Текст книги "Социальное предпринимательство в России и в мире: практика и исследования"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Глава 5. Четыре истории социальных предприятий
Конный центр «Аврора»
Организация специализируется на оказании услуг по иппотерапии и развитию конного спорта для инвалидов. Предприятие создано в Сыктывкаре в 2003 г. на базе домашнего хозяйства руководителя. Руководитель центра – Наталья Денисова, выпускница Московской академии физкультуры и спорта, специализация – тренер-преподаватель конно-спортивной школы, 33 года, зарегистрирована как индивидуальный предприниматель. Социальные услуги для инвалидов оказываются бесплатно либо на скромных условиях обмена услугами с детским интернатом и домом ребенка. Источником самоокупаемости предприятия служит продажа животных (наибольшая статья доходов), а также прокат лошадей и пони для катания здоровых детей и занятий здоровых спортсменов-конников и любителей (преимущественно в летнее время).
Иппотерапия (от греч.hippo – лошадь) – лечение с помощью лошади, при котором с больными занимается иппотерапевт или специально обученный инструктор по лечебной верховой езде.
«Как известно, идущая лошадь передает всаднику более ста разнообразных движений. Преимущество иппотерапии заключается в возможности многократного повторения всех этих движений, при этом удается избежать монотонности, как при занятиях на тренажере – лошадь не может надоесть. Повторяющиеся колебательные движения тела носят диагональный характер, в виде чередующихся растягивания, сжимания, вращения отдельных частей тела. Разнонаправленные действия всадника, выполняемые на лошади, помогают ему осознать движение, научиться регулировать мышечный тонус и приобрести необходимые двигательные навыки. Выполнение упражнений, направленных на выпрямление туловища, позволяет осуществить коррекцию равновесия и двигательной активности в соответствии с физиологическим развитием» (врач-невропатолог А. Крапивкин о возможностях иппотерапии в реабилитации больных детским церебральным параличом).
Иппотерапия имеет широкий диапазон применения во всем мире – при лечении и профилактике сколиоза, неврозов, остеохондроза, при психических недугах, заболеваниях центральной и периферической нервной системы (по материалам Московского конноспортивного клуба инвалидов).
Организация провела собственными силами и средствами два соревнования по конному спорту среди инвалидов (с нарушением опорно-двигательного аппарата и нарушением интеллекта). В первом соревновании приняло участие 6 человек, во втором – 17 человек. Кроме того, за счет предприятия были организованы две поездки на соревнования инвалидов в г. Москву. Результат выступлений: четыре 2-х и два 3-х места. В первенстве России по конному спорту 2008 г. в г. Костроме руководитель предприятия завоевала первое место в конкуре.
Конный спорт и разведение лошадей – это не столько область профессиональной деятельности, сколько любимое дело Натальи, которым она занимается с детства. Увлечение конным спортом было продолжением безграничной любви к лошадям, без которых она «своей жизни не представляет».
Я стараюсь им (лошадям) дать все, что могу. Они у меня здоровые, не худые, на хорошем снаряжении ездят. Им столько всего надо, что на них не заработаешь.
(Руководитель предприятия)
Первоначально разведение лошадей в своем домашнем хозяйстве расценивалось как хобби. Со временем стало очевидно, что такое увлечение требует значительных материальных затрат, непосильных семейному бюджету. В результате возникла идея оказания услуг населению, которая требовала формального статуса индивидуального предпринимателя (ИП). В число услуг входят: катание детей на лошадях (в праздники и в выходные), прокат лошадей организациям и частным лицам, занятия по конному спорту с частными лицами. Организация задумывалась как совместный с мужем семейный бизнес, но вскоре муж попал в аварию. Медицина вернула его к жизни, но часть нервных клеток не восстановилась, он стал инвалидом и теперь способен выполнять только простую физическую работу по уходу за лошадьми. Для Натальи это был большой удар.
Другими событиями, изменившими первоначально коммерческий план развития ИП и превратившими хозяйство Натальи в социальное предприятие, стала популярность общения с лошадьми в среде инвалидов. Они стали основными клиентами центра, услуги которым оказываются бесплатно.
Позвонили из Молодежного центра Сыктывкара, где есть Клуб молодых инвалидов, спросили, можно ли привести ребят на экскурсию, покатать. Я согласилась, все им показала и сказала: «Пожалуйста, приходите в любое время, занимайтесь на лошадях». Вот так у меня появился инвалидный конный спорт. Потом были и другие организации.
(Руководитель предприятия)
Фактически первые занятия по иппотерапии Наталье пришлось проводить с детьми-инвалидами в 2002 г., когда она работала в специализированном доме ребенка, еще до создания собственного Конного центра. При этом использовались знания, полученные от коллеги по конному спорту – тренера-иппотерапевта из Москвы.
Я удивилась, что такая несложная реабилитационная программа, но в то же время такая результативная (…). Меня удивило, что у нас в городе ее нет. Мне так захотелось, чтобы она была! У нас инвалидов ведь немало.
(Руководитель предприятия)
В 2004 г. Наталья дополнительно прошла курсы по иппотерапии в Москве. Кроме того, с этого времени она оказывает тренерские услуги. В частности, проводит занятия с воспитанниками детского дома-школы № 1 им. Католикова. Это дети 12–15 лет. В детский дом попадают как дети-сироты, так и дети, чьи родители лишены родительских прав.
Число клиентов, которые пользуются разными услугами, предоставляемыми предпринимателем, ограничивается пропускной способностью центра. На сегодня число людей с ограниченными возможностями, получающих услуги иппотерапии на бесплатной основе, составляет от 30 до 50 человек. Это – как дети, так и взрослые. Желающих настолько много, что предприятие не в силах оказать помощь всем нуждающимся. Происходит отбор наиболее «сильных» больных, на которых иппотерапия может оказать более эффективное воздействие и которые смогут участвовать в соревнованиях по конному спорту, но подобный отбор осуществляется самими детскими учреждениями. Кроме того, обращаются отдельные лица, нуждающиеся в продолжении начатого лечения (после санаторного лечения) и проч. То, что Наталья легко откликается на чужие просьбы о помощи, мы наблюдали в ходе опроса. В период наших посещений она не только оказывала бесплатные услуги по иппотерапии, но и временно приютила сбежавшего из приемной семьи детдомовского мальчика («трудный подросток»), не нашедшего там тепла и понимания, а также женщину, попавшую в трудную жизненную ситуацию.
Мы не отказываем вообще никаким организациям, где есть люди с ограниченными возможностями. Я знаю, как это полезно. У меня язык не поворачивается сказать «нет» людям, у которых нет денег, но им это надо.
(Руководитель предприятия)
Но если руководитель отказалась от идеи оказания платных услуг для уязвимых категорий населения, сами они подчас видят в конном спорте источник дохода.
Медаль на зуб не положишь и из грамоты шубу не сошьешь. Будь у нас пенсии тысяч по 15, тогда и призовые не нужны, могли бы скидываться. А это единственная возможность как-то поддержать себя, именно призовые. А что толку от этих медалей?! Именно призовые.
(Из интервью с клиентом-инвалидом)
В СМИ освещали социальную деятельность предприятия неоднократно. Первый телерепортаж был с явной негативной окраской: говорили о нехватке производственных площадей, отсутствии хороших бытовых условий для клиентов. После того как инвалиды выступили в защиту предпринимателя, появились положительные репортажи, стали чаще указывать на социальную значимость, эффективность реабилитации детей-инвалидов. Но подобная реклама имеет оборотную сторону – у предпринимателя ширится число бесплатных, а не платных клиентов, число которых превышает возможности организации.
Кто только не дает интервью: «Мы помогаем инвалидам». В чем эта помощь!? Мне вот хочется у таких спросить: в чем эта помощь? Чаще всего выясняется, что вся помощь – это в конфетках, шоколадках, погладить по головке, вроде как бедные-несчастные. А это, наоборот, – губительно. Для инвалидов это губительно! Нельзя человека жалеть вообще: ни здорового, ни больного. Надо понимать его.
(Из интервью с клиентом-инвалидом)
Материальная база конного центра расположена на личном приусадебном хозяйстве в 18 соток земли. В небольшом деревянном доме с двумя комнатами и конюшней располагаются сегодня волонтеры и клиенты-инвалиды.
За время существования конного центра в хозяйстве увеличилось поголовье животных (13 лошадей, [52] 7 пони, один верблюд и даже осел, в хозяйстве также имеются козы и овцы, разводятся породистые собаки). Движущим фактором при этом являются не столько предпринимательские цели, сколько обеспечение увеличения клиентской базы (организаций и учреждений, частных лиц), нуждающихся в ее услугах, прежде всего людей с ограниченными возможностями.
Развитие платного бизнеса связывается руководителем со строительством крытого манежа, где будет возможность предоставлять не только бесплатные услуги для людей с ограниченными возможностями, но и коммерческие услуги на высоком уровне обслуживания, с наличием зон отдыха после занятий. Сейчас из-за отсутствия специального помещения для занятий и вынужденного совмещения места проживания с местом предоставления услуг, привлечение платежеспособных клиентов ограничено летним периодом с выездом к клиентам (прокат лошадей во время праздников, на базах отдыха). Недостаток платежеспособных клиентов ограничивает и возможности организации отвечать потребностям инвалидов.
Один из потребителей услуг, руководитель детского дома, отмечает высокий профессиональный уровень тренерской и воспитательной работы предприятия, но в то же время признает, что при наличии денег обратился бы к конкурентам (республиканская конно-спортивная школа с. Выльгорт в 7 км от города, где есть крытый манеж и оказываются платные услуги [53]), ссылаясь на недостаток условий для тренировок и отдыха.
Очень бедненько… Хотелось бы видеть другие кареты… Хотелось бы видеть их в красивой униформе… нет условий, негде попить чаю, негде переодеться. Холодно. Но никто из детей не уходит. Все возле нее. Все там.
(Из интервью с заместителем директора детского дома, потребителя услуг)
Я считаю, что это нормально, когда люди идут туда, где лучше. Там (у конкурентов) лучше амуниция, там лучшие условия для занятий, есть раздевалка, теплый душ, туалет.
(Из интервью с руководителем)
Попытки найти поддержку для строительства манежа у известных крупных компаний, присутствующих в регионе, заканчивались вежливым отказом. Был у нее и опыт участия в грантовом конкурсе для получения средств на эти цели.
На грант отправляла документы. Но опять же я не смогла собрать все документы, справки толком. Я очень «плаваю» в этих вопросах. Они прислали ответ, что проект хороший, но неправильно что-то оформлено. И, короче, все.
(Руководитель предприятия)
Большой подробный план манежа висит на стене в комнате руководителя рядом с фотографиями лошадей и наградами на соревнованиях. Возможно, Наталье недостает настойчивости в обращении к инвесторам. Лейтмотивом интервью звучит, что ее деятельность (разведение лошадей и помощь инвалидам), а значит, и все трудности, с которыми она сталкивается, – результат ее осознанного выбора и ответственности. Кроме того, ей «стыдно обращаться за помощью».В конце концов Наталье согласились оказать спонсорскую помощь два человека, но поскольку это – частная благотворительность, ей неудобно их торопить и расспрашивать об условиях, тем более, что не решен вопрос с арендой земли под строительство.
Едва ли не единственное государственное учреждение, с которым у Конного центра сложились возмездные отношения на рыночных условиях, – это санаторий, который оплачивает прокат лошадей в летний период. Отношения с детским домом, домом ребенка, другими социальными учреждениями носят возмездный характер лишь по форме, по сути это – неэквивалентный обмен. По признанию самих сотрудников детского дома, их помощь «мизерна» – сено для лошадей, картофель и другие овощи, старые вещи для ухода за животными, тогда как занятия с их воспитанниками руководитель предприятия проводит регулярно на протяжении нескольких лет. Специальный дом ребенка, не имея возможности оплачивать частные услуги тренера-иппотерапевта, принял Наталью на работу в качестве сотрудника с зарплатой 3500 руб., взамен 2–3 раза в неделю она проводит занятия с больными детьми. Но и от этих денег она готова отказаться, если это окажется поводом для конфликтов.
Человеческие ресурсы организации состоят из двух работников – членов семьи (Наталья и ее муж) и волонтеров – всего 5 человек. Среди волонтеров есть постоянный сотрудник, инвалид, который оказывает разностороннюю помощь, включая внешние контакты, работу на компьютере, советы и моральную поддержку. Взамен он получает доступ к занятиям конным спортом. Остальной состав волонтеров неустойчив. Ветеринарные услуги обычно оказывает кто-то из студентов ветеринарного техникума, другие студенты занимаются уходом за лошадьми, организацией поездок на конные соревнования. Все эти люди объединены любовью к лошадям, бережным к ним отношением, искренним желанием помочь социальному предпринимателю. Предприятие нуждается в специалистах, в частности нужен опытный конюх, которого частично заменяет муж Натальи, но этого недостаточно. Барьером для привлечения специалистов является дефицит денежных средств, предприятие не может платить сотрудникам даже небольшую зарплату.
Наталья проявляет целеустремленность в повышении квалификации – до академии был сельскохозяйственный техникум, затем курсы по иппотерапии, тренерские курсы (Санкт-Петербург, диплом международного образца). Сегодня есть потребность получить квалификацию «педагога-дефектолога».
У меня нет медицинского образования. Мне бы хотелось больше знать о проблемах тех детей, с которыми я работаю, об их особенностях. Как именно с каждым ребенком, с каждым диагнозом мне надо работать. Если я в это залезла, значит, я должна все об этом знать.
(Руководитель предприятия)
Кроме того, руководитель чувствует нехватку знаний в области менеджмента и предпринимательства. Основным барьером в повышении квалификации является недостаток денежных средств (учебу на упомянутых выше курсах оба раза оплачивала мама-пенсионерка), а также отсутствие на предприятии человека, которому можно было бы поручить управление на время своего обучения, что также отчасти упирается в нехватку средств.
Взаимодействие с государством имеет разнообразный, но бесплатный характер. Трижды в год, во время праздников, администрация города обращается к руководителю Конного центра за бесплатными услугами, это прежде всего – участие в праздниках, шествиях и публичных мероприятиях. Помимо этого по просьбе УВД Сыктывкара Наталья предоставляет лошадей и консультирует отряд конной милиции (новый опыт):
Наличие конной милиции в городе показывает уровень культуры общества, уровень его нравственности, что ли… Первые рейды показали, насколько люди уважают лошадь и человека на лошади.
(Из интервью с руководителем)
Представитель администрации характеризует предпринимателя как человека отзывчивого и ответственного.
Она добросовестная, у нее чистенькие лошади, у нее все ветсправки есть. Она за собой убирает, рабочие убирают навоз совочком. Вот она добросовестный предприниматель.
(Из интервью с чиновником)
Сама Наталья рассматривает отношение администрации как большую поддержку. Однако возмездность отношений просматривается с трудом. Одним из примеров поддержки является вмешательство администрации города в разрешение конфликтной ситуации предпринимателя с соседом по земельному участку. В свое время сосед активно жаловался на Конный центр, объясняя свои претензии якобы имеющимся несоответствием размера участка числу содержащихся животных, а санитарных условий – санитарным нормам. Конному центру грозили санкциями и даже закрытием. Вмешательство городской администрации позволило разрешить конфликт в пользу предпринимателя, чему предшествовали настойчивые обращения клиентов-инвалидов и самого предпринимателя.
Помощью как руководитель предприятия, так и чиновники, по сути, называют то, что в принципе входит в функции государственной власти – в частности, выдачу разрешения на предпринимательскую деятельность.
Помогаем тем, что даем разрешение на катание детей, людей в парках, скверах, на площадях…Я считаю, что должна быть грантовая поддержка [таких предпринимателей]. Или система государственного или муниципального заказа. Но муниципального не может быть, так как работа с инвалидами – это не полномочия муниципалитета, это государственная функция, по 133-му закону. Поэтому государственные органы, которые занимаются этим вопросом, могли бы разместить специальный заказ.
(Из интервью с чиновником)
Чиновники признают, что случай Конного центра – единственный в своем роде по социальной значимости и бескорыстию.
Пожалуй, он единственный, да. Это очень значимый случай. Среди предпринимателей, пожалуй, больше таких и нет – которые сами хотят работать, помогать. Приходят в основном за помощью с одной целью – заработать для себя. А здесь заработать и в то же время отдать.
(Из интервью с чиновником)
В каком-то смысле неформальность и бесплатность отношений с волонтерами и большинством клиентов оказывается в обсуждаемом случае барьером для получения организацией каких-либо льгот от государства. Возможно, это происходит от того, что Наталья не считает экономическое развитие предприятия своей основной задачей, хотя понимает его необходимость.
Я все мечтаю, чтобы у меня был человек, который бы сходил в администрацию, в другую инстанцию, какой-то вопрос уладил. А я бы занималась с лошадьми и детьми. Меня морально убивает то, что мне приходится ездить, обивать пороги вместо того, чтобы заниматься делом, которое я люблю и в котором я специалист.
(Руководитель предприятия)
С точки зрения руководителя Конного центра, любовь к лошадям и взаимодействие с ними способно расширить положительные качества человека. В этом и состоит основная задача организации.
Занимаясь с этими детьми, если смотреть глубоко, я же формирую социум, в котором будут расти мои дети, в котором я буду встречать свою старость. (…) Есть у нас такой мальчик – Паша, детдомовский, но его усыновили потом. Маленький звереныш, а к лошадям прикипел. И я очень буду рада, если этот ребенок не пойдет по кривой дорожке или кого-то не прибьет из-за какой-то дозы! Понимаете? Мы формируем, все мы, тот социум, в котором мы живем.
(Руководитель предприятия)
Музей народной игрушки для детей «Забавушка»
Предприятие существует в форме интерактивного музея народной игрушки для детей, где в игровой форме по разработанным методикам проводятся занятия педагогов-экскурсоводов с группами школьников. Весь открытый музейный фонд предназначен для детей и доступен детям. В процессе занятий дети знакомятся с традиционными игрушками народного промысла, учатся их распознавать, играют с ними и даже получают возможность раскрашивать заготовки по своему вкусу. Занятия проводятся в группах на платной основе, что покрывает издержки организации, существуют программы для разных возрастов и серии для повторного посещения.
Основные целевые группы – дети младшего школьного возраста и старших групп дошкольных образовательных учреждений, а также их родители, учителя школ, дошкольные воспитатели, студенты педагогических институтов и колледжей, потомственные мастера (25 человек) традиционной игрушки народных промыслов в разных регионах России.
Цели организации:
• познакомить современного ребенка с многообразием российской традиционной игрушки;
• попытаться вызвать у детей интерес к этой игрушке, показать современному ребенку, что такими игрушками можно играть не менее интересно и увлекательно, чем теми, которые обычно есть в доме;
• немного помочь потомственным мастерам поддержать промыслы (поскольку игрушками, которые демонстрируются детям, можно играть, они со временем портятся, затем закупаются новые, существуют постоянные отношения с мастерами и устойчивый оборот продукции).
Организация создана в 1998 г. как общество любителей народного искусства «Традиция». Руководит ею с самого начала существования Алексей Санкин, 52-х лет, выпускник Педагогического института по специальности «История», однако в школе работать не пришлось, так как со студенческих лет и до 1992 г. находился на комсомольской работе, в начале 1990-х годов работал в ЦК ВЛКСМ в отделе пропаганды и культуры. Затем был разнообразный опыт работы в новых рыночных условиях – в регионах, вначале по распространению западной благотворительной помощи, затем серия попыток организовать собственный бизнес. Дефолт 1998 г. окончательно показал Алексею, что это не его дело. К тому же незадолго до этого у него погиб отец, после которого осталась большая коллекция игрушек традиционных народных промыслов, которые тот собирал всю жизнь. Возник вопрос, что делать с коллекцией, и в этот момент оказалось, что он неплохо подготовлен для работы с ней. Во-первых, эти игрушки окружали его с детства (у отца было что посмотреть) и он многое знал о них, хотя никогда раньше об этом не задумывался. Во-вторых, во время работы в ЦК ВЛКСМ в отделе культуры ему также приходилось сталкиваться с мастерами, какие-то игрушки ему дарили, поэтому была и своя небольшая коллекция. В-третьих, комсомольский опыт, связи и близость к педагогической сфере помогли быстро представить и структурировать клиентскую сеть.
…Поскольку я работал все-таки в ЦК и занимался организационной работой, то для меня, сами понимаете, организовать райком комсомола и выставку – очень много вещей схожих. Если вы когда-то организовывали пленум райкома, то выставку уж всегда организуете.
(Из интервью с руководителем)
На первом этапе (в конце 1990-х годов) предприятие существовало в форме выставок и семинаров для детей, организованных на грантовые средства. Первая выставка коллекции прошла в московском Музее декоративно-прикладного искусства, имела большой успех, ее продлевали. Информация распространялась через районные департаменты образования и школы. Выставки проходили на спонсорские средства – фонда Сороса, ЮНИСЕФ, даже партии Жириновского, в конце 1990-х это было еще реально. Затем стало понятно, что деятельность может быть самоокупаемой, было арендовано помещение, и организация заработала на постоянной основе в нынешнем виде.
Основной социальной проблемой, на решение которой направлена деятельность организации, является умирание потомственных народных промыслов. Оно началось еще в советское время, а в рыночное продолжилось. Между тем, по мнению руководителя, за утратой идеологической цельности и общей цели, с переходом к рыночным преобразованиям, приходит понимание необходимости другого принципа единства – общей истории, общих истоков. В советское время это никому не было нужно.
На моей памяти четыре промысла, они умерли безвозвратно… А вот игрушка, она в коллекциях осталась. Возродить потом этот промысел – это практически невозможно… Когда уходит носитель вот этого всего, носитель традиции, с ним умирает и этот промысел… Чтобы не умерли промыслы… к ним нужно возбуждать интерес, чем, собственно, мы и занимаемся. Мы и закупаем у них игрушки, и мы их пропагандируем – вот наша основная функция.
(Из интервью с руководителем)
Это принципиальная позиция руководителя, чтобы в музее была игрушка только потомственных народных мастеров, а не художественная игрушка вообще. Историческая традиция складывается из множества факторов и создает особые формы гармонии и простоты.
Почему вот игрушка, она вся разная…, хотя сюжеты одинаковые? …Прежде всего от материала, какая глина. Глины же больше 300 сортов. Где-то глина хорошо тянется, там вот эти вытянутые филимоновские игрушки получаются, где-то глина не тянется вообще, там они приземистые такие. Потом зависит еще от того, в каком районе. Юг – краски более сочные делает, север – более тусклые…Много разных факторов. И, как вам сказать, иногда, когда этим начинают заниматься профессиональные художники, вообще получается уродство. Как это ни парадоксально. Профессиональный художник, он старается улучшить, он старается что-то привнести свое в эту фигурку… и получается хуже. Почему? Да по одной простой причине. Мастера, они же не вчера начали лепить эту игрушку. У этого мастера потомственного лепил отец эту игрушку, дед лепил, прадед, прапрадед, и Бог его знает, сколько там поколений, да? Все это как бы складывалось… Сколько было перепробовано различных [форм]…
(Из интервью с руководителем)
Хотя на сегодняшний день руководитель предпочитает себя позиционировать скорее как социальный предприниматель-одиночка, в ходе своего становления организация опиралась на множество организационных и социальных связей – комсомольских, педагогических, музейных, кроме того, контакты с традиционными мастерами не прерываются по сей день. Отказ руководителя от серьезной кооперации и партнерства в сегодняшних условиях связан как с негативным опытом сотрудничества в бизнес-среде в 1990-е годы, так и со стремлением к экономической независимости. Важность последней обосновывается сокращением донорских ресурсов в 2000-е годы. Кроме того, распространение информации о деятельности организации, необходимое в первое время в большом объеме, сегодня не требуется потому, что предприятие заняло свою нишу и известность в районе, и потому, что дальнейшее расширение деятельности пока маловероятно. Сегодня для связи с потенциальными клиентами используется, по выражению руководителя, «сарафанное радио».
Мы находимся сейчас в застывшем состоянии. Как бы потенциал есть, причем потенциал достаточно большой. Мы работаем 11-й год уже.
По словам руководителя, у них в запасе достаточное число новых программ занятий по новым и продолжающимся курсам для разных возрастных групп детей. В то же время для расширения не хватает материальных ресурсов, прежде всего на аренду помещения. [54] Но это невозможно с коммерческой арендной платой, это главный ограничитель роста.
Органы власти должны быть заинтересованы в таком предприятии, как мое, но они не выполняют даже то, что положено. По постановлению Правительства Москвы общественная организация, занимающаяся детьми, работающая в сфере культуры и спорта, имеет право на аренду помещения от города по ставке 900 рублей кв. метр [в год – A.M.]. А мы сейчас платим 180 тысяч в месяц.
Государство ссылается на то, что помещений нет, и предлагает найти помещение самим, но арендодателям не нужны льготники.
У нас лежит проект на дом народной игрушки, под этот проект нужно 800 кв. метров, а у нас здесь 382. Комплекс из себя будет представлять несколько экспозиций, в том числе сменные, где действующих мастеров можно было бы сюда вытягивать и делать галерею и выставку-продажу их работ. Где сейчас народные игрушки можно купить? Негде их купить. Кафешка нужна… Библиотечка небольшая нужна, литературу постоянно мамаши спрашивают. Демонстрационная мастерская нужна. Ребенок должен видеть, как это делается.
(Из интервью с руководителем)
Сейчас надумали проект в Питере. Попросили, подали, уже третий раз подаем на президентский грант. Третий раз отказ. Ничем не мотивируют. Ничего не объясняют…
Кроме того, руководитель уверен, что при расширении можно было бы уменьшить цену на билет, организация за счет вала только выиграла бы.
Рынок аналогичных услуг в стране постепенно развивается. Однако у предприятия своя рыночная ниша: во-первых, в районе это один из немногих досуговых культурных центров для детей, во-вторых, в городе чисто интерактивных музеев для детей нет, хотя элементы «музейной педагогики» используются все чаще.
Он [рынок] неустойчивый. Вот волна интереса пошла, и он стал возрастать. Таких организаций, которые примерно тем же занимаются, их стало много – есть досуговые центры, центры творчества, культуры, ну вот по Москве, в регионах, в школах что-то появляется.
Но у данной организации свой профиль.
Потому что мы единственный музей, который на данный момент занимается вот так широко с детьми именно на основе этого материала – народного искусства, поэтому без ложной скромности можно сказать, что мы очень успешны в этом деле… Мы лучше тем, что мы ближе, так сказать, к потребителю, такая интерактивность, она, конечно, в государственных музеях отсутствует, в силу того, что они хранят коллекции, а мы не храним, а используем ее для широкого применения.
(Из интервью с сотрудником)
Кроме того, организация на особом счету в районе.
Для района мы очень нужны, потому что район удаленный, в центр Москвы детей трудно вывозить… Очень важно в отдаленных районах Москвы иметь вот такие центры. Они фактически – и культурный центр, и досуговый центр.
(Из интервью с сотрудником)
В качестве инноваций можно назвать авторские методики, которые применяются для ведения экскурсий.
Методика авторская, мы ее даже зарегистрировали. Но поскольку методики не регистрируют, мы ее зарегистрировали как сценарий.
(Из интервью с руководителем)
Если экономическая сторона деятельности организации – достаточно обособленный бизнес, то от профессиональных связей и обмена опытом с другими музеями организация не отказывается. За них чаще отвечает заместитель директора, искусствовед по профессии.
Мы работаем, очень даже тесно, бываем на конференциях, в музеях, которые работают с детьми, это и Третьяковка, и Кремль, и вот мы были в музее игрушки в Сергиевом Посаде…
(Из интервью с сотрудником)
По свидетельству сотрудника, организацию всегда приглашают на конференции и круглые столы, связанные с музейной педагогикой, и учитывают мнение как уникальной музейной организации. Однако признается, что сама организация пока не проявляла инициативы и не выступала с предложениями на таких площадках.
Социальные сети с заинтересованными коллегами на неформальном уровне задействованы, возможно, недостаточно. Об этом можно судить по тому, что эту деятельность активно поддерживает сотрудник-искусствовед, но не сам руководитель организации. На вопрос, поддерживает ли организация отношения с социальными и профессиональными сетями единомышленников, сотрудник-искусствовед ответила так:
Я лично – да! Потому что я вот люблю общаться с коллегами, с теми, кто занимается народным искусством, с коллекционерами, авторами книжек, сотрудниками из музеев, просто, ну как сказать, это моя сфера. Это, в общем, накопленные и возникающие как-то неожиданно, в силу мероприятий совместных, контакты. Я всегда слышу, слушаю, впитываю, приношу, записываю.
Руководитель признавался, что ценит эти черты сотрудника, но сам при ответе на тот же вопрос говорил лишь о сотрудничестве с мастерами игрушки в регионах. Можно предположить, что если на становление организации социальные связи и прежний опыт сотрудничества руководителя оказали существенное влияние, на этапе ее зрелости социально-профессиональные сети искусствоведов не рассматриваются руководителем как первостепенно важные. Складывается впечатление осторожности, если не настороженности руководителя. Возможно, это связано с необходимостью оберегать бизнес от вторжения, а также негативным опытом бизнес-партнерства в предыдущее десятилетие.
