов власти.

Толпа двинулась к городскому отделу милиции, перевернула и разбила милицейскую машину, забросала горотдел камнями и палками и устроила настоящий погром.

К утру 2 августа волнения улеглись, в городок приехали управляющий трестом «Казметаллургстрой» и секретарь горкома КП Казахстана. Они провели собрание, выслушали замечания и требования рабочих и пообещали «принять меры».

А вечером 2 августа беспорядки вспыхнули с новой силой из-за того, что в палаточный городок привезли розовую воду (может быть, от марганцовки). Толпа возмутилась, и, возглавляемая стихийно выдвинутыми лидерами, двинулась к милиции. Здание милиции охраняли солдаты, которые стали стрелять в толпу, правда, стреляли холостыми, и нападавшие ворвались на первый этаж и устроили погром. В 12-м часу ночи большая толпа окружила и разгромила здание треста «Казметаллургстрой», а потом совершила налет на универмаг. Теперь руководили «процессом» уголовники, и задача восстановления справедливости была забыта. Прежде всего, люди с криминальным прошлым рвались поквитаться с представителями власти. В результате десять человек из нападавших были убиты и пять ранены; ранены одиннадцать солдат и работников милиции. Кроме того, был разграблен склад взрывчатых материалов, захвачены винтовки, взрывчатка, разграблены палатки на городском рынке, подожжены столовая и овощной ларек.

3 августа беспорядки продолжались, толпу удалось разогнать только к 12-ти часам дня. И в этот день потери были очень значительны. Всего в сражениях 3 августа получили ранения 109 солдат и офицеров, в том числе 32 – из огнестрельного оружия. Среди участников беспорядков были убиты 11 и ранены 32 человека. Органы милиции задержали 190 человек, подавляющее большинство – недавно прибывшие на стройку рабочие, около половины – члены ВЛКСМ…

Еще менее управляемыми были временные коллективы, попадавшие на целину или на новостройки по мобилизации через военкоматы, по направлениям фабрик и заволов (обычно на уборку урожая). Команды военнослужащих, использовавшиеся на сельскохозяйственных и строительных работах. Особенно рабочие, завербованные для работы в неосвоенных районах по так называемому организованному набору рабочей силы (оргнабору), среди которых были люди с криминальным прошлым или просто с неустроенной, сломанной социальным строем жизнью.

Отдельно В.А. Козлов рассматривает типологию и динамику волнений военнослужащих; их волнения, по сути, являлись формой реализации того же «целинно-новостроечного синдрома». В 1953 году по документам ГА РФ зафиксировано 11 случаев волнений военнослужащих, в 1954 – 2, 1955 – 13,1956 – 2, 1957 – 3,1958 – 3. Традиционно – 64 процента всех случаев приходились на гарнизонные, призывные и железнодорожные конфликты. Остальные случаи – волнения военных строителей.

И конечно, причины повышенной конфликтности военных были те же, что и у новостроечных рабочих, – прежде всего, нечеловеческий, совершенно неустроенный быт, очень низкая профессиональная подготовка руководящего состава и их самодурство, полное отсутствие заботы о людях. Постепенно нарастающее раздражение переходило в озлобленность и агрессивность, которая обрушивалась на местное население с завидной регулярностью. В городе Чарджоу, например, пьяный конфликт солдат танкового полка с учащимися фельдшерского училиша привел к побоищу, в котором пострадали 17 человек. По такому же сценарию с погромами и увечьями солдат и местного населения проходили волнения в Горьком в сентябре 1953 года; в селе Уречье Слуцкого района Бобруйской области в октябре того же года, в Перми – в августе и в Кяхтинском районе Бурят-Монгольской ССР – в декабре 1958 года.

Столь же бессмысленными, но гораздо более ожесточенными были «железнодорожные» волнения военнослужащих. Во всех четырех известных нам и привлекших внимание московских властей железнодорожных конфликтах все того же 1953 пролилась кровь и применялось оружие.

30 апреля 1953 года 184 солдата Ленинградского района ПВО были отправлены из Ленинграда на станцию Алакурти Кировской железной дороги. Пьянство и драки начались еше на Московском вокзале, а на станции Волховстрой милиция арестовала нескольких особенно агрессивных военнослужащих. В ответ пьяные солдаты напали на работников милиции. Милиция открыла огонь по толпе. В результате два солдата были убиты, четверо ранены.

Такой же сюжет – погром на станции. избиение случайных граждан и работников железной дороги, сопротивление властям произошли на станции Элесенвара Октябрьской железной дороги (1953 год); на станции Хабаровск (16 сентября 1953 года); на станции Баржава Закарпатской железной дороги. Еще четыре подобных эпизода произошли в 1954– 1959 годах.

Но гораздо больше беспокойства доставляли руководству страны волнения военных строителей и рабочих, мобилизованных по оргнабору. Вместе с отдельными случаями массового хулиганства уборочных команд эти эпизоды. и географически и политически, были составной частью «целинно-новостроечного синдрома».

Строительные батальоны, равно как и отряды мобилизованных через военкоматы лиц призывного возраста (так называемый оргнабор), по своей сути были коллективами без внутренних социальных связей. Но главное – очень быстро они становились группами с неформальной полукриминальной самоорганизацией. Таким был строительный батальон в городе Усолье-Сибирском, где больше половины из 650 солдат составляли военнослужащие, имевшие дисциплинарные взыскания. Типичным сюжетом таких группировок было выступление солдат в городе Кстове Горьковской области. В пьяной драке с местными жителями, продолжавшейся четыре часа, приняли участие около 200 солдат и 150 рабочих. В итоге со стороны рабочих – 30 человек пострадавших и разгромленные общежития – женское и мужское. Стройбатовские волнения в январе 1955 года в городе Молотовске Архангельской области закончились стрельбой вооруженных солдат по безоружной толпе рабочих. В Барнауле в августе 1954 года противостояние местных рабочих стройбатовцам привело к тому, что рабочие, сметя кордоны милиции, прорвались к казармам и начали пофом. А солдаты, прорвавшись в город, устроили ПО!рОМЫ жилых домов. В результате из пострадавших 22-х солдат пятеро умерли. Эти эпизоды не выходили за рамки пьяных беспорядков и погромов с участием двух постоянно конфликтующих сторон, доведенных условиями жизни до крайней степени озлобленности.

По другому сценарию развивались волнения, перераставшие в прямую агрессию против представителей власти. Таким стал конфликт в июле 1953 года в городе Рустави Грузинской ССР. Группа пьяных солдат из двух строительных батальонов дебоширила в поселке. И когда пронесся слух, что кого-то забрали в милицию, солдаты бросились на штурм оперативного пункта и избили двух милиционеров. В ответ прогремели выстрелы, один человек был ранен, а прибывшие для восстановления порядка милиционеры были избиты и обстреляны. Беспорядки смогли подавить только утром следующего дня.

Отдельной группой в ряду солдатских волнений стоят беспорядки, в которых участвовала особая категория военнослужащих – мобилизованные через военкоматы для работы на стройках или в промышленности рабочие призывного возраста или переданные из строительных частей с той же целью солдаты. Сами волнения, групповые драки и массовое хулиганство военно-строительного контингента были весьма заурядны, но всякий раз оказывалось – спровоцировали их административные меры невежественного и равнодушного начальства. Военкоматы, воспринимая мобилизацию на строительные работы как второстепенное для себя дело, отправляли туда лиц, не имевших необходимых специальностей. И всякий раз как следствие – массовые беспорядки в городах и поселках. Так было и в Каменской области в марте 1955 года, где криминогенная обстановка разрешилась погромами и поножовщиной в поселке Шолоховка; дракой и стихийным самосудом над двумя зачинщиками в поселке Самбековские Шахты; побоищем на национальной почве в поселке Гу ковка, в результате которого три солдата-узбека были убиты, а 48 получили телесные повреждения.