Текст книги "Всемирная история в 6 томах. Том 5. Мир в XIX веке"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 90 страниц) [доступный отрывок для чтения: 32 страниц]

График 1

Уровень рождаемости в 1870–1914 годах, кол-во новорожденных на тыс. человек [9]9
  Данные по Российской империи даны без учета Царства Польского и Великого княжества Финляндского. Составлен по материалам: Nugent W.T.K. Crossings: the Great Transatlantic Migrations, 1870–1914. Bloomington, 1995. P. 20.


[Закрыть]

В абсолютных цифрах с 1800 по 1913 г. население Европы увеличилось приблизительно в 2,5 раза – с 188 до 458 млн человек, а доля европейцев (включая жителей Российской империи) в составе населения земного шара возросла приблизительно с 20 % до 26 %. Однако демографический рост отдельных частей Европы был далеко не равномерным. Его темп был выше в таких странах, как Россия и Великобритания. В России в 1800–1913 гг. численность населения увеличилась приблизительно с 35–40 млн до 163 млн человек, т. е. в четыре раза. Даже если сделать поправку на расширение территории России, все равно темп роста остается впечатляющим. Но и в Великобритании за тот же период население увеличилось в схожей пропорции – с 10,5 млн до 41,5 млн. Несколько замедленным выглядит демографический рост в Германии. В 1800–1913 гг. население этой страны увеличилось с 24 млн до 67,3 млн человек, т. е. почти в три раза. Среди крупных стран Европы самый низкий темп демографического роста отличал Францию и Испанию. Население Франции в 1800–1913 гг. выросло всего лишь наполовину – с 27 млн до 38,5 млн человек, а население Испании в 1797–1910 гг. – менее чем в два раза: с 10,5 млн до 20 млн человек.

В Российской империи вышеуказанные изменения произошли заметно позже, чем в большинстве стран Европы. К началу Первой мировой войны она оставалась единственной страной в Европе, где средняя ожидаемая продолжительность жизни не достигала 40 лет, составляя для мужчин 32,4 года, а для женщин – 34,5. При этом вариативность регионального развития была довольно высокой, например, в Финляндии эти же показатели значительно превышали аналогичные по всей империи и находились на среднем европейском уровне. Под влиянием аграрной революции, начавшейся в России около 1860–1870 гг., доля людей, занятых в сельском хозяйстве, к концу века снизилась до 60 %, но все равно оставалась одной из самых высоких в Европе.

Из азиатских стран демографический переход в XIX в. наблюдался только в Японии. В остальных странах динамика роста продолжительности жизни и численности населения значительно уступала показателям Европы и Северной Америки. На протяжении всего столетия Азия оставалась самым населенным континентом в мире, в начале века на ее долю приходилось более 66 % всего мирового населения, а к 1900 г. там проживало около 55 % всего населения Земли (см. табл. 7).

Таблица 7

Население Земли по континентам и странам, % [10]10
  Osterhammel J. Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century / Transl. P. Camillicr. Princeton, 2014. P. 118.


[Закрыть]

Год	Азия	Европа	Россия	Африка	Америка	Океания	Весь мир
1800	66,2	15,1	5,0	11,0	2,5	0,2	100
1900	55,3	18,0	7,8	8,4	10,1	0,4	100

Всего же более 90 % всего населения мира к 1914 г. были гражданами каких-либо империй. Колониальные захваты XIX в. привели к тому, что крупнейшим государством-не империей в 1914 г. оказалась Мексика с ее 15-миллионным населением. Соединенные Штаты Америки тоже нельзя назвать империей в полном смысле этого слова, однако в результате войны с Испанией 1898 г. они приобрели одну из наиболее густонаселенных колоний в мире – Филиппины (приблизительно 8,5 млн человек). Подчас колонии в разы превосходили метрополию по численности населения, самый разительный пример – Нидерланды, где проживали около 6 млн 200 тыс. человек, что составляло лишь 11 % от населения голландской Ост-Индии (см. график 2).

Очевидно, что не все перечисленные ниже державы по состоянию на конец столетия входили в число мировых держав. Так, вторая по численности страна мира в конце «долгого XIX века» – Китай – была разделена на зоны влияния, численность населения некоторых из них достигала почти 200 млн человек.

График 2

Самые большие страны мира по населению в 1913 году, млн человек [11]11
  Составлен по: Osterhammel J. Op. cit. Р. 119. Для Китая в графе «Население колоний» указано количество неханьских народностей, для России в графе «Население метрополии» указано число русских, украинцев и белорусов, население Османской империи указано по состоянию до Балканских войн 1912–1913 гг.


[Закрыть]

В «долгом XIX веке» в Европе снижается роль ряда факторов, влияющих на сокращение населения. Самым известным демографическим шоком стал «великий голод», разразившийся в Ирландии в 1846–1852 гг., в результате которого население острова сократилось во второй половине столетия почти в два раза, а эмиграция за 10 лет превысила 1,8 млн человек. Самой страшной демографической трагедией XIX в. стала гражданская война тайпинов в Китае, унесшая жизни, по самым скромным оценкам, 20 млн человек (некоторые исследователи пишут о приблизительно 60 млн погибших). Влияние колониализма на демографические процессы изучено недостаточно хорошо, можно только с уверенностью утверждать, что некоторые колониальные захваты сопровождались довольно большими жертвами – на Яве погибли приблизительно 200 тыс. человек, процессы колонизации на западе США, в Австралии, в Бельгийском Конго, где установился, пожалуй, наиболее жестокий колониальный режим в XIX в., уменьшили коренное население этих территорий в разы.

Миграции. Великая европейская экспансия

Второй важнейшей отличительной особенностью демографической истории «долгого XIX века» стал невиданный ранее рост географической мобильности, выразившийся в процессе урбанизации (подробнее см. «Социальные процессы») и в значительном увеличении миграционной активности населения всех стран, вставших на путь индустриализации, но в первую очередь европейцев. На то было три основные причины: демографический рост, аграрная революция и глобализация.

Миграции в XIX в.

© «Большая Российская энциклопедия»

Таблица 8

Среднее ежегодное число эмигрантов из Европы на другие континенты в 1846–1910 годах, тыс. человек [12]12
  Kirk D. Europe’s Population in the Interwar Years. Princeton, 1946. P. 279.


[Закрыть]

Период	Великобритания и Ирландия	Германия	Скандинавские страны	Франция, Швейцария, Бельгия, Нидерланды	Австрийская империя (без итальянских и балканских владений)	Италия	Российская империя	Испания и Португалия	Балканские страны	Всего
1846–1850	199	36	4	14	2	0	0	0	0	255
1851–1855	232	75	7	18	4	1	0	6	0	343
1856–1860	124	49	5	7	2	5	0	6	0	198
1861–1865	144	44	10	6	2	8	0	6	0	220
1866–1870	171	83	39	15	6	19	1	12	0	346
1871–1875	194	79	22	15	11	23	5	22	0	371
1876–1880	115	46	23	9	12	29	7	17	0	258
1881–1885	228	172	58	23	35	64	17	46	0	643
1886–1890	215	97	61	35	53	134	46	72	2	715
1890–1895	128	81	48	17	68	150	72	56	2	622
1896–1900	81	25	22	10	77	166	56	143	5	585
1901–1905	156	28	54	15	203	321	143	212	21	1,153
1906–1910	235	26	44	18	265	402	212	217	50	1,469

Резкий рост численности населения, особенно в сельской местности, в условиях аграрной революции привел к появлению большого числа низкооплачиваемых работников и безработных. Производительность труда в сельском хозяйстве в первой половине XIX в. возрастала ежегодно на 0,6 %, а в период с 1850 по 1910 г. – более чем на 1 %. Если в начале века три четверти всего населения Европы были заняты в аграрном секторе, то уже к 1850 г. – лишь 50 %, а во второй половине столетия общее число работников сельского хозяйства начинает неуклонно уменьшаться. Площадь сельскохозяйственных земель в Европе, за исключением России, с 1860 по 1910 г. увеличилась лишь на 7 млн га (для сравнения: в США за тот же период она увеличилась на 100 млн га).

В то же время растущая промышленность все сильнее нуждалась в рабочих руках, а ускорение интеграционных процессов в мировой экономике, вызванное, в частности, улучшением транспортных коммуникаций, позволяло не ограничивать поиск работы и места для жизни границами одного государства или даже одного континента. В целом демографический рост способствовал промышленному развитию европейских стран. Он вел к удешевлению рабочей силы и, следовательно, к сокращению издержек производства, что отвечало интересам промышленников: конкуренция наемных работников за рабочие места давала им возможность удерживать заработную плату на минимальном уровне. Вместе с тем демографический рост усиливал напряжение на рынке труда европейских стран.

Быстрое развитие транспортных коммуникаций сделало поездки на большие расстояния значительно доступней. Если в 1800 г. путешествие из Англии в Америку занимало около шести недель, то к 1905 г. то же самое расстояние корабли преодолевали менее, чем за две недели, а дешевый билет на пароход можно было приобрести за 12 долл. Дополнительным важным условием бурного роста эмиграции было довольно либеральное иммиграционное законодательство в странах Европы и Америки.

Такое сочетание факторов привело к колоссальному росту эмиграции из Европы (см. табл. 8). Всего с начала XIX в. и до 1918 г. Старый Свет покинули около 50 млн человек. Это в несколько раз больше, чем вся эмиграция XV–XVIII вв. Эмиграция в сложившихся условиях играла роль клапана, позволявшего выпустить лишний пар. Уже в середине XIX в. она приобрела массовый характер в странах Западной Европы, где население пользовалось правом свободного выбора места жительства вплоть до отъезда за границу. В течение 90 лет после 1840 г. Британские острова покинули 18 млн человек, Италию – 11,1 млн, Испанию и Португалию – 6,5 млн, Австро-Венгрию – 5,2 млн, германские государства, а затем объединенную Германию-4,9 млн, Швецию и Норвегию – 2,1 млн человек. Однако в странах с автократическими режимами эффективность эмиграции как регулятора социальной напряженности была существенно ниже. В 1851–1860 гг. из России выехали всего лишь 58 тыс. человек. И хотя к 1881–1890 гг. число эмигрантов достигло 911 тыс., это было поистине каплей в море. Положение на рынке труда в России осложнялось тем, что в первой половине «долгого XIX века» слабо использовались возможности внутренней колонизации просторов Сибири и Дальнего Востока. До реформ 1860-1870-х годов поток переселенцев был крайне незначителен и составлял не более нескольких тысяч человек в год. Отмена крепостного права, поощрение правительством переселенческого движения в восточные районы страны и, конечно же, строительство Транссибирской магистрали позволили разительно увеличить число внутренних мигрантов. В период с 1850 по 1891 г. в азиатскую часть России переехали всего 1,7 млн человек, а с 1891 по 1911 г. – 3,6 млн.

График 3

Основные направления европейской эмиграции в 1840–1932 годах, млн человек [13]13
  Livi-Bacci М. A Short History of Migration. Cambridge, 2012. P. 53.


[Закрыть]

Основной поток европейской эмиграции направлялся за океан – в Америку, в первую очередь в США, которые вплоть до начала XX в. принимали иммигрантов из европейских стран без ограничений, а также на юг Африки, в Австралию и Новую Зеландию (подробнее см. «Рах Britannica: Доминионы», «Африка южнее Сахары: локальные цивилизации и колониальный раздел», «Западное полушарие: преемственность и перемены» и «США: на пути к могуществу»).

Наивысшего пика европейская эмиграция достигла в 1900–1915 гг. В этот период каждый год от одного до полутора миллионов человек отправлялись за океан, что в значительной мере снижало напряженность, вызываемую перенаселенностью. Этот мощный эмиграционный поток был остановлен лишь Первой мировой войной и последовавшим за ней ужесточением иммиграционного законодательства США. Поток переселенцев в США приблизительно в два раза превышал количество эмигрантов в другие страны Америки (см. график 3).

В последнюю четверть XIX в. происходит серьезное изменение этнического состава эмиграции в Новый Свет: с 1820-х до середины 1880-х годов основу переселенцев составляли выходцы из стран Северо-Западной Европы: с Британских островов, из германских и скандинавских государств – так называемая «старая эмиграция», однако в последней трети «долгого XIX века» их начинают численно превосходить эмигранты из стран Средиземноморья, (в первую очередь Италии), Балканского полуострова и Восточной Европы, которые составили основу «новой эмиграции» (см. график 4).

Вопрос о характере влияния великой европейской эмиграции на благосостояние обществ Старого и Нового Света до сих пор остается открытым. С одной стороны, уменьшая конкуренцию на европейских рынках труда, она, безусловно, способствовала повышению материального достатка оставшихся рабочих. По другую сторону Атлантики массовый наплыв иммигрантов мог привести к снижению заработной платы неквалифицированных рабочих в США, Аргентине, Уругвае и других странах, которое, однако, было нивелировано общим повышением уровня жизни, вызванным быстрым экономическим ростом. Несмотря на это, общественное мнение США, Канады и Аргентины часто связывало любые экономические неурядицы с растущей иммиграцией. Приток переселенцев из регионов, разительно отличавшихся культурой и укладом жизни (Южной и Восточной Европы и Юго-Восточной Азии), привел к усилению антииммиграционных настроений. Это послужило основными причинами для постепенного ужесточения иммиграционного законодательства. В 1888 г. Соединенные Штаты запретили въезд иммигрантов из Китая до 1918 г. (впоследствии был продлен до второй половины XX в.). В дальнейшем иммиграционное законодательство главных принимающих стран лишь ужесточалось, что привело к концу эпохи массовой беспрепятственной миграции.

График 4

Старая и новая эмиграция в Америку в 1846–1910 годах, тыс. человек [14]14
  Составлен по: Kirk D. Op. cit. Р. 279.


[Закрыть]

Наплыв иммигрантов помогал хозяйственному освоению, а в перспективе – и экономическому подъему стран Америки, Австралии и Океании, Южной Африки. Со временем некоторые из них, прежде всего США, Аргентина и Канада, преодолели зависимость от Европы и превратились в ее грозных конкурентов как на мировом, так и на ее собственном внутреннем рынке. Самый затяжной экономический кризис XIX в. – «великая депрессия» 80-х годов – был связан с экспансией на европейские рынки дешевой сельскохозяйственной продукции, привозимой из-за океана. Европейская эмиграция сыграла также важную роль в феноменально быстром росте населения стран Нового Света, хотя не везде ее влияние было одинаково сильно. Так, в Канаде иммиграция не стала слишком важным фактором демографического роста, поскольку значительная часть переселенцев довольно быстро перебиралась в более динамично развивающиеся США. В самих Соединенных Штатах большой поток переселенцев из Европы стал главной причиной изменения соотношения между белым и черным населением: в 1790 г. оно составляло приблизительно 4:1, а в начале XX в. – 9:1. Согласно переписи 1930 г., треть населения США представляли иммигранты первого или второго поколений. Но даже этот показатель меркнет по сравнению с демографической ситуацией в Аргентине, где он в 1914 г. составил приблизительно 58 %! При этом наибольший наплыв иммигрантов шел не из Испании, как можно было бы предположить, а из Италии. Выходцы с Апеннинского полуострова в 1910-е годы составляли почти 50 % от всего иммигрантского населения Аргентины. Буэнос-Айрес, третий по величине испаноязычный город в мире в 1914 г., наполовину был заселен переселенцами из Европы. Экономическое развитие Аргентины было необычайно бурным. В отличие от США она не могла похвастать огромным внутренним рынком, поэтому сельское хозяйство и промышленность были чрезвычайно сильно интегрированы в мировой рынок. Аргентине понадобилось всего несколько лет, чтобы из обыкновенного импортера зерна превратиться после 1875 г. в одного из крупнейших в мире экспортеров.

В целом эмиграция сыграла в экономическом развитии Европы также положительную роль. Она была важным рыночным регулятором цены рабочей силы. Чрезмерное ее удешевление не только провоцировало социальные конфликты, но и ослабляло стимулы к техническому прогрессу. Кроме того, эмиграция способствовала расширению рынков сбыта продукции европейской промышленности. До тех пор, пока крупная индустрия в развивающихся странах Америки, Азии, Южной Африки и Австралии не встала на ноги, именно Европа снабжала их как потребительскими изделиями, так и промышленным, транспортным и другим оборудованием.

Часть миграционных процессов XIX столетия была вызвана в большей степени политическими причинами. К примеру, долгое время одним из главных ресурсов заселения Сибири была каторга. С поражения восстания декабристов в этом регионе стали появляться и политические ссыльные, их число увеличивалось за счет участников польских восстаний, представителей радикальных социалистических движений и др. По переписи 1898 г. в Сибири проживали более 400 тыс. ссыльных и членов их семей. Французское государство в качестве мест каторги использовало Новую Каледонию и Французскую Гвиану, где некоторое время содержался Адольф Дрейфус. Самые известные, благодаря художественной литературе, ссыльные колонии в мире находились в Австралии, куда британские суды отправляли заключенных вплоть до 1868 г.; с 1815 г. более 142 тыс. человек были перевезены туда на кораблях, среди них – множество членов ирландского национально-освободительного движения.

Помимо миграций, вызванных экономическими или политическими причинами, необходимо упомянуть и те, что проходили под знаком религиозной или национальной нетерпимости. В результате освободительной войны в Греции в 1820-х годах более 150 тыс. этнических турок были вынуждены покинуть обжитые земли. Вместе с тем резня христианского населения в 1822 г. на о. Хиос вынудила членов греческой общины покинуть свои дома. Многострадальный Балканский полуостров пережил еще не одну вынужденную миграцию, по окончании русско-турецкой войны 1878–1879 гг. около полумиллиона турок были выселены с территорий новообразованных государств. Не менее сложная ситуация сложилась в Османской империи после прихода к власти младотурецкого правительства, а Балканские войны 1912–1913 гг. еще больше ухудшили ситуацию.

В ходе Крымской войны более 20 тыс. крымских татар бежали в основном в Османскую империю, а число людей, покинувших пределы Российской империи в результате длительной Кавказской войны, с трудом поддается оценке; в разных исследованиях фигурируют цифры от 400 тыс. до одного миллиона. Особо стоит отметить массовую еврейскую эмиграцию, вызванную как экономическими причинами, так и растущим антисемитизмом. В Российской империи она началась после волны погромов, прокатившихся после убийства Александра II в 1881 г. и продолжалась вплоть до начала Первой мировой войны. Всего территорию России за последнюю треть XIX в. покинуло около четверти еврейского населения страны.

Миграционные потоки из Африки были прежде всего связаны с постепенно снижающейся в XIX в. работорговлей (подробнее см. «Социальные процессы»). В Юго-Восточной Азии трансконтинентальные миграционные процессы XIX в. проходили несколько менее активно, чем в Европе. В первую очередь переселенцы из этого региона занимали рабочие места в сельском хозяйстве, появлявшиеся в результате постепенной отмены рабства в мире, также они были активно заняты в торговле. Выходцы из Индии мигрировали в Восточную и Южную Африку в XIX в. и к концу столетия стали основной этнической группой на о. Маврикий. Индийские иммигрантские общины также появились на восточном побережье Южной Америки, в странах Карибского бассейна, на островах Фиджи. С 1831 по 1920 г. Индию покинули более 1,3 млн законтрактованных рабочих, во второй половине XIX в. из Индии в среднем уезжали по 15–16 тыс. человек в год.

Китайская эмиграция распространилась на территориях Юго-Восточной Азии, Южной Африки, западного побережья Латинской Америки и США. Масштабы китайской эмиграции оценить довольно трудно, так как значительная часть переселенцев впоследствии возвращалась обратно домой. Нужно отметить, что возвратные миграции были свойственны в разной степени всем основным переселенческим потокам: в наименьшей степени – еврейской эмиграции из Российской империи, итальянской и ирландской эмиграции в США, в наибольшей – китайской и индийской эмиграции. Между 1846 и 1940 гг. количество эмигрантов из Индии в Южной, Юго-Восточной Азии и Латинской Америке составило 29 млн человек, однако лишь V5 из них не вернулась на родину. Число переселенцев из Китая за тот же период равнялось 19 млн человек, а процент возвратной миграции среди них был еще выше.

Социальные процессы

В социальной области «долгий XIX век» прошел под знаком двух процессов: во-первых, порожденной промышленной революцией урбанизации, которая охватила к концу столетия, хотя с разной глубиной и скоростью, все континенты; во-вторых, демократизации социальных структур, запущенной Великой французской революцией. Значение наследственной иерархии падало как в области социально-политической, так и социально-экономической; на смену подданным, делившимся на сословия с разными правами и обязанностями, каждое из которых, по мысли философов и юристов, должно было выполнять свою функцию в возведении величественного государственного здания, приходили граждане. Будучи равноправными юридически и политически (хотя путь к обретению всеобщего избирательного права оказался долгим), они имели разный доступ к общественным благам. К 1914 г. на смену пережившим расцвет в конце XVIII – первой половине XIX в. разнообразным формам принудительного труда (рабство, крепостничество) почти повсеместно пришел труд свободный, т. е. основанный на вольном найме, что, впрочем, далеко не обязательно обеспечивало более высокий уровень жизни работников. Проистекавшее из социально-экономических критериев (в первую очередь имеется в виду место в производственных отношениях) классовое деление признавали и государства (в статистическом учете), а главное – сами представители этих классов, с разной скоростью обретавшие классовое сознание. Само понятие «класс» было впервые использовано в его современном значении во французском языке в 1805 г.

Из сказанного выше существует два важнейших исключения. Во-первых, это Китай, где вхождение в круг правящей бюрократии – шэньши – вплоть до 1905 г. зависело исключительно от сдачи экзаменов, основанных на знании конфуцианского наследия (система была разработана еще к 650 г. н. э.): в 1850 г. на 350 млн населения приходилось 850 тыс. шэньши. Во-вторых, это Индия, где традиционное кастовое деление даже укрепилось под британской властью в первой половине XIX в.

Если в Средневековье и раннее Новое время города служили средоточием торговли, ремесла, власти, то с промышленной революцией многие города становятся также индустриальными центрами, привлекая массы крестьян из перенаселенной «мировой деревни». В 1800 г. около 5,1 % населения (50 из 978 млн человек) проживало в городах с населением свыше 10 тыс. человек – 3–4% в Китае, 12 % в Японии и на Ближнем Востоке, 8–9% в Европе, 6 % в Индии, от 3 до 7 % в Новом Свете. Наиболее урбанизированным регионом мира были Великобритания (Англия и Уэльс – 22,3 %, Шотландия – 23,9 %) и та издавна экономически развитая часть Западной Европы, что примерно совпадает с землями, доставшимися внуку Карла Великого Лотарю по Верденскому договору 843 г.: Нидерланды (по разным оценкам, от 28,6 до 37 %); Фландрия (16,6 %); некоторые области Франции (на 1806 г., Эльзас: Нижний Рейн – 29,6 % и Верхний Рейн – 22,9 %; Прованс: Буш-дю-Рон благодаря Марселю – 67,8 %, Воклюз – 47,4 %, Вар – 39,5 %, тогда как в целом доля жителей французских городов с населением выше 5 тыс. человек составляла в 1800 г. 12,2 %); Италия, впрочем, не только Северная (14,2 %), но и Южная (благодаря Неаполю – 21 %). За пределами этих территорий степень урбанизации была высока в европейских владениях Османской империи (благодаря Стамбулу 12,8 %) и Испании (14,7 %).

В 1800 г. в число крупнейших городов мира входили Пекин (1,1 млн жителей), Лондон (около 950 тыс.), Кантон (Гуанчжоу, 800 тыс.), Стамбул (570 тыс.), Париж (550 тыс.), Ханчжоу (387–500 тыс.), Эдо (Токио, 492–685 тыс.), Неаполь (430 тыс.), Сучжоу (392 тыс.) и Осака (380 тыс.). Среди европейских крупных городов были Москва и Лиссабон (около 238 тыс.), Вена (231 тыс.), Санкт-Петербург и Амстердам (около 220 тыс.). В целом картина не сильно отличалась от позднесредневековой. Коренные перемены начались уже в середине столетия.

К 1870 г. число европейских городов с населением свыше 10 тыс. человек возросло с 585 до 1299, а доля жителей этих городов составляла 15,2 %. К 1900 г. в городах проживали уже 25–30 % европейцев, в мире – 13–15 % (нижний и верхний показатели – города с населением свыше 10 и 5 тыс. жителей соответственно). В 1914 г. 43 % населения Англии и Уэльса проживало в городах с населением свыше 10 тыс. жителей, в целом же доля жителей городов с населением свыше 5 тыс. человек в 1880 г. в Великобритании составляла 56,2 %, впервые в мире превысив половину. Вторым таким государством стала Бельгия (52,3 % в 1900 г.), третьим – Нидерланды (50,5 % в 1910 г.). Если в 1850 г. в США было шесть городов с населением свыше 100 тыс. жителей (5 % населения страны), то в 1900 г. таких городов было 38 и в них проживали уже 18,8 % американцев. Рост мегаполисов питала не только иммиграция – в 1865–1920 гг. в город из деревни переехали И млн американцев. В США городское население превысит сельское по переписи 1920 г., во Франции – в 1931 г. Во всем мире это произошло в конце 2008 г., в Китае – в конце 2011 г.

В 1850 г. в Европе только Лондон и Париж насчитывали более 1 млн человек, а в 1913 г. таких городов было уже 13 – список дополнили Берлин, Санкт-Петербург, Вена, Москва, Манчестер, Бирмингем, Глазго, Стамбул, Гамбург, Будапешт и Ливерпуль. К 1900 г. список городов-миллионников изменился, отразив рост места Европы и нового гиганта – США – в мире: Лондон (6,480 млн), Нью-Йорк (3,437 млн), Париж (3,33 млн), Берлин (2,707 млн), Чикаго (1,717 млн), Вена (1,698 млн), Токио (1,497 млн), Санкт-Петербург (1,439 млн), Манчестер (1,435 млн), Филадельфия (1,418 млн).

Общемировая тенденция роста городов укреплялась постепенно, и до начала промышленного переворота деурбанизация не была редкостью. Так, в России в 1797–1856 гг. городское население увеличилось на 48 %, доля городского православного населения с 1740-х по 1860-е годы снизилась с 11 до 7 %: естественный прирост на селе был выше, крепостное право сдерживало миграцию в города, которым еще не были нужны рабочие руки. В 1790-е годы только 5 % городов России были промышленными по основной хозяйственной функции. В 1850-е годы лишь 22 % городов оставались аграрными, торговыми стали 10 %, промышленными-43 %. В 1857–1910 гг. городское население выросло на 210 %, а к 1914 г. уровень урбанизации составил 15,3 %.

В Японии доля городского населения на время сократилась после революции Мэйдзи, когда от самураев перестали требовать жить в городах – старых политических центрах княжеств. Так, к 1875 г. из более чем миллионного населения в Токио оставалось 860 тыс. человек. Деурбанизация Балкан была связана с независимостью от Османской империи и упадком традиционно мусульманских городских ремесел. За столетие доля городского населения не выросла в Индии.

В начале XIX столетия трудно было различить «богатые» и «бедные» страны, а к началу Первой мировой войны такое различие уже было очевидно. Урбанизация также проходила неравномерно, затронув прежде всего Европу и Северную Америку. В конечном итоге урбанизация и промышленный переворот привели к росту уровня жизни большинства населения промышленно развитых стран. Современные исследователи говорят о «парадоксе раннего роста»: индустриальное экономическое развитие (с 1820-х годов) лишь через несколько десятилетий привело к росту реальной заработной платы как промышленных, так и сельскохозяйственных рабочих, а первоначально уровень жизни пролетариев падал – плоды доставались промышленникам и купцам. Неравенство росло именно в наиболее развитых регионах Северо-Запада Европы, особенно в английских городах, что так ярко показано в романах Чарльза Диккенса, в исследовании молодого Фридриха Энгельса «Положение рабочего класса в Англии» (1844–1845).

Быстрый рост численности населения крупных европейских городов, традиционно уступавших в гигиеническом отношении городам исламского мира, сопровождался антисанитарией и ростом смертности. Развитие промышленности вело к ухудшению окружающей среды. В 1800 г. в Темзе ловили лосося, а в июне 1858 г. английский парламент вынужден был приостановить заседания из-за шедших с реки запахов. В 1866 г., несмотря на уже проложенные 1300 миль канализации, Лондон пережил последнюю эпидемию холеры. Закон о здравоохранении – первый шаг на пути борьбы с антисанитарией и инфекциями (в то время в мире уже начинали понимать роль микроорганизмов) – был принят в Великобритании только в 1875 г. В 1840-е годы 20 % (40 тыс. человек) жителей одного из мировых текстильных центров – Ливерпуля обитали в подвалах, в 1880 г. в таких же условиях жили менее 10 % (более 100 тыс.) берлинцев. По сравнению с Великобританией положение простого народа оказалось лучше во Франции, где по итогам Французской революции крестьянам досталась земля (соответственно, в условиях сравнительно невысокой рождаемости аграрное перенаселение не выталкивало их в город), промышленная революция развивалась с запозданием, города росли не столь быстро.

Положение в крупных городах начало меняться с середины XIX столетия. Начинается строительство водопровода, а потом и канализации, мостятся улицы, налаживается общественный транспорт, для освещения используется электричество. В Берлине строить водопровод начинают в 1853 г., а к 1873 г. им было оснащено уже около половины зданий. В целом в Германии в это время водопровод был в 15 % городов с населением больше 25 тыс. жителей. В Лондоне около половины зданий были подключены к водопроводу в 1890-е годы. В Москве передовой для своего времени Мытищинский водопровод был выстроен еще в 1779–1804 гг. и неоднократно реконструировался в XIX в. Первый водопровод в Шанхае открылся в 1883 г., несмотря на протесты водоносов.

На смену конкам (изобретены в США в 1832 г., активно использовались с 1860-х до 1910-х годов) с 1880-х годов приходят трамваи. В 1863 г. в Лондоне открывается первый в мире метрополитен, затем он появляется в Бостоне (1895), Будапеште и Глазго (1896), Париже (1900), Нью-Йорке (1904), наконец, в Буэнос-Айресе (1913), чье население стремительно выросло с 93 тыс. человек в 1855 г. до почти 1,583 млн в 1914 г. Своего рода визитными карточками городов становятся огромные и богато украшенные железнодорожные вокзалы. Инфраструктура нового динамичного транспорта уравнивала путешественников: вагоны были разных классов, но садились-то в них пассажиры с одного перрона. Развитие общественного транспорта породило загородные дачи, а затем и уютные спальные пригороды, откуда жители ежедневно ездили на работу.

Крупные города включают в себя соседние поселения, растут плотность и этажность застройки. Так, в Берлине, чье население увеличилось с 1861 до 1890 г. с более чем 545 тыс. до 1,579 млн человек, число обитателей на один дом выросло в эти годы с 48 до 73 человек.

Если идеальные города Возрождения оставались в рисунках, подробно разработанный проект г. Шо (1773) Клода-Николя Леду (1706–1806) также существовал только на бумаге, то в XIX столетии в целом ряде городов – от Бостона до Каира при хедиве Исмаиле (1863–1879) – предпринимаются, наряду со строительством промышленных кварталов, серьезные попытки радикально рационально изменить городскую ткань. Повсеместно на месте средневековых городских стен разбивают сады и бульвары. Наиболее знаменита перестройка Парижа бароном Жоржем Эженом Османом, управлявшим городом в 1853–1870 гг. Барон Осман снес 18 тыс. домов (60 % от их общего числа), перекроил уличную сеть и создал эффектный новый Париж, так хорошо знакомый нам по полотнам импрессионистов. С середины 1880-х годов в Чикаго, а затем Нью-Йорке возводят первые в мире небоскребы, ставшие символом устремленного в будущее молодого государства – Соединенных Штатов Америки. Соответственно времени меняется облик и ритм жизни таких городов, как Париж, Лондон, Санкт-Петербург, Вена, Прага, затем Берлин, Нью-Йорк, Буэнос-Айрес.